Новогодняя жена Романова Екатерина

– Знаете, вот без обид. Вы хороши собой, но характер напрочь отбивает любое желание познакомиться поближе. Даже не удивительно, что жена сбежала от вас, а новую идиотку вы вряд ли найдете.

Граф стойко и даже без намека на обиду принял мои слова, а затем вернул мне молотком по голове:

– Уже нашел.

Два ноль! Хорош, засранец. Снова меня обыграл!

– Так! – поднялась и улыбнулась максимально сладкой улыбкой. – Покину, пожалуй, ваше недружелюбное общество и выполню то самое обещание, о котором вы мне напомнили…

– Мадлен, мы не с того начали.

– Верно. Начнем с того, что я Кристина.

– Сядьте и забудьте это имя. С данного момента и на тридцать дней вы ее сиятельство Мадлен де Трувэ. И вы будете играть роль любящей жены, заботливой матери, рачительной и дружелюбной хозяйки. Вы окажете посланнику короля надлежащий прием и усыпите его бдительность.

– А звезду с неба не достать, милый?

– Никому не подвластна подобная магия, зачем попусту торговаться?

Ох, как же тяжко на чужбине! Им даже не понять всю глубину моего отчаяния!

– Хорошо. Скажу проще, раз не доходит. Нет!

– В башне запру! – холодно пообещал граф и спеленал меня своими путами.

– Да на здоровье! Запирайте сколько влезет. Я лучше в башне отсижусь, чем с вами рядом! Не уверена, что мне хватит актерского таланта находиться с вами в одной комнате и преодолеть стойкое желание огреть чем-нибудь тяжелым по голове. Исключительно клятва Гиппократа не дает мне этого сделать! Но и она не всесильна!

– Обязательно поблагодарю его за это, – ехидно заметил граф, а я едко усмехнулась.

– Надеюсь, в скором времени. И лично! Мой низкий поклон ему передайте, что от греха уберег!

Я пыхтела и тяжело дышала – внутри бушевала ярость, требовала выхода. По природе я вообще дама импульсивная, не склонна держать в себе эмоции, а уж когда рядом такой образец напыщенности и цинизма, у меня и вовсе тормоза отказывают. Мы как огонь и бензин. Лучше не смешивать, если не нужен пожар.

Граф пытался заморозить меня взглядом или переломить на две Кристины: верхнюю и нижнюю, или правую и левую, но у него не получалось. Его ледяной посыл плавился о мою огненную ярость. Я примерно понимала, что испытывают маги. Впервые чувствовала силу, что-то большее, чем я сама. Вот она – мощь разрушительных эмоций!

– Я согласен, – неожиданно отступил супруг. – Согласен помочь с вашим исследованием. Сядьте, Кристин. Объявим перемирие. На кону стоит нечто большее, чем наша взаимная неприязнь друг к другу.

Ему-то меня с чего невзлюбить? Я сюда не напрашивалась. Кого просил, того прислали. Стоп!

– Почему вы попросили у Обменжён меня? – спросила с лукавой улыбкой, когда граф перестал удерживать меня силой.

– Я не просил вас, а отослал Мадлен. Оставьте свои ограниченные умозаключения при себе.

Лучшая защита нападение, да? Не такая ты и ледышка, выходит. Там, внутри, за этим ледяным панцирем намека на аутизм сидит чуткая и ранимая душа, которой не хватает человеческого тепла? Что ж. Я не гордая. Мужчины редко уступают женщинам, не стану дергать тигра за хвост и испытывать пределы его терпения. Нельзя испытывать то, чего нет.

Села в кресло и предложила:

– Зачем играть в супругов, если вы можете всем сказать, что я из сервиса по обмену женами? У вас это не запрещено, я узнавала.

– Нет. Если король узнает, что я отослал Мадлен, возникнут вопросы.

– У меня уже возникли. Зачем вам другая жена?

Граф не хотел говорить, но не клещами же из него вытаскивать.

– Ваше сиятельство, разговор – это когда говорят двое. Если хотите, чтобы я вам помогла, рассказывайте, в чем дело. Желательно, с самого начала.

– Хорошо.

Граф поднялся. Не на ноги, а в воздух взмыл на своих лентах силы. Зрелище жуткое, словно призрака увидела. Я тоже подняась. Подплыв ближе, его сиятельство протянул мне ладонь:

– Позвольте представиться, леди. Граф Арман де Трувэ. Можете обращаться ко мне по имени, в силу нашей супружеской связи.

– Кристина Золотова. Можете не стесняясь звать меня Мадлен. Но наедине я бы предпочла слышать собственное имя, чтобы не забыть, как оно звучит.

Вложила ладонь в теплую руку графа и крепко пожала, но муж перехватил мои пальцы. Невольно задержала дыхание, когда кожи коснулись теплые губы. Я думала, мужчина такой же холодный, как и его сила, но нет. Прикосновения графа приятные и нежные, а сам он теплый. Живее всех живых. Пауза несколько затянулась. Я смущенно кашлянула, отняла свою ладонь и села на место, усиленно расправляя несуществующие складки на подоле. Что-то в жар бросило. И граф стоит в легком недоумении.

Спохватившись, он вернулся на свое кресло и смотрел на меня уже с большим дружелюбием. Не как бульдог на крысу, а как бульдог на двортерьера. Та же морда, только в профиль, как говорится…

– Итак, Арман, – улыбнулась, стесняясь поднять взгляд. Вот дура. Чего стесняться-то? Все тот же засранец передо мной! Холодный, бесчувственный и… Да кому я вру? Увидев новую сторону своего супруга, я уже не могу обвинять его ни в первом, ни во втором. Я вломилась в чужой дом со своими порядками. Это очевидно, что нам понадобится время привыкнуть друг к другу. У пар всегда так. Сначала конфетно-букетный период, потом притирка, взаимные упреки, обиды, бытовуха… И розовые облака иллюзий медленно тают. В один прекрасный момент ты понимаешь, что лежишь брюхом в самом настоящем болоте и остается с чистой совестью хрюкнуть.

– Кристин?

Отогнала депрессивные мысли. Когда жила с Игорем, мне казалось, что все как надо. Просто потому что у всех так, значит норма. Но оказавшись здесь, на Ирбисе, поняла, что хочу свободы. Что я тоже человек, личность! Что имею право не поднимать крышку унитаза!

– Я за унитазный феминизм!

– Что это значит? – нахмурился граф.

Подступающий маразм, вот что это значит.

– Простите, у меня настолько богатый внутренний мир, что порой я выпадаю из реальности, чтобы пообщаться с… – покрутила пальцем у виска. Да, я довольно самокритичный человек. – Итак. Вернемся к нашему делу. Почему мы должны играть в супругов?

– Разговор долгий. Выпьем кофе?

Напиток, который принесли, вряд ли на самом деле кофе. Но мне понравился. Нечто среднее между какао, горячим шоколадом, цикорием и, собственно, кофе. Ароматный, терпкий со специями и ноткой цитруса, бодрит и поднимает настроение.

Граф рассказал обо всем. Во всяком случае, коротко обрисовал ситуацию.

Во-первых, обмен женами возможен, когда все участники желают перемен. Непреложное правило. Против воли никто никого в другой мир не зашвырнет. Недовольных клиентов якобы не было, и за всю историю существования сервиса я пока первая такая нашлась. Кто его создал? Необъяснимое, конечно же. Вообще, у них тут все, что нельзя объяснить, приписывают Необъяснимому. Удобно, что! Надо взять на вооружение.

Во-вторых, я по-прежнему говорю на родном языке. А они говорят на своем языке. Необъяснимое, заботливое наше, адаптирует мировосприятие таким образом, чтобы знакомые мне явления я понимала так, как они понимаются на Земле. Например, тот же самый кофе наверняка никакой не кофе, а, не знаю, цумба-юмба или еще что-нибудь такое. Но поскольку моему сознанию это непонятно, оно переводит название напитка как кофе. Отсюда и непонимание между нами. Некоторые выражения Необъяснимое, как переводчик Google, переводит дословно.

В-третьих, магия.

Вот тут мы разговаривали долго и, о чудо, даже ни разу друг друга не убили. На Ирбисе какая-то проблема, о которой Арман распространяться не пожелал, и маги вырождаются. В принципе, и Необъяснимое бы с ней, с магией, но мы же на Земле пытаемся спасти животных из Красной книги. Раз они есть, значит для чего-то нужны. Тут так же. Маги служат государству, поставлены на жесткий учет, их размножение тщательно отслеживается, а потенциально одаренные дети – вообще отдельная надежда на то, что удастся восстановить род магов. Всего на Ирбисе осталось не более пары сотен одаренных. Самые редкие – лекари и творцы, подобно графу де Трувэ. Он создает оренаров – магических существ. Считается, что после смерти своего хозяина такое существо способно впитать в себя силу хозяина и передать ее наследникам, даже если те не одарены магически. Оренары, как хранители, отдадут за хозяина жизнь. Как я поняла, это нечто среднее между фамильяром у ведьмы и волкодавом у людей. Для тебя он лучший друг, для других – смерть на ножках.

Так вот, Анахель – дитя двух одаренных родителей. Мадлен принадлежит к сфере созидателей, к стихии порядка и силе земли. Не особо поняла, хорошо это или плохо, но в совокупности с графом, Анахель должна быть очень одаренной девочкой и принадлежать тоже сфере созидателей, иметь стихию порядка и силу земли как мать, или эфира, как отец. Но что-то пошло не по плану и сил у девочки вовсе нет.

– Как так получилось? – отставила пустую кружку с местным кофе и подперла подбородок ладошкой. Граф интересно рассказывал, я словно сказку слушала.

– В том и вопрос. Дар раскрывается в ребенке годам к четырем, к шести его осваивают все одаренные. В девять лет, в день рождения мага, проходит испытание. Это день, когда Необъяснимое либо раскроет силу Анахель полностью, либо заберет ее. Последнее случается с магически одаренными детьми все чаще. Многие не проходят испытание и выгорают магически. Мы нанимали лучших наставников и учителей, с ней кто только не работал, но дар спит мертвым сном. Я даже побывал у прорицателей!

Таким тоном граф про прорицателей сказал, словно в чем-то постыдном признался. Обычно у нас таким тоном о лобковых вшах в анамнезе сообщают.

– И что они напрорицали?

– Сказали, что дело в нас с Мадлен. Что девочка одарена сильнее, чем мы думаем. Наставники не смогут раскрыть ее силу. Только некий дар сердца это сделает. Я объездил все библиотеки мира. Нигде и ничего не говорится о даре сердца.

Дар сердца. Что может быть проще?

– Арман. Прости, конечно, но мне кажется, все очевидно. Прорицатели имели в виду любовь. Мне неизвестна сила более созидательная, чем она.

Граф фыркнул и допил свой напиток.

– Не делайте так! Не закрывайтесь! Я пытаюсь вам помочь. Мне хватило нескольких минут наедине с Анахель, чтобы понять – это дитя обделено любовью. Мадлен кормила ее грудью?

– Как можно спрашивать о таком?

– Я врач. Могу спрашивать о чем угодно. Это важно.

– Нет. Сразу после рождения дочери, Мадлен… По совету лекарей она перевязала груди и отдала дочь кормилице. Сестра Жобера – нашего повара – как раз родила сына. Она и выкормила Мадлен.

И пусть Анахель не мое дитя, но глаза защипало от обиды. Маленький комочек только появился на свет, а уже оказался не нужен матери.

– Вы не просто так отослали свою жену. Понимаю, вам неприятно об этом говорить, но что еще она делала?

– Помимо того, что унижала дочь? – граф отвел взгляд и отвернулся. – Анахель всегда была для нее недостаточно хороша. Даже когда все идеально, Мадлен находила изъян. Сначала я заступался за дочь, а потом… Потом случилось это и…

Граф указал на свои ноги, а после и вовсе поднялся в воздух вместе с креслом и улетел к окну. Шторы на этот раз оказались раскрыты. Шел снег. Крупные хлопья медленно вальсировали в воздухе, забавляясь и радуясь жизни. Их век так короток, но они берут от жизни все. Нам бы поучиться! Мы упиваемся горем, хотя можем вопреки всему радоваться тому, что имеем.

– Вам стало не до дочери, – я поднялась и подошла ближе к графу.

Но не настолько близко, чтобы нарушить его душевный покой. Стояла за спиной на отдалении, любовалась заснеженными видами окрестностей. Вдали за пышными белоснежными полями черная полоска леса. А под окном низенькие постройки, домишки слуг и крестьян. Из труб валит сизый дымок, крыши кутаются в снежные одеяла, с кромок которых свисают острые, блестящие на солнце сосульки. Сказочно. Волшебное время года.

– Анахель рано повзрослела. Приняла все с достоинством. Она знает, какая ответственность на ее плечах. Она – одна из немногих магов королевства. Если ее дар отомрет, король лишит нашу семью титула и имений, а ее заберут в академию благородных девиц, после чего выдадут замуж против воли.

– Незавидная судьба для девочки…

Теперь мне еще горче за Анахель стало. Не нужна ни матери, ни отцу, ни собственному королю. Как дойная корова. Если дашь молоко – отлично, будешь жить, а если нет – на мясо заколем…

– Когда Мадлен узнала, что мое состояние не исправить, перестала уделять мне внимание. Зачем, когда я не способен дать ей то, что она хочет. Сперва я понимал и закрывал глаза на ее интрижки. Но когда Анахель застала мать в объятиях наставника по магии – не выдержал. Подлеца уволил со скандалом, ее запер в башне, откуда она благополучно сбежала. Через два месяца вернулась – закончились деньги. А, поскольку брак, заключенный Необъяснимым, нельзя расторгнуть, ей ничего иного не оставалось, как жить здесь…

– Вы опасаетесь, что король, узнав об этом, отберет ваш титул и Анахель?

– А вы бы не опасались потерять дочь?

Граф посмотрел-таки на меня. Надо же. Только дочь, про титул ни слова. Возможно, не так он и безнадежен, как пытается показаться.

– А ей вы об этом говорили?

– Конечно. Анахель знает, что ей грозит.

– Нет. О том, что боитесь ее потерять? Что любите. Что она вам важна, независимо от дара.

Арман посмотрел на меня с осуждением и отвернулся. Некоторое время помолчал, а затем добавил:

– Теперь вы знаете все. Я должен убедить короля, что в день рождения Анахель все получится.

– А, если не получится, что тогда?

– Тогда я возьму дочь и уеду.

– Куда?

– Не знаю! – граф сжал кулаки и судорожно выдохнул.

Только эти едва заметные жесты показывали, как он страдает внутри. Правда боится потерять дочь. Так боится, что готов проститься с комфортом, лишь бы остаться с ней.

Шагнула вперед и положила ладонь на плечо мужа.

– Теперь, когда вы мне все рассказали… Я помогу вам, Арман. Сделаю все, что смогу. И для вашей дочери, и для вас.

Он перехватил мой взгляд, замерший на его коленях, и презрительно усмехнулся.

– Даже сильнейшие лекари королевства не в силах мне помочь.

– У нас уговор! Или граф де Трувэ не держит свое слово? Я ведь тоже могу пойти на попятную и, Арман, вы теряете куда больше, чем я!

– Согласен, – нехотя ответил мужчина. – Делайте, что считаете нужным. И с сегодняшней ночи вы будете ночевать в моей спальне.

– Вот здесь?

– Это проблема?

– Для меня? Нет конечно. Но вы-то сможете уживаться с другим человеком в своем личном пространстве?

– У меня просторные комнаты.

– Комнаты-то да. А вот ваша душа, сдается, тесновата.

– Я не прошу вас в душу ко мне залезть. Всего лишь переезд, – нервно заметил граф. – Какая вы все же несносная!

Улыбнулась. Прогресс! Мы уже говорим о чувствах! Прошло всего ничего с момента нашего знакомства, но терапевтический эффект на лицо.

– Я распоряжусь, чтобы ваши вещи принесли сюда. Можете заняться своими делами, мне нужно работать.

– Лучше уделите время дочери. Это пойдет ей на пользу.

– Разберусь без ваших советов. Впредь не смейте мне указывать. Тем более в присутствии слуг или гостей.

– Как скажете, мой господин! – ответила ехидно, делая нарочито корявый книксен, реверанс, поклон или как его тут правильно называют.

– Ваши манеры отвратительны. Я сегодня же вызову вам педагога по этикету.

Несносный тип! Невозможный! Отвратительный! Только кажется, что отношения налаживаются, он снова поворачивается филеем. Эмоциональным и физическим.

Вышла, громко хлопнув дверью. Хоть какое-то удовлетворение. Странные мы существа, женщины. Сделаем небольшую пакость и на душе сразу какое-то умиротворение наступает.

С чувством выполненного долга я отправилась исследовать свои владения. Ну, а не мои разве? Коль скоро я владычица местных булыжников и стерильных вещей, так нужно с ними ознакомиться.

Попетляла минут двадцать и поняла, что просто бродить – не мой вариант. Устала. И от ходьбы на неудобных каблуках, и от однообразия, и от скуки. Не со слугами же разговаривать. Никто не поймет, почему графиня вдруг так переменилась и воспылала интересом к слугам. Как я поняла, слуг Мадлен вообще за людей не считала.

В ходе инспекции узнала, что помимо сотен квадратных метров жилплощади, которая в большинстве своем не используется, у нас имеется множество вспомогательных помещений, а также питомник, лаборатории, оранжерея, театр, музыкальная гостиная, бальный зал.

За стенами замка тоже много чего имелось. Пока Доротея вела меня в домик лекаря, успела показать конюшни, многочисленные стойла с животными, поля, теплицы… Вот, кстати, здесь мне понравилось больше. Люди все румяные, улыбчивые, жизнью довольные. У каждого второго лицо поперек себя шире, сразу видно – питаются вдоволь, работой особо не загружены. Грешным делом подумала, что не прочь бы здесь остаться на крестьянском положении. А что – красота. Крыша есть, еда есть, защита есть, зарплату платят. Все собственное, никаких тебе ГМО, модифицированных ингредиентов, глутаматов, нитратов, фосфатов и прочих химикатов. Исследовательской работы пруд пруди и, что немаловажно, никаких тебе кредитов! Мне кажется, что ипотеку за двушку я выплачу только к шестидесяти. Хотя, почему же кажется. Так и есть по договору. Стану почетным собственником двухкомнатной квартиры, которая к тому моменту состарится и будет стоить в три раза меньше, чем я за нее отдала. Хорошее дело ипотекой не назовут! То, что тебя наглым образом облапошили начинаешь понимать только года через три…

Лекаря не оказалось, но я же дама настырная, к тому же, хозяйка! Смело прошла внутрь теплой избы, огляделась. Когда увидела большой стеллаж с книгами, сказала Доротее, что может меня не ждать. Иноземные знания! Иноземная медицина! Если мои глаза сейчас лихорадочно блестели, то отражали мое состояние!

Скинула с себя верхнюю одежду и бросилась изучать литературу. Ожидание не обмануло. Справочники и практические пособия по зельям, настоям, декоктам и прочей народной медицине. Нашла толстый фолиант о ядах и противоядиях, потянула на себя…

– Сэдри-ик…

Замерла, прислушиваясь, откуда голос.

– Сэд, это ты?

Поставила книжку на место, на цыпочках двинулась в другой конец комнаты. Потом вспомнила, что я же тут хозяйка и спросила громким голосом:

– Кто здесь?

– Атим. Пациент Сэдрика.

Я вошла в комнату, откуда доносился голос, и заметила пациента. Лохматый мужчина, с густой рыжей бородой и длинными волосами, лежал на кровати с перебинтованной рукой. Выглядел неважно.

Значит, где живем, там и лечим. Не очень-то разумно с точки зрения собственной безопасности. Огляделась. Комната недавно проветривалась, но ни халата, ни перчаток, ни маски для лица, ни шапочки. Никаких средств защиты пациента, а Бог его знает, чем этот самый Атим болеет.

– Графиня! – испугался мужчина. – Простите, ваше сиятельство. Я бы поклонился, но…

– Лежи. Что с тобой?

– Так арвен покусал.

– Кто?

– Арвен, – повторил мужик и взвыл от боли.

Надо полагать, это название зверя, а не чье-то имя. Хотя, кто его знает, жителей Ирбиса. Может у них тут люди друг на друга кидаются. Хотя, судя по величине раны…

Подошла ближе, откинула одеяло и замерла. От руки мужчины по сетке сосудов расползались черные отметины.

– Вы заражены…

– Мне недолго осталось, – прохрипел Атим. – Три, может, четыре часа. Яд арвена распространяется молниеносно…

На людях я свое противоядие еще не испытывала, только на животных. Но передо мной умирающий пациент. Если я не попробую помочь, то не прощу себе этого.

Провела внешний осмотр, измерила пульс. Давление осталось для меня загадкой, но, судя по косвенным признакам – повышенное. Зрачки расширены, потоотделения нет, хотя должно быть. По субъективным ощущениям жар. Мочеотделения тоже нет. Действительно плохо. Если бы токсин выходил через пот и мочу, было бы легче.

Собрала анамнез, побеседовала с пациентом и вернулась в комнату с книгами и склянками. Для моего противоядия не требуются готовые медикаменты. Я разрабатывала формулу на тот случай, если человека укусит змея, когда он в лесу. Откуда в лесу атропин или супрастин? Вряд ли кто берет на пикник целую сумку таблеток на все случаи жизни. Нет, я разработала формулу на основе сочетаемости сильнейших свойств разнообразных растений, вот только растут ли они здесь?

Спешно провела осмотр помещения. Растения нашла. И сушеные, и живые в горшках, и живые без горшков. Откуда у лекаря посреди зимы свежая крапива и, кажется, что-то похожее на мелиссу – та еще загадка. Но, к сожалению, нужных мне ингредиентов не оказалось. Что, если на Ирбисе они вообще не растут?

Книги!

Достала справочник по растениями принялась изучать. Судя по указателю, большая часть трав на Ирбисе растет. Но некоторых, например, чистеца лесного, нет. Придется искать аналоги. За пару часов, конечно, нереально, но я хотя бы попробую!

Покопалась в запасах местного лекаря. Вот если бы он сам явился, все было бы куда легче!

– Что вы делаете? – раздалось за моей спиной.

Если бы я знала, что это так работает, сразу бы попросила!

– Сэдрик?

– Ваше сиятельство? – удивился мужчина и поклонился прямо в тулупе. Немного неуклюже, но искренне.

– Живо раздевайся. Нам нужно спасти Атима!

– Увы. Атима не спасти. Он доходит. Ходил к его жене и детям, отнес лекарство для младшенького. Воспаление легких.

– Чем вы лечите?

Мужчина снял тулуп, повесил его на крючок и ухватился за заснеженные валенки.

– Знамо чем, когда магия закончилась. Травами, госпожа. Травами. Мать-и-мачеха, липовый цвет, редька на меду.

У-у… Средневековье! Твою ж! И правда ведь средневековье. Никаких тебе антибиотиков. Да хотя бы цефазолин мне сюда, отходила бы малыша в два счета! О! Есть же проверенное средство. Шансов мало, но хоть что-то.

– А банки пробовали?

– Банки? – мужчина сбросил валенки и поднял на меня изумленный взгляд. – Какие банки?

– Обычные, на спину.

– Вы говорите странные вещи. Боюсь, я вас не понимаю.

Вот как не выдать свое инкогнито, и ребенку помочь?

– Когда я была во дворце, то видела, как одной из фрейлин королевы лекарь ставил банки!

– Фрейлине покойной королевы? – изумился Сэдрик.

Так. Мне срочно нужна информация! Много информации! Читать, читать и еще раз читать!

– Неважно, – отмахнулась я. – В общем, видела, как во дворце придворный лекарь ставил банки и тем самым спас женщину от смерти.

– А почему не воспользовался магией? Воспаление хорошо поддается магическому лечению, а у придворного лекаря почти неиссякаемый запас.

Ишь какой дотошный попался!

– Аллергия, – произнесла с сочувствием.

– На магию? – густые брови лекаря поползли вверх. – Вы удивительные вещи рассказываете, госпожа. Чего только в мире не бывает!

Мужчина поднялся и указал на дверь.

– Вы позволите вымыть руки?

– Да Бо… – осеклась, вовремя припомнив, что в местном пантеоне не водится богов. – Хорошенько и с мылом! – приказала строго, возвращаясь к запасам трав.

Думала, лекарь гораздо старше. Вообще, по классике жанра ожидала увидеть бородатого старика, а не молодого мужчину. Под сорок, может быть. Высокий, крепкий, как любой деревенский мужик, широкоплечий, мускулистый. Стрижен коротко, и только густые широкие брови выделяются на фоне правильного лица. Симпатичный даже. Харизматичный, во всяком случае. А уж как удивляется забавно!

– Ваше сиятельство?

– А?

Сэдрик тщательно вытирал руки о белое вафельное полотенце и кивнул в сторону стола.

– Что вы искали в мое отсутствие?

– Что-то, что поможет спасти Атима.

– Атима не спасти. Яд арвена убьет его через два, от силы три часа. Он уже подбирается к сердцу.

– Сэдрик. Ты умеешь хранить секреты? – спросила заговорщически.

Мне все равно придется экспериментировать с сыворотками для графа, поэтому так или иначе нужно заручиться поддержкой местного лекаря. Не хотелось бы каждый раз выдумывать новые истории, потому выдумаю одну, но крепенькую.

Рассказала, будто тот месяц, что Мадлен не было в замке, она училась при дворе короля лекарскому делу. Ну, мало ли какая блажь в головушку графини взбредет. Вот, де, теперь мне нужно руку набивать, практиковаться. Лекарь слушал мой рассказ внимательно, кивал и… не поверил, кажется. Но ничего против не сказал.

– Как, говорите, зовут лекаря, который вас обучал?

– Э-э… Я такая рассеянная. Не запомнила совсем!

Еще немного подумав, Сэдрик кивнул и принял меня в свою команду. Не поверил. Ни единому моему слову не поверил, но принял.

С его помощью дело пошло быстрее. Я выяснила, что вся медицина в Ирбисе строится на иных началах. Магия! Разумеется. У них нет вирусов, нет грибков или бактерий. Все болезни у них вызваны, ага, деструктивной энергией. Черной магией, короче, проклятиями и сглазом. Ну, это, в общем-то, вполне объяснимо духом времени. Лечение, соответственно, предполагается в первую очередь, магическое. Зелья, заговоры, рукоположение. По-моему, проще на болезнь положить кое-что другое, с тем же эффектом, но нет. Сэд говорит, что помогает иногда…

У него тоже магия есть, но слишком маленький запас. Для помощи Атиму требуется несколько его резервов. В общем, какой-то бесполезный в графском поместье лекарь. С его доходом мог бы и получше кого найти. Но в ходе работы я выяснила, что недостаток магии Сэд компенсирует знаниями. Он хорош в приготовлении зелий, мазей, притирок, настоек и всякого иного продукта народной медицины. Эффективность, в сравнении с медикаментами так себе, но хотя бы что-то.

Я в общих чертах рассказала о своей формуле универсального противоядия. Мужчина слушал внимательно – эта черта меня вообще в нем подкупила, любой мой бред, даже вранье о дворце, он слушал очень внимательно, – а потом выдал:

– Нет, ваше сиятельство. В таком виде формула не сработает. Слишком нестабильна. Сок ааравы, – да, названия земных трав тут сами собой на местные переделываются, – лучше заменить вытяжкой летици. И добавим для закрепителя и катализатора яд мантикоры.

– Яд мантикоры?

Сэд терпеливо пояснил принцип действия этого яда, и я сникла. С одной стороны – замечательный ингредиент. Для моего противоядия подходит, но на Земле не существует ничего с подобным принципом действия.

Примерно через час мы изготовили светло-сиреневый пузырек с противоядием. Шансов, что сработает, очень мало. Кроме того, это временное противоядие. Оно лишь замедлит распространение яда, но не деактивирует его. Разве что частично.

Мы влили содержимое склянки в Атима, частично обработали рану снаружи и частично пустили в кровь. Не знаю, какого эффекта я ждала, но хоть какого-нибудь.

– Сработало? – разорвала тишину через несколько минут напряженного ожидания.

Мы с Сэдом прислушались к тяжелому дыханию пациента, измерили пульс, температуру, давление. Оказывается, тут имеются камни, показывающие состояние больного. Для давления, для температуры. Без цифр, конечно, но местные лекари оценивают эффект по изменению цвета. Если плоский камень давления становится красным – давление высокое. Синим – низкое. Чем насыщеннее цвет, тем, соответственно, выше или ниже давление. То же самое с температурой.

Стабилизировать пациента удалось. Где-то через четверть часа выровнялись все жизненные показатели, а распространение черных полос по телу остановилось.

– Поразительно! – восхитился лекарь, подняв на меня горящий взгляд. – Графиня, вы сотворили чудо!

– Да какое же чудо? Чудо было бы, удайся нам поставить Атима на ноги.

– Не тешьте напрасных надежд, ваше сиятельство. Без магии это невозможно.

Хотела бы я сказать, что на земле мы как-то справляемся без магии, но если подумать, арвен – магический зверь, и яд у него тоже магический.

Стоп! Я забыла основы токсикологии. Чтобы изготовить противоядие, необходим яд.

– Сэд, у тебя есть образец яда арвена?

– Нет. Не найдется глупца, который добровольно пойдет добывать его.

– А как вы здесь проводите анализ крови? Как определяете, есть в крови токсины или нет, а если есть – какие именно?

Поняла, что проговорилась, но мужчина как-то странно улыбнулся, кивнул и позвал меня обратно в лабораторию.

Камни. Ну конечно же. Очередные магические камни. Чем-то похоже на клавиатуру. Маленькие разноцветные камушки разных форм и размеров стройными рядками лежали на плоской пластине. Рядом – множество пробирок, пипеток, стеклянных полосочек и прочих понятных и малопонятных для меня инструментов.

С энтузиазмом маньяка я снова взялась за работу. Мы проанализировали кровь Атима. Мне удалось выделить токсин, но на разработку противоядия слепым методом могут уйти дни, или даже недели!

Состояние мужчины мы стабилизировали до последнего. Когда у него остановилось сердце, я делала массаж, искусственное дыхание. Только через полчаса Сэдрик заставил меня остановиться и признать, что мы проиграли схватку. Признавать свое поражение очень тяжело. Неужели я попала на Ирбис, чтобы расписаться в собственном бессилии? Ведь я токсиколог! Яды и противоядия – это моя жизнь, это мое все. Что мне какая-то магия? Должны же быть обыкновенные вещества, не магические! Ведь кровь у людей Ирбиса точно такая же.

Хотя, откуда мне это знать без микроскопа?

Мы потеряли Атима и пережить это было не просто. За время учебы и даже работы я повидала множество смертей, так что обошлось без истерики, но впервые пациент умер на моих руках. И пусть мы потеряли Атима, но для других, укушенных арвеном, теперь появился шанс! Кроме того, я намеревалась спасти его сына. Воспаление легких без антибиотиков вылечить практически нереально. И тут я вспомнила о бессмертных помощниках, которые наверняка существуют даже на Ирбисе.

– Сэд, у вас плесень есть?