Привет, Яга! Константинова Анна

В голове, неизвестно почему и откуда, вдруг возникла яркая живая картинка: Василий выбегает в клубах пара из маленького сруба и ухает в холодную осеннюю речку. Во все стороны летят брызги. Мое отражение в темной воде рябит и разбивается на куски…

– А вообще, надо было этого пройдоху прогнать, – пробормотала я.

Надеюсь, краска, заливающая щеки и лоб, не так уж заметна? Василий долго смотрел на меня, прежде чем ответить:

– Не надо было. Ты все правильно сделала.

Он хотел еще что-то добавить, но за окном послышался шорох, и помощник аккуратно отодвинул меня от витражного стекла.

На дворе уже давно наступила ночь, и возле избушки творилось нечто странное. Темные на темном, из леса двигались размытые фигуры. В дверь то ли постучали, то ли поскребли – если бы не Василий, у меня бы точно истерика началась от страха. За окном прошелестел холодный ветер.

– Ничего не бойся, я буду рядом. Это пришли те, кто ждал перехода. Они ничего тебе не сделают, ты же тут главная. – Помощник повернул меня и почти дотолкал до двери.

Я не чувствовала себя главной, но постаралась в ответ бодро улыбнуться. Ночная прохлада превратилась в ледяные иглы. На крыльце чуть покачивалась гигантская темная фигура:

– Привет, Яга!

– Так, кто там еще? Последний, надеюсь?

– Домовик я, Чапом звать. Приветствую тебя, Яга.

– Привет, Чап. Заходи. Куда путь держишь?

– Я бы. Это. Туды, значится. Нужно мне. Жинка у мине тама. Ага. Сюня моя. Я к ней, значится. Пора ее назад звать. Загулеванилася совсем. Ага. Она у мине такая…

– Нифига я тебя не поняла, но садись, гостем будешь…

Страх перед «гостями» исчез уже на втором или третьем визитере. Сущности, которые по очереди стучались в дверь избушки, и правда вели себя вежливо, будто Яга за плохое поведение могла их наказать. Надо бы выяснить, может, у меня какие сверхспособности есть, поэтому они боятся?..

– Привет, Яга! – проговорило новое странное создание. Выглядело оно вялым, а в волосах гостя было полно сухих травинок, будто этот неухоженный мужичок в длинной рубахе долго спал в стоге сена, а затем, не проснувшись толком, приперся ко мне.