Чудовище Карнохельма Суржевская Марина

– Это случилось с Рагнвальдом? Хёгг оказался сильнее?

Бенгт надолго замолчал. Я его не торопила, позволяя самому решать, что мне говорить, а что нет. Какое-то время мы сидели молча, глядя на тлеющие угли. Бенгт снял мясо, бухнул на протянутое мною блюдо. И мельком я подумала, как это, наверное, смешно. Сидим возле костра – варвар и чумазая Энни, вся в саже, зато едим с золота! Надо было захватить корону для полноты картины! Я фыркнула себе под нос и взяла свой обед, обжигая пальцы и стараясь не думать о гигиене. Ильх вытащил из мешка кожаный бурдюк, щедро влил себе в рот. На меня глянул с сомнением, словно раздумывая, стоит ли поить чужанскую деву. Потом все же плеснул остро пахнущее пойло в мой золотой кубок – на самое донышко.

– Осторожно, дева, этот хмель злой, но и согревает отменно.

Сам снова выпил залпом, крякнул. Я же лишь понюхала, но от дегустации решила воздержаться. Мне нужна ясная голова.

– Нашего отца звали Саврон. Он был справедливым и сильным воином, а его черный хёгг – могучим зверем. А еще Саврон слыл любвеобильным и щедрым. – Бенгт усмехнулся в усы и уставился в костер. Взгляд стал отсутствующим, словно варвар забыл о слушательнице. – Он правил Карнохельмом твердой рукой и железной волей. Девы любили Саврона, сами приходили к нему с юга и севера, зная, что риар Карнохельма щедр на золото, украшения и ткани. Ни одну деву он не обидел, каждую одарил. Я стал его первенцем, а в свою девятую весну надел кольцо Горлохума и поймал душу черного хёгга.

Карнохельм процветал много лет, я успел вырасти и стать воином. Два черных хёгга и два морских – наши с отцом побратимы – это немалая сила, чужачка. Отец стал старше, но не утратил своей притягательности для дев. У него родилось много детей, из них десяток сыновей. Вот только… Надеть кольцо Горлохума никто из них так и не сумел. И каждый погиб, не достигнув двенадцати зим, сражаясь в незримом мире за душу хёгга.

Единственный глаз Бенгта затуманился, то ли от воспоминаний, то ли от хмельного пойла. Я слушала молча, хотя от живо встающих перед глазами образов озноб пробегал по коже.

– Последней отрадой отца была прекрасная Аста, крылатая дева, вёльда – как говорят на фьордах. Она сама пришла к риару, пожелав понести от него дитя. Отец согласился. И полюбил Асту всей душой. Так полюбил, что до самой смерти не смотрел на других дев – невиданное для риара дело! У них родился Рагнвальд. А когда ему исполнилось восемь, он, как и многие братья до него, явился к риару и потребовал кольцо Горлохума.

Я зябко потерла ладони и все же сделала глоток хмеля. Он обжег гортань, в голове зашумело.

– Ваш отец ему отказал, ведь так?

– Верно, чужачка,– горестно вздохнул Бенгт. – Отец был уже немолод и не хотел терять сына любимой Асты. Не только отказал, но и взял с Рагнвальда клятву, что тот не станет и пытаться поймать душу зверя. Отец нарушил закон перворожденных, главный закон фьордов. Риар не смеет отказать вольнорожденному ильху в праве надеть кольцо Горлохума. Не смеет! Старейшины шептались, что грядет беда. Прорицательницы видели дурные знаки небес и земли. И оказались правы. Ночь спустя на Карнохельм опустилась стая диких хёггов. Даже один зверь – могучая сила, а этих было больше, чем пальцев на моих руках! Огромная, хищная, беспощадная стая! Отец, его побратим и Аста погибли в том бою. А с ними еще множество воинов и дев. Карнохельм потерял треть своего населения, я отделался глазом… Но самое плохое, что стая после этого поселилась на вершине. И каждую весну город платит ей свою жестокую дань! Вёльда-провидица сказала, что Карнохельм наказан за ошибку риара. И лишь Билтвейд спасет город от полного уничтожения!

Страшная картина развернулась перед глазами.

– Но выходит, что спустя годы Рагнвальд все же нарушил клятву, данную отцу? И надел кольцо Горлохума.

– Есть причина. И моя вина, – почесал косматый затылок Бенгт. – Кольцо Горлохума надевают мальчишки, те, кому не исполнилось десяти зим. Это закон, дева. Взрослые ильхи не способны слиться со зверем. Я так думал всю жизнь, пока не увидел в Зале Ста Хёггов, как чужачка, дева из твоей Конфедерации, поймала душу красного хёгга.

Что? Я изумленно вытаращила глаза. Моя соотечественница? Единый, да это же он говорит об… Оливии Орвей! Антропологе, что в числе первых людей цивилизованного мира пересекла Туман и попала на фьорды! Так значит, она не просто чужачка… Вот о чем говорила Дэгни! Вот почему называла госпожу Орвей столь уважительно – Оливия-хёгг!

Сердце забилось от изумленного понимания. Но я не стала перебивать Бенгта, потом задам свои вопросы. К тому же, сейчас это и правда неважно.

– Оливия-хёгг смогла выдержать дар перворожденных и поймать душу зверя, хоть это и казалось невозможным. И я рассказал об этом своему брату, – варвар сглотнул, словно ему было тяжело говорить. – Во хмелю рассказал, дурак! Совет Варисфольда запретил говорить, а я сказал! Знал ведь, какой у брата характер, а ляпнул! В ту же ночь Рагнвальд ушел в незримый мир!

Я благоразумно промолчала о том, что тоже теперь знаю тайну. Чем позже варвар додумается до этого, тем дольше я проживу. Похоже, перворожденные сполна отвесили Бенгту силы, мощи и даже доброты, а вот сообразительности не доложили.

Бенгт опустил голову, рассматривая свои руки. Я не все понимала из его рассказа, лишь осознала, что ильха терзает чувство вины.

Варвар поднял взгляд, и в черной глубине отразилось пламя костра.

– Когда я нашел Рагнвальда, он уже надел кольцо Горлохума и сразился со зверем. Брат был изранен, но в сознании. А увидев меня, велел отнести в место силы, насыпать сверху побольше углей и золота, развести такой жар, чтобы и камень оплавился!

Ильх моргнул, глядя в огонь. Протянул руку и под моим изумленным взором вытащил горсть пылающих углей! Так просто, словно и не чувствовал жара! Да и на крепкой ладони не осталось ни ожога, ни раны! Так вот какова сила хёгга…

– Сюда, в семейное место силы, я принес тело брата, почти лишенное дыхания. Но стоило положить Рагнвальда в угли да засыпать горой жара, как хёгг вернулся. Я решил, что это добрый знак, ведь зверь исцеляется быстрее человека. Но с того дня человека я больше не видел. Только хёгга, которого день за днем засыпал углями, жаром и золотом! И все равно он почти сдох! – Бенгт вскинул голову, прищурился. – А с тобой вот очнулся! Пусть человеком еще не стал, но очнулся! Так что вылечи его, дева! А сейчас мне надо идти, нельзя надолго оставлять Карнохельм. Я и так рисковал, отправляясь на розыски врачевательницы.

Я тоже поднялась, глядя на ильха. Голова кружилась от всех этих слов, из которых поняла я не далеко не все.

– Значит, в пещеру ты внес человека? – а я-то недоумевала, как дракон оказался в каменном мешке!

– Скалы для потомка Лагерхёгга – не преграда. Камень для нас живой, позову – и он услышит, откроется, – он наклонился, поднял осколок скалы, сжал в кулаке. А когда раскрыл, я ахнула. На мозолистой ладони лежал уже не колючий булыжник, а гладкая каменная капля. – Так что если Рагнвальд захочет выйти, гора его не удержит.

Я открыла рот. Отличная новость! Выходит, что если зверюга надумает меня сожрать, бежать будет некуда. И все же странно. Утром мне показалось, что хёгг тянется к лазу, но выбраться не может. Что каменный мешок для него такой же капкан, как и для меня.

Или это лишь глупые мысли глупой чужачки? Ведь я и правда ничего не знаю… а то, что узнаю, кажется таким невероятным, что не укладывается в голове! Моя картина мира пошатнулась и сейчас висела на одном гвозде, качаясь и угрожая вовсе свалиться да перевернуться верх тормашками! И почему клятый фонд переселенок ничего не рассказал? Хотя, неудивительно. Нельзя о таком рассказывать. Чтобы сохранить фьорды – нельзя. Вот откуда все эти запреты и требования. Пересекая Туман, мы навсегда прощаемся с прежней жизнью.

Пока я размышляла, Бенгт затушил огонь, снова глянул в сторону пещеры, хмыкнул и указал на мешок у камней.

– Разболтался я с тобой, дева! А ведь думал лишь на минуту заглянуть. В мешке для тебя обувка, примерь. И мелочи разные. Не знаю, что нужно девам, давно я с такими, как ты, не разговаривал… Дева для других дел предназначена. Так что положил, что нашел. – Бенгт смотрел хмуро и немного растеряно, похоже, уже жалея, что поделился с чужачкой переживаниями. Видимо, сильно они его тревожили, раз рассказал пленнице.

Нахмурившись так, что косматые брови почти сошлись на переносице, ильх снова зыркнул на лаз пещеры, развернулся и пошел к обрыву. Миг – и он упал с утеса. И снова я застыла, пораженная, увидев взлетевшего над горой дракона. Нет, привыкнуть к такому разумной девушке из прогрессивной Конфедерации просто невозможно!

Доев сочное мясо, я заглянула в мешок и к своей радости нашла там крепкие ботинки, правда, они оказались великоваты и сшиты на одну ногу, но я решила не придираться. В дополнение – вязаные колготки, теплый пуховой платок и одеяло. Мне бы еще новые очки, возможность помыться с мылом и кусок шоколада, так и вовсе сочла бы жизнь прекрасной. Как быстро изменились мои потребности, надо же!

Хмыкнув, я прокралась в пещеру. Во тьме хёгг казался каменной горой.

– Эй? – тихо позвала я. – Бенгт ушел. Но он оставил сырое мясо для тебя. И оно точно вкуснее испуганной переселенки… так что, если ты проголодался – у входа лежит сочный и дохлый олень!

Потопталась на месте, всматриваясь во тьму.

– Конечно, ты меня не понимаешь. Похоже, разума в тебе нет, Бенгт сказал, что порой после слияния остается лишь зверь, а человек теряется в незримом мире… Я плохо понимаю, как вообще это возможно, знаешь ли, но если в этой огромной чешуйчатой куче есть хоть капля сознания, давай договоримся? Ты не пытаешься меня сожрать, а я делаю все, чтобы тебе помочь.

Чихнув, я утерла нос. И подпрыгнула, когда из тьмы выплыла драконья голова. Совершенно беззвучно. Жуткие глаза, не мигая, уставились на меня. Тоненькая струйка воздуха вырвалась из ноздрей. И голова толкнула меня к выходу. Слегка, но я от этого движения едва устояла на ногах.

Так-так, и что бы это могло значить?

Хёгг меня прогоняет?

Хёгг намекает, что пора обедать?

Хёгг просто мотает башкой, и это совсем ничего не значит?

Ну почему с этими хёггами совершенно никакой ясности! Мне нужна инструкция!

Покосилась на лаз, возле которого белела полоска льда.

Снег.

– Кажется, тебе нравится снег, – медленно произнесла я.

Чудовище сверлило меня по-прежнему немигающим взглядом. В приоткрытой пасти виднелся серый язык. Дышал зверь тяжело, с хрипом.

– Надеюсь, я все же не сошла с ума, – вздохнула я и потащилась наружу. Нагребла полный ящик снега, вернулась. Хёгг лежал у стены, снова перегородив мне дорогу. Носом почти утыкаясь в лаз. Но когда я вошла, вяло отвел голову, пропуская. Следующие пару часов я словно каторжник таскала ящики с ледышками. Сначала отправляла все это снежное добро дракону в пасть, потом начала насыпать на неподвижную голову, шею и круп. От работы я согрелась и даже сбросила мех. Пару раз на ходу перекусила куском жареного мяса, попила талой воды и снова бросилась в пещеру. Часть снега подтаяла и образовала лужи, но к моему удивлению, часть по-прежнему лежала на хёгге, словно ледяной наст. В пещере заметно похолодало.

Чудовище не двигалось, мутные глаза снова затянулись пленкой. Но хёгг дышал.

Устав так, что руки и ноги почти утратили чувствительность, я заползла в самый дольний угол каменного мешка. Из последних сил сгребла в кучу угли. Хёггово пламя не гаснет, лишь засыпает на время. И правда – стоило разворошить золу, как по углям пробежали веселые красные искры. Соорудив что-то похожее на гнездо и чихая от угольной крошки, я забралась в тепло, закуталась в мех. Тело мелко подрагивало от тяжелой работы. Было тихо. Лишь у противоположного края пещеры, возле лаза, слышалось дыхание чудовища. И я поймала себя на том, что прислушиваюсь к нему с беспокойством.

Хотя, что удивительного. Моя жизнь зависит от этого зверя.

– Выживи, – тихо пробормотала я. – Выживи, пожалуйста…

Глава 10

…Уже знакомый призрачный свет. И незнакомец. На этот раз – совсем рядом. Словно он меня ждал. Уголки его губ дрогнули, когда я села, протирая глаза. Мой невероятно реалистичный сон повторялся с завидной регулярностью. Вот только жаль, что сознание не додумалось сделать меня в этом сне красивой. Ну или хотя бы чистой! Потому что я по-прежнему сидела в гнезде из угля и золы, мои руки, тело и остатки платья покрывала черная пыль, а о своей прическе я даже думать боялась!

И странно, что мужчина напротив желал ко мне… прикоснуться?

С удивлением я смотрела, как он на коленях придвигается ближе. Как морщится, глядя на угли. А потом протягивает руку и касается моей ладони. Прикосновение – совершенно реальное – послало по телу сотню электрических разрядов. Тихий вздох незнакомца заставил меня замереть. Очень медленно он провел пальцем по моей руке – от запястья до локтя. И вроде нет в таком касании ничего запретного, а дыхание на губах стало горячим. И тело наполнилось тягучей, томительной тяжестью. Тронув сгиб локтя и обрисовав впадинку, пальцы переместились выше. До края оторванного рукава. Незнакомец мягко отвел полу мехового плаща, глянул на мой наряд с вышивкой. И понимающе усмехнулся.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, и палец мужчины прикоснулся к моим губам. Запечатывая. Он качнул головой, безмолвно приказывая молчать. И перевел руку ниже – на шею. Волоски на моем теле встали дыбом – и вовсе не от страха. Неизведанное чувство притяжения, вот что это было. Странный сон, странный мужчина, созданный моим воображением. И странные чувства.

Ильх качнулся вперед, и я наконец увидела его глаза. Синие. Словно прозрачный лед на солнце. Уголки его губ снова дрогнули. Не совсем улыбка, но мне от нее захотелось позволить ему все. Все, что он захочет…

Я коротко вздохнула. Сон… Правда, реалистичность ощущений как-то пугает. Но осмысливать происходящее совершенно не хотелось. Разум словно затянуло туманом, зато чувства обострились.

Пока я размышляла, варвар уверено повел рукой, сбрасывая с меня шубу. Холодок коснулся кожи, и я зябко повела плечами. Мужчина придвинулся, положил руку мне на поясницу, привлекая к себе. Совершенно однозначно. Так, словно имел на это право. Словно знал, что я не откажу. Погладил мне спину, обрисовал силуэт. Я вскинула голову, безотчетно желая ощутить его губы. Поцелуй… вот чего я хотела. Но варвар из моего сна не собирался целовать.

А я сама не поняла, как оказалась прижата к земле. Ильх навис сверху, легко удерживая на весу свое мощное тело. От его взгляда – горячего и холодного одновременно, от сильного, почти обнаженного тела, от легкого дыхания, которое я ощущала на своей коже, дрожали колени и сохло горло. Ураган желания – сильный, незнакомый, всколыхнулся внутри, требуя большего. Я изумленно моргнула. Изумительный, совершенный, нереальный плод моего воображения! Который недвусмысленно собирается… заняться со мной чем-то приятным!

Беспокойство заставило меня нахмуриться. И упереться ладонями в литые пластины мужской груди. В ответ варвар прикусил мне шею! Просто опустил голову и прикусил, словно показывая, кто здесь хозяин! И тут же завел руку под мои бедра и, легко перевернув, прижал к земле! Я ахнула, открыла рот…

И тут меня тряхнуло, и я вернулась в реальность.

Потому что меня настойчиво и недовольно бодало одно гадкое рогатое чудовище! Хёгг недовольно заворчал, снова толкнул меня головой, отчего я вывалилась из гнезда углей.

– Хватит! – заорала я. – Да что тебе нужно? Ты изводишь меня днем, теперь и ночью поспать не даешь! Отстань! Брысь!

Дракон поскреб когтями землю, ударил хвостом и зарычал. Я юркнула за ящики – на всякий случай.

– Как же ты мне надоел! – в сердцах проговорила себе под нос. – Разбудил! А мне, между прочим, сон снился. Интересный!

Пещера содрогнулась от злого рычания дракона. Да что этой зверюге не нравится?

– Да-да, отличный был сон!

Снова рык и злобный скрежет когтей по камню.

– Много ты понимаешь, – буркнула я. – У тебя только череп большой, а разума в нем нет!

Хёгг тяжело прополз к выходу, и в пещере повисла тишина. Я посидела некоторое время за ящиками, а потом осторожно вышла. И тут же уткнулась в дракона, караулящего меня!

Взвизгнув, я шарахнулась назад, наступила на подол и, конечно же, грохнулась. Дракон радостно оскалился. Вот точно – радостно!

– Все-таки зря я тебя лечу, – буркнула я.

Хёгг в ответ дернул хвостом и, опираясь на крылья, как на ходули, отполз в сторону. Уткнулся носом в лаз и затих. Устал, видимо.

В проход побивался розово-серый рассвет. А тело все еще нежилось в ощущениях – запредельных и немного пугающих. Я выбралась из пещеры, размышляя. Происходящее во сне все больше затягивало и… пугало. Сейчас, когда туман сна отступил, а легкие наполнились холодным морским воздухом, я смогла все хорошенько обдумать. Тетя, бабушка, кузины – все и всегда в один голос утверждали, что у меня совершенно нет воображения. Как я могла придумать незнакомца? И наши… отношения? Да еще и такие?

Да что со мной происходит?

Может, в этой пещере отравленный воздух? И каждую ночь я вижу галлюцинации? Будоражащие такие галлюцинации… И почему этот ильх так реален? Я и сейчас чувствую его прикосновения на своей коже. Если бы хёгг не разбудил меня, до чего бы мы дошли?

Чтобы хоть как-то отвлечься и выбросить из головы волнующие образы, я начала приседать и размахивать руками. Заодно взбодрилась и вернула затекшему телу чувствительность. Обошла утес, полюбовалась на море, которое менялось каждый день. Сегодня оно радовало глубокими оттенками синего, а на горизонте – оранжевого. И было спокойным, мирным. Лишь слева покачивался корабль, словно присевшая на волну птица.

Корабль?

Я замерла, протерла глаза. От волнения во рту пересохло. Корабль. На воде был корабль! И он приближался! Я уже видела несколько парусов, скалящегося деревянного хёгга на носу, и даже – ильхов!

О Единый! На корабле люди!

– Помогите! – закричала я, размахивая руками. – Спасите! Меня держат в плену! Помогите!

Корабль расплывался в стеклах треснувших очков. Но мне показалось, что мужчины на корабле меня заметили, а сам хёггкар повернул к утесу. И потому я принялась кричать с удвоенной силой.

Меня спасут! Снимут с этой скалы и отвезут к Гудрету!

И тут позади зарычало чудовище.

Хёгг в пещере очнулся, и от ужасающего рева содрогнулись горы. А хёггкар развернулся и шустро поплыл в другую сторону, подальше от орущей переселенки и дракона!

Разочарование выбило из глаз слезы, но я сжала кулаки, не позволяя себе реветь. Подобрала камень и швырнула в скалу.

– Замолчи, – заорала я хёггу, – ненавижу тебя!

Рычание оборвалось. Я села на снег, хлюпая носом и всматриваясь в водную гладь. Корабль стал почти неразличим. А ведь спасение было совсем рядом! С ветки на меня таращили круглые глаза совы, сегодня их было две.

– А вы что глазеете? – рявкнула я в сердцах. – Вам хорошо, у вас есть крылья! Проваливайте, нечего тут смотреть!

Птицы тяжело сорвались с ветки, взлетели.

– Что-то на этих гадких фьордах никто не торопится спасать прекрасную деву от дракона! Придется самой выбираться!

Закутавшись в плащ, я сидела, пока не замерзла, а потом потащилась назад в свою темницу.

Хёгг лежал у входа, почти уткнувшись носом в лаз. Недовольно заворочавшись, отодвинулся, когда я приблизилась. Жуткие глаза смотрели, не мигая, ноздри подрагивали, втягивая воздух. Я прищурилась, потерла глаза. Разве нос зверя не был черным? Да и чешуя на морде – тоже? Мне кажется, или дракон… посветлел?

Удивление даже отодвинуло злость. Хёгг не двигался, лишь настороженно наблюдал за мной и подергивал кончиком хвоста. Я же подобрала ледышку, наросшую у входа в пещеру и, осторожно приблизившись, потерла ею шею дракона. Раз, другой. Провела рукой – на коже остался жирный черный след. Посмотрела на кончик своей косы. Да она же тоже черная! Я вся черная! От золы и сажи! От угля, в котором лежал и хёгг! Из-за него чудовище приобрело такую окраску. Да я сама сейчас выгляжу как темнокожая дева! Выходит, дракон вовсе не черный, а… серый? Или и вовсе… белый!

Смутная догадка просверлила голову. Что там рассказывал Бенгт? Слова отпечатались в голове, словно я слышала их тысячи раз.

…Черный зверь Лагерхёгг рожден был от железа и камня, в яйце золотом…

Белый зверь Ульхёгг родился от союза льда и сияния, в алмазном яйце. Глаза его видят сквозь толщу льда, отзываются ему хрусталь вершин, снега и ветра севера…

Бенгт внес в пещеру человека и завалил по приказу Рагнвальда золотом и углями. Поверил словам брата. А потом лишь исправно добавлял угли да тащил новые золотые кубки и блюда, надеясь, что это поможет. Но хёгг умирал. Бенгт сказал, он впервые вылез из кучи, лишь когда появилась я.

И неужели все дело в том, что он иной масти? Он просто… иной дракон!

Уже знакомый скрежет когтей по камню вымел меня из пещеры.

– Бенгт! – закричала я, увидев упавшего на утес черного хёгга. – Бенгт, я поняла!

Огромное тело дракона растаяло, и со снега тяжело поднялся одноглазый ильх. Шагнул ко мне. Покачнулся.

Я прищурилась и заморгала, силясь лучше рассмотреть. Сердце сжалось тревожно. Бенгт выглядел странно. Вроде все то же – мощная фигура, борода в трех косичках, грива черных волос и повязка на глазу. Вот только шел ильх рвано, словно перебрал хмельного. Может, он пьян?

Я растерянно посмотрела на снег. И вздрогнула. Белый покров перечеркнула цепочка темных штрихов. Кровь…

– Ты ранен! – ахнула я.

Ильх остановился рядом, мотнул головой, и я ощутила тяжелый запах – пота, крови и пепла…

– Бенгт, что случилось? У тебя кровь идет!

Сильные руки сжали мне плечи.

– Слушай меня, врачевательница. На Карнохельм снова напала дикая стая, мы ее отогнали, но мне надо вернуться, – ильх поморщился. Я таращилась на него, ощущая накатывающийся страх. Нападение? Бенгт снова мотнул головой и сипло втянул воздух. – Времени осталось мало, чужачка. Моего времени. Так что ты прости меня. Не желал я тебе зла.

– Что? – пискнула я. Ильх сильнее сжал мне плечи. Кажется, до синяков, одноглазый просто не осознавал, что почти опирается на меня, чтобы не упасть. Краем глаза я видела натекающую под ноги кровь.

– Рагнвальд должен выжить, – повторил Бенгт. – Он моя семья, единственный брат. Помоги ему, дева. Я долго думал…

– Что? Бенгт, тебя надо перевязать, слышишь? В пещере есть лекарства, я помогу! Надо промыть и перевязать рану!

Ильх моргнул. И вдруг улыбнулся – широко, искренне.

– Редкая душа у тебя, дева из-за Тумана. Чистая. Значит, мой выбор верный. Ты нужна моему брату.

– О чем ты говоришь?

Не отвечая, ильх отстранился, вытащил из-за пояса кривой нож. Я испуганно попятилась. Что происходит? Что этот варвар задумал?

– Каждому хёггу нужен кто-то, кто будет возвращать человека в этот мир, не давать утратить разум, прогонять зверя, если тот берет вверх. Обычно это делает а-тэм, побратим. Но у Рагнвальда его нет. А скоро и я уйду… Ему нужен кто-то на этой стороне. Находиться в незримом мире так долго – слишком опасно. Ему пора вернуться. Прости, чужачка.

Бенгт ударил ножом по ладони и дернул меня так, что я не успела отстраниться. Острое лезвие оцарапало руку, и я охнула, забилась. Но ильх, даже раненный, был в стократ сильнее меня! И держал крепко. Сжал мою ладонь, соединяя порезы.

– Силой перворожденного Лагерхёгга, силой родовой крови, огня и камня, я риар Карнохельма, привязываю эту деву к своему брату Рагнвальду, где бы он ни был. Правом старшей в роду крови называю Эннис Вилсон нареченной Рагнвальда, сына Саврона. Теперь ты лирин моего брата.

– Я?

Перестала трепыхаться и застыла, пораженно глядя на варвара. В магию и заклинания я никогда не верила, так отчего сердце почти останавливается, а мое тело, разум, вся сущность четко ощущает образующуюся связь? Странное, тянущее чувство, струна, протянутая к другому живому существу. Хёгг в пещере молчал. И почему-то я уверена, что жуткое чудовище не спит, а слушает нас!

– Но это невозможно! У меня уже есть жених!

– Обряд не был совершен до конца, и ты была свободна. Теперь ты лирин Рагнвальда.

Словно в ответ на мои мысли из каменного нутра пещеры раздался драконий рев.

Бенгт устало выдохнул и отпустил мою руку. Я заторможено посмотрела на испачканную кровью ладонь.

– Что ты сделал? Что ты сделал со мной?

– Прости, чужачка, – в единственном глазу ильха мелькнуло чувство. – Мне и, правда, жаль. Спаси его, на тебя вся надежда.

– Что?

Нет, я просто не верила. А я ведь считала Бенгта неплохим человеком! Варваром, но не злым!

– Да ты… мало того, что украл, так еще и обручил не пойми с кем? Да знаешь, кто ты после этого?

– Мне надо вернуться, – ильх тяжело отступил. – Помни, что я сказал. И не злись, дева. Может, еще спасибо мне скажешь. Прощай.

Спасибо? Да я его убить готова! Вернее, добить!

Пошатываясь, варвар пошел к краю утеса.

– Бенгт! – вырвалось у меня, и одноглазый повернул голову. – Я знаю, почему хёгг умирал. Ты обложил его жарким углем и золотом, но твой брат не черный дракон, Бенгт! Он белый. Он поймал душу снежного зверя.