Питер, краски и любовь Третьякова Елена

Глава 1. Илария. Целый зоопарк на мою нервную систему

– Золотарёва! Золотарёва! Ты что, оглохла! – рёв раненого бизона, не иначе, прокатился по пустому холлу некогда родной альма-матер.

Я выдохнула, потом вдохнула как можно глубже и снова медленно выдохнула. Остановилась. От этого бизона не спасет побег, а слиться с окружающими стенами я уже не успею. Разворачиваюсь: все-таки беду надо принимать с поднятым забралом. Моим забралом служит улыбка. Широкая такая, на все 27 зубов. «Мудрые» зубы так и не отрасли, видимо, далеко мне до мудрости. А один зуб потерян из-за моей халатности и безумного страха перед стоматологами. Но в этом я никому не признаюсь. Хотя сейчас от громкого крика захотелось натурально заскрежетать зубами. Но! Все тоже но: жаль зубную эмаль, а на поход к стоматологу я ещё не набрала необходимого количества нервных клеток.

– Чего несешься как угорелая? От самой кафедры тебя зову.

Все тот же рёв, все тот же бизон и ни капли вежливости.

– Я не знаю, кого ты звал. Но моя фамилия Златорёва! – раз миллионный произношу я спокойным тоном.

А этому бизону все равно. Стоит, ухмыляется. И не надоело ему повторять эту несмешную шутку.

Бизон – это заноза в моей заднице, внешний раздражитель для моих в общем-то крепких нервов. А если точнее, то Матвей Борисович Строганов, для друзей и подруг – Мэт. Сынок нашего заведующего кафедры. Вот прям такой мажористый мажор, заносчивый и вредный при всей своей приятной внешности.

Высокий, как по мне – каланча пожарная, под метр девяносто. Это при моих скромных метр шестьдесят пять, без каблуков, прошу учесть. Не зря бизон в баскетбол играет. Плечистый, накачанный. Надо же чем-то девчонок клеить, характер же отвратный. Темноволосый и сероглазый. Не будь он таким противным, я бы сказала, что симпатичный. Вот прям мой типаж. Этакий «сероглазый король».

Но наше знакомство оказалось не из удачных, и все последующие встречи только портили общее впечатление о парне.

– Пока ещё моя фамилия Златорёва, – мстительно добавила я.

За три года тесного и не очень знакомства Мэт так и не смог или всё-таки не захотел запомнить мою фамилию. Скорее всего ему доставляло удовольствие коверкать ее. Потому что в склерозе и прочих отклонениях в здоровье я не могла его заподозрить. Ну не может же он быть кретином и при этом управлять, и весьма успешно управлять, фирмой по оценке и реставрации живописи. Конечно, фирма ему досталась от папеньки, который устал совмещать предпринимательскую и профессорскую деятельность. Но под руководством Мэта за последние четыре года фирма не только не пошла ко дну, а наоборот увеличила свою клиентскую базу и укрепила репутацию надёжного партнёра на рынке произведений искусства. Я даже одно время после окончания учебы мечтала попасть к нему в штат. Но, поработав пару контрактов, зареклась от постоянной работы с Мэтом. Уж лучше быть вольнонаемным работником.

– Что значит пока ещё? – бизон аж растерялся, скатился со ступенек чуть ли не кубарем и встал рядом со мной. – Ты что серьезно приняла мое предложение сменить фамилию на более звучную – Золотарёва? Я, конечно, польщён, что ты прислушалась ко мне, как к более старшему и опытному товарищу, но ты это…не торопись с таким важным решением!

Вот это самомнение у человека. Я чуть не открыла некрасиво рот от изумления. Но вовремя вспомнила, что я же не дурочка-студентка, которая когда-то была очарована этим напыщенным индюком, а взрослая женщина двадцати трёх лет. Мне не к лицу открытый рот. Соорудила на лице как можно более скептичную мордашку, зря я что ли тренировалась перед зеркалом, и скучающим тоном, растягивая манерно слова, произнесла:

– Замуж выхожу. Вот думаю фамилию мужа взять.

Ни в какой замуж я не собиралась. Да и отношения со Стёпой плавно стали переходить в разряд дружеских. Но Мэту об этом знать не обязательно. Пусть думает, что скоро срок действия его шутки закончится. Я мысленно поаплодировала себе за сообразительность. А вот бизон, стоящий напротив меня, как-то нехорошо сощурил глаза свои серые. Ох, всё-таки красивые глаза, выразительные, с густыми черными ресницами. Вот и зачем матушка-природа наделила парня такими глазами, не понимаю. Смерть-то девчачья, а не глаза.

Пока я залипала на глаза и ресницы, Мэт пришел в себя и прошипел, не иначе:

– Замуж собралась, Илька- килька? За Стёпу – растрёпу своего?

А я уже и забыть успела, что от приколов и издевательств страдала не только моя фамилия, но и имя. Именем меня, конечно, наградила маменька редким, но красивым. Илария – с греческого радостная, солнечная.

– А тебе какое дело до моей личной жизни? – я вопросительно уставилась в лицо этого жирафа, привычно закинув голову наверх. В мягких туфлях без каблуков я ему доставала макушкой до подбородка. И эта тема роста тоже была изъезжена шутками вдоль и поперек.

Очень хотелось придумать в ответ смешную присказку про его имя, но, во-первых, это детский сад, а во-вторых, экспромт – это не мое. Я из тех людей, которые хороший аргумент в споре придумают через неделю. Шутки, веселые и в тему, я генерирую только в расслабленной обстановке среди друзей. Поэтому близкие люди считают, что у меня отличное чувство юмора и что я вполне соответствую значению своего имени. А вот посторонние считают меня спокойной, сдержанной и даже хладнокровной.

– Переживаю, как старший брат. Ну какой-то твой Степашка вялый, безынициативный. Вон два года провстречались, и только сейчас замуж позвал.

И тут на лицо этого «старшего брата» набежала тень. Я воочию увидела, как напряглась челюсть и сжались губы в тонкую линию. Вот что значит купила линзы на две диоптрии больше, чем предыдущие. Всё-таки надо бы решиться на операцию на глаза, а вдруг ещё больше оттенков человеческих эмоций увижу. Не все же над картинами корпеть с лупой. Окружающим миром тоже надо интересоваться, вон какой он интересный, этот мир.

– Илария, ты что беременная? – ну вылитый Каа из мультика. Так изогнул шею, чтоб ко мне склониться и заглянуть в глаза.

Ты ж посмотри на него, и имя мое полное знает. Я от неожиданности чуть было опять не открыла рот. Но опять-таки быстро опомнилась, натянула стервозную улыбочку на лицо. Это я думала, что стервозную, а когда моя подруга Иришка увидела мои кривляния, решила, что прошлогоднее зимнее падение на лёд не прошло даром и я повредилась умом.

– Тьфу на тебя! Да и вообще чего ты пристал? Шел, орал на весь универ, звал кого-то, а прилип ко мне как банный лист.

Этот разговор начал меня раздражать. Хоть я спокойная особа, но Мэт умеет выводить меня из себя одним своим видом, а уж от беседы с ним я закипаю как чайник.

– Батя забыл тебе передать, что новый клиент, которого он тебе предложил, на обслуживании у нашей фирмы. Так что надо заключить трёхсторонний договор. Поехали в офис, подпишем все.

Такой подставы от Бориса Алексеевича не ожидала. Да и на этого жирафа посмотрите. « Поехали в офис» – я мысленно перекривляла Мэта. Ага, все бросила и побежала, даже шнурки гладить не буду. Как будто у меня нет других планов на вечер. И так я задержалась, а меня дома ждёт…ждут…Да никто меня не ждёт. И не смотря на вечер пятницы, я никуда не собиралась. Хотела просто отдохнуть. Полежать в ванной в пене с ароматом цитрусовых. Потом медленно выпить чашечку чая. И завалиться на кровать с альбомом репродукций Моне. Ещё я собиралась прикинуть, стоит ли записываться на курсы по реставрации фарфора. Конечно, это интересное направление, но вряд ли пригодится часто в профессиональной деятельности. Да и сомнение вызывают количество часов – 24 часа начитки на такой большой пласт информации. От размышлений меня отвлёк голос. Приятный такой, как пишут в книгах, бархатный.

– Чего зависла, душа моя?

Есть у меня такая особенность – погружаясь в мысли, могу уйти далеко, глубоко и надолго. Как говорит моя подруга Иринка, это отражается на моем лице мечтательным выражением. Я медленно моргнула, возвращаясь в реальный мир, и вспомнила, что так и не ответила Мэту.

– А вот обращение «душа моя» мне нравится,– произнесла я. Видимо, мозг ещё не совсем вернулся из фарфоровых далей. – Поехали, чего уж тут. Только с тебя кофе и шоколадное пирожное. Нет, лучше два, – произнесла я, разворачиваясь к двери.

– Два кофе? – перед самым выходом меня опередила рука, распахнувшая дверь. А бархатный голос раздался над самой головой. Всё-таки не зря он шутил над моим ростом. «Метр с кепкой в прыжке». « Ты, Золоторёва, часом не носишь табуреточку, чтоб целоваться?» и прочее и прочее.

– Два пирожных. Одно – шоколадное, второе – Наполеон.

– А у тебя одно место не слипнется? – усмехнулся этот индюк уже на улице, махнув рукой в сторону своей машины, припаркованной на месте для преподавателей прямо под окнами кабинета его отца.

Вот именно с машины у нас и началось наше нестандартное знакомство. Началось криво, с ругани и криков, там и продолжается по сей день вот уже четыре года.

Глава 2. Илария. А я иду такая вся в Дольче Габбана….Ан нет, дождевик мэйд ин Чайна

Вот к стати про знакомство. Для меня оно было запоминающимся. До сих пор вздрагиваю от звука взвизгивающих автомобильных тормозов.

Училась я тогда на третьем курсе «Мухи» ( Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия им. А.Л.Штиглица) И было мне 19 лет. На календаре был апрель. На улице был дождь. Сильный такой, проливной, с ветром. Как может быть в Питере по весне, ну ещё иногда летом, и всегда осенью , а ещё и зимой. Ливень как зарядил с ночи, так и не прекращался ни на минутку. Я спешила на пары. Не то чтобы я опаздывала, но стоило поторопиться, потому что преподаватель по правовым основам реставрации не любил опоздавших, мог и в аудиторию не пустить. А шла я, обходя лужи, через университетскую парковку. Ну как парковку, скорее место, где оставляют машины преподаватели. Так как мест таких катастрофически мало, для студентов машиномест не предусмотрено.

И ещё один нюанс: у меня плохое зрение, вот прям очень плохое. И обычно я ношу линзы, так что немногие знают о моей близорукости. Но накануне я засиделась над новым заданием по праву до ночи, поэтому с утра глаза были уставшими. Контактные линзы я не стала вставлять, пошла в очках. В этом и была моя ошибка. Кто носит очки, тот меня поймет. В дождь, когда вода хлещет из-под зонтика, очкам явно не хватает дворников, как на лобовом стекле автомобиля. К тому же, заходя в помещение, стекла запотевают и я становлюсь беспомощной как крот.

Так вот шла я по парковке, огибая совсем уж большие лужи, держала зонт, сражалась с ветром и при этом пыталась смахнуть с очков капли дождя, когда слева послышался визг тормозов. Почувствовав лёгкий толчок в бедро, я присела на корточки и, выпустив из рук зонтик, прикрыла руками голову. Почему я так сделала, пояснить не могу даже сама себе. Но я отмерла только, когда на меня обрушился поток ругани. Оказалось, что огромный серый автомобиль, заезжая на парковку, чуть не наехал на меня. Я из-за дождя и проклятых очков машину просто не увидела. Почему водитель не заметил меня на дороге, не знаю, но догадываюсь. Скорее всего отвлекся на девицу, сидевшую рядом на пассажирском сидении. Потому что иначе я не представляю, как можно не заметить меня в ярком жёлтом дождевике и с оранжевым зонтом в руках.

Водителем оказался молодой парень, высокий и очень крикливый. Он громко орал на меня, что я слепая курица и тащусь как улитка по проезжей части. Надо отдать ему должное, до мата он не скатился, но выражения подбирал едкие и злые. Наверное, испугался, что задавил меня. Ведь ему с водительского сидения было видно только улетевший зонтик. То, что я сижу на корточках, он увидел только когда выскочил под дождь. А вот и нечего гонять на парковке, тогда и не придется переживать!

В довершение моих бед мокрый жираф-водитель – сын нашего заведующего кафедры Бориса Алексеевича, с которым я писала научный проект. Когда мы вдвоем ввалились на кафедру и предстали пред ясные очи Бориса Алексеевича, с сына его текло в три ручья, а я близоруко щурилась, потому что очки мои раздавили во время скандала на парковке.

А скандал вышел знатный. Собралась куча народу, кто-то видел сам наезд, кто-то просто мимо проходил и застрял. Подтянулись знакомые горе-водителя – пара старшекурсников. Только особа с пассажирского сидения так и не соизволила выйти под дождь. Я растерянно озиралась в поисках зонта и очков. И если без зонта было мокро, но не страшно, то без очков – совсем тоска. Стою, смотрю на вопящее размытое пятно, что размахивает руками, и только и могу что хлопать глазами. Ну не скандальный я человек, спокойный. Я теряюсь, когда на меня кричат. Да даже если и не на меня, а просто рядом со мной, мне становится не комфортно. Не готовила меня жизнь к тому, что выживает тот, кто громче орет.

Моя интеллигентная маменька полжизни преподавала в школе литературу и русский язык, обожала поэтов Серебряного Века и никогда не кричала ни в школе, ни дома. Папенька жил в Москве, к нам наведывался редко, но тоже отличался спокойным нравом. В школе я была девочкой-одуванчиком, хорошо училась, прилежно себя вела. Так и доросла да 19 лет без навыка ведения ссор и скандалов.

Но в тот момент, когда я присев под аккомпанемент ругани, рассмотрела на асфальте под ногой жирафа свои раздавленные очки, у меня что-то прорвало внутри. Я высказала все, что думала по поводу сложившейся ситуации. А думала я много чего и мало приятного. И могла бы рассказать ещё столько же, сколько успела, когда окно на пятом этаже распахнулось и зычный голос заведующий кафедры пригласил нас с жирафом в свой кабинет. Всех собравшихся студентов он попросил пройти на пары.

В кабинете Борис Алексеевич помог снять мне дождевик и указал на кресло возле стола. Сыну своему только махнул в сторону второго кресла через столик от меня.

– Ну что, друзья мои, хотелось бы узнать причину столько громкого скандала на парковке?

– Эта курица слепая кинулась мне под колеса. Жить, наверное, надоело.

– Матвей, – возмущённо прикрикнул Борис Алексеевич,– что ты себе позволяешь! Что за оскорбления? Немедленно извинись!

– Извини, – буркнул Матвей и уставился куда-то в окно.

– А ты, Илария, что скажешь?

– С курицей категорически не согласна, слепая – тоже не совсем. Зрение плохое, -10, но не слепая, – с этими словами я выложила на стол раздавленные очки. Одна дужка поломана, оправа кривая, правой линзы нет вообще.– А под колеса я не кидалась, я обходила лужу. Возможно, что из-за дождя я не видела машину, заворачивающую на парковку, но это не повод превышать скоростной режим и отвлекаться от дороги на девиц. Меня-то в жёлтом дождевике видно хорошо.

Весь свой монолог я проговорила негромко и спокойно. На меня вообще напала апатия. Подозреваю, что искусству скандала надо обучаться, так сразу из сил можно выбиться.

Борис Алексеевич развернулся к Матвею, о том, что они родственники я узнаю только потом. А на тот момент, заведующий кафедрой и по совместительству мой научный руководитель чуть ли не приказной форме заявил:

– Отвези девушку домой, доведи до квартиры, по дороге извинись, будь добр. И вечером жду дома, есть разговор. А ты, Илария, не переживай, от пар я тебя освобождаю. Анна Ивановна подготовит справку, передаст старосте твоей группы. Я надеюсь, что ты не будешь давать ход этому делу? А с Матвеем я поговорю по поводу его агрессивного стиля вождения, – это уже мне.

Я согласно кивнула. Меня и не особо задела- то машина, просто я испугалась. Искать виновных не собиралась. Но и ехать с этим хамом домой тоже нет желания.

– Но с ним я не поеду домой! – я ткнула пальцем в сторону парня и тут же поспешно отдернула руку, потому что он, этот крокодил, меня укусил за палец! Несильно, но ощутимо.

Я ошалело уставилась на Матвея. Думаю, что Борис Алексеевич тоже пребывал в шоке. Лишь зубастый крокодил с усмешкой заметил:

– А чего она пальцем в меня тыкает. Мне не нравится.

Потом он поднялся с кресла, потянулся, всем своим видом показывая, что нисколько не боится разговора с отцом, и подхватив куртку с вешалки и мой дождевик, небрежно обронил:

– Не боись, доставлю в лучшем виде. Пошевеливайся, крошка, у меня ещё много дел! – и хлопнул дверью кабинета.

– Илария, ты его извини. Он вообще нормальный парень. Но тут что-то на него нашло. Я с ним обязательно поговорю. А сейчас поезжай домой. Матвей довезёт, не переживай.

Мне ничего не оставалось, как выйти из кабинета вслед за Матвеем. Пока он вез меня домой, мы трижды умудрились поругаться. И ещё раз пособачились, поднимаясь в лифте до моей квартиры.

Всё последующее наше знакомство проходило под девизом «Кто кого переорет» и только по рабочим вопросам мы отлично ладили и находили компромисс. Иришка смеялась и говорила, что такие аргентинские страсти обычно приводят к большой любви. Но любви с Мэтом у нас так и случилось, хотя с моей стороны было зародилась симпатия, но быстро завяла под весом часто сменяющихся девиц модельной внешности, которые висли на парне.

И вот спустя четыре года я опять собираюсь ехать в машине Мэта. Уже в новой машине. Ярко-зеленая, красивая и неизвестной мне марки. Потому что в машинах я не разбираюсь вообще. А читать названия сзади могу только с близкого расстояния. Так что для меня все машины делятся на красивые и не очень, и по цветам ещё.

– Ты купил новую машину? – начинаю разговор, подходя к машине к пассажирскому сидению. И вовремя спохватываюсь: – Мне вперёд можно сесть или сзади?

Мэт удивлённо вскидывает брови и, подходя ближе, открывает передо мной переднюю дверцу, произнося:

– Как по мне, то не очень приятно, когда разговор ведут с затылком. Тебе так не кажется?

– Мне много чего кажется, – пробубнила себе под нос, усаживаясь и защёлкивая ремень безопасности, и уже громче произнесла:– Я же не знаю, какие у тебя правила в машине.

Парень уже уселся на водительское сидение, пристегнуться и с интересом уставился на меня, развернувшись в пол-оборота:

– А ну-ка поясни. Мне прямо интересно, какие бывают правила в машине? Минет только на переднем сидении, секс на заднем?

Я фыркнула и мой хороший настрой стал испаряться. С кем я собралась беседовать, о чем? Ведь все, что можно, Матвей сведёт в шутку надо мной. Но все равно ответила:

– Если у тебя такие правила, то мне не стоит о них сообщать – не интересно. А вот у моего папы, к примеру, на переднем сидении может ездить только жена. Даже если она не едет в машине, то все знакомые все равно сидят сзади. Даже я еду на заднем сидении.

– Почему?

– Так принято у них, – я пожала плечами. – Папа любит Жанну. На все мероприятия тоже они ходят вдвоем. И сидят вместе, и танцуют только вдвоем.

– Нуууу, даже не знаю. Связана ли любовь с местом в машине. Но прикольно ты маму Жанной называешь.

– Маму я называю мамой. А Жанна – это папина жена.

– А как маму зовут? – спросил парень, выруливая на проспект, который в это время начинал стоять в пробке.

– Ирина Петровна.

Прикинув, что выехали мы в офис во время вечерних пробок, я спросила:

– Мы долго будем добираться? Ведь все в пробках сейчас? Может завтра?

– Ты трудоголик? Хочешь прийти на работу в субботу? – парень усмехнулся и сосредоточился на светофоре, который регулировал движение на правый поворот.

Я, конечно, не водитель, а пешеход, и правил ПДД не знаю, но вроде нам было прямо. Решила не встревать с вопросами, может человек знает короткие пути без пробок. Но на вопрос ответила:

– Не, в субботу не хочу, но и притащиться домой ночью нет желания.

– Правильно, что не хочешь работать в выходные. Завтра едем на пикник.

– Чего? – я так была удивлена, что не среагировала даже на то, что Матвей припарковал машину возле небольшого ресторанчика.

– На пик- ник, – по слогам, как ребенку, повторил мне Мэт. – Меня пригласили к другу на дачу, я беру тебя с собой.

– Ещё чего не хватало!

– Возьми только необходимое на два дня, чего не будет хватать, докупим. Стёпку своего не бери. Лишним будет.

Я во все глаза таращилась на парня, а он сидел и ухмылялся. То ли серьёзно решил меня облагодетельствовать приглашением на дачу к друзьям, то ли сейчас как заржет и скажет, что пошутил. Хохотать Матвей не спешил и до меня медленно доходило, что таки да, он действительно зовет меня провести выходные на природе в его компании и компании его друзей.

– С чего вдруг?

– А почему нет? Я тебя давно знаю. Нормальная девчонка. Незамужняя и небеременная, как мы сегодня выяснили. Никаких препятствий нет для совместного отдыха.

– Так и причин нет для совместного отдыха.

– Как нет? – театрально изумился Матвей. – А взаимная симпатия?

– Чья? – глупый вопрос, но он сам у меня вырвался.

– Наша! Ой, все! Хватит ломаться. Выходи из машины, я привез тебя пить кофе и есть пирожные. Про клиента поговорим в понедельник. И то только после совместно проведенного отдыха! – припечатал парень и вышел из машины.

Обойдя машину, Матвей открыл дверцу с моей стороны и, буквально вытащив растерянную меня из салона, потащил за руку в ресторан.

Очнулась я за столиком в кафе. Мэт с очаровательной улыбкой тыкал мне в руки меню и убеждал официанта, что я у него девушка творческая, а потому несколько рассеянная.

Я, конечно, творческая особа и может иногда и рассеянная, но точно не девушка этого напыщенного выхухоля. Вот чего удумал, выставить меня дурочкой перед официантом. Покрутив меню в руках, но так и не открыв, заказала апельсиновый раф, брауни и наполеон. Матвей заказал чайник чая с чабрецом, стейк и какой-то салат с заумным названием. В животе предательски заурчало, потому что пообедать сегодня я не успела, перехватила по пути к Борису Алексеевичу только бутерброд. Матвей с усмешкой взглянул в мою сторону и дополнил заказ:

– Девушке десерты после принесёте. А вначале греческий салат и классическую лазанью. Сок какой будешь?

Ну хоть про сок спросил, а то совсем я в глазах официанта бессловесная дева получилась.

– Томатный.

– И томатный сок. Нехолодный. Пока всё, – он кивнул официанту, и тот отошёл от стола.

– А почему нехолодный? Может я со льдом люблю? – не то, чтобы мне хотелось спорить, кушать хотелось сильнее, но всё-таки было любопытно.

– Чтобы горло не болело. А то знаю я тебя, чего только не придумаешь, чтобы завтра со мной не поехать.

– Но у меня может действительно планы на выходные.

– Такие что нельзя отменить или перенести? Ну хочешь, я тебя у Стёпки отпрошу? Клятву принесу в твоей верности и целомудрии?

– Ой, не надо. Да и при чем тут Стёпа? Чего ты вообще к человеку прицепился? Ты его видел от силы раза два. А за сегодняшний вечер упомянул раз пять.

Вот ведь шут гороховый. Все ему Стёпа покоя не даёт.

– Да потому что странный он, твой Степашка. Не подходит он тебе.

– А кто подходит?

Но узнать ответ на вопрос мне не удалось – принесли заказ. И я с аппетитом набросилась и на салат, и на лазанью.

Беседа возобновилась через некоторое время и продолжалась под кофе с десертами. Но темы кружились в основном вокруг работы и общих знакомых и почему-то моей биографии.

– Тебя маменька нарекла таким экзотическим именем?

– Да, вычитала где-то и ей понравилось. Она и решила, что если родится девочка, то будет Илария, если мальчик – то Илья. Папа был не в курсе ее планов. Когда узнал, было поздно: меня уже в свидетельство о рождении записали Иларией.

– Тебе-то самой как такое имя?

– Мне самой нравится, никогда не мечтала поменять. Папа называет Илей, мама Лиечкой. Главное, чтоб Ларой не сокращали. Не люблю имена Лариса и Борис, вот прям брррр.

– Почему? – вопросительно выгнув левую бровь, спросил Мэт.

– Считалочка в детстве была про крысу Ларису и повелителя помойных крыс Бориса. Мне ее крестная рассказала, когда я в садик ещё ходила. С тех пор никак не могу избавиться от ассоциации с крысами.

– Только папе моему не говори.

– Борис Алексеевич идёт сразу в комплекте с отчеством. Он у меня никак не стыкуется с крысами.

– А меня бабушка Матвеем назвала. Тогда считалось редким именем. И сокращали меня в детстве Мотей или Матюхой. Мне жутко не нравилось, поэтому когда пришел в школу, сразу учительнице объявил, что называть меня можно только полным именем или по фамилии. На сокращения я откликается не буду. Она была удивлена, но прониклась моей просьбой, не стала ни смеяться, ни обсуждать. До конца школы я и доучился Матвеем, а вот в универе кто-то придумал сокращение на английский манер – Мэт. Поначалу не очень нравилось, потом привык.

Я вживую представила, как паренёк семи лет с важным видом требует от учительницы называть его исключительно полным именем, и прыснула.

– Что смешного?

– Ты наверное был забавным в школе. Высокий и худой, и непременно важный. На сокращённое имя он откликаться не будет, ишь ты!

– Неее, я в школе до девятого класса был мелким, а в началке вообще толстенький. Бабушка кормила на убой. Потом в старших классах вытянулся и стал ходить в качалку и на борьбу, тогда модно было.

Я отломила кусочек от десерта и задумчиво посмотрела на Матвея. Представить его толстым и низеньким я не могла. А ещё не могла понять, зачем он сейчас рассказывает мне такие откровения. При нашей вечной враждебной перепалке, эту информацию можно использовать против парня.

– Что не вкусно?– спросил Матвей, кивнув на пирожное.

– А? – я вынырнула из размышлений.

– Пирожное не вкусное, спрашиваю. Чего зависла? – и тут же парень подхватил вторую вилку из корзинки и отломил чуть ли не половину от моего пирожного и отправил в рот. – Да вроде ничего. Сладкое.

– Эй-эй, куда мою вкусняшку!

– А ты не засыпай на ходу. Рассказывай!

– Что рассказывать?

– Про папеньку и маменьку. Про сестер и братьев, можно и про кота.

– Кота нет, сестер нет, брат есть сводный, но я его редко вижу. Раз в год, когда к папе приезжаю погостить. Да и разница в возрасте у нас большая – почти десять лет. Папа с Жанной живёт в Москве. Да собственно он там и жил. Они с мамой познакомились в Ленинграде, поженились. Но мама в Москву ехать не захотела, отец к ней в Ленинград не переехал. Получился такой себе гостевой брак. Пока я была маленькая, класса до третьего папа часто приезжал, или мы с мамой ездили к нему. Потом родители развелись, но отношения сохранили хорошие и дружеские. Когда мне было восемнадцать, мама вышла замуж за итальянца Адриано и уехала в Тоскану. Там у Адри небольшая винодельня, семейный бизнес. Он даже в честь мамы назвал какое-то вино, сделанное по его авторскому рецепту. Меня мама звала с собой, но я не поехала. Но вот стажировку в институте Феррары мне Адри оплатил. Я в Италии полгода жила. Хотя итальянский так толком и не осилила. Мне продавцы быстрее начали отвечать по-русски, чем я выучила необходимый минимум.

– Так ты в Италии пропадала полгода, когда мы с Костей окучивали тётку из Русского музея и не могли тебя разыскать?

– Ну я же вернулась вовремя, – не поняла я его возмущения.

Я в штате его конторы не числюсь, куда хочу, туда и еду.

– И на том спасибо, – Матвей по-клоунски отвесил мне полупоклон. – А как же ты училась?

– Сама стажировка была на английском, специальные группы формировались. А жила в семье с девочкой, которая училась на основном потоке. Андреа знала хорошо английский и была моим переводчиком. Но ближе к моему отъезду и она залапотала по-русски, ее родители могли сказать пару на великом и могучем.

– А к отцу чего не поехала? Всё-таки Москва – столица нашей родины?

– Вот потому и не поехала. Сырость и серость мне милее и роднее. Да и у папы новая семья, жена и сын маленький. Я там как пятое колесо в телеге. А тут воля.

Глава 3. Матвей.Тушите свет, сушите весла

И вот сижу я в пятницу вечером в ресторане за чашкой чая и сам с себя офигеваю. Не то, чтобы я был заядлый тусовщик. В последнее время я и вовсе отошёл от клубной жизни нашего города. Но так вечера все же ещё не доводилось проводить. Мило и уютно. Слова-то какие подобрались. Нафталиновые. Скоро в пенсионеры придется записываться. Но как не странно отторжения эти мысли у меня не вызывали. Так, скорее лёгкое недоумение. Пару раз сбросил вызов от друзей. Потом и вовсе выключил звук. Сегодня я занят для всех, кроме этой девчонки, что сидит напротив и с удовольствием уплетает пирожные.

А я сижу и умиляюсь. И сам с себя офигиваю. А ну это я повторяюсь уже.

Но все же удивиться есть чему. Илария не вписывается в мой формат девушек. И не в моем вкусе, так ещё и умная!

И пусть хоть сто раз говорят, что с лица воду не пить, но я – эстет! У меня папа заведующий кафедры Реставрации произведений масляной живописи. Я с детства воспитан на прекрасном. И у меня свое понятие прекрасного.

Помню как-то для лучшего понимания женского пола, прочитал я пару отечественных и зарубежных любовных романов, что стояли на полке у двоюродной сестры. Так в одном романе был герой, кстати отличный мужик, а у него была своя классификация женщин: «богиня» ( ну, тут все ясно без пояснений), «красотуля» – это две его любимые категории. Потом промежуточная была у него – хорошенькая, то есть не без изъяна во внешности, но это компенсируется лёгкостью характера. С двумя последними – «мешок на голову» и «выговор родителям», он не связывался принципиально.

Так вот для себя я решил, что мой формат – только богини. Чтоб и лицо, и фигура, и лёгкий характер. Чтоб не мечтала за меня замуж и не трогала мой мозг. Конечно, богинь на всех не хватит. Но для себя я хочу самое лучшее.

Вот Алёнка была как раз из категории «богиня». Фигуристая, и попа и грудь свои, лицо скуластое, как я люблю. Высокая! Это важно. С моим ростом только с мелочью связываться. Терпеть не могу сгибаться в три погибели, чтоб поцеловать девушку.

Мы три года отлично просуществовали вместе, пока она не объявила, что выходит замуж. Я поначалу напрягся, а потом выпал в нерастворимый осадок от ее слов о том, что выходит не за меня, а за богатенького папика, с которым уже два года живёт. А мне предлагается роль постоянного любовника. Послал я ее и вздохнул с облегчением. Молодой, красивый, при деньгах и без комплексов и вредных привычек. Найду себе ещё и лучше «богиню». Так я рассуждал ещё пару дней назад.

А сейчас смотрю на Ларьку и понимаю, что приплыл. И пора сушить весла.

Первый и последний раз я влюблялся в школе, классе так в девятом, в одноклассницу Оленьку. Но после того, как в десятом классе вытянулся, пошел в качалку и подстригся, я стал считаться первым парнем в школе, чуть ли не королем. За мной бегали девчонки со всей параллели, и про Оленьку я тут же забыл.

А Ларьку так просто не забудешь. К «богиням» ее, конечно, не отнесешь. Рост – метр с кепкой, как говорится. Тоненькая, как статуэтка балерины из слоновой кости, что стояла у мамы на трюмо. И, видимо, такая же хрупкая. Статуэтка не выдержала напора моей любознательности и пала под тяжестью стола. Ларька на вид не крепче. Ни попы, ни сисек. Даже если откормить и затащить на спорт, фигуры «для полапать» не получится.

Хотя лицо симпатичное, я это и раньше рассмотрел. Голубые глаза большие и выразительные. При определенном освещении становятся зеленоватыми. Ресницы густые, видимо, свои от природы. Не нужно как Алёнке наращивать и вечно переживать, что на коррекцию скоро. Нос маленький и чуть курносый, очаровательный нос. На рот лучше вообще не смотреть, а то аж зубы сводит, как хочется поцеловать. А Ларька – садистка, как на зло крем с губ слизывает и улыбается.

Конечно, напрягает, что умная зараза. На такой надо жениться, просто погулять не выйдет. Она когда про смену фамилии заговорила, меня как током ударило. Вот так выскочит за Стёпку- растрёпку, а я и останусь без такой красотули. Нет, такая коров..красотуля нужна самому.

Придется попотеть, чтобы доказать свои серьезные намерения. Ибо столько лет не самого конструктивного диалога с Илькой сослужили мне плохую службу.

Я до конца не был уверен в том, что Иларька не соскочет с темы пикника в самый последний момент. Может, действительно планы есть на выходные, а может просто нет желания мою физиономию наблюдать. Приглашая ее на дачу к друзьям, я действовал нагло. Но оно – наше второе счастье.

А вот в друзьях я был уверен. Может и позубоскалят на тему Иларии, но не в лицо. На мне поупражняться в остроумии, а ее не обидят точно. Глеб, Богдан, Игорь и я дружим со средней школы. Много раз куда встревали, друг друга выручали, когда-то ругались, но слава богу никогда не делили девушек. Уж очень у нас разные вкусы. Глеб год как женат на Оксане, Богдан три года женат на Татьяне, вот уже ждут малыша через пару месяцев. Игорь собрался жениться в скором времени. Я один среди друзей был в необременительных отношениях с Алёнкой.

Но, как ни странно, раньше назначенного времени минут на 15 Илария стояла под подъездом своего дома. В спортивном костюме красивого цвета, как по мне голубого, но девчонки как-то мне весь мозг проели с тем, что этот цвет называется мятным. Пусть будет мятный. Главное, что Ларьке удивительно шел. Шорты, конечно, могли быть и покороче с такими стройными ногами. Хотя с другой стороны, может и хорошо, что шорты до колена. Такие микроскопические, как носила Алена, на Иларии я бы не вынес. Нечего красоту на всеобщее обозрение выставлять. И вообще, сегодня не так и жарко, могла и брюки надеть!

Куча глупейших мыслей пронеслась в голове, пока я парковал машину возле ее дома. В субботу утром с местами для парковки было трудно, но я умудрился приткнуть машину возле детской площадки. Илька жила на всем известной с детства улице Бассейной в красивом доме сталинской эпохи. Знаменит этот дом своей башней со шпилем и названием «Генеральский дом». В советское время в этом доме жили номенклатурные работники и партийные шишки.

Ухоженный двор и новенькая детская площадка, клумбы под окошками и шикарный парк через дорогу. Отличный район, мне нравится. Надо спросить, за сколько снимает. Потому что сдается мне, что в мою холостятскую однушку на Международной она не захочет переезжать. Тут одни потолки чего стоят. Ей как раз для работы надо много света.

Подойдя к девушке, которая хоть и заметила меня, но не спешила отходить от подъездной скамейки, заметил возле ее ног небольшую плотно набитую спортивную сумку и рюкзачок. Ничего себе она на пикник собирается со всем гардеробом и косметичкой килограмм на пять. Усмехнулся про себя – все девушки одинаковые в плане внешности.

– Привет, – поцеловал в макушку.

Можно счесть и за дружественный поцелуй, и за поползновения на личную территорию. Посмотрю, как отреагирует, и сориентируюсь, что к чему. А не отреагировала никак. Интересно…

– Привет. Ты рано. У меня ещё встреча…

– Ничего, я подожду. Если это все вещи, то я закину в багажник. Или ещё надо из дома что-то забрать? Чемодан? Диван? Коробку? Маленькую собачонку? – попробуем развеселить, а то стоит вся как струна натянутая.

– Нет, собачонки нет. Только рюкзак. Ты загородил проход на площадку. Отъедь за дом, я подойду скоро.

– Ну хорошо, – я пожал плечами и, подхватив ее рюкзачок, повернул к машине.

И тут во двор въехал серебристый форд и подкатил прямо к Иларии. Я даже отойти от подъезда не успел, потому что машина перекрыла и без того узкий проход. Илька недовольно поджала губы. Из автомобиля вышел Стёпка- растрёпка и медленно направился к девушке. По-хорошему мне надо было отойти, некрасиво как-то подслушивать. Тем более Ларька явно пыталась меня отослать подальше, чтоб я не стал случайным свидетелем ее разговора с парнем. Но уж очень мне не понравилась вальяжность и показательная неторопливость, с которой парень шел.

Вообще-то Степана я недолюбливал и вовсе не из-за отношений с Иларией. Была пару лет назад в папином университете некрасивая и даже криминальная ситуация с двумя старшекурсниками. Их деятельностью заинтересовалась прокуратура и завела даже уголовное дело, из-за чего парней пришлось отчислить. Двое юных предпринимателей, купив по машине в небольшом салоне, разрисовали их аэрографией и продали через тот же салон с наценкой. Все бы ничего, но машины оказались краденными. Документы поддельными. Но владелец салона имел на руках оригиналы документов на автомобили. И выходило, что парни, купив хорошие авто, под видом разрисованных пытались толкнуть краденные. Конечно, без владельца салона или его партнёра дело не обошлось. Не могли парни, не имея нужных связей, подделать документы, перебить номера на машинах, перепрошить электронику. Тем более по сведениям прокуратуры схема эта работала давно, но дала сбой именно на этих двух машинах. Но владельцы салона смогли отвертеться, и расхлёбывать пришлось все студентам, которые хотели по-быстрому денег срубить. Совладельцем того салона как раз и был Степан, младшая сестра которого училась в группе с Иларией.

После того случая Степан с автобизнесом завязал, на сколько я знал. Но осадочек у меня остался. И был очень удивлен, когда узнал, что у Иларии с ним отношения. Близкие или не очень, я не знал. Пару раз видел, как Стёпа забирал девушку из офиса. И, честно говоря, даже не вспомнил о нем, когда составлял свой план по покорению Ларьки. Как-то не спортивно уводить девушку, но, с другой стороны, Илария не похожа на девушку, которая будучи в отношениях поедет на пикник с другим мужчиной, который ей оказывает явные знаки внимания.

Сейчас же я был удивлен вдвойне. Парень подошёл к Иларии и что-то тихо проговорил, она лишь кивнула и слегка улыбнулась. Забрав сумку из-под ног Ларьки, Степан приобнял девушку, чмокнул в щеку и так же вальяжно, как и пришел, направился к машине.

То есть в сумке были вещи Стёпки, которые до этого находились в квартире Иларии. Надеюсь, ничего краденного, учитывая биографию этого кадра.

Илька, не дожидаясь, когда форд отъедет от подъезда, подцепила меня за руку и потащила между машинами к моему авто.

– А ещё говорят, что женщины любопытные. А мужики? Вот чего ты стоял и уши грел? – не то, чтобы злобно, но раздражённо профырчала девушка. Ну прямо ёжик. Я аж улыбнулся от умиления.

– Так у меня и не мёрзли уши, чай не февраль месяц. Зачем их греть? – подкалывать Ларьку всегда было интересно и очень увлекательно. Спокойная и уравновешенная по жизни, она всегда очень эмоционально реагировала на мои подначки.

– Что же ты такой языкатый? Как тебя твоя девушка терпит, а? А она сегодня с нами едет? – проворчала, усаживаясь машину.

– Я не языкатый, просто я умею языком пользоваться, – возобновил я беседу после того, как закинул рюкзак и сам сел на водительское сидение и пристегнулся. Уж не знаю, о чем она подумала, но щеки покраснели. – И да, девушка сегодня едет с нами.

– Так мы сейчас за ней заедем? Зачем тогда я вперёд усаживалась?

– Мы ни за кем не будем заезжать. И ты сидишь на своем месте, никуда не скачи.

– То есть твоя девушка, как ее там- Алина, побежит следом за машиной? Это у вас такие новые развлечения?

Обычно Ларька не ядовитая, смешная, но тут, видимо, встреча со Степой ее здорово разозлила. Или нервирует тот факт, что я был свидетелем. Кстати, надо бы разобраться, что за встреча и что за сумка.

– Алёна. И мы расстались пару месяцев назад. Девушка, которую я везу к друзьям на дачу- это ты. И расскажи-ка, что за встреча под подъездом была? Передача сумки? – проговорил как можно нейтральнее, выезжая на проспект. Рано утром в субботу одно удовольствие ехать – никаких пробок.

Ларька отвернулась к окну и буркнула:

– Вещи свои забирал. Валялись у меня в квартире, а тут он вспомнил…

– А почему у тебя валялись?

– Да потому что кидает, где ни попадя, потом найти не может, – все так же не поворачиваясь ко мне лицом, пробубнила Илька. Наверное, что-то необычайно интересное в окне увидела, ага.

– А поясни мне тугодуму, почему он вещи кидал у тебя в квартире?

– Пометить хотел, наверное, или надеялся, что я стирать ему буду. Ну что ты пристал? Видишь, я не в духе!

– Это-то я вижу, просто пытаюсь понять что к чему, – миролюбиво ответил, чтоб ещё больше не драконить собеседницу.

– Да я сама не особо понимаю,– Илька вздохнула и, наконец-то, повернула голову в мою сторону. – Любовь он встретил, всей своей жизни, не иначе, вот ему и понадобились срочно запасные носки и сумка со спортивной формой, которая у меня в кладовке валялась со времён прошлогоднего похода в спортзал.

– То есть вы с ним разошлись? И он решил забрать вещички?

– Наверное и так. Правда, я не особо помню, чтоб мы прям сходились. Так, встретились два одиночества…,– и она махнула рукой. – А с твоей Алёной что случилось? Вышла в тираж? Уже объявил кастинг на вакантное место?

Ах ты же посмотри, какая зубастая. Только что фырчала и переживала из-за бывшего, а уже мне каверзные вопросы задаёт.

– Не сошлись во взглядах на будущее.

– Это что значит?

– Она замуж вышла за богатенького папика, а мне отвела роль молодого любовника. А я с такой ролью как-то не согласен.

– И где ты таких только находишь?