А было это так… Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС Воротников Виталий

От издательства

Виталий Иванович Воротников родился в 1926 г. в рабочей семье. В 16 лет пошел работать на завод. Был рабочим сначала в Воронеже, а затем в Куйбышеве, занимал ряд инженерно-технических должностей, избирался секретарем парткома Куйбышевского авиационного завода. В 1954 г. закончил вечернее отделение авиационного института.

С 1960 г. – на партийной и государственной работе: заведующий отделом, секретарь и второй секретарь Куйбышевского обкома КПСС, председатель облисполкома, первый секретарь Воронежского обкома партии, первый заместитель Председателя Совета Министров РСФСР, посол СССР в Республике Куба, первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС.

В 1983 г. В.И. Воротников назначается Председателем Совета Министров РСФСР, а в октябре 1988 г. избирается Председателем Президиума Верховного Совета РСФСР. В мае 1990 г. он уходит в отставку.

В.И. Воротников с 1971 г. был членом ЦК КПСС, а с 1983 по июль 1990 г. – членом Политбюро ЦК. Избирался депутатом Верховных Советов СССР и РСФСР ряда созывов.

Близкий товарищ и соратник М.С. Горбачева на первом этапе перестройки, он был одним из активных ее участников. Однако затем у них возникают серьезные разногласия относительно принципов и тактики проведения экономических и особенно политических реформ. К концу 1989 г. происходит фактический разрыв в их отношениях.

В основу книги В.И. Воротникова легли дневниковые записи автора, в которых раскрывается повседневная деятельность Политбюро ЦК, высшего государственного руководства. Рассказывая о важнейших партийных постановлениях, автор, пожалуй, впервые столь подробно показывает механизм принятия решений, закулисную сторону деятельности Политбюро, пленумов ЦК, лидеров партии. Вся книга строго документальна: помимо дневниковых записей приводится множество выдержек из постановлений, записок, речей и бесед.

В центре дневников – фигура М.С. Горбачева. Отдавая должное Генсеку, автор шаг за шагом прослеживает, как выхолащивались и подвергались деформации идеи перестройки, а сам Горбачев перерождался в политического двурушника, для которого собственные амбиции и личное благополучие в конечном счете возобладали над судьбой партии и государства.

В.И. Воротниов не старается делать вид, что ему с самого начала преобразований было ясно, куда они могут завести и на какое коварство способен Генсек. Он был среди тех членов руководства партии, кто искренне верил в перестройку и чистоту помыслов ее инициаторов. Прозрение, к сожалению, наступило слишком поздно. И в этом автор видит собственную вину.

Достоинство книги состоит в том, что автор не ограничивается объективным изложением событий, а дает им свою оценку, делает выводы, соотносит каждое принятое решение с интересами государства и народа, с прежним и нынешним видением ситуации.

Со страниц книги предстает незаурядная личность автора – русского патриота и убежденного коммуниста, для которого нет ничего выше служения Отечеству. Книга привлекает серьезностью, глубиной анализа и самокритичностью, ей чужды авторские амбиции и менторский тон, столь характерные для многих других трудов такого рода.

Вступление

На протяжении многих лет я вел служебный дневник, в котором фиксировал факты и содержание деловых встреч, бесед, телефонных переговоров. Записывал, о чем договаривались, кому и что поручалось сделать. Заносил в дневник и то, что обсуждали и решали на заседаниях, собраниях, сессиях, пленумах. Нередко давал на его страницах свои краткие комментарии. Дневник имел сугубо практическую цель – помогать в организации текущей работы. Естественно, предназначался он только для одного читателя, мне и в голову никогда не приходила мысль, что эти записи могут быть опубликованы.

Но вот жизнь наша круто изменилась. То, что делалось руководством страны, партии в недавнем прошлом, подверглось тотальному пересмотру и самими лидерами – идеологами и организаторами перестройки, и теми, кто затем пришел к власти. В обстановке всеобщей дезориентации начали активно распространяться лживые представления о том, чем на самом деле занималась и какую роль в общественной жизни играла партия, весьма вольно стала трактоваться деятельность государственных и партийных руководителей. Одних неоправданно возвеличивают, других – принижают.

Листая записи 80–90-х гг., я увидел, что передо мной своеобразная хроника перестройки. Из череды ежедневных фактов вырисовывалась общая картина событий и прояснялись пути, по которым мы шли к тем или иным решениям. В том числе и к таким, которые были рождены за кулисами политической сцены. Обозначились позиции отдельных действующих лиц, причем в динамике, на протяжении десятилетия.

Некоторые факты, фрагменты неопубликованных документов позволяют более объективно, а иногда и в неожиданном свете представить происшедшие события и поступки. Таким образом, я оказался владельцем материалов, которые, как мне представляется, могут быть интересными широкому кругу читателей.

Предлагая вниманию читателя свои записи, я хочу оговориться: это не литературный труд, не мемуары, это служебные дневники, и касаются они в основном одной грани моей трудовой жизни – работы в составе Политбюро ЦК, в Верховном Совете СССР и РСФСР. Понятно, в записках особенно часто речь идет о делах РСФСР, так как в высших партийных и государственных органах я представлял эту республику – как Председатель ее Совета Министров, а затем Президиума Верховного Совета.

Дневниковые записи не претендуют на абсолютную точность и полноту. В сущности, здесь лишь те факты и суждения, которые вытекают из моего личного видения происходивших в стране процессов. Это конспекты, сделанные по горячим следам, через несколько минут или часов, самое позднее – на следующий день.

Конечно, готовя записи к публикации, я должен был несколько систематизировать их, очистить от второстепенных деталей. Не мог удержаться и от того, чтобы сделать кое-какие отступления, дать свои комментарии к отдельным событиям, характеристики некоторым известным политическим деятелям, с которыми мне довелось близко сталкиваться. Оказалось весьма интересным сопоставить оценки, высказанные в момент того или иного события, с теми, которых они, на мой взгляд, заслуживают сегодня. Все это и составляет, так сказать, «записи на полях» дневника. Без них, боюсь, его строгая хронологическая фактура не всегда будет понятной читателю. Но, естественно, никоим образом не хочу навязывать ему свое мнение, каждый волен делать собственные выводы.

Читая сегодня публикации некоторых бывших коллег по Политбюро, слушая их выступления, интервью, в которых речь идет о событиях более или менее далекого прошлого, нередко ловлю себя на мысли, что дело-то было не совсем так или совсем не так. Кто же из нас не прав, кто и зачем лукавит? Что это – «прозрение» после глубочайших «заблуждений» или проявление истинных взглядов, тщательно замаскированных до поры до времени?

Конечно, смотреть на прошлое из настоящего просто, хотя иногда и больно. Естественно и то, что, обращаясь к прошлому, мы смотрим на него глазами сегодняшнего дня, применяем для его оценки сегодняшние критерии. И поневоле хочется этим обогащенным опытом зрением вооружить того, кто остался там, за пеленой прошедших лет. Увы, это общая и, как мне кажется, неизбежная беда всех, кто берется за воспоминания. Вот с таким соблазном я и борюсь, пытаясь призвать в соавторы, насколько смогу, свою совесть и память, чтобы ответить себе и людям на вопрос – что же представляют собой перестройка, реформы той поры? Как все это виделось мне тогда, что и как я отстаивал, что поддерживал, чего не понимал или не воспринимал? Когда и почему стали происходить сбои, а потом и резкий поворот в сторону от первоначально намеченного пути? Что тому было причиной и кто виноват?

Готовя книгу к печати, полагал важным дать лишь те дневниковые записи, которые касаются действий руководства страны, связанных с планированием и осуществлением перестроечных реформ. Речь шла о том, как рассматривались политические, экономические, социальные, нравственные проблемы на заседаниях Политбюро и Секретариата ЦК, в правительстве, в Верховном Совете на различных совещаниях, в комиссиях с моим участием; как они обсуждались неофициально, в узком кругу и т. д. Основное внимание уделялось идеям, словам и действиям М.С. Горбачева. Ну и, естественно, излагались моя позиция, отношение к нему и другим членам советского руководства.

Прежде чем приступить к изложению и комментированию материалов дневника, относящихся к периоду перестройки, считал необходимым кратко остановиться на некоторых моментах его предыстории.

1982. Возвращение в Союз – вновь «на круги своя»

В течение трех с лишним лет (с апреля 1979 по июль 1982 г.) я был послом СССР в Республике Куба. На Кубе у меня наладились хорошие, доверительные отношения с руководством страны. Довольно быстро я вошел в курс вопросов советско-кубинского сотрудничества. Много ездил по стране, установил контакты с местными властями, представительствами различных советских организаций.

Это был важный, сложный, интересный и полезный для меня этап жизни. Впечатления он оставил неизгладимые – о Кубе, ее народе, о Фиделе Кастро. Но была одна помеха, которая сделала этот период не столь продолжительным, каким он мог быть, – тропический климат. Я переносил его плохо. Не буду скрывать, что тяготила меня и специфика самой дипломатической деятельности – многочисленные дежурные визиты, однообразные приемы, протокольные церемонии и т. п.

Будучи осенью 1981 г. в Москве, я поставил вопрос о возвращении на работу в Союз. Разговор об этом был с А.А. Громыко, К.В. Русаковым и К.У. Черненко. Они отнеслись к моим доводам с сочувствием. Сказали примерно так: просьбу принимаем, но для решения необходимо время. Работай, в 1982 г. уведомим. Поделился своими проблемами и с М.С. Горбачевым (тогда секретарем ЦК КПСС), с которым уже многие годы был в товарищеских отношениях.

9 мая прилетел из Гаваны в Москву, в отпуск. Через несколько дней побывал в ЦК КПСС. Здесь у Капитонова, Русакова, Горбачева пошла речь о том, где бы я хотел работать по возвращении. Назвал ряд вариантов: возвращение на прежнюю работу в Совмин РСФСР, на какую-либо другую работу в государственных органах по специальности или на партийную работу в одной из областей РСФСР. Меня переспросили: согласен на работу не в Москве? Разумеется, если там, куда пошлют, меня примут. Предложение о переводе послом в одну из европейских стран я вежливо отклонил.

13 мая был приглашен к К.У. Черненко. Он сообщил, что сегодня Политбюро приняло официальное решение о моем отзыве с Кубы. Сказал доверительно, что на мое место предполагается рекомендовать К.Ф. Катушева.

В тот же день зашел к М.С. Горбачеву. Он рассказал, что на Политбюро была доброжелательная атмосфера. «Громыко хорошо отозвался о твоей работе. А вообще лучше бы было взять тебя в ЦК. Здесь будет укрепляться экономический блок партийного аппарата. И твой опыт был бы очень полезен». Я ответил: «Вряд ли мне подойдет аппаратная работа. Давай не будем предопределять ход событий». (В ноябре 1982 г. на Пленуме ЦК был организован Экономический отдел и его заведующим – секретарем ЦК утвердили Н.И. Рыжкова. Я тогда уже работал в Краснодаре.)

Побывал у А.А. Громыко. Состоялась очень подробная, откровенная беседа о Кубе. Андрей Андреевич стал вспоминать наших послов в этой стране, давал им характеристики, в том числе одному из них – «вел себя, как мраморная статуя». Говорил неторопливо, четкими фразами. Не скрою, некоторые были обо мне: «Вы быстро освоили не только принципы, но и многие частности внешнеполитической деятельности. Это не всегда удается непрофессионалам. Мне импонировали ваша сдержанность, взвешенность оценок. Оперативность информации. Во время моего визита на Кубу в сентябре 1980 г. убедился, что у вас сложились хорошие отношения с Фиделем Кастро и с Раулем Кастро, другими кубинскими руководителями. Сожалею о вашем уходе, но коль скоро иначе нельзя…» Я поблагодарил Андрея Андреевича за добрые слова и понимание.

24 мая состоялся Пленум ЦК. Я, как член ЦК КПСС, принимал участие в его работе. Вместо М.А. Суслова (скончавшегося в январе) секретарем ЦК был избран Ю.В. Андропов.

С докладом «О продовольственной программе СССР» выступил Л.И. Брежнев. Говорил он коротко, минут сорок. Меня, как и других, поразил его болезненный вид. Речь была неразборчивой, он комкал, проглатывал окончания слов. Но сам доклад был важным, раскрывал содержание крупной стратегической задачи партии. Это подчеркивали все выступавшие.

Л.И. Брежнев информировал, что Политбюро утвердило назначение В.В. Федорчука Председателем КГБ. Эта фамилия была неизвестна многим членам ЦК, поэтому в кулуарах оживленно уточняли – кто он, откуда? С Украины, председатель республиканского КГБ.

23 июня меня позвал к себе Горбачев. Рассказал о беседах с Андроповым и Черненко. «Есть наметки относительно твоей работы». (Какие – не сказал.) Стал говорить об обстановке в Краснодарском крае. О поведении Медунова – «совсем обнаглел». Затем, без перехода, спросил: «Насколько ты знаком с машиностроением и оборонным комплексом? Какие отношения с Д.Ф. Устиновым?» Я объяснил: «Машиностроение и оборонка и есть моя основная профессия, с 1942 по 1960 г. работал на Куйбышевском авиационном заводе, а с 1961 г., как заведующий отделом и секретарь обкома партии, курировал оборонные отрасли промышленности. С Дмитрием Федоровичем знаком давно, с 1957 г. Встречались часто, последний раз – буквально несколько дней назад по кубинским делам». Горбачев выслушал меня молча. Затем пошла беседа на другую тему.

Здесь мне представляется нужным сделать небольшое отступление от хронологического изложения событий.

Знакомы мы с М.С. Горбачевым были примерно с середины 1970 г. По окончании сессии Верховного Совета СССР вместе пошли в ЦК КПСС обычным маршрутом от Кремля до Старой площади. Между нами, как это и бывает в подобных ситуациях, завязался разговор о хозяйственных заботах, видах на урожай. Потом пошли другие привычные темы – бюрократизм аппарата Госплана, Госснаба, беготня по министерствам. Говорили о заносчивых московских руководителях.

Были встречи и короткие беседы с Горбачевым и позже.

В феврале 1971 г. меня направили на работу в Воронеж, где я был избран первым секретарем Воронежского обкома КПСС. Поехал с большим желанием, хотя и понимал, что трудности ожидают немалые. Воронеж – город, в котором я родился и который покинул военным летом 1942 г. буквально за несколько дней до того, как его правобережную часть заняли немецко-фашистские войска. Дальше Воронежа немцы продвинуться не смогли. Затяжные бои за город продолжались более 200 дней, а 25 января 1943 г. Воронеж был освобожден. Из числа беженцев в прифронтовой полосе формировались эшелоны для отправки вглубь страны, и я с мамой тоже был эвакуирован в сентябре в Куйбышев, куда ранее (осенью 1941 г.) перебазировался воронежский авиационный завод. На этот завод 2 октября 1942 г. я и определился работать.

И вот возвращение – спустя почти три десятилетия. Едва я приступил к работе в Воронеже, одним из первых позвонил мне Горбачев. Поздравил с избранием, поинтересовался первыми впечатлениями. Сказал, что мой предшественник Н.М. Мирошниченко работал пассивно, сторонился соседей и т. п. Выяснилось, что мы с Горбачевым почти что земляки. Его дед – выходец из Воронежской губернии, перекочевал в свое время в Ставрополье в поисках лучшей жизни, там и закрепился. Договорились держать связь, наладить деловые контакты, помогать друг другу по мере необходимости. Учитывая мою многолетнюю «привязанность» из-за язвы желудка к курортам Минвод (Ессентуки и Железноводск), условились, что в очередной мой приезд увидимся на ставропольской земле. С того времени стали более частыми наши встречи. На XXIV съезде КПСС нас одновременно избрали членами ЦК партии.

В 1975 г. я был переведен на работу в Москву – первым заместителем Председателя Совета Министров РСФСР. В мои функции помимо других входили и вопросы финансов, материальных ресурсов, различных фондов, лимитов (зарплаты, штатов, капиталовложений и т. п.). Наплыв просьб из областей и краев РСФСР по этим проблемам был немалый. В эту пору наши отношения с Горбачевым заметно укрепились, стали более доверительными, товарищескими, почти дружескими. Он бывал у меня в Совмине, мы общались во время моих поездок в отпуск на лечение в Железноводск.

По-человечески Михаил Сергеевич мне импонировал. В нем привлекали общительность, можно сказать, какая-то открытость товариществу, дружбе, умение быстро установить контакт, найти тему для беседы, чувство юмора. Эмоционально воспринимал как успехи, так и неудачи. Короче, это был энергичный, задорный, неунывающий человек, интересный собеседник. Привлекал и его критический настрой по отношению к нашим проблемам, недостаткам. Он возмущался тем, сколько у нас безобразий, головотяпства в организации сельского хозяйства, как трудно пробить какую-нибудь новую идею, как в трясине бюрократизма гибнут интересные, экономически выгодные начинания. Разделывал под орех чиновников, окопавшихся в Госплане, Госснабе, Минфине. Не скрывал недовольства тем, как пассивно наше высшее руководство. Многое из того, о чем говорил Горбачев, разделял и я. Был солидарен с ним в том, что надо вести дела по-иному, пробивать рутину и косность.

Горбачев был больше, чем я, вхож к высшему руководству (Кулакову, Суслову, Брежневу) и часто полунамеками подчеркивал свою информированность. Если делился какими-либо наблюдениями сугубо деликатного свойства, то даже критика в его устах оставалась лояльной. Во всяком случае, высказывался так, что это его ни к чему не обязывало: просто констатация, понимай, как хочешь. При желании его мысль можно было трактовать по-разному, повернуть в любую сторону – и он бы не возражал. Но в нужный момент мог сделать ход назад.

Со временем эта гибкость, двусмысленность, изворотливость развились, заматерели в нем. Он отличался непревзойденным умением балансировать, когда вопрос стоял или – или, и был неподражаемо твердым, уверенным, убежденным, когда в исходе дела и в том, на чью сторону выгодно стать, не было никакого сомнения.

В 1978 г. скончался Ф.Д. Кулаков, член Политбюро, секретарь ЦК, ведавший вопросами сельского хозяйства (до этого он несколько лет был первым секретарем Ставропольского крайкома). Его преемником, секретарем ЦК, был избран на Пленуме ЦК в ноябре 1978 г. М.С. Горбачев. Насколько оправданным было такое назначение? Ясно, что на этом посту желательно было иметь опытного партийного работника, специалиста сельского хозяйства. Горбачев в определенной мере соответствовал этим критериям. Были и другие претенденты – И.А. Бондаренко, Г.С. Золотухин, В.А. Карлов, В.К. Месяц. Но избрание Горбачева было воспринято как должное. В те несколько месяцев, после его перехода в ЦК, когда мы оба работали в Москве, наши отношения еще более упрочились, хотя в них и стал проявляться налет покровительства с его стороны.

Мы продолжали поддерживать связи и в период моей работы на Кубе. Приезжая в Москву в отпуск или командировки, я непременно бывал в ЦК. Встречался с рядом секретарей ЦК, заходил и к Горбачеву.

Наши беседы были, как я воспринимал их тогда, искренними, товарищескими. Нам было что рассказать друг другу. Я находился под впечатлением от Кубы, от ее людей, от того, как постепенно страна идет вперед, от искреннего, братского их отношения к нам. Правда, рассказ приходилось постоянно перемежать с «впечатлениями» от родной Москвы, от встреч с нашими твердокаменными бюрократами, консерваторами, которые упрямо затягивали выполнение решенных, многократно согласованных экономических вопросов советско-кубинского сотрудничества. Я видел, что у нас не совсем понимают некоторые вещи, связанные со спецификой, традициями кубинцев, особым политическим весом Кубы в той расстановке сил, которая сложилась на международной арене.

Выяснилось, что и Михаилу Сергеевичу работается в Москве непросто. Он возмущался, что хорошие идеи вязнут в косности и рутине. Причем больше напирал при этом на союзный Совмин, где уже работал председателем Н.А. Тихонов. «Поверь, – сетовал он, – ведь главная беда заключается в том, что знаю, могу, разработал четкую и эффективную программу вывода села из кризиса, но пробить, реализовать эти идеи невозможно. Круговая порука, стремление ничего не менять повязали всех накрепко. Юрий Владимирович стал расшевеливать эту заводь, хотя и ему пока приходится трудно».

Возвратившись в Гавану 5 июля, я уже 6-го вечером получил телеграмму от А.А. Громыко: «Принято решение о назначении т. Катушева К.Ф. послом СССР в Республике Куба и освобождении вас от этих обязанностей в связи с переходом на другую работу. Посетите министра иностранных дел Кубы и запросите агреман на т. Катушева, сообщив следующие данные… Исполнение телеграфируйте». На какую «другую работу» – мне было не ясно.

На следующий день утром я посетил МИД (И. Мальмиерку). Затем был принят Фиделем Кастро во Дворце Революции. В начале беседы информировал Ф. Кастро о содержании послания Л.И. Брежнева президенту США Р. Рейгану. В нем шла речь о событиях в Ливане. Высказывалась обеспокоенность агрессивными намерениями Израиля. Изложил суть недавней беседы А.А. Громыко с А. Хейгом в Нью-Йорке. Обсудили с Фиделем некоторые практические вопросы советско-кубинского сотрудничества.

Завершая деловую часть беседы, я сообщил о принятом в Москве решении направить послом СССР на Кубу К.Ф. Катушева. (Фидель Кастро знал о предстоящей замене. У меня были с ним и с Раулем Кастро беседы по этому поводу. Они с пониманием отнеслись к моей просьбе о возвращении в Союз и, хотя высказывали сожаления, считали причину отъезда – отрицательное влияние на здоровье тропического климата – обоснованной. Однако кубинцев интересовало – кто придет взамен?)

Ф. Кастро несколько раз переспросил, тот ли это Катушев, который занимается в правительстве страны внешнеэкономическими вопросами. Я подтвердил – да, тот. «Ну что ж, – рассуждал Фидель, – мы хорошо знаем Катушева. Такое решение советского руководства престижно для Кубы. Однако мы все же сожалеем о вашем отъезде. Но опять-таки, у нас как было, так и остается два друга – в Москве и Гаване».

Затем Ф. Кастро спросил о моей предстоящей работе. Я ответил, что пока не знаю, но только не на дипломатическом поприще. Он советовал не торопиться с отъездом, посетить всех кубинских товарищей из руководства, с которыми я сотрудничал.

Возвратившись в посольство, доложил в Москву о беседе с Ф. Кастро и стал составлять программу завершения работы, положенных в подобных случаях протокольных мероприятий (визитов, приемов и т. д.).

Начиная с 12 июля приступил к делу. Нанес прощальные визиты дуайену дипкорпуса, руководству МИД Кубы. Однако уже 17 июля утром позвонил Г.М. Корниенко, затем, через 30 минут, К.В. Русаков. Оба сказали – в понедельник 19-го быть в Москве.

Прибыв в Москву, утром 19 июля зашел сначала к Г.М. Корниенко (А.А. Громыко не было в Москве). Он сообщил, что вызван по поручению Ю.В. Андропова. Надо быть у него в ЦК КПСС в 15:00.

Приехав в ЦК, направился к И.В. Капитонову. Спросил его, о чем пойдет речь. Говорит – не знаю. И вместе пошли к Ю.В. Андропову.

У Андропова находился и Горбачев. Беседа была без предисловий, сразу о деле. «Речь идет о рекомендации вас первым секретарем Краснодарского крайкома партии. Медунова мы отзываем в Москву – 17 июля был с ним разговор. В крае сложилась пренеприятная ситуация. (Андропов кратко обрисовал обстановку.) Медунов наконец понял, что дальше там оставаться ему нельзя. Взяточничество, коррупция среди ряда работников различных сфер, в том числе среди партийного актива. Арестованы и находятся под следствием более 200 человек. Понятно, вина и ответственность за такую обстановку в крае ложатся и на первого секретаря крайкома. Об этом и шла речь на Секретариате ЦК, где решался вопрос об освобождении С.Ф. Медунова от работы.

Вашу кандидатуру поддержали Л.И. Брежнев и К.У. Черненко. Отзывы о прежней вашей работе в Куйбышеве и Воронеже положительные. Был обмен мнениями и на Секретариате ЦК. Вот и все».

Я ответил, что поручение неожиданное, очень ответственное. Откровенно говоря, рассчитывал по возвращении в Союз немного подлечиться. Но я понимаю обстановку. Если требуется, то готов работать и буду делать все, чтобы оправдать доверие.

Андропов: «Хорошо. Практически не надо тянуть. Буквально на этой неделе, можно в четверг или в пятницу, провести в Краснодаре пленум. Так что готовьтесь. До свидания».

На другой день меня опять пригласил Ю.В. Андропов. Говорит: «Рассказал о нашей беседе Леониду Ильичу. Сказал ему, что Воротников воспринял предложение без энтузиазма». Я, конечно, выразил удивление. «Не переживай, это я так. А серьезно, пришлось объяснить Л.И. Брежневу ситуацию. Надо сейчас в Краснодаре активно поработать. У тебя еще все впереди». Моя реакция: «Что впереди, Юрий Владимирович? Ведь мне уже 57 лет». Он засмеялся. И стал расспрашивать об обстановке на Кубе, о Фиделе Кастро. Я рассказывал.

В 16:00 – Секретариат ЦК. Вел Ю.В. Андропов.

Сказал: «Как решили – Медунова отзываем в распоряжение ЦК. В крае выявлены многочисленные факты нарушения законности. Взяточничество среди руководящих работников, даже среди партийного актива. В Сочи, Геленджике, Краснодаре. Арестовано 152, под следствием 99 человек. Медунову неоднократно указывали на эти факты, однако он не реагировал, не воспринимал советов и критики, сам создавал трудности для следствия.

Предложение: рекомендовать первым секретарем Краснодарского крайкома В.И. Воротникова. Вы его знаете – имеет большой опыт партийной, производственной, государственной работы: Куйбышев, Воронеж, Москва, Куба. Это то, что нам нужно. Секретариат по сути ранее согласовал этот вопрос». Дали мне слово. Я поблагодарил за доверие. Юрий Владимирович пожелал мне успехов.

22 июля. Вылетели с И.В. Капитоновым и Е.З. Разумовым в Краснодар. В 17 часов в крайкоме – заседание бюро. Капитонов сообщил о решении Секретариата ЦК – Медунова отозвать в распоряжение ЦК. «Причина вам известна. ЦК КПСС рекомендует избрать первым секретарем Краснодарского крайкома В.И. Воротникова». Кратко изложил мою биографию. Вопросов ни к Медунову, ни ко мне не было. Члены бюро крайкома партии согласились с рекомендациями ЦК.

Вечером беседа один на один с С.Ф. Медуновым. Он держал себя довольно уверенно. Внешне никак не выдавал переживаний, не высказал и несогласия с решениями ЦК. В основном говорил о специфике края, его проблемах. Дал оценку некоторым работникам крайкома.

23 июля состоялся пленум крайкома. Освободили С.Ф. Медунова от работы. Меня избрали первым секретарем Краснодарского крайкома КПСС.

Итак, начался очередной этап моей работы.

О работе на Кубани следует рассказывать отдельно. Этот период моей жизни был напряженным, сложным, но одновременно, думаю, и плодотворным. Работалось в охотку. В крае я встретил понимание и поддержку скупых на похвалу кубанцев.

10 ноября в 21:20 мне на квартиру позвонил начальник краевого управления КГБ Г.И. Василенко. Срочное сообщение, прошу принять на квартире. Приехал. Сказал, что получил телеграмму – скончался Л.И. Брежнев. Мы сразу – в крайком. Пытаюсь связаться с ЦК по ВЧ – никого нет. Или не соединяют. Дозвонился до М.В. Соколовой (сотрудница общего отдела). Она говорит: ждите. И только в 22:30 мы получили официальную телеграмму в крайкоме: сообщение Политбюро о том, что 10 ноября рано утром скоропостижно скончался Л.И. Брежнев. Обращение – принять на местах меры по активизации трудовой деятельности предприятий и хозяйств. Разъяснять, что ЦК будет и впредь проводить внутреннюю и внешнюю политику на основе решений XXVI съезда и т. д. Членов ЦК вызвали в Москву.

12 ноября. Кремль. Пленум ЦК в Свердловском зале.

10:00. Тихо. Все сидят. Вошли члены Политбюро: Ю.В. Андропов, Н.А. Тихонов, К.У. Черненко, В.В. Щербицкий, А.А. Громыко, Д.Ф. Устинов, Г.В. Романов, Д.А. Кунаев, В.В. Гришин, М.С. Горбачев. Открыл Пленум Ю.В. Андропов коротким (15 минут) вступлением. «Партия и страна понесли тяжелую утрату. Ушел из жизни крупнейший политический деятель, наш товарищ и друг, человек большой души, преданный делу… Прошу почтить память Л.И. Брежнева минутой молчания». Далее говорил о роли Л.И. Брежнева, значении его для партии. О необходимости сейчас крепить единство. «Пленуму предстоит решить вопрос об избрании Генерального секретаря ЦК КПСС. Прошу товарищей высказываться».

Слово берет К.У. Черненко. «Политбюро поручило мне выступить на Пленуме», – начал он. Затем говорил о Л.И. Брежневе, его наследии, о том, что трудно восполнить урон, который причинила кончина Леонида Ильича. «Сейчас вдвойне, втройне важно вести дела в партии коллективно». От имени Политбюро вносит предложение избрать Генсеком Ю.В. Андропова. Говорит о том, что Юрий Владимирович хорошо известен в партии и стране. О его личных качествах. О том, что его высоко ценил Л.И. Брежнев – «за марксистско-ленинскую убежденность, широкий кругозор, выдающиеся деловые и человеческие качества. Все члены Политбюро считают, что Ю.В. Андропов хорошо воспринял брежневский стиль руководства… Ему присущи: партийная скромность, уважение к мнению других товарищей и, можно сказать, пристрастие к коллективной работе». (Тезис: коллективная, коллегиальная работа – явно подчеркивался в речи Черненко. В ответном слове Андропов дал свое толкование этому принципу.)

Единогласно Генеральным секретарем ЦК КПСС избран Ю.В. Андропов.

Выступление Ю.В. Андропова. «Я глубоко тронут и взволнован вашим доверием, избранием меня на такой высокий пост… Особенно сейчас, после Л.И. Брежнева. Мы здесь свои. Я не хочу кривить душой. У меня нет такого авторитета во внешнем мире и в партии, такого опыта. Но я обещаю вам приложить все силы и знания, чтобы оправдать это доверие. Мы будем вместе бороться за все то, что принято XXVI съездом КПСС… Я обещаю, что коллективное руководство будет крепко, согласованно решать все вопросы. По возможности коллегиально. Но не всегда к всеобщему удовлетворению… (Тут я не расслышал конец фразы.) Спасибо». Пленум завершил работу.

В 12:30 все члены ЦК пришли в Колонный зал Дома союзов, где установлен гроб с телом Л.И. Брежнева. Прощание. По рекомендации руководства ЦК все секретари обкомов, крайкомов сразу разъехались на места. Так что на похоронах Л.И. Брежнева я не был.

В понедельник 22 ноября состоялся Пленум ЦК. Открыл его Ю.В. Андропов. Рассмотрели организационные вопросы. Перевели Г.А. Алиева из кандидатов в члены Политбюро (на сессии ВС его назначили заместителем Председателя Совета Министров СССР). Освободили А.П. Кириленко от обязанностей члена Политбюро и секретаря ЦК по личной просьбе (Андрея Павловича на Пленуме уже не было). Образовали Экономический отдел ЦК и утвердили заведующим отделом и избрали секретарем ЦК Н.И. Рыжкова. Затем рассмотрели проекты Плана развития народного хозяйства и Государственного бюджета на 1983 г.

С докладами выступили Н.К. Байбаков и В.Ф. Гарбузов. Обсуждение докладов было непродолжительным. Потом слово взял Ю.В. Андропов, говорил минут сорок.

И хотя у меня не сохранилась запись речи Андропова, но помнится, что говорил он остро, обеспокоенно о положении в экономике страны. Как важно, подчеркивал он, завершить по возможности лучше 1982 г. и сделать 1983 г. переломным в решении сложных экономических задач.

Несколько отступая от хронологии своих записок, хотел бы кратко высказать, что ситуация в экономике страны, особенно в 1979-1982 гг., стала ухудшаться. Наметился определенный спад в темпах развития производства в ряде отраслей промышленности. Отсутствие стимулов научно-технического прогресса сдерживало рост производительности труда. Отставание уровня технологий, особенно в отраслях, выпускающих товары для населения, отрицательно сказывалось на качестве продукции. Не способствовала повышению производительности труда и качества продукции закостенелость кредитно-финансовой системы.

Ухудшилась в эти годы обстановка и в сельском хозяйстве. В ряде областей были вынуждены ввести талоны (своего рода систему нормированного распределения некоторых видов животноводческой продукции – мяса и животного масла), что вызывало определенное недовольство населения. Сузился ассортимент промышленных товаров, меньше стало импортной продукции. Причин тому немало и субъективных, и объективных.

При этом многих, в том числе и нас, членов ЦК, руководителей ряда областей и министерств поражали равнодушие и бездеятельность высших партийных и государственных структур, видевших это и молчаливо взиравших, как страна теряет темпы. Хотя чему было удивляться? Л.И. Брежнев был неработоспособен уже много лет. Долго и самоотверженно тащивший экономический воз А.Н. Косыгин надорвался, тяжело заболел, в 1980 г. ушел в отставку, и вскоре, в декабре того же года, его не стало. Почти полностью отошел от дел серьезно заболевший А.П. Кириленко. Не работал, а лишь несколько часов присутствовал в ЦК М.А. Суслов. А в январе 1982 г. не стало и Суслова. И этот перечень болезней, старости и пассивности среди руководства страны можно было продолжить.

Различные обращения и письма ЦК к партии и народу уже не работали. В партийном и хозяйственном активе, в народе зрело недовольство, протест, а с телеэкранов звучали бодрые голоса, звенели награды.

Были и объективные причины. Уже невозможно стало вести такое огромное народное хозяйство страны старыми методами. Централизация все более давила и сдерживала инициативу мест. Ни Госплан, ни Госснаб, ни Минфин, ни другие экономические ведомства уже не были в состоянии проворачивать этот огромный маховик механизма экономики страны. Настоятельно требовались реформы. Надо было разгружать от забот верхние эшелоны власти, передавать права и ответственность вниз.

К тому же все более расклеивались экономические отношения с зарубежными странами. Контакты нашего руководства с лидерами братских соцстран носили формальный характер. Традиционные крымские встречи Л.И. Брежнева – это была пустая профанация. Буксовал СЭВ.

Было очевидно – необходима ротация, смена руководства, обновление кадров. Нужны поиск и решение экономических и социальных проблем в условиях совершенствования механизма управления, раскрытия потенциала социализма, повышения инициативы и заинтересованности людей в результатах труда. Об этом говорили мы между собой, это понимал и Ю.В. Андропов и стал буквально с ходу обсуждать эти проблемы, готовить и реализовывать некоторые свои задумки. Звучала эта тема и на ноябрьском (1982 г.) и последующих Пленумах ЦК КПСС.

23 ноября начала работу сессия Верховного Совета.

В этот же день я побывал у Ю.В. Андропова. Это была моя первая встреча с ним после избрания Генеральным секретарем. Он повел речь о Пленуме. Об ответственности членов ЦК за положение дел в стране. Особенно упирал на то, что оценивать кадры надо по делам, а не по словам. «Все ждут указаний, поручений, рекомендаций. Но и мы не семи пядей во лбу. Нужна принципиальность, самостоятельность действий и решений, ответственность. Много обещали, хотим быть хорошими. Часто все берем на себя, потому и все стрелы в Центр. Надо быть откровеннее, правдивее. Объяснять людям, что может, а что не в силах дать страна».

Я обрисовал ситуацию в крае. Итоги года ожидаются неплохие. Сказал, что надо наводить порядок в рисоводстве. Чрезмерно расширили посевы риса, залезли в плавни, нарушили севооборот. Это приводит к ухудшению плодородия земель, снижает урожайность риса. Зерновые комбайны мало пригодны для риса, дробят его при обмолоте. Рассказал о работе нескольких японских комбайнов, которые не молотят, а очесывают рис. Результаты значительно лучше. Он сказал: «Напиши об этом записку». Ответил, что уже написана, отдал Горбачеву. «Хорошо, рассмотрим». После этого я стал говорить об АЭС, о том, что нельзя допустить, чтобы Минэнерго, как оно того хочет, строило АЭС в Мостовском районе края, в предгорье Кавказа. Это безумие! Андропов согласился: «В предгорье! Кто мог это придумать?»

Далее информировал его о морально-политической обстановке в крае. Усиливаем борьбу с преступностью, подтягиваем дисциплину. Кадры на Кубани в целом неплохие. Но привыкли работать по команде. Андропов особо обратил внимание на Чайсовхоз. «Там неприятное дело. Возят туда гостей, как в передовое хозяйство, а там такие безобразия. Рассказывал мне Кириленко. Оттуда шли письма, проверяли сами, но Медунов покрыл, и ничего не нашли». Затем Юрий Владимирович поинтересовался работой краевых управлений КГБ и МВД.

В заключение беседы сказал: «Поправляй скорее дела, еще много надо чистить. Имей в виду, долго тебя там не задержим». Так доброжелательно, заинтересованно, с определенными намеками и закончилась беседа. Сидел Андропов за основным столом в рубашке без пиджака. Внешний вид усталый, болезненный. Но беседу вел четко, конкретно, без размазывания тем и без лишних слов. Разговор продолжался около 30 минут.

1983. Андроповская школа. Слушать, смотреть, учиться и действовать

2 июня. Решил побывать в нескольких районах края, посмотреть состояние посевов, как в хозяйствах идет подготовка к жатве. С утра проехал по полям Динского района, затем в Калининский. Меня встретил секретарь райкома, говорит, звонили из Краснодара, просят срочно позвонить в ЦК И.В. Капитонову. Из колхоза связался с Иваном Васильевичем: «Завтра к 10:00 быть в ЦК». Возвратился в Краснодар и в 18:30 вылетел в Москву.

На следующий день утром приехал в ЦК КПСС к И.В. Капитонову. Он встретил меня словами: «Сейчас пойдем к Ю.В. Андропову. Речь идет о переводе вас из Краснодара. Давайте подумаем о кандидатуре на замену». Я спрашиваю: «Сначала уточните: что за перевод, куда?» – «Узнаешь на пятом этаже». И протянул мне список фамилий: Разумовский, Кручина, Месяц, Сизенко. Я не стал обсуждать эту тему: «Давайте поговорим после встречи с Генсеком».

Пришли к Андропову. Он поинтересовался видами на урожай, ситуацией в животноводстве и другими делами в крае. Потом говорит: «Теперь о главном. Вы знаете, что на днях скончался А.Я. Пельше. Политбюро решило рекомендовать Председателем КПК М.С. Соломенцева, а Председателем Совета Министров РСФСР – вас. Все объективные данные за это. Работали в Совмине России, в ряде областей, на Кубе. Везде зарекомендовали себя положительно. Как вы относитесь к этому?» Смотрит на меня в упор. Я немного помолчал и, стараясь не волноваться, говорю: «Дело большое и необычайно ответственное. Надо сказать честно, уже привык к Краснодару. Интересная работа. Встретил там немало хороших, деловых людей. Вроде бы нашел понимание и поддержку в народе». Андропов: «А ведь сначала не очень хотел? Отзывы хорошие. Ценим, что всегда ведешь себя достойно и выполняешь ответственные поручения ЦК. (Он часто сбивался в разговоре с «вы» на «ты».) Что же теперь раздумывать?» Отвечаю: «Если мне доверят такое большое дело, то буду работать активно. Российские проблемы мне близки».

После этого начали говорить о возможной кандидатуре на место первого секретаря крайкома. Капитонов изложил наметки. Подчеркнул приоритет Г.П. Разумовского, который долго работал на Кубани, в ЦК КПСС, сейчас в Совмине Союза ССР. При С.Ф. Медунове был председателем крайисполкома, но они не сработались. Почему? Андропов задумался. «Поймут ли в крае? Насколько на него падает тень медуновщины? Что касается других предложений, то я согласен с вашим подходом, действительно, надо на Кубань дать опытного, так сказать, уже готового работника. Подумайте еще, посоветуйтесь». На этом разговор закончился.

Зашел к Горбачеву и Черненко, рассказал о беседе с Андроповым. Они, конечно, были в курсе дела. В тот же день возвратился в Краснодар.

9 июня вызвали в Москву. Вылетел первым утренним рейсом и приехал в Кремль. В 11:00 заседание Политбюро.

Ю.В. Андропов: «Политбюро рекомендует вас Председателем Совета Министров РСФСР». Коротко охарактеризовал мой трудовой путь. «Как видите – опыт хороший. Работал на различных постах. Везде достойно выполнял поручения ЦК, – и, обращаясь ко мне, – ваше решение?» Ответил, что понимаю ответственность. Если считаете нужным, буду работать. Поддерживающие реплики членов Политбюро: Громыко, Устинов, Тихонов. Решили: рекомендовать, внести предложение в Верховный Совет РСФСР.

14 июня вновь в Москве. Пленум ЦК КПСС.

Открыл его Ю.В. Андропов и предоставил слово К.У. Черненко.

Черненко от имени Политбюро предложил рекомендовать Верховному Совету СССР избрать Ю.В. Андропова Председателем Президиума ВС. Пленум решил – рекомендовать.

Затем Ю.В. Андропов выступил по организационным вопросам: избрать члена Политбюро Г.В. Романова секретарем ЦК, утвердить кандидата в члены Политбюро М.С. Соломенцева Председателем КПК. В связи с этим освободить его от обязанностей Председателя Совета Министров РСФСР. Председателем Совета Министров РСФСР рекомендовать В.И. Воротникова и избрать его кандидатом в члены Политбюро. Все проголосовали за.

Вновь слово берет К.У. Черненко. «Политбюро решило предложить Пленуму вывести из состава ЦК КПСС Н.А. Щелокова и С.Ф. Медунова за допущенные ошибки в работе. Политбюро исходит из того, что каждый член ЦК должен делом оправдывать оказанное ему высокое доверие. Тот, кто порочит честь и достоинство коммуниста, не должен быть в составе высшего органа партии. Щелоков в последние годы ослабил руководство МВД, встал на путь злоупотреблений в личном плане. Построил дачи для себя и своих родственников. Взял в личное пользование три легковых автомобиля, подаренных министерству иностранными фирмами. Вел себя неискренне, несамокритично. По случаю своего 70-летия поручил снять фильм, на который затрачено более 50 тысяч рублей. Его поведение отрицательно влияло на кадры МВД. Медунов грубо нарушал партийную дисциплину. В крае получило распространение взяточничество среди руководящих работников. Располагая неопровержимыми фактами, он не принимал необходимых мер для пресечения этих явлений. Более того, с его ведома, со ссылкой на депутатский статус, не возбуждались дела о привлечении виновных к ответственности. Этим он скомпрометировал себя как руководитель и член ЦК КПСС».

Тайным голосованием решение принято. Медунов покинул заседание, Щелокова на Пленуме не было.

Затем с докладом «Актуальные вопросы идеологической и массово-политической работы» выступил К.У. Черненко. Обсуждение доклада было активным. Прения завершили лишь на следующий день. В заключение с большой речью выступил Ю.В. Андропов.

24 июня Верховный Совет РСФСР назначил Председателем Совмина РСФСР В.И. Воротникова. Предложение по поручению ЦК КПСС и Совета старейшин ВС внес М.С. Горбачев. Я поблагодарил депутатов Верховного Совета РСФСР и ЦК КПСС за оказанное доверие.

Вечером, после сессии ВС, я приехал в Совмин РСФСР. (Никакой встречи с М.С. Соломенцевым, передачи дел не было.) Беседовал с членами Президиума Совета Министров. В сущности, всех их я знал, со многими работал в бытность первым заместителем Председателя. Так началась моя новая работа в правительстве Российской Федерации.

С Ю.В. Андроповым мы накануне условились, что через 3–4 недели, как только я немного освоюсь, обстоятельно побеседовать.

В Краснодаре 27 июня на Пленуме первым секретарем крайкома КПСС был избран Г.П. Разумовский. Представлял его Пленуму Е.К. Лигачев, недавно утвержденный заведующим Отделом организационно-партийной работы ЦК КПСС. Я был на Пленуме, выступил там. Расстались мы с кубанцами тепло.

30 июня. Первое заседание Политбюро ЦК, в котором я участвовал в новой роли – Председателя правительства РСФСР.

Вел его Ю.В. Андропов. Строго, напористо.

Первый вопрос – об экономической политике ряда западных стран по отношению к Союзу. «Складывается невыгодная, неэффективная для нас структура внешней торговли, экономических связей в целом. Импорт растет, причем много берем „барахла“, а не технологию. Западные страны стремятся взять и берут у нас сырье. Остальная продукция неконкурентоспособна. Госплану, министерствам следует подумать, как расширить экспорт машин, конечных продуктов переработки нефти, что для этого нужно сделать. Одновременно надо корректировать структуру импорта. С умом тратить деньги. К этой работе подключить обкомы партии. И учесть подходы, разработанные при формировании новой пятилетки».

Затем были определены объемы финансовой помощи союзным республикам из бюджета страны. Андропов обратил внимание на иждивенческие настроения руководителей республик: «Не считают деньги, не изыскивают дополнительные финансовые ресурсы. Привыкли „протягивать руку“». После обсуждения решили все-таки оказать некоторую финансовую помощь.

4 июля. Провел первое заседание Президиума Совета Министров РСФСР. Рассмотрели отчет Курского облисполкома о работе. Состояние научно-технического сотрудничества с зарубежными странами. Подробно разобрали представленный Госпланом РСФСР проект плана развития народного хозяйства республики на 1984 г.

6 июля. Под председательством К.У. Черненко состоялось заседание Комиссии ЦК по реформе общеобразовательной школы. Обсудили предложения республик и решили – обобщенный материал рассмотреть на комиссии в сентябре.

После заседания Черненко попросил остаться заведующих отделами, секретарей ЦК, членов ПБ и информировал нас о состоявшейся накануне беседе Ю.В. Андропова. На ней шла речь о принципиальных вопросах нашей экономической политики. Суть положений, высказанных Андроповым:

1. Необходим обстоятельный и объективный анализ итогов первой половины пятилетки. Конкретно работать с министерствами и один за другим развязывать «узлы». Серьезно заняться экономическими проблемами с прицелом на перспективу.

2. Аппарату ЦК укреплять связи с обкомами. Лучше знать фактическое состояние дел: нередко до нас доходит искаженная информация, а иногда краски преднамеренно сгущаются с расчетом на получение помощи из центра. Нужен рабочий, деловой, а не бумажный контроль. Для этого формировать и направлять на места группы из специалистов аппарата, самим чаще выезжать на периферию и организовывать работу. Изучать кадры. Работников, которые «не тянут».

3. Особо о дисциплине. Ослабла дисциплина труда. По Москве, например, в рабочее время бродят тысячи бездельников, как правило управленцев, сотрудников министерств, НИИ и т. д. Подтягивание дисциплины – это не кампания, а долговременная задача. Надо строже спрашивать за порученное дело.

4. О валютном состоянии страны. Положение сложное. Финансисты не очень компетентны. Заключается много убыточных сделок. Покупаем всякую чепуху. Минвнешторг работает плохо. Продукция, предназначенная для экспорта, неконкурентоспособна. Необходимо сократить расходы на закупку продовольствия.

5. Основная задача – технический прогресс, внедрение передовой технологии. Это наша принципиальная экономическая линия. К сожалению, по 15–20 лет гоним одно и то же. Продолжаем выпуск устаревших машин. Подготовить предложения на Политбюро о мерах повышения качества продукции, ускорения темпов ее обновления.

6. Текущие задачи: организация уборки урожая, подготовка народного хозяйства к зиме, внимание социальным вопросам.

Так тезисно изложил Черненко основные моменты выступления Андропова. Можно сказать, с этого разговора началась обстоятельная конкретная работа по улучшению экономического положения страны, решению неотложных социальных задач. Вот когда был дан импульс подготовке перестройки. Это было начало июля 1983 г.

7 июля. Заседание Политбюро. Вел Ю.В. Андропов.

Подвели итоги переговоров с Г. Колем и Х.-Д. Геншером.

Н.А. Тихонов изложил ход переговоров с руководством ФРГ по подготовке экономического соглашения на пятилетку (сжижение угля, развитие Канско-Ачинского топливно-энергетического комплекса, сокращение поставок нам продукции сельского хозяйства, средств связи). «Вообще наш удельный вес в торговом балансе ФРГ низок (около 2 %), а их в нашем тоже около 5 %. Но для них важен не экономический эффект, а политический».

Ю.В. Андропов отметил принципиальность и твердость нашей позиции: «Поблажек от нас ждать нечего. В поведении Г. Коля заметна определенная поза, самолюбование. Считает себя уже крупным политиком. Х.-Д. Геншер, на мой взгляд, компетентнее, хитрее, опытнее. Больше и острее полемизирует. Поднимался вопрос о замораживании соглашений, связанных с Западным Берлином, – нашей вины в этом нет. Считаю, что встречи были полезными». Политбюро одобрило итоги переговоров.

При обсуждении вопроса о подготовке плана сотрудничества со странами – членами СЭВ Андропов подчеркнул необходимость выработки четкой концепции сотрудничества. «Надо ясно определить, что нам нужно, а не только отбиваться от заявок партнеров на топливо. Сотрудничать на основе всемерного развития кооперации и специализации. Вообще работа СЭВ требует глубокого анализа. Эффективность этого органа низкая».

Особое внимание на ПБ было уделено проблемам коммунистического и рабочего движения. Ю.В. Андропов сказал, что «в ряде западных стран коммунистические и рабочие партии пытаются приспособиться к ситуации, отходят от острых форм борьбы, не дают отпора реакционным силам. Наблюдается рост национальных, вернее, националистических мотивов. Буржуазия смогла национальные задачи поставить во главу угла, а компартии не ведут необходимой разъяснительной работы. Нам нужно иметь это в виду. Успех будет зависеть от того, насколько удачно мы свяжем интернациональные и национальные задачи. Это относится и к внешней, и к внутренней политике. Налицо явная недооценка и наукой, и практикой международного рабочего движения. Следует изучать его специально, партия должна знать, что происходит в рабочем движении, какие там развиваются процессы. Почему, например, в ряде компартий сокращается рабочая прослойка».

Ю.В. Андропов был явно не удовлетворен работой Международного отдела ЦК и его куратора – секретаря ЦК КПСС Б.Н. Пономарева.

11 июля. Л.С. Куличенко сообщил, что в Волгограде на заводе «Красный Октябрь», в тресте «Металлургстрой» и в НИИ выдвинули меня кандидатом в депутаты ВС РСФСР. На следующий день получил телеграмму от избиркома с просьбой дать согласие баллотироваться по Краснооктябрьскому избирательному округу. Я поблагодарил и ответил согласием.

12 июля, на заседании Секретариата ЦК, которое вел М.С. Горбачев, по поручению Андропова обсудили вопрос об укреплении трудовой дисциплины. Повсеместно развернулась борьба с расхлябанностью. Правда, нередко она носила чрезмерно жесткий, административный характер. Но в основной массе населения была воспринята правильно.

14 июля. Заседание Политбюро, вел Ю.В. Андропов.

Остро, требовательно, с пристрастием обсуждали ситуацию в городе Волгодонске, где были грубо нарушены правила проектирования и строительства завода «Атоммаш» и его жилого поселка. Ряд строений стали оседать и разрушились, повреждены как производственные, так и жилые постройки. Причина – плывуны грунта, просчеты проектировщиков, а также нарушения при производстве строительных работ.

Ю.В. Андропов: «Это результат не только халатного, безответственного отношения к делу со стороны руководства министерства и строителей, но и бюрократических пороков в работе аппарата и руководителей самого большого ранга. Совмин СССР и Секрета риат ЦК должны быть принципиальнее. Долгих и Дымшицу необходимо незамедлительно выехать на место и рассказать активу, трудящимся о причинах случившегося и о том, что делается для исправления положения. Поведение некоторых товарищей на Политбюро жалобно и нагловато (имелись в виду выступившие с оправданием министры: Кротов, Непорожний и другие). Они плохо понимают свою роль и ответственность. О заместителе председателя Совмина И.Г. Новикове. Он курирует строительство. Н.А. Тихонов говорит, что Новиков подал заявление об уходе на пенсию, надо удовлетворить его просьбу. Важно скорее осуществить первые неотложные меры. Четко, по этапам реализовать технические и организационные решения. Вносят предложение об образовании комитета по безопасности АЭС. Согласен, надо решить этот вопрос».

Так завершилось обсуждение. Политбюро проходило требовательно, однако никого на нем не исключали из партии, тем более не отбирали партбилета, о чем говорил спустя почти десять лет на телевидении Л.М. Замятин и что якобы так поразило его. Этого не было.

Далее рассмотрели предложение о проведении в пяти отраслевых министерствах экономического эксперимента. Предлагалось расширить права промышленных предприятий, перейти на полный хозрасчет. Андропов вникал в суть проблем, выпытывал – готовы ли? Говорил: «Правильно, что избрали основное звено – предприятие. Давайте экспериментировать на этом уровне. Но это часть большой работы по налаживанию всего хозяйственного механизма. Высказано много идей, благих намерений, но не следует перегружать постановление. Надо тщательно провести эксперимент, с учетом полученных результатов внести необходимые изменения в работу этих отраслей, подправить, где надо, и только потом распространять новые подходы на другие отрасли. Наконец, следует иметь в виду, что такой эксперимент – это не только экономическая, но и политическая задача».

21 июля. Позвонил Ю.В. Андропову. Сказал, что готов к обстоятельной беседе, о которой условились в июне. «Хорошо, – говорит, – давай встретимся завтра в 11 часов».

22 июля. В ЦК КПСС у Ю.В. Андропова.

Он обычно работал в здании ЦК на Старой площади (в Кремль ездил только на заседания Политбюро). Встретил приветливо. Сидел за рабочим столом, без пиджака. Вид усталый. В ходе беседы оживился, говорил увлеченно, эмоционально.

Я кратко рассказал, чем занимался это время. Как складываются отношения с Совмином Союза, Госпланом, министерствами. О контактах с отделами ЦК. О ситуации с уборкой урожая, проблемах местного хозяйства. Настроении на местах. Положении с кадрами в республиканских органах.

Затем в основном говорил он. Во-первых, высказал ряд претензий к бывшему руководству Совмина РСФСР. «Михаил Сергеевич Соломенцев вел себя инертно, сложные вопросы старался переадресовать другим. Нередко находился в хвосте событий. Такая позиция принижала роль Совмина. Много нелестных отзывов было от секретарей обкомов. С чем, говорили, ни обратись – не решишь, одни нотации, нудные разговоры, что-де сами во всем виноваты. То есть контакта должного с областями не было. Создавалось впечатление, – продолжал Андропов, – что Соломенцев работал по принципу: Россия велика, все равно не поднимешь.

Что хотелось посоветовать? Не пытаться объять необъятное. Не хвататься за все. Нужно больше времени уделять делам, которые непосредственно связаны с жизнью людей. Работа агропромышленного комплекса (сельское хозяйство, переработка, сохранность продукции). Легкая, пищевая отрасли промышленности. Социальные вопросы: жилье, коммунальное хозяйство, охрана здоровья, забота о детях, стариках. Особо – о дорожном строительстве, это же истинная беда России.

Конечно – товары. Добиваться расширения ассортимента и повышения качества. Сейчас рынок начинает насыщаться товарами, но много „барахла“. Думаю, что следует специально принять ряд программ развития Сибири и Дальнего Востока. Давайте, вносите предложения на следующую пятилетку: по размещению производительных сил, использованию природных ресурсов, защите окружающей среды.

Теперь еще раз о связях с местными советскими и партийными органами. От них много нареканий. И справедливых. Есть и такие, кто не считается с Совмином. Потому что не видят в этом толка. Все норовят решать через ЦК. Совмин недооценивает роль и возможности областей. Они могут и должны делать больше. Есть, правда, и иждивенцы. Все просят, ноют, уповают на центр. Так ведь легче. Дико, но в ЦК идут и простейшие просьбы – до гуталина и зубных щеток. Причем чаще те, кто просит, крупные промышленные области, проявляют и сепаратистские настроения. Требуют особых условий снабжения для себя – за счет других. Я не называю фамилий секретарей – сам знаешь. Надо найти ключ к контактам с местными органами. Как? Делами. Только делами можно завоевать авторитет, а не ложной заботой о престиже.

Вы говорили о необходимости контактов с отделами ЦК. Здесь есть вопрос – российские структуры в ЦК отсутствуют. Мы готовы рассмотреть предложения – подумайте. Может быть, поддерживать ваши крупные решения постановлениями ЦК или еще как-нибудь.

Теперь о кадрах. Разберитесь с заместителями, с аппаратом. Есть хорошие работники, но немало инертных. Советую не брать людей, которых вам спихивают. Такая практика в ЦК есть, я знаю.

О стиле работы. Надо меньше парадности, показухи. Всяких „дней“, приемов, поездок делегаций и т. п. Ведь дел в РСФСР невпроворот.

И последнее. Не замыкайтесь в своем доме. Надо работать в контакте и по горизонтали, и по вертикали. Чаще бывать на местах. Меньше бумаг. Больше конкретного дела. Надо повышать авторитет решений Совмина. Тщательнее их готовить и обязательно выполнять.

Ну вот, пока достаточно. Буду помогать. Верю вам и надеюсь!»

На этом мы и завершили полуторачасовой разговор.

25, 26 и 27 июля находился в Волгограде, где были встречи с избирателями. Побывал на заводах: «Красный Октябрь» и «Баррикады», на Волжской ГЭС, в колхозах и совхозах области, в НИИ сельского хозяйства. Конечно, осмотрел мемориальные комплексы битвы за Сталинград. Во Дворце культуры завода «Красный Октябрь» состоялось собрание избирателей, где выступил со словами признательности за оказанное доверие, обещал оправдать его делами.

28 июля. Заседание Политбюро. Вел Ю.В. Андропов.

Об итогах работы в первом полугодии 1983 г. Прогноз на второе полугодие. Информации Н.К. Байбакова и В.Ф. Гарбузова.

Они изложили общую картину. Некоторые министерства в июле стали работать хуже: химическое машиностроение, угольная, легкая и другие отрасли промышленности. Идут разговоры о нереальности плана второго полугодия. Выискивают всякие объективные причины.

Начались выступления. Сетования – надо разобраться, так нельзя перегружать отрасли, много трудностей, нужны дополнительные ресурсы, капиталовложения и т. д.

Я слушал. Общие рассуждения, перечисление «объективных» причин, а конкретных предложений нет. Только одно – надо, надо! А как, где?

Андропов молчал, подавал отдельные реплики. Когда выслушал речи – стал чеканить фразы в притихшем зале.

«Экономика на перевале 11-й пятилетки. Отвечает ли складывающаяся обстановка требованиям экономической политики, решениям ноябрьского Пленума? Нет, не отвечает. Нужно видеть тенденцию. Что же случилось? В стране улучшилась морально-политическая обстановка, что способствует подъему трудовой инициативы. Об этом свидетельствуют итоги первого полугодия. Почему же сейчас сбои? Нужно прекратить демобилизующие разговоры о невыполнимости плана второго полугодия и 1983 г. Более того – можно частично компенсировать задолженность 1981 и 1982 гг. Требуется конкретная работа. Какая? Это дело Совмина, Госплана, Госснаба, министров.

Сегодня мы ничего конкретного не услышали. Не дело Политбюро заниматься частностями, водить вас за руку. Будем говорить не только о проблемах, а о людях, которые стоят за ними. Об их ответственности. Мне представляется, что у товарищей появилась какая-то усталость от требовательности и ответственности. Как это понимать? Дела идут неважно, а руководители министерств, областей – в отпусках, лето – самая лучшая пора! Отозвать немедленно – тех, где плохо обстоят дела.

Повышение дисциплины, ответственности – это, прошу учесть, не кампания, это постоянные факторы. Предупреждаю всех! Кто сорвет планы – будет объясняться в ЦК. Посмотрим, надо ли держать такого министра. Особое внимание обратить на повышение эффективности работы. На каждом предприятии должны быть разработаны меры, направленные на рост производительности труда, экономию, повышение качества продукции.

О товарах. Их производство выросло на 4 %, а продажа – на 1 %. Что происходит? Работаем на склад. Причина – низкое качество, нарушение структуры, ассортимента. Одних товаров сверх норматива, все склады завалены, а другие в дефиците. Нереализованные товары – это позор. Зачем их выпускать, тратить сырье? На оптовых ярмарках от некоторых товаров отказы. Это относится к радиоприемникам, телевизорам, холодильникам, обуви, тканям и т. п. Их уровень отстал на несколько поколений от продукции зарубежных фирм. Одновременно жалобы – там нет хлопчатобумажных носков, там нет полотенец и т. п. То есть пересортица. Надо, кстати, давно и торговать научиться. Уметь перераспределять товары по регионам.

Есть и объективные причины. Посмотрите, как используются доходы населения на приобретение товаров и продуктов. У нас процент затрат на эти цели более высокий, чем на Западе. Выход – надо расширять услуги. Внутренние возможности есть. Надо правительству, Н.А. Тихонову конкретно разобраться с планом и крепко ударить по упадническим настроениям.

О сельском хозяйстве. Обстановка сложная на Украине, Северном Кавказе, в Сибири. Надо работать над выполнением плана со всей строгостью. Учитывать конкретную обстановку в каждой области. О кормах думать, как о хлебе. Не выскребать сусеки. Это не дело. Это липа. Кому это нужно – взять, отчитаться, а потом просить? На село даем дополнительно транспорт, горючее, приблизим сроки поставки техники. Всем, связанным с сельским хозяйством, необходимо работать очень напряженно».

Андропов умел заострить вопрос. Не бросал слов на ветер. Это всем было ясно. Споткнешься – поддержит. Остановишься – спросит, не забудет.

Вечером провел заседание Совмина РСФСР.

Обстоятельно информировал о требованиях Генсека, высказанных на Политбюро. Подходах к оценке работы. О мерах – что надо сделать в промышленности и сельском хозяйстве. После Совмина оставил членов Президиума и рассказал о своих впечатлениях от поездки в Волгоград. Решили, что заместители этими днями побывают в ряде областей.

31 июля в Волгограде состоялись выборы. Меня избрали депутатом Верховного Совета РСФСР.

3 августа. В ЦК у Горбачева. Рассмотрели хлебофуражный баланс Ростовской области и Ставропольского края. Как ни крутили – они не выходят на план. Угрожает бескормица. В итоге согласились с нами, что надо снизить им задание. Постараться компенсировать недобор зерновых в Сибири.

Затем зашел разговор о состоянии сельскохозяйственной науки. Высказал мнение, что ликвидация главка науки в Минсельхозе РСФСР не оправдана. ВАСХНИЛ оторвал свои институты от местных задач, а сам ими как следует не управляет. Области вынуждены при наличии НИИ восстанавливать опытные станции.

Горбачев со мной не согласен. Прервав мои излияния и как бы рассуждая о наболевшем, он заговорил о кадровой политике ЦК. О том, что «некоторые руководители ведомств, министерств, да и в аппарате ЦК отстали, устарели. Сидят по 20–30 лет на одном месте. Стали тормозом в работе». Называл некоторые фамилии, в том числе и из близкого окружения. Но говорил об этих людях не напрямую, а как-то касательно, вскользь. Мол, и неплохие, компетентные работники, но… все же. Видимо, решил прощупать мое отношение к ним. Соглашаясь в принципе с необходимостью ротации кадров, я ушел от конкретных оценок.

5 августа. Позвонил Ю.В. Андропов: «Что происходит в Ростове и Ставрополье? И на Кубани? Они все планируют значительно снизить поставки зерна. Вы в курсе дела?» Ответил: «Да, в курсе. Имею информацию Минсельхоза и с мест. Рассматривали их хлебофуражный баланс у Горбачева. Обстановка там складывается плохая. Краснодарский край, правда, еще не прорабатывали. Но и они недодадут несколько сот тысяч тонн». Андропов: «Тогда надо компенсировать в других районах. Прошу, займитесь этим». – «Мы занимаемся, рассматриваем каждую область конкретно. Ведем счет. Ряд областей дадут сверх плана. Но в целом по РСФСР вместо 47 млн тонн сдадим государству, видимо, 42–43 млн тонн». – «Ну хорошо. Только смотрите внимательнее, объективнее».

Вечером принял посла НРБ Д. Жулева. Хорошая, обстоятельная, дружеская беседа. Д. Жулев – дуайен дипкорпуса в СССР.

18 августа. На заседание Политбюро вновь внесли вопрос «Об опережающем росте производительности труда по отношению к заработной плате». (Накануне было обсуждение на Секретариате, организованное Горбачевым.) Выяснилось, что проект не рассмотрен в Совете Министров. Н.А. Тихонов недоволен (я думаю, обоснованно). Считает, что необходимо сначала разобраться в правительстве, а потом уж выносить, если надо, на Политбюро. Он возмущен тем, что Секретариат ЦК, в частности Горбачев, уже не первый раз берет на себя хозяйственные вопросы. Небольшая перепалка. Горбачев: «А что делать, если вы не решаете». Тихонов: «Не пытайтесь работать по проблемам, в которых вы не компетентны». Ю.В. Андропов: «Не дело вносить на ПБ не согласованные вопросы».

Следует в порядке отступления от хронологического изложения событий сказать, что мое вхождение в состав столь высокого органа, которым являлось в партии Политбюро ЦК, было очень непростым. Правда, ряд членов Политбюро знали меня по прежней работе и с ними сложились неплохие деловые отношения, что облегчало этот процесс. Однако нужно было время, чтобы лучше разобраться в специфике, тонкостях, деталях отношений между тремя основными органами: Политбюро, Секретариатом ЦК и Советом Министров СССР. Немалое значение имело и то, как складывались личные взаимоотношения в руководстве. Конечно, в Политбюро, как в любом коллективе, тоже возникали симпатии и антипатии. С первых дней я почувствовал на себе изучающее, настороженное отношение некоторых товарищей. Были попытки исподволь проверить меня на эрудицию, характер и пристрастия.

Трудности объяснялись еще и тем, что я более четырех лет был фактически оторван от центра, от Москвы. Надо было глубже войти в курс политических и экономических процессов, происходивших в стране и в РСФСР. Произошли за это время и существенные кадровые изменения в центральных органах управления.

Это и многое другое объясняет, почему в первые месяцы работы я не особенно стремился втягиваться в дискуссии, больше слушал, чем говорил, постепенно вживаясь в структуру. Определенные рамки, сложившиеся годами, отличали, как я понял позже, положение членов Политбюро от положения кандидатов и секретарей ЦК. Внешне нам, членам ЦК, казалось, что на заседаниях Политбюро все они равны при обсуждении и принятии решений. Ан нет! Ореховая комната, где собирались перед началом заседаний члены Политбюро, где они общались и обсуждали различные вопросы только между собой, означала какой-то невидимый барьер между ними и остальными членами руководства. Они входили в зал заседаний Политбюро из Ореховой уже более подготовленными, более информированными, а иногда с уже согласованным решением. Более того, при любом Генеральном секретаре, в том числе и при Горбачеве, была узкая группа доверенных лиц из членов ПБ, которых Генсек приближал к себе, предварительно советовался с ними, обсуждал наиболее деликатные вопросы, а уже потом вносил эти вопросы в Политбюро. Их знакомили по его поручению и с рядом особо важных документов. Все это я узнал позже.

Должен объективности ради сказать, что на первых порах у меня была определенная поддержка в Политбюро – М.С. Горбачев. Я тогда полностью доверял ему, верил в незыблемость наших давних товарищеских отношений. Думаю, что в первые годы (с 1983 до 1986, отчасти и 1987 г.) он относился ко мне доброжелательно, хотя с 1985 г. в большей мере подчеркивал свое должностное старшинство. Во всяком случае, мне казалось, что он уважал мой опыт и профессиональные знания. Но разбирался в механизме аппаратной работы, освоил его активные пружины он, безусловно, куда лучше меня. Здесь он был великий мастер. В период 1983–1984 гг. мы встречались часто. Беседовали, переговаривались по телефону чуть ли не ежедневно, по разным вопросам. Так, по сути, он весьма умело, как выявилось потом, «привязал меня к своей повозке», в которой, ловко маневрируя, продвигался к заветной цели – власти.

29 августа. Зашел к К.У. Черненко, который возвратился из отпуска.

Несмотря на полуторамесячный отдых в Крыму, он выглядел неважно. В своей книге «Здоровье и власть» Е.И. Чазов напишет, что уже в то время состояние здоровья К.У. Черненко было плохим и что он направлял в этот период (осенью 1983 г.) записку в Политбюро о самочувствии Константина Устиновича. (Я такую записку не видел, не читал. Возможно, с нею ознакомили только членов Политбюро.) Однако никакой реакции на эту записку не было.

Вспомнил об этом факте лишь потому, что действительно в тот день К.У. Черненко выглядел далеко не лучшим образом.

Рассказал ему о работе Совмина, аппарата. О ходе уборочных работ на селе. О проработке плана на 1984 г., наших замечаниях к проекту, представленному Госпланом СССР. Высказал предложения о необходимости совершенствования управления хозяйством в РСФСР. «В республике нет своих общестроительных министерств, МВД. Надо подумать о республиканской науке, которая организационно разобщена. Мало собственных средств массовой информации (газет, журналов), нет республиканского телевидения». Он слушал с вниманием, но как-то безучастно. Задал один-два уточняющих вопроса, и все. Беседа, скорее, информация завершилась тем, что он поблагодарил меня, попросил и впредь держать в курсе российских дел.

1 сентября. Политбюро ЦК.

Ю.В. Андропов вел это, как потом оказалось, последнее для себя заседание Политбюро спокойно, без эмоций. Выглядел очень усталым, малоподвижным. В тот же день улетел в отпуск, в Крым. Больше он на работе не появился.

2 сентября. 11:00. Внеочередное Политбюро. Вел К.У. Черненко.

Информация А.А. Громыко, Д.Ф. Устинова, а также Н.В. Огаркова и Г.М. Корниенко. О факте нарушения 1 сентября воздушного пространства неопознанным самолетом в районе Курил. На предупреждения не реагировал, продолжал полет в воздушном пространстве СССР. По команде этот самолет был сбит. Оказался южнокорейским пассажирским самолетом «Боинг-747». Образована оперативная группа для расследования инцидента. Мы были поставлены перед фактом. Кто принимал решение? Знал ли Генсек? Это так и осталось неясным.

5 сентября утром вылетел в Воронеж для встреч с избирателями как депутат Верховного Совета СССР.

Из аэропорта – по районам области. Осмотр полей – ход уборки, подготовка почвы, сев озимых: Новоусманский, Лискинский, Бобровский, Павловский, Подгоренский и Каменский районы. Беседы с руководителями хозяйств, крестьянами, секрета рями райкомов. Вечером в Острогожске собрание избирателей. Выступил с отчетом о работе, сказал о впечатлениях от поездки по области.

На другой день – в Воронеже. Побывал на авиационном и механическом заводах, в ОКБ у А.Д. Конопатова. В городе ознакомился с состоянием торговли в магазинах и на рынке, строительством жилого микрорайона.

Беседа в обкоме КПСС с членами бюро и облисполкома. Речь шла о том, что область за последние годы значительно сдала позиции в сельском хозяйстве, в решении социальных проблем. Вечером отлет в Москву.

13 сентября. Разговор с Н.А. Тихоновым. О финансовом состоянии колхозов и совхозов. (Накануне я передал ему записку по этому поводу.) Записку мою смотрел. Направил на заключение Гарбузову и Алхимову. Пообещал немного помочь. Поделился с ним впечатлениями от поездки в области. Он просил меня чаще информировать его о положении дел в промышленности и сельском хозяйстве России. Следует сказать, что с Н.А. Тихоновым у меня сложились неплохие отношения. Я не могу обижаться на недостаточное внимание к проблемам России с его стороны. Да и в личном плане он всегда относился ко мне уважительно.

15 сентября. Заседание Политбюро. Вел К.У. Черненко.

По поручению Ю.В. Андропова рассмотрели записку группы министров СССР по проблемам мелиорации и использования мелиорированных земель.

Наиболее остро обсуждался проект Минводхоза о переброске части стока северных и сибирских рек на юг. Мнения разделились.

Госплан, на который активно воздействуют руководители среднеазиатских республик, поддержал позицию Минводхоза. В то же время выявлены отрицательные тенденции – бросовое отношение к использованию воды на цели мелиорации в этих республиках. Я высказал позицию Совмина РСФСР: «Мы – против переброски стока северных рек, – в этом нет необходимости. Что касается Сибири, то этот проект вообще недостаточно проработан».

Черненко завершил обсуждение: «Дело нужное, но надо еще поработать с учетом обмена мнениями». То есть решение вопроса было отложено.

Поскольку идея переброски стока российских рек будоражила тогда общественность, было много критических выступлений, статей в печати – следует рассказать об этом подробнее.

Еще в начале 70-х годов руководство среднеазиатских республик и Казахстана поставило перед ЦК и правительством вопрос о нарастающем дефиците воды в их регионах не только для орошения плантаций, но и для водоснабжения населения. В центральных органах они получили поддержку.

Страницы: 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

Книга Климовицкого Михаила Аркадиевича, кандидата технических наук, старшего научного сотрудника, по...
Лондон, 1939 годЕва и Прешес – амбициозные подруги, которые мечтают стать моделями. Но военное время...
«Приказываю: объединить военные орбиталы согласно схеме «Небесный Удар». Нанести синхронный удар по ...
Я продала себя сама. Ему, незнакомцу, который остановился проездом в нашей провинциальной гостинице ...
Книга Елены Ржевской написана в жанре исторической биографии. Пройдя войну от Ржева до самого Берлин...
Приключенческий любовно-фантастический роман в стихах. О верной любви и победном счастье. Настоящие ...