Трофей императора Углицкая Алина

Как те инкарды, которые лишь с виду кажутся диковинными лошадками, а на самом деле плотоядные ящеры, и в любую секунду из транспорта могут превратиться в убийц.

Так и он, император драконов. Холодный, расчетливый и жестокий. Ему не знакомо чувство любви, но он не хуже нее знает о долге. Их брак – не союз двух сердец, а союз двух государств, и ему, по большому счету, жена была не нужна.

Он сделал им всем одолжение. Ее отцу, ее стране, своим кланам. Выбрал ее, руководствуясь каким-то своим тайным умыслом. Но если кто-то посмеет встать у него на пути – сметет в тот же момент, растопчет как насекомое и пойдет дальше, ни разу не оглянувшись.

Ей стало больно и страшно от холода, что сквозил в его взгляде. Физически больно. Не выдержав, она тихо всхлипнула.

Он ее отпустил.

Разжал пальцы, которые все это время железными клещами стискивали ее плечи.

Ленси невольно потерла места его хватки. На нежной коже остались следы его пальцев, они отдавали тупой, ноющей болью.

Роннар проследил за ее движением. На плечах девушки наливались темные синяки. Он на секунду прикрыл глаза, пряча мелькнувшее в них замешательство. Снова не рассчитал.

Еще до того, как старшая принцесса Этрурии произнесла свою обличающую речь, надеясь поразить всех гостей, он знал, что с его альхайрой что-то не так. В ней чувствовалась примесь нечеловеческой крови. Слишком уж хрупкой она была, слишком прозрачной. Такой тонкой и бледной кожи не может быть у уроженки Этрурии. Не может быть таких светлых волос. Таких светлых глаз. Все ее сестры смуглые, темноволосые и темноглазые, поцелованные южным солнцем.

И вот теперь все разъяснилось.

Надо же. Кровь Первородных!

Он хмыкнул про себя. Но тут же вновь помрачнел.

С девчонкой нужно быть осторожным. Если в ней действительно пробудилась Древняя кровь, она не просто альхайра, ставшая его половинкой. Она не просто человеческая девственница.

В ней таится особый Дар, который однажды либо убьет ее, либо сделает равной ему.

***

Сестры помогли Лидии подняться на ноги. Но она лишь раздраженно отмахнулась от их участия.

После скандала, который она учинила, оставаться в зале было сродни унижению. Все, что она могла, это сохранить остатки достоинства и гордо уйти.

Но никто не уходит с императорского бала не спросив разрешения.

– Ваше Владычество, – она постаралась придать лицу безмятежное выражение, хотя внутри все бурлило от ярости, – прошу прощения, но мне придется покинуть ваш праздник. Мое здоровье…

Роннар остановил ее движением руки.

– Я вас не задерживаю, принцесса, – произнес сухим тоном, не скрывая своего отношения. – Надеюсь, ваше здоровье не ухудшится, если вы проведете эту ночь в прежних покоях? Дирижабль будет ждать на рассвете.

Это был не намек. Это была констатация факта. Император Ламаррии четко указал на двери принцессе Этрурии. Ей позволено задержаться на эту ночь. Но утром она должна покинуть пределы страны.

Такого Лидия не ожидала. Но спорить с правителем самого могущественного государства не решилась. С окаменевшим лицом сделала реверанс. А потом, раздраженно взмахнув юбками, направилась прочь.

Сестры поспешили за ней. Смущенные и растерянные, пряча глаза. Они не могли остаться после всего, что случилось. Слуги распахнули резные двустворчатые двери, выпуская их из бального зала.

На пороге она из девушек оглянулась. Отыскала глазами тоненькую фигурку в светлом платье, замершую рядом с венценосным даргом. И что-то шепнула. Так тихо, что никто не расслышал.

Но та, кому предназначались эти слова, поняла.

– Ты тоже прости меня, Дель, – беззвучно обронила Валенсия. – И будь счастлива…

Двери плавно сомкнулись, разделяя сестер. Разделяя жизнь младшей принцессы на «до» и «после».

А потом была музыка, были танцы. Были пышные, витиеватые поздравления от незнакомых людей и даргов. Придворные и гости замка проходили вереницей перед новоиспеченной женой императора. Кланялись, кто искренне, кто с легкой завистью, кто с высокомерием. Мужчины целовали ей руку, женщины делали реверанс.

Их было так много, что они смешались в череду серых пятен, размытых и обезличенных. Эта череда постепенно смыкалась в круг, становилась все ближе, превращаясь в сумасшедшую карусель. Пятна лиц мелькали все быстрее, сливаясь в одну полосу. И надвигались, надвигались на нее, угрожая погрести под собой.

Слабым утешением было лишь то, что она принимала поздравления сидя. Если бы стояла – то свалилась бы через полчаса, а может и раньше. Просто не выдержала бы напряжения, в котором ее вынуждала находиться толпа.

А ведь это был еще не конец. Вскоре предстояло новое испытание – встреча с отцом. Что будет, когда он узнает о том, что случилось? Неужели так же, как сестры, отвернется от нее?

Ленси боялась даже думать об этом. Она сидела в своем кресле, выпрямив спину, и улыбалась как истукан, принимая фальшивые комплименты и пожелания.

Ближе к рассвету слуги распахнули все окна, и свежий ветер ворвался в зал. Он принес с собой запахи ночного сада. Пронесся над полом, заглядывая девам под юбки, потрепал кружева и прически, освежил распаренные танцами лица. И затих, спрятавшись где-то в складках гардин.

Свежесть ночи наполнила зал. Сладкое благоухание лиловой вечерницы и маттиолы смешалось с терпким ароматом душистого табака.

– Смотри, – шепнул Роннар, склоняясь к своей альхайре.

Повинуясь его движению, она вскинула взгляд.

За восточным окном занималась заря. Огненно-красная, пронизанная алыми всполохами зарниц.

На светлеющем небе яркий багрянец очертил контуры скал, высветил их изнутри, точно они были хрустальными. Подкрасил бока облаков, дремавших на склонах. И над всем этим великолепием медленно и величаво поднимался пламенеющий шар.

Снова зазвучала музыка, и дарги закружили своих избранниц в последнем танце, подтверждая свой выбор. Некоторые пары потихоньку начали покидать зал, спеша на балкон, который опоясывал всю восточную сторону здания.

Там, перед ликом встающего солнца, призывая в свидетели новый день, каждый дракон просил согласия у избранницы. И получив его, расплетал ее косы, а потом надевал на голову деве брачный венец. По традиции это была личная вещь жениха – платок или шарф, то, что носилось у сердца и хранит в себе запах хозяина.

Так велел обычай их предков.

И только Валенсия продолжала сидеть, пожирая глазами встающее солнце.

– Пора, моя дорогая, – Роннар с необычайной нежностью коснулся ее щеки, поправляя непокорную прядь. – Ночь закончилась, Бал Невест тоже. Мои подданные сделали свой выбор. Как и я. Теперь вы моя жена перед смертными и богами.

– И… что же теперь?

Она смотрела на него широко раскрытыми очами, в которых застыло легкое удивление.

Он снова погладил ее щеку. На этот раз костяшками пальцев, едва касаясь и не позволяя себе забыть о хрупкости своей избранницы.

Дракон недовольно ворчал внутри. Ему претили подобные нежности, достойные только робких юношей. Он хотел сжать альхайру посильнее, почувствовать ее тело в своих руках. Вдохнуть аромат ее кожи и опьянеть от него. Избавиться от глупых тряпок, которыми люди так любят себя украшать. И прижаться к ней кожа к коже, чтобы ощутить каждый изгиб ее тела и почувствовать отклик.

Роннар был с ним полностью солидарен. Если бы не дурацкий этикет, предписывающий хозяину дома находиться на балу до рассвета, он бы давно сбежал. Схватил бы свое сокровище в охапку и улизнул из-под всевидящего ока охраны.

Но долг прежде всего.

– Теперь ты отправишься с капитаном. Он проследит, чтобы с тобой ничего не случилось.

– А потом?

Уголок его рта чуть-чуть приподнялся.

– Я же не зверь. Понимаю, ты была не готова к тому, что случилось. А потому не буду тебя торопить. Дам отдохнуть, но только вечера. И подготовиться. – Он качнулся вперед, наклоняясь к самому уху и прошептал, опаляя ее кожу жарким дыханием. – Следующая ночь будет нашей. Я настаиваю на этом, светлейшая льера…

От этих слов, произнесенных низким, чувственным голосом, ее охватила легкая дрожь. Разлилась по телу горьким, колючим холодком, наполнила странной тяжестью низ живота, заставила ослабнуть колени.

Это было смятение девушки, ждущей первую брачную ночь.

В академии Ленси изучала анатомию человека и как происходит зачатие. Это был обязательный курс на женском факультете. Его вела профессор Меридит – старая дева, предпочетшая ученую стезю простым женским радостям. Она рассказывала свой предмет сухим, канцелярским языком, перемежая его научными терминами. Ее студентки готовились стать женами и матерями аристократов Этрурии, а потому она не могла оставить их в полном неведении. Но то, что она говорила о связи между мужчиной и женщиной, способно было лишь оттолкнуть.

Тогда мысль о гипотетической брачной ночи вызывала у Ленси страх и отвращение. Сейчас же, глядя в потемневшие глаза Роннара и читая в них алчный голод, она поняла, что профессор Меридит не сказала ей самого важного.