Убийство со вкусом трюфелей Евдокимова Юлия

Все совпадения персонажей и событий случайны.

Саша спустилась по лестнице в вестибюль гостиницы и зажмурилась, ослепленная вспышками камер. Со всех сторон к ней кинулись журналисты.

– Как вы считаете, чем закончится ваш процесс?

– У вас есть, что сказать?

– Вы будете делать заявление для прессы?

Прямо перед Сашей оказался молодой человек с засаленными волосами в давно не стираном свитере. Он тыкал диктофоном в лицо девушке и злобно кричал:

– Вы хотите отнять ребенка у матери? Так и скажите, скажите под запись, вы хотите увезти его за рубеж! Мы не позволим, мы все знаем, мы общественники!

Саша отшатнулась и чуть не потеряла равновесие, запнувшись о краешек ковра, но ее тут же подхватил под локоть хозяин гостиницы, а охрана по его знаку уже теснила журналистов к выходу, требуя немедленно покинуть помещение.

Эту частную гостиницу в небольшом российском городе Саша выбирала всегда, когда приходилось приезжать сюда по делам. Итальянский бизнесмен выкупил старый дворянский особняк, превратил его в очаровательную частную гостиницу и здесь же открыл маленькое кафе, где лично проверял каждое приготовленное блюдо, а иногда и сам вставал к плите. Его каннеллони со шпинатом славились по всему городу даже среди тех, кто и помыслить не мог о блюде без мяса.

Саша приезжала в этот город на судебные процессы, как «avvocato di fiducia» – доверенный адвокат итальянского консульства, и владелец отельчика сразу взял ее под свою опеку. Ей доставался номер лучшей категории, чем заказанный, хозяин лично варил ей «un vero espresso italiano», а за ужином подсаживался поговорить «за жизнь».

– Ну, ты нас взбодрила, прямо голливудский сериал! – пожилой итальянец привел девушку в гостиничное кафе, а официант уже нес две чашечки ароматного кофе.

– Они как с цепи сорвались, – пожаловалась девушка, – я даже не представляла, что такое может быть! Прохода не дают, создали сенсацию на пустом месте! Вчера согласилась ответить на вопросы местной газеты, вроде хорошо поговорили, а напечатали полную чушь, да еще и с оскорблениями.

Этим утром во время своего выступления в суде она подняла вверх и показала присутствующим два пакета с детскими игрушками и книжками, которые передала ей служба соцзащиты с просьбой вернуть доверителю. Его бывшая жена выбросила все подарки за порог, отказываясь отдать их ребенку.

Журналисты оживились, защелкали камерами, а молодого человека в грязном свитере пришлось вывести из зала суда вместе со странной теткой, представлявшейся всем поэтессой, в длинном платье непонятного цвета, с тонкой косой из редких седеющих волос. Тетка кричала, что общественность костьми ляжет, но не позволит отобрать ребенка, молодой человек свистел и топал ногами.

Бесполезно было объяснять, что несчастный отец просит лишь возможности изредка прилетать и встречаться со своим сыном, дарить ему подарки, оплачивать уроки итальянского и позволить малышу разговаривать по скайпу со своими итальянскими бабушкой и дедушкой. Бывшая жена и слышать про это не хотела.

А все так хорошо начиналось!

***

Несмотря на обещание никогда больше не пускать Александру в Италию, Лука Дини, комиссар полиции из тосканского городка Эмполи, все же сменил гнев на милость, и они договорились провести отпуск в Венеции.

– По крайней мере в Венеции ты точно не найдешь себе какой-нибудь труп, – сказал Лука по телефону, когда они обсуждали маршрут, – здесь такого практически не случается, а упавшие в канал перепившие туристы не твой профиль.

Саша собралась обидеться, но передумала, и не зря. Венеция была прекрасна как всегда!

Даже толкаясь в нескончаемых толпах туристов, среди которых были на сей раз и Лука с Сашей, всегда можно было найти пустые улочки, маленькие каналы, аутентичные ресторанчики.

Лука встретил девушку на вокзале Санта Лучия. Саша прилетела в Верону, села на поезд и уже через полтора часа вышла на самую прекрасную привокзальную площадь в мире.

Ее сразу накрыли суета, многоголосье, толпы людей с чемоданами, оглушил шум моторов катеров-такси, трамвайчиков-вапоретто и прочего всевозможного водного транспорта, заполнившего канал. Шум сливался с гомоном и криками толпы, но Саша быстренько сориентировалась, и отправилась на запланированное место встречи у моста Дельи Скальци, в двух шагах от вокзала.

Лука разглядел ее издали в толпе – комиссар полиции, как никак! – замахал руками, пошел навстречу, традиционно расцеловал в обе щеки и отобрал чемодан.

Они решили не толкаться на заполненном народом вапоретто, а взять такси, тем более, что платил за такси Лука, что очень порадовало Сашу: венецианские такси могли сильно проредить ее бюджет.

Буквально через десять минут катер такси, свернув с Большого Канала на маленький и узкий, пришвартовался у лесенки, ведущей на длинную безлюдную площадь. Шум и хаос вокзала и Большого Канала оказались позади, здесь была спокойная жилая Венеция, где вряд ли встретишь много приезжих.

Под пристальным взглядом львиной головы на старинной двери Лука повернул ключ и ворча, что в последний момент пришлось снимать квартиру именно здесь, ничего более подходящего не нашлось, и вообще нельзя планировать отпуск за три дня, тем более в Венеции, потащил Сашин чемодан на мансардный этаж узкого четырехэтажного дома.

Естественно лифта не было и в помине, зато крохотная квартирка выходила прямо на террасу, такую огромную, что здесь можно было устраивать настоящие балы, с шикарными видами на венецианские крыши и колокольни.

Каждый раз возвращаясь с прогулок Саша и Лука проклинали все на свете, из последних сил вползая по крутой лестнице. Но рынок Риальто был в двух шагах, и Саша с удовольствием ездила туда утром на гондоле-переправе трагетто, чувствуя себе настоящей венецианкой, хотя никогда не признавалась в этом комиссару, «настоящему флорентийцу».

Она покупала на рынке свежие продукты и потом готовила на небольшой кухне, окна которой открывались на маленький канал. Частенько Лука отстранял ее от плиты, и готовил сам, заодно показывая подруге, как нужно готовить «аутентично» по-итальянски. Они шутливо ругались, спорили, но приходилось признать, что обед из итальянских продуктов у Луки получался лучше. Очень часто это были настолько простые блюда, что Саша удивлялась, как это получается настолько вкусно.

Даже в Венеции Лука умудрялся найти пакеты с надписью «Рasta Toscana», не признавая не только традиционные венецианские соусы из мелких рыбок, но и все прочие виды пасты.

Комиссар доставал огромную кастрюлю, уверяя Сашу, что только в большом количестве воды можно правильно сварить пасту, кипятил воду, подсаливал и наконец торжественно вскрывал пакет с пастой.

Он придирчиво рассматривал купленные Сашей продукты, предпочитая отсыпаться, пока девушка отправляется на рынок, но не забывая критиковать ее выбор помидор или зелени. И приступал к священнодействию- приготовлению соуса.

Саша, знавшая о спагетти, тальятелле, феттуччини или в крайнем случае о пенне, начала разбираться в тосканских «пичи» или «реджинелле» о которых никогда раньше не слышала, а простота соусов изумляла и заставляла замирать у Луки за спиной с карандашом и блокнотом, записывая, как он умудряется создавать шедевры из обычных овощей. Но записывай – не записывай, а так вкусно у нее самой вряд ли получится, для этого надо родиться итальянцем.

– Интересно, бывают итальянцы, которые не умеют готовить? – задумалась как-то девушка.

Эти дни были воплощением давней мечты, это была и тосканская и венецианская жизнь в одном флаконе, а неудобство крутой лестницы в квартирку под крышей можно было потерпеть.

Весь дом занимала одна семья, старая бабушка в квартире на первом этаже и две сестры – тетки хозяйки дома на втором, дальняя родственница теток– во внучатых племянницах и троюродных внучках по-итальянски Саша запуталась – на третьем.

Бабушка изредка выходила совсем по-деревенски посидеть на солнышке около дома на раскладном стульчике. Она как-то окликнула Сашу, и, показав на старинный, накрытый тяжелой гранитной плитой колодец, и еще один, чуть подальше, рассказала, откуда пошло название площади – «dо pozzi», два колодца.

– Это очень известная венецианская легенда, – сказала старушка, – приезжие ее не знают, а у нас, венецианцев она передается из поколения в поколение. Здесь неподалеку, – она указала в сторону канала, – жила девушка по имени Аннетта.

Ее возлюбленный, Пьеро, пекарь из соседней булочной, однажды вечером сделал своей любимой предложение и, счастливый, возвращался домой. Неожиданно он наткнулся на труп заколотого ножом венецианского аристократа, графа Альвизе Гуоро. Пока растерянный юноша стоял над телом графа, прибежали стражники, и, обвинив его в убийстве, утащили в тюрьму. В те времена об отпечатках пальцев слыхом не слыхивали, и Пьеро грозила смертная казнь.

Аннетта умоляла важного вельможу, графа Барбо, помочь ей встретиться с женихом, в конце концов, граф согласился, и, видя отчаяние влюбленных, заплатил стражникам и вывел юношу из тюрьмы, спрятав под своим плащом. Но вскоре Пьеро поймали, объявили не только убийцей, а еще и шпионом, и чтобы он не убежал еще раз, охранники держали его до казни в одном из этих колодцев, – кивнула старая синьора на площадь. – Теперь уже без колебаний парню отрубили голову на площади Сан Марко.

А потом случайно обнаружился настоящий убийца, им был сам граф Барбо, который специально помог юноше сбежать из тюрьмы, чтобы доказать его виновность, ведь только виновный решится бежать!

С тех пор магистраты Венеции осторожно относились к назначению смертной казни. А в городе долго говорили о проклятье fornaretto – молодого пекаря, ведь после его казни вскоре умер, подавившись за обедом, граф Барбо, затем дож Лоредан, отдавший приказ о смертной казни, не разобравшись толком в этом деле. А потом и вся семья графа Барбо умерла один за другим. Аннетту тоже преследовали несчастья, хоть и дожила она до старости, но так и не вышла замуж и всю жизнь провела в бедности.

Саша так и не поняла, за что проклятье fornaretto настигло бедную девушку, и тут же придумала историю, что Аннетта польстилась на деньги графа и стала его любовницей.

– Скучно тебе без расследований, – засмеялся на это Лука, даже тут историю придумала! – И поднял бокал прохладного белого «Соаве», в котором отражался венецианский закат и красная черепица крыш.

– За твое здоровье!

***

Они гуляли по городу, выходя на Сан Марко поздно вечером, когда на площади было совсем мало народа, звенели бокалы в старинных ресторанчиках «Квадри» и «Флориан» и по очереди, следуя давнему договору, играли их оркестры.

Саша и Лука пару раз выпили кофе во «Флориане», чисто ради традиции, потому что за эти деньги можно было выпить ни одну чашку в соседнем от их дома кафе, а вот поужинать там даже Лука не решился предложить.

Обедая всегда дома, они находили множество уютных заведений на ужин, и вполне обошлись без «Флориана». Главное, что и Лука наконец-то чувствовал себя туристом, и за исключением тосканских обедов в его исполнении в Венеции они с Сашей были на равных.

Они пили вино на виноградниках маленького острова Сант Эразмо, поднимались на колокольню Сан Джорджо Маджоре и радовались разноцветью домиков острова Бурано. Саша всегда любила и воду и лодки, и кораблики, поэтому венецианский способ передвижения по городским каналам и поездки на острова лагуны приводили ее в полный восторг. Да и что может быть романтичнее отпуска в Венеции!

***

Однажды скрипач, развлекающий публику за ужином в одном из маленьких ресторанчиков, заиграл что-то из Леонарда Коэна, а Лука, как истинный итальянец, подпел, правда, по-английски, и дал музыканту щедрые чаевые.

– Синьор американо? – спросил скрипач светловолосого комиссара

– Синьор фьорентино. – надменно оглядел венецианскую публику Лука.

Ох, уж эти итальянцы, с их приверженностью к корням, – подумала Саша.

Горела свеча на столе, вспыхивал отблеск пламени в хрустале бокала, Лука молчал, о чем-то сосредоточенно думая под звуки скрипки.

И Саша вдруг испугалась, почувствовав, что настал тот самый миг, когда прозвучит вопрос, на который она до сих пор не знала, как ответить даже самой себе. В их отношениях с комиссаром наконец-то наступила определенность, все сомнения остались позади, только вот принимать какие-то решения по поводу будущего она пока была не готова. И девушка преувеличенно оживленно стала о чем-то рассказывать, разрушив романтичность момента.

За соседним столиком сидел в одиночестве пожилой синьор с белым воротничком католического священника. Они обменялись с Лукой парой фраз, как это часто происходит между соседями в итальянских ресторанах, и комиссар пригласил его за свой столик, было заметно, что компании у пожилого человека не ожидалось.

Священник отнекивался, извинялся, что не хочет мешать такой прекрасной паре, но Лука и Саша настояли, как подозревала девушка, по одной и той же причине: оба боялись, что романтичность момента вернется, и отступать будет некуда, но оба до конца так и не могли решиться на серьезный шаг.

За ужином они разговорились, старый падре, услышав, что Саша – адвокат из России, заинтересованно взглянул на нее:

– А в какой сфере права вы работаете, синьора?

Саша рассказала, а священник тут же спросил:

– А вы взялись бы за дело из области семейного права?

Саша кивнула, добавив, что может работать только в России, у нее нет права работать в Италии и святой отец без труда найдет в своей стране множество квалифицированных адвокатов, если ему действительно это необходимо.

– Ох, вы меня не так поняли, – смутился пожилой синьор, – я как раз хотел предложить вам защиту моего хорошего знакомого в России.

Саша сразу заинтересовалась, а Лука театрально поднял глаза к небу:

– Надеюсь, обойдется без трупов?

– Труп вполне мог оказаться мой, – вздохнул падре, – нет, конечно, никто меня убивать не собирался, во всяком случае, физически. А морально… дорого обошлась мне эта история. Меня зовут дон Витторио. Дон Витторио Дельмильо, – спохватился он.

***

Несколько лет назад девушка из России, учась в Германии, познакомилась с молодым итальянским ученым, работавшим в том же немецком городе. Молодые люди начали встречаться, и довольно быстро решили пожениться.

– Боюсь, что ее интересовало лишь гражданство, которое в Германии она не получила бы, – грустно сказал священник. – Во всяком случае, через год после свадьбы родился сын, Серджио, и она уговорила Микеле, так зовут моего знакомого, уехать на его родину. Парень терял многое, он занимался серьезными исследованиями, и по его специальности работы в Италии не было. Единственное, что он смог найти, это место в лаборатории на юге, совсем не похожее на прекрасную карьеру, которая уже складывалась в Германии. Но под давлением жены он решился на переезд.

Оказалось, что жизнь в маленьком городке на юге Италии несравнима с жизнью в Германии, и через короткое время в семье начались скандалы.

– В доме не было отопления, но это и не принято, это же юг! Там не бывает настолько холодно, – сказал старик. – Денег на жизнь не хватало, зарплата лаборанта несравнима с зарплатой научного сотрудника.

Закончилось все тем, что Микеле купил небольшую квартирку в горах Тосканы, в городке, откуда он родом, и жена, ее зовут Татьяна, переехала туда с сыном. Микеле был вынужден оставаться на юге в съемной квартире, потому что там он мог заниматься хоть какой-то наукой.

А потом… Татьяна стала вести себя странно. Она вызывала врачей из-за каждого всхлипа сына, она забрала его из яслей, начала требовать каждую неделю обследовать его здоровье и брать анализы.

– А что было с мальчиком? – спросил Лука

– В том то и дело, что ничего. Здоровый веселый малыш, который с удовольствием играл с другими детьми.

Так прошло около года, и однажды, приехав к семье, Микеле наткнулся на запертую дверь, к которой не подходил его ключ. Из-за закрытой двери Татьяна сообщила, что он плохо влияет на ребенка, и она не собирается больше пускать его в дом.

– Я хорошо знал Микеле, его родители живут в том же городке, он вырос на моих глазах, какое плохое влияние мог оказать порядочный молодой человек? Общение сына с бабушкой и дедушкой Татьяна тоже запретила. Что я мог сделать? Я устраивал встречи отца с сыном, пока Серджио был в яслях, мы с Микеле приходили туда, и он играл с малышом, потом я все же смог договориться с Татьяной, чтобы эти встречи проходили в нашей церкви, в моем присутствии.

Но однажды вместо Татьяны с Серджио пришли карабинеры и обвинили меня, – голос старого священника задрожал, – мне стыдно об этом говорить! Обвинили меня в растлении двухлетнего ребенка… Вы полицейский, – он взглянул на Луку, – вы представляете, через что я прошел. Слава Богу, – он перекрестился и поднес ладонь к губам, – разобрались, и все обвинения с меня были сняты. И с Микеле тоже, вы можете себе представить, что она обвинила мужа и старого священника в растлении двухлетнего ребенка?

– Кошмар какой-то, – сказала Саша, – и что дальше?

– У меня есть все документы, – заторопился падре, – я все покажу, чтобы вы не подумали, что я говорю неправду, у меня есть заключение после расследования карабинеров, и все судебные документы.

– Судебные? – переспросила Саша

– Да, Микеле был вынужден подать в суд. Суд определил, что ребенок будет жить с матерью, но отец имеет право с ним видеться. А в связи со странным поведением Татьяны, о чем говорили даже врачи, обследовавшие ребенка по ее требованию по три раза на неделе, была назначена психологическая экспертиза самой женщины.

Но за два дня до ее проведения Татьяна с ребенком исчезли. Потом мы узнали, что она уехала сначала на север, в Больцано, оттуда в Австрию на автобусе, а оттуда уже улетела в Москву. Мы долго ее искали, больше двух лет. Сейчас маленькому Серджио уже четыре года.

В ее родном городе мать сказала, что ее там нет, и она не знает где дочь, хотя все это время она была дома. В общем, – вздохнул старый священник, – мы ее нашли, с помощью нашего и вашего министерств иностранных дел. За это время она через суд лишила Микеле отцовства, сообщив, что его местонахождение неизвестно и он не принимает участия в воспитании сына.

Он с надеждой взглянул на Сашу:

– Вы возьметесь? Микеле очень переживает, вот так лишить его сына, это бесчеловечно! А его родители, представляете, что они чувствуют? Синьора Анна все время плачет. Мы бы хотели подать в суд в России, вернуть Микеле право отцовства и разрешить ему видеть своего сына.

– У нас сложная с этим ситуация, – вздохнула Саша, – в газетах и в интернете много негатива о том, как отцы-иностранцы лишают мать-россиянку ребенка. Боюсь, чисто психологически суд уже будет настроен негативно.

– Микеле не просит отдать ему сына, – сказал дон Витторио. – Он хочет иметь право с ним видеться, быть его отцом, хочет принимать участие в его воспитании. Его сын наполовину итальянец он должен учить язык, чтобы разговаривать с бабушкой и дедушкой, пусть даже по интернету!

***

Так Александра и вляпалась в этот процесс.

Ей понравился старый священник, и она поверила, и решила помочь, хотя особо обнадеживать не хотелось.

Дон Витторио так воодушевился и обрадовался, уверяя, что это сам Господь услышал его молитвы и послал помощь! Разве мог он себе представить, что, навещая кузину в Венеции, случайно познакомится с адвокатом из России, говорящей по-итальянски, да еще и понимающей их образ жизни. Наличие ее друга – полицейского еще больше убедило падре в том, что случайностей не бывает и чудо послано ему по горячим просьбам к Небесам.

На следующий день девушка улетала домой, поэтому с Микеле пришлось знакомиться по скайпу, молодой ученый произвел очень хорошее впечатление.

Через пару недель она получила по почте пухлый конверт с доверенностью на множестве листов, какие пишут итальянские нотариусы, со всеми необходимыми печатями и апостилями, кипу нужных документов и приступила к работе.

Восстановить отцовство Микеле удалось довольно быстро, заочное решение суда, лишившее его родительских прав, было отменено.

Микеле готов был петь и танцевать на другом конце телефонной линии, передавал пламенные приветы и благословения дона Витторио, хотя Саша была далека от празднований. Она прекрасно понимала, что, несмотря на права отца, встретиться с Серджио ее итальянскому клиенту удастся не скоро.

Полгода она как на работу ездила в соседний город, чувствуя себе абсолютно разбитой после каждого процесса.

Ей удалось убедить суд в невиновности и Микеле, и старого священника, причем оба категорически отказывались от предъявления каких-либо претензий к Татьяне, публично обвиняющей их в растлении двухлетнего малыша. Одному не позволяло христианское смирение: – Я переживу, а ведь её душе не спастись, – печально вздыхал дон Витторио. Второму – чувство порядочности: – Она мать моего ребенка, и, что бы она не делала, я не могу ее обвинять, Серджио не поймет меня, когда вырастет, – горячился Микеле.

Увы, совсем не так вела себя Татьяна.

Каждый раз, возвращаясь в свой номер в гостинице после процесса, Саша долго стояла под душем, пытаясь смыть обрушившуюся на нее грязь.

Дело было не в прессе, в поисках сенсации сделавшей из старого священника и отца ребенка настоящих монстров, а её превратив в пособницу преступников, большими взятками купившую благосклонность социальных служб. И даже не в оскорблениях, которыми поливала ее Татьяна со своими «защитниками от общественности», а в самой женщине и в том, что она делала со своим ребенком.

– Я очень хотел еще детей, – признался однажды Микеле, – Но Татьяна уговаривала меня взять ребенка из детского дома. Хорошо, мы могли бы это сделать, но почему это мешает родить собственных детей? Знаешь, что она сказала мне однажды? Что нельзя брать породистых собак, потому что слишком много собак в приютах, и нельзя покупать животных с родословной, когда столько страдающих душ. То же самое с детьми, это преступление, заводить собственного ребенка, когда в детских домах столько сирот. Она сравнила детей с бездомными животными, она отказывается от того, что нормально, что определено природой, ради усыновления, причем я же был не против усыновления!

Татьяна не зря лишила Микеле отцовства, пользуясь решением суда, год назад она удочерила девочку. – Интересно, как ей это удалось, подумала Саша, – ни работы нормальной, ни семьи!

Этой девочке Татьяна уделяла все свое время. А Серджио… Саша не могла думать без слез о несчастном маленьком «русском итальянце».

В доказательство того, что Серджио не может встречаться с отцом, Татьяна предъявила кипу врачебных заключений о том, что у ребенка нервный срыв при слове отец, у него психическая нестабильность. К сожалению, суд отказал в обследовании ребенка во избежание психических травм, ведь «любящая мать» уже дважды укладывала мальчика в психиатрическое отделение, что не улучшило его состояние.

Лежа в психбольнице, он не мешал Татьяне уделять все свое внимание новообретенной дочери, – подумала горько Саша.

Девушка хорошо понимала судью, которая приняла решение о возможности встреч малыша с отцом лишь после того, как его психика и нервная система придут в норму. Всем, включая службу соцзащиты, было ясно, что отец здесь не при чем, но также было ясно, что состояние ребенка действительно ненормально. Александра никак не могла понять, как можно так относиться к своему ребенку, и откуда такая зацикленность на приемной девочке?

– Горе от ума, – вздыхала тетка из соцзащиты.

***

Татьяна ненавидела свою адвокатшу. Ладно, хоть денег взяла не слишком много, но эта пожилая тетка, работающая практически «за идею», защищая россиянку от «негодяя-педофила бывшего мужа-итальянца» не смогла сделать главного – Микеле был восстановлен в праве отцовства.

Еще больше она ненавидела адвокатшу бывшего мужа, эта приехавшая откуда-то блондинка устраивала на заседании суда настоящий цирк, как будто это был американский сериал, а не судебный процесс. Зачем-то махала в воздухе подарками Микеле, качала головой, ехидно улыбаясь и переглядываясь со стервой из соцзащиты, которая вместо того, чтобы защищать ее, свою подопечную, все время вставляла ей палки в колеса. Все шло не так, как было запланировано, откуда взялось это чертово консульство с белобрысой адвокатшей, испортившее все дело! Как можно было разрушить налаженную жизнь и снова сделать Микеле отцом маленького Серджио!

А главное, дело приобрело такую огласку, что соцзащита возбудилась и начала присматриваться к законности удочерения любимой доченьки, девочки, о которой Татьяна всегда мечтала. Дело всей ее жизни было поставлено под угрозу! Все, о чем она мечтала, к чему стремилась и наконец получила, она может потерять…

***

Когда Таню привели в первый класс, ей казалось, что впереди так много интересного!

Она рано начала читать и к школе родители – преподаватели университета подготовили ее прекрасно, но в этом был и просчет: первые три года начальной школы девочка умирала от скуки и на всю жизнь уверилась, что она гениальна, а все вокруг тупые идиоты.

В садик она не ходила, и, не имея никакого опыта дружбы со сверстниками, представляла себе школу только по рассказам родителей. С первых же дней она была уверена, что одноклассники будут ей завидовать и все без исключения захотят с ней дружить. Они казались такими глупыми и неинтересными, девочка лучше всех читала и писала и уже в первом классе решала примеры по математике из средних классов.

Она чувствовала себя самой умной и самой красивой, учителя хвалили ее на каждом уроке.

Но неожиданно никто не захотел дружить с некрасивой и высокомерной девочкой, какой она была на самом деле. Одноклассницы обсуждали кукол, потом наряды и косметику, мальчишки заигрывали с первой красавицей класса, зеленоглазой русалкой с русыми волосами, и ничем не примечательная отличница интересовала их только тогда, когда надо было списать домашнюю работу или контрольную.

Шли годы, дети взрослели, а Таня так и не обзавелась близкими подругами.

Когда ей исполнилось 14 лет, родители развелись и мир изменился.

Таня надеялась, что вот-вот раздастся звук поворачиваемого ключа в двери и папа скажет, что он передумал, и они снова будут жить все вместе. Но отец даже не заходил в свой бывший дом, он оставил квартиру жене с дочерью, женился на своей аспирантке и вскоре переехал в Москву. С дочерью он общался только по телефону, с каждым разом разговоры становились все короче и формальнее, а промежутки между звонками все дольше.

Таня не могла поговорить по душам и с матерью, которая тяжело переживала уход отца, мать стала раздражительной, срывалась по малейшему поводу и некогда вкусные семейные обеды сменились перекусами на скорую руку.

Единственное, что до сих пор интересовало мать – дочь должна расти девочкой из приличной семьи, никаких каблуков, никакой косметики, никаких пейджеров, а потом и мобильных телефонов. И в дневнике должны быть только пятерки.

Как ни странно, проблем с этим не было, ни косметика, ни модная одежда подрастающую девушку не интересовали, а учиться она привыкла всегда на пять, потому что кроме цели поступить в университет других целей в жизни у Тани не было.

Татьяна впервые подумала тогда, после ухода отца, что однажды у нее обязательно будет дочка, и никаких мужчин в их жизни не будет. Они всегда будут жить вместе, и никто другой им не будет нужен.

Но эти мысли быстро забылись – она влюбилась.

Не в одноклассника, которые до сих пор казались ей тупыми, а в молодого учителя математики. Прочие девочки кокетничали с молодым человеком, только пришедшим в школу после окончания института, вгоняли его в краску, но исключительно ради развлечения, молодой «ботаник» их всерьез не интересовал.

У Тани все было серьезно. Она не знала, как выразить свои чувства и как привлечь внимание молодого учителя. Она старалась быть самой умной, поражать эрудицией, совершенно не умея кокетничать. Приходила пораньше и ждала его около школы, прячась за углом, оставалась после уроков, дожидаясь, когда он выйдет.

На ее счастье машины у молодого человека не было, еще один повод для Таниных одноклассниц считать его лохом, и девушка шла за ним на остановку автобуса, несколько раз даже решившись проводить до дома. Она старалась незаметно идти сзади и не попадаться ему на глаза.

Конечно, одноклассники это заметили, и решили подшутить.

Однажды после перемены Таня нашла под тетрадкой записку. Предмет ее мечтаний пригласил девушку на свидание в парке в восемь вечера.

Впервые в жизни Татьяна долго стояла у зеркала. Она спрятала в пакет туфли матери и ее новую кружевную блузку, туфли были малы, ведь ее нога давно уже переросла размер матери, но она готова была терпеть боль ради высокого каблука. Блузка наоборот великовата, но ее можно было заправить, с юбкой было хуже, размер юбок матери ей совершенно не подходил, пришлось оставить свою.

Теперь надо было как-то выбраться вечером из дома. По счастью мать равнодушно отнеслась к заявлению дочери, что ей надо срочно позаниматься с одноклассницей, лишь потребовала вернуться домой не позднее десяти вечера и снова уселась смотреть любимый сериал.

Таня дрожащими руками первый раз за 15 лет намазала губы помадой, взятой у матери в косметичке, прямо на лестничной площадке у окна. прислушиваясь к шагам в подъезде. Вынула из пакета и обула туфли и отправилась в парк. Казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.

Она стояла на аллее в назначенном месте, не веря своему счастью, сердце так и не успокаивалось, билось как сумасшедшее, в глазах стоял туман. Таня с трудом различала силуэты людей, который проходили по аллеям, но Его она узнала бы даже с закрытыми глазами.

Изо всех сил стараясь не упасть в обморок от волнения посреди парковой дорожки, Таня не замечала тихие смешки и перешептывания за кустами сирени за спиной.

И тут на дорожку выскочили хохочущие одноклассники, которые больше не в силах были прятаться и сдерживать смех. Девушка, неумело накрашенная «по-взрослому», в туфлях на каблуках, которые были ей явно малы, была ужасно смешной и нелепой, тонкие ножки подгибались как у кузнечика даже тогда, когда она просто пыталась стоять на месте.

Они ржали, показывая на девушку пальцами, хлопали ее по плечам, войдя в раж, кто-то дернул за рукав и за воротник и рукав затрещал, кружевная блузка разорвалась, посыпались пуговицы.

Одноклассницы издевались над ее помадой, мальчишки изображали молодого учителя, хватая девушку за грудь, и противным голосом объяснялись ей в любви.

Таня еле вырвалась и убежала. Долго ходила по городу, даже не замечая, как устали и болят ноги на высоких каблуках в маленьких не по размеру туфлях, но не плакала, а лихорадочно думала, что ей делать дальше.

Первой мыслью было перерезать вены – пусть они все ответят! Но надо было уйти красиво, чтобы произвести впечатление, не в подворотне это делать, да и как делать, она не представляла. Дома была мать, значит, надо было ждать до утра, когда мать уйдет на работу, а это было невыносимо долго. Но и вернуться домой в порванной блузке, с размазанной помадой и с разбитым вдребезги сердцем. она не могла. А вдруг мать не ляжет, дождется ее и увидит в таком виде!

Но постепенно, круг за кругом обходя центральные улицы, не замечая удивленных взглядов прохожих на нелепую фигуру, ковыляющую на каблуках, с размазанной помадой и в порванной блузке, Таня снова вспомнила о своей исключительности. Если из-за тупых идиотов-одноклассников она простится с жизнью, то хуже будет только ей, они забудут о ее существовании через неделю.

Привыкшая решать все задачи на «пять» она и сейчас нашла решение: надо просто немного потерпеть, окончить школу, поступить в институт и родить дочь. И никакой любви. Никто ее больше не обидит, и никто не обидит ее дочь, с которой они будут вдвоем навсегда.

Ей повезло: слоняясь в таком странном виде по улицам, она не попала в полицию. Немного успокоившись, она умылась в общественном туалете и вытерлась порванной блузкой, все равно такую ее нельзя было нести домой. Вспомнила о нормальной обуви, переобулась и переоделась в свою футболку.

Мать только крикнула из своей комнаты: – Таня, ты? – когда она вернулась домой, больше ничего не спросив у дочери.

На следующий день Татьяна пришла в класс, как ни в чем не бывало, не обращая внимания на издевательства одноклассников. Постепенно ее оставили в покое.

***

Окончив школу с прекрасными оценками, девушка легко поступила в институт и даже подружилась с однокурсниками, во всяком случае, изгоем она больше не была, а наоборот обзавелась подругами, пусть не близкими, а так, пошептаться о девичьем.

История с учителем приобрела новый сюжет. Таня рассказывала новым подругам, как отбивалась от его внимания, как, в конце концов, он попытался порезать вены, ведь они с подругами жестоко над ним подшутили, пригласив на свидание, и высмеяв там перед всеми друзьями, но все обошлось, и он уехал в другой город.

Она научилась пользоваться косметикой, стала одеваться как все, насколько позволяли изредка присылаемые отцом деньги и небольшая помощь от матери плюс повышенная стипендия. Жила и питалась она дома, поэтому одну часть денег откладывала на будущее, а другая шла на обычные женские мелочи. Таня прекрасно общалась и с молодыми людьми, но никаких чувств к ним не испытывала, правда не испытывали и они к ней, что девушку вполне устраивало в тот момент.

Окончив институт лучшей студенткой на курсе, она удачно попала в программу магистерского обучения в Германии, и уехала с большим удовольствием. Теперь девушка четко видела свое будущее: она будет жить в Европе, где сможет материально обеспечить свою дочь.

С Микеле Маркони они познакомились случайно, в университетской кофейне. Молодой итальянец неожиданно понравился Тане, а он сразу обратил внимание на симпатичную русскую девушку. Еще в институте она научилась быть своей в студенческих компаниях, и молодые люди весело проводили время, встречаясь после ее лекций и его работы.

Неожиданно для себя девушка влюбилась. С детства убежденная, что мужчинам нельзя доверять, она привязалась к серьезному привлекательному итальянцу, и быстро вспыхнуло до сих пор незнакомое ей чувство, несравнимое с глупой детской влюбленностью в учителя, давно уже забытого.

Сейчас Таня лишь смеялась над собой и ужасалась, как она могла быть такой нелепой и попасть в такую глупую историю.

Никто до сих пор не говорил ей столько нежных слов, не звал ее любовью и сокровищем, и дорогой, и любимой, как это делал молодой итальянец, и когда Микеле предложил пожениться, она ни минуты не сомневалась.

Полгода ушло на сбор необходимых документов, прежде чем они смогли расписаться в итальянском консульстве в Германии. Ехать на его родину и общаться с родителями жениха Татьяна не собиралась, даже свадебное путешествие у них отложилось, теперь все мысли девушки были лишь о деньгах, она должна была обеспечить будущее своей дочери.

Забеременела Татьяна быстро, и по мере того, как рос ребенок у нее внутри, Микеле начал ее раздражать.

Он суетился, радовался, строил планы, чем он будет заниматься с будущим сыном, а девушка злилась и никак не могла понять, какое отношение Микеле будет иметь к ее будущей дочери, ведь она с детства знала, что будет растить ее одна. Микеле оказался досадной помехой, без него нельзя было обойтись, но теперь, когда желанный ребенок скоро должен родиться, он совершенно не нужен в ее жизни.

***

Роды оказались тяжелыми. Еще тяжелее было то, что вместо ожидаемой дочери родился сын, ведь уверенная в появлении девочки Татьяна ни разу не сходила на УЗИ, и сын оказался для нее полной неожиданностью.

Врачи говорили, что это послеродовая депрессия: Микеле не мог нарадоваться маленькому пищащему комочку, а Татьяна не проявляла никакой любви к малышу, механически исполняя свой долг по кормлению его грудью. На ее счастье молоко быстро пропало, и даже кормление из бутылочек можно было теперь переложить на Микеле, который каждую свободную минуту рвался к сыну – он оказался классическим итальянским папашей.

Татьяна же пыталась решить новую задачу: ей обязательно нужна была дочь, но опять проходить через муки беременности и тяжелых родов, да еще и без гарантии рождения девочки, она не хотела.

Почему-то мысль об удочерении ребенка из детского дома ей в голову не приходила, пока случайно в интернете не попался сайт, один из многих, предлагающих стать приемными родителями.

Оказалось, что все так просто! Никаких мук, без гарантии, что родится девочка, а главное, что никакого отношения к мужу этот ребенок иметь не будет, это собственная, только ее дочь, и тогда сбудутся все мечты!

Сначала никакого плана у Татьяны не было.

Она исподволь прощупывала отношение Микеле к удочерению, но довольно быстро поняла, что муж будет ей только мешать. Поэтому главное теперь было остаться одной, без мужа, и она начала реализовывать свою мечту.

К этому времени Германия осталась в прошлом, Татьяна уговорила Микеле переехать в Италию. Ее совершенно не интересовала карьера мужа, а тот и сам понимал, что перспектив гражданства у его жены не будет, пока они живут в Германии. И Татьяна, что называется, дожала, объясняя, как несправедливо, что она остается иностранкой при итальянцах муже и сыне.

Работы в Италии по его специальности не было, но Микеле, рассматривая этот период как временный шаг, готов был к трудностям, что не часто случается с итальянцами.

Конечно жизнь на итальянском юге после Германии была не сахар, Татьяна никак не могла привыкнуть к отсутствию отопления в квартире, жаловалась, что нельзя растить ребенка в таких условиях. Микеле снова проявил себя порядочным человеком: поднапрягся и смог купить небольшую квартирку в родном городке в Тоскане. Конечно, это был не Милан и не Верона, но хоть что-то в относительно «приличном месте» по сравнению с Богом забытой апулийской деревней, – подумала Татьяна, – Тоскана у всех на слуху.

Действительность разочаровала ее еще больше. Вместо прекрасных городов искусств она оказалась в узкой долине, зажатой между двумя горными хребтами, в маленьком каменном городке над быстрой горной речкой, где по вечерам было сыро и часто спускались туманы, а зимой вообще невозможно было согреться. В старых домах хоть толстые стены тепло держат, а здесь, в современном доме с картонными стеночками в новой части городка куча денег уходила за электричество, без обогревателя Татьяна просто не выжила бы!

Хотя Микеле и потратил почти все свои сбережения на покупку небольшой студии, записал он ее, во избежание больших налоговых выплат, на свою жену.

Так, несмотря на неудобства, меньше, чем за год планы начали реализовываться. Татьяна лишь просчиталась, так грубо лишив Микеле возможности видеть сына, она слишком поторопилась, но ведь время шло, и ждать не было сил.

Еще одну ошибку она совершила, написав карабинерам жалобы на разврат, который творили муж со старым священником с ее сыном. Идею ей подали многочисленные статьи в прессе о скандалах со священниками, но была и другая причина – активность падре Витторио по воссоединению ее семьи начала женщину раздражать. Еще и пытавшийся поговорить свекор и вечно рыдающая свекровь раздражали безумно, Татьяна свела их общение к нулю.

Все разрешилось неожиданно быстро для итальянской бюрократии, но ведь речь шла о двухлетнем ребенке и трудно было представить, что фантазии Татьяны, описанные в ее жалобах, реальны. Татьяна попала в сложную ситуацию, когда сама чуть не лишилась права опеки над сыном.

Серджо ее особенно не волновал, но и оставлять его с отцом она не могла, это лишило бы ее возможности удочерения. И она с поражавшим всех пылом кричала на всех углах о негодяе мужа, требовала от врачей еженедельного обследования малыша.

***

Решение созрело быстро, тем более, что российское консульство в Милане давно уже открыто подсказывало россиянкам пути побега с детьми от итальянских мужей в случае семейных проблем.

Она доехала до Больцано, там взяла билет на автобус до австрийского Инсбрука, благо он было недалеко, где пересела на другой поезд и через час была уже в Мюнхене, откуда вылетела в Москву. Никаких решений о запрете на выезд малыша из зоны Евросоюза суд еще не принимал, и все прошло гладко, весь побег занял всего один день.

На родине, проконсультировавшись с адвокатами, Татьяна подала в суд иск о разводе и лишении бывшего мужа отцовства: он длительное время не принимает участие в воспитании ребенка и его местонахождение ей не известно.

Оставшихся на общем счете денег, которые она сняла перед побегом до последнего цента, хватило на подарки и небольшие взятки, и вот уже через год мечта всей ее жизни сбылась. У Татьяны появилась приемная дочь.

Проинструктированная мать на звонки Микеле отвечала, что она не понимает по-итальянски, что было правдой, и не знает о местонахождении дочери и внука, что было ложью.

Но того, что случится дальше, Татьяна не ожидала. Ей в голову не приходило, что Микеле будет бороться, сумеет ее найти, дойдет до министерства иностранных дел в поиске беглой жены. А в середине процесса в дело вступит самоуверенная адвокатша, которая устоит перед нападками многочисленных Татьяниных защитников, особенно общественных, ведь к тому времени «несчастная брошенная мужем жена, у которой хотят отнять ребенка извращенцы из Европы», обрела настоящий фан-клуб.

В итоге она впервые в жизни растерялась, не зная, что делать дальше: суд восстановил Микеле в правах отцовства.

Нужно было думать, что делать дальше, а еще продавать квартиру в Тоскане, денег на жизнь и на адвокатов катастрофически не хватало.

И Татьяна собралась в Италию, лихорадочно соображая, как найти деньги, восстанавливая связи с итальянскими знакомыми. Тем более, что после чтения местных газет одна идея у нее уже сформировалась, теперь надо было лишь выйти на нужных людей.

***

Пока Татьяна, упиваясь, рассказывала журналистам о психических проблемах своего сына, Саша не знала, что сказать его отцу.

Формально они победили. В реальности встречи могло не произойти никогда, ведь Татьяна явно не была заинтересована в выздоровлении Серджио.

Саша никак не могла понять, как можно так обращаться со своим ребенком, как можно так ненавидеть бывшего мужа, чтобы довести сына до психического расстройства и в деталях, наслаждаясь, рассказывать об этом журналистам.

Единственное, что она могла сказать Микеле – сын вырастет и сам во всем разберется, но это было слабым утешением для отца, обретшего сына без возможности его увидеть, для бабушки и дедушки в далеком итальянском городке, которые вообще не могли понять, что происходит.

Так прошло лето.

Лука переживал вместе с Александрой, понимая сомнения девушки, он даже запросил всю информацию о Микеле по своим полицейским каналам и заверил Сашу, что с этой стороны все в абсолютном порядке.

А еще Лука собрался в отпуск на Сейшелы, не пригласив Сашу с собой

– Мы понырять, с коллегами, – объяснил он, – На десять дней.

У Саши как раз и выдались свободные десять дней, и она все чаще вспоминала древний город на тосканском холме, которому обещала вернуться. Может, оно и лучше, что Лука будет на Сейшелах? А ее ждет старый и такой любимый тосканский замок!

Тем более, что комиссар был категорически против ее приездов в Италию после историй в Тоскане и Умбрии, в которые умудрилась попасть девушка. А раз он будет на Сейшелах, о поездке в Тоскану ему можно не говорить.

На первый взгляд все складывалось очень удобно, хотя и слегка обидно.

Страницы: 12 »»

Читать бесплатно другие книги:

Для кого это руководство?Для тех кто хочет использовать фреймворк в новых проектах или познакомиться...
Тирион Ланнистер еще не стал заложником жестокого рока, Бран Старк еще не сделался калекой, а голова...
Привет! Меня зовут Альбина Комиссарова, и я врач-диетолог, эндокринолог. Почему я решила написать эт...
Война против России – не сиюминутное историческое явление, возникающее в определенные периоды, но пе...
В монографии приведены данные о становлении психиатрии как естественнонаучной дисциплины и ее развит...