Ангелы на льду не выживают. Том 1 Маринина Александра

Ангелы на льду не выживают.

Артур Вернер

Она не могла удержаться, чтобы не посматривать на свое отражение в витринах. Белая блузка в крупный горошек сидела на ней мешком и была явно коротковата, теми же достоинствами отличалась и юбка на два размера больше, чем требуется, к тому же клетчатый рисунок недвусмысленно свидетельствовал, да что там – просто кричал о высоком художественном вкусе носящей эту одежду дамы более чем средних лет. Немытые волосы лежали выразительной паклей, украшенной чудесным фетровым беретиком невнятного цвета. Можно было строить самые разные предположения, начиная от чрезвычайно бедственного финансового положения женщины и заканчивая ее полной неадекватностью и душевной болезнью, и среди всех этих версий не найдется ни одной сколько-нибудь близкой к истинному положению дел. А это именно то, что и нужно.

Настя Каменская улыбнулась собственному отражению и еще раз констатировала: она выглядит великолепно!

Наконец-то, спустя три года после выхода в отставку, она почувствовала себя совершенно счастливой, потому что получила возможность делать то, что ей так нравилось всю жизнь, но чему отчего-то никак не находилось места в ее работе. Вернее, находилось, конечно, но так редко… Много лет назад ее отчим, сыщик с большим стажем, сказал, что такая внешность, как у Насти, встречается крайне редко и просто грех этим не пользоваться. То, что для нее как юной девушки могло бы рассматриваться в качестве огромного недостатка, оборачивалось невероятными достоинствами при любых перевоплощениях. Да, Настя Каменская всегда была невзрачной и бледной, но благодаря абсолютно правильным чертам лица и пропорциональному сложению не бросалась в глаза. Точно так же не бросается в глаза пустой лист бумаги стандартного формата с идеально ровными краями, его можно просто не заметить, в то время как неровно оторванный клочок, исписанный закорючками, непременно окажется в центре внимания.

Уже три года Анастасия Каменская работает в частном детективном агентстве своего старого друга Владика Стасова и по крайней мере год из этих трех «подрабатывает», помогая старым знакомым, оставшимся на оперативной работе. Впрочем, «подработка» – слово неправильное, денег она за это не получает, работает из любви к искусству, а точнее – для собственного удовольствия. Конечно, если начальство этих самых знакомых узнает – головы им не сносить, но ведь не узнает же…

Сегодня ей нужно было познакомиться, разговориться и выудить кое-какие сведения из мужчины, который никуда не ходил без своей жутко подозрительной и сварливой жены. Узнав, что сегодня супруги планируют посетить районную поликлинику, Настя решила, что лучшей возможности ей не представится. Очереди там длинные, и знакомятся люди весьма охотно, делясь впечатлениями о самом враче, в кабинет которого стремятся попасть, о его медсестре, о других врачах и работниках регистратуры, жалуясь на дороговизну лекарств, рассказывая о своих болезнях и давая всевозможные советы, а также адреса «чудесных женщин, которые снимают все за один сеанс и недорого».

Задачу свою Настя решила на удивление быстро и вышла из поликлиники вполне удовлетворенная. Вид немолодой недотепы вызывал доверие и жалость, посему никаких подозрений в адрес пенсионерки в дурацком беретике не возникло.

Единственным неудобством оказалась обувь: разношенных туфель подходящего размера у Насти не нашлось, были лишь кроссовки, и пришлось надеть то, что оказалось под рукой. А под рукой была только обувь, принадлежащая Дашеньке, жене Настиного брата Александра, и была эта обувь маловата. Но ничего, можно и потерпеть. Тем паче в неудобной обуви походка обычно делается корявой и неровной, что вполне соответствовало и блузке в горошек в сочетании с клетчатой юбкой, и плохим волосам (чтобы скрыть стильную стрижку, пришлось не мыть голову несколько дней и для пущего эффекта слегка смазать маслом), и удивительному, неизвестно с каких времен сохранившемуся беретику. Как хорошо, что Дашка любит возиться с растениями на своем участке! И как хорошо, что вся одежда и обувь, которую она использует для работы в саду, аккуратно разложена и развешана в хозяйственной пристройке! Вот и беретик там нашелся, и башмачки стоптанные…

Но идти с каждым шагом становилось все труднее, стопы начали болеть, и дама в беретике вполне отчетливо захромала. Машину-то пришлось поставить далеко, чтобы подойти к зданию поликлиники, не вызывая ни у кого ненужных мыслей.

Настя ловила на себе насмешливые и сочувственные взгляды встречных прохожих и мысленно улыбалась. Подойдя к машине, вытащила из старой потрепанной сумки ключи, нажала на кнопку, отключая сигнализацию, и буквально наткнулась глазами на молодого симпатичного парня, который сначала с любопытством, а потом с ужасом смотрел на нее. Ну да, конечно, откуда у такой странноватенькой и явно бедноватенькой тетеньки может быть серебристый «Пежо»… Парень, судя по всему, решил, что у него галлюцинации, и потряс головой. Настя скользнула на водительское сиденье, захлопнула дверцу и тут же опустила стекло: день был жарким с самого утра, а теперь, во второй половине дня, воздух стал неподвижным, густым и душным, как перед грозой. Когда она ставила здесь машину больше трех часов назад, место было в тени, но, пока она добросовестно сидела в очереди к участковому терапевту, тень уползла далеко в сторону и автомобиль успел основательно прогреться.

А парень все стоял и пялился на нее, не веря своим глазам. Такая замухрышистая тетка – и за рулем! Настроение у Насти было отличным, поэтому она решила, что не грех добавить позитивчика и этому симпатяге-пареньку. Открыла свою ужасную кошелку, достала очечник, из которого извлекла очки в модной оправе, потом вытащила сигарету и щелкнула дорогой зажигалкой. Парень покачнулся, его повело. Настя весело подмигнула ему и завела двигатель. «Пусть малыш порадуется, – насмешливо подумала она, – будет что приятелям рассказать. Рано они нас в старухи записывают».

Ехать предстояло далеко: уже три недели Настя и ее муж жили в загородном доме ее брата. Александр с Дашей повезли младшего ребенка в Швейцарию, нужна была сложная операция и последующая длительная реабилитация, но оставлять старшего сына, восемнадцатилетнего Саню, без присмотра не рискнули. Александр Каменский трезво оценивал своего, в общем-то хорошего и очень неглупого, но непослушного сына. Саня учился в институте, но это так, для проформы. Вся его жизнь заключалась в компьютере, а смысл этой жизни – в хакерстве. И достиг Саня Каменский на упомянутой стезе огромных успехов. Вместе со своим близким товарищем Петей, еще более крутым хакером, они просиживали за компьютерами сутки напролет и выделывали поистине невероятные вещи. Петя был на два-три года старше Сани, ни в каком институте не учился, в армии не служил по состоянию здоровья, работал по договорам, и свободного времени у него было предостаточно. Александр Каменский Петю недолюбливал, и когда Настя впервые увидела лучшего друга своего племянника, то чувства брата вполне разделила. Петя был огромен, толст, неопрятен и не очень хорошо воспитан, забывал здороваться, а слова «спасибо», казалось, вообще не знал.

Настин брат боялся двух вещей: что сынок завалит сессию, его отчислят из института и призовут в армию и что сынок вместе с другом Петей (он же Питер, он же Педро, Петруччо, Пьер и Петер) «ломанет» либо банк самого Каменского, либо какой-то другой, то есть совершит преступление и сядет. Поэтому он и попросил сестру временно переехать в дом Каменских, чтобы хоть как-то приглядывать за Санькой. Собственно, Настя как таковая была и не особо нужна, функции «пригляда» должен был осуществлять ее муж, который в компьютерных программах понимал на три порядка больше, чем сама Настя, и мог реально проконтролировать, чем парень занимается. На Настину же долю доставалось только приготовление диетического питания для парня, который к своим восемнадцати годам благодаря длительному потреблению кока-колы, гамбургеров и прочей удобной для поглощения без отрыва от компьютера пищи приобрел огромный букет всевозможных проблем, начиная от прыщей по всему телу и заканчивая язвой и панкреатитом. Сварить кашу, протертый суп, сделать пюре и проконтролировать своевременный прием лекарств – вот и вся Настина задача. Остальное – на Чистякове, который может по нескольку дней подряд работать дома и руководить своей лабораторией дистанционно, переложив все текущие вопросы на заместителя.

Когда Настя парковала машину в гараже дома Каменского, было почти девять вечера, дорога заняла много времени, да еще пришлось останавливаться у супермаркета, чтобы купить продукты. Они с Чистяковым сразу отказались от услуг помощников и помощниц и попросили, чтобы никого не было. Им никто не нужен, они сами могут купить продукты и приготовить еду себе и Саньке, а женщина, которая делает уборку, пусть приходит не чаще одного раза в неделю. Саша с Дашей ведут светский образ жизни, у них постоянно собираются гости, потому и повар нужен постоянно, и горничная. А Настю и Чистякова все это будет стеснять. Правда, Дашка, знающая Настю много лет, высказала вполне обоснованные сомнения в способности родственницы сварить самую простую кашу. И была, безусловно, права. Каши варить Настя Каменская не умела. Равно как не умела варить протертые супы и делать другие диетические блюда.

Ну и что? Можно же научиться, в конце концов. Даже интересно попробовать, можно ли вообще чему-то научиться в пятьдесят два года или уже, как говорится, поздняк метаться? За несколько дней до переезда в загородный дом Настя открыла первое попавшееся руководство и попробовала сварить манную кашу. Получилось, надо признать, не просто плохо, а совсем плохо. Много времени ушло на отдирание пригоревших комков от дна и стен кастрюли, затем последовала вторая попытка, за ней – третья… После шестой попытки манная каша получилась идеальной. Удовлетворенно вздохнув, Настя вспомнила слова из фильма «Служебный роман» о том, что при известной доле упорства можно и зайца научить курить, и приступила к освоению следующего блюда. К моменту переезда она чувствовала себя вполне уверенно в качестве повара, специализирующегося на диетическом питании. Правда, приготовление блюд для здоровых людей все равно оставалось ее слабым местом, но это уже никакого значения не имело. Ее задача – накормить племянника. А ее саму, как обычно, прокормит любимый муж.

Все окна на первом этаже были темными, Чистяков уехал с утра на ученый совет и предупредил, что вернется поздно: после защиты диссертации будет банкет. На втором светилось окно Санькиной комнаты. Каждый раз, думая о племяннике, Настя задавала себе один и тот же вопрос: понимает ли ее брат, как ему повезло? Да, Александр боится, что сын вылетит из института или что-то натворит. Но парень по крайней мере сидит дома. И можно быть совершенно уверенным, что он жив и с ним ничего не случилось. За время работы в уголовном розыске Настя видела много семей, которые отдали бы все, что у них есть, чтобы их ребенок проводил время дома, а не болтался невесть где и не занимался неизвестно чем. А Александр не ценит своего счастья, все придумывает какие-то страшные опасности, которые на самом деле не являются страшными. Кто знает, что лучше: сын, отбывающий срок за хищение, или сын, к которому можно приходить только на кладбище? Настя Каменская ответ знала точно. А вот ее брат, похоже, о таком ответе даже не догадывался.

Она включила свет в прихожей, надела тапочки и отнесла сумки на кухню. Заглянула в холодильник, потом в раковину – так и есть, Саня поленился разогреть то, что она приготовила, и ел холодную кашу прямо из кастрюли, а овощную запеканку хватал руками. Сиротливо валяющаяся на дне раковины столовая ложка, испачканная кашей, вкупе с остатками запеканки, места для других версий не оставляла.

Настя поднялась в комнату племянника, выдала ему все положенные лекарства вместе со стаканом воды. Таблетки и порошки Саня безропотно выпил, даже не повернувшись к тетке и ни на секунду не оторвав взгляд от экрана компьютера.

– Чем занимаешься? – дежурно спросила Настя.

– К контрабанде готовлюсь, – так же дежурно ответил Санек.

Контрабандой на молодежном сленге именовалась контрольная работа.

– А погулять? – предложила она.

Это превратилось в своеобразную игру: каждый вечер Настя предлагала ему выйти на прогулку и каждый вечер получала объяснение, почему это сделать невозможно. Объяснения были каждый день разными, и ей было страшно интересно, когда же у Сани иссякнет фантазия и он начнет откровенно грубить.

Кажется, этот день настал именно сегодня.

– А пойти в баню тазики пинать? – выступил он со встречным предложением, суть которого, все на том же сленге, сводилась к предложению отстать и оставить в покое.

– Легко! – тут же согласилась Настя и вернулась вниз.

Устроившись в мягком кресле у широкого окна гостиной, она достала старую записную книжку и взяла в руки мобильник. Есть спокойный свободный вечер, чтобы сделать обязательные телефонные звонки. За двадцать пять лет службы в уголовном розыске у Анастасии Каменской появилось огромное количество знакомых в самых разных профессиональных сферах и социальных слоях, и она взяла за правило не реже раза в полтора-два месяца звонить каждому, узнавать, как дела, поздравлять с праздниками… Одним словом, поддерживать отношения. Мало ли, как может повернуться работа сыщика, пусть и частного. Никогда не знаешь заранее, к кому и по какому вопросу придется обратиться в поисках нужной информации или за помощью.

Дышать становилось с каждой минутой все труднее, воздух, казалось, облеплял лицо влажной маской, и наконец сверкнула молния, а через несколько секунд в небе громыхнуло, и начался сильнейший ливень.

Собака яростно отряхивалась перед тем, как кинолог дал ей команду запрыгивать в машину, но все равно с густой шерсти на пол моментально натекла внушительная лужа. Следователь Баглаев с тоскливой завистью посмотрел на микроавтобус, в котором приехала дежурная следственно-оперативная группа и где теперь с комфортом будут посиживать кинолог с псом, и удрученно покачал головой: осматривать место происшествия под проливным дождем – занятие не только малоприятное, но, что еще хуже, практически неэффективное. Да еще в такую темень… Конечно, прожекторы выставили, но все равно это далеко не то же самое, что при ярком дневном свете. И что служебно-розыскная собака, даже самая лучшая, сможет найти толкового в сплошной воде? Но инструкция есть инструкция: на труп положено выезжать с кинологом.

Эксперт-криминалист, матерясь сквозь зубы, прочесывал магнитными граблями место обнаружения трупа, постепенно расширяя радиус поиска. Потоки воды могли снести гильзу бог знает куда. Если гильза вообще есть.

Полицейский-водитель и местный участковый стояли рядом, держа зонты над судебно-медицинским экспертом, осматривающим труп мужчины с огнестрельным ранением в спину, и над Баглаевым, который записывал под диктовку эксперта осмотр трупа и настороженно прислушивался к нарастающей боли в коренном зубе справа. Болело уже третий день, похоже, нерв начал обнажаться, и Тимур Ахмедович записался к стоматологу как раз на завтра, зная, что после суточного дежурства ему полагается выходной. Судебный медик извлек из кармана куртки паспорт, права, документы на машину, еще какой-то документ в твердых корочках, похожий на удостоверение, и ключи от машины.

– Держи, – он протянул документы следователю. – И напомни мне, когда закончим, я там тебе пару фразочек припас.

Баглаев благодарно улыбнулся. Многие коллеги знали о его хобби: Тимур Ахмедович, страстный поборник чистоты и правильности речи, коллекционировал «перлы» из письменных документов. Например, одним из последних его приобретений была фраза, взятая из протокола осмотра места происшествия: «Со столба и проволоки изъяты кусочки белой нитки красного цвета». А уж от судебно-медицинских экспертов порой поступали поистине бесценные подарки.

Судя по фотографии в паспорте и на правах, документы принадлежали убитому. Михаил Валентинович Болтенков, 1961 года рождения, прописан в Москве, зарегистрирован брак с гражданкой… выдан загранпаспорт…

Следователь быстро переписал в блокнот данные из паспорта и протянул все документы оперативнику.

– Федя, проверь.

Тот пролистал странички паспорта, бросил взгляд на права, открыл третий документ и удивленно присвистнул.

– О, Тимур Ахмедыч, а терпила у нас, оказывается, тренер высшей категории.

– Какой еще тренер? – буркнул Баглаев, продолжая записывать под диктовку.

– По фигурному катанию. Вот удостоверение тренера.

Ну, тренер так тренер… Какая разница? По мнению Тимура Ахмедовича Баглаева, в этой жизни существуют только два вида настоящего спорта – футбол и бокс. Все остальное – фантики. Тем более фигурное катание.

– Работай давай, – недовольно бросил он Федору Ульянцеву.

– Так а чего? Тут же адрес по прописке есть, ехать надо.

– Пробей сначала.

– Да зачем, Тимур Ахмедыч? Тут же все написано, в паспорте-то.

– По всем учетам пробей, я сказал!

Баглаев сердито зыркнул на Федю. Ох уж этот Ульянцев! Все бы ему побыстрее, с наскока, нахрапом! Чего там думать? Трясти надо! И откуда у этого опера такая самонадеянность? Ну да, конечно, был случай, когда Федор проявил просто невероятную способность к принятию решения, опираясь только на интуицию. Баглаев хорошо помнил тот эпизод, он был следователем по делу. Никто не верил в то, что Федя угадал… Разговоров тогда много было, Федей восхищались, но… Это ведь произошло только однажды. Больше ничего подобного ни разу не повторилось. А парень свято уверовал в свою интуицию и в то, что может без всяких дополнительных проверок определять на глазок достоверность любой информации. Доведет его до беды когда-нибудь эта самоуверенность, ох, доведет… Сам Баглаев – человек, как говорится, другой конструкции, любит, чтобы все было по порядочку, аккуратненько, последовательно, как положено. Вот что сейчас происходит? Есть труп, есть документ, в документе есть адрес по прописке. Да, если верить фотографиям в паспорте и на водительском удостоверении, убитый действительно является неким Михаилом Болтенковым. И нужно ехать к нему домой и задавать вопросы членам семьи: куда поехал? Зачем поехал? Когда поехал? Все правильно. Но где гарантия, что члены семьи проживают именно по тому адресу, который указан в штампе о прописке? Сегодня жизнь такая: прописан в одном месте, а проживает совсем-совсем в другом, это норма. Прибежит Федя в адрес, начнет звонить в дверь, людей с постели поднимет – время-то уже за полночь, а они ни сном ни духом, квартиранты какие-нибудь. Или вообще квартира стоит пустая и никакой Болтенков в ней не живет, и дверь Феде никто не откроет. Только время упустит пустой поездкой. Элементарно ведь! А Федор уверен, что надо немедленно ехать, ничего не проверяя. Интуиция у него, видите ли…

Баглаев быстро записывал в блокнот то, что говорил эксперт. Писать начисто протокол под таким ливнем – занятие глупое. Потом сядет в машину и спокойно все напишет, как положено. Краем глаза он заметил, что Ульянцев сел в микроавтобус, а не в свою машину. Значит, указание следователя выполняет. Молодец.

– Тимур Ахмедыч, – раздался через некоторое время взбудораженный голос оперативника, – я пробил по учетам, наш терпила проживает по месту прописки, вместе с ним проживают жена и малолетний сын. Сам он родом из Череповца, в Москве с семьдесят третьего года. Жена – врач МЧС. Так я поеду уже, а?

Федор от нетерпения переминался с ноги на ногу и машинально поглаживал недавно обритую голову.

– Поезжай, – кивнул Баглаев.

Федор уехал. Следователь обернулся к участковому.

– Попроси кого-нибудь из понятых вместо тебя зонт подержать, а сам начинай вместе с остальными ребятами машины проверять, вдруг там кто-то сидит, парочки, к примеру, или, может, ждут кого-нибудь.

– Понял, – откликнулся участковый без особого энтузиазма.

Ну оно и понятно, держать зонт – это ведь и самому под ним стоять, а не бегать под дождем.

На успех Тимур Ахмедович особо не рассчитывал, но по привычке делал все, как надо, от и до. Ночью да в ливень найти очевидцев того, что происходит на улице, дело безнадежное, все сидят по домам, а большинство уже и спит давным-давно. Так что люди, которые могли бы находиться в припаркованных неподалеку машинах, это единственный шанс. Хотя, впрочем, есть еще варианты…

Он снова окликнул участкового, который не успел еще далеко уйти.

– А кто у тебя в подвалах? Бомжи, гастарбайтеры?

– Нет, у меня в подвалах порядок. Проверяю регулярно.

Жаль… Обитающая в подвалах публика живет не по общепринятому графику, и вот они-то как раз вполне могли и под дождем, и в глухую полночь выходить или возвращаться.

– Но ты все равно проверь на всякий случай, – велел Баглаев. – А вдруг кто-то там сегодня шуршит?

– Сделаем.

– И номера квартир, в которых окна горят, тоже продиктуй.

А что? Время, конечно, плохое, но если свет горит в окне, значит, люди не спят, так почему не попробовать поговорить? Может, они знают убитого? Или видели что-то? Или хотя бы слышали?..

– Есть, Ахмедыч! – раздался возглас криминалиста. – Девятимиллиметровая, стандартная.

Ну вот, хоть гильзу нашли, уже что-то. Теперь надо искать оружие. Машину потерпевшего тоже надо искать, потому что если ключи в кармане, то он, скорее всего, на ней и приехал. Ладно, в такую темень все равно искать бесполезно, ну разве что машину найти можно, а уж оружием, если убийца его сбросил где-то поблизости, придется заниматься утром. И поквартирный обход тоже с утра начать, пораньше, пока люди на работу не ушли.

Тимур Ахмедович с сожалением подумал о том, что как раз на минувшей неделе закончил следствие по двум делам и передал материалы в суд. Так что убийство этого Болтенкова руководство поручит именно ему, скажет, что в целях равномерного распределения нагрузки… и так далее… А коль так, то не видать ему завтра законного выходного, полагающегося после суточного дежурства. Надо будет что-то придумывать с зубом, дальше тянуть нельзя. Ладно, выкрутится как-нибудь.

Он сел в микроавтобус, собираясь начать составлять начисто протокол осмотра места происшествия, полез в карман за ручкой, пальцы нащупали сложенный вчетверо листок – тот самый, что дал ему судмедэксперт. На улице под дождем Баглаев сразу спрятал листок в карман, не читая. Вот теперь для поднятия настроения можно и посмотреть, чем порадовал его эксперт. «В своем объяснении на имя начальника полиции Саидов указал, что при похищении его дочери он сам и его жена были убиты, но заключением судмедэкспертизы это не подтвердилось». «При этом в морг направляется труп неизвестного гражданина, при опросе которого выяснено, что фамилия его Жаров и он был обнаружен в кабине автомобиля в сидячем положении». «В судмедэкспертизу направляется труп Полынина для установления факта смерти. При наружном осмотре факт смерти не установлен».

Несмотря на усталость, дискомфорт от мокрой одежды и печальной перспективы остаться без выходного и без медицинской помощи, Тимур Ахмедович сначала негромко фыркнул, потом не выдержал и расхохотался.

Вера Болтенкова смотрела на невзрачного крепкого бритоголового паренька и не могла поверить в то, что он говорит. Мишу нашли застреленным… Как же так? Почему? Ведь ничего не произошло такого уж серьезного, он поехал просто поговорить, извиниться, помириться… Нет, этого не может быть, это наверняка какая-то ошибка!

– А вы уверены, что это Миша? – звенящим от напряжения голосом спросила она.

Дверь в комнату приоткрылась, на пороге возник заспанный мальчик в пижамке с ежиками.

– Мама, что случилось? – непроснувшимся голосом спросил он. Потом заметил чужого человека, и сонное выражение глаз сменилось испуганным. – А вы кто? А папа где?

Вера постаралась взять себя в руки, чтобы не напугать сына еще больше.

– Папа уехал по делам, он задерживается, иди, мой хороший, ложись.

– А вы кто? – упрямо повторил ребенок, не сводя настороженных глаз с оперативника по имени Федор.

– Сыночек, дядя приехал к папе, он его подождет. Иди ложись.

Мальчик потоптался еще несколько секунд на пороге и ушел в свою комнату.

– Пожалуйста, давайте потише, – попросила Вера.

Оперативник, казалось, не испытывал к ней ни малейшего сочувствия. Он равнодушно пожал плечами и заметил:

– Да вы сами первая кричать начали. Итак, куда, когда и с какой целью уехал ваш муж?

С какой целью…

Михаил вернулся после тренировки расстроенный и возбужденный. Оказалось, к нему пришел какой-то тренер по фамилии Ламзин и устроил скандал. Вера вышла замуж за Михаила Болтенкова десять лет назад и о спортивном прошлом своего мужа знала мало, а вернее – не знала почти ничего, кроме основных фактов: был спортсменом, потом стал тренером. Конечно, она была знакома с нынешними учениками мужа, они постоянно приходили к ним домой, но в целом Вера была как-то не очень в курсе, что происходит в работе Михаила и в фигурном катании в целом. Фамилию «Ламзин» она слышала в общих разговорах, но лично с этим человеком знакома не была.

– Из-за чего скандал? – спросила она.

Но Михаил говорил бурно и невнятно, так, словно она должна отлично знать, в чем суть.

– Конечно, я виноват, глупо это отрицать, но я виноват в том, что случилось тогда, а не сейчас. Как Валерка этого не понимает? Ворвался в тренерскую и стал орать, что зря он тогда меня не убил, хоть не напрасно отсидел бы.

Муж взволнованно говорил что-то еще, приводил непонятные Вере аргументы, как будто оправдываясь не то перед ней, не то перед неведомым ей Ламзиным. И она посоветовала Михаилу поступить так, как поступила бы сама: объясниться и снять конфликт. Ну и извиниться, разумеется.

– Ты права! – Михаил забегал по комнате, отыскивая футболку и носки, которые успел снять. – Ты совершенно права! Я поеду и поговорю с Валеркой, он должен меня понять. Это все какое-то недоразумение! Что было – то было, уж сколько лет прошло, нельзя сейчас из-за этого… То, что случилось тогда, было детским, глупым, несерьезным, а то, что случилось сейчас, это взрослая история, и не следует смешивать одно с другим! Черт! Черт!

Вера рассказывала и с трудом верила в то, что все это происходило всего несколько часов назад.

– В котором часу ваш муж пришел домой? – деловито спросил оперативник.

– Около семи вечера. У него сегодня только одна тренировка, с двух до четырех.

– Сегодня? А обычно их сколько?

– Обычно бывает по две, а то и по три. Но сейчас более спокойный период у спортсменов, соревновательный сезон закончился, поэтому у Мишиной группы четыре раза в неделю по две тренировки в день и два раза по одной. В воскресенье выходной.

– Понятно. И он утверждал, что некий Ламзин угрожал его убить?

Вере было тошно и страшно. Этот парень говорил явно что-то не то, но у нее не было сил поправлять его и объяснять, что Ламзин не угрожал, а сожалел о том, что не убил Мишу раньше… Да какая разница, в конце концов! Миши больше нет, вот что важно. Все прочее значения не имеет.

Она молча кивнула, не сводя глаз с фотографии в рамке, стоящей на книжной полке: они втроем с Мишей и сыном, смеющиеся, счастливые. Как же так? Ну не может же быть!

– Вы знаете, где живет Ламзин?

Она так же молча отрицательно покачала головой. Вера так мало знала о подробностях внутриспортивной жизни! И лично знакома была только с теми тренерами, с которыми дружил и постоянно общался Михаил. Но даже их адресов и телефонов она не знала.

Оперативник поднялся и вышел в коридор, на ходу доставая из кармана мобильник. Она слышала его приглушенный голос, но слова разобрать не могла, да и не пыталась. Не было в этот момент ничего важнее мысли: Миши больше нет.

Она даже не нашла в себе сил удивиться или насторожиться, когда полицейский заглянул в комнату и попросил закрыть за ним дверь. Лицо его сияло.

– Завтра с вами захочет побеседовать следователь, – предупредил на прощание Федор. – И еще: вам придется приехать в морг на опознание.

Вера снова молча кивнула, тщательно заперла дверь квартиры и на цыпочках прошла в комнату к сыну. Мальчик не спал.

– Почему ты не засыпаешь? Надо спать, уже очень поздно.

– Дверь хлопнула, я слышал. Это папа пришел?

– Нет, сыночек, этот дядя ушел.

– Он не стал дожидаться папу?

– Нет, уже очень поздно, даже взрослым дядям пора спать.

Она долго сидела возле сына, пока не убедилась, что тот крепко спит, потом прошла на кухню, трясущимися руками приготовила горячий чай и обхватила большую чашку ладонями, чтобы унять озноб. Надо как-то дожить до утра… Утром она позвонит Игорю Шнитову. Они не очень близко знакомы, но Игорь Эдуардович всегда поддерживал Михаила и помогал ему. Где-то у нее лежала визитка Шнитова с номерами телефонов.

Зачем звонить члену Исполкома Федерации фигурного катания на коньках России, она не могла бы объяснить толком, но ничего другого ей в голову не пришло.

Оперативник Федор Ульянцев чувствовал себя на коне. Неслыханная удача, раскрытие преступления по горячим следам, и не просто по горячим, в течение 24 часов, а просто-таки по кипящим, в течение первых же двух часов. Звонок в соответствующую службу – и у него есть адрес того самого Ламзина Валерия Петровича, 1963 года рождения, тренера по фигурному катанию. И адрес этот в точности совпадает с тем местом, где два часа назад обнаружен труп Михаила Валентиновича Болтенкова. Ну разве что квартира… А так – и улица, и дом. Разумеется, Федор тут же позвонил следователю Баглаеву, а уж Ахмедыч своего не упустит, вопьется в этого Ламзина как клещ, хватка у него знатная. Впрочем, вряд ли Тимуру Ахмедовичу удастся впиться в самого тренера-убийцу, преступник наверняка уже свалил подальше и теперь будет скрываться, но с ним вместе проживают жена и взрослая дочь, и уж с них-то Баглаев не слезет, пока не выбьет все нужные показания, а также место, где скрывается их муж и отец.

– Голоса, говоришь, слышали? – задумчиво переспросил Баглаев участкового, отключая мобильник, по которому только что поговорил с Федей Ульянцевым. – Мужские?

– Ну да, сначала скандалили, кричали друг на друга, потом в сто второй дверь хлопнула два раза с интервалом примерно в минуту.

В квартире номер 102 в доме, расположенном в ста пятидесяти метрах от места обнаружения трупа, проживал Валерий Петрович Ламзин, тот самый, к которому убитый, по утверждению жены, поехал поговорить и объясниться. Ага, поговорил. И объяснился. Результат, как видим, налицо.

Ну что ж, если сложить вместе то, что узнал Ульянцев, и то, что удалось выяснить участковому, то картина получается понятной и логичной. Ламзин сегодня угрожал Болтенкову убийством, Болтенков вечером поехал к Ламзину, чтобы помириться и снять конфликт. Помириться не удалось, мужчины кричали друг на друга, после чего Болтенков ушел из квартиры Ламзина, а следом за ним, буквально через минуту, выскочил сам Ламзин, прихватив с собой пистолет. Догнал Болтенкова в ста пятидесяти метрах от дома и застрелил.

А может, не так уж и плохо, что это убийство случилось именно в дежурство Баглаева? Быстрое и легкое раскрытие, куча свидетелей… Правда, Ламзина этого еще найти надо, ведь крайне маловероятно, что он застрелил своего недруга и вернулся домой спать, а пистолет аккуратно положил в тумбочку. Нет, конечно же, все будет не так просто, но это уже задача розыска, а не следствия. Ламзин наверняка подался в бега, но в том, что он убийца, сомнений никаких нет.

– Окна сто второй покажи мне, – попросил он участкового.

В больном зубе возникла острая дергающая боль, и Тимур Ахмедович непроизвольно поморщился и дотронулся пальцами до правой щеки. Нет, тянуть нельзя, надо постараться завтра непременно вырваться к стоматологу.

– Вон они, пятый этаж, третье и четвертое налево от водосточной трубы.

В окнах был свет. Вот и ладушки, будить никого не придется.

Прийти в офис к закупщику без предварительной договоренности о встрече – дело нереальное. И Химин это отлично понимал, потому и воспользовался добрыми отношениями с байером отдела молочных продуктов, который подтвердил, что представители «Файтера» идут на встречу именно к нему. Хотя на самом деле Химину, ведущему менеджеру отдела по работе с ВИП-клиентами компании «Файтер-трейд», позарез нужно было встретиться с начальником отдела закупки сети «Оксиджен» по непродовольственной группе товаров. Груз, который «Файтер» должен был получить еще полтора месяца назад, прочно застрял на таможне, в то время как по договору с сетью магазинов «Оксиджен» товар следовало отгрузить им уже давно. И вроде бы все было сделано по правилам, все документы о задержках отгрузки по уважительной причине предоставлены, однако сеть ошибочно выставила «Файтеру» штрафы за недопоставку, оспорить и отменить которые было крайне сложно, а эта стерва Лара Крофт, не к ночи будь помянута, на электронные письма не отвечает и телефонную трубку не берет. Ну да не беда, Химин на своем месте не первый год работает и с такими Ларами управляться умеет. А вообще-то забавно: название компании вроде бы обязывает, «Fighter» в переводе с английского означает «Боец», а вот вопросы решать приходится вовсе не бойцовскими методами, а хитроумными вывертами.

Приехал он не один, пришлось взять с собой менеджера, отвечающего за сеть «Оксиджен», которую для краткости и удобства все именовали не иначе как просто «Окси». Вообще-то толку от него – как с козла молока, а если точнее – то вред один, но никуда не денешься, есть указание владельца «Файтер-трейда», самого Орехова, натаскивать и учить эту бестолочь, которая по совместительству является еще и единственным и любимым папиным сыночком. Вообще-то Орехов-старший мужик деловой и правильный, заставил сынка проходить весь путь с самого низа, чтобы своими глазами все увидеть и своими мозгами все понять. Кроме одобрения, такая политика ничего вызвать не могла бы, если бы не одно «но»… Такое коротенькое, однако жирное и весомое: Орехов-младший, а попросту говоря, Филиппок, как называл его про себя Химин, был существом абсолютно безмозглым и безответственным. По крайней мере, на взгляд ведущего менеджера по работе с ВИП-клиентами. Филипп хотел все и сразу, он злился на отца, который не давал ему расти в должности и заставлял постигать науку менеджмента, набивая шишки на собственной голове. Вести переговоры самостоятельно Филиппу, разумеется, пока еще не доверяли и доверят ох как нескоро. Но он должен неизменно присутствовать на всех встречах и учиться, учиться, учиться… Филиппок присутствовал. А вот учился ли – большой вопрос. Впрочем, Химин над этим голову не ломал, не его это дело. Ему велено брать с собой и натаскивать – он выполняет. Да и если положить руку на сердце, то бестолковость и безответственность – это, пожалуй, единственные недостатки Орехова-младшего. Во всем остальном он парень вполне приятный, компанейский, с чувством юмора, не злобный, не конфликтный, покладистый и открытый. И в качестве спутника, с которым коротаешь досуг в московских пробках, добираясь к месту деловых встреч и потом назад, в офис «Файтер-трейда», очень даже годился. С ним, по крайней мере, не было скучно.

Химин с Филиппом поднялись на третий этаж и тут же нос к носу столкнулись с невысокой, очень стройной и очень яркой молодой женщиной.

– О, Лара… – выпалил Филипп, за что немедленно получил ощутимый тычок локтем в бок.

– Ольга, добрый день, мы к вам, – с вежливой улыбкой проговорил Химин.

Именно так: Ольга, а не Ольга Геннадьевна и уж тем более не Оленька. Ольга Виторт, руководитель отдела по закупке непродовольственных товаров (именующегося по традиции на западный манер «нон-фудом») сети магазинов «Оксиджен», стремилась к краткости, но категорически не признавала панибратства. Мало кому удавалось увидеть улыбку на ее красивом лице, а те, кому довелось по тому или иному (но ни в коем случае не романтическому) поводу коснуться ее руки, плеча или спины, например подавая пальто или помогая выйти из машины, ощутили стальные мускулы сильного, хорошо натренированного тела. Ольга Виторт систематически посещала фитнес-клуб и время проводила там отнюдь не в косметическом кабинете и не в солярии. Если бы Химина попросили охарактеризовать ее тремя словами, он не задумываясь произнес бы: «Быстрая. Жесткая. Холодная». Именно поэтому за начальницей отдела «нон-фуд» прочно закрепилось прозвище «Лара Крофт». За глаза ее только так и называли и в «Окси», и за его пределами.

Но какой же идиот все-таки этот Филиппок! Взять и ляпнуть вслух прямо ей в лицо…

Ольга совершенно точно глухой не была, однако на глупость визитера не отреагировала. По крайней мере, внешне. Хотя Химину показалось, что в глубине ее темно-карих глаз полыхнул злобный огонек. Полыхнул и сразу погас.

– Добрый день, – ничего не выражающим, каким-то механическим голосом ответила Ольга. – Зачем вы пришли? Что вы хотите от меня услышать? Если бы мне было что вам сказать, я бы сама с вами связалась. Сейчас у меня нет времени.

Как всегда, она говорила быстро, напористо, короткими фразами. На человека неподготовленного подобная манера общения с партнерами оказывала такое же воздействие, как гипнотизирующий взгляд удава на кролика: мгновенно возникало впечатление, что добиться все равно ничего не удастся, нечего и пытаться. Но Химин знал Ольгу Виторт не один год и понимал: это всего лишь ловкий и хорошо отработанный прием, позволяющий с ходу отсечь тех, кто пришел, не имея весомых убедительных аргументов. Огромное количество поставщиков являются к закупщикам, надеясь исключительно на свое обаяние, при помощи которого можно выколотить для своей фирмы какие-то скидки, льготы или преференции. Тратить на них время Ольга не собиралась. Однако если у партнеров были аргументы, Ольга Виторт умела их слышать и принимать во внимание.

– Ольга, нам с вами надо что-то решить с этими штрафами, сумма нешуточная, – негромко, но твердо произнес Химин. – Мы все понимаем, недоразумения случаются, но с нашей стороны были заблаговременно предоставлены все необходимые письма о том, что мы блокируем артикулы в связи с задержкой партии товара на таможне. Если мы не решим этот вопрос, мне просто запретят вас отгружать. Вы готовы к тому, что мы прекратим отгрузки?

Ольга повернулась и быстро пошла вдоль длинного коридора в сторону офиса, где сидели сотрудники ее отдела. Химин и Филипп двинулись за ней, стараясь идти рядом, а не сзади, хотя ширина коридора для подобного дефиле не очень-то годилась.

– Прекращайте, – равнодушно ответила Виторт, и Химин с завистью отметил, что при такой быстрой ходьбе у нее ни на йоту не сбилось дыхание. – Я выставлю вам еще один штраф за недопоставки. У нас с «Файтером» подписан контракт, который никто не отменял. Аннулировать эти штрафы в закрытом бухгалтерском периоде крайне проблематично. Почему вы сразу не подняли этот вопрос, когда получили заказы на заблокированные артикулы, а спохватились только тогда, когда вам выставили счета на штрафы?

Химин почувствовал облегчение: Ольга приводит объяснения, то есть, с учетом ее характера, практически оправдывается, а это означает, что она ерепенится исключительно для проформы, а на самом деле готова обсуждать пути решения проблемы. Он уже сделал вдох, чтобы сказать, что… Но в этот момент вылез Филиппок и все испортил.

– А вы не боитесь, что мы подадим на вас в суд? – ехидно осведомился он. – Мы не можем себе позволить работать в подобном режиме и дальше. Так что готовьтесь, мы будем долго и нудно судиться.

Не замедляя шага, Ольга чуть повернула голову налево, бросила на сына владельца «Файтер-трейда» короткий невыразительный взгляд и едва заметно усмехнулась. Химин мысленно выматерился: ну куда этот придурок самоуверенный лезет? Он что, не понимает, что с Ларой так нельзя? Да и ни с кем нельзя. Потому что угроза судебным преследованием равносильна угрозе оружием: бессмысленно вытаскивать из кармана и грозно размахивать пластмассовым ножом для разрезания бумаг, и точно так же глупо и бессмысленно угрожать судебными исками в сегодняшней России, где судебная система, особенно в области гражданского и арбитражного судопроизводства, давно забуксовала и захлебнулась. Но даже если бы перспективы судебного разрешения вопроса и удовлетворения исковых требований были менее туманными, прибегать к таким угрозам все равно нельзя. Выиграть суд означало бы вылететь из сети «Оксиджен», ведь «Файтер-трейд» далеко не единственный поставщик на свете, есть множество других, которые спят и видят, чтобы их товары «для спорта, отдыха и здорового образа жизни» продавались в такой разветвленной сети магазинов, как «Окси». А вот другой такой сети, через которую «Файтер» сможет реализовывать продукцию в таких же масштабах, пожалуй, и не найдется. Не зря же «Окси» находится в списке ВИП-партнеров! Так что с этой Ларой Крофт не ссориться надо, а договариваться.

– Коллега шутит, – торопливо сказал Химин, стараясь придать голосу как можно больше мягкости и теплоты, – признаю, шутка вышла неудачной, но это по неопытности. Приношу извинения.

Он с неудовольствием отметил, что и сам, невольно копируя Ольгу, начал говорить короткими фразами. Не хватало еще подражать этой сучке!

– У нас и в мыслях не было прибегать к помощи суда, – продолжал он. – Мы стремимся к взаимовыгодному сотрудничеству и готовы ради этого сделать все возможное и пойти на определенные уступки. Но мы просили бы вас поставить нас в известность о своих планах. У вас трудности – мы это понимаем, и мы со своей стороны сработали не на сто процентов безупречно, не подняв этот вопрос сразу, вы правы. Но мы точно так же понимаем, что в вашей компании должны быть какие-то варианты действий в подобных ситуациях. Наверняка мы не первый и не последний поставщик, который столкнулся с такой проблемой. Мы вас очень просим понять, что для нас это настоящий камень преткновения. В противном случае пострадаем и мы, потому что через вас не продадим запланированный объем товара и недополучим прибыль, и вы из-за дыр на полке и тоже, в конечном итоге, недопродаж.

Они дошли до двери офиса, и Ольга резко толкнула дверь. Химин и Филипп Орехов вошли следом за ней в помещение, где находились три рабочих стола с компьютерами и еще один – за стеклянной выгородкой. Два стола сотрудников пустовали, хотя экраны включенных компьютеров мерцали звездочками, за третьим работал молодой мужчина со скучающим лицом. Наблюдательный Химин успел заметить, что в тот момент, когда Ольга шагнула в комнату, этот сотрудник мгновенно переключил программы. Сейчас на экране висела какая-то таблица, но до этого – Химин мог бы поклясться – совершенно определенно распознавался интерфейс популярной социальной сети.

«Тоже мне, работничек, – усмехнулся про себя Химин. – Небось с девками переписывается, свидания назначает. Посмешище! Впрочем, чего удивляться, все понятно».

Ольга Виторт между тем молча прошла к своему столу за стеклянной выгородкой и стала перебирать какие-то бумаги. Непонятно, чего она ждала: то ли того, что незваные посетители наконец уметутся восвояси несолоно хлебавши, то ли продолжения уговоров. Химин решил продолжить.

– Давайте я предоставлю всю переписку, которая подтверждает, что мы заблаговременно предупреждали о проблемах на таможне. Или давайте мы заплатим этот штраф, но вы на эту сумму предоставите бесплатно нам какой-нибудь маркетинг в следующем месяце. Мы готовы искать компромисс, чтобы не подставлять вас и не вовлекать в сложности. Но поймите, что, если мы что-то не предпримем, ситуация зайдет в полный тупик.

Ольга наконец оторвала взгляд от документов и впервые с момента их встречи в коридоре посмотрела прямо в глаза Химину. Это был хороший знак. Лара Крофт никогда не смотрела в глаза человеку, если изначально не имела намерения с ним договариваться. Химин почувствовал, как напряжение стало отпускать и плечи немного расслабились.

– На какую сумму у нас сейчас по «Файтеру» уже освоен маркетинговый бюджет?

Она обращалась к своему подчиненному, но глаза ее по-прежнему были устремлены на Химина. И в этих глазах ему чудились одновременно снисходительность и уважение.

Сотрудник, который работал в отделе Ольги не меньше полутора лет, но имени которого Химин так до сих пор ни разу и не услышал и по этой причине именовал его Малой, замялся.

– Э-э-э… Не готов сказать навскидку, надо уточнить.

– Ну так уточни, – в голосе начальницы прозвучала неожиданная мягкость. – Хорошо, считайте, что мы договорились. Мы подумаем, какие промо-активности можно вам бесплатно предложить на сумму штрафа и в какие месяцы в течение года. И сообщим на следующей неделе. Это все?

– Все, – выдохнул Химин.

Он был доволен. На то, чтобы выйти из переговоров с твердым обещанием отменить штрафы до окончания завтрашнего банковского дня, никто и не рассчитывал. Нормальное течение финансовых взаимоотношений.

Но Филиппку надо пистон вставить, и побольнее. Чуть не сорвал все мероприятие своим неуместным упоминанием о судебной тяжбе. Учишь его, учишь… а толку – чуть. Даже и не чуть, а вовсе никакого.

Пока они возвращались по длинному коридору к лестнице и спускались вниз, Химин молчал, дав себе волю только в машине, когда их никто не мог слышать. Орехов-младший в ответ на его гневную тираду легко рассмеялся:

– О! Сколько ты интересных слов знаешь, оказывается! Имеет смысл специально косячить, чтобы потом иметь удовольствие насладиться твоим красноречием.

– Не умничай, – буркнул быстро остывший Химин. – Сам ведь понимаешь, что из-за твоего выступления про суд мы чуть не пролетели мимо денег. Не знаешь, что сказать – так хоть молчать научись, блин!

– Да ладно, не пыли, – Филипп широко улыбнулся. – Никакой катастрофы не произошло. Все закончилось мирно и благополучно.

– Это ты еще скажи спасибо, что Малой не держит в голове, что у нас полтора года назад была точно такая же лажа со штрафами, но лоханулись именно мы, потому что письмо прислали всего за день до заказа. Лара наверняка не помнит этого тоже, иначе сказала бы, что такое с нами не в первый раз и мы не умеем работать, а коль так – то и расхлебывать должны мы сами. И был бы у нас с тобой полный попадос. Ни тебе отменить штраф, ни компромисс найти, а если упрешься или начнешь возникать – тоже вред один, – заметил Химин. – А теперь, даже когда она узнает, у нее хода назад не будет, все же знают, что ее слово – закон, можно ничего не подписывать, она от своего обещания никогда не откажется. Репутацию бережет.

– Угу, – согласно кивнул Филипп, – повезло нам, это точно. А вот Ларе не повезло с этим парнем. Это ж уму непостижимо: не знать статус выборки бюджета по крупнейшему поставщику даже приблизительно! Любой хороший менеджер такие вещи должен в голове держать и в любой момент выдавать, а этот… ответить он, видите ли, затрудняется. Оборжаться и не встать! И на фига Лара его держит? Взяла бы толкового человека вместо него. На кой хрен он ей сдался? Ни рыба ни мясо, всегда молчит, ничего не знает. Его вообще не видно и не слышно, вот сколько раз мы с тобой его видели, а даже имени не знаем. Ты его Малым называешь. А он, может, какой-нибудь Арнольд или Феоктист.

– Ничего не знает, зато многое умеет, – усмехнулся Химин.

Филипп недоверчиво прищурился.

– Умеет? Что, например?

– То самое. Спит он с Ларой. Ну, или она с ним, что вернее. За это она его и держит, – объяснил Химин.

Краем глаза он заметил, как изменилось выражение лица Филиппа. Ну что ж, его изумление можно понять: такая баба, как Лара Крофт, она же Ольга Виторт, начальник отдела закупки по непродовольственной группе товаров, – и этот невнятный, никчемный, хотя и миловидный парень. Хотя, впрочем, какой он парень? Лет тридцать-то точно есть, если не больше. Нормальные мужики к этому возрасту уже полкарьеры построили, добились чего-то, а этот Малой все сидит в простых менеджерах и никуда не двигается, как пришел в «Оксиджен» года полтора-два назад – так и застрял в позиции молчаливого и ни на что не годного балласта, должность занимает, а в профессионализме никаких подвижек. Где амбиции? Где устремления? Где желание учиться и развиваться? В восемнадцать-девятнадцать лет такое отношение к работе еще можно понять, но не в тридцать же… Вот поэтому Химин и называет его Малой. Психология ребенка… Как бы ни звали на самом деле этого человека, в глазах ведущего менеджера отдела по работе с ВИП-клиентами он навсегда останется пареньком. Мальчиком. Малым, одним словом.

– Да ладно! Быть не может! Лара – и этот хмырь бесцветный?

Все-таки Филипп ему не поверил. А зря.

– Любовь зла, – глубокомысленно заметил Химин. – И потом, ты сам подумай: какой нормальный мужик захочет связываться с Ларой Крофт? Никому из них жить еще не надоело. Она ж акула, одним зубом перекусит и не поморщится. Нормальным мужикам нужны мягкие теплые бабы, а не куски арматуры. Вот ты сам, например, не подумывал приударить за Ларой? Она ж красотка! Умная. И зарабатывает хорошо. Не хочешь стать ее любовником?

– Кто? Я? – делано испугался Филипп и снова расхохотался. – Вообще-то ты прав, я ее боюсь до ужаса. А ты?

– И я боюсь, – признался Химин. – И все нормальные мужики ее боятся. Поэтому ей остается выбирать только среди ненормальных. Вот она и выбрала из них более или менее симпатичного. Вполне обоснованный выбор, на мой взгляд. Какой-то мужик ведь все равно нужен, раз мужа нет. Так почему не этот?

– Она что, никогда замужем не была?

Химин пожал плечами.

– Понятия не имею. Не удивлюсь, если окажется, что была и не один раз. И, кстати, вот тебе еще один урок: да, я не знаю, как зовут этого Малого, но мне простительно, а вот почему ты этого не знаешь?

– Не понял, – протянул Орехов-младший с вопросительной интонацией. – Почему это тебе простительно, а мне нет? И вообще, зачем мне это знать? На фиг он мне сдался, этот Малой?

– Объясняю: ты хочешь подняться в бизнесе, и не в каком-нибудь, а конкретно в фирме твоего отца, ты мечтаешь занять место гендиректора «Файтера». Для того чтобы преуспеть и удержаться на этом месте, тебе нужны связи и знакомства. Согласен?

– Ну… В принципе – да, согласен. И что? Малой – такой ценный кадр? – скептически осведомился Филипп.

– А вот этого мы с тобой не знаем, – рассудительно заметил Химин. – Но каким-то образом он же оказался у Лары в отделе, кто-то же устроил его в «Окси». А зарплаты там такие, что очередь желающих огромная, и среди них наверняка полно толковых, грамотных и целеустремленных людей. А взяли Малого. То есть за ним кто-то стоит. И вот этот кто-то и есть тот ценный кадр, который может оказаться тебе полезным. Ты должен был уже давно подумать об этом и познакомиться с Малым поближе, а ты даже имени его не знаешь.

– Так ты сам сказал, что он спит с Ларой. Она его и взяла. Чего тут думать-то?

– Может быть, – кивнул Химин. – Вполне может быть. Но может оказаться и по-другому: Лара сперва его взяла по чьей-то просьбе или рекомендации, а потом уже сделала своим любовником. В любом случае тебе следовало как минимум этим поинтересоваться. Связями надо обрастать, чтобы потом успешно двигаться вверх. Без этого ничего в бизнесе не получится, имей в виду. Без связей и знакомств ты даже начальником нашего отдела работать не сможешь. Думаешь, зря тебя отец на самые низкие должности ставит? Он дает тебе возможность построить ту базу, на которой ты потом будешь функционировать долгие годы. Без работы «по низу» этой базы не будет никогда. А ты дурака валяешь.

– Да ладно, – махнул рукой Филипп, – чего ты, в самом деле… Не, ну насчет связей я согласен, но с Малым знакомиться поближе – это нет, это увольте. Мямля бесхребетная, моль бесцветная, альфонс смазливый. О чем я с ним говорить-то буду? Я – мальчик-мажор, метросексуал и общаться могу только с себе подобными. Понял?

– Не был бы ты сыном босса – я б тебе сказал, кто ты такой, – проворчал себе под нос Химин, выворачивая к шлагбауму, перекрывающему въезд на парковку.

Филипп все слышал, но ничуть не обиделся. Он беззаботно насвистывал мелодию модной песенки, которую без конца крутили по радио весь последний месяц. Нет, что ни говори, а при всех недостатках характер у Филиппка легкий. Хороший характер.

После окончания суточного дежурства ни следователь Баглаев, ни оперативники, выезжавшие на труп Болтенкова, по домам не разошлись. Азарт и близость успешного быстрого раскрытия убийства придавали сил, спать совсем не хотелось. Никто не ожидал, что подозреваемый в совершении тяжкого преступления Валерий Ламзин окажется дома и можно будет произвести задержание. Но случилось именно так. Правда, обыск в квартире никаких результатов не дал, но это дело объяснимое и поправимое.

И теперь Баглаев допрашивал жену задержанного, Наталью Сергеевну. Ульянцев сидел здесь же и внимательно слушал, выстраивая собственную тактику додавливания Ламзиной, а в соседнем кабинете другой оперативник беседовал с двадцатилетней дочерью задержанного, Алисой Ламзиной. Как успел выяснить все тот же Ульянцев, Наталья Сергеевна в прошлом была чемпионкой страны по гребле на байдарках, а Алиса – действующая спортсменка, занимается легкой атлетикой. Спортивный характер на помойку не выкинешь, он, как считал Ульянцев, является мощным оружием, поэтому обе женщины рассматривались как потенциальные противники, с которыми придется помучиться.

Тимур Ахмедович закончил задавать нужные ему вопросы и, как они и договаривались с Ульянцевым, отправился сначала к стоматологу, а потом в адрес по месту обнаружения трупа Болтенкова, чтобы лично проконтролировать работу патрульно-постовой службы по поиску орудия убийства, сиречь пистолета, а заодно и разобраться с камерами видеонаблюдения, оставив оперативника продолжать допрос.

Федор заранее наметил, с чего начнет и о чем спросит в первую очередь. Разумеется, об оружии. Любил ли Ламзин оружие, интересовался ли им, ездил ли на охоту, посещал ли тир? На все вопросы Наталья Ламзина твердо отвечала «нет».

– А вообще оружие у кого-нибудь в вашей семье было?

– Нет, никогда не было.

Н-да, здесь не зацепиться ни за что… Умная баба, никаких надежд, что проболтается по неосторожности. Ладно, попробуем с другого конца подобраться.

– Что вы делали в тот момент, когда из квартиры вышел Болтенков?

– Была на кухне, гладила.

– То есть вы не видели, как он уходил?

– Нет, я только слышала, как хлопнула дверь.

– И что вы сделали после этого?

– Ничего, я продолжала гладить. Крикнула Валере.

– Что крикнули?

– Ничего, просто позвала его, хотела спросить, чем закончился разговор.

– А вы сами разве не слышали, чем он закончился?

Вот-вот-вот… Начинаются нелогичности, значит, дамочка того и гляди запутается! Надо давить, пока она не опомнилась. Наталья Сергеевна, невысокая, очень спортивная и сильная, с до сих пор накачанными плечами, даже не вздрогнула. Значит, не поняла, что прокололась. Это хорошо.

– На кухне работал телевизор, – спокойно ответила она. – Я слышала, что Валера и Михаил разговаривают на повышенных тонах, кричат друг на друга, но слова разобрать было трудно. Да я и не стремилась к этому.

– Ну уж так уж и не стремились? – ехидно прищурился Ульянцев. – Неужели вам было не интересно, в чем суть конфликта? К вашему мужу пришел человек, коллега, муж впадает в ярость, гневается, кричит, а вам не интересно? Никогда не поверю!

– Послушайте, все не так…

– Да? А как?