Волшебное свечение Ладоги Ефимова Юлия
– Ты, братец, походил бы на курсы по пикапу, знаешь, сейчас есть такие, – вступил в разговор парень, сидевший по другую руку от Беаты. Он был в очках, волнистые волосы, собранные в хвост грязными прядями, струились по сгорбленной спине. Хоть они и были примерно такого же цвета, как у ненормального Мирона, сидящего рядом с Агнией, но проигрывали ему сто процентов. У Мирона это были локоны ангела, у этого же был веник.
– Я-то знаю, а вот ты, Марат, откуда об этом услышал? – ответил ему качок грубо. – Из своего интернета? Мне кажется, что в свои двадцать восемь ты с настоящей девушкой не был ни разу.
– Прекратите, – сказала Агния, но было ощущение, что на самом деле перепалка ей очень нравится. – Мирон, ты нашел мои очки? – спросила она ненормального. Тот ел быстро и жадно, так что казалось, не слушал разговоры за столом. Но после того, как к нему обратилась Агния, немного наклонил голову набок, улыбнулся и очень осторожно положил на стол очки. Пальцы у парня по-прежнему были в краске, только сейчас вместо кроваво-алых руки были зелеными.
– Молодец, – похвалила его Агния и провела по золотым кудрям сморщенной рукой. – Корнелия, почему у Мирона руки опять в краске? Сколько я тебе говорила следить за его внешним видом.
Корнелия, стоявшая у дверей в кухню, подошла и молча, как маленького, за руку увела сопротивляющегося Мирона, очень хотевшего есть.
В этот момент водитель Жека почему-то в поварском колпаке вошел в столовую, неся в руках огромное блюдо. Его добродушное круглое лицо по-прежнему излучало веру в добро и в человечество в целом.
– Ну, как говорилось в одном всем известном фильме, «Сеня, дичь», – радостно огласил он на всю комнату, – прошу дегустировать и восхищаться – глухарь.
– Жека, да вы, я смотрю, на все руки мастер, – не выдержала Беата и восхитилась парнем.
– Вообще-то я повар на этой базе, – пояснил он ей по-свойски, поставив блюдо на стол, – просто Агния не любит много чужих, поэтому попросила меня гостей встретить. Забегайте ко мне на кухню, поболтаем. Я вас такой рябиновой смоквой угощу, спорю, такой вы никогда не пробовали, – подмигнул он ей.
– Я никакой не пробовала, поэтому спор бесполезен, – усмехнулась Беата. – А что это?
– Это наливка на рябине и шиповнике, – пояснил Жека.
– Всего лишь наливка, а звучит-то как: рябиновая смоква, – съязвил Максим, видимо, задетый тем, что Беата с поваром разговаривает очень любезно, а ему жестко отказала.
– Не, – не поняв сарказма, сказал Жека, – просто там есть еще секретный ингредиент, – и, немного подумав, добавил: – Даже два.
– Обязательно заскочу попробовать ваш шедевр, – заверила его Беата, и тот удалился на кухню.
– Вот так надо ухаживать за девушками, Макс, а ты сразу в сауну, – ухмыльнулся другой молодой человек.
Он сидел рядом с качком и, видимо, в отличие от парня в очках, неплохо с ним общался, потому что на этих словах по-дружески и весело толкнул его в плечо. У молодого человека была стильная стрижка, голубые глаза, хотя этим могли похвастаться все шесть мужчин в той или иной степени яркости. У этого же они были ярко-небесного цвета. Деловой пиджак немного контрастировал с обстановкой, казалось, что его хозяин только вышел из пафосного московского офиса, расположенного где-нибудь в Москва сити.
– Извините, не представился, – сказал деловой, – меня зовут Михаил, я сын великой актрисы.
– И вам двадцать восемь или тридцать лет? – не выдержав, спросила Беата.
– Вы проницательны, – усмехнулся он, продолжая крутить в руках вилку, – и внимательны. Мне двадцать восемь лет, впрочем, как и остальным.
– А еще моя проницательность настойчиво мне твердит, что вы заядлый курильщик, – вдруг ни с того ни с сего сказала Беата и, не дожидаясь ответа, продолжила: – И сейчас очень хотите курить, потому что нервничаете. Так ответьте мне: почему вы так нервничаете, находясь на милом домашнем ужине, и почему вам нельзя выйти покурить?
– Вы ошиблись, милочка, – вместо переставшего улыбаться Михаила ответила Агния, – мои сыновья не курят. Они у меня милые и хорошие мальчики. Все неплохо учились в школе, конечно, кто-то лучше, как Марат, кто-то хуже, как Максим, но все, абсолютно все не имеют дурных привычек. Иначе они бы сейчас здесь не сидели.
– А как же Мирон? – ухмыльнулся Максим. Было видно, что бицепсы у него больше, чем мозг, и к тому же он плохо умеет с ним обращаться.
– Мирон искупил свою вину, – сказала Агния, зло сверкнув глазами на сына-качка, и тот сразу словно уменьшился в размерах.
– Предположу, что вы своих идеальных мальчиков усыновили, – ощущая, что выиграла этот раунд, сказала Беата.
– Усыновила, – гордо сказала Агния, – сейчас мои сыновья уже все взрослые люди, но мы по-прежнему остаемся семьей. Мирон, Максим, Марат, Михаил, – начала перечислять Агния, молодые люди же, когда называлось их имя, вставали и официально кивали головой, конечно, кроме Мирона, который вернулся с чистыми руками и сейчас просто криво улыбнулся. Надо отдать ему должное, при всей ненормальности своего поведения выглядел он просто красавчиком. Мирона можно было сравнить разве что с древнегреческим покровителем муз и предсказателем будущего златокудрым Аполлоном, лучезарным и сияющим. Таких красавчиков Беата видела только на обложках глянцевых журналов.
– Слава, – продолжала перечислять Агния. После этого покрытый татуировками парень с прической хиппи и наглой, но красивой улыбкой, не вставая, просто махнул головой и насмешливо посмотрел на Беату, словно оценивал, стоит заняться девушкой или нет.
Дальше глаза Агнии остановились на бородатом и его спутнице. Немного сморщившись, словно от зубной боли, она продолжила:
– А это Коля и Элла, его жена, – последнее слово было сказано с брезгливостью, словно это было ругательство.
– Ну слава богу, Слава и Коля выручили ситуацию, – весело сказала Беата, отметив ненависть Агнии к невестке, – а то я уже подумала, что вы выбирали их по первой букве в именах, – пошутила она.
Но Агния не отреагировала на ее язвительное замечание и продолжила:
– А это, дети мои, дерзкая журналистка Беата Иофе, она будет писать небольшую книгу моих воспоминаний и пробудет у нас до второго января.
Все восемь пар глаз, включая Корнелию, до сих пор стоящую у двери, как верный страж, резко повернулись и уставились на Агнию, словно второе января было знаковым событием, и Беате здесь делать было нечего в столь сакральный день. Но произнести вслух никто ничего подобного не посмел. Лишь один из сыновей, которого Агния назвала Колей, добродушно сказал:
– Добро пожаловать, Беата.
Выглядел он очень просто: белая футболка, синие джинсы. Единственное, что его выделяло среди остальных, – это жена, прячущаяся за спиной, и интеллигентная борода, покрывающая молодое лицо.
– И, кстати, – улыбнулся он сквозь свою пшеничную бороду, – мое полное имя – Микола, а Славка по паспорту Мстислав.
– Два – ноль, – довольно сказала Агния, поднимая бокал с морошковой наливкой, – что ж, милые мои, за семью. Я надеюсь, все эти десять дней вы будете меня удивлять. Но не переживайте, у меня для вас тоже много припасено сюрпризов. Я готовилась к нашей встрече и для каждого, – на этом слове Агния ткнула по очереди в каждого, не пропустив даже испуганную невестку. Проводя же свой указательный палец мимо Беаты, она задержалась, хитро подмигнула ей, показав, что она тоже в игре, и закончила затянувшуюся паузу словами: – Приготовила сюрприз. Не могу сказать, что это абсолютно всем понравится, но то, что вы все будете в шоке и откроете все свои тайны, я вам обещаю.
После феерических слов Агнии, которые были явно подготовлены, а точно выставленные акценты говорили, что еще и срежиссированы, за столом повисла мертвая тишина. К удивлению Беаты, никто не посмел шутить на данную тему. Будучи неплохим физиогномистом и прочитав сотню книг на тему языка телодвижений, Беата заметила, что абсолютно все были испуганными. Даже добродушный и спокойный Микола, героически прикрывавший свою супругу от Агнии, словно забыл про девушку и отстранился. И ненормальный Мирон, не слушавший до этого разговор, вдруг замер. Да что там, все участники данного ужина получили неприятную новость и сейчас обдумывали ее. Хотя, казалось бы, приемная мама приготовила сюрприз – что может быть приятнее. Только Беата в недоумении оглядывала присутствующих. Остальные все явно понимали. Понимали и боялись.
Пишу тебе, милая моя Ассоль, потому что только ты можешь меня успокоить и ободрить, а мне сейчас очень нужна вера в лучшее. Я бы даже сказал, вера в справедливость. Представляешь, мой отец, честнейший человек, сейчас под следствием. Нам с мамой ничего не говорят, от этого становится еще страшнее. Мама ходит совсем бледная, лишь Сашка живет, как прежде, своей жизнью, ничего не понимая. Видимо, детство защищает своих от жизни, стараясь как можно позднее пустить к ним страх.
Наша соседка Нюрка, которой я до сих пор помогаю по огороду, по секрету мне сказала, что в Китае случилось страшное происшествие. Ее муж вернулся недавно оттуда и рассказал подробности. В Харбине, в храме Конфуция произошел настоящий разбой: три русских солдата убили старенького охранника и вынесли из храма все, что могли унести. Это, конечно, война, и там бывало всякое, но самое страшное для меня, что когда этих мародеров задержали, то они сказали, что видели в храме и моего отца. Мы с тобой, Ассоль, понимаем, что он пришел туда просто посмотреть китайскую культуру, возможно, даже проверить одну из бредовых версий деда. Я надеюсь, нет, я уверен, что все прояснится и отца отпустят. Я в это верю, а вот мать – нет. Постоянно плачет и говорит, что сейчас обязательно вспомнят ему его происхождение. Даже выкинула полученные с оказией из Харбина отцовские блокноты на помойку. Говорит, что они единственное напоминание о его дворянском происхождении. Я же не мог этого допустить, я видел, с каким трепетом по вечерам, словно совершая какое-то священное действие, отец вытаскивал их из сохранного ящика и бережно перекладывал пожелтевшие страницы. Поэтому я не мог поступить иначе, вытащил их из мусора и спрятал. Благо блокноты сделаны в деревянном корпусе и падение в помойку их не уничтожило.
Милая моя, любимая Ассоль, боюсь, мне негде их будет хранить, поэтому я решил так: скоро я поеду поступать в Москву в институт, как мы с тобой мечтали, нет, я не забыл, я по-прежнему только этим и живу. Белые халаты, серьезные лица, и мы с тобой, два студента-медика, которые обязательно придумают волшебное лекарство от всех болезней. Мне очень хочется, чтоб вся эта неразбериха, а по-другому я не могу назвать арест отца, закончилась к моему отъезду. Как же я хочу увидеть тебя, как же я соскучился по твоему сказочному голосу, по твоим бездонным глазам. Шлю тебе в посылке блокноты, которые я спас от гибели в мусоре. Прошу тебя, сохрани их до моего приезда. Эти два огромных блокнота с деревянными обложками по-прежнему закрыты маленькими замочками и хранят никому не нужные секреты, но я надеюсь, что когда приеду к тебе, то ключики уже будут у меня. Ведь только отец знает, где они, и тогда мы с тобой, как в детстве, сядем и прочитаем записки моего деда, как красивую историю, как сказку. Позже, когда у нас появятся дети, мы будем читать им сказки, как когда-то это делал для нас с тобой мой отец. Пока же меня волнует только папа и его арест.
Прощаюсь с тобой, моя любимая Ассоль, сохрани для меня эти два блокнота. В отличие от матери, я бы сказал, что они единственное напоминание об истории моей семьи. Ведь семья – это все. Люди, не знающие и не уважающие своего прошлого, не могут идти в светлое будущее. Пусть мой дед был дворянином, пусть. Я не обязан гордиться им и полностью поддерживать то, как он жил, но и отрекаться не хочу. Это моя история, моя кровь, мои предки.
Люблю и жду скорейшей встречи с тобой.
Всегда твой Грэй.
Также посылаю платочек шелковый голубой, я хотел подарить тебе его сам, но обстоятельства складываются по-другому. Пусть он нежно ласкает твою шею и напоминает тебе обо мне, о том, как сильно я тебя люблю.
Глава 7
Ночью можно встретить Лоухи
Беата потерла глаза и взглянула на свой смартфон: цифры на заблокированном экране показывали ей, что уже за полночь. Пора идти спать. Сегодняшний ужин Беата решила закончить сразу после странного тоста Агнии «за семью», даже не попробовав глухаря. Смотреть спектакль, который, казалось, разыгрывался специально для нее, Беата не стала, решила не дарить старухе такого удовольствия, поэтому осталась голодной. Получилось очень по-детски, как говорится в одной пословице: назло мамке уши отморожу. Из столовой она сразу направилась в кабинет, чтобы еще немного сегодня поработать. Призрачная надежда, что ей все-таки удастся уехать из странного дома до нового года и отметить праздник с сыном и мамой, все же маячила призраком на горизонте и не давала ей покоя.
Сынок, как он там сейчас? Наверное, сладко посапывает в своей кроватке, обняв плюшевого поросенка. Такого мягкого и нежно-желтого, что Беата тоже иногда втайне от сына тыкалась в него лицом. Поросенок Алешка полностью пропах Тошкой, поэтому Беате казалось, что от него исходил аромат счастья и любви. В эти минуты предательские слезы, которым она три года назад просто запретила появляться на глазах, все-таки выползали и, борясь со стиснутыми зубами, душили свою хозяйку. В большинстве случаев, когда Беата бывала дома одна, это кончалось истерикой с завываниями и с невнятным вопросом почему. Но когда Тошка был дома, Беата побеждала истерику, запихнув ее поглубже внутрь, под замок, до следующего раза.
Перед тем как сесть работать, она позвонила в Геленджик, и радостный голос сына рассказал ей, как сегодня у них в бухте страшно пел ветер, а бабушка, вздыхая, называла его Бореем, который принес проклятый Норд-Ост. Но Тошке нравится, как поет ветер, и он даже выходил во двор послушать, хотя бабуля запрещала. Потом трубку взяла мама и уже который раз убеждала Беату, что нужно сказать Степану о том, что Антон здесь, чтобы он мог увидеться с сыном. А прятать ребенка – это вовсе не дело, ведь мальчику так нужен отец. Беата тоже в сотый раз жестким, не терпящим возражения голосом объясняла матери, что мальчику, конечно, он нужен, а вот отцу сын – нет. Потому как Степан за последний год позвонил только один раз, и то узнать, где его экземпляр свидетельства о разводе. Да и вообще, Геленджик – маленький город, а в декабре так вообще крохотный, где живут только все свои, и где всем все известно, поэтому Степан уже наверняка знает, что Тошка в городе.
Мама была мягким и бесхребетным человеком, который не хотел никогда и ни с кем конфликтовать, и Беата иногда неприлично радовалась, что не пошла в нее характером. Потом снова сын, выхватив трубку у мамы, спрашивал, когда Беата приедет за ним и где они будут отмечать Новый год, в Москве или в Геленджике, потому как этот вопрос очень важен. Сейчас Тошка пишет письмо Деду Морозу, диктуя текст послушной бабуле, и надобно указать адрес для подарков. Беата уверила сына: Дед Мороз – волшебник, который все прекрасно знает сам, и быстро попрощалась с сыном, стараясь уйти от прямого ответа. Она, несмотря на свою профессию, не любила врать, а правда сейчас могла очень расстроить любимое чадо. «Вот когда ребенок один, ты любишь его всей своей душой, не деля на части свои чувства, – подумала она. – А как, интересно, когда их двое, а когда шестеро?»
Кстати, о шестерых. Это все очень странно. Почему Агния брала опекунство только над мальчиками одного года рождения? Да и если очень покопаться, то и внешнее сходство присутствует. Они все шестеро славянского типа, волосы русые, вьющиеся, ну, кроме качка, у которого это просто не видно по причине их отсутствия. Глаза у всех голубые, в той или иной степени яркости. Кто они, эти мальчики, для чего они были нужны Агнии и почему все так отреагировали на дату «второе января» и приготовленные сюрпризы? Хотя даже не этот вопрос на самом деле тяготил Беату. Зачем она Агнии – вот главный и самый острый на данном этапе вопрос. Сразу вспомнились слова Жеки в машине о том, что Агния задумала представление, и Беата ей зачем-то нужна. Даже шофер-повар это понял, сейчас бы понять и ей. Мысли от Жеки быстро перенеслись за вечерний стол, полный разных вкусностей, которые Беата не успела попробовать, и желудок заурчал.
Вспомнив, что Жека приглашал ее на кухню, Беата решила рискнуть: вдруг повар припозднился и ей удастся чем-нибудь поживиться. Не забывая, что уже первый час ночи, она старалась ступать осторожно, чтобы не разбудить домочадцев. Сталкиваться сейчас ни с кем не хотелось, а тем более раздражать своими хождениями хозяйку. Поэтому свет она решила не включать, ориентируясь на свет фонарика из телефона. Дом, как любое деревянное строение, дышал и тихо поскрипывал, создавая в своей тишине целый оркестр разных шорохов. В голове у Беаты даже пробежала мысль, что уж очень подходящая обстановка для ужастика. На самом деле она очень боялась темноты, до исступления, до истерики. В ее доме всегда по ночам горела настольная лампа, это было правило, которое даже двадцативосьмилетняя Беата не нарушала никогда.
Вдруг в столовой за столом в полной темноте, освещаемой только луной, что временами заглядывала в окна, Беата увидела маленькую девочку. Лицо у нее светилось и было необычного белого цвета. От переполнившего девушку страха коленки задрожали. Картинка была настолько кинематографична, что Беата даже потерла глаза в надежде, что девочка исчезнет, но этого не произошло. Тогда она трясущейся рукой направила луч фонарика в сторону маленького монстра, вспоминая хоть какую-нибудь молитву, но кроме строчки из какой-то старой песни «Николай угодник, защити, надоели черти, мать их ети», ничего не шло в голову, а она даже в такой панике Беате казалась не совсем подходящей для молитвы.
– Тише, – сказало привидение спокойным детским голосом, – ты разбудишь папу, и он поймет, что мамы нет.
Громко выдохнув, Беата поняла, что девочка абсолютно живая и привидения на сегодня отменяются. От пережитого страха ноги были ватными, поэтому, чуть качаясь, она подошла к столу. Насколько все-таки страх слеп, ведь если спокойно приглядеться, то все можно логично объяснить. Например, странный цвет лица у ребенка получился от светящегося из-под стола телефона, она постоянно набирала один и тот же номер и слушала тихие гудки.
– Привет, – переведя дух сказала Беата и присела за стол. – Ты кто?
– Я – Дуня. А ты кто? – очень по-деловому сказала девочка.
– Я Беата.
– Очень приятно, Беата, – вежливо поздоровалась она. – А ты маму мою не видела?
– Нет, – коротко ответила Беата, – не знаю, кто твоя мама, но я не видела вообще никого.
– А куда ты идешь? – поинтересовалась девочка. Хотя на вид ей было лет семь, но вела она себя очень по-взрослому.
– Вообще, планировала что-нибудь съесть, – честно ответила Беата.
– Но ведь ночью есть нельзя, – возразила девочка, – это может испортить фигуру, так говорит моя мама.
– Согласна, нельзя, но я люблю нарушать правила, – просто, словно разговаривала с подругой, ответила Беата Дуне, – это очень весело, последнее время нарушать правила – единственное развлечение, которое я могу себе позволить.
– Я ни разу не пробовала, – вздохнув, сказала Дуня, вновь набирая номер на телефоне.
– Пойдем я покажу тебе, как это делается, – сказала Беата и, не дожидаясь ответа, направилась в сторону кухни.
Конечно, надежда на то, что здесь кто-то еще есть, была слабой и, увы, не оправдалась. Кухня встретила гостей тишиной, темнотой и жужжанием холодильника. Луна, словно преследуя ночных гуляк, освещала идеально чистое пространство кухни.
– Не получилось, – грустно констатировала девчонка.
– Ты что так быстро сдаешься? – возразила Беата. – Знаешь первое правило индейцев?
– Нет, – сказала девчонка заинтересованно, наконец перестав бесперебойно звонить.
– Первое правило индейцев, – сказала Беата, одновременно открыв один из трех огромных холодильников, – если охота не дается легко, ляг и притворись спящим, еда тебя сама найдет.
– Значит, надо лечь на пол? – уточнила Дуня.
– Нет, это значит, надо самой ее достать, хитростью и коварством, – торжественно закончила Беата, вытащив из холодильника на стол буженину, хлеб, огромные помидоры и сыр. – Тадам, – весело развела она руками, – у нас с тобой получается пир на весь мир.
Откусывая огромными кусками аппетитные бутерброды и даже немного щурясь от удовольствия, Беата и Дуня сначала молчали, но когда первый голод стал утихать, Беата спросила:
– А что, мама часто по ночам гуляет?
Девочка сразу сникла, положила бутерброд на стол и посмотрела на экран забытого до этого вопроса телефона.
– В последнее время да, – со вздохом призналась она, – мы в Москве живем. Год назад мама перевелась на новую работу, и теперь ей ездить домой с двумя пересадками, плюс ко всему, она говорит, начальство задерживает ее допоздна. Поэтому она приходит поздно, папа расстраивается после этого и долго сидит на кухне.
– Пьет? – сочувственно спросила Беата.
– Нет, – вздохнула девочка, – стихи пишет. Он у меня писатель, его даже в магазинах продают.
– Ну, скорее всего, не его, а книги, – поправила Беата. – Какая тонкая натура – твой папа.
– Нет, он сильный и смелый, – защитила своего отца Дуня, – пишет он о бандитах и о следователе Василии Снегире, смелом и умном, который этих бандитов ловит. А стихи он пишет, только когда переживает, он говорит: они ему помогают не злиться.
– Понятно, – кивнула Беата, – а здесь мама на какой пересадке застряла?
Девочка поняла, что Беата шутит, и, надув губы, обиделась.
– Да ладно, – сказала Беата, – не переживай, может, она к Ладоге пошла, свечение смотреть. Говорят, если увидеть свечение и загадать желание, оно исполнится. Я сегодня видела, как Корнелия ходила туда, она не одна была, хотя мужчину я неразглядела. Видать, тоже желание загадать хотела, но, судя по тому, какая она вернулась недовольная, сегодня был не ее день. Не знаешь, с кем наша тетя-сухарь гуляет к воде?
– Они с Мироном обычно туда ходят, она его выгуливает, – сказала Дуня.
– Ну, это навряд ли, – уже сама себе сказала Беата, – тот, который с ней днем гулял, был хоть и малахольный, но адекватный.
– Мы приехали три дня назад сюда, – словно решив поделиться сокровенным, сказала Дуня, видимо, поняв, что совместное поедание бутербродов на кухне сближает. – В первый день я проснулась ночью, а мамы нет. Я очень сильно испугалась: тут лес, и медведи водятся, и волки, поэтому разбудила папу. Но потом я пожалела об этом, – уж очень по-взрослому переживала свой провал девочка, – когда мама пришла, он очень расстроился.
– Что, ругался? – уточнила Беата.
– Нет, – помахала головой Дуня, – просто так посмотрел на нее осуждающе.
– И пошел писать стихи, – вновь пошутила Беата и сразу же пожалела об этом, потому что девочка обиделась. – Теперь ты не будишь папу по ночам, а дожидаешься появления мамы внизу?
– Да, – махнула головой Дуня, – уже второй день.
– Ты мне скажи: у твоего папы такие отвратительные стихи, что ты спасаешь человечество от его графоманства, или думаешь, что мама дорогу в комнату не найдет? Знаешь что, давай-ка ты иди спать ложись, утром проснешься, а мама уже в комнате.
– Не, – ответила девочка, вытирая салфеткой руки, – буду ждать.
Ее светлые кучеряшки смешно торчали в разные стороны и никак не сочетались со взрослыми решениями, лишенными всяческого ребячества.
– Что ж у тебя за мама-то такая, – сказала Беата, прикидывая, что делать с девчонкой. Поздний ужин закончился, и страсть как хотелось спать. Не оставлять же ее здесь одну. Или все-таки оставить? В конце концов, у нее есть родители. Но сидящая где-то глубоко внутри мама пятилетнего Тошки не могла позволить себе так поступить.
– Ты страшные истории знаешь? – вздохнув, спросила Беата, принимая решение остаться, и устроилась поудобнее на стуле, понимая, что сон сегодня будет, судя по всему, коротким.
– Нет, – искренне ответила Дуня. – А зачем?
– Ну, чтоб сидеть не скучно было, люди обычно рассказывают истории, а ночью сам бог велел рассказывать страшилки, так интереснее.
– А ты останешься со мной? – в голосе маленькой девочки было столько надежды, и Беата поняла, что никуда не уйдет, пока загулявшая мамаша не вернется из ночного променада.
– Да посижу немного. Знаешь, диетологи не рекомендуют сразу после ужина ложиться спать, надо дать еде перевариться.
– Я знаю одну историю, мне ее бабушка Ваппу рассказала, – вдруг вспомнила Дуня.
– А что у бабушки с именем? – спросила Беата, не очень-то слушая девчонку. На миг ей показалось, что тень, сбежав с лестницы, мелькнула мимо кухни в сторону столовой.
– Я не знаю, – искренне ответила Дуня, – я не спрашивала.
– Не заморачивайся, – успокоила ее Беата, прислушиваясь к шагам в доме. Почему человек не остановился возле их импровизированного костра в виде фонарика телефона и не спросил, что они здесь делают. Ведь не заметить их было просто невозможно, почему тень захотела остаться инкогнито. – Рассказывай историю бабушки со смешным именем.
– Ваппу, – напомнила Дуня.
– Точно, Ваппу. Так что она тебе рассказывала?
– На севере Карелии у водопада стоит домик ведьмы Лоухи. Это волшебница очень красивая и очень злая, она замораживает одним взглядом. А также она может замораживать людские сердца, – было видно, что Дуня верит в то, что сейчас рассказывает. – Так вот, жил один красивый и храбрый принц, и Лоухи захотела женить его на своей дочери, предложив ему множество богатств, но он лишь засмеялся и сказал, что у него уже есть невеста и он никогда не променяет любовь на богатства. Тогда Лоухи заморозила его сердце, он забыл свою невесту и женился на дочери ведьмы. Невеста с горя повесилась, у принца же оказалось очень горячее сердце, и через некоторое время он все вспомнил, но любимую было уже не вернуть. Тогда он, проклиная себя, сбросился со Змеиной горы в Ладогу и погиб.
– Очень странно, – перебила Дуню Беата.
– Что странного? – не поняла рассказчица.
– Ну, вроде принц, должно же у него было быть образование, ну, там, бассейн два раза в неделю. Нелогично, не мог принц не уметь плавать. Ладно, бог с ним, продолжай, – разрешила Беата, не отрывая взгляда от дверей. Теперь ей казалось, что теней стало больше. Или это луна играет своими бликами?
– Ты просто не знаешь Змеиной горы, – вздохнула Дуня, – там не поможет умение плавать, там шхеры внизу.
– Что такое шхеры? – снова уточнила Беата по своей дурацкой привычке журналиста.
– Такая взрослая, – вздохнула Дуня, – а задаешь такие глупые вопросы. Шхеры – это емкости в камнях, они наполняются дождевой водой, ну, словно такие каменные бассейны. Тут их очень много по всему берегу. Мне они очень нравятся, в спокойную погоду они смотрятся как большие зеркала.
– Ну, видишь, тут на вкус, на цвет. Принц, я думаю, был не в восторге от шхер.
– Так вот, – продолжила Дуня, немного обидевшись, что Беата постоянно подшучивает, – с тех пор неприкаянная душа принца мечется по Карелии и ищет свою любимую, а ведьма Лоухи временами меняет лица всем несчастным девушкам, которые повесились, делая их похожими на его невесту, чтоб он еще больше страдал. Когда он находит такую, то страшный вой разносится на весь Карельский лес.
– Мне вот интересно, – задала вопрос Беата, – ты где эту бабулю нашла, которая детям такие истории рассказывает?
– Это бабушка нашего повара Жеки, она тоже волшебница, только добрая.
В этот момент страшный вой пробил тишину, в нем было столько ужаса, отчаянья и одиночества, что холодок пробежал по спине Беаты, и она машинально прижала девчонку к себе.
– Нашел, – в ужасе прошептала Дуня.
Беата, вспомнив, что она взрослая женщина, журналистка и вообще ярый атеист, переведя дух сказала:
– Глупости, это волк или вообще собака. На этой базе есть сторожевая собака?
– Да, – махнула головой Дуня, – Дженни, она большая и добрая и никогда так не воет.
– Ну, знаешь, милочка, – сказала Беата, немного копируя Агнию, – в жизни бывают всякие обстоятельства, иногда и не так завоешь, это уж я тебе говорю с полным знанием дела. Сегодня же у нее вообще смягчающие обстоятельства. Видела, луна просто кошмарная, большая и круглая, а светится, как солнце, так что от снега отражается.
Весь этот треп Беаты, похоже, успокаивающе подействовал на девчонку: она расслабилась и даже хотела уснуть, прижавшись щекой к ее плечу. Но в этот момент совсем рядом, в гостиной-столовой, прозвучал истошный женский визг. Казалось, он пронзил вселенную, время и пространство, расколов мир пополам.
Через секунду везде загорелся свет, и по лестнице побежали люди. Беата, не привыкшая оставаться в стороне, тоже рванула на визг. Когда она с огромной делегацией забежала в столовую, от увиденного мурашки побежали по спине. В проеме двери, в петле, покачиваясь из стороны в сторону, кто-то висел. Холодок побежал по коже, а ужас сковал мысли, поэтому не меньше минуты Беате понадобилось, чтобы понять, что это собака. Элла, которая так визжала, подскочила к сбежавшему вниз Миколе и уткнулась ему в грудь, всхлипывая и еле выговаривая слова:
– Я думала, это человек, я испугалась.
Дуня подошла к ним и обняла обоих, искоса посмотрев в сторону Беаты.
– Кто же это так тебя, Дженни? – сказал Максим. Он тоже сбежал вниз, правда, в отличие от своего сводного брата Миколы, не стал утруждать себя одеждой и теперь ходил вокруг собаки в одних трусах, словно хвастаясь своими накачанными формами.
– Что у вас происходит? – с улицы, впуская морозный воздух, в дом забежали наспех одетые Жека и Корнелия.
Первый, увидев висящую собаку, сначала подбежал к ней, но, поняв, что ей уже не поможешь, тихо по-мужски заплакал.
– Это мы у вас хотели бы спросить, что происходит, – завизжал Михаил. Сейчас его офисный стиль сменился не менее пафосной шелковой пижамой, а на голове виднелась сеточка для волос. – Где ваша охрана? – он голосил громче успокоившейся Эллы.
Но ответа ему не было, Жека стоял, плакал и гладил животное, которое, вероятно, было еще и его другом.
– Где Агния? – спросила испуганная Корнелия и собралась уже бежать в ее комнату.
– Со мной все в порядке, – сказал ледяной голос, и через мгновение Агния вошла в столовую.
Беата как-то упустила, откуда появились все остальные. В частности, откуда пришли любитель компьютеров Марат и фанат татуировок Славик. По правде говоря, Беата не заметила, чтобы они спускались по лестнице. Хотя если быть объективной, то и юродивый Мирон уже был в столовой, когда туда вбежали они с Миколой и Михаилом. Но ведь он мог спуститься в темноте, не додумавшись своими поломанными мозгами включить свет. Она посмотрела всем братьям на ноги и отметила, что только Марат стоял обутый и нервно поглядывал по сторонам.
– Очень интересно, – ухмыляясь, сказала Агния, словно в огромной повешенной афганской овчарке было что-то и вправду занимательное.
– Может, поясните сей перформанс и нам? Возможно, нам тоже станет не так страшно, а даже, как вам, интересно, – не выдержала такой надменности Беата.
Она чувствовала, что только она сейчас может задавать вопросы, остальные боялись. Слезы Жеки отражались в ее душе, и Беата очень ему сочувствовала. Молодой и жизнерадостный мужчина сейчас выглядел маленьким мальчиком, у которого случилось огромное горе. Беата сразу же прониклась симпатией к молодому человеку, записав его себе в друзья, и ей стало несколько неловко, что она днем себя так с ним вела. Кто так плачет о собаке, не может быть плохим человеком априори. Поведение же Агнии вызывало раздражение и непонимание.
– Очень интересно, – игнорируя вопрос Беаты, повторила старуха.
Потеряв интерес к бедной собаке, она устроилась в кресло во главе стола, где сидела сегодня днем, и только тогда продолжила:
– Если кто-то из вас решил, что я двину кони до второго января и не успею сделать то, что задумала, то он очень ошибается. Я видела в такой петле своего первого мужа, более того, я провела с ним в одной квартире 4 часа, пока ехало КГБ, потому как это было не дело милиции. Так что собакой вам меня не напугать, а интересно вот что, – она повернулась к Беате, словно только что услышала ее вопрос, – кто-то очень сильно покопался в моей жизни и вытащил эту историю на свет. Ведь официально мой муж умер от сердечного приступа, и только избранные знают, что он повесился. Вот так же – в дверном проеме нашей огромной квартиры на Горького. Но мне приказали молчать, потому как не по рангу была человеку его должности такая слабость. Выходит, если кто-то копнул так глубоко, значит, земля горит у него под ногами, – и, припевая слово, словно по слогам, закончила: – Ин-те-рес-но.
Тишина была звенящей, после сказанного Агния встала и, тихо поскрипывая деревянными половицами, ушла в свою комнату.
Здравствуй, моя милая Ассоль.
Получил твое письмо. Очень хорошо, что посылка дошла и все дневники целы, я переживал. Это будет теперь единственное напоминание об отце. Его больше нет. Талантливого хирурга, спасшего на войне столько жизней и имеющего множество наград, убили. Военный трибунал приговорил его к расстрелу. Поначалу мы очень надеялись, ведь у него не нашли награбленного и на защиту отца встали многие командиры, кому он спас в свое время жизнь.
В начале весны, когда у нас пошел лед на реке, я спас сына нашей соседки Нюрки, он с друзьями прыгал с льдины на льдину на реке Томь и провалился под лед, а я вытащил его из полыньи. Конечно, так поступил бы каждый, просто я вовремя оказался рядом, но теперь и Нюрка, и ее муж чувствуют себя должниками. Глупости, конечно, но мне это оказалось на руку. Подключив все свои знакомства, Нюркин муж договорился о неофициальном свидании с отцом. Мать отказалась идти, побоялась, что подумают, что она с ним заодно, а я пошел. Он сильно постарел, и не скажешь, что ему всего сорок пять. Да и с головой, видимо, начались определенные проблемы, потому как он говорил странные вещи, не связанные ни с нами, ни с его проблемами. Я думаю, он хотел почувствовать себя дома, сидя за столом, читающим мне новые истории из дневника деда.
– Помнишь, я рассказывал тебе про императорскую печать, – начал отец сбивчиво, словно боялся что-то забыть, – так вот, она существует. Если вдруг когда-нибудь ты встретишь ее, знай: это страшный предмет. Он ни в коем случае не должен попасть в руки людям, мечтающим править миром, но и уничтожать ее тоже нельзя. Печать надо спрятать, а лучше увезти на её Родину и отдать тибетским монахам. Они знают, что с ней делать.
– Папа, что ты несешь, как я могу ее встретить? – перебил его я, злясь и жалея родителя одновременно. – Ты не хочешь спросить про маму и Сашку?
– Некогда, – прошептал отец, – меня, скорее всего, расстреляют.
– Ерунда, – успокоил его я, – все понимают, что ты там оказался случайно.
На это отец хотел что-то ответить, но словно сдержался и продолжил свой дурацкий рассказ.
Все это – про печать, про тибетских монахов – он твердил мне, милая моя Ассоль, до самой двери, пока не лязгнул железный замок, закрываемый охранником за спиной удаляющегося, как оказалась, навсегда отца.
Это был последний раз, когда я видел его. Через неделю его расстреляли. Ты прости меня, моя дорогая, но я не смогу приехать к тебе в этом году. Мать заболела и стала совсем слабой. Мы решили, что я ее и Сашку отвезу на мамину родину в маленький город у моря – Геленджик. Там осталась старая тетка и в письмах с надеждой постоянно зовет маму к себе. Оба ее сына и муж погибли на фронте, а вместе все легче будет выжить. Я отвезу их, устрою, и сразу же к тебе. Ты не жди меня, поступай в институт, я сделаю это в следующем году. Ничего страшного, что мы будем учиться на разных курсах, главное, что мы будем вместе.
Всегда твой Грэй.
Глава 8
В любой непонятной ситуации спросите у дяди Славы
Беата закончила работать с третьим письмом и наконец оторвалась от компьютера. Кофе, который она захватила на кухне ранним утром, решив не идти на завтрак, остыл. Она совсем про него забыла, увлекшись текстом.
«Что же происходит в странном доме, со странными людьми? – снова пронеслось в голове Беаты. Едва она оторвалась от работы, мысли ее перенесли во вчерашний вечер. – Кто сотворил этот ужас с собакой?»
Читать бесплатно другие книги:
