Обещанная медведю. Вернуть ведьму Владимирова Анна

– Ты так спокойно об этом говоришь! – вырвалось.

– Потому что не вижу повода паниковать. Я сообщу тебе, когда будет можно.

– Давай просто выедем пораньше в следующий раз? Если эта поездка что-то должна решить…

– Я думал, он тебе не нравится, – усмехнулся невозможный оборотень.

– Не нравится! – выпалила я. – Но и участвовать в погонях мне тоже не нравится!

– Ты вела жизнь на острие – и не любишь погони?

Мне нравилось, что он улыбался. Понятия не имела почему, но больше он не переживал. И я тоже расслаблено откинулась на спинку сиденья. За окном мелькали хрущевские пятиэтажки и мрачно-тесные дворики. Никогда не любила Москву осенью. Некстати накатила тоска, и я поежилась.

– Замерзла? – сразу отреагировал Давид.

– Испугалась, Горький! – попыталась изобразить злость на него. Лишь бы он ничего не почувствовал. Черт знает этого мужчину, на что он способен. Мне казалось, стоит ему захотеть по-настоящему, и я расскажу все. – Куда мы едем?

– К одному цыганскому барону.

– Что?! Зачем?!

– Он мне должен.

– Что тебе может быть должен цыганский барон?!

Захотелось выпрыгнуть из машины. К горлу подкатил ком, и я, раскрыв рот, хватала воздух.

– Помощь. – И Давид глянул на меня насторожено: – Что такое, Слава? Ты и цыган московских успела обнести?

– Не знаю я никаких московских цыган! – закатила я глаза. – Просто не люблю их.

– Почему? – допытывался Давид.

– Они через одного ведьмаки. И не любят других ведьм. Ты же должен знать.

– Ну мало ли кто ведьм не любит, – пожал он плечами, все так же не спуская взгляда с дороги, и лишь изредка поглядывая на меня. – Оборотни тоже должны не любить.

– Они и не любят, – огрызнулась.

Вскоре дорога вывела за дома и углубилась в светлый лес. Листья лимонного цвета завороженно шевелились на деревьях, по длинным прядям травы с обеих сторон дороги стелился прозрачный туман, будто был ищейкой Горького и бежал вперед хозяина. Мне показалось, что мы все-таки сбежали. Я даже усмехнулась, когда вдруг из-за очередной трепетной кроны мне в лицо ударил рассветный луч.

Где-то далеко в городе бесились ведьмаки из-за несостоявшейся свадьбы, а я укатила с оборотнем в московские леса к цыганам, чтобы те выдали мне разрешение на прогул собственной свадьбы, не иначе.

– У тебя что, музыки нет никакой? – повернулась я к Давиду.

Он бросил на меня очередной взгляд из-под густых бровей, и дыхание привычно сбилось.

– А что ты любишь слушать?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Давай сборник какой-нибудь поставим. Я могу подключить со своего телефона.

– Ты мобильный у меня выуживаешь? – вздернул он бровь насмешливо.

– Зачем он мне? – ощерилась я. – Ты уже со всеми поговорил. А он у меня надежно запаролен, в него ты не залезешь.

– Слава, мне проще до твоего нутра добраться, – покачал он головой.

– Угрожаешь?

– Нет.

И даже не взглянул на меня.

– Если ты думаешь, что мне было мало – давай добей! – разозлилась я и хлопнула ладонью по парпризу. Давид сбросил скорость и пристально посмотрел на меня, но я уже не могла остановиться. – Обещай расправу, приворотные зелья или сыворотки правды! Главное, регулярно! Чтобы не расслаблялась!

Горький ударил по тормозам. Гравий захрустел под колесами, а меня кинуло вперед. Я испуганно проследила, как Давид вышел из машины и направился к моей двери. В голове взрывался вопрос – какого ж черта я не могу молчать? Может, слишком долго молчала? А Давид совершенно точно выслушает. И отреагирует так, как я того заслуживаю. Идеальное наказание!

И к его реакциям я тоже была готова – сжалась, когда он открыл дверцу и вытащил меня наружу. Стоило оказаться в его руках, я задергалась, но вместо десятка ожидаемых вариантов он вдруг прижал к себе и уселся со мной на сиденье. Я опешила от неожиданности, а Давид обнял и уткнулся лбом в висок:

– Прости за вчера, – прошептал хрипло. – Мне жаль, что так все вышло.

Я замерла, еле сглатывая ком, вставший в горле, и сдалась его рукам, прикрывая глаза.

– Ты не виноват, – выдавила сипло.

– Все в чем-то да виноваты. Я знал, что ты не просто так пришла меня соблазнять в участок. Но я был слишком самоуверен. Посчитал тебя маленькой и глупой и решил попользовать, наказать и выяснить, что тебе от меня надо…

Я усмехнулась обескураженно:

– Да ладно…

– Да, – улыбнулся он грустно. – Но потом забыл…

– Выяснить?

– Да…

А я смотрела на его профиль, и невыносимо хотелось прикоснуться. В горле спазмом сжалось от желания все ему рассказать…

– …Ты слишком привыкла полагаться на свой дар. – Он будто и не замечал ничего. – Он тебя тогда подвел. Интересно, почему.

– Думаешь, подвел?

– Думаю, да. И ты тоже так думаешь.

– Мой дар никогда не делал меня счастливой, Давид. И никого. Я проклята.

– Проклятий не существует, – улыбнулся он. – Тебя просто не любили те, кто должен был. Где твой отец?

– Откуда мне знать?

То, что он знает, что отца у меня не было, не удивило.

– Мать тебя в садик не водила – я выяснил. Тебя водила няня. И она была цыганкой. Ее поэтому и помнили через столько лет. Дети ее боялись, да и весь персонал тоже. Заведующий просил твою мать приводить тебя самостоятельно, но толку не было…

Он говорил что-то еще, а у меня перед глазами встал облезлый металлический забор, через который я смотрела на улицу. Я помнила, какие слои краски скрывались в каждой его неровности, его запах и холод, когда держалась за него голыми руками. Позади возилась ребятня со снеговиком, хрустела валенками, визжали от восторга, а я все смотрела на улицу и ждала маму.

Я побаивалась Сирену Витальевну, которая забирала меня из садика. Она рассказывала мне какие-то сказки, но те наводили жути, хоть я и не помнила ни одной. И вроде бы не злобная была старуха, просто со странностями. Но тогда она казалась мне потусторонним существом с невероятной силой.