Контур человека: мир под столом Аверина Мария

– А вот вы ребенку масло и выдайте! Посмотрим, оно ему надо или нет!

Толпа грохнула хохотом, но, на удивление, Нина Ивановна внезапно оживилась. Ошалевшее людское море в предвкушении шоу мощной волной бухнулось в прилавок.

– А и правда! – завопила меховая шляпка. – Его масло, так пусть и забирает!

– По одной давать! – упорно настаивала нутриевая ушанка.

– Правильно, правильно! На предъявленное лицо! По факту, – продолжал упорствовать кто-то.

Нина Ивановна меж тем не торопясь нагнулась, достала из ящика одну пачку и, выхватив из рук молодой мамы один талон, швырнула ее на прилавок.

– Это ваше законное, – процедила она.

Молодая мама неловко сгребла пачку в открытую сумку. Малыш с еще непросохшими слезами в глазах засмеялся и сам с собой стал играть в «ладушки», неловкими согнутыми пальчиками ударяя друг в друга.

– Мне что же, всех детей в очередь поставить? И чтоб каждый свое масло брал? – не унималась многодетная в платке. – Вам тут всем места не хватит, если я их приведу. Одна я очередь создам!

– Молчи, свиноматка! – снова хохотнул хрипловатый мужской голосок. – Не мешай пацану свое забрать!

Стоявшие прямо подо мной две женщины, до сих пор не принимавшие участия в этих баталиях, закачали головами.

– Совсем народ сбрендил! – сказала одна. – Что творят! Что творят!

– У нас еще ничего, – вздохнула другая. – У меня сестра в Киеве. Там вообще цирк. Талонов не ввели, а русские деньги отменили. Зарплату оберточными листами бумаги выдают – в такие у нас колбасу заворачивали, помните? А на них сантиметровыми квадратиками вся сумма и напечатана: один карбованец, три карбованца, пять карбованцев. Сверху штампов организации понаставят, да так, чтоб еще каждый квадратик под оттиск попадал, иначе не будет считаться. Так там продавщицы с ножницами не расстаются! Стоимость товара из этих листов и вырезают.

– А с копейками как же? – охнула другая. – Цена ж неровная.

– А вот так… Половина квадратика – пятьдесят копеек. А дальше – по фантазии.

– Как же можно в спешке точно отрезать?

– Про то и речь… Вот и спорят, кому сколько копеек отхватили – двадцать пять или тридцать семь… кого на сколько обсчитали. До мордобоя доходят.

– Господи-иии… Весь мир с ума сошел… Вот не жилось людям… Черти че наделали…

Между тем вторая продавщица, так же не торопясь, вынула из пластикового ящика вторую пачку масла и, выхватив у молодой мамы второй талон, протянула карапузу. Круглые глаза малыша заинтересованно сосредоточились на заманчиво блестевшей обертке. Несколько помедлив, он протянул ручонку, и пухлые пальчики, инстинктивно сжавшись, крепко обхватили угол бруска – на всю пачку ему естественно, не хватило ладошки. Несколько секунд он осмысливал сделанное, а потом потащил добытое в рот.

Молодая мама заботливо хотела подхватить, помочь своему отважному сыну, но тот же мужской голосок из толпы строго ее осадил:

– Не трожь! Пацан сам все знает!

И в эту секунду детские пальчики так же конвульсивно-инстинктивно разомкнулись, и тяжелый, скользкий для слабой детской руки кусок естественным образом ухнул на пол прямо под ноги заново прихлынувшей волне толпы.

– Не наступите! – истошно заорал чей-то женский голос.

– Не давать! Не удержал! – загорланил кто-то.

В мгновение ока в этом месте образовалось опасное завихрение: молодая мама, плюхнув сына на прилавок, нырнула вниз поднимать пачку, вслед за ней туда же исчезла какая-то женщина, за ней рванула другая, очередь напирала, кто-то упал. Малыш, лишившись мамы, удивленно закрутив большой круглой головой, потянулся было к весам, но, получив по руке от второй продавщицы, удивленно замер, и глаза его снова стали набухать слезами.