Дерзкий Зайцева Мария
Не потому, что не поняли бы, нет.
А потому, что… Ну не может этого быть! Просто не может!
Я же полжизни, можно сказать, в мужских раздевалках провел! Если б к парням тянуло, то явно это раньше бы проявилось!
Я бы заметил за собой такое!
Ничего не предвещало! Значит, это просто интерес. Как… к человеку. Странному. Притягательному… Мать его!!!
Истории с форумов нихрена не дали. Заумную же хрень про ориентацию и прочее дерьмо я не смог читать, не продрался через статьи.
Пока искал, натолкнулся на всякие анимешные картинки с целующимися парнями. Поразглядывал, ища в себе… Хоть что-то. Ничего, кроме равнодушия, не нашел.
Наверно… Наверно, это все же не оно. Не то самое. Облегчение накрыло настолько ощутимо, что немного потерял бдительность.
Ну и, естественно, тут же был наказан.
Мелкая сестра, Миланка, как всегда, бесшумно возникла под локтем, заглянула любопытно в экран.
– Ой, а чего это ты анимешки смотришь???
Да бляха муха!
Я подпрыгнул, торопливо защелкал мышью, закрывая окна.
– Ты чего не стучишься? – рявкнул, не сдерживаясь.
– Я стучалась, – обиделась Миланка, – а ты не отвечал. Откуда я могла знать, что ты тут хентай смотришь?
– Чегооооо??? – а вот это реально нежданчик!
Я развернулся вместе с креслом к мелкой засранке и начал ее пристально изучать:
– Это откуда ты знаешь, что это такое? А?
– Пффф… – она закатила наглые глазки, – все знают. Я же в школу хожу.
– И чего… У вас в школе про это рассказывают? Прямо на уроках?
Нихрена себе… Интересно, а папа Даня и мама в курсе, что их дочери преподают?
– Ну ты чего??? – засранка реально не видела ничего такого в том, что девочка четырнадцати лет знает, что такое хентай и даже, может, видела… Да блин! – Ну все же знают… И в тик-токе полно, и в лайки…
Так… Похоже, мне нужно серьезно поговорить с папой Даней о нашей общей родственнице. Что-то надо делать, пока не поздно. Может, в монастырь? Или в закрытую школу для девочек? И обязательно лишить интернета. Обязательно.
Понятно, что после разговора с сестрой я надолго выпал в осадок и не вспоминал о своей проблеме целых два дня. Или три?
Ровно до тех пор, пока неугомонный Костян не приволок полурослика с громким именем Арс Решетов, к нам за столик в столовой.
Я смотрел, как он ест, аккуратно и быстро прожевывая пищу, как пьет, как горло его двигается, ухо выглядывает из-за длинной пряди, маленькое, аккуратное… И руки тоже аккуратные, с тонкими пальцами… Как у…
Потом Костян шлепнул его по спине, отбил ладонь.
Крепкий парнишка. Очень. Мелкий, но несгибаемый.
Просто интересно мне. Просто интересно. И все.
Успел с блондинкой расстаться… Шустрый ходок. Чем не устроила? Плохо целовалась? У него большой опыт в этом деле?
О чем ты опять думаешь, идиот???
А чуть позже, ночью, я пронаблюдал шикарную картину избиения не-младенцев одним шустрым полуросликом.
Хорошо он их приложил, грамотно. И, опять же, не по-спортивному. По-дворовому, резкому, используя преимущество инерции и особенности помещения.
Мне даже делать ничего не пришлось, помочь не успел.
Потом его опять всего истискали, исслюнявили девчонки, и стало понятно, что сегодня будут Арсика благодарить по-взрослому.
Почему-то это не вызвало зависти. Только досаду и… И еще, что-то, чему не хотелось давать названия.
За Арсом заехал его здоровенный старший брат, рыкнул что-то злобно, загрузил всю мелкоту в тачку и умотал, плюнув напоследок из своего корыта на редкость вонючими выхлопными газами.
А я поехал домой. Спать.
Хотя изначально планировал развязать затянувшийся целибат веселым трахом с первокурсницами.
Но после увиденного как-то настроение пропало.
Да и напрягся опять, не скрою.
Вдруг, в тот самый момент… Представлю не то, что надо.
Ну его нафиг.
И потому вообще непонятно, за каким хером я на следующий день подошел к мирно сидящему на трибуне полурослику и позвал его на ворота.
Наверно, просто вспомнил, как он в полете ногой сразу по двум мордам всадил, и подумал, что, раз он такой прыгучий черт, то точно сможет мяч ловить. Уж по крайней мере будет это делать лучше, что то тупое бревно с глазами, что стояло на воротах до этого.
Я подошел, предложил, краем глаза кося на Маринку с Ланкой, сидящих как раз за спиной Арса. И удивился неприятно тому, насколько возбужденными они выглядели. Нет, они и на меня реагировали, это понятно и привычно.
Но его тоже глазами облизывали. А он, мелкий сморчок, подмигивал!
Ходок анимешный!
И вот какого хера меня в это момент занимало не отношение к нему Маринки, которую я трахал, а то, что на него девчонки так плотоядно пялятся? Мелькнула мысль, что они, при желании, могут его утащить к себе в квартиру, которую на двоих снимали как раз. И вряд ли смазливый анимешка будет против!
Эта мысль прочно засела в голове и больно ударила в сердце. Это я какого хрена так себя веду? Словно… Словно ревную! Словно им было нельзя так смотреть. И представлять. Никому, блядь, нельзя! Только мне.
В голове от осознания окончательной дерьмовости ситуации помутнело, я что-то рявкнул злобное, таща полурослика к воротам.
И дальше постарался отвлечься, хорошо, что ситуация этому помогала.
Ершов, мелкий юркий гад, совершенно спокойно обходил нашу защиту, раз за разом прорываясь к воротам.
А Решетов, и в самом деле оказавшийся нереально прыгучим, кроме всех прочих своих достоинств, явно умел играть в футбол.
Вообще, очень крутой парень, настоящий пацан!
Это же надо?
И дерется, и с девками ладит, и в футбол играет! Был бы не таким смазливым, цены бы ему не было!
Может, с возрастом изменится?
Явно же растет и расти будет еще долго.
Короче, понятно, что меня за игру попустило.
И все вроде встало на свои места, вроде нормально опять начал думать.
Мы выиграли, во многом благодаря Арсу, так и не пустившему в свои ворота ни одного гола.
Кайфанули по полной, переполненные эмоциями победителей.
И на то, как на Решетове виснут уже его однокурсницы, те самые, которых он прошлой ночью спас, я смотрел как и любой парень. С завистью легкой. Потому что, похоже, полурослику второй раз за сутки тройничок обломится.
Вот что значит, быть победителем и крутым чуваком!
Ну ничего, мы тоже не промах. Надо будет Маринку поймать… После занятий.
Мысль эта во мне особого отклика не нашла, но я ее удержал и старательно культивировал, развивая нужные мне образы в башке и страшно радуясь тому, что они развиваются.
Похоже, то, что происходило всю неделю, было временным помешательством.
Просто бывает такое.
Решетов, что ни говори, странный парень, интересный чисто по-человечески. Вот меня и занесло… Чуть-чуть.
В раздевалку я вернулся за мобильником.
Услышал, как шумит душ, удивился, кто так мог припоздниться, учитывая, что все уже заняли свои места в здоровенном универском вестибюле.
Там сегодня должен был приехать какой-то чин из мэрии и рассказать… О чем-то. Я не запомнил, о чем, но то, что присутствие обязательно, нам несколько раз преподы сказали.
Особо не впечатлили, конечно, мы же не первогодки, но вот первый курс в полном составе там уже сидел.
В раздевалке мобильного не было, и мне пришла в голову мысль спросить у чувака, что моется, не видел ли он. Ну, мало ли, последний же остался.
Я легко подцепил задвижку, зашел в душевую, глянул…
9. Переговоры с заведомо проигрышной позицией
– Это же… Сука… Это же… Пиздец, че такое…
Голос хищника, глуховатый и злобный, вообще никак не совпадает с его взглядом, жадно скользящим по моему голому телу.
Именно этот бешеный тон и дикие глаза окончательно приводят меня в чувство, выбивают из ступора.
Если поначалу я реагирую, как обычная баба, которую застали в неудобном голом положении, то есть пытаюсь прикрыться и краснею (это хорошо еще, что не пищу тоненьким голоском, был бы вообще верх идиотизма), то после ощутимой угрозы с его стороны, прихожу в себя, опускаю ладони, наплевав на то, что Шатер может во всей красе разглядывать мою грудь. Пусть пялится. Не он первый, не он последний.
Наоборот, очень даже хорошо. Отвлекающий маневр, чтоб его.
Конечно, в душевых драться мне еще не приходилось, но все бывает в первый раз, правда же?
Главное, вырубить его и свалить по-быстрому. Вызвонить Зуба, рассказать все и переложить на его плечи ответственность.
Понятное дело, что после такого прокола – хрен мне, а не относительная сладкая свобода. Да и городу, красивому и чистому, к которому уже успела привыкнуть и даже полюбить, придется сделать ручкой.
Но тут ничего не поделать.
Проеб, как любит говорить Зуб, феерический.
И надо сматывать удочки как можно скорее.
На полсекунды представляю себе стопроцентный объем грядущего говна, включая долгую дорогу на перекладных в компании малоадекватного, но очень ворчливого и приставучего придурка, и выдыхаю огорченно.
Так все хорошо начиналось!
А теперь…
Дорога, новое место для жизни, злобный больше обычного Зуб…
Карма моя свинская.
Но это все будет потом. А сначала… Сначала мне нужно выполнить первую часть плана. То есть, вырубить Хищника настолько качественно, чтоб в ближайшие часы не смог поднять тревогу.
– Ты меня, сучка, с ума свела, – тихо говорит Шатер, подходя ближе, но не на расстояние удара. Значит, не совсем окосел от моей наготы. Печально. Теряю форму. – Я уже думал…
Блин… Да плевать мне, что ты там думал! Свалить бы побыстрее…
Молчу, глядя на него исподлобья и не двигаясь. Только ноги пошире расставляю. Взгляд Шатра тут же опускается ниже, он сглатывает и усмехается. Потом, ощутимо напрягаясь, смотрит в глаза.
И я удивляюсь немного. Непрост Хищник. Не всякий мужик вот так сходу взгляд от сладкого отведет. На лицо переключится.
А этот, хоть с трудом, но сумел…
Кто ты такой, Вадим Шатер?
– Зачем этот цирк? – его голос уже не злобный, спокойный и напряженный. Собрался, значит.
Что ж так все плохо-то?
– Не твое дело. Рассмотрел? Могу идти? – хамлю, отвлекая, выводя из себя.
Мне, главное, приблизиться. А там я его уработаю.
– Мое. Не можешь.
Ух ты, блин! Властный господин…
– Собрался останавливать? Зачем?
– Потому что ты мне должна, стерва.
Стерва, сучка… Грубиян какой… Или все же злится, просто умеет прятать эмоции?
Конечно, умеет, он же боец…
– Какого это хрена? – уточняю. Просто так, на самом деле. Понятно, какого хрена считает меня должной.
– Я чуть с ума не сошел из-за тебя. Смотрел, понимал, что что-то не то, а до конца не мог осознать… Так что постоишь теперь, пообщаешься.
– Мне некогда, – маленький шажок к нему, скользящий, еле заметный.
– Ничего, мы недолго.
– Нет, – еще шаг. Рукой, типа нечаянно, веду по груди. Ну давай, Хищник, посмотри на сиськи!
Он и в самом деле смотрит.
Вроде отвлекается, на полсекунды всего. Но в бою полсекунды играют огромную роль, я мягко скольжу ближе, чтоб поднырнуть под руку и вырубить его болевым. Нисколько не правильным, подлым, но в данный момент мне плевать на правильность.
Выбраться бы без потерь.
И мне ведь практически удается!
Он раскрывается, разворачивается, не успевает за мной!
А в последний момент просто перехватывает меня не каратешным движением! Борцовским! Жестко фиксирует руки, прижимает мокрой спиной к своему здоровенному твердому телу, берет не на болевой, а на удушающий!
Я не могу поверить, что так промахнулась! Дергаюсь бесцельно пару раз, пытаюсь ударить затылком, не попадаю, я ему до середины грудной клетки, смешно же!
Потом хочу ногами достать, но его руки, словно кольца удава, смыкаются, лишая сил и воздуха.
Черт!
Я уже понимаю, что проиграла, что нет смысла дергаться больше. И замираю.
Мой тренер говорил, что, если не получается использовать очевидное преимущество, надо переключаться на неочевидные.
Из неочевидных у меня голые грудь и задница. А еще явная реакция Хищника на все это дело.
Реакция его упирается мне в поясницу с такой силой, что запросто может оставить синяки.
Когда мужик возбужден, это хорошо. Это – мое преимущество. Потому что я не возбуждена. И мысли – холодные и расчетливые. Да? Да.
Выгибаюсь и мягко трусь задницей о его стояк.
Шатер за моей спиной сдавленно шипит и еще сильней сжимает свои удавьи кольца. Черт… Ну давай, расслабься чуть-чуть… Позволь мне…
– И не надейся, сучка, – хрипит он мне в ухо, обдавая жаром дыхания кожу, – не получится. Но продолжай, мне по кайфу.
Блин!
– Может, поговорим? – я еще разок, на пробу, трусь задом о выпуклость в его штанах, мурлычу тихо, мягко, с готовностью. Ну и еще потому, что громко не могу. Придушил он меня качественно, гад. Не больно, но воздух в легкие поступает тяжело.
– Теперь ты говорить решила? Нахрена тогда пыталась вырубить? – он нагибается все ниже, его губы уже практически на моей шее, и это неожиданно волнует. Не так, как надо. Неправильно.
Настолько неправильно, что я на какие-то мили-секунды представляю себе, как он мог бы…
Угомонись, дура! Он – мог бы, да. Ты – не можешь этого позволить! Это – проблемы. А у тебя и без того их дохренища.
– Я не пыталась… – тихо бормочу, чуть повернувшись к нему и с неожиданным удовольствием ощущая его теплое возбужденное дыхание. Оно волнует даже больше, чем жесткий стояк у поясницы. – Я просто… Растерялась…
– Так я тебе и поверил, – так же тихо отвечает Шатер, чуть ослабляя захват, но лишь для того, чтоб перехватить меня резко и развернуть к себе. Он это делает настолько неожиданно и молниеносно, что я успеваю лишь охнуть, несмотря на все свое хваленое спортивное прошлое. Все же, когда нет нормальной практики, навык теряется…
Больше я не могу ни о чем думать, потому что буквально теряюсь в его темных глазах.
Шатер смотрит точно так же, как и до этого, когда ловила на себе его взгляд при случайных встречах в универе.
Жадно, пристально, изучающе.
Только теперь все это близко очень, и становится понятно, что еще там, в глубине темных глаз.
В дамских романах это назвали бы вожделением. Но я – простая, как три рубля. И потому сразу обозначаю эту дикость в глубине шатровских глаз, как похоть. Простую. Примитивную. Всепоглощающую.
Приходит понимание, что он реально едва сдерживается, держа меня вот так, практически на весу, прижимая к себе, голую и беспомощную.
И это, вкупе с совершенно однозначной реакцией его тела, окончательно помогает осознать полную причину такой злобы.
То есть… То есть он все это время меня… Хотел? И даже когда думал, что я – парень?
Черт…
У него реально есть причины злиться…
– Слушай… – уже примирительно шепчу я, стараясь не показывать, что его взгляд до дрожи пробирает, – я не специально… Понимаешь, так надо. Я не могу тебе всего объяснить, но реально так надо.
– Ты от кого-то прячешься? – Шатер сразу верно улавливает суть, взгляд его становится жестче, пальцы на моих голых плечах каменеют.
В этот момент я могу его ударить. Легко вырубить, прыгнув снизу вверх, засадив головой в подбородок. Это только в фильмах после такого встают. В реале – падают с диким грохотом. И приходят в себя в больнице.
Но я почему-то не пользуюсь своим преимуществом, тоже смотрю на него, пытаясь придумать, что сказать. Правду? Нельзя. Соврать? Не могу даже придумать сходу правдоподобно. Не умею я врать. От того и все проблемы мои.
Остается только честность. В той степени, которая мне позволена.
– Прячусь. Но я не могу ничего тебе больше сказать.
Он молчит. Ладони сжимает. Большие пальцы словно нечаянно начинают поглаживать голую мокрую кожу плеч, и от этого пробирает озноб по всему телу. Я с легкой паникой осознаю, что соски, и без того острые, напрягаются еще сильнее и упираются ему во влажную футболку.
И это… Приятно.
Настолько, что, против всяких правил, хочется потереться о него грудью, раздразнить нежную кожу еще сильнее. Или, чтоб наклонился и…
Ничего! Ничего!
Поднимаю взгляд и упираюсь опять в его глаза, жесткие. Черные. Завораживающие.
– Почему не можешь? Я никому не скажу.
Он опять ведет пальцами по коже, смотрит на меня, не отрываясь и, кажется, прижимает еще сильнее к себе, неосознанно, заставляя запрокинуть голову.
– Потому что я под подпиской о неразглашении.
Шатер едва заметно морщится, но, судя по всему, ему знакомо это понятие, потому что дальше не настаивает.
Но и не отпускает.
Я не вижу смысла больше его вырубать, понимая, что в любом случае уеду отсюда, едва только Зуб узнает о ситуации.
А я обязана его поставить в известность.
И это значит, что я вижу хищника в последний раз.
От этого почему-то грустно, хотя я давно настроена на то, чтоб легко переносить расставания. Слишком много их было в моей жизни.
Но рядом с Шатровым настолько надежно, настолько безопасно… Рядом с Зубом такого нет и в помине, хотя он – очень непростой чувак. Но вот нет.
А рядом с Вадимом Шатровым – есть. Странно, правда?
Это ощущение хочется длить, переживать как можно дольше. У меня никогда такого не было. Никогда.
И я упиваюсь новыми для себя эмоциями, забыв о том, кто такая, в каком пикантном я сейчас положении, и на какой тонкой нити вишу.
– Как тебя зовут? – он наклоняется чуть ниже, заводит одну ладонь за спину и ведет по позвоночнику, словно прощупывает, обласкивает каждый позвонок.
– Маша.
Я не вижу смысла скрывать свое имя. Оно никому ничего не даст.
– Маша… – повторяет он, и в его исполнении мое имя звучит… Сладко. – Хорошее имя. Маша, ты ведь убегать собралась?
Проницательный такой…
– Да.
Он молчит, словно формулирует в голове правильную фразу. Или просто не хочет ничего говорить, а хочет только смотреть на меня, держать в руках как можно дольше. И странно, что я не имею ничего против.
– Маша… – ох, дрожь до самых кончиков пальцев от его голоса, – не надо убегать. Я никому ничего не скажу.
– Это не мне решать…
– Тому громиле? – он хмурится, ладони на моем теле чуть напрягаются, – кто он тебе?
– Это неважно.
– Важно. Не брат, так ведь?
– Так.
– Спишь с ним, Маша? – и впивается в меня взглядом напряженно.
Я на мгновение представляю себе секс с Зубом и вздрагиваю. Пипец!
Отрицательно мотаю головой.
Зачем-то. Оправдываюсь? Перед кем? Глупость, такая глупость…
– Не говори ему ничего, и все. – Предлагает Шатров вполне логичное развитие событий.
– Не могу. Должна.
– Нет. Не должна. Я никому не скажу про тебя, зачем ему знать?
Черт… Это нарушение протокола. Но это так заманчиво…
И такие проблемы несет в будущем…
Я совершаю ошибку. Большую. Но он так смотрит. И пальцы его… И губы… И глаза… Дура я… В первый раз такое ведь. Дура…
– Хорошо… Я подумаю.
– Подумай.
Неуверенно шевелю плечами.
– Отпустишь?
Читать бесплатно другие книги:
