Золотой дом Рушди Салман

Алекс Нойманн, седовласый, спортивного вида мужчина, доктор общей практики, устроился в уютном кресле ресторана Weinhaus Happ и, вдохнув аромат утреннего кофе, развернулся к окну. Верхушки Альп зарумянились под первыми лучами солнца, а крыша «золотого дома» – главного символа Инсбрука – засияла так, что старинные барельефы за стеклами эркера проснулись и зажили своей беспечной жизнью.

Алекс блаженно закрыл глаза. Инсбрук манил его своими сказочными рассветами и тем, что главные события его детства были каким-то мистическим образом связаны с этим городом.

Он родился в год первой Олимпиады в Инсбруке в небольшом, затерянном среди лесов и гор советском городке, в новом доме из красного кирпича. Такие теперь называют хрущевками, а тогда счастливыми жильцами была вся городская элита, включая мэра – предгорисполкома, заслуженных врачей, учителей, работников культуры, почетного строителя, начальника милиции, передовиков производства и единственного в городе кавалера Ордена Ленина. Соседи были дружными и жизнелюбивыми: вместе наводили уют во дворе, играли в домино и волейбол, делились дефицитными книгами и роман-газетами, угощали новыми блюдами, вместе слушали новые пластинки, смотрели телепередачи. Радиолы и телевизоры тогда были не у всех.

Когда Алексею было двенадцать, Инсбрук снова встречал зимние Олимпийские игры. К этому событию бывшая лыжница, а на тот момент – частушечница и душа народного хора, – тетя Надя и ее супруг, учитель физики, Иван Петрович, купили самый первый в доме цветной телевизор и пригласили всех соседей «на Олимпиаду». Это был незабываемый праздник.

Соседи не только любили смотреть зимние виды спорта, и сами охотно ими занимались. Воскресные катания с гор на лыжах под предводительством тети Нади – страсть, которая объединяла детей и взрослых. Домой возвращались счастливыми и промокшими, а учуяв в подъезде аромат свежих булочек, понимали, в какой квартире всех ждут греться и пить чай.

Тогда же произошли события, изменившие всю дальнейшую жизнь Алекса. Его единственный брат Саша сорвался на лыжах с крутого горного склона и погиб. Вскоре после трагедии от сердечного приступа умер и его отец.

С того момента Алекс стал бояться смерти и больше никогда не катался с гор. Даже отдыхая в Инсбруке, он размеренно ходил лишь на беговых лыжах.

В начале девяностых, при первой возможности легальной эмиграции из СССР, Алекс с мамой – этнической немкой – уехали в Германию. С тех пор он ничего не слышал о своей малой родине. Только Инсбрук напоминал ему о детстве. Воспоминания плыли так ярко, что Алексу почудилась рядом русская речь, совсем родная, точь-в-точь как в детстве.

Алекс очнулся. Не показалось. Рядом за столиком сидела пожилая дама, удивительно похожая на ту самую веселушку тетю Надю, только моложе. Стройная, в легком голубом пуховике, она энергично говорила по телефону, обнажая в задорной улыбке прекрасные зубы и придерживая изящной рукой непослушную прядь роскошных седых волос: