Его невинная заложница Рос Лавли

Глава 7

Мое утро начинается с бессмысленного осмотра комнаты, в которой я живу последнюю неделю. Меня почему-то перевели оттуда, где я была раньше, на этаж выше. Тут, вроде как отель, но мне, конечно же, достается не номер, а просто комната с личным санузлом и небольшой ванной, в которую даже я помещаюсь с трудом. Я бесцельно пялюсь в потолок, смотрю на светлые стены и не знаю, что будет со мной дальше.

Мне до сих пор не сказали, как я буду отрабатывать долг.

Арман запретил любые выступления, ВИПы и вообще выходить из комнаты. Понятно же, что так никакого наказания для меня не будет, поэтому я жду. Ожидание хуже всего. Когда ты не знаешь, что с тобой будет дальше. Все правила вдруг забываются. Я больше не знаю, что мне делать и как себя вести. Кем быть.

Арман не приходит ко мне. Мы виделись еще в тот день, когда он отчетливо дал понять, почему оставил меня. Меня никто не трогает, не обременяет работой и вообще складывается впечатление, что обо мне забыли. Правда, еду приносят. Обычную, без изысков, чтобы не дай бог подумала, будто я что-то значу для Армана.

Ближе к обеду в комнату заходит Ровный. Он один из парней Армана, но всегда отстраненный и далекий. Я ни разу не видела его в холле клуба, когда танцевала, но мы пару раз пересекались в коридоре. Он никогда не требовал меня в постель, не смотрел, как я танцую и вообще создавалось впечатление, что меня для него не существует. Что была, что не было.

Он обводит взглядом комнату, останавливается на нетронутом завтраке и поджимает губы.

– Тебе бы стоило есть, – строго говорит он. – Таков приказ Армана.

– Хорошо, – тихо говорю я и смотрю в пол, вдруг осознавая, что слишком открыто пялюсь на него.

– Ты не будешь танцевать в клубе, – продолжает он, и я замираю.

Не буду? А что я буду делать? Меня отправят в ВИПы, на удовлетворение таких, как Стас? Или, вовсе, продадут ему? Пока Ровный молчит, я чувствую, как к горлу подкатывает ком, а меня накрывает паника. Я сжимаю руки в кулаки до белых отметин от ногтей на ладонях. Мне страшно. Пожалуй, впервые по-настоящему.

– Ты будешь работать в зале, – спокойно говорит Ровный. – После того, как выступления закончатся. Убирать за девчонками, вытирать столы, мыть пол. Подробный перечень того, что ты будешь делать здесь, – мужчина бросает пару листов бумаги на кровать и разворачивается, чтобы уйти.

– А Арман? – вдруг спрашиваю я и поднимаю голову, смотря вслед застывшей у двери фигуре.

Мужчина поворачивается и качает головой.

– Тебе не сказали, чего нельзя делать? – вдруг спрашивает он. – Или ты забыла устав?

– Я помню, – опомнившись, говорю я и опускаю голову, упирая взгляд в пол.

– Тогда какое право ты имеешь спрашивать об Армане? Вообще вопросы задавать. Любой здесь выше тебя, – он возвращает меня с небес на землю. – Даже те шлюхи, что ублажают мужиков и те лучше, поняла?

Я осознаю, что он позволяет себе гораздо больше, чем полагается обычно. Не то, чтобы со мной нельзя так разговаривать, просто до этого момента я была здесь декором и никто прямо не выказывал своего пренебрежения.

– Из-за тебя с нами нет одного из лучших, – внезапно говорит он. – То, что Арман оставил тебя для себя… – он делает паузу, и я понимаю, что он решает, говорить или нет.

Я не хочу слышать. Пусть лучше молчит.

– Тебе же хуже, – заканчивает он мысль. – Пустил бы по кругу, быстрее бы отделалась, а так…

Он не договаривает, разворачивается и хлопает дверью, заставляя меня вздрогнуть.

Я и сама не знаю, что для меня лучше. Арман или его парни, простое обслуживание нескольких мужчин или слепое поклонение одному из них. Я знаю, что Арман способен вывести меня на чувства. Способен достать из уголков души то, что мне неведомо. Да что там! Я даже удовольствие получила из немой благодарности за его защиту и избавление меня от боли.

Я знаю, что это ненормально. Уверена, что так быть не должно. Как знаю и то, что это уже произошло. Это страшит меня, но мне есть о чем думать кроме того, чтобы жалеть себя и копаться в психологии. Я быстро завтракаю, занимаюсь, чтобы хоть немного отвлечься и жду вечера, когда мне скажут идти убирать.

За мной приходят глубоко за полночь, ближе к двум. Тучная уборщица, которую я видела у нас раньше, грубо толкает дверь и орет:

– Шевелись, мать твою, работа ждать не будет.

Я подпрыгиваю на кровати, пытаясь понять, что случилось, и корю себя за то, что уснула.

– Ты спать удумала, что ли? – прищуривается она. – Марш работать. Завтра спать будешь.

Я быстро встаю, протираю глаза и шагаю за женщиной, которая лишь недовольно кряхтит и разворачивает тележку со средствами для уборки.

– Вот, – она подталкивает ее мне. – Вымоешь полы, вычистишь поверхности столешниц, уберешь мусор с диванов. Чтобы сияло все. Через четыре часа я проверю. Тебе этого должно быть достаточно.

– Четыре часа на уборку? – удивленно переспрашиваю я и получаю в ответ презрительный взгляд.

– Нужно будет – до утра убирать будешь, ясно? – зло говорит она и толкает тележку так, что та впечатывается мне в живот. – Делай то, что сказала.

Я спускаюсь на лифте вниз и приступаю к работе. Никаких перчаток не нахожу, поэтому начинаю работать без них. Через пару часов усердной мойки моя нежная кожа на руках начинает слезать, появляются первые волдыри и жжение. Когда я уже заканчиваю, на глаза наворачиваются слезы. Руки жжет, пальцы красные от аллергии, а во всем теле жуткая усталость. Несмотря на все это, я считаю это лучшим, что могло со мной случиться. По крайней мере я не опустилась до того, чтобы раздвигать ноги перед всей бандой.

Уборщица, что отправила меня работать, критически все осматривает и, как ни странно, удовлетворительно кивает головой. Смотрит на мое страдальческое лицо и выдает:

– Что, белоручка? Не привыкла к работе?

– Работала без перчаток, – сухо говорю я. – Разъело кожу.

Брови женщины ползут вверх, а рот приоткрывается. Она подходит ко мне, хватает за кисти и смотрит на пораженные участки.

– Дура, – коротко комментирует она. – Там же химия! Не могла сказать, что перчаток нет? Ты ж работать не сможешь.

– Смогу, – упрямо говорю я и вскидываю голову.

– Ладно, иди, попрошу Златку принести тебе мазь. Завтра спускайся в это же время.

– Хорошо.

Я поднимаюсь к себе и тихо закрываю дверь. Превозмогая боль принимаю душ, делая воду похолоднее, чтобы не так чувствовать поврежденную кожу и, обмотавшись полотенцем, выхожу в комнату. Надеваю халат и забираюсь под одеяло. Надеюсь сразу уснуть, но не могу. Боль, сосредоточившаяся на пальцах, не позволяет сделать даже пару движений.

Я плачу. Который раз за время здесь плачу и понимаю, что не могу. Сломаюсь. Пусть не сейчас, но со временем. Просто не смогу вынести всего, что мне уготовано.

Именно такой, разбитой и заплаканной, меня застает Арман. Он входит в комнату совершенно неожиданно, зло стаскивает с себя пиджак, отбрасывает ботинки и приближается к кровати. Я же задерживаю дыхание и едва он переступает порог комнаты, прекращаю всхлипы.

– Встань, – коротко приказывает, остановившись у края.

Я делаю то, что он велит. Встаю на колени, а после слезаю с кровати. Морщусь, потому что неожиданно меня клонит вперед, и я вынуждена опереться на пораженную ладонь.

– Повернись.

Медленно разворачиваюсь и чувствую, как тело покрывается мурашками. Слышу звон пряжки ремня, а после умелые руки стаскивают с меня халат, и я остаюсь обнаженной.

– Наклонись.

Я делаю то, что он просит, опираюсь руками в стену и наклоняюсь. Арман входит в меня одним резким толчком, не заботясь о подготовке. Я даже не уверена, что на нем есть презерватив, потому что не слышала ни шороха, ничего. Мне не больно, но и приятного во всем этом мало.

Его руки внезапно обхватывают мой живот и вынуждают оторваться от стены. Арман бросает меня на кровать, так что я инстинктивно вытягиваю вперед руки. Вскрик боли просто не могу сдержать в себе. Вслед за ним следуют слезы и тихая ругань:

– Какого хрена?

Арман разворачивает меня к себе, нависает сверху и всматривается в лицо. Я вынужденно смотрю на него и не знаю, что теперь будет.

– Что такое? – внезапно спрашивает он. – Кричишь, будто я тебя избиваю.

– Руки, – хриплю я и сглатываю, потому что язык неожиданно прилипает к небу от волнения.

Арман отстраняется и хватает меня за запястья. Осматривает ладони и чертыхается. Спускается на пол, натягивает штаны, застегивает брюки и достает из кармана телефон.

– Ровного сюда, быстро, – рявкает в трубку, а я прикрываю глаза, понимая, что ничего хорошего это не сулит.

Глава 8

Между нами висит тяжелая тишина, пока нет Ровного. Я держу руки на весу, чтобы они поменьше болели, и неосознанно слежу за каждым движением Армана. Боюсь поднимать на него глаза, но напряженно вслушиваюсь в шорохи. Он стоит напротив и, кажется, смотрит на меня.

Злится?

Конечно, да. Ведь его вечер испорчен. Он не получил то, за чем пришел ко мне.

В дверь стучат и после возгласа Армана, она распахивается. На пороге показывается Ровный, который коротко оглядывается по сторонам.

– Пришли ей кого-нибудь, – Арман небрежно указывает на мои израненные ладони. – А с тобой я хочу поговорить.

Мужчины уходят, и я не могу разобрать их разговор. Только глухой грубый бас, который иногда накатывает угрожающими интонациями. Но меня отвлекает от них женщина, которая приходит через минуту и садится рядом. Она молча обрабатывает мои раны и накладывает новый слой мази.

– Она с обезболивающим, – говорит незнакомка под конец процедуры. – Брошу в холодильник, там будешь хранить. Можно три раза в день использовать, особенно перед сном не жалей.

– Хорошо.

– С водой аккуратнее. Я бы на твоем месте пару дней побереглась.

Я снова киваю, хотя плохо себе это представляю. Мне работать завтра, а в тех же перчатках руки потеют, так что сухими мои ладони точно не останутся. Но что мне с ней спорить, на мой счет приказы отдает не она.

– Спасибо, – бросаю ей, когда женщина собирается уходить.

Когда остаюсь одна, не могу оторвать взгляда от двери. Откуда-то знаю, что Арман еще вернется, поэтому сижу неподвижно и жду его. По-прежнему держу руки перед собой, уперевшись локтями в бедра, и думаю о том, что даже намек на сон пропал. Наверное, адреналин. Он гуляет по венам и не дает расслабиться.

– … я так решил, – низкий голос Армана наплывает крепкой волной, когда дверь распахивается. – Всё, иди.

Он входит и сразу же направляется ко мне. Я слышу, как шаги становятся ближе и ближе, еще чуть и ему останется только протянуть руку ко мне.

– Сама придумала? Или подсказал кто?

Я непроизвольно поднимаю глаза на суровое лицо и смотрю с изумлением. Я не понимаю его вопросов, а в темных глазах Армана нет подсказок.

– Устала ноги раздвигать? – он усмехается. – Решила, если не бью, то на твои всхлипы мне будет не плевать?

– Арман, я не понимаю…

Он резко выбрасывает ладонь и хватает мое запястье, выкручивая его. Он не задевает раны, но меня передергивает от грубости и от того, что ему стоит надавить на сантиметр дальше и я взвою от резкой боли.

– Не делай из меня идиота, сука! С моим братом получилось, со мной ни хера! Буду драть, как захочу! И чтобы ни звука!

– Хорошо, – я смотрю на его сильные пальцы и всё жду, что он все-таки коснется моих ран со злости. – Я же ничего не просила, не перечила тебе…

Я мотаю головой, не зная, как еще его убедить.

– Зачем тогда руки поранила?

– Что?

Он дергает запястье сильнее и поднимает мою руку, словно показывает “вот что!” И до меня вспышкой доходит, почему он так зол.

– Нет, Арман, нет! Я случайно! Я не знала, что нужны перчатки, я сегодня первый день помогала с уборкой, а там эти средства едкие, – я судорожно сглатываю, чтобы удержать слезы. – Я не обманываю тебя. Я, наоборот, хочу остаться при тебе, мне лучше с тобой, чем… Я сама сделаю, что ты хочешь.

Он молчит, а меня прорезает страх, что он уже всё решил. Сейчас выбросит меня прочь, отдаст парням и вернет проклятые вип-кабинки.

– Хочешь ртом?

Я запрокидываю голову и проваливаюсь в его черные глаза. Арман замирает, изучая меня, но держит за руку также жестко. Я не чувствую кровотока в пальцах, но молчу и жду, когда он отпустит сам.

– Хочу, – со странной интонацией произносит Арман, он меняется на глазах, на место ярости приходит ледяная задумчивость, он словно что-то увидел во мне и переключился. – Хочу, чтобы ты этим ртом сказала правду.

– Я не вру…

– Как ты познакомилась с Дитмаром?

Боже, нет… Только не это.

Он впервые спрашивает меня о том, что должна знать моя сестра. Мне страшно проколоться и дыхание сразу начинает шалить. Что я вообще знаю? Что моя сестра встречалась с каким-то парнем, пропадая сутками и почти перестав общаться со мной. Что она рисковая и умеет притягивать к себе большие неприятности.

Что еще?

То, что брата Армана убили из-за нее. Наверное, это и есть его имя. Дитмар.

– В клубе, – я справляюсь с голосом, насколько это вообще возможно, и называю название клуба, в котором моя сестра работала официанткой. – В “Ночной бабочке”.

Уверена, Арман знает правильный ответ. Его люди уже разузнали всё, что смогли, так что я ступаю по тонкому льду. Я просто-напросто выбираю самый реальный вариант – где Яна еще могла завести знакомство с мужчиной, как Арман? Я не видела и ничего не знаю о его брате, но предполагаю, что они недалеко друг от друга ушли. Оба властные и пропахшие большими деньгами и безграничной властью.

– Я была там официанткой, а он приехал отдыхать. Заметил меня.

Я замолкаю, посчитав, что ответила на вопрос и не выдала лишних подробностей, в которых могу ошибиться. Я надеюсь, что прошла тест, который запросто может стоить жизни не только мне, но и сестре. А я в первый день решила, что буду вытаскивать ее. Я с детства привыкла защищать ее, пусть я старше всего на несколько минут, но я всегда оберегала ее от проблем. И помню, как испугалась за нее, когда она позвонила вся в слезах:

– Катя! Я не знаю, что делать, не знаю, – выла сестра в трубку.

– Что случилось?

– Я нас подставила… – она всхлипнула и начала заикаться. – Подставила, понимаешь? Они придут… придут к тебе.

– Кто они?

– Они…

Связь оборвалась, а за мной действительно вскоре пришли люди Армана. Больше я ничего не знаю, как не знаю, где сейчас моя сестра. Но я понимаю, что от правды вряд ли кому-то станет легче. Меня не отпустят, я слишком много видела и долго водила за нос влиятельных людей, а вот за сестрой тоже начнут охоту.

– И как ты осталась девственницей? – Арман давит новыми вопросами. – Если мой брат тебя “заметил”?

В его глазах горит нехорошее. Он испытывает меня? Проверяет?

Глава 9

– Ну же, расскажи мне, чем взяла моего брата?

Я перебираю множество существующих вариантов, но ни один из них не кажется мне правдивым и реальным. Ни один, потому что если его брат хотя бы на пару процентов такой же, как и Арман, то… его не может интересовать интеллект или только фигура, или слова. Ему наверняка была важна власть, возможность показать себя хозяином. Я не хочу думать, что моя сестра проходила через подобное. Не хочу верить, что Яна так же мучалась, как и я, страдала, плакала и просила ее отпустить.

А что если да?

Что если он отпускал ее только на некоторое время? Что если…

– Эй, – Арман грубо хватает меня за плечо. – Когда я спрашиваю, ты должна отвечать. Забыла?

– Нет, прости, – я перевожу дыхание и выдаю одной фразой: – Дитмар любил меня.

Брови Армана ползут вверх. Мужчина ошарашенно смотрит на меня, а после запрокидывает голову назад и издает звуки, похожие на гортанный смех. Он и правда смеется, но делает это так, что мне становится страшно.

– Дитмар? Любил? – переспрашивает Арман.

– Да, – дрожащим от волнения голосом произношу я.

Пути назад нет. Переиграть не получится, поэтому я киваю и чуть отодвигаюсь от Армана, чтобы не попасть под раздачу. Я не знаю его брата. Я даже не знаю, как он выглядит, но глядя на широкие плечи и звериный взгляд мужчины, стоящего напротив, примерно представляю.

– Я могу поверить в то, что ты сосала ему, – резко выговаривает Арман, – но не в любовь. Дитмар бы не втрескался в дешевую шлюху.

Я молча киваю и продолжаю смотреть куда-то в пол. Ладони больше не болят, и я думаю о том, захочет ли Арман продолжения.

– У меня что-то не сходится, Катя, – по слогам произносит мое имя. – Не сходится, потому что Дитмар не раз хвалился, как драл тебя. Не раз рассказывал, что тебе нравится и ты просишь еще.

Я несколько раз моргаю и стараюсь не выдать своего волнения. Нельзя, чтобы он узнал о Яне. Нельзя, потому что он не отпустит меня. Тогда мы вместе будем у него в заложницах. Вместе будем отрабатывать и хорошо, если уборщицами. А вдруг нет? Вдруг он заберет Яну к себе, а меня отдаст парням?

– Мы не спали, – спокойно говорю я.

– Да, возможно, – кивает Арман. – Или он брал тебя в зад… и в рот, – после паузы добавляет он.

Я поднимаю голову и отрицательно мотаю. Нет, боже. Лишь бы ему не пришло в голову проверить.

– Нет, да, – соглашается он. – Минет ты делаешь так себе.

Арман снова глухо смеется, после чего резко хватает меня за волосы и вынуждает поднять голову и посмотреть на него.

– Если я узнаю, что ты мне врешь… если узнаю… – он приближает лицо ближе. – Я тебя убью, Катя. Хотя нет… отдам парням. Дикому, например. Ты же знаешь, что он тебя хочет? Тебя все хотят, сука, все!

Я чувствую его тугой член, упирающийся в мое лоно и делаю то, что не должна: провожу по нему рукой. Боль едва ощутимо разливается по ладони, но я не обращаю на нее внимания. Смотрю в его глаза и ласкаю его член через штаны, чтобы он прекратил думать. Прекратил искать и сомневаться. Пусть хотя бы Яна живет спокойной жизнью, не зная, что происходит с ее сестрой.

Единственная его реакция на мою ласку – едва заметное напряжение на скулах. А еще огонь в глазах. Зарождающаяся страсть и желание. Мы несколько минут непрерывно смотрим в глаза друг другу, после чего я делаю еще одну ошибку: закрываю глаза и тянусь к нему.

Секунда, две, три…

Я не успеваю понять, как сильные руки толкают меня назад, и я отлетаю на кровать.

– Какого хрена? – зло ругается Арман и отходит на шаг, как от прокаженной. – Я разве просил тебя меня трогать? Сказал, что можно? Приказал?

Я испуганно смотрю на него, хотя по правде боюсь больше себя и того, что хотела сделать. Я собиралась его поцеловать? Боже…

– Никаких касаний, – зло выдает он. – Ты не имеешь на это права, пока я не прикажу.

– Да.

– Три дня, – шумно вдыхая, произносит он. – У тебя есть три дня на лечение рук, после чего ты вернешься к работе. Попробуешь выкинуть такое еще раз… будешь работать без перчаток неделю, поняла?

– Да.

– И еще, – он выставляет руку чуть вперед, тычет в меня пальцем и говорит: – Тебе принесут одежду поскромнее, потому что отвечать за то, что тебя изнасиловали, никто не будет. А испорченный товар мне не нужен.

Я хочу спросить, а как же его приказ. Неужели могут пойти против него и тронуть меня? Или у меня нет защиты?

– Все поняла? – рявкает он.

– Нет, – я поднимаю голову и в упор смотрю на него. – У меня… не будет никакой защиты?

– А какую защиту ты хотела, Катя? Замок с кодом и приказ не трогать мою личную шлюху? А ты заслужила такое отношение?

Я не знаю, что сказать. Не заслужила, это видно в его глазах. Как немая угроза, которые он умеет “произносить” холодным взглядом. Арман уходит.

Я откидываюсь на кровать и обнимаю подушку, зарываясь в нее лицом. Я запуталась. Не знаю, что мне делать. Сказать, что я не знаю его брата и у меня есть сестра? Он заберет ее и заставит пройти через все это, но и меня не отпустит. Знаю, что не отпустит. Всей семьей будем отвечать. Странно, но я не зла на Яну. Она всегда была такой… нежной, романтичной, излишне мечтательной и доверчивой.

Помню, как в пятнадцать она влюбилась в одного из самых популярных мальчиков школы. И все бы ничего, если бы он не был мерзавцем, которому мало одной девушки. Я помню, как утешала ее тогда, гладила по волосам и говорила, что все наладится, а она найдет себе настоящего мужчину.

Нашла.

Я и подумать не могла, что Яна может так вляпаться. Она работала, помогала мне по хозяйству и делала все, что я ей скажу. Пропадала иногда, но я списывала это на то, что она тоже может иметь свою жизнь. Зря…

Сейчас я больше всего хочу знать, где она, что с ней, справляется ли она и что будет делать, ведь пойти ей некуда. Квартиру наверняка сдали кому-то другому, а наши вещи выбросили. Утилизировали.

С тоской вспоминаю о портретах мамы и папы, которые были в квартире, о подарках, которые они нам дарили. Я до сих пор не верю, что их больше нет, а ведь прошло уже пять лет. Мы с Яной старались крепиться, но когда у нас отняли дом за долги, я не знала, что делать, а сестра и подавно. Она была раздавлена, и я взяла все в свои руки. А что сейчас? Взять и разрушить все? Признаться и попасть в рабство вместе с ней?

Глава 10

Три дня без дела – это пытка. Я сначала обрадовалась, что мне дали передышку и можно будет отдохнуть от чужих взглядов и грубых слов. Но радость длилась всего один день, потом стены начали давить, а от тишины заложило уши. Я лишь острее почувствовала, в какую страшную ловушку попала. Отсюда не убежать и не вырваться.

Только, если…

Я боюсь признаваться самой себе, но внутри живет одна-единственная надежда. Она может погубить меня и сделать только хуже, но я не могу отмахнуться от тех крупиц нормального человеческого отношения, которые иногда проявляет Арман.

Ведь проявляет?

Арман мог наказать меня по-настоящему жестоко – пустить по кругу, избить или отдать в худший клуб, какой только есть в городе. Он мог сотворить со мной столько всего, что сердце пропускает удары, стоит начать представлять. Но вместо этого я сижу запертая в комнате и жду, когда заживут мои раны.

Он страшный, жестокий, опасный, а мне все равно хочется видеть хорошее. Мне и правда нужна надежда на спасение. И я цепляюсь за него в мыслях, как за спасательный круг. Я же не сумасшедшая и временами вижу в его черных глазах странное эхо. Как обещание, что он сможет посмотреть на меня иначе когда-нибудь.

Сможет помочь и спасти.

Боже, какие глупости… Я точно схожу с ума в четырех стенах!

Но мне так нужна помощь.

Защита сильного мужчины, иначе я погибну здесь.

Я принимаю душ и надеваю мешковатый спортивный костюм, который принесли еще в первый день вместе с завтраком. Выхожу за дверь, потому что подошел вечер, когда я должна помочь с уборкой. В большом зале я замечаю новую девушку, которая толкает перед собой тележку с бытовой химией.

– Катя? – хмуро бросает она, увидев меня. – Меня предупредили, что ты сегодня на подхвате.

– Да, – я киваю. – Что мне делать?