Пожар Сиболы Кори Джеймс
Элви сидела за столом, Фелисия – в ногах кровати, а Фаиз стоял, прислонившись к спинке в изголовье.
Фелисия стала захаживать в гости регулярно, но разговаривала чаще не с Элви и не с Фаизом, а с Садьям. Элви нравилось, что девочка рядом. От ее присутствия раскол между поселковыми и работниками корпорации казался… не то чтобы не существующим, но не таким ужасным и непреодолимым.
Однако сегодня было по-другому. Фелисия дергалась сильнее обычного. Может, из-за приближения корабля с посредником. А может, из-за погоды.
– Итак, в нашей Солнечной системе только одно древо жизни, – говорила Элви, поясняя лекцию движениями рук. – Жизнь возникла однажды, и все известные нам виды имеют общего предка. Почему это так, мы не знаем.
– Почему общего? – спросила Фелисия.
– Почему однажды? – поправила Элви. – Только один тип кристалла Шредингера[10]. Один генетический код. Почему?
Если присутствовали все материалы для построения аминокислот, если они могли свободно формироваться, соединяться, взаимодействовать, почему не получилось так, что в одной заводи сложилась одна схема, в другой иная, и еще, и еще?
Почему жизнь возникла всего один раз?
– И как это объяснить? – спросила Фелисия.
Элви дала рукам отдых. Особенно сильный порыв ветра швырнул горсть крупного песка в стену домика.
– Что объяснить?
– Почему это произошло только однажды?
– А-а… Не знаю. Тайна.
– По той же причине, почему остался только один вид применяющих орудия гоминид, – вмешался Фаиз. – Остальные, сколько бы их ни было, не выдержали конкуренции.
– Это предположение, – уточнила Элви. – Палеонтологические данные не дают оснований полагать, что на Земле существовало более одного истока жизни. Не стоит придумывать объяснения только потому, что они тебе нравятся.
– Элви в тайнах – как рыба в воде, – подмигнул Фелисии Фаиз. – Потому-то ей так трудно с нами, не желающими смириться со своим невежеством.
– Ну, всего знать невозможно, – отозвалась Элви, скрывая неловкость за шуткой.
– Видит бог, невозможно, особенно на этой планете, – согласился Фаиз. – Геологам здесь нечего делать.
– А по-моему, вы благоденствуете, – сказала Элви.
– Я – да. Мне здесь прекрасно. Беда в планете. У нее нет геологии – она вся искусственная.
– Как это? – удивилась Фелисия.
Фаиз раскинул руки, словно представлял ей целый мир.
– Геология исследует естественные закономерности. А здесь нет ничего естественного. Вся планета слеплена вручную. Вот литий, который добывают ваши люди, – никакой естественный процесс не даст руду подобной чистоты. Так не бывает. Приходится допустить, что создатели врат заодно устроили здесь что-то, что концентрировало литий в одном месте.
– И это поразительно, – добавила Элви.
– С точки зрения промышленности – но она меня не интересует. А южные равнины? Думаете, между ними есть разница? Никакой. Подстилающие плиты гладкие, как зеркало. Где-то километрах в пятидесяти к югу от нас имеется какая-то тектоническая «машина Замбони»[11], и я понятия не имею, как она работает. А комплекс туннелей? Это же остатки планетарной транспортной системы. А я тут…
– Мне нужно рекомендательное письмо, – выпалила Фелисия и, покраснев, уставилась себе в колени. Элви переглянулась с Фаизом. Ветер завывал и бормотал за стенами.
– Для чего? – мягко спросила Элви.
– Я подаю заявление в университет, – сказала девочка. Она зачастила, как будто слова вылетали из нее под напором, но потом замедлилась и, наконец, вовсе сбилась. – Мама думает, меня примут. Я говорила с Институтом Адриана на Луне, и мама устроила, чтобы я могла вернуться на Палладу с «Барбапикколой», когда повезут руду, а оттуда дальше – сама, но к заявлению должно прилагаться рекомендательное письмо, а я никого из поселка попросить не могу, потому что они расскажут папе, и…
– О, – сказала Элви. – Ну, я не знаю. То есть я ведь не видела твоих учебных работ…
– Серьезно? – фыркнул Фаиз. – Элви, что такое рекомендательное письмо? Ты же не под присягой даешь показания. Помоги девочке.
– Да я просто думала, что лучше, если бы я могла написать о том, что действительно знаю.
– Я, когда поступал в нижний университет, сам себе написал рекомендательные письма. Два, от лица выдуманных людей. Никто не стал проверять.
У Элви чуточку отвисла челюсть.
– Правда?
– Ты потрясающая женщина, Элви, но я не представляю, как ты выживешь в трудной ситуации. – Фаиз обернулся к Фелисии. – Если она не согласна, я напишу. Получишь письмо к утру, договорились?
– Не знаю, как сумею вас отблагодарить, – пробормотала Фелисия, заметно успокоившись.
Фаиз отмахнулся:
– Хватит и чистосердечного «спасибо». Что ты решила изучать?
Еще час Фелисия рассказывала о медицинских работах матери, об иммунных нарушениях у брата и о регуляции межклеточного сигнала. Элви начала понимать, что девочка старше, чем ей представлялось. У нее были длинные, чуть разболтанные конечности и сравнительно большая голова астера, так что подсознание Элви истолковало эти признаки как детские. Ошибочно. Фелисия вполне впишется в компанию нижнего университета. Свет за окнами стал бежевым, потом бурым, перешел в оттенок жженой умбры и сменился темнотой. Ветер улегся. Когда Элви отворила дверь, дорожку покрывало два сантиметра тонкой пыли, а в небе мерцали звезды. Пахло свежевскопанной землей. «Какие-то аналоги актиномицетов[12]», – подумалось Элви. Может быть, они действительно переносятся ветром. Или как-то иначе. Каким-нибудь более удивительным образом.
Фелисия ушла в поселок, а Фаиз – в свой домик. Насколько могла судить Элви, он был единственным или одним из очень немногих, кто еще спал в одиночку. Садьям с Торлерсоном образовали пару последними. Лаберд с Маравалис недавно прервали связь, начавшуюся в общем маршруте, но оба уже нашли себе новых партнеров.
Секс в научных группах – странная штука. Вроде бы он считается непрофессиональным поведением, а с другой стороны, особенно в таких вот многолетних полевых экспедициях, потенциальные партнеры немногочисленны, зато все высокого класса. Люди – всюду люди. Если Элви и завидовала, то не кому-то из конкретных счастливиц, а самой близости. Хорошо бы рядом был кто-то, с кем можно поболтать в темноте после бури. Чтобы не одной просыпаться по утрам. Она задумалась, каковы сексуальные отношения в семьях Первой Посадки. Догадайся РЧЭ послать группу социологов, вышла бы отличная статья.
Впереди и справа вдоль горизонта тянулись руины чужаков – просто более черная темнота. Но в них двигался огонек – маленький и слабый, слабее звезды, и заметный только при движении. Опять кто-то бродит по руинам. Загрязняет территорию. Умом Элви понимала, что позволяет себе злиться, чтобы заглушить чувство одиночества и вины, но от этого раздражение не становилось менее реальным. Поджав губы, она вернулась в домик. Взяла фонарь, проверила, заряжен ли аккумулятор, и зашагала к руинам, вслед за раскачивающимся голубым кругом от луча фонарика. Мелкая пыль под ногами разъезжалась, как свежий снег, от размашистых шагов ныли бедра.
Приблизившись к руинам, Элви вроде бы увидела, как тусклый огонек удаляется в другую сторону. Обратно к поселку. Элви крикнула вслед, но ей не ответили. Целую минуту она стояла в темноте: колебания сменились неловкостью, а потом злостью на эту неловкость.
Тропинку, тянувшуюся в руины, не смог скрыть даже недавний пылепад. Колея шириной с тележку, и колеса проезжали здесь достаточно часто, чтобы остался глубокий след. Покачав головой, Элви двинулась по тропе, огибающей высокий пригорок и уходящей вглубь огромных строений.
Луч фонарика высвечивал стены и поверхности, рождавшие мерцающий отблеск, – он перемещался, казалось, независимо от ее собственного движения. В укрытых от ветра местах остались следы. Много следов. Она видела не просто самодеятельного разведчика из поселка. Для местных руины стали чем-то вроде клуба. Нечего было и думать брать здесь образцы почвы – слишком много там оказалось бы посторонних примесей. Микроорганизмы, известные и неизвестные, смешались неразличимо, как всегда происходит при их встрече в абсолютно неконтролируемой среде. То же самое можно было сказать о поселке, но там другое дело. А это – строения чужаков. Созданные громадой исчезнувшей цивилизации, о которой человечество почти ничего не знает. Это вам не домик на дереве, чтобы в нем играть!
– Эй, – окликнула она, – здесь есть кто-нибудь?
Тишина. Даже ветра не слышно. Покачав головой, Элви прокралась глубже в тень. Если здесь кто-то есть, она выскажет ему все, что давно собиралась. Хоть до утра будет читать лекцию, лишь бы понял!
Стены вырастали из земли под странными, неестественными углами. Все это походило на механизм, подделанный под творение природы. Сквозь арку видна была голая темная равнина. Чем дальше уходила Элви, тем больше открывалось впереди, и ей начинало уже казаться, что изнутри руины больше, чем снаружи.
Она готова была сдаться и повернуть к дому, когда заметила нечто квадратное. Простые прямоугольные очертания выделялись на общем фоне. Коробки из керамопласта, функционального серого цвета, но с яркими красными и желтыми предупредительными надписями: «Опасно! Взрывчатые вещества. Не хранить у источников тепла и радиации класса 3».
– Ох, нет, – вырвалось у Элви. – Черт, этого еще не хватало!
– Доктор Окойе, – сказал Рив. – Вы имеете в виду, что нашли за пределами поселка тайник со взрывчаткой?
– Да, – подтвердила Элви, – именно это я и сказала.
– И свидетельства, что в запретной зоне бывают люди?
Они вдвоем сидели в кабинете Рива. Лампа у него горела теплым мягким светом, а судя по мятым брюкам и незаправленной рубашке, Элви подняла его с постели. По ощущениям была середина ночи, хотя на этой планете с долгим периодом вращения до рассвета оставалось еще десять часов.
– Да, – сказала Элви.
– Хорошо, – произнес Рив, – очень хорошо. Удачно. Пожалуйста, расскажите, как найти это место.
– Да, конечно, я вас проведу.
– Нет. Вы должны остаться здесь. Не возвращайтесь домой. И не ходите в руины. Вы останетесь здесь, в безопасности, понимаете?
– Там кто-то был. Я увидела свет, потому и пошла. Что если бы они задержались там?
– Не стоит волноваться из-за того, чего не случилось, – с натужной бодростью произнес Рив, подразумевая: «Вас бы уже не было в живых». Элви уронила голову на руки. – Вы сможете описать, как туда добраться?
Она кое-как объяснила дрожащим голосом. Рив на ручном терминале построил карту, насколько она могла судить, довольно точную. Хотя память, кажется, ее немного подводила.
– Ну, хорошо, – заключил Рив, – я пока оставлю вас здесь.
– Но у меня вся работа дома!
Безопасник ободряюще потрепал ее по плечу, но взгляд его уже обратился внутрь. В его дальнейших планах ей не было места.
– Прежде всего надо позаботиться о вашей безопасности, – сказал он. – Остальное потом.
Несколько часов она сидела или расхаживала по комнате. Сквозь стену доносились голоса Рива и его подчиненных, звучали они серьезно и деловито. А потом их осталось меньше.
За Элви пришла молодая женщина. Элви знала ее в лицо, но не по имени. Странно, что за два года пути они так и не познакомились. Это кое-что говорило о популяции и общении в ней. Или об отсутствии общения.
– Вам что-нибудь нужно, доктор Окойе?
– Я не знаю, где бы поспать. – Голос Элви прозвучал тонко. Хрупко.
– Я поставила койку, – сказала девушка. – Пожалуйста, пройдите за мной.
Комната опустела. Остальные ушли в чужую тьму, чтобы встретиться с ужасающе человеческой угрозой. У девушки, проводившей ее к койке, на поясе была кобура. Элви мимоходом выглянула в окно. Та же улица, по которой она шла вчера, но все изменилось. Ощущение угрозы повисло над поселком, как наступающий шторм. Как дымка на горизонте. По улице прошел брат Фелисии. Он не взглянул на нее, он вообще не смотрел по сторонам.
В Элви поселился глубокий холодный страх.
Глава 9. Бася
Бася сам вызвался работать на руднике в ночную смену.
Меньше людей, от которых надо таиться. Меньше открытого неба, от которого у него дрожат колени. Работа, даже потогонная, приносила облегчение. Доставленный с «Барбапикколы» фабрикатор изготавливал вагонетки и тележки так проворно, что люди едва успевали загружать их сырой породой. Бригада Баси, чтобы угнаться за ним, решила протянуть рельсы от шахты к грохотам[13] и оттуда к бункерам, где руда дожидалась челноков с «Барбапикколы» для доставки на орбиту. До сих пор породу возили на тачках. Моторизованная система увеличила добычу на порядок.
Итак, Бася со своей бригадой прокладывал металлические рельсы от блестящего в резком белом свете новенького фабрикатора. До шахты их доставляли на ручных тележках, там сгружали и сваривали. Рельсовые пути понемногу росли. Работа была тяжелой, из тех, которыми люди технического века больше не занимаются. А сварка в атмосфере сильно отличалась от вакуумной, так что Басе приходилось многому учиться заново. Сочетание умственной и физической нагрузки выматывало все силы. Мир сузился до очередного задания, до боли в плечах и до отдаленной надежды на сон. Некогда было думать о другом.
Например, об убийстве. О безопасниках корпорации, которые вынюхивают его, Купа и остальных. О том, насколько виноватым он себя чувствовал каждый раз, когда Люсия лгала чужакам, уверяя, что ничем не способна им помочь.
Позже, когда он сидел в бараке своей бригады, растирая сведенные усталостью мускулы и стараясь уснуть, несмотря на струящийся в окна дневной свет, перед ним снова и снова вставала гибель челнока. Он пытался понять, как успеть обезвредить взрывчатку. Можно было справиться с Купом, вырвать у него рацию. В особенно тоскливые минуты Бася думал, что, послушайся он жены, ничего бы этого вообще не случилось. Тогда ему становилось так стыдно, что он начинал даже немного ненавидеть Люсию. А потом себя – за то, что винил ее. Прижатая к глазам подушка заслоняла солнечный свет, но не картину снова и снова взрывающегося челнока, падающего и кричащего раненым зверем.
А ночами, за работой, ему становилось немного спокойнее.
Поэтому, когда на участке как ни в чем не бывало объявился Куп, Бася чуть не дал ему в морду.
– Привет, дружище, – сказал Куп. Бася выронил молот, набычился.
– Привет.
– Есть одно дело, – продолжал Куп, дружески обхватив Басю за плечи. – Ми примеро к тебе…
Это наверняка не к добру.
– Что там?
Куп отвел его в сторону, улыбаясь на ходу другим рабочим ночной смены. Просто двое приятелей отошли поболтать. Когда они удалились настолько, что их никто не мог слышать, Куп сказал:
– Девчонку из РЧЭ видели в руинах. Я послал Яцека проследить.
– Послал Яцека… – эхом повторил Бася.
Куп кивнул.
– Славный мальчишка. Надежный.
Бася остановился, стряхнул его руку.
– Не… – Он хотел сказать: «Не вмешивай моего сына», но не успел, потому что Куп, отмахнувшись, продолжил:
– Эста важно. – Куп придвинулся к Басе, понизил голос. – Она ходила в руины. А оттуда – прямо к шпикам РЧЭ. Яцек сказал, они задумали дождаться нас там. Взять партизан на месте преступления.
– Значит, мы туда не вернемся, – заявил Бася. Казалось, это так просто, никаких причин для паники.
– С ума сошел, примо? Тода аллес там были. Следов хоть жопой ешь. Они подождут-подождут, заскучают и вызовут настоящих экспертов. Вот тогда нам конец. Всем нам, ю ве[14], разве что ты там не потерял ни частички кожи.
– Как же быть?
– Мы начнем первыми. Взрывчатка полыхнет – бум, и нет никаких следов.
– Когда?
Куп рассмеялся.
– А ты как думаешь? На следующей неделе? Сейчас же, койо. Идти надо сразу. До посадки посредника остались не дни – часы. Мне не хотелось бы, чтоб, сойдя с корабля, он увидел именно это. А тебе? Ты бригадир. Можешь взять одну из тачек. Надо забрать все дерьмо и смываться. – Куп нетерпеливо прищелкнул пальцами: – Йецт![15]
О безумном плане подрыва всех запасов шахтной взрывчатки Куп толковал так твердо и самоуверенно, что Басе трудно было с ним спорить. Конечно, взрыв в чужих руинах – безумие. Но Куп прав, если найдут взрывчатку и через нее выследят Басю, то все откроется. Он не хотел, но пришлось. Придется.
– Хорошо, – сказал он и двинулся к стоянке картов. На месте был только один – по жестокой насмешке вселенной, тот самый, который Бася вел в ночь взрыва. На бортах с той ночи еще сохранились щербины и вмятины. Ожоги, происхождением которых никто в поселке старался не интересоваться.
Куп дождался, пока Бася заведет и задом выкатит машину со стоянки, потом запрыгнул внутрь и принялся барабанить по пластиковой панели.
– Ходу, ходу!
Бася тронулся.
На полпути к руинам они наткнулись на четверых из внутреннего круга Купа: Пита, Скотти, Кейт и Ибрагима. Зади не было – ее малыш слег с тяжелым конъюнктивитом, так что она в последнее время почти не выходила из дома. Когда Кейт забросила свой ранец в машину, раздался тяжелый металлический лязг. Затем в карт уселись все четверо.
– Принесла? – спросил Куп, и Кейт, кивнув, стукнула по борту, давая Басе знать, что можно ехать. Тот не спросил, что она принесла. Поздно было задавать вопросы.
Руины выглядели темными и пустыми – как всегда, однако Куп велел заезжать с дальней от поселка стороны, сделав крюк по длинной дороге.
– На всякий случай, – пояснил он.
Когда Кейт открыла ранец, Бася не удивился, увидев внутри оружие. «Барбапиккола» не была военным кораблем, и с Ганимеда пушки захватили немногие, но все, что имелось, спустили на планету в первые же дни основания Первой Посадки. На вид – ничего особенного. Кейт вытащила дробовик и принялась вставлять толстые пластиковые заряды. Она была высокой, костлявой, с широким подбородком и постоянной складкой между бровей. С оружием она выглядела естественно. Как солдат. Бася, взяв в руки автоматический пистолет с коротким стволом, почувствовал себя играющим в войну ребенком.
– Вот кое-что еще, ты, киллер. – Ибрагим кинул ему узкий металлический предмет. Басе понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что это обойма к пистолету. Всего со второй попытки он сумел вставить ее нужной стороной. Подорвать заряды… Очистить участок… Уничтожить улики… Стрельба в планы не входила, но нутром он чуял что-то такое с самого начала.
Пока остальные вооружались, Бася стоял в нескольких шагах от карта, разглядывая ночное небо. Одна из светлых точек была хвостовым выхлопом «Росинанта», на котором летит Джим Холден. Посредник. По идее, он должен не позволить колонистам и людям РЧЭ перестрелять друг друга. Он опаздывает – уже второй раз. На Ганимеде он тоже опоздал.
Болел не только сын Баси, Катоа. Вне гравитационных колодцев тысячи стрессирующих факторов ослабляли и подрывали иммунную систему. У доктора Стрикланда лечилась целая группа: Катоа, Тобиас, Аннамари, Мэй. Мэй выжила. Эту девочку Джеймс Холден спас из лаборатории на Ио.
И Катоа Холден тогда тоже отыскал. Бася никогда не встречался с ним, только видел несколько раз по новостям. Однако отец Мэй был его другом. Он послал Басе сообщение, где описывал, как все происходило и как они с Холденом нашли тело мальчика.
Почему? Почему дочь Праксидика, а не его Катоа? Почему одни умирают, а другие живут? Где здесь справедливость? Звезды, на которые он смотрел снизу, не давали ответа.
И на Илосе Холден не успевал предотвратить того, что должно было произойти сейчас, пока он еще не ступил на планету. Открытия колец он тоже не предотвратил. И странных плодов Венеры. Будь Катоа еще жив, Бася бы не оказался здесь, а если б и оказался, не задержался бы надолго.
Странная мысль. Неестественная. Бася попытался представить, каким бы он стал в другой временной линии, – и не сумел. Он опустил взгляд на уродливое оружие, которое держал в руках. Этого бы я не сделал.
– Игра начинается, – сказал кто-то. Бася обернулся. Куп. – Возвращайся к нам, койо!
– Дуи[16], – ответил Бася и глубоко вздохнул. Ночной воздух был прохладным и хрустким, с легким привкусом земли, нанесенной вечерней бурей. – Дуи.
– За мной, – сказал Куп и мелкой рысцой двинулся к руинам. Кейт, Пит, Ибрагим и Скотти несли оружие повоенному – или так, как они это себе представляли. Бася держал свой пистолет за дуло, стараясь не коснуться спускового крючка.
Они проникли в большое строение чужаков через один из многочисленных проемов в стене. Окно? Дверь? Не осталось туземцев, чтобы объяснить. Внутри свет фонариков и налобных ламп отразился от непривычно скошенных стен. Материал напоминал камень, был гладким как стекло и, освещаясь, менял цвет от черного к нежно-розовому. Бася погладил его пальцами.
Куп взмахом руки остановил группу, пригнулся и по-крабьи подполз к похожему на окно отверстию. Заглянул в него и поманил остальных к себе. Бася тоже присел на корточки.
– Видали? – Куп ткнул пальцем в окно. – Так и знал, что они здесь устроятся.
Кейт заглянула еще раз и кивнула.
– Вижу пятерых. Рив – это босс – и четверо его громил. Личное оружие и парализаторы. Смотрят они не в ту сторону.
– Проще простого, босс, – ухмыльнулся Скотти и щелкнул предохранителем винтовки. Кейт дернула затвор, проверяя заряд. Куп достал большой автоматический пистолет и сдвинул шторку назад. Другой рукой показал три пальца и начал беззвучный отсчет.
Бася смотрел на каждого по очереди. Они раскраснелись от возбуждения. Все, кроме Пита, который ответил на взгляд Баси. Он в тусклом свте он казался зеленовато-бледным, голова у него моталась в немом протесте. Бася как будто слышал его мысль: «Я не хочу!»
Что-то сдвинулось у него в голове, мир вдруг стал резким, почти осязаемым. С тех пор как Куп объявился на его участке работ, Бася следовал за ним как во сне. И вот они готовы расстрелять безопасников РЧЭ.
– Стойте! – сказал он. Куп вместо ответа выпрямился, прицелился и выстрелил сквозь окно. Мысли рассыпались.
Время задергалось рыками.
Куп, с бранью посылающий пулю за пулей в соседнюю комнату. Бася, лежа навзничь, видит, как из пистолета Купа выскакивает обойма, падает на землю рядом. Движение такое медленное, что Бася успевает прочитать марку производителя и калибр. «“Верный прицел” 7,5 мм».
Скачок.
Он стоит рядом с Кейт. Как вставал – не помнит. Она палит из дробовика, грохот выстрела в тесном пространстве оглушает. Бася думает, что лишился слуха навсегда. В соседней комнате трое мужчин и две женщины в униформе РЧЭ мечутся в поисках укрытия или пытаются достать оружие, чтобы отстреливаться. На их лицах – паника. Они перекликаются. Он не понимает ни слова. Один стреляет из пистолета, пуля бьет в стену рядом с Кейт. Срикошетившая пуля или осколок пробивает дырочку в ее щеке. Кейт продолжает стрелять, словно рана не стоит внимания.
Скачок.
Женщина из РЧЭ хватается за грудь, из которой струей выплескивается кровь. На бледном лице – ужас. Бася всего в нескольких шагах от нее, рядом со Скотти. Тот снова стреляет, попадает ей в шею. Женщина медленно запрокидывается, рука тянется к ране, но бессильно падает, и выглядит это как пожатие плечами.
Скачок.
Бася стоит один в коридоре. Как сюда попал – не помнит. За спиной слышны выстрелы и крики. В нескольких метрах перед ним безопасник из РЧЭ держит парализатор. У этого человека темная кожа и яркие зеленые глаза, округлившиеся от страха. Бася вдруг вспоминает, что этого человека зовут Зеб, хотя не может вспомнить, откуда знает имя. Зеб швыряет в него парализатором и тянется за пистолетом – к кобуре на поясе. Парализатор бьет Басю по голове, из трехсантиметровой ссадины течет кровь, но боли он не чувствует. Он видит, как Зеб достает пистолет, и, не задумываясь, прицеливается сам. Удивляется, заметив, что держит оружие правильно. Бася не помнит, как перехватывал его. Он нажимает спусковой крючок. Безрезультатно. Он готов сделать это снова, но тут за спиной раздается грохот, и Зеб начинает падать, а изо лба у него выплескивается кровь. Бася чувствует, что готов упасть в обморок.
Время перестало скакать. Нет передышки, нет спасения.
– Хорошо поработали, – сказал за спиной Куп. – Этот чуть не ушел.
Бася медленно развернулся, все еще воспринимая происходящее как сквозь сон. Шок. Распад сознания. Импульсивное желание еще раз поднять руку, шагнуть и застрелить Купа сдвинуло его вперед. Всего на шаг. Зеб истекал кровью на полу. Стрельба прекратилась.
Сзади орали и восторженно перекликались остальные. Бася посмотрел на свой пистолет, вспомнил виденные боевики. Вставляешь обойму и потом загоняешь патрон в ствол. Кейт оттягивала затвор своего дробовика. Куп сдвигал шторку пистолета. У Баси пушка не выстрелила бы, сколько б он ни давил на спусковой крючок.
У Зеба кровь уже не текла. «На его месте чуть не оказался я», – подумал Бася, но мысль пока была бесчувственной. Невесомой. Словно едкий дымок насквозь прошел через мозг и растаял.
– Помоги-ка оттащить трупы, примо, – сказал Куп, хлопнув его по спине. – Зади отмывает тут все корродирующими жидкостями и пищеварительными энзимами. Так можно уничтожить мелкие улики, но не растворить настолько большие куски, верно?
Бася помог. На то, чтобы зарыть тела пяти женщин и мужчин в твердую землю за руинами, ушло несколько часов. «Первая же пыльная буря сотрет все приметы, что здесь копали», – заверил Куп. Группа безопасников просто исчезнет без следа.
Скотти с Питом перетащили из руин всю взрывчатку, загрузили ее в карт. Они вместе с Кейт и Ибрагимом вернулись в поселок пешком. Кейт несла ранец с оружием на одном плече. Пистолет Баси, нестреляный, снова лежал в ранце.
– Так надо было, – заговорил Куп, едва они ушли. Бася не понял, обращается он к нему или к самому себе, но все-таки кивнул.
Куп по-астерски пожал плечами и жестко улыбнулся.
– Ты знал, как это будет, койо. Сколько бы ни притворялся, что это не так, ты знал.
– Больше никогда в жизни, – сказал Бася. – И если в итоге пострадает кто-нибудь из моей семьи, я тебя сам убью.
Он доехал до рудника, оттуда пешком прошел к дому. Ввалился в крошечную ванную с рассветом. Человек в зеркале не походил на убийцу, но на его руках была кровь. Бася принялся ее отмывать.
Глава 10. Хэвлок
Это было примерно пять часов назад, на середине десятичасовой вахты Хэвлока. Мужчина в пурпурно-оранжевом одеянии, оскорбительно уродливом, сидел на кушетке в марсианской видеостудии. Хэвлок, плавая в предохранительных ремнях, смотрел на экран. Пристегиваться для него стало второй натурой, как бы глупо это ни выглядело. Орбиты Новой Терры, в общем, были пусты, шансы на внезапное ускорение нулевые. Просто привычка.
На маленьком мониторе, вделанном в стену каюты, молодой человек пожал руку хозяйке студии и улыбнулся в камеру.
– Давно вы у нас не появлялись, мистер Курвело, – сказала ведущая. – Спасибо, что заглянули.
– Я рад, Моника. – Молодой человек кивнул так, словно его поймали на горячем. – Рад вернуться.
– Итак, у меня появился шанс сыграть в новую игру, и, должна сказать, это совсем не похоже на вашу предыдущую работу.
– Да, – коротко отозвался мужчина и сжал челюсти.
– Возникли некоторые противоречия. – Улыбка ведущей стала чуть жестче. – Не желаете об этом поговорить?
Хэвлок физически не мог вжаться в подушки кресла, но внутренне дернулся.
– Послушайте, Моника, – отвечал человек в уродливом костюме, – мы здесь рассматриваем последствия убийства. Все смотрят на часть первую, а о том, что из этого выйдет, не думают.
У Хэвлока запищал ручной терминал. Он приглушил передачу и вышел на связь.
– Хэвлок, – сказал Мартри, – мне нужно, чтобы ты ответил на звонок.
Он говорил спокойно, с полным самообладанием. У Хэвлока сорвалось дыхание. Голос начальника предвещал неприятности, и в сознании первым возникло самое страшное. «Росинант» с Джимом Холденом, посредником ООН, через десять часов должен был начать торможение. Почти добрался. Если с ним что-то случилось…
– Внизу что-то случилось, – продолжил Мартри. – У меня на связи Касси, и было бы хорошо, если б ты не дал ей сорваться, пока я говорю с капитаном.
– Так плохо?
– Да. Выходи на связь. И поспокойнее с ней. Сможешь?
– Конечно, босс, – ответил Хэвлок. – Я холоден, как ноябрь, и нежен, как китайский шелк.
– Умница.
Картинка на долю секунды застыла, а потом с экрана на него взглянула Касси. Они полтора года провели вместе на корабле. В одной команде. Были если не близкими друзьями, то приятелями. Хэвлок слышал, что она крутила роман с Араго, а потом они разошлись. Он считал ее другом – если вообще о ней вспоминал.
Лицо на экране было цвета пепла. Под глазами залегли красные круги.
– Касси, – начал Хэвлок, включив интонации, заученные на курсах по переговорам об освобождении заложников. Он посещал их после волнений на Церере. – Говорят, у вас там крутовато?
Хохот Касси сотряс камеру, изображение закачалось, как при землетрясении. Она отвела глаза и снова повернулась к нему.
– Они пропали, – сказала она, в паузе метнула взгляд куда-то в сторону – может быть, в поиске новых слов. – Они пропали.
– Так-так, – сказал Хэвлок. В голове теснились сотни вопросов: «Что случилось?», «Кто пропал?», «Что там такое?», Но Мартри не просил его ничего выяснять, а Касси нуждалась отнюдь не в допросчике.
– Мартри говорит с капитаном.
– Знаю, – сказала Касси. – Мы ухватили ниточку. Нашли тайник. Рив их повел. Я осталась со свидетельницей.
– Свидетельница здесь?
– Она сейчас спит, – ответила Касси. – Я же консультант, Хэвлок. Мое дело – составлять оптимальное расписание смен и настраивать сеть наблюдения. Я ни в кого не стреляю. В моем долбаном контракте убийство не значится.
Хэвлок улыбнулся, и Касси улыбнулась вместе с ним. По скуле у нее стекала слеза. Минуту оба хохотали, ужас трансформировался в приступ удушья. Это хоть немного, а безопаснее.
– Мне до смерти страшно, – заговорила Касси. – Если они и за мной придут, я же ничего не смогу сделать. Я заперла контору, но они легко пробьют стены. Да просто взорвут! Не знаю, зачем мы вообще понадобились здесь, внизу. Как только они подорвали тяжелый челнок, надо было рвать когти из колодца и оставаться на орбите. Грохнули бы их камнем с орбиты.
– Сейчас главное – сберечь тебя и свидетельницу.
– А как? – спросила Касси. В ее голосе слышался вызов, но этот вызов, крича: «Вы не сможете!», одновременно требовал: «Скажи мне, что ты сможешь!»
– Мы этим занимаемся, – сказал Хэвлок.
– У меня здесь даже есть нечего, – сказала Касси, – все в столовой. Я убить готова за сэндвич. И убью.
Хэвлока на курсах учили, как говорить с людьми, перенесшими шок. Там был целый список. Четыре правила, мнемоническая подсказка. Он ничего не мог вспомнить.
– Послушай, – сказал он, – ручаюсь, ты основательно взбудоражена.
– Я просто не в себе.
– Да, похоже на то, но ты уже потому молодец, что не насажала ошибок. Обычно люди, когда все летит в тартарары, начинают метаться и делают только хуже. Разносят все к черту. А ты забаррикадировалась и связалась с нами. Инстинкты у тебя в порядке.
– Врешь ты все, – сказала Касси. – Я только что не впала в ступор.
– Не впала – уже, считай, победа. Нет, серьезно, ты все делаешь правильно. Сохраняй спокойствие, выберемся. Понимаю, сейчас все выглядит безнадежно, но мы тебя вытащим.
– А если не…
– Вытащим.
– Но если нет… Если, понимаешь?
– Хорошо, – сказал Хэвлок, – если?..
– Окажи мне услугу. На Европе есть один парень. Хихири Тирпен. Инженер пищевого производства.
– Понял.
– Передай ему, что мне было жаль.
«Она готовится к смерти, – подумал Хэвлок, – и, возможно, права». Яркий меднистый вкус страха наполнил рот. Местные перебили службу безопасности РЧЭ. Она осталась последней. Он ничего не знал о положении там, внизу. Не исключено, что там уже собрали три тонны промышленной взрывчатки, чтобы оставить от Касси одно воспоминание. Она в любую минуту могла погибнуть у него на глазах, а он не в силах сделать хоть что-нибудь.
– Сама ему скажешь, – мягко ответил он, – кстати, после такого извиняться уже не страшно.
– Не уверена. Ты не знаешь Хихири. Обещаешь?
Читать бесплатно другие книги:
