Салочки Эрик Керси

Глава 1. Ставка

По спине зазмеился холодный пот. Шам Каверлон по кличке Бивень схватил меня за шкирку и бросил на стул. Худой и длинный словно палочник бармен расправил острые лопатки и сочувственно зыркнул: «В этом деле я тебе не помощник». Ага, лёгкие деньги – не работа, по пяткам не бьют, да, насекомое?

Бармен наспех вытер последний стакан и извлёк амбарную книгу, приступив к работе букмекера: лихо переобулся.

– Я вызываю Тона, – прогремел Бивень, – и ставлю пятьдесят клешней чёрных крабов.

Звонко затрещала моя седая мечта: овальные, непохожие на другие клешни, эти рассыпались по барной стойке крупными кофейными зёрнами, на которых тут же заиграли блики ламп. Такие деньги у нас не водились – только там, повыше. А здесь и думать не смей. За эту сумму я хотел… Я бы мог… Нет, я бы точно… Проклятье, как же жестоко – видеть перед собой надежду, которая не прорастёт, сгниёт, пойдёт на корм этому хряку!

Гул прошёл по собравшимся, – завсегдатаям «Сытого пеликана», – и десятки взглядов воткнулись мне в спину. Я чувствовал их каждым позвонком, каждым вздыбленным на затылке волосом. Они хотели зрелища, а я, словно загнанный детворой котёнок, больно вжимался в спинку стула.

– Коллекционер сердец вызывает Тона, – тихонько обронил чей-то голосок.

– Бивень вызвал Беглеца Тона! – заорали уже увереннее.

Чтоб вас.

На жалость этих пьянчуг я даже не рассчитывал. Разеваемые в криках пасти требовали бойни, и не мне их винить. Жители Гёльза, городка, лишённого изысков, только так и развлекались: ставили на фаворитов да накачивались горючим пойлом. И – чего греха таить? – я тоже неплохо зарабатывал на таланте удирать хоть от самого Всеотца.

Вот только Шам Каверлон… С игроками лиги «A» я ещё не салился.

Его пухлое самодовольное рыло с двумя подбородками и маленькими поросячьими глазками попыталось изобразить надменность и, надо признать, ему это удалось.

Букмекер-бармен поднял бровь и по-свойски проткнул булавкой любимую бабочку – меня:

– Принимаешь?

Слова вдруг застряли в горле. Я лихорадочно соображал, стоит ли вообще ввязываться в очередную гонку, полагаясь лишь на собственную удачливость. Может, спасовать? Но тогда какой из меня салочник? Вот так я размышлял всю долгую четверть минуты. Затем азарт и злость взяли поводья и крепко дёрнули на себя. Прикинув шансы, которых нет, расходы, которых есть, и нащупав четыре шара в торбе, я собрался с духом и выпалил:

– Да.

Миг – и человеческое море взорвалось одобрительными возгласами, словно молотом по наковальне. На прилавок с треском посыпались клешни. Букмекерские зазывалы топтались на красных бархатных пуфах, чтоб своими выхолощенными языками рассказать правила, которыми бы лучше подавились: на такие игры кошели вытряхивали только опытные, а им повторять незачем.

Я во все глаза следил за теми, кто ставил на меня свои надежды. Некто выложил на стойку конечность синего рака – огромную редкость и, судя по виду ставившего, последние сбережения. Другой игрок неподалёку выкладывал недавний выигрыш, который бы кормил его ещё месяц. Безумцы! Ещё один с перебинтованной башкой протолкался вперёд и высыпал содержимое сумки на прилавок: клешни раков и скорпионов тут же образовали внушительную горку. Ого, вот это щедрость, чудак-незнакомец!

Казалось, жёлтые лампы на потолке потускнели в свете горящих глаз. Азарт всюду: плотнее кальянного дыма, в котором тонула роскошь таверны, крепче пережжённого вина, разлитого по снифтерам… вороватее Шама, который крал саму жизнь.

Какая-то худая девка тряхнула перед моим лицом золотыми браслетами, выпрашивая ещё один за молодую плоть. Я оттолкнул дорогую игрушку и уставился на бармена, который сгребал добро в подписанные мешки.

– Право печати твоё, Тон, – напомнил он между делом. – Что выберешь?

Я задумался. Бивень коллекционировал не только сердца, но и редкий воздушный транспорт. Слыл он хоть и подонком, но подонком ушлым и денежным: выкупить чьё-то очередное удачное изобретение ему ничего не стоило. Поэтому в ход шли и летели антигравитационные доски, парапланы, ховербайки и прочие плоды науки и техники. Такой недюжинный арсенал позволял быстро скрыться из виду или, напротив, в считанные минуты настичь жертву.

Мой выбор был очевиден:

– Печать на воздушный транспорт.

По таверне прокатилась очередная волна гула. Букмекер вдавил в запястье Бивня штамп, который тут же рассыпал по руке горящие символы. Завоняло палёным мясом.

– Крылья подрезаешь, сосунок? – буркнул Шам. – Думаешь, меня это остановит?

– Не остановит, – ответил я враз севшим от нервов голосом.

– Время бы увеличил.

– И так десять минут форы. Мне хватит, – съехидничал я, чувствуя тем не менее как очередная капля пота щекочет спину.

Шам оскалился, давая понять, насколько я не прав, и рыкнул:

– Твоя команда?

Я прочесал взглядом таверну. Да уж… Некоторые вообще плевать на это хотели и занимались своими делами. Кто-то из лиги «D» клеил ту подвыпившую девку в браслетах. Небось заливает, что он сотник, салит, солит и ест соперников на завтрак, обед и ужин. Компания в углу на кушетке с золотой царгой знала толк в отдыхе: судя по блеску их тел, в ход пошла серебряная пыль. В другом углу играли в старую детскую игру с не по-детски глупыми ставками. Чей-то выкинутый на пальцах «торрок» был безжалостно раздавлен «камнем» соседа. Проигравший взревел, но подставил голову, и под мерзкое шипение в лоб бедняги вдавилось клеймо.

Набрать людей вот так, без подготовки… Но, твою ж, пятьдесят чёрных клешней! С процентами от других ставок этого хватит на то, чтобы купить дом, да не где-нибудь – в столице! Хотя кого я обманывал. Куда важнее то, что действующего чемпиона обязательно заинтересует наш забег. У меня появился шанс возглавить рейтинг. Мизерный, но шанс.

Стальная Вуу вызвалась сама. Сгорбленная старушка бодро проковыляла к стойке и глянула на меня щёлкающим при вращении механическим глазом, который, казалось, вот-вот вывалится из глазницы. Прожилки эмалевой изоляции, торчащие у основания посоха, воткнулись в пол и с шорохом растопырились.

– Это опасно, – промямлил я.

– Знаю, что не по грибы собралась, – сверкнула Вуу титановыми зубами. – Я рухлядь хоть и старая, но не глупая. Не только тебе деньжата нужны, Тон. Да и в лиге «C» я засиделась. Пора бы размять металлические суставы.

Что ж, в последнее время желающих салиться с Вуу становилось всё меньше и меньше. Она слыла опасной десятницей лиги «C», наземная и воздушная техника которой вполне могла потягаться с коллекцией Каверлона. Ещё один козырь к правильно подобранной печати против Шама. Не то чтоб я был садистом, но сейчас сладковатый запах поджаренной плоти Бивня ласкал ноздри, будоража мозг – словно удача-девка мотнула юбкой перед лицом, пообещав хороший забег.

– Кого ещё возьмёшь? – пробасил Шам. – Остальные, гляжу, в тебе не так уверены.

– Я пойду! – Широкоплечий дворф с толстой каштановой косой из-под шляпы растолкал посетителей и выволок за собой булаву с шипастым навершием. – Помереть плечом к плечу с Беглецом Тоном – не худшая участь. А коль выиграем… Хе-хей! Смогу живого коня купить!

– И как такого пережитка, как ты, земля ещё носит, а, Стойкий Грум? – проскрипела несмазанными челюстями Вуу.

– Смотри, как бы тебя на запчасти не разобрали, – огрызнулся дворф. – Сама-то недавно имя сменила, четырёхбуквенная. Молодишься перед новым поколением?

Шам Каверлон ухмыльнулся и цокнул языком:

– Что, Тон, не везёт тебе с командой? Кого берёшь третьим?

Самое паскудное, что Бивень был прав – у него-то наверняка сплочённая команда из четырёх именитых салочников, среди которых он сам и ещё трое мордоворотов под стать его туше.

Осталось найти человека, от которого требуется сущая мелочь – сыграть насмерть. Тут уж я понял, что в этот раз удача попридержит юбку.

Таверна кипела в руках хмельного азарта, люди метались меж барной стойкой и столами: кто-то одалживал, а кто-то без спросу вспарывал животы мешкам-заначкам, что покоились на поясах наглотавшихся дыма напарников. Сложно сказать, чего они хотели больше – чтобы заяц удрал от хряка или чтобы хряк втоптал зайца в землю. Но одно я знал точно: когда затевается бойня в лиге «А», касса «Сытого пеликана» жрёт жадно и без разбору.

Из толпы всё выныривали знакомые лица. Ещё теплилась крохотная надежда. Вот только желающих – лес, а трезвых и нужных мне – пересчитать по пальцам рук.

Я сразу подумал о ней, перед которой задолжал так, что жизни не хватит расплатиться, о той, которая некогда помогла мне одержать первую победу, заставив имя Беглеца Тона приклеиться к устам салочников. Что ж, вот он я – заваленный ставками и предложениями, срывающий восторженные крики, как спелые ягоды. А она…

Я поискал её взглядом в толпе и не нашёл. Буркнув Шаму что-то вроде «Обожди, будет сейчас тебе всё», я отошёл, вздохнул и открыл панель браслета-коммуникатора. Не глядя пробежался пальцами, набрав памятный до боли цифровой код единственной, кто мог сейчас помочь.

• Сот.

Сообщение ушло в никуда.

• Сот, пожалуйста, ответь.

Прошло ещё несколько секунд. Наконец браслет коротко пискнул, и я выдохнул, получив ответ:

• Чего ради в этот раз?

• Мне нужна твоя помощь.

• Надо же. Нужна пара лишних рук? Или ног?

Я ругнулся про себя.

• Обещаю, в этот раз

Не успел набрать, как прилетело:

• Что, Тон, не покалечишь меня?

Я обернулся на знакомый звук и наконец увидел её. Салочница возвысилась над толпой вдалеке, регулируя высоту полипластовых паучьих ног с помощью кнопок на панели управления.

• Клянусь.

Мне показалось, что на её лице проступила грусть, но Сот быстро взяла себя в руки. Все восемь ног затрещали, опуская девушку, норовя утопить в шумных волнах людей.

• Это расценивать как извинение? Или тебе просто нужна помощь?

Я не имел права даже заговаривать с ней, какая там помощь? Будь ситуация чуть более спокойной, я бы, наверное, смог объясниться. Хотя что мне мешало эти два года? Страх? Стыд? Бьющееся в лихорадке чувство, которое всё никак не сдохнет?

• Шам ещё ни разу не проиграл. На что ты вообще рассчитываешь, Тон?

• Так ведь пора бы и мне хоть раз проиграть.

• Очнись. Шам будет играть без финишной зоны, как и все сотники.

• Знаю.

• Так почему? Ты не меняешься. Как и тогда, не жалеешь ни себя, ни других.

Забитое вглубь памяти чувство шевельнулось, прошелестело в груди ядовитой многоножкой. И я не придумал ничего лучше, кроме как подбежать к Сот и выпалить вслух:

– Сот, мне нужны эти деньги! Нам…

Любопытные взгляды упёрлись в меня, высверливая болезненные сквозные ранения в самом сердце и заливая пунцовым стыдом. Ну надо же вот так, при всех…

Что ж, и так уже опозорился: терять нечего. В голову ударила молодая кровь. Я взялся за одну из прочных конструкций-ног, хватаясь под сочную ругань Меткой Сот за кольцевые отверстия, дополз до коленного шарнира-сустава, выбросил вытянутые руки в сторону девушки и повис верёвочным мостиком между ней и коленом. Вот же дурень – я и сам это понимал. Но попытаться стоило.

– Иногда… – выдавил я в попытках отдышаться. – Иногда я думаю, почему не смог, почему такой болван. Знаешь, ведь… беглецу когда-то нужно остановиться. Я хочу осесть, понимаешь? Так может…

Вдох-выдох, Тон. Давай, чтоб это не тянулось целую вечность. Скажи уже то, что законсервировал в себе на целых два года. Ну же, тряпка!

– Может, получится всё исправить… с тобой.

Глядя в глаза Сот, я с горечью понимал, насколько она мне дорога, но я также понимал всю тяжесть своей просьбы. Речь шла о забеге который мог стать самым важным или даже последним в моей жизни, и мне сейчас действительно не хватало этой талантливой девочки с её мощным дальнобойным оружием… И очень близкого человека.

По глазам видел – она не желает проходить всё это снова. Но за видимой неприступностью билось нежное девичье сердце, которое, как и тогда, хотело спасти незадачливого меня от меня же.

Длинные паучьи ноги Сот подняли нас над поверхностью людского моря. И пока Меткая сжимала меня в объятиях, шёпотом ругая последними словами, я понимал, что уж со своей-то ставкой точно не ошибся.

Глава 2. Сердце

Поток любознательных хлынул из таверны вслед за нами. В нос ударил плотный запах жареного лета, – оно пахло пылью и горячей землёй, – а иссиня-голубое небо переходило в белое режущее глаз солнце. Что ж, отличный день, чтобы сдохнуть.

У входа нас ждали торроки, которых Бивень, к моему удивлению, представил как свою команду. Тускло-серые, с шипами и костяными гребнями от крокодильей морды до кончика хвоста. От них несло речным илом, а под чешуёй бугрились мышцы. Пряный зной раскалял крыши и каскадами стекал на землю, размазывая горизонт, но, казалось, рептилиям нет до жары дела.

И тут я вспомнил:

– Чем выше температура их тел, тем быстрее…

– Говоришь, хватит десяти минут, а, Беглец Тон? – съязвил Бивень, взбираясь на самого крупного торрока, который, в отличие от собратьев, стоял на четырёх лапах.

– Зараза. – Я нервно перемешал в мешке кованые сферы, которые тут же затрещали электричеством.

Меня застали врасплох. Четыре сферы – немало, но и торроков на стороне денежного салочника я не ожидал. Прогадал ли с печатью? Нет: летающие игрушки Шама умножали наши шансы на ноль, а беглец, который не может убежать – кусок мяса на вертеле, ну и сердце в стеклянной банке Каверлона, конечно.

Гравированные бока нужного шара отзывались в пальцах металлическим холодком: не зарядился, рано. Я обернулся к своей команде и заговорил вполголоса:

– Планы меняются. Нужный портал активируется позже. Передвигаемся по воздуху. Вуу, есть транспорт?

Старуха молча провернула на посохе несколько колёсиков с цифрами, и тот раскололся на продольные линии, которые также разделились и завертелись на скрытых шарнирах. Всегда удивлялся её инженерной хватке. Спустя мгновение перед нами стоял металлический диск с выпуклым дном и рычагами.

– Паучиха пойдёт своим ходом, – заявила Вуу. – Шевелитесь, запрыгивайте!

Возражать ей не было ни смысла, ни времени, поэтому Сот послушно поднялась на полипластовых ногах на уровень крыш, а мы с Грумом забрались в диск.

Тощий букмекер-бармен вышел последним. В его руке белела та самая тряпка, которой он ещё недавно протирал стаканы, и которая теперь служила стартовым флагом. Он грациозно вскинул руку, втянул носом прогретый воздух и застыл, наслаждаясь повисшей тишиной.

Вот он, самый важный момент, плавно разрезающий спокойные житейские будни на триллион хаотичных безумных наносекунд, отданных бегу, попыткам отдышаться и спасти свои азартные шкуры. Не вызов, не его принятие, не старт от белой тряпки, а именно этот миг по-настоящему запускал сердце, проталкивая кровь по сосудам, – запускал салки.

– Вперёд! – скомандовал бармен и резко опустил флаг.

В то же мгновенье Стальная Вуу дёрнула один из рычагов. Диск загудел, пару раз качнулся и оторвался от земли. Всё, что я успел почувствовать, так это острый край задней стенки, в которую меня впечатало. Жмурясь и раскрывая рот в попытках сделать хоть один вдох, я вспомнил о болтавшихся на шее очках-консервах и надвинул их на глаза.

– Совсем сдурела?! – заорал Грум, безуспешно пытавшийся подняться на ноги.

– Так надо! – отозвалась Вуу, силясь перекричать свистящий ветер. – На такой жаре торроки будут двигаться с бешеной скоростью! Двигаем в сторону леса Блум, чтоб замедлить этих гадов. Куда потом?

– В Мёрзлые Степи! – выпалил я.

Похоже, план устраивал всех, так как никто не возражал.

Сот неслась внизу на паучьих ногах. Девушка уверенно управляла механизмом, и при каждом движении её толстая чёрная коса била по панелям солнечных батарей на спине.

Лёгкая, прочная и вместе с тем невероятно подвижная конструкция заменяла Сот ноги, отрезанные кромкой не вовремя закрывшегося портала – тогда, в той гонке я ещё толком не научился правильно отмерять время работы перехода. Четыре пары ног соединялись с небольшой платформой, к которой Сот пристёгивала нижнюю часть тела. Под действием электрических импульсов небольшой силы полипласт сокращался с заданной частотой и амплитудой, позволяя Сот бегать с приличной скоростью и при необходимости вытягиваться в высоту нескольких десятков метров. Да уж, на все эти высокотехнологичные протезы ушёл весь наш тогдашний выигрыш и львиная доля моих сбережений.

Я снова посмотрел вниз: голая равнина враз ощетинилась густым лесным массивом. С высоты деревья казались зелёным войлочным ковром из сбитого длинного ворса. Сквозь гул диска время от времени прорывались крики встревоженных птиц: они хлестали крыльями воздух и тут же тонули в небесной синеве.

Неожиданно в бок впился локоть Грума. Он наклонился и заговорщически подмигнул:

– Ищешь встречи с Неживым, а, Тон?

Я понадеялся, что в этот момент мою ошарашенную гримасу скрыла чёлка, которую растрепал ветер.

– Не понимаю, о чём ты.

– Брось. Все знают, что ты не прочь оказаться на верхушке рейтинга, – настаивал Грум. – Даже девчонку свою втянул.

Я ощутил, как щёки наливаются пламенем.

– Она не моя девчонка! Просто нужны деньги.

Дворф лукаво улыбнулся.

– Как знаешь. Но мой тебе совет: не иди его дорогой, ладно?

Я не ответил.

Неживой. Чемпион высшей лиги «A», который ни разу не проиграл. Кроме этого факта о нём почти ничего не знали. А что до слухов… О, слухов ходило предостаточно. Когда мне казалось, что я уже слышал о Неживом всё, кто-нибудь непременно сообщал нечто новенькое, из ряда вон.

Одни говорили, что он из высшей знати, владеет технологиями, недоступными нам, простым салочникам. Он-де забавляется от скуки с чернью, неудачниками мира сего.

Под личиной Неживого скрываются сразу несколько человек, уверяли другие. В это иногда хотелось верить, ведь после тех вещей, которые с ним творили в салках, смертному не выжить. Отсюда и имя – яркое, звучное. Страшное. Лицо Неживого всегда скрывала маска, каждый раз разная, а тактики его игры отличались непредсказуемостью, о которой сам треклятый садист Бивень мог только мечтать.

И всё же, я верил в то, что Неживой – это один человек. Немногие отваживались бросить ему вызов, оставив сообщение во всегда открытом канале связи и поставив на кон баснословную сумму, которая росла с каждой его победой. Живая легенда салок. Вернее, неживая… Единого мнения на сей счёт тоже, увы, не было.

Победить его казалось немыслимым делом, да и сам чемпион, одержавший свыше ста побед, ушёл на покой. Никто не знал, куда он подался, однако вскоре после этого триумфаторы стали исчезать. Поговаривали, будто Неживой продолжал наблюдать за салками и стал лично вызывать лучших. Чаще всего лучшими становились игроки соло, салочники с особо жёсткими методами ведения игры и те, кому нечего терять. Порой гениальные, но чаще сумасшедшие или просто двинутые на поисках острых ощущений и риска. Простое правило – где есть смертельный риск, ставки всегда высоки.

Кроме того, ощущение опасности со временем превращалось в наркотик, дозу. Страшнее крэкса, серебряной пыли, пряности, джана и прочей дряни, которой потчуют себя любители экстремальных удовольствий.

Впрочем, многие из салочников не брезговали нелегальными стимуляторами нервной системы, не полагаясь на свои кустарные инстинкты и навыки. Правилами салок это не возбранялось. Поэтому заикнись кто в таверне о стимул-контроле, как в спортивных состязаниях, его бы в лучшем случае подняли на смех.

От мыслей меня отвлёк пронзительный писк. Вуу потянула на себя рычаг и крикнула через плечо:

– Корыто разрядилось, приготовьтесь к жёсткой посадке!

Диск тряхнуло. Я машинально поднял очки на лоб и стал смотреть, как бархатные кроны летят на нас, щерясь прорехами и торчащими ветками. Ох и звезданёмся же мы! Ветер гудел, наш диск скрежетал металлическими пластинами, а мы даже не орали – лишь старались дышать, жадно глотая воздух ртом, как рыбы на песке.

В последний миг перед падением всё вокруг будто бы умолкло, притаилось, и лишь крик Сот откуда-то снизу вспорол тишину:

– Держитесь!

Мы врезались в буро-зелёный лес. Хруст веток, запах сырости и прелой листвы. Удар…

Ветки деревьев и последние крохи энергии диска сумели частично погасить скорость падения, да и сгруппироваться я худо-бедно успел. Однако посадка всё же оказалась слишком жёсткой, и от удара о землю я на пару секунд отключился.

Открыв глаза, я понял, что лежу между диском и деревом. Круто же приложило. Скула, расчёсанная о шершавую древесную кору, пульсировала болью, но болью тупой и тянущей, совсем не заглушавшей обострившиеся до паранойи инстинкты в связке со стыдом от бездарного падения. Будь у Бивня ховербайк, хрен бы мы здесь спокойно разлеглись. Каждое движение, даже если ты валишься с неба, должно быть рассчитано на быструю адаптацию к новым условиям, возможность тут же подняться на ноги и бежать: так работал я, салочник, получивший кличку Беглец.

Пошевелил руками, ногами – всё на месте, цел, но в ушах ещё стоял металлический звон летающей посудины – оглушило меня здорово.

Над головой мирно шелестели и покачивались кроны деревьев, твёрдые стволы которых скрывала густая поросль кустов. Сквозь бреши крон мутно-жёлтым пятном просвечивало солнце, бросая на землю редкие лучи, и я не сразу заметил нависший надо мной силуэт, а когда заметил, принял его за куст.

– Не двигайся, – прошептал кто-то у самого уха.

Желание обернуться дёрнуло за плечо, и я почти ему поддался.

– Сиди смирно, сказала, – настойчивее скомандовал скрипучий голос старухи. – Али давно в лес захаживал?

Я не мог сообразить, что же так напугало бесстрашную Вуу? Но её рука тут же заползла мне за ворот, обняла холодными пальцами шею и направила голову в нужном направлении.

То, что я сперва принял за куст, оказалось странным булькающим созданием. Наверху торчал раскрывшийся бутон, а его сердцевину перечёркивала кривая линия рта. Нечто скалилось и постукивало острыми зубами. По обе стороны свисали ещё более отвратительные головы: из одного такого цветка выглядывала крысиная морда, словно её кто-то срезал и насильно туда воткнул, а из другого – клюв.

На дне желудка заворочался холодный страх. Это был олрук – хищное полуживотное-полурастение. Об этом существе я слышал, но до сегодня ещё не встречал, ведь лес – не самое удобное место для моей тактики. Наверное, стоило порадоваться знакомству с диковинной зверушкой, если б не её гибельные свойства. Это существо реагировало на малейшие движения, а как только засекало жертву, в ход шли все его способности: крысиная голова издавала почти оглушающий пронзительный писк, голова-цветок выделяла пары нервно-паралитического газа, направленные на дезориентированную жертву, а острый клюв принимался рвать ещё живую плоть.

Пальцы Вуу вибрировали на моей шее. Старушку била дрожь, вернее, ту её часть, которая состояла из плоти и крови.

Внезапно перед нами образовалась белёсая круговерть. Она пузырилась и шипела, словно масло на сковородке, и ветви вокруг неё сразу же начинали тлеть и дымиться. Да уж, у дворфов имелись свои секреты.

– Чего расселись? – крикнул Грум, выглянувший из-за спины олрука. Из его ладоней вырывался свет, который поддерживал белый вихрь. – Ладно эта рухлядь, но ты-то чего ждёшь, Тон? Тварь слишком опасна!

Мышь запищала, да так громко, что режущая боль бритвой проехалась по черепу. Воздух стал плотным и вязким, всё поплыло. Очертания леса смазались, превращаясь в мешанину красок и света: глаз с трудом выхватывал из этого цветного хаоса знакомые фигуры.

– Торроки! – Верхушки деревьев раздвинулись, и к нам с треском сгибающихся суставов опустилась Сот. – Бивень совсем близко. Активируй портал!

Я сунул руку в мешок, повёл пальцами – нужная сфера отозвалась долгожданным электрическим покалыванием. А вот попытка встать провалилась: пляшущая земля и не думала меня отпускать.

– Ещё минутку…. – выдавил я, что есть силы зажимая уши ладонями.

Грум вскинул руки, и из круговерти полезли ярко-огненные стебли плюща, которые коснулись олрука и заставили его враз умолкнуть. Я облегчённо выдохнул – боль, сдавивишая голову раскалённым обручем, понемногу отступала. Ещё одно неуловимое движение рук Грума – и пламя плюща охватило тело олрука. Обожжённая тварь взвыла, попятилась, напоролась на заросли тёрна, который тут же впился в неё длинными колючками.

– Оставь его, дворф! У нас тут проблема посерьёзней. – Вуу проковыляла вперёд и уставилась на меня механическим глазом. – Каков план, Тон?

Разминая руками ушибленную при падении спину, я заколебался. Раскрывать все карты сейчас слишком опасно: я старался не посвящать в планы даже напарников, но в такой непростой ситуации и действовать нужно нестандартно. Я не знал, что задумала Вуу, но выглядела она уж очень решительно. Исходящая от неё мощная энергетика развязала мне язык:

– В Мёрзлых Степях оторвёмся от Бивня: его рептилии и холод несовместимы. Дальше Багровый Лог, куда салочники редко захаживают. Пока Шам будет нас искать, успеем отдохнуть и основательно подготовиться к схватке.

Но главного о Логе я так и не сказал: это должно остаться только со мной.

Вуу хмыкнула.

– Недурно. Идёшь ва-банк, потому что по-другому переиграть Бивня невозможно. А если попадёмся раньше, вот сейчас, и придётся водить?

Я молча повертел в руке одну из сфер – ту, в которой пульсировал алый свет, давая понять Вуу, что у нас есть ещё одна запасная локация.

– Из Багрового Лога сложно выбраться без сфер, – не унималась старуха. – Его со всех сторон окружают скалы да россыпи курумов. Ведёшь нас прямиком на убой.

Я раздражённо посмотрел на неё.

– Ты о чём? Я же иду туда вместе с вами.

Вуу не ответила. Вместо этого она подошла к диску, провернула уцелевшие колёсики, и транспорт превратился обратно в посох.

Мы не успели. Бивень и торроки оказались проворнее, чем я думал.

Старый злой принцип метания пуль при помощи порохового заряда. Над головой прогрохотал выстрел, и я инстинктивно пригнулся, лишь через пару секунд осознав, что стреляли не в меня. Заряд почему-то достался стоявшей рядом Вуу, отчего у старушки внутри что-то закоротило, и она замертво повалилась на землю.

– Осалил, – язвительно процедил Шам, опуская дробовик.

С такого расстояния он просто не мог промахнуться по мне. Твою ж мать!

Им следовало убираться, но Бивень поступил иначе: он закинул оружие за спину и зачем-то рванулся к телу Вуу.

Вовремя опомнившись, дворф издал боевой клич, сорвал с пояса одну из своих знаменитых самодельных бомб и запустил её в Бивня. Эффект оказался весьма впечатляющим. Шама окутало облако синей пыльцы, образованное множеством вылетевших из бомбы шипов с нейротоксином. До открытых участков кожи добралась лишь малая часть, но и её хватило, чтобы на некоторое время обездвижить противника.

Пока я впопыхах пытался активировать портал, Сот расчехлила винтовку и прицелилась в неподвижную тушу Бивня. Что произошло после, я не видел, – всё моё внимание было приковано к сфере, – но по глухому удару я понял, что пуля вошла в землю.

– С дороги, тварь! – закричала Сот.

Я обернулся. На одной из её передних ног повис торрок, креня всю конструкцию. Девушка попыталась сбросить его, но тот своими лапищами вцепился намертво. Торрок уже начал подтягивать Сот к себе, карабкаясь к подвижному суставу, и ей не оставалось ничего другого, кроме как вторым выстрелом разнести рептилии голову.

К Шаму вернулась роль водящего.

Брошенная на землю сфера наконец активировалась, и в воздухе повисло зеркальное марево портала высотой в человеческий рост. Края струились и расплывались. Горький опыт с ногами Сот заставил меня доработать стандартную технологию. Это продлило время закрытия прохода, но теперь противники с большей вероятностью могли проскочить вслед за нами.

– Уходим, живо! – Крикнул я, с сожалением оглянувшись на мёртвую Вуу. Не думал, что она первой выйдет из игры.

В портал прыгнул стоявший ближе всех дворф, отодвинув облако входа на несколько метров вбок. За ним последовала Сот. Место портала вновь сместилось, и мне пришлось отступать ещё дальше. Краем глаза я увидел, как Бивень поднимается на ноги. А он быстро пришёл в себя! Я спиной нырнул в портал, успев заметить, как Шам пробил Вуу грудную клетку и с хрустом вырвал её механическое сердце.

Портал встретил меня знакомым ощущением пустоты и холодком из рамки выхода. Я так до конца и не понял, почему вместо плоскости переход всякий раз растягивался в некое подобие призрачного коридора, стены которого мерцали всеми цветами спектра.

– Ну же, ну, закрывайся, – приговаривал я, наблюдая сквозь зыбкое марево стен прохода, как соперники направляются к порталу.

Воздух стремительно стыл и щекотал разгорячённое тело. До спасения оставалось всего несколько шагов. Ещё немного, совсем чуть-чуть! Торроки ступили в коридор портала, растерянно вертя головами, разглядывая пустоту, сменяющуюся цветными разводами, но колючий холод заставил их остановиться.

– Дорогу, бесполезные гады! – рявкнул Шам, расталкивая нерадивых союзников.

Ещё шаг, и по спине мурашками забегали мелкие разряды тока. Портал отозвался знакомым шипением и выплюнул меня на мёрзлую землю.

Глава 3. Степи

Мёрзлые Степи располагались далеко к северо-западу от Гёльза, на полуострове, омываемом холодным течением Северного океана. Давненько меня сюда не заносило. Пожалуй, со дня снятия и расчёта координат для портальных сфер.

Безлюдные, поросшие седой колючей травой земли. Желающих жить посреди природных температурных аномалий почти не было. В здешних условиях влажного воздуха обитали лишь те, кто стал ещё одной причиной не соваться в Мёрзлые Степи.

Серый однотипный пейзаж вокруг перемежался исполинскими валунами, с тёмным мхом на боках. Порывы ветра гнали по степи покрытые инеем клубки перекати-поля. Под ногами хрустела ледяная корка лужиц, кружил и извивался ветер, поднимая лёгкую снежную взвесь. Щёки щипал мороз, да и стопы в лёгкой тряпичной обуви ощутимо мёрзли. Суровый климат тормозил торроков, но лучше бы здесь не задерживаться. Мы уже успели отойти от портала на приличное расстояние, и тут я ругнулся самыми последними словами – в тающем, выбрасывающем остатки света проёме показался, бармен его задери, Каверлон.

– Настырный. – Сот крепко сжала винтовку, готовая выстрелить в любой момент.

Мне нравилось смотреть на неё такую – серьёзную, уверенную в своём превосходстве. Я даже не заметил, как улыбка тронула мои губы, но поймав на себе взгляд девушки, поторопился отвести глаза.

Не тратя время на разговоры, мы поспешили скрыться из виду за ближайшим валуном и ускорили шаг, чтобы хоть немного согреться. Надо признать, от тёплой кофты я бы сейчас точно не отказался. Морозный воздух пробирался под одежды и всаживал в тело острые зубы-иглы.

С порталами всегда так. Близко и далеко – это лишь две стороны одной монеты. Несколько шагов – и ты уже приспосабливаешься к новым условиям, погоде, времени суток и прочим переменам. Расстояния, скорость, смена мест – всё это делало каждую схватку по-настоящему незабываемой. Многие салочники успели побывать практически во всех уголках Великого континента. Исключение, пожалуй, составляли густонаселённые районы таких крупных городов, как Темиш, Болан и Ларес, да покинутые Всеотцом места вроде Мёрзлых Степей.

Придавил плотный туман, припорошил траву инеем. Я ничего не видел дальше вытянутой руки, но старался не сворачивать, твёрдо уверенный, что Грум и Сот идут рядом. Холодная влага жалила тело. Как никогда хотелось вернуться в таверну, и посиневшие пальцы предательски сжимали нужный шар. Но я понимал, что этот козырь использовать слишком рано.

Остановился, лишь когда колено больно встретилось с твёрдым камнем. Сквозь крепко стиснутые зубы посыпались ругательства. Стало невероятно стыдно перед Сот.

– Её здесь нет, – прошипел женский голос. – Только мы…

Я дёрнулся – то ли от холода, то ли от пронзившего меня страха. Из тумана вынырнуло красивое женское лицо. Глаза горели, точно раскалённые угольки, и мокро блестела бледная кожа. Шею девушки обнимала синяя татуировка в виде узорчатой змеи. Диковинный рисунок вдруг завертелся и, махнув острым хвостом, скрылся на спине.

Тонкие руки, изуродованные тёмными следами от укусов, потянулись ко мне. Тот, кто никогда не бывал в Мёрзлых Степях, мог бы пожалеть несчастную девушку, но я знал, что делспида сама искусала своё тело в поисках живительной крови.

– Будь моим, – соблазнительно простонала она, а я никак не мог оторваться от её горящих глаз. – Моим и только моим.

Изумрудные локоны легли мне на плечи, опутали и отдали губам делспиды. Каждый поцелуй выжигал невидимое клеймо, сквозь которое вытекали остатки сил. Я попытался оттолкнуть тварь, но её ладони скользнули под одежду, и страх сменился вожделением.

– Забудь обо всём, – шептала она с придыханием. – Больше незачем убегать. Ни зависть, ни одиночество не властны над тобой. Хочешь богатства? Ты будешь богат. Хочешь первенства? Ты будешь лучшим, здесь, со мной. Отпусти всё, что тянет тебя назад. Забудь…

Голос делспиды обволакивал жаром южного полдня посреди холодных степей, отзывался приятной дрожью в теле. Спустя несколько мгновений я уже хотел остаться в её объятиях навечно. Все переживания и надежды – весь мой прежний мир свернулся тугой спиралью и медленно пополз в чёрную пустоту.

«Неживой», – последняя мысль, за которую зацепилось ускользающее сознание.

Никто не играл так, как он, причём вовсе не ради денег. Неживой словно получал извращённое удовольствие от каждого забега, умываясь кровью тех, кто сёк, резал, калечил его тело. Он никогда не подписывался на салки с финишной зоной, добравшись до которой команда удирающих могла победить. Только серьёзные игры и только насмерть. Разве он отдался бы чарам какой-то делспиды?

– Забудь, – шипела она в самое ухо. – Останься.

Неимоверным усилием мне удалось оторвать от себя бестию и осмотреться в поисках товарищей, но безуспешно – вокруг клубились бело-сизые клочья тумана.

Делспида зарычала, разом сбросив облик прекрасной девы. Её серое, землистое лицо исказил яростный оскал острых зубов, а грязные седые волосы вытянулись в мою сторону, вновь опутывая плечи. Синие узоры затанцевали на её голом теле, которое заканчивалось длинным змеиным хвостом. В ушах звенело, голова раскалывалась как после хорошей попойки, но мне почти удалось одолеть наваждение. Волосы делспиды крепкой верёвкой связали мои руки, не позволяя дотянуться до поясного мешка со сферами. Я попытался резко развернуться, рванув на себя степную хищницу, но неверно оценил силу, с которой меня удерживали её патлы, и оступился, заваливаясь на спину.

«Дело дрянь», – мелькнула мысль, но сразу за ней раздался грохот выстрела, за которым последовал пронзительный крик делспиды. Хватка треклятых волос ослабла, и её тело замертво рухнуло в инистую траву.

Сквозь поредевший туман я увидел у одного из камней Бивня. Смачно ругаясь, он пытался перезарядить заклинивший на морозе дробовик. Здешний влажный воздух вздумал посоревноваться в беспощадности с самим Каверлоном. Видимо, его запасное оружие осталось в седельной сумке ездового торрока, который всё никак не мог поспеть за хозяином.

Сот и Грум наверняка находились где-то рядом. Я нырнул за ближайший валун, пытаясь оценить ситуацию и попутно отвлекая Шама: