Наши фиолетовые братья Шалыгин Вячеслав

– Виноват, господин полковник… – Рыжий развел руками. – Теперь понимаю, что оплошал. В стратегии слабовато подкован, последствия не умею просчитывать.

– Потому и рядовой техник до сих пор, – назидательно пробурчал Бугаев, – даже не ефрейтор…

– Обижа-аете…

– Так, все, отставить треп! Построение основной группы через минуту в полной боевой! А еще – дай-ка мне спецканал двенадцать…

– Канал двенадцать – закрытый и действует только в Солнечной системе, – с сомнением в голосе напомнил «следопыт». – Группа Мищенко должна быть на пятом…

Бугаев направил на техника еще и сервоглаз. Для подчиненных это было равносильно команде «смирно».

– Ну?

– Канал работает, – удивленно ответил воин. – Только молчит.

– Так он работает или молчит?!

– Сигнал проходит, ответ – маячковый, подтверждения приема нет.

– Дрыхнут дар-рмоеды! Вскрыть секретный файл Икс-Игрек номер двадцать четыре!

– Господин полковник, это же резервная база данных командующего! У меня нет доступа!

– Расстреляю!

– Лучше вы, чем военная полиция! Да и не взломать мне защиту! ГлаША этому чемодану не отдастся ни за какие кредитки! – Он с чувством пнул по тумбе сервера, и тот откликнулся тревожным гудением.

Бугаев схватился за кобуру, но передумал. Воин был прав. Взламывать секретную базу данных не было ни возможности, ни необходимости. Код доступа Сильвестру дал лично Страшный. Полковник повелительным жестом изгнал «следопыта» из кресла и уселся в него сам. Бормоча под нос негромкие проклятия, он медленно, одним пальцем, набрал на клавиатуре гиперсервера нужную комбинацию цифр и букв.

– Та-ак, – протянул Бугаев, внимательно изучая изображение на дисплее. – Где там наши боты?

– Блокпост – два километра к югу, остальные – точка ноль.

– Блокпост, значит? – Полковник поскреб подбородок. – Залповая поддержка на траках?

– Так точно!

– Основная группа в походный порядок с боевым охранением! Направление на юг. Первый блокпост, обеспечить прикрытие!

– Первый, прием, прикрытие «дебоширам»!

– Тоже собирайся…

– Тоже!.. – хотел продублировать «следопыт», но осекся. – А, в смысле – я?

– Ты, ты, – подтвердил Бугаев. – Всей группой пойдем.

– А база? Кто на хозяйстве останется?

– Анализатор…

– Он нахозяйствует, – ухмыльнулся воин.

– Сдай его на контроль штабу. Лично Калашникову. Пусть прямо с Земли и руководит жизнедеятельностью объекта.

– Он наруководит… А что плохо, господин полковник?

– Все, что не хорошо, – нашел Бугаев достойный ответ на дурацкий вопрос. – Канал двенадцать не может молчать. А режим автоматического маяка вместо приема обозначает боевую тревогу.

– Серьезно? А кто на том конце спецканала?

– Любопытный ты, следонюх! Наши на том конце, «дебоширы». Только хозвзвод…

– Не слышал, чтобы у нас в бригаде были такие взводы, – пряча хитрую улыбку, пробормотал техник. – Мы же не бронепехота…

– Расстреляю! – процедил Сильвестр, широко замахиваясь тяжеленной ручищей.

– Второй раз подряд? – Нахальный техник ловко увернулся от подзатыльника. – Что-то я сомневаюсь…

Бугаев покосился на свой СТУРН – в полированном цевье отражался весь отряд, начиная с первой шеренги и заканчивая страдающим от водяных мозолей ротным хлеборезом Дустназаровым. Хлеборез уже два раза приседал на камень, разувался и сокрушенно трогал волдыри на пятке, но полковник намеков не понимал, лишь заставил другого воина, рядового Харчука, взять его вещмешок с полугодовым запасом хлеба и походной разделочной доской. Нож для отрезания горбушек, ужасающий тесак с волнообразно заточенным лезвием, Дустназаров пер на себе, поскольку отбиваться от неприятеля, случись внезапная атака, одной распухшей пяткой было бы затруднительно. СТУРНа же ему, как хлеборезу, дальтонику и убежденному пацифисту, не полагалось.

– Стой, раз-два, – сказал Бугаев, и отряд, сделав каблуками «раз-два», остановился.

Впереди на красно-коричневой почве был выжжен отчетливый символ в виде черной стрелки. Возможно, неизвестный топограф хотел бы, чтоб стрелка получилась белой или, допустим, зеленой, но так уж устроено всякое оружие: после него остается лишь черный след – если, конечно, вообще что-то остается.

Полковник не спеша нагнулся и, зачерпнув горсть спекшегося шлака, поднес его к лицу. Ни тестеров, ни анализаторов в его носоглотке не стояло, однако опыт и чутье подсказывали Бугаеву, что неглубокая борозда проделана отнюдь не ЛСом. Кто-то несколькими выстрелами прожег на земле обыкновенную человеческую стрелку, ведущую от базы дальше на юг, но при этом воспользовался каким-то нештатным вооружением. Бугаев задумался, соображая, кто бы это мог быть, и, взглянув на догонявшего строй Дустназарова, догадался, что стрелку оставила какая-то нелюдь.

Указывала стрелка куда-то вдаль, в теряющиеся на горизонте заросли кустарника, и вроде бы не имела никакого смысла – для всех, кроме полковника. Бугаев помнил, что где-то здесь находится один из входов в гипертоннель, и стрелка перед ним – знакомый символ, выполненный с помощью незнакомого оружия, – оказалась тут, конечно же, не случайно.