Конфетти и серпантины. Сборник рассказов Мирон Высота

– Ты же знаешь, что трудовик наш маньячелло.

– Нет, – ответил Малютин. Вот интересно, когда его отпустит, можно ли будет убытки списать на экспериментального паразита и привлечь дилера к солидарной ответственности? Правда в этом случае жена гарантировано узнает, что он опять начал употреблять и случится скандал.

– Ты че дурак что-ли? – Авдеев снял звездочки и повернулся в Малютину. – Ну, хочешь, чтоб тебя покрошили и сварили в супе, то иди через «труды». Я уж лучше через Тиман.

Телефон Малюты завибрировал в кармане. Малюта вытащил его и ужаснулся – сотни непринятых звонков. С работы, от жены, от руководителя, еще каких-то. Последнее сообщение от дилерского центра светилось надписью «СРОЧНО!» Малюта оглянулся. Авдеева нигде не было. Сам он, судя по всему, находился где-то в подвале. Черт, как отсюда выбраться?

Малютин пошел вперед. И почти сразу уперся в лакированную дверь. Толкнул ее и очутился в просторном помещении. Горел тусклый свет. Пахло металлической стружкой и деревом. Вокруг верстаки с тяжелыми блямбами тисков. Кабинет труда.

И тут Малюта вспомнил!

В его школе, когда он еще учился, про трудовика ходили всякие слухи. Нехорошие. Слухи были видать чем-то основательным подкреплены, потому что на уроках труда даже прожженные хулиганы, которые обычно не пасовали перед детской комнатой милиции, робели и как остальные ученики послушно выпиливали на токарных станках бесконечные ручки для напильников.

Трудовик обычно не вставал со своего места у огромного верстака, периодически подзывая к себе кого-то из учеников по фамилии. Пару раз и школьник Малютин подходил к учительскому верстаку. Он запомнил только большие изрезанные ладони, пальцы с полным отсутствием ногтей и запах. Свой запах. Липкий запах страха.

Говорили, что трудовик однажды заблудился в тайге с друзьями. Вьюга застала их где-то около полярного круга. И завьюжила на много дней вокруг заброшенного деревянного сруба. Припасов у туристов с собой было немного. Считай совсем ничего. И когда спасатели до них добрались, то в живых оставался один только трудовик. И что там произошло в голодной тайге, тому прямых доказательств не было, а косвенных не хватило. Но те, кто знал трудовика до того, говорят, что стал он другим. Лютый зверь в нем поселился.

Правда или нет был тот случай в тайге, Малюта так и не выяснил, но в туристический кружок, который по совместительству возглавлял учитель труда, никто не записывался.

В кабинете было тихо. Малюта смело пошел вдоль верстаков – если пройти до конца, там будет тамбур, а за ним выход из школы, который используют для разгрузки машин.

– Малютин! – вдруг прогремел на весь кабинет звонкий голос.

Малюта вздрогнул и огляделся. За учительским верстаком кто-то сидел.

– Подойди, – приказал голос.

Малюта сделал маленький шаг, потом еще один. А потом не смог. Что-то не пускало. Ремень спортивной сумки зацепился за тиски.

– Ну ты че там, телишься?

Малюта сбросил сумку с плеча. Подошел еще ближе. Тусклая лампа выхватывала из темноты круг света на поверхности верстака. В этом круге света – две заскорузлые ладони и жестяная миска. Над миской идет пар.

– Суп хочешь, Малютин?

Малюта сглотнул. От супа шел такой сладкий дух, что его затошнило. На поверхности плавали желтые блестящие пятна жира.

– Бери ложку, чего ты?

Малюта дрожащей рукой взял лежащую тут же алюминиевую ложку.

– Снизу загребай. Погуще.

Малюта сунул ложку в варево.

Что я делаю, подумал он. Почему я стою здесь и мной управляет давно сдохший трудовик? И почему в школьном кабинете труда во всю стену горит неоном логотип компании, из которой его только что уволили?

– А что значит «я пропуск забыл»? Как я вас теперь пропущу?

В круге света всплыла очкастая физиономия. На столе перед ним стояла упаковка с быстро заваривающейся лапшой.

– Откуда я знаю, что вы и есть Малютин?

Малюта протиснулся мимо торчащих штырей ограничителей.

– Стой! – закричали ему вслед.

– Чего? – развернулся он и вовремя. Мимо пролетела деревянная киянка.

Малюта ломанулся, выпрыгнул в темный тамбур, щелкнул задвижкой и оказался в школьном дворе.

Вечерняя прохлада приятно освежала.

Телефон завибрировал. Малюта ответил.

– Малютин Валентин Сергеевич? Это дилерский центр. Вы у нас брали червя-паразита недавно.

– Ну, – ответил Малюта.

– Валентин Сергеевич, вам нужно срочно приехать к нам. Произошла чудовищная ошиб…

Связь прервалась. Экран телефона погас и не подавал признаков жизни.

Ага, сейчас, подумал Малюта. Все бросил и поехал.

– Вон он, пацаны, – вдруг услышал Малюта чей-то голос во тьме.

Малюта нырнул в сухие ветки кустов, продрался сквозь них. Потом перемахнул через забор-рабицу, но не удержался и завалился в грязь.

– Осторожнее, мужчина, – взвизгнул кто-то рядом.

– Не обращай внимания, он же бухой.

Малюта извинился, обогнул проходящую пару.

Малюта шел через темные дворы. Гопники, начальники, трудовик – это все глюки, повторял он снова и снова. Их нет. Я сам себе хозяин, а не какой-то там червяк. Я – хозяин себе. Ведь интересное дело, продолжал размышлять Малюта, вот если бы я читал о чем-нибудь подобном, решил, что это неправда, так не бывает. Ничего же непонятно.

Когда он уже подходил к дому, навстречу из-за угла вырулила троица подростков. Малюта внутренне подобрался. Утвердиться в этом зыбком мире можно было только собственной волей. Подавить ублюдочные глюки внутри себя и всего делов. Воля и разум!

Поравнявшись с подростками Малюта, специально выставил плечо и толкнул одного, самого крупного. Тут же развернулся к нему лицом. Достал руки из карманов.

Парень шарахнулся от него, буркнул «извините» и вся троица зашагала дальше, сверкая голыми лодыжками.

Ха, подумал Малюта. Вот так. Вот так и будет. Это я хозяин своей жизни. Я.

Около подъезда стола красная «чебурашка». Малюта, не замедляя шаг, смачно сплюнул в ее сторону. Пошла ты. Ты давно сгнила. Нет сейчас таких машин. Не дожили. Он потянул за ручку подъезда, отметив где-то в сознании, что куда-то делась железная дверь с кнопками домофона и пластиковая доска с объявлениями.

Тут губы и нос ему сплющила чья-то широкая ладонь, зажав так, что не пискнуть, не крикнуть. Даже вздохнуть нельзя. Какая-то сила оторвала его от земли и понесла. Малюта размахивал из стороны в сторону руками и ногами, но они были какие-то слишком маленькие, ненадежные по сравнению с этой грубой силой, которая запихала его в багажник красной «чебурашки». Дверцы с противным скрежетом захлопнулись.

Внутри было тесно и душно, как в яме. И темно. Пахло землей и лежалым мясом, которое достал из морозилки размораживаться да так и забыл. Под ногами хлюпало. Малюта отчаянно застучал кулачками по обшивке.

Машина, внутри которой он сидел, резко рванула с места, и он упал, уткнулся носом обо что-то твердое. Только недавно сросшийся нос хрустнул – на подбородок и грудь потекло.

Малюта кричал. Его бросало по всему багажнику, било о холодные борта. Но он держался, вставал на колени и колотил руками, что было сил. Он кричал. Кричал. Боролся. Кричал и боролся, пока не осип и не устал.

Он снова ударился лицом о стенку. Машину подбросило на очередной яме. Малюта ухватился за что-то, потянул на себя с ужасом понимая, что он держит чью-то руку с холодными, безжизненными пальцами. И эта рука поддается, не сопротивляется, потому что она как бы существует сама по себе и к ней не прилагается какое-нибудь тело.

Тогда Малюта решил, что с него хватит и потерял сознание.

***

Холодно.

Холодно и мокро.

Малюта сел. Все тело болело. В позвоночник, казалось, воткнули ледяной штырь. Малюта сильнее запахнулся в кожаную куртку. Черт возьми, где это он?

Желтое над головой, зеленое со всех сторон. Надпись маркером «даша – скотина». Квадратная дыра в стене – в ней серое небо. Курлыканье и легкий скрежет ноготков по жести. Вонючие голуби. Ванечка, Ванечка, – причитает над самым ухом старушечий голос.

Я в деревянном домике на детской площадке, понял Малюта. Он с трудом приподнялся и просунул голову в квадратную дыру. Соседский Ванечка, одетый в синий комбинезон, истошно завизжал, был подхвачен бабушкой и унесен с площадки от греха подальше. Малюта хотел что-то сказать оправдательное, но губы слиплись – он мог только мычать. Кожу на лице словно стянуло неведомой пленкой. Малюта потрогал распухший нос и почти взвыл от боли. Все лицо было в запекшейся крови.

Боже, боже, думал Малюта, а больше никаких мыслей у него не было. Он кое-как выполз из домика, с трудом выпрямился. В носу засвербело, Малюта почувствовал какое-то щекочущее движение в левой ноздре, так словно кто-то засунул туда длинную трубочку, а теперь дергает за нее. Червь вылазит, восторженно подумал Малюта. Червь, сволочь.

Он зажал правую ноздрю, и несмотря на адскую боль начал продувать нос, стараясь высморкать проклятого паразита из себя. В голове у него закружилось, крутанулось серое небо и Малюта упал в самую грязь.

Вот ведь свинья, подумал Малюта. Ну, хоть избавился от червя. Наконец-то.

Малюта попробовал встать и не смог. У него получилось только оттолкнуться ногами и благодаря этому дерганному движению он существенно передвинулся вперед. Зараза, так я окончательно куртку завалю, пришла мысль.

Он снова попробовал встать и опять только смог судорожно прыгнуть вперед телом и затормозить, уткнувшись мордой в грязь. Неужели парализовала? Руки, почему не двигаются руки?

Но у него не было рук. И ног не было. И пострадавшей от грязи и крови любимой кожаной куртки не было. Малюта рассматривал свое тело – гладкое, черное, разделенное на ровные сегменты-кольца. По кольцам прошла судорога и Малюта, опять рывком переместившись в пространстве, въехал головой в грязь.

Малюта попробовал развернуться – не очень-то хотелось елозить мордой по грязи. И тут он увидел человека, с красно-черным лицом, возвышающимся над ним как огромный дом, размером с шестнадцатиэтажку, а может и выше. Это же я, понял Малюта, это я. Человек сделал несколько шагов и рухнул на детский домик. В бездонное серое небо взвилась стая голубей. Покружила и опустилась обратно.

Малюта услышал раздражающее «курлы-курлы» совсем рядом. А потом увидел огромного, словно бульдозер голубя. Тот вывернув голову наблюдал за Малютой желтым как луна глазом. За ним стоял еще один. И еще.

Малюта начал отчаянно извиваться всем телом, все глубже зарываясь в землю. Огромный кол вонзился прямо рядом с ним. Исчез и сразу опустился снова. Малюта почувствовал дикую боль где-то в спине, как будто ему перебили позвоночник. Его подняли в воздух. Он дернулся, вырвался и снова упал. Еще один острый кол пригвоздил его голову к грязной земле. Навсегда.

Тук-тук

Мороз сковал Екатеринбург в ночь на 22 февраля. Воздух безжалостно захрустел, а душа и без того за зиму вымотанная неустанными ветрами и серым тягучим небом свернулась калачиком, как бродячий пес. Жить не хотелось.

Утром Сережа Максудов въезжал в новую квартиру.

Дом нависал над перекрестком – старый, основательный – слепил с уличного фасада свежей желтой штукатуркой. А со двора оказался потрепанным, в зеленоватых потеках плесени и свисающих языках сосулек.

Железная дверь подъезда оказалась открыта, в косяк упирался клык неработающего замка. Сережа шагнул в неуютную черноту. Внутри пахло кислым, наверх вели серые ступени. По ним он вбежал на второй этаж, на лестничной клетке сверился с адресом на бумажке и ткнул в кнопку звонка нужной квартиры.

Звонок не отозвался. Выждав десяток секунд, Сережа слегка постучал по гулкой двери замерзшими костяшками пальцев. Стук робко застрял где-то в основании двери. Тяжелый, набитый вещами рюкзак, впился в плечи, и Сережа запустил большие пальцы рук под лямки, чтоб не сильно давил.

Он подождал еще немного и снова постучал, уже настойчивее и сильнее. Приоткрылась дверь соседней квартиры, в щели возник черный силуэт и замер.

– Здравствуйте, – на всякий случай сказал Сережа и еще раз демонстративно сверился с бумажкой, больше для силуэта, чем для себя. Силуэт не шевельнулся, но из приоткрытой щели полезли детали – седые спутанные волосы, край замызганной хламиды, бледные тощие ноги в синеватой паутине вен.

Сережа снова занес руку чтобы постучать, но в этот момент нужная ему дверь распахнулась, и он шагнул внутрь, сразу оказавшись в плену брызнувшего на него электрического света.

Тетка-риэлтер в распахнутой шубе немного поругала Сережу за опоздание (хотя он пришел даже раньше намеченного срока) и быстро провела его по квартире – щербатый паркет, коридор с бесконечным, в стену длиной, шкафом набитым прессом книжек и прочей макулатуры, сразу налево комната со старым диваном, где Сереже придется спать, потом запертая на ключ «хозяйская» комната, дальше кухня с облезлым, еще советским гарнитуром, выцветшим плакатом полуголой девицы и давно не мытой плитой, и неприметная дверь в санузел, где не было раковины, а ванная пряталась за неожиданно белоснежной шторкой. Сережа в этом галопирующем ритме толком не успел ничего рассмотреть, но сказал тетке: «Подходит».

Тяжелый рюкзак Сережа благоразумно снял и оставил у двери.

– Это все вещи? – подозрительно зыркнула на потрепанный рюкзак тетка.

– Остальные в общаге, – соврал Сережа. Тетка проверила паспорт, пересчитала деньги аж целых три раза и после этого наконец ушла, оставив на столе визитку, один ключ от квартиры и запах приторного парфюма.

Сережа выглянул в окно. Внизу, во дворе колыхались черные ветки и из сугроба выглядывал ржавый бок какого-то автомобиля. Стекло в окне было разбито каким-то замысловатым зигзагом, и из щели ощутимо сквозило набравшим неожиданную силу февральским морозом.

Мое первое жилье, подумал Сережа и пошел разбирать рюкзак.

***

За обустройством и уборкой день прошел, как и не было. Низкое лохматое небо к вечеру потемнело, треснуло, расползлось и выкатило прямо над домом грязный блин огромной луны.

Но Сережа успел к этому времени – закупившись химией в соседнем магазинчике – отдраить закопченную плиту, отмыть шкафы на кухне и щербатый паркет. Отдернутая шторка в ванной привела его в тихий ужас, но он и с этим справился. Теперь старая квартира сияла, а пахла как отдел бытовой химии где-нибудь в «Пятерочке». Разве что спина ныла, а руки покрылись красными пятнами.

Сережа выключил свет и лег на застеленный единственным комплектом белья старый диван, раскладывать который он побоялся – как бы не развалился. Над диваном висел разноцветный ковер с оленями. Сам диван скрипел при каждом движении. В окно заглядывала немытая луна. Мысли покатились под откос, и Сережа уже проваливался сон, когда услышал его. Ритмичный глухой стук. Тук. Тук. Сначала Сереже показалось что это капает ослабевший кухонный кран, но стук был какой-то мягкий, будто кто-то бьет слабым кулачком по бетонной стенке. Стук повторялся каждые две секунды. Сережа даже встал с дивана, сходил на кухню, а потом в ванную. Оба крана воду не держали и сочились тугими каплями в своем ритме, ничем не напоминающем прошлый стук. Бог с ним, подумал Сережа, снова выключил свет и скрипнул диваном.

Прислушался, половил звуки, замерев и вытянув шею и нащупал его опять. Тук. Тук. Тук.

Сережа вскочил и хрустнув паркетом подошел к окну. Неужели оттепель, февраль тем и отличался, что погода моталась туда-сюда. За окном мигала луна и гуляли черные ветки. Тук. Тук. Тук. Стук был отчетливый, но когда Сережа делал над собой усилие и вслушивался, стук, наоборот, начинал прятаться, тонуть в звенящей тишине, не теряя при этом ритма, а когда Сережа расслаблялся, набрасывался – четкий, очерченный. Тук. Тук.

За окном пробежала тень, скользнула внутрь комнаты и обосновалась в черном углу. Сереже стало не по себе, и он быстро подошел к выключателю. Сверху брызнул свет, прогнав тени из углов. Сережа прислушался. Стук тоже исчез.

Сережа погулял по квартире, выпил воды, поискал в золоченных и истлевших корешках что-нибудь почитать. Все авторы были смутно знакомы, названия громоздились друг на друга – сталь-даль, быль-ковыль, ход-поход, похитители бриллиантов. Так ничего не выбрав, Сережа опять щелкнул выключателем, бухнулся на диван и удобно устроился под успевшим остыть одеялом.

Стук появился почти сразу, мигом разметав его уютную крепость. Тук. Тук. Тук. Сережа откинул одеяло. Стук никак не отреагировал – он просто был. Существовал в темноте. Сразу навалилась страшная усталость, в которой красным пульсировало – тук, тук, тук. Сережа опять включил свет и накрывшись с головой, провалился в душный сон. Черный силуэт во окне замер и заслонил собой полную луну. Или это ему показалось.

***

Сережа не выспался и опоздал на пары. Потом отстоял на ногах смену в кафе, где подрабатывал и только к вечеру, когда февральское низкое небо уже загустело, добрался до дома.

Стоило ему сунуть ключ в замочную скважину, как соседняя дверь приоткрылась и знакомый по очертаниям силуэт замер вдоль темной щели. Остро и неприятно пахнуло лекарством, и Сережа почему-то вспомнил как его бабушка сушила желтые соцветия пижмы, на расстеленных газетах сверху шифоньера.

– Здравствуйте, сказал Сережа. Ему не ответили.

Страсть как хотелось спать, но он сначала принял душ в облупленной ванной, поужинал – в квартире не было холодильника, он готовил в расчете на одну порцию, и только потом застелил диван.

Время было еще раннее, но организм требовал компенсировать вчерашний недосып. Сережа щелкнул выключателем. На улице кто-то крикнул, рявкнул двигатель автомобиля, захрустели шаги по ледяной корке. Тени деревьев побежали по плоским мордам оленей на ковре и застряли в излюбленных черных углах.

Тук.

Стук был такой домашний, свойский, что сначала Сережа даже обрадовался ему, как старому, привычному событию, а только потом испугался.

***

Вечер давно закатился за порог ночи. Погасли даже фары автомобилей за окном.

Сережа сидел на краю дивана. Во всей квартире горел свет. Электричество безжалостно вытаскивало в реальность масленое пятно от пальцев вокруг выключателя, грубо смазанные стыки старых обоев, брызги неясного происхождения на узких паркетинах. В голове мыслей не было. Сережа просто сидел, накинув на плече одеяло. Творилось что-то непонятное. Стоило ему выключить свет, как появлялся ритмичный стук мягкой ладошки по твердой поверхности. Если свет включит, стук сразу пропадал. Установить связь между включением и выключением электричества было невозможно. Разве, что стук боится света. Но стук, боящийся света, был гораздо неприятнее, чем просто стук.

С этим надо что-то делать, что-то же это стучит, сбросив оцепенение подумал Сережа. Вооружившись исследовательским духом, он настроил фонарик на телефоне и выключил свет в квартире.

Тук. Тук.

Подсвечивая себе телефоном, Сережа перемещался по комнате как первобытный охотник, или леопард, выслеживающий добычу. Он ловил источник стука.

Тук. Шаг влево. Тук. Еще один шаг. Тук. Тук. Шаг назад. Хрустит паркет. Свело вывернутую от напряжения шею. Стук был тут, но он жил отдельно от квартиры, чего никак не могло быть. Он не усиливался, не становился менее слышен, не пропадал. Стук был безжалостный. Неотвратимый. Тук. Тук. Равнодушный. Тук.

Сережа все-таки нашел источник. Стук шел из-за стенки, где была запертая комната. С находкой пришел и рассвет.

***

Вечером следующего дня Сережа исследовал примитивный замок запертой комнаты. Даже примерился ногтем, а потом ножом. В конечном счете, бесцеремонно отжал дверь с помощью ржавого топора, который нашел под ванной.

Дверь скрипнула и вскрыла набитый мебелью и вещами мир. Комната под потолок была завалена полосатыми «челночными» сумками, стульями, шкафами, коробками бежевыми и коробками с выцветшими картинками. В объятиях разлапистого велосипеда с круглыми баранками руля угнездился худой скелет торшера с ниточками бус. Стук точно жил в сердце этого нагромождения.

С упрямым достоинством Сережа начал вырывать из лап комнаты предметы, будь то распадающаяся коробка или пятнистая гладильная доска и выносить в коридор или дальше, в комнату с диваном. В хозяйской комнате не было лампы, Сережа окунался в темноту и тащил, тащил на свет, все, что попадалось под руку. Вещей было много, Сережа чихал и кашлял, сбивал рукой клочья пыли, утирал пот со лба, но методично таскал освобожденные предметы. Он порезал руку до крови, когда из коробки выскочили россыпью кухонные ножи и теперь оставлял на предметах нечеткие, бурые отпечатки. На его диване теперь лежала слипшаяся любовная парочка – велосипед и торшер. В кухню невозможно стало зайти – с плаката панически пучила глаза голая красотка, придавленная башней коробок.

Наконец, в комнате осталась только громоздкая туша шкафа, да кое-какая мелочь, рассыпанная по углам. Окно в комнате оказалось забито фанерой, и свет из коридора четко вычерчивал кривой прямоугольник на полу и стене. Сережа выключил свет и раньше, чем шагнул во всепоглощающую черноту, услышал – тук, тук, тук.

Дальше он двигался почти на ощупь, сжимая в руках телефон с включенным фонариком. Нежный, рассеянный свет, выхватил блеснувшие пуговицы на косматом пальто, брошенном у стены. Стук шел от старого шкафа, Сережа в этом не сомневался. Тук. Тук. Стук не стал лучше слышен, он был растворен в пространстве комнаты. Воздух вокруг был отравлен стуком. Тук. Тук. Тук.

Сережа потянул на себя скрипучую створку и увидел внутри пустоту. На стальной перекладине бездвижно висели ряды деревянных треугольников. Больше в шкафу ничего и никого не было.

***

Старуха смотрела сквозь него. Глаза едва чернели сквозь молочную белизну.

Да она слепая, подумал Сережа.

– Простите, – сказал он как можно более дружелюбнее. – Я живу в соседней квартире. Это вы стучите в стену?

Сережа не был уверен в том, что старуха за стеной выбивает ночной ритм ладошкой по стене, но других вариантов не было. Правда стук совпадал с отсутствием электричества, но этот факт Сережа списывал на обостряющиеся в темноте собственные чувства.

Старуха молчала и не шевелилась. Она как обычно открыла собственную дверь стоило Сереже звякнуть ключом о замок. Открыла и замерла на пороге. Сережа шагнул к ней, оставив свой ключ торчать в замке. В нос резко ударил прелый запах немытого тела. Старуха не шелохнулась. Сережа вдруг оказался достаточно близко от нее, чтобы разглядеть все то, что скрывал полумрак подъезда. Засохшую пену в уголках синеватых губ. Дрожь дряблой кожи на белесой шее. Глаза.

Старуха сипло выдохнула вместо ответа.

– Отвали от бабки, – услышал Сережа откуда-то сверху и сзади.

Сережа отпрянул и оглянулся. На площадке между этажами он увидел засаленные тапки, тренировочные штаны и камуфляжную майку, растянутую по внушительного размера торсу.

– Я сосед, вот из этой квартиры, – Сережа показал рукой. – Она сама дверь открыла.

Незнакомец в майке ничего не сказал, а он просто смотрел на Сережу сверху вниз и не мигал. В зажатой горсти ладони у него дымила сигарета.

Сережа открыл свою дверь и скользнул внутрь. Там он сразу запнулся о тяжелый чемодан и чуть не упал. Весь коридор был заставлен мебелью и коробками, которые он вытащил прошлой ночью из вскрытой комнаты.

Лампочка под потолком неожиданно загудела. Как муха. А потом подмигнула Сереже, но совсем не по-дружески.

***

Тук. Тук. Тук.

Стук как будто стал громче, но все так же пропадал стоило ему щелкнуть выключателем.

Он прижался лбом к обжигающе холодному окну и закрылся ладонями как шорами, от надоедливого электрического света. Тот сразу впился в затылок.

На улице чернела ночь. И больше ничего не было вокруг.

Холод от оконного стекла сделался невыносимым, и он обернулся. Лампочка без абажура выжигала все вокруг. Он вспомнил, что лампочки особенно ярко светят перед тем, как перегореть. Только вспомнил, как лампочка с глухим хлопком умерла.

Страницы: «« 12

Читать бесплатно другие книги:

Каково это - попасть в далекое будущее, где люди успели покорить космос, заселить другие галактики и...
Случайный знакомый + случайный секс = рецепт моего лечения после разрыва токсичных отношений. Два го...
Продолжение рассказа "Ребус".Персонажи после «смерти» попадают в диковинное пространство, которое вы...
Александр Колесников – астролог с более чем 30-летним опытом работы, его книги по астрологии и нумер...
Думаете, что ведете здоровый образ жизни? Полагаете, что ваши привычки в питании полезные? А вы точн...
«Прощайте, вещи!» – книга самого известного минималиста в Японии и мировой бестселлер, переведенный ...