Солнце мрачного дня Art Даша
– Да, – Оливер давно уже перестал жевать, теперь просто сидел, скрестив руки. – Времена меняются и нравы, к сожалению, тоже. Дети стали агрессивнее. И теперь они не просто смеются и обзывают… Сейчас они издеваются, доводя до самоубийства.
– Эта девочка… – я не договорила, сглотнув.
– Пыталась, – подтверждает Оливер.
– А как же её друзья? Где были они?
– Печать распугивает тех, то рядом, – вздыхает он. – Если ты рядом с тем, на ком стоит печать, то и на тебя она автоматически распространяется.
– Друзья отворачиваются, общество гонит… – Я знаю, о чем говорю.
Разве от меня не отказались, когда я потеряла свое преимущество?
Я ощутила знакомую посасывающую боль в груди. Есть мне больше не хотелось, поэтому я, поблагодарив за ужин, скрылась в своей комнате.
Оливер сказал, что над ней издевались. Что он имел в виду? Мне даже страшно представить.
***
Утро. Понедельник. Я проснулась задолго до будильника, сама не понимая причин такого странного бодрствования.
С одеждой опять решила не заморачиваться, выбрав простые белые шорты и темную футболку с рисунком оленёнка Бэмби. На голову надела вязаную шапочку-беретку, так как голову мыть не хотелось.
Я спускаюсь вниз. На кухне меня встречает Оливер в фартуке, надетым поверх классических брюк и кремовой рубашки.
– Где мама?
– Она собирается, – Оливер налил мне кофе.
– Куда?
– Мы едем в Майами.
– Классно, – протянула я. – Надолго?
– Завтра вернёмся. У меня дела в главном офисе, а Мэри хочет пройтись по магазинам.
– Я тоже хочу в Майами. – Я скривила губы. – Я во Флориде всё лето, но ничего не видела.
– Ну, сегодня ты учишься. – Он покачал головой, взглянув на наручные часы. – Я спрошу у Мэри, не составит ли она тебе компанию в следующий уик-энд.
– Фу, – я еще больше сморщилась, – я не хочу с мамой.
– Но тебе ведь нужна компания. Ты же не можешь отправиться в большой город одна.
– А если я найду себе напарника, то вы отпустите меня?
– Поговорим, когда найдешь, – улыбнулся Оливер.
Хм, надо постараться.
Я выхожу из машины, заметив Жаклин Томсон, входящую в школу. Ускоряю шаг, чтобы догнать её. Открываю дверь и вижу большеглазую, сидящую на полу. Она поскользнулась и упала, что ли?
Я протягиваю ей руку. Она ошарашенно выпучила свои глаза.
– Ты типа очень неуклюжая, да?
Выражение её лица чётко говорит, что девушка не собирается опираться на мою руку, но и сама вставать тоже не пытается.
Так дело не пойдёт!
Я сама хватаю её за плечи и пытаюсь поднять. Ух, она не такая уж и легкая.
Жаки все-таки поднимается. Её джинсы в пыли. Я принимаюсь отряхивать мусор. Девушка вздрагивает, но не отходит.
– Я ведь даже не узнала твоего имени, – говорю я ей.
Конечно, я знала его. Но она должна была сама сказать – такие ведь правила знакомства?
– А это Жаки, – слышу я. – Местная потаскушка. И я бы на твоем месте не прикасалась к ней.
Вот сука! Больше всего ненавижу, когда лезут туда, куда их не просят. Я делаю вдох и выдох, чтобы не сорваться и не начать кричать.
– Ну, я рада, что ты не на моем месте, – спокойно отзываюсь. – Позволь мне самой решать, к кому прикасаться, а к кому нет.
Жаки удивленно замерла. Мегера тоже не ожидала такого поворота.
– Ты – новенькая, поэтому, наверно, еще не разобралась в правилах нашей школы.
Да плевать я хотела на правила этого дурдома, если здесь абсолютно нормально травить девушку только за то, что она переспала с козлиной!
Признаться, я думала об этом полночи. Кто поставил Жаки эту печать? И на ум каждый раз приходило только два имени: Маркус или Николас.
Кто их них?
Я не хотела верить в то, что это Маркус. Хотя его отношение ко мне и оставляло желать намного лучшего, но все-таки он спал со мной вот уже несколько недель и не кричал об этом во всеуслышание.
Наоборот. Наша связь держалась в строжайшем секрете, словно мы занимались чем-то противозаконным. Хотя, согласна, такой секс должен быть запрещён законодательством, как способ манипулирования.
– Я знаю правила всех школ, – мотаю головой. – Учиться, учиться, еще раз учиться. Всё остальное меня не волнует. А ты, силиконовая королева, занимайся своими делами.
Я подбадривающе улыбаюсь Жаки. Та стоит бледная, как смерть.
– Да как ты смеешь? – завопила стревозина. – Ты еще пожалеешь об этом!
Она пытается меня запугать?
Видимо, плохо старается: мне нисколечко не страшно. Такие сучки меня не пугают. Я сама могу быть стервой, если надо.
Я изображаю рукой пистолет и направляю его на эту барышню со скверным характером. Та открывает рот – ну на, вылитая лягушка.
– Буду с нетерпением ждать, – усмехаюсь я, затем перехожу на родной язык. Я понимаю, что так она меня не поймёт, но в этом-то и суть. Пусть ломает голову над тем, что же я такого ей сказала. – Детка, закрой рот, а то муха залетит.
Я хватаю Жаки за руку, попутно спрашиваю, какой у нее урок. Химия, как и у меня.
Мы садимся за ту же парту, где я сидела в одиночестве. Оказывается, раньше это было место Жаки – совпадение? Не думаю.
Она все время смотрит на меня как на гуманоида, честное слово.
Я сделала что-то из ряда вон выходящее? Ну, возможно, поставила на место одну выскочку, но на этом ведь все.
– Тебе лучше пересесть, – говорит она.
– Да, да, это мы уже проходили. Печать позора – это та еще фигня.
Но меня она не пугает. Совсем. Больше всего в этой жизни я боюсь одиночества. Что я и пытаюсь объяснить Жаки. В её глазах блестят слёзы, которыми она старается прикрыть боль, щемящую сердце. Мне становится жаль эту девушку. Она через многое прошла – это видно.
Я смотрю на неё и задаю себе лишь один вопрос, который решает всё.
Смогу ли я ей помочь?
– Ты не должна больше быть одна, – прошептала я.
Человек не должен сам со всем справляться. Это просто невозможно. Когда ты одна, то твои проблемы кажутся неразрешимыми. Но кто-то другой может пролить немного света на твои темные будни.
В глазах Жаки я вижу надежду. За неё, видимо, никто никогда не заступался. И сейчас она пытается понять, чего от меня можно ожидать.
ГЛАВА 5. Вот дура!
POV Яна
Бернард Шоу однажды сказал: «Одиночество – великая вещь, но не тогда, когда ты один».
Когда я впервые услышала это высказывание, то подумала, что это просто философская байка. Но сейчас, глядя на соседку по парте, слова приобретают смысл.
В одно время я хотела, чтобы меня как можно чаще оставляли одну. В одиночестве я могла почитать, потанцевать. Движения получались лучше, когда я была наедине с музыкой и своим телом. Но оставшись совсем одна, я поняла, что близкие люди обязательно должны быть в наших жизнях.
Одиночество – это хорошо, но только на небольшой срок, и зная, что в итоге ты не одна.
Жаклин Томсон – пример тотального одиночества и страха, что оно порождает. Она все делает с опаской. Даже по сторонам смотрит, как трусливый зайчик. Её плечи вечно опущены, на голове капюшон.
Для чего он ей? Я видела её волосы. Шикарнее некуда. Но она скрывается, подобно мышке, прячущейся в норке.
Я не могу остаться в стороне и просто наблюдать. Это не в моих правилах.
Конечно, я не идеальна и натворила кучу всякой херни. Но я никогда не была подлой по отношению к другим людям: я никого не предавала и не унижала.
А это сучка, преследующая Жаки, еще поплатится за все, уж я-то об этом позабочусь!
Сегодня понедельник. Маркус обычно звал меня после выходных. На химии он всегда сидит в первых рядах. Весь урок я смотрела ему в спину, гадая, позовет или нет. Вздыхаю, услышав звонок. Даже если парень почувствовал мой интерес, то виду не подал.
Каким-то образом мне удалось уговорить Жаки поесть на природе. Всегда мечтала сделать это как в американских фильмах о подростках. И я по-прежнему отказываюсь употреблять эту псевдо еду в столовой, поэтому, оказавшись попой на траве, достаю из рюкзака две бутылки лимонада и пару бутербродов.
– Марк или Ник? – наконец задаю этот вопрос.
Жаки замирает – это её защитный механизм.
– Николас, – выдыхает она, спустя пару минут. Я тоже избавляюсь от застывшего в лёгких воздуха.
Не Маркус. Слава богу.
– Так, значит, Маркус, – произносит Жаки, понимающе нахмурившись.
Теперь моя очередь удивляться её проницательности.
– Я же не слепая, – хмыкает она.
А девочка очень внимательна и умна. Не то чтобы я в этом сомневалась…
– Да, Маркус, – глупо это отрицать.
– Давно?
– Месяц.
Односложный разговор и явно не из приятных. Но, казалось, мы друг друга поняли, поэтому перешли на другие темы.
Оказалось, что у нас совпадают почти все предметы, кроме тех, что Оливер посоветовал мне не брать: история и английская литература.
Уроки прошли незаметно, несмотря на то, что я каждую перемену ждала действий своего тайного приятеля.
Но Маркус так и не подошёл ко мне. Я старалась отогнать мысли о нем как можно дальше, хотя они каждый раз возвращались – вот упёртые!
Последний урок закончился, мы с Жаки выходим на парковку.
– Ты на машине? – спрашиваю я её.
– Нет.
– Тогда пошли. Я тебя подвезу.
О, Жаки понравилась моя машинка. Я тоже от неё без ума. Такая классная.
Мы подъезжаем к дому Томсонов. Оказывается, мы ещё и соседи.
– Ты живешь у мистера Палмера?
Она недоверчиво нахмурилась.
– Да, мистер Палмер – мой отчим.
Странно произносить слово «отчим». Особенно вслух, да еще и перед чужим тебе человеком. Жаки реагирует очень живо. У неё все на лице написано: сомнение, непонимание, любопытство.
– А миссис Палмер?
– Она моя мама. Родная. Мой отец живет в России, женился во второй раз. И я не очень вписалась в его новую семью.
Ну, почти правда. Я ведь не в ладах с его Лерочкой. Еще натворила кучу всякой херни, которую пришлось разгребать моим родителям. А также перестала приносить доход и славу. Вкупе это всё послужило глобальной причиной моего срочного переезда.
– Не парься, – говорю я, видя сострадание на её лице, – это все не так страшно.
Судя по поведению, эта девушка пережила много чего. Но все равно не потеряла способность чувствовать и сопереживать. Жаки Томсон – крепкий орешек. Она просто пока еще сама этого не знает.
Перед тем, как она отправилась восвояси, я спросила её номер телефона. Оказывается, у неё его нет. Это очень странно!
И она уже практически выскочила из машины, когда вдруг всё-таки решилась дать мне номер своего домашнего телефона.
Вечер обещал быть долгим. Сегодня не будет встречи с Маркусом.
Я уже битых два часа лежу на кровати, наблюдая как в углу умывается, катается клубком маленький британский котенок.
Оливер принес его неделю назад с клиники. Одна благодарная пациентка решила подарить хорошему доктору малыша от любимой кошки.
Мама окрестила его благородным именем Валери. Не знаю, как оно пришло ей в голову. Я же добавила в конце букву «к». И получилось вполне подходящее имя для пушистого негодника.
– Валерик, – позвала его я, – как думаешь, я ему уже надоела?
Особого настроения не было, но нытьем делу не поможешь.
Разве могу я, Яна Вербина, тухнуть только из-за того, что какой-то козел воспользовался мной и бросил?
Ха!
Да я сама пользовалась им!
Секс хорошо тонизирует тело. В нем нет места душевным переживаниям. Я даже не знаю, что собой представляет этот Маркус Дэвис. Вдруг он тупой, как валенок?
Хватит вести себя как ожиревший тюлень!
Куда подевалась та Яна, что пёрла напролом, смеясь и шутя, не замечая, что все ноги в ссадинах и кровавых мозолях?
Разнылась тут из-за мужика!
Я вскочила, схватила телефон.
Я же не могу жить только в ожидании его приглашений. Пора насладиться этим местом по полной. Тем более что я нашла себе подругу. Точнее, она сама появилась в моей жизни.
И пусть сейчас она немного зажата. Яна не будет Яной, если не сможет это исправить!
Мы с Жаки договорились встретиться в центре. Я забрала её на своей машине. И вот мы уже сидим на пляже семьи Палмеров, наслаждаясь вредными продуктами.
Люблю закаты. Все в мире окрашивается в яркие цвета. Знаете, такая микроосень. Золотисто-оранжево-розовато-багровая.
Жаки все еще смотрела на меня с опаской, но я смогла немного расслабить её, и мы провели хороший вечер, омраченный лишь неприятными воспоминаниями.
Оливер не соврал, когда сказал, что Жаки попросту соблазнили и растоптали. Попутно от нее отвернулись все, кто когда-то был ей близок.
У меня все внутри сжималось, когда я пыталась представить это всё на себе.
Хотя я бы не стала просто плыть по течению; я бы боролась до конца. Но и Жаки только на мгновенье опустила руки – в этом я уверена. В конце концов, я же буду рядом. Эта девушка ещё восстанет из пепла.
***
Меня разбудил странный шум: в комнату ворвалась моя мама.
Первое, что пришло мне в голову, – я что-то натворила. И теперь мама злится. Но нет. Она смеялась, затаскивая огромные сумки. От их вида у меня челюсть отвалилась.
– Зачем мне столько вещей?
– Одежды много не бывает!
Я снова плюхнулась на подушку. Вечер вчера был очень бурный. Мы вели себя как пьяные, хотя не выпили ни грамма. Мы много смеялись, бегали по пляжу, плескались как маленькие дети.
Мама наотрез отказалась покидать мою комнату. Она развешивала вещи в гардеробной, треща при этом без умолка.
Я поняла только то, что сегодня вечером у нас барбекю, и кто-то в городе устраивает вечеринку. Я уже собиралась натянуть на себя привычный наряд, когда мама буквально вырвала вещи из моих рук.
– Я накупала тебе столько стильных вещей! Почему ты носишь эти тряпки?
– Они удобные, – рассмеялась я.
Черт, а у меня сегодня хорошее настроение! И для этого, оказывается, вовсе не нужен секс с Маркусом.
– Дизайнерские вещи тоже могут быть удобными. – Мама принялась перебирать руками блузки, затем юбки.
Я уступила и надела то, что она выбрала: белую блузку без рукавов, со светло-розовым воротником и плиссированную юбку в тон воротнику.
– Конфетка, – мама просто сияла.
Я улыбнулась ей, затем спустилась вниз.
Жаки выполнила данное вчера обещание: выбросить в мусорное ведро черные джинсы и худи. Она надела зеленую юбку миди и полосатый топ. Но самое главное – она распустила волосы! В отличие от меня. Я решил сделать хвост.
– Хэй, красотка, – радостно взвизгиваю я, поднимая большой палец вверх.
Жаки смеется. Я сегодня в ударе, поэтому всю дорогу до школы шучу. Но Жаки, к сожалению, поняла не все мои шутки.
– Убить их мало, – злюсь я, понимая, из-за кого она такая забитая.
Я всегда ненавидела школьную систему унижения слабых. Разве имеет право тот, у кого есть сила или власть, оскорблять тех, кто отличается? Тех, кто умнее, беднее, с кротким нравом?
Я так не думаю. И при виде такой несправедливости, казалось бы, уравновешенная Яна превращается в разъяренную фурию.
Мы заходим в школу. Я наблюдаю, как Жаки распрямляет плечи – отлично, детка, давай покажем им, чего мы стоим.
Я вижу Маркуса. Он стоит возле кабинета химии. Рядом с ним Ник и Сара. Так, оказывается, зовут ту наглую сучку, что все время издевается над моей уже подругой.
Маркус, наверное, впервые открыто смотрит на меня. Его серые глаза наглым образом проходятся по моему телу.
Блузка слегка просвечивает, юбка открывает прекрасный вид на мои стройные загорелые ножки. На секунду я уловила вспыхнувшее желание в его глазах. Но он быстро опускает голову, пряча взгляд. Мое сердце предательски застучало, внизу живота заныло, напоминая, что я все еще хочу его.
– Какого черта? – шипит Сара, видя нас с Жаки.
Эта сучка раздражает меня даже больше, чем собачники, не убирающие за своими питомцами. Всякий раз, когда я ее вижу, кажется, что я наступила в кучу говна.
– Черти здесь явно не мы, – парирую я.
Жаки останавливается и непроизвольно замирает, ожидая реакции Барби.
– Что ты хочешь этим сказать? – вскидывается эта расфуфыренная.
– Дай пройти, кукла! – рыкаю я.
Вообще-то я готовилась сказать совсем другие слова. Что-то типа «вали с дороги, выкидыш верблюда», или «выглядишь, как вантуз – твоей мордой только унитазы чистить». Ну или что-то подобное. Но решила не лезть первой на рожон.
Естественно, Сара не послушалась.
Ну, ничего, Яна – девушка не гордая, она сама подвинет.
Я беспардонно подхожу к ней вплотную, сразу улавливая аромат дорогого парфюма. Запах приятный, но его слишком много, да ещё и вперемешку с душком от сигарет с ментолом. Фу, гадость какая.
Скривив губы, кладу руку ей на плечо, напоминая себе потом хорошенько продезинфицировать её. Я отодвигаю Сару в сторону, попутно оборачиваясь к Жаки. Она продолжает стоять на том же месте.
Сара никак не отреагировала на мои действия, видимо, поняв, что об меня все зубы пообломаешь. Это сучка набросилась на Жаки.
– А ты все так же, как слепой щенок, следуешь за хозяином!
Я вытянулась, сжимая кулаки. Да, я стойкая, благодаря бесконечным тренировкам, и умею терпеть боль, стискивая зубы. Но я никогда не смогу снести оскорбление моих друзей!
Я уже собралась высказать этой злобной стерве всё, что я о ней думаю, и послать её туда, откуда ещё никто не вернулся, когда меня остановила Жаки. Она бросает на меня короткий, полный решимости взгляд, от которого мои брови поползли вверх.
Жаки сама делает шаг в сторону Сары, начиная что-то быстро ей говорить. Из-за поспешности её речи и собственной злости я мало что поняла.
Из всех слов, сказанных Саре, я разобрала только то, что Жаки назвала её шлюхой, после чего упомянула какого-то Грега.
По реакции Сары было понятно, что она не ошиблась. Все кто слышал слова Жаки застыли в шоке. Если я всё правильно поняла, то она впервые смогла дать отпор.
Я довольно улыбнулась, гордо вскинула голову, словно моё собственное дитя научилось ходить. Маркус же стал еще мрачнее, Николас нахмурился, Сара покраснела, а я едва не засмеялась.
Я хотела победоносно вскрикнуть, но сдержалась. Поберегу такую реакцию до лучших времен. Моя детка ещё не раз меня удивит – это точно.
Ну, раз мы так продвинулись в поднятии её самооценки, то не следует останавливаться. В середине урока я нацарапала на листочке слово «вечеринка» и толкнула его Жаки, которая вот уже битых двадцать минут притворяется столбом.
– Ну, пожалуйста, – заныла я шепотом, – давай сходим. Я всегда буду рядом.
Я старалась сделать кошачьи глазки. У Валерика всегда прокатывает: и с мамой, и с Оливером. Может, и мне удастся.
– Хорошо, – в конце концов, капитулирует Жаки.
Я широко улыбаюсь, показывая все свои тридцать два зубика.
***
У нас сегодня барбекю. Это хороший повод познакомить родных с Жаки.
– Рада лично познакомиться, Жаклин, – радостно здоровается мама, встречая нас на крыльце.
У неё все время хорошее настроение – удивительно. Что, совсем не бывает ПМС? Но сейчас я этому очень рада.
Оливер уже жарит мясо: пахнет очень аппетитно.
Мы обходим дом, направляясь к террасе. Я прохожу вперед, но, услышав странный треск, резко оборачиваюсь как раз в тот момент, когда Жаки запинается и начинает падать.
Я уже протянула руки, чтобы поймать ее, но не успела, за меня это сделал Оливер. Жаки тихо вскрикнула, затем резко побледнела и притихла в его руках.
– Оливер, – зову его я, чувствуя, что и он напрягся.
Жаки резко отскакивает от него, словно ошпаренная.
Что это было?
Назовите меня параноиком, но такое поведение очень настораживает.
Я внимательно следила за Оливером и Жаки весь ужин. И мне не нравилось то, что я видела.
Я периодически поглядывала на маму, но она лишь радостно щебетала о чем-то несущественном, правда ничего не замечая, либо хорошо притворяясь.
Жаки же была взъерошена. Оливер частенько поглядывал на нее, после чего задумчиво смотрел в одну точку. Жаки чувствовала каждый его взгляд, и всякий раз немного вздрагивала.
– Может, уже пойдем?
Я больше не могла оставаться за столом. И на это было, как минимум, две причины. Первая: я очень хотела поскорее попасть на эту вечеринку. И вторая: напряжение между Оливером и Жаки начинало беспокоить меня, учитывая то, что я ни черта не понимала.
А я никогда не отличалась терпеливостью. Усердием – да, но не терпением.
– Вы куда?
Мама приготовила свой фирменный пирог. Но несмотря на божественный аромат, есть я больше не собиралась. У меня и так после переезда появился животик. Во всём виновата именно мамина наивкуснейшая стряпня!
Читать бесплатно другие книги:
