Беззаботные годы Говард Элизабет Джейн

Они предприняли еще одну попытку, с сахаром, и она закончилась так же, как первая, только на этот раз Джоуи заложил уши назад и вид у него стал проказливый. А когда сахар кончился, Джоуи вообще перестал подходить, и даже Уистлер в конце концов утратил к ним интерес.

– Ручаюсь, мистер Рен с самого начала знал, что его не поймать, – недовольно заявила Луиза. – Наверное, с ним такое тоже случалось, и не раз.

– Так давай вернемся и скажем ему.

Они молча перелезли через ворота, Полли казалось, что Луиза сейчас вскипит. А она вдруг сказала:

– С недоуздком ты не виновата. Знаешь, давай не пойдем к мистеру Рену. Когда у него лицо такое красное, он всегда злится на нас.

– Как свекла.

– Ужасно выглядит, правда, с его-то холодными голубыми глазами?

– Никому и в голову не придет сочетать свекольный цвет с голубым, – согласилась Полли. – Что будем делать? Может, сходим к нашему дереву?

К ее радости, на этот раз Луиза согласилась. Кусок веревки, по которой они забирались на первый, самый трудный участок ствола, висел там же, где они оставили его на Рождество. Они нарвали ромашек, Луиза положила их в карман, чтобы обе руки были свободны, и когда они с удобством разместились на самой лучшей ветке, загибающейся на конце кверху, так что можно было сидеть лицом друг к другу, прислонившись спинами одна к стволу, другая к загнутой ветке, Луиза поделила ромашки, и обе принялись плести венки, чтобы украсить ими ветки дерева.

Луизе, которая обгрызала ногти, пришлось делать отверстия в стебельках зубами, чтобы нанизывать цветы, а Полли проделывала их самым длинным из своих ногтей. Говорили о каникулах, о своих самых заветных мечтах и планах на это время. Луизе хотелось к морю и особенно – поплавать в бассейне Сент-Ленардса, а Полли – на пикник в Бодиам. Дни рождения у них с Саймоном у обоих были в августе, поэтому им разрешали выбрать, как провести один день.

– Но он-то выберет железную дорогу через Ромни, Хит и Димчерч, – грустно сказала Полли. И добавила: – И у Клэри тоже день рождения, помнишь?

– О боже! А она что выберет?

– Мы могли бы заставить ее сделать так, как хотим мы.

– Только если объясним ей, как нам не хочется того, чего нам на самом деле хочется.

– Это не значит, что мы ее заставили. Это… – она помедлила, подыскивая слово, – это сговор.

– Зачем ее вообще поселили с нами? На самом деле мне она не очень-то нравится. Но мама говорит, что надо относиться к ней по-доброму, потому что у нее нет матери. С этим все ясно. Плохо ей живется, наверное.

– У нее есть тетя Зоуи, – напомнила Полли.

– По-моему, мать из нее так себе. Шику в ней, конечно, хоть отбавляй, но она не мать. Есть люди, которые для этого просто не созданы, понимаешь? Возьмем хотя бы леди Макбет.

– А мне кажется, тетя Зоуи нисколько не похожа на леди Макбет. Я знаю, ты обожаешь Шекспира, но если честно, люди сейчас совсем не такие, как у него.

– Да точно такие же!

Они еще немного поспорили об этом, и Луиза выиграла, заявив, что природа подражает искусству – это не она так считает, а тот, кто на самом деле кое-что смыслит в таких вещах. Солнце село, плодовый сад из золотисто-зеленого стал туманным и серым с лиловыми тенями, и в нем уже не было жарко. Девочки задумались о молоке с печеньем и о мамах, пришедших пожелать им доброй ночи.

* * *

– Может, вы с Рупертом выкупаетесь первыми? Я совсем не прочь подождать – мне все равно еще надо выяснить, как устроилась на новом месте няня. Ты идешь, дорогой?

Эдвард, который сворачивал сетку, догнал ее. Зоуи посмотрела, как они поднимаются по ступенькам на террасу. Эдвард обнимал Вилли за плечи и говорил ей что-то, отчего она смеялась. Выиграли они довольно легко, и выиграли бы все три сета, если бы Эдвард, который играл лучше их всех, не сделал двойную ошибку и не потерял подачу. Пришлось признать, что и Вилли играет неплохо – без показного блеска, но ровно, с надежным бекхендом; она не пропустила почти ни единого мяча. Зоуи, которая терпеть не могла проигрывать, считала, что всему виной недостаточно серьезное отношение Руперта к игре; с лета он бил хорошо, но порой у сетки просто оставлял ей мячи, которые, по ее убеждению, обязан был брать сам, и конечно, она их тоже часто пропускала. Хорошо еще, им не пришлось играть против Сибил: она подавала снизу, только смеялась, пропуская мячи, и просила противников не бить слишком резко и сильно. Играть с ней было особенно плохо тем, что все притворялись, будто она играет не хуже остальных. И все были так милы друг с другом. И с самой Зоуи тоже, но она-то знала: дело просто в том, что она замужем за Рупертом и считается частью семьи. А на самом деле ее недолюбливают.

– Пойду мыться, – крикнула она Руперту, который собирал теннисные мячи. – Оставлю для тебя воду, – и она легко взбежала по ступеням, не дожидаясь ответа.

Хорошо еще, вода была горячая. А она-то уже прикидывала, под каким бы благовидным предлогом отпроситься в ванну первой, но тут вмешалась Вилли и просто предоставила ей такую возможность. Только ванная комната отвратительна: промозгло-холодная и такая уродливая с ее обшитыми сосновой доской стенами и подоконниками в дохлых синих мухах. Зоуи налила такую горячую воду, чтобы едва было можно терпеть, и долго отмокала в ней. Ох уж эти семейные каникулы! Казалось бы, если Казалеты-старшие так жаждут общения с внуками, что готовы присматривать за Клариссой и Невиллом, они с Рупертом могли бы уехать и отдохнуть как следует где-нибудь в другом месте, только вдвоем. Но каждый год, кроме самого первого, когда они только поженились и Руперт возил ее в Кассис, им приходилось приезжать сюда на бесконечные недели, и все это время Руперт безраздельно принадлежал ей только в постели. А все остальное время они чем-нибудь занимались с детьми, и все беспокоились о том, чтобы дети хорошо проводили время, которое они в любом случае проводили хорошо, ведь им было с кем играть. Ко всей этой клановости Зоуи не привыкла; в ее представлении проводить каникулы следовало совсем не так.

Отец Зоуи погиб в битве при Сомме, когда ей было два года. Она его совсем не помнила, хотя мама говорила, что когда ей было полтора года, он играл с ней в лошадки. Маме пришлось поступить на работу к Элизабет Арден, целыми днями заниматься чужими лицами, и Зоуи в пять лет отправили в пансион – в Элмхерст, неподалеку от Кемберли. В пансионе она оказалась самой младшей, все любили и баловали ее. Там ей нравилось, зато она ненавидела каникулы, когда приходилось торчать в Западном Кенсингтоне, в тесной квартирке, отделанной в персиковых тонах; мать уходила на весь день, а Зоуи оставляла на попечение постоянно меняющейся нудной прислуги. Развлечением у них считались поездки на автобусах, прогулки в Кенсингтонских садах и чаепития в чайной. К тому времени, как Зоуи исполнилось десять, она решила покинуть этот дом как можно раньше. Как только она немного подросла, ей стали доставаться роли главных героинь в школьных постановках, но не потому, что она хорошо играла, а из-за внешности. Она собиралась пойти в актрисы сразу же после окончания учебы. Только бы не повторить путь своей матери, в жизни которой, кроме отвратительной работы, была лишь череда унылых стариков: за одного из них она даже, кажется, собиралась замуж, но передумала, узнав от Зоуи, что тот пристает к ней каждый день, дождавшись, когда мать уйдет на работу. Разыгрался ужасающий скандал, после которого мать перестала красить волосы и начала жаловаться на то, как тяжело ей живется.

Единственным вопросом, по которому они с матерью воодушевленно сходились во мнениях, была внешность Зоуи. Из симпатичного младенца она выросла в необычайно хорошенького ребенка и ухитрилась нисколько не подурнеть даже в подростковые годы. Она так и не утратила гибкости и легкости фигуры, ее не мучили ни прыщи, ни сальность волос, и ее мать, считавшая себя авторитетом в вопросах внешности, рано поняла, что ее дочь растет красавицей, поэтому постепенно все надежды на собственную уверенность в завтрашнем дне и комфорт – на мужчину, который позаботится о ней, в итоге необходимость в тяжелой работе отпадет, – перенесла на Зоуи. Она обещала стать такой блестящей красавицей, что могла бы выйти за кого угодно, что для миссис Хэдфорд означало настолько богатого человека, которому не составило бы труда обеспечить и свою тещу. Поэтому она учила Зоуи ухаживать за собой: холить свои чудесные густые волосы с помощью хны и яичных желтков, расчесывать ресницы на ночь с вазелином, промывать глаза горячей и холодной водой, дефилировать по комнатам со стопкой книг на голове, спать в хлопковых перчатках, смазав руки миндальным маслом, и еще многим другим ухищрениям. Прислуги у них уже не было, но от Зоуи никогда не требовали ни готовить, ни заниматься другой домашней работой; ее мать купила подержанную швейную машинку, шила ей красивые платья и вязала свитера, а когда Зоуи в шестнадцать лет получила школьный аттестат, заявила, что учиться ей осточертело, и захотела пойти на сцену, миссис Хэдфорд, к тому времени начавшая побаиваться ее, немедленно согласилась. Известно, что и герцоги женятся на актрисах, и поскольку миссис Хэдфорд была не в состоянии вывозить дочь, как полагается, со светскими сезонами и так далее, альтернативу она сочла приемлемой. Она объяснила Зоуи, что выходить замуж за артиста ей ни в коем случае нельзя, сшила ей простое, но изысканное облегающее платье оттенка ее зеленых глаз специально для прослушиваний и замерла в ожидании дочерних славы и успеха. Но отсутствие у Зоуи актерского таланта скрадывал недостаток опыта, и после того, как два антрепренера посоветовали ей поучиться в актерской школе, миссис Хэдфорд поняла, что ей опять придется платить за обучение. Два года Зоуи посещала школу Элси Фогерти и научилась отчетливо выговаривать слова, следить за своей мимикой и жестами, ходить, немного танцевать и даже чуть-чуть петь. Ничто не помогло. Она была настолько очаровательна и так старалась, что преподаватели продолжали попытки превратить ее в актрису гораздо дольше, чем сделали бы, будь она не столь хороша собой. Она так и осталась скованной, напряженной и совершенно неспособной произнести естественно хотя бы одну реплику. Единственное, что ей удавалось, – движения, она любила танцевать, и в конце концов было решено, что ей, пожалуй, лучше сосредоточить внимание на танцах. Она бросила актерскую школу и начала брать уроки степа и танца модерн. Следует добавить только, что хотя в актерской школе за Зоуи по пятам ходили толпы влюбленных студентов, она держала их на расстоянии. Пренебрегая очевидным объяснением этому, миссис Хэдфорд сделала опрометчивый вывод, что Зоуи «благоразумна» и знает, чего ей предстоит достичь.

Зоуи поддерживала связь с одной из подруг по Элмхерсту, некой Маргарет О'Коннор. Маргарет жила в Лондоне, и когда обручилась с одним врачом – «довольно старым, но ужасно милым», – она пригласила Зоуи потанцевать с ними. «Иэн приведет друга», – обещала она. Этим другом и оказался Руперт. «Ему сейчас так тяжело. Надо хоть немножко развеяться», – сказала ей Маргарет в дамской комнате клуба «Горгулья». Руперт решил, что никого красивее Зоуи в жизни не видел. А Зоуи мгновенно и безумно влюбилась в Руперта. Через шесть месяцев они поженились.

– …Ты там?

Зоуи вышла из ванны, закуталась в полотенце и отперла дверь.

Страницы: «« 123456

Читать бесплатно другие книги:

«…я вижу в этих словах истину – они о настоящей любви, о любви на всю жизнь, о том, что такая любовь...
Завораживающий ретро-детектив идеально сохраняет и развивает традиции произведений Бориса Акунина о ...
Книга будет очень полезна тем, кто готовится сдавать экзамен на знание Международных стандартов фина...
…У подростков Кати и Лены Комаровых из многодетной бедной семьи забот полон рот: пока пьяные отец и ...
Эта книга нужна каждому мужчине. Вне зависимости от состояния потенции сегодня! А также каждой любящ...
В основе НЛП лежит понимание того, что учет особенностей восприятия конкретного человека поможет доб...