Обещанная Демону Константин Фрес

Глава 4. Золотой наперсток

Вовсе не так Элиза представляла свою помолвку и свою Клятву. Ну а получилось все так: глядя в невероятно красивые глаза молодого человека, которого видела, наверное, третий раз в жизни, она дрожащим голосом принесла Клятву. Клятву в том, что обещает себя ему.

– А я обещаю себя тебе, – звучным, полным обожания и ликования голосом произнес Артур, бережно держа ее ладони в своих ладонях.

И не было никого из подружек и друзей. Не было зевак, любящих смотреть на красивые церемонии. Да и церемония—то была очень проста, скомкана и быстра, и присутствовали на ней только родители Элизы и Артура.

Ветту и ее родных отец Элизы выставил. Он очень недобро глянул на разъяренного брата, на его раскрасневшееся лицо и неряшливые лохматые бакенбарды, и негромко, но властно сказал:

– Мне кажется, что уместнее будет, если вы покинете храм. Вас на помолвку не приглашали.

Ветта рыдала беспрестанно и икала. Ее диадема совсем сбилась набок, нос покраснел. Мать с трудом удерживала расклеившуюся несостоявшуюся невесту на ногах. Отец Ветты злобно оскалился.

– Даешь нам от ворот поворот, братец? – высоким писклявым голосом проверещал он, брызжа слюной. – Я этого так не оставлю! Попробуй только обмануть! Ты обещал!..

Маленький, обрюзгший, тощий, он походил на старую драную крысу. Отец Элизы, суровый, строгий, непоколебимый, как гранитная черная скала, чуть отступил от него, глянул свысока.

– Я поклялся, – негромко промолвил он. – Значит, свое вы получите как обещано. Идите и оставьте влюбленных детей в покое!

Но стоило только словам Клятвы прозвучать, как он ухватил Элизу за руку и почти силой потащил ее к выходу.

– Куда же вы?! – крикнул им вслед растерянный Артур. – Я даже не познакомился со своей невестой!

– Ох уж эта легкомысленная молодежь… Даже не знаете имени, и женитесь! Моя дочь пообещала вам себя, – не оборачиваясь, прокричал суровый отец. – Чего ж вам еще?! Отправляйте ваше золото вашей несостоявшейся невесте с извинениями, а мою дочь вы увидите на официальном мероприятии, на празднике в честь вашей помолвки! Милости прошу в мой дом!

Ничего не понимающую Элизу он затолкал в свою карету и велел кучеру спешно везти их домой.

– Папа! – воскликнула Элиза, отошедшая от испуга и всего происходящего. – Что ты делаешь?!

Она выглянула из кареты и увидела Артура, выбежавшего вслед за нею из храма и теперь стоящего растеряно на дороге. Карета быстро уносила Элизу прочь от ее неожиданного жениха, его фигура становилась все меньше, и скоро совсем исчезла из виду, растворилась во внезапно хлынувшем дожде.

– Не переживай, милая, – посмеиваясь, потер руки маркиз Ладингтон. – Он крепко сел на крючок и уже не передумает!

– Да что происходит такое?! – сердито выкрикнула Элиза. – Объясни мне уже! Ты пугаешь меня! Ты пугаешь меня! То ты запрещаешь мне даже смотреть в сторону этого молодого человека, то ни слова не говоришь, когда он делает мне предложение! Разрешаешь произнести Клятву – и тут же утаскиваешь прочь! Что это значит?!

– Это значит, – ответил отец, – что я не доверял этому гладкому прохвосту, этому золотому воришке! Поэтому и не хотел, чтобы он обратил на тебя внимание и заморочил тебе голову! Но раз уж он готов жениться, то пусть женится, хе—хе… Видела, как он смотрел на тебя? Прямо поедал глазами! Похоже, действительно влюбился.

– Золотой воришка?! – воскликнула Элиза, неприятно пораженная тем, как отец относится к ее будущему мужу. – Но Артур…

– Кровь от крови плоть от плоти своих родителей! – перебил ее отец. – Да, да, я знаю, что ты сейчас скажешь: он ученый, вежливый, хороший. Но я много прожил на свете и много людей повидал, и потому скажу тебе, – отец погрозил внушительно пальцем у самого носа испуганной Элизы. – Не верь хорькам!

– Хорькам? – переспросила перепуганная Элиза.

– Конечно, хорькам, – недобро ухмыляясь, ответил отец. – Такие чистенький, такие с розовыми ушками, такие богатенькие!.. Как ты думаешь, откуда у них столько денег, если титула к них нет и никогда не было? У них не было в роду королей, да даже самого завалящего барона тоже не наблюдалось! А меж тем у них богатый дом, дорогая одежда. Разве что зады не позолочены. На палочках магии столько, что уже и места не хватает вешать новую! И они не работают. Не разводят лошадей и собак, не продают дорогие ткани и духи. Так откуда деньги?

– Я—а—а, – проблеяла Элиза, не знающая ответов на все эти вопросы.

– А я скажу, откуда, – хитро посмеиваясь, продолжил маркиз Ладингтон. – Давным—давно в руки одного из предков твоего драгоценного Артура попал магический золотой наперсток. Красивая маленькая вещица для модника, берегущего красу своих ногтей. Только наперсток этот приносил удачу в картах. Они картежники, милая. Сказал бы, что шулера, но они не прячут карты в рукавах. Им этого не надо. Ты думаешь, зачем этот Артур уезжал так надолго из города?

– Уч… учиться, – пискнула Элиза.

– Как бы не так! Зарабатывать, – хохотнул маркиз. – У нас, в Лонгброке, этих прохвостов все знают. Да даже если папаша Эйбрамсон нацепит фальшивые усы и приделает деревянную ногу, чтоб его не узнали, никто не сядет играть с тем, у кого на пальчике поблескивает золотой наперсток. А там, далеко, за Вечным лесом, о них никто не слыхивал. Мир велик; а мальчик вырос достаточно, чтоб поддерживать семейный бизнес. Интересно, скольких недотеп он раздел до штанов за пять лет?.. Студент!

– Фу, папа! – вскричала Элиза. – Скажи, что ты все это придумал!

Образ прекрасного, нежного злотоволосого Артура с прекрасными печальными глазами не вязался с тем, о чем толковал маркиз Ладингтон. Принц из сказки, весь в белом с золотом – мошенник, карточный игрок, шулер?!

– Я бы рад, дорогая, да не могу. Я видел, с каким количеством багажа он прибыл. Он привез очень много добра. Очень. Знакомым он говорил, что это все сувениры и подарки друзьям, модные большие шляпы для матери, да только в сундуках его было золото слитками.

– И ты дал согласие на наш брак?! – вскричала Элиза. Отец неодобрительно покосился на нее.

– Что ж с того? – ответил он. – Он же тебе понравился.

– Но ты сам называешь его мошенником!

– Шулером, милая.

– Да какая разница! – взвилась Элиза. – Зачем ты позволил…

Отец холодно посмотрел на нее.

– Что, прошла любовь? Это лучше, если ты будешь смотреть на происходящее трезво.

– Но…

– Никаких «но». Этот мальчишка богат, как король. Не сомневаюсь, что он еще не раз поедет «повидать мир», да и тебя может с собой прихватить. Разве плохо? Будешь есть—пить на золоте. А не будешь дурой, – отец угрожающе понизил голос, – так и наперсток у него раздобудешь. В карты научиться играть никогда не поздно.

– Но папа! – вскричала потрясенная Элиза. – Ты предлагаешь мне, своей дочери, вот здесь и сейчас, когда брак еще не заключен, обмануть своего мужа потом, выманить у него эту вещицу и самой обыгрывать доверчивых людей?! Разве это прилично?! От тебя ли я слышу эти ужасные уроки?

Отец ничего не ответил на эту пылкую речь Элизы. Он лишь взглянул на дочь неодобрительно и откинулся на спинку сидения. Лицо его исчезло в полумраке кареты.

– Никогда не знаешь, какое из умений пригодится в жизни, – проворчал он. – Разве ты не хочешь быть богатой и независимой? Сама себе госпожа, красивая, состоятельная… В конце концов, могла бы и старику—отцу помочь. На старости лет хочется отойти от дел и немного расслабиться, посидеть в кресле на солнышке…

– Но ты же сам не хотел, чтобы мы с Артуром встречались! Не хотел, не хотел, не отрицай! Ты заставлял меня надевать то самое ужасное синее платье, чтоб он на меня не смотрел!

Маркиз фыркнул.

– Конечно! Увидь он тебя, тут начал бы морочить тебе голову. А какому отцу понравится, что какой—то прохвост трется около его дочери? Но он как будто действительно собрался жениться на тебе. И я не против законных отношений. Но до свадьбы тебе не стоит с ним видеться. Мало ли что у него на уме…

***

Глава 5. Артур

В доме Элизы был праздник.

Отец на помолвку дочери пригласил своих друзей, влиятельных людей города, в том числе и родителей Артура и его самого. Людей было очень много, так много, что Элиза растерялась, и когда пришла ее очередь говорить приветствие гостям, она едва смогла пропищать пару слов не своим голосом. Голоса гостей гудели как рой пчел, все лица сливались в одно, и Элизе от волнения казалось, что у нее начался жар.

Отец же, устроив этот пышный прием, надуваясь от гордости, при всех сделал громкое заявление.

– Артур, этот блестящий молодой человек, такой утонченный, образованный, сделал выбор в пользу Элизы, хотя это было и нелегко! Связанный клятвами…

Отец долго говорил, все больше раздуваясь от гордости. Так долго, что Элиза успела устать и заскучать, несмотря на то, что Артур был рядом, сидел за праздничным столом напротив нее и смотрел на нее вдохновленным взглядом.

На прием ее разодели в пух и прах. Желтый шелк, кружева, бриллианты. Элиза чувствовала себя тортом, который можно испортить, просто ткнув в него пальцем. Артур, наверное, чувствовал себя не лучше. Он был одет в алый атлас с головы до ног. На туфлях у него были невероятной величины банты, а его жилет был сшит из такой гладкой ткани, что, наверное, и муха бы соскользнула. Пышный галстук с самыми дорогими кружевами будто бы удушал несчастного жениха. Артур сидел молчаливый и бледный и почти ничего не ел, видимо, боясь испачкаться.

«Никогда не думала, что помолвочные обеды это так скучно, – сердито думала Элиза, нехотя колупая ложечкой воздушный десерт. – Куда интереснее было бы, если б мы сами решали, как проводить время! Устроили бы танцы или милый пикник… а слушать бесконечную болтовню мэра и отца невероятно скучно!»

Артур, кажется, думал так же. Он поглядывал на невесту, но отчего—то не решался заговорить с ней. Может, оттого, что все внимание тотчас было бы устремлено на него, и посторонние люди с удовольствием послушали бы, о чем там воркуют голубки.

Его волшебная палочка из редкого кедра словно невзначай коснулась его тарелки, и Элиза опустила лицо, скрывая смешок, глядя, как по знаменитому матушкиному рагу пошла рябь, а стручки зеленой фасоли удивленными бровями взлетели над двумя маленькими картофелинами. Жирная подлива в тарелке Артура что—то чавкнула по секрету его бокалу, и тот в свою очередь, склонился посекретничать над натертой до блеска серебряной сахарницей.

Столовое волшебство быстро облетело все приборы на столе, и закончилось это тем, что пузатый серебряный бокал отца Элизы встрепенулся, словно проснулся от крепкого сна, когда канделябр толкнул его локтем в бок. Бокал помигал красными глазками украшающих его рубинов, прислушался к потрескиванию свеч разбудившего его канделябра, и коварно заковылял к бокалу отца Артура.

Почтенный господин Эйбрамсон, кажется, был навечно отлучен супругой от спиртного и пил исключительно воду. Коварный подкравшийся бокал отца Элизы толкнул собрата, плеснув в него добрую толику своего содержимого, и так же коварно, ковыляя и покачиваясь, вернулся на свое место.

Скоро стало ясно, зачем Артур это сделал. Хлебнув немного разбавленного вина, отец Артура окосел мгновенно и начал откровенно клевать носом прямо за столом, совершенно неприлично похрапывая. И сколько б его не толкала в бок матушка Артура, это совершенно не помогало. Со счастливым выражением на лице пожилой джентльмен поудобнее устраивался в кресле и храпел все громче, всем своим видом показывая, как ему хорошо. Поэтому ужин пришлось прервать и дорогого уставшего гостя проводить до кареты.

Когда жених отбыл, Элизе, наконец, разрешили встать из—за стола и уйти к себе. И за это она была ото всей души благодарна Артуру, несмотря на то, что они совсем не поговорили. Жених и невеста были практически не знакомы, вот это пикантно! Но все же хотелось бы познакомиться и хотя бы поговорить прежде, чем ее, в фате и новых туфлях, вытолкнут к алтарю за ее опрометчивое согласие.

А поговорить с Артуром ей хотелось. Хотелось послушать его голос, и хотя бы попытаться разузнать, правда ли все то, о чем говорил отец Элизы. Все его слова здорово подпортили образ Артура в воображении Элизы. Вспоминая его красивое лицо, девушка млела, тайком вздыхала, замирая от восторга, но слова отца возвращали ее с небес на землю.

«Неужто этот красивый, утонченный молодой человек и правда зарабатывает на жизнь нечестным путем? – думала Элиза. – Однако, папу это как будто бы не смущает… или смущает? Он ведет себя странно. Не могу понять его. О любом другом игроке он отозвался бы плохо и на порог бы его не пустил, а за Артура отдает меня замуж… неужто дело только в наперстке? Он хочет его заполучить? А как же честь? Как же я? И что будет потом, если мне удастся этот наперсток раздобыть?»

Но ответов на все эти вопросы не было.

Впервые Элиза с радостью избавлялась от красивого платья и украшений, которые ей толком даже показать не дали. Вместо бального наряда она натянула простенькое пестрое домашнее платьице, в котором можно было не только поваляться на кровати, но и в саду на травке. Стало уж совсем темно, и Элиза захотела сделать себе ночной фонарик, приманив светлячков. Однако, открыв окно, она вскрикнула от изумления, потому что прямо напротив нее, оседлав крепкий сук дерева, сидел Артур в своем атласном алом костюме, с самым перепуганным лицом, какое можно только вообразить. Холодный порыв ветра ударил Элизе в лицо, скользнул по ногам ледяной змеей, и девушка невольно поежилась. Если ей так холодно здесь, в комнате, то каково же тогда Артуру там, на дереве?

– Что это вы такое делаете, господин Эйбрамсон!? – потрясенная, воскликнула Элиза.

– Иду к вам в гости, мисс Ладингтон, – неуверенным голосом ответил Артур. Кажется, ему было не очень комфортно сидеть на пронизывающем ветру на шершавой ветке, цепляющейся за его расфуфыренную одежду листьями и мелкими веточками. Но он мужественно терпел эти неудобства.

– Но почему таким образом!? – удивилась Элиза.

– Так ведь ваш батюшка не велел нам встречаться, – пожал плечами Артур, продолжая крепко держаться за ветку. – А узнать вас поближе мне очень хочется… как и посмотреть в ваши прекрасные глаза. Когда я смотрю на девушку, которая мне нравится, чувствую себя абсолютным дураком. А мне не хотелось бы, чтоб это заметили посторонние. Так вы позволите?..

– Да, конечно, – спохватилась Элиза. – Залезайте скорее в комнату, пока вы не свалились!

Артур с этим делом кое—как справился и вскоре перевалился через подоконник с карманами, полными листьев. С минуту он отряхивался и чистился, и Элиза со смешком подумала, что он действительно похож на хорька, вскарабкавшегося по дереву и нацеплявшего колючек в шкуру.

– Ужасный костюм, – совершенно серьезно произнес Артур, отряхивая алые атласные штанишки по последней моде – до колена и с пуговками. – Но матушка считает, что он мне очень к лицу. Пришлось надеть.

Элиза звонко рассмеялась.

– Вы всегда делаете то, что вам велит матушка? – нарочно поддразнивая молодого человека, произнесла она.

– Лишь иногда, – ответил Артур. – Она так волновалась перед этим приемом, что начала чихать и не могла остановиться. Если бы я не уступил ей, она чихала бы до сих пор.

Элиза снова рассмеялась, и Артур, осмелев, шагнул к ней ближе и взял ее руку для поцелуя, глядя в ее лицо с нескрываемым восторгом.

– Элиза! – выдохнул он с обожанием ее имя, благоговейно касаясь ее руки губами. – Вам кто—нибудь говорил, что вы совершенство? Любой был бы счастлив обладать вами! Ваша красота просто неподражаема! Вы чудо, вы ангел! Вы самое совершенное существо из всех!

И он страстно прижался губами к руке Элизы.

Нельзя сказать, что Элизе не нравились эти комплименты, как и красота, и пылкость молодого человека, который решился на такой отчаянный поступок, чтобы увидеть ее. Однако все нелестные слова отца тотчас же всплыли в ее памяти. Девушка усмехнулась, отстранившись от своего жениха, и руку свою у него отняла.

– Вам удалось узнать мое имя, – произнесла она. – Это большой прогресс! Хотя жениться на девушке, не зная даже ее имени, было бы куда пикантнее! Вы всегда поступаете так порывисто и необдуманно?

Себя Элиза, конечно, в поспешности не винила. Точнее, винила, но не так, как жениха. В конце концов, она его видела – хоть и издалека, – мечтала с ним станцевать и обратить на себя внимание самого красивого юноши города. Так же она кое—что знала о его добродетелях из восторженной болтовни Ветты, заочно хотела ему понравиться, и даже была слегка влюблена. А вот Артур видел ее первый раз.

Любовь с первого взгляда? Безумная страсть? Это ужасно романтично! Эта мысль здорово льстила Элизе, она уже предвкушала завистливые охи подружек и рыдающую Ветту в день своей свадьбы. Но что—то царапало, беспокоило, как хлебная крошка на простыне… Все ужасно не вязалось. Утонченный умный студент, вежливый кавалер, пылкий влюбленный и… карточный расчётливый шулер, оставляющий людей без штанов и средств к существованию.

Услышав ее насмешливые слова, Артур изменился в лице. Растерянный и немного напуганный, он был еще красивее, и Элиза, смягчившись, не могла не признать, что сейчас он выглядит очень привлекательно и одухотворенно.

– Элиза, – произнес он, явно потрясенный. – Вы что – вы передумали!? Но тогда, у храма, мне показалось, что вы отвечаете мне взаимностью! Я подумал, что это судьба – встретить прекрасную девушку, которая полюбит меня с первого взгляда!

– Так и есть, – ответила Элиза тоном девушки, привыкшей вертеть поклонниками налево и направо.

– Так отчего теперь вы так холодны?! Чем я провинился перед вами?

– Кое—что произошло, – ответила Элиза, изо всех сил стараясь придать себе вид высокомерный и ужасно надменный.

– Что?! – ужаснулся Артур. В его синих глазах промелькнул такой страх, что Элизе стало его жаль.

– Папа рассказал мне, чем вы зарабатываете себе на жизнь… Это мне не очень нравится, признаюсь.

Артур промолчал, но на лице его отчаяние тотчас сменилось на живейший интерес. И ни капли раскаяния или смятения в молодом человеке не было. Эта реакция заставила Элизу призадуматься и засомневаться в словах отца еще больше.

«Не может такой утонченный молодой человек, как Артур, этим заниматься! Или может? Притворяется? В таком случае, это самый великий актер и самый искусный и мерзкий лгун из всех, кого я только видела!» – сердито подумала Элиза, пристально вглядываясь в красивое лицо юноши.

– Вы играете в карты, – продолжила Элиза свою обвинительную речь. – И играете нечестно.

– Я?! – потрясенный, выдохнул Артур.

– Вы, – подтвердила Элиза. – И ваша поездка якобы учиться на самом деле не что иное, как продолжение семейного дела! Ваши походные сундуки были набиты золотом, а вы…

Ее пылкую речь прервал хохот молодого человека. Артур хохотал, утирая катящиеся из глаз слезы.

– Это кто же вам такое рассказал, – стонал он, без сил опускаясь на стул. – Ох, простите, невежливо сидеть перед дамой, но вы меня здорово развеселили!

И он снова так и покатился со смеху.

Его веселость совершенно сбили Элизу с толку. Артур вовсе не был поражен брошенными ему в лицо обвинениями, и ни стыда, ни раскаяния Элиза не увидела. Неужто отец ее обманул!?

– Еще скажите, что история про волшебный наперсток это выдумка! – буркнула сбитая с толку Элиза.

– А—а, наперсток, – отсмеявшись, ответил Артур, запустив руку в карман. – Конечно, нет. Волшебный наперсток у нас есть. Вот он.

И молодой человек отыскал и показал Элизе самую изящную безделушку из всех, что она видела. Наперсток походил скорее на настоящий кончик пальца, только золотой и как следует отполированный.

– Хотите, подарю? – внезапно предложил Артур, увидев, как у Элизы разгораются глаза.

– Что, вот так просто? – удивилась она. Молодой человек снова пожал плечами и обаятельно улыбнулся, так, что на его щеках заиграли ямочки.

– Вот так просто, – ответил он, глядя ласковыми глазами на Элизу. – Это и правда семейная реликвия. Она переходит от отца к сыну в день совершеннолетия. Когда—то, надо признаться, он приносил моим предкам удачу. Они действительно выиграли наше состояние в карты. Видите, я честен с вами, ничего не скрываю. Но они выиграли так много, что играть больше незачем. Люди нам завидуют и придумывают небылицы. Сундуки, полные золота!.. Там были книги! Вы знаете, сколько книг надо прочесть, чтобы закончить университет? Подвалы наши переполнены сокровищами… а наперсток больше не работает. Сломался, или магия испарилась. Я пробовал играть, – Артур рассмеялся, – но проигрался в пух и прах. Так что сейчас это всего лишь красивая вещица и семейная реликвия. Просто напоминание о том предке, который раздобыл его и тем самым помог нашей семье разбогатеть.

Артур вложил наперсток в ладонь Элизы и сжал на нем ее пальцы.

– Но в нашем случае, – дрогнувшим голосом произнес Артур, привлекая девушку к себе, – даже если я его вам подарю, он все равно останется в семье, не так ли?..

Молодой человек страстно обнимал Элизу. Его руки сквозь тонкое платье казались обжигающе—горячими, дыхание опаляло ее губы. Артур словно голову потерял от любви и весьма умело загнал Элизу в ловушку. Оказавшись в его объятьях, девушка сообразила, что он очень ловко склоняет ее к поцелую. На миг на его склоненном над Элизой лице промелькнуло что—то такое, отчего девушка напугалась и оттолкнула его, вскрикнув. Артур перестал походить на румяного принца с картинки, на его лице появилась вполне плотская страсть, и Элиза поняла, что он мужчина, такой же, как и все. А она – она глупая девчонка, запертая в комнате с мужчиной. И он хочет от нее совершенно определенных и недопустимых вещей, тех самых, от которых предостерегал ее отец.

– Что это вы задумали, – пискнула Элиза, выставив ладошку перед лицом своего жениха. Его поцелуй пришелся в ее пальцы, и она, краснея, выскользнула из рук Артура. – Ах, какой!.. Вот о чем говорил папа, вам доверять нельзя! В обход его запретов вы сюда забрались, чтобы… чтобы…

Артур тоже покраснел, но скорее от досады, что ему не удалось получить поцелуй, на который он так рассчитывал.

– Да я не хотел ничего дурного, – произнес он.

– Да?! – воскликнула Элиза. – А зачем же тогда лезли в мое окно?!

На лице Артура расцвела самая милая и самая счастливая улыбка, на какую только он был способен.

– Подарки, – немного застенчиво произнес он. – Я же принес вам подарки! Вы любите подарки, мисс Элиза?

Не говоря больше ни слова, Артур полез за пазуху и с ловкостью фокусника вытащил сверток в нарядной подарочной шелковой бумаге. Элиза тотчас же забыла о своих опасениях и с любопытством бросилась разворачивать презент от Артура. В квадратной коробочке из глянцевого картона Элиза обнаружила крохотную серебряную чернильницу и серебряное перо.

– О, какой милый сувенир! – прошептала она, вертя вещицы так и этак.

– Это работа мастеров из—за Вечного леса, – довольный, что его подарок понравился, произнес Артур. – Магическая чернильница.

– А что она умеет?

– Она умеет отсылать послания на расстояния, – ответил Артур. – Вам достаточно подумать о чем—нибудь, и о человеке, которому вы хотите написать письмо. Попробуйте!

Элиза крепко зажмурилась с улыбкой на губах. Чернильница на ее столе пошевелилась, разогнула ножки. Ухватив перо, она стащила с себя крышечку, макнула его в чернила и старательно, очень красивым почерком, выписала слово «спасибо» на первой попавшейся бумажной странице. Это была страница книги, но это как будто чернильницу не смущало. Деловито рванула она бумагу, сложила самолетик, пыхтя от усердия, и швырнула его в Артура.

– Получилось! – Элиза радовалась как ребенок. – Ой… только книга испорчена.

– Да, – слегка смущенно отозвался Артур. – Небольшая недоработка… рядом с ней лучше оставлять записную книжку или чистую тетрадь…

Артур, вероятно, хотел еще что—нибудь рассказать, но тут за дверью Элизы раздался скрип ступеней на лестнице и тяжелые шаги. Вероятно, это отец шел пожелать дочери спокойной ночи.

В мгновение ока Артур оказался на подоконнике, а оттуда – на толстой ветке дерева. Он карабкался по дереву так ловко, что Элиза снова невольно вспомнила про ловкого хорька. Несколько секунд – и он исчез в темноте, и ничто не выдавал его присутствия в комнате Элизы, кроме крохотной, почти игрушечной чернильницы и золотого наперстка, зажатого в ее кулачке.

****

Глава 6. Холодное пламя

Отец, пробурчав добрые пожелания дочери на ночь, удалился. А Элизе как на грех не спалось. Снизу все еще раздавались голоса гостей, засидевшихся допоздна. Они тревожили Элизу и не давали успокоиться ее мыслям.

Она крутилась в постели, вертела подаренный наперсток и так, и этак. Вещица была, право же, прелестная. Блестящая, маленькая, очень красивая. Украшение, а никак не рабочий инструмент белошвейки. Но кто ее сделал и для чего? Ведь никто повторить ничего подобного не смог, недаром же этот наперсток такой особенный.

Элиза решительно откинула одеяло и натянула платье, отыскала под кроватью домашние туфли.

«Они сколотили себе целое состояние, – размышляла Элиза, тихонько спускаясь по скрипучей лестнице вниз. – И при этом ни у кого из проигравших не возникло и мысли отнять свое добро обратно или мстить… мало ли на свете людей! Некоторые бывают очень обидчивы. А тут такие сокровища – и ни одного недовольного!»

Целью Элизы была отцовская библиотека. В его шкафу много умных книг. Там Элиза рассчитывала поискать ответ. Ведь знал же отец откуда—то о наперстке, и при этом никогда не проигрывал Эйбрамсонам. Иначе семья Элизы жила бы намного, намного хуже…

В библиотеке было прохладно, по ногам сквозило ледяным дыханием ночи, словно все окна раскрыты. Плавал голубоватый дым. Элиза сначала не придала этому значения, но едва она зажгла свечу, как свет пламени выхватил из мглы лицо мужчины, сидящего в кресле как раз напротив окна.

От неожиданности Элиза вскрикнула и свечу уронила. Огонек пламени погас, но тотчас мигнул и зажегся вновь, но уже холодным голубым пламенем. Свеча, подчиняясь воле мага, аккуратно вернулась в канделябр, стоящий на столе. И прочие свечи тоже зажглись сами собой, расцвели голубыми языками пламени, отразились в лакированном дереве столешни блуждающими болотными огнями.

– Доброго вечера, мисс Элиза, – произнес неизвестный, привстав в знак почтения и поклонившись.

– Кто вы, что вы тут делаете?! – в испуге воскликнула Элиза, отчаянно сжимая вещицу, которая привела ее в такой поздний час в библиотеку.

Надо отметить, что неизвестный был диво как хорош собой. Красивее Элиза никого не видела в своей недолгой жизни. Она стояла, замершая перед ним, и чувствовала, как вдруг ее ноги становятся ватными и слабеют, во рту становится сухо, а сердце в груди колотится, словно Элиза бежала добрых десять миль, не останавливаясь.

Незнакомец был заметно старше Элизы, черноволос, высок – это Элиза отметила, когда он встал поклониться ей, – широк в плечах. Это был взрослый мужчина, хорошо сложенный, сильный. В его движениях было много уверенности в себе и опасной гибкости, как у огромного хищного зверя перед прыжком. В его образе не было ничего небрежного, неловкого или смешного. Казалось, черные волнистые волосы его были уложены волосок к волоску с особым тщанием, и костюм словно только что отглажен. У него было умное лицо с тонкими красивыми чертами, прямой нос с изящно вырезанными ноздрями, спокойные губы, хорошо очерченные и чувственные. Одет он был в невероятно дорогой костюм из черного материала, в жилет, на котором поблескивала цепочка от часов, и черную сорочку. При малейшем движении по ткани разбегались стайки искр, повторяющие замысловатые узоры, набитые на ткань. Его черный шелковый галстук скалывала дорогая бриллиантовая брошь.

Но ярче всего светили его прекрасные глаза, синие, как дорогие сапфиры, холодные, как пустынная глубина неба, как пластинки льда в северном океане, и яростные, как безжалостная стихия. Глянув в эти глаза только единожды, Элиза почувствовала как пол уходит у нее из—под ног, и как ее тянет, неудержимо тянет вперед, к этому незнакомцу.

«Как хорошо было бы, – словно зачарованная, подумала она, не сводя взгляда с незнакомца, – если б он запустил свои руки в мои волосы, растрепал бы их и…»

Что дальше, Элиза не решила. Она просто не знала, что следует дальше, после подобных действий со стороны мужчины. Ее воображение не рисовало ей ничего, кроме поцелуев, но поцелуи это что—то невесомое, и нежное, все равно, что провести лебяжьим пером по губам. Стир тайком целовал ее на прогулке, и это будоражило и волновало кровь, но огромного удовольствия Элиза не почувствовала.

А сейчас, рядом с этим мужчиной, все ее существо буквально пылало от странного, непонятного ей самой желания. В трусиках ее стало горячо и мокро, Элиза почувствовала приятную теплую пульсацию между ног, и незнакомец усмехнулся, будто угадал ее стыдные желания.

«Бесстыдница! – ругала себя сама Элиза. – У меня есть жених, Артур! И он славный… он не заслуживает невесту с такими грешными мыслями! Небо пресвятое, почему я думаю об этом незнакомце с таким неуважением?! Да, да, это неуважение и бесстыдство! Он наверняка женат. Богатый и солидный человек. А я допускаю такой срам в мыслях о нем!»

Элиза сама не знала, почему она сделала пару шагов навстречу его голодному зовущему взгляду и присела в реверансе, приветствуя того, кого здесь не должно было быть.

– Не пугайтесь, мисс Элиза, – небрежно отозвался незнакомец, все так же пристально и опасно глядя на нее своими страшными и прекрасными глазами, – я гость вашего отца. Зашел сюда, чтобы в тишине и покое выкурить сигару, только и всего. А вы?.. спустились, чтобы взять книгу, почитать на ночь?

– С чего вы взяли, что я – Элиза? Может, я служанка, – дерзко ответила девушка, с трудом подавляя волнение и нервную дрожь. Да что же это такое?! Отчего отцовский гость производит на нее такое впечатление?! Элиза испытывала невероятное желание подойти к нему, усесться на его колени, обвить шею руками и подставить шею под его поцелуи. Стыд—то какой!

– Нет—нет—нет, – незнакомец рассмеялся, выпуская облачко душистого сигарного дыма, и Элиза едва не грохнулась в обморок от красоты его улыбки. Влечение стало почти невыносимым, в животе стало тепло и тяжело, и Элиза, дрожащая всем телом, едва сдержала откровенный стон желания. – Вы именно хозяйская дочка, несмотря на ваш простой домашний наряд, – мужчина указал рукой на скромное платье Элизы. – Вы носите вашу волшебную палочку на цепочке, на талии, как светская дама. Прислуга и те, кому приходится зарабатывать на жизнь своим трудом, держат палочку под рукой и носят ее на ленточке на запястье.

– Моя кузина носит ленточку на запястье, – насмешливо фыркнула Элиза. Наваждение внезапно схлынуло. Она судорожно выдохнула, одновременно стыдясь и утешаясь той мыслью, что, скорее всего, это был просто шок, а не то, о чем она подумала…

– Значит, кузина ваша бедна, – беспечно ответил незнакомец. – Прислуги у нее нет. И ей приходится одеваться самой.

– Мадам Эйбрамсон носит палочку на запястье! – не сдавалась Элиза, сама не понимая, почему ведет этот странный спор с незнакомцем и зачем подходит к нему все ближе и ближе. – А богаче их семьи в городе нет!

– Значит, она когда—то была бедна, а потом вдруг внезапно разбогатела. Появилась прислуга, но старые привычки… от них не так легко избавиться.

– А вы очень проницательны, – произнесла Элиза, признав его правоту. Она сама не поняла, как оказалась совсем рядом с сидящим мужчиной, и он снова поднялся из своего кресла, огромный, пугающий и прекрасный.

– Благодарю, – ответил он. – Вы совсем замерзли. Позвольте мне вас согреть?

Щеки Элизы вспыхнули от стыда, потому что в голове сразу же промелькнула картинка, красочно изображающая, как он мог бы ее согреть – крепко обняв и прижав к себе грубовато, но надежно. Но незнакомец всего лишь щелкнул пальцами, и в камине вспыхнул и запылал теплый живой огонь.

– Так можно полюбопытствовать, – меж тем продолжил незнакомец, заботливо подвигая к огню кресло и усаживая в него Элизу, – что привело вас в такой поздний час в библиотеку? Для юной барышни довольно странно в поисках знаний разгуливать по дому ночью.

– Я хотела кое—что узнать об одной вещи, – отважно ответила она и выложила на стол наперсток. – Вот об этой.

Незнакомец присвистнул, удивленно глядя на наперсток. Похоже, он точно знал, что это такое.

– Откуда вы взяли его? – спросил он, разглядывая прищуренным глазом блестящую в свете огня вещицу.

– Мне подарили его, – уклончиво ответила Элиза. – Он раньше был волшебным, а теперь сломался.

– Сломался? Какая чушь. Он в полном порядке, – уверенно произнес незнакомец, склоняясь над вещицей, но, однако, не касаясь ее. – Вы позволите?..

– Да, конечно, – отчего—то ответила Элиза, хотя незнакомец только что уверил ее, что наперсток все еще работает.

Осторожно, словно боясь смять изящную безделушку своими длинными сильными пальцами, незнакомец снял наперсток со стола и поднес его к глазам. Его взгляд вспыхнул, как северное сияние над полюсом, он тихо рассмеялся.

– Да, это он, – пробормотал незнакомец, поворачивая наперсток и так, и этак.

– Вы знаете, что это? – удивилась Элиза, вытянув шею, чтобы увидеть, что там незнакомец рассматривает на золотой поверхности наперстка. Надпись? Имя владельца? Мастера?

– Это мизинец грозного Первого Демона, – посмеиваясь, словно это было невероятно забавно, ответил незнакомец. – Видите, тут выгравирован ноготь? И складки, как на настоящей коже. Первый Демон был воином, и многих частей тела он лишался в бою. Например, этого мизинца. Глаза. Носа. Ступни. Он отлил недостающие части тела из золота и на ночь складывал их в сундук. Но однажды этот сундук со всеми магическими вещами у него стащили, вместе с частью демонической силы. Воришкам здорово повезло, что он их не догнал. Но без ноги быстро не побегаешь. Так что расчет был верный.

– Откуда вы все это знаете? – Элиза, которой полагалось сидеть в кресле напротив огня, вдруг обнаружила себя стоящей рядом с мужчиной, рассматривающим ее сокровище. Он перевел на нее свой колдовской взгляд и усмехнулся. От его улыбки Элиза почувствовала, как мороз сковывает ее тело и тотчас же тает, уходит, смытый жаром, разгорающимся в ее крови.

«Думай об Артуре, думай об Артуре, глупая девчонка!» – ругала себя Элиза, но влечение к этому странному человеку было сильнее доводов разума.

– Я знаю много, потому что интересуюсь разными магическими артефактами. Скажем, я антиквар. Есть много волшебных вещей, которые я видел. Еще больше – тех, о которых я слышал. И еще больше – тех, какими я хотел бы обладать.

– И к каким вещам относится этот наперсток?

– К вещам, о которых я слышал и которые видел.

– Вы не хотите его? – Элиза собрала все свое умение, чтобы изобразить на своем хорошеньком личике легкое пренебрежение и разочарование. – Значит, мне не солгали. Этот наперсток больше не работает. Я—то это не вижу, а вы вот сразу определили.

– О, нет! – живо возразил незнакомец. – Он по—прежнему наделен магической силой! И с его помощью можно выиграть в любую карточную игру. Однако, обладание этим наперстком вовсе не так безобидно, как кажется. Демоническая сила никому из людей не приносила блага. Самые низменные и потаенные человеческие черты могут проявиться вдруг. И тот, кто вчера был добродетельным, завтра вполне может оказаться отпетым негодяем.

Незнакомец надел наперсток на мизинец и слегка щелкнул пальцами. На столе появилась новенькая, блестящая колода карт.

– Можно выиграть, что угодно при помощи этого артефакта. Но есть одно условие! – незнакомец шутливо погрозил Элизе пальцем. – Загадывайте карту.

– Тройка бубей, – машинально ответила Элиза. Незнакомец мазком руки по блестящему столу веером растянул колоду и неспешно, даже не глядя, взял одну из карт. Это была загаданная Элизой карта.

– Играть можно на что угодно, на какие угодно сокровища, – продолжал незнакомец, собрав карты со стола и тасуя их. – Хоть с Императором на все богатства мира. Но нельзя играть на человеческую жизнь, на человеческую плоть и на человеческие желания. К примеру, – синие глаза незнакомца сощурились, глядя на Элизу так, что ее начинала бить неуемная дрожь, – представьте, что вы проиграли мне все. Все, до последней нитки. Если я возьму ваши богатства и просто уйду, вы смиритесь с проигрышем. Не станете преследовать меня. Не захотите мстить, – незнакомец словно угадывал вопросы, мучавшие Элизу, и отвечал на них. – Это тоже часть магии этого наперстка. Он усмиряет преследователей. Но если я вдруг пожелаю, чтобы вы играли дальше, и поставили на кон свое тело, потому что больше у вас нет ничего, – голос незнакомца стал хищным, зазвучал страстно, так сладко и волнующе, что Элиза охнула и отшатнулась от надвигающейся на нее тени. – Или просто пожелаю поцелуя… Просто поцелуя против вашей воли… тогда я проиграю. Назовите карту.

– Семерка червей, – заплетающимся языком произнесла Элиза, и незнакомец не глядя взял карту.

Он ошибся.

Это был валет, или король – Элиза не успела разглядеть. И как оказалась в объятьях незнакомца – тоже не поняла. Однако, его руки, словно угадывая ее желания, зарылись в ее волосы, распуская прическу, сколотую шпильками. Элиза вскрикнула, ощутив на своих губах свежее, как запах первого мороза, дыхание, и горячий, как раскаленное солнце, поцелуй.

Будто сотни тончайших струек холодного, обжигающего воздуха скользнули разом по теплой коже Элизы и она вскрикнула и забилась в руках странного незнакомца. Лед и пламя в ее крови пролились в самое сердце и разлились по венам странным, нечеловеческим блаженством.

– Пустите, – выдохнула Элиза, изо всех сил упираясь в плечи мужчины. Но вместо того, чтобы оттолкнуть странного незнакомца, она вдруг приникла к нему и ответила на его поцелуй неумело и пылко, сгорая от страсти.

Каждое касание, каждый самый легкий поцелуй топили сознание девушки вспышками наслаждения, она вскрикивала и едва не плакала, когда бессовестный незнакомец жадно, словно хищник свою поверженную жертву, покусывал ее шею и вылизывал горячим языком белоснежный бархат ее кожи. Страсть, неведомая Элизе ранее, овладела ею. Безумная, неконтролируемая, дикая и иссушающая. Словно в беспамятстве Элиза обвивала шею мужчины руками, привлекая его к себе, позволила усадить себя на стол и послушно развела перед ним подрагивающие колени.

Его ладони, страстно обласкав ее затылок, шею, плечи, спустились на талию девушки. Незнакомец крепко прижал Элизу к себе, целуя ее до головокружения, сладко и невыносимо интимно, лаская ее мягкие губы языком, а его рука бессовестно скользнула по ее животу, ниже, ниже, пока сквозь тонкое домашнее платье не нащупала горячее местечко меж разведенных ног девушки.

Прикосновение было таким нежным и таким желанным, что Элиза искусала губы, чтоб не закричать от наслаждения. Мужчина поглаживал ее, и Элиза извивалась под его рукой, развратно и откровенно расставляя пошире ноги и прижимаясь к его пальцам сильнее. В какой—то момент, не соображая, что творит, она ухватила его за руку и направила сама – туда, где от желания было почти больно, где пульсировало и ныло, – и вжала его пальцы во влажную горячую впадинку так крепко, что все ее тело вздрогнуло от острейшего наслаждения. Она откинулась назад так далеко, что волосы ее коснулись блестящей столешни, и застонала, долго, жалобно, умоляюще. Ей хотелось, чтобы эти поглаживающие ее пальцы скользнули в ее тело и уняли пожирающее ее желание.

Незнакомец подчинялся направляющей его руке Элизы. В этой бесстыдной ласке он не мог не почувствовать, как она хочет его. Не мог не понять, что она мокрая. Не мог не услышать ее влекущего невинного запаха молодой самки. Его ладонь лишь на миг оставила ее тело, а затем снова скользнула по бедру Элизы, но уже под платьем, по голой коже, полыхающей от страсти, вверх, вверх, неторопливо и жадно, до самого мокрого и ароматного местечка. Когда его пальцы скользнули в ее трусики и коснулись ее девственного, не знавшего ласки раскрытого лона, Элиза вскрикнула. Над нею словно солнце взорвалось, она ухватила его руку, не понимая, почему ее тело охватили сладкие глубокие спазмы и почему его губы ласкают ее разгоряченный рот так мягко и нежно.

Однако, это вдруг отрезвило ее.

Стоило удовольствию развеяться, как стыд навалился на девушку удушливой волной.

– Сейчас же отойдите от меня, – простонала она, стыдливо сжав колени и изо всех сил оттолкнув от себя мужчину. Неведомая ей ранее иссушающая жажда была удовлетворена и вернулась способность соображать. А вместе с ней и понимание того, что сейчас произошло. – Не смейте меня касаться! Не то я закричу! Я не знаю, что вы за друг такой моему отцу, но вы… вы!.. Вы подлый соблазнитель!

Неуемная дрожь била девушку, мороз тысячами иголок колол ее кожу, будто она провалилась в зимнюю реку, под лед. Незнакомец, отступив, лишь усмехнулся. В темноте блестели его неземные синие глаза, глубокие и темные, как небо над пустыней. На его губы, раскрасневшиеся от поцелуя, Элиза смотреть не могла. Ей казалось, что они не просто улыбаются. Казалось, что с ним слетают волшебные слова, и Элиза с трудом удерживала себя от того, чтобы еще раз глянуть на хищную улыбку незнакомца – и снова припасть к этим губам поцелуем, обреченным и покорным, забыв стыд и долг.

«И это перед свадьбой! – ужасалась Элиза, воскрешая в памяти полный щенячьей преданности взгляд Артура. – Магия великая, что я творю! Что!»

Стыдливо сжавшись, она спрыгнула со стола и рванула прочь со всей прытью, на какую была способна. А странный незнакомец остался в темноте и тишине один, все так же странно и страшно ухмыляясь, прижав к пылающим губам пальцы, все еще пахнущие Элизой.

Глава 7. Бал

Легко сказать – получи кровь Элизы! А как это сделать?! Пырнуть ее вилкой за обедом? Но и на обед Ветту не пустили…

Ветта злилась, ужасно злилась. Расцарапанная в лесу лодыжка болела и чесалась, а еще Ветту не позвали на помолвочный ужин Элизы. Этот гадкий маркиз Ладингтон, ее дядюшка, отказал своим ближайшим родственникам с мерзкой ухмылочкой, словно они были прокаженные или того хуже – нищие безвестные голодранцы!

– «Соберутся только важные господа и мэр!» – свернув язык трубочкой и вытаращив глаза, прошепелявила Ветта, непочтительно передразнивая дядюшку. – «Бя—бя—бя—бя, бу—бу—бу!»

А там наверняка был торт. В животе Ветты, скучно бурча, переваривались надоевшие бобы, а перед глазами стояла красочная картина – залитый сладким кремом огромный торт с розами. Ну ничего—о—о… впереди бал, и туда—то Ветта приглашена наверняка. Если б ее и туда не позвали, то поползли бы слухи, что маркиз боится упустить выгодную партию для дочери, а слухи ему не нужны. Ветта облизнулась, громко рыгнула бобами, покрепче сжав веревочную ручку деревянной бадьи и, стуча деревянными башмаками по камешкам, решительно полезла в темные заросли, в плети огромных оранжевых тыкв, зреющих на влажных грядках.

Там она устроилась под особо развесистыми лопущащимися плетьми, уселась прямо в рыхлую землю и достала из бадьи красивый фонарик. Волшебной палочкой она указывала на мечущихся над травой светляков и запирала их в фонаре, пока их не набралось достаточно, чтоб тот осветил приличное пространство. Выбрав самую спелую тыкву, Ветта установила на него фонарик и немного отошла, дожидаясь результата.

– Идите сюда, мерзкие твари, – злобно шептала она, глядя, как в волшебном мерцающем свете фонарика по оранжевой тыкве карабкаются противные белые личинки.

Это были личинки богинь, очаровательных ночных бабочек с самыми прекрасными крыльями на свете. Но то, что было красиво с крыльями, на стадии гусеницы было просто омерзительно. Жирные рыхлые белые тела, зубастые пасти. Личинки были плотоядны, их нарочно поселяли в огородах, чтобы они пожирали насекомых, мышей и кротов. Ветта радостно потирали ручки, слушая их противный злобный писк, когда они карабкались на фонарик, в котором в кучку испуганно сбились светляки.

План Ветты был прост до безобразия.

Она уже слышала, что на бал Элиза наденет красивое розовое платье, а на голову – венок из настоящих роз. За ними уже посылали к лучшему флористу города, и тот приложил все свое умение, чтобы собрать самый прекрасный головной убор для самой прекрасной невесты.

Розовые розы, лепестки, налитые соком так, что казались прозрачно—восковыми, светящимися от магии, замедлившей их увядание… Венок был готов и выставлен в витрине как образец вершины мастерства. Он любую девушку сделает прекрасной!

Вот в этот самый венок, улучив момент, Ветта хотела насыпать плотоядных богинек, да побольше, побольше! Сначала, конечно, они будут спать, потому что Ветта поставит банку с ними в холодный подвал. Но потом, потихоньку, в бальной зале, где будет наверняка тепло, они отойдут и полезут из цветов в волосы Элизы.