Люс-а-гард Трускиновская Далия

Глава первая

Заговор тринадцати

Комната была обычная – с удобными креслами, плоским видео и не менее плоским кристаллическим дисплеем на стене, зеркальными шторами на окнах. И компания в ней собралась хоть с виду и обыкновенная, но подозрительно однородная – тринадцать пожилых дам приятной наружности. Одеты они были, как солидные чиновницы из серьезных ведомств, не имеющие нужды приманивать зеленых и даже пожелтевших мальчишек. Все, кроме одной. Но она держалась крайне скромно, как бы даже пряталась за спины осанистых подруг. Судя по всему, просто не хотела мельтешить преждевременно.

Странно было лишь то, что при входе в дом, а прибывали они поодиночке, дамы предъявляли электронному консьержу не только личные пластиковые карточки, но и пробу Вейсмаха – пристальный взгляд широко раскрытых глаз в специальный объектив, схватывающий особенности радужной оболочки зрачка. А такой объектив, игрушку довольно дорогую, ставят обычно там, где контролируется допуск посвященных в какую-нибудь научно-техническую или, Боже упаси, в политическую святыню.

Надо отдать должное тринадцати пожилым дамам – конспирацию они соблюли отменную, хвостов за собой не привели. Никакой представитель прессы не шатался в окрестностях, вооруженный видеокамерой и полицейским чемоданом с подслушивающим агрегатом. А узнай общественность, та самая широкая, от которой во все времена приличным людям спасу не было, про это совещание – пресса выстроилась бы вокруг дома тройным кольцом, да еще подвесила сверху вертолеты телевидения.

Дамы знали, какую осаду взбесившейся общественности им пришлось бы выдержать в случае утечки информации, и – чудо неимоверное! – все тринадцать стойко молчали до самой своей встречи.

Точнее говоря, по-настоящему молчали только двенадцать. Тринадцатая, заместительница директора Института прикладной хронодинамики, Маргарет Дин, не знала толком, для чего ее сюда пригласили, и молчала, собственно, только о факте приглашения.

Итак, с опозданием всего на полчаса, тринадцать пожилых дам сели за стол переговоров. Статистик Нора Нарецка вынула из сумочки лаптоп последнего поколения и подключила его к стоявшему в углу компьютеру. Врач Инга Свенсон разложила перед собой исчерканную фломастером распечатку какого-то доклада, а социолог Елена Кошелева достала дискету и протянула ее через стол Норе.

– Девочки, начинаем, – сказала самая старшая и самая почтенная, седовласая Диана Кассион, член Всеобщего тренерского совета. – Кто там еще не спрятал косметичку? У нас очень мало времени. Я получила этот зал всего на два часа.

Пожилые дамы все, как одна, придвинулись поближе к блестящему овальному столу и, на манер первоклассниц, выложили на него аккуратно сложенные руки.

– Все знают нашу гостью, леди Маргарет, все ее видели на экране, а она наверняка видела всех нас… или почти всех.

Тут Маргарет поняла окончательно – в этом зале, соблюдая величайшую конспирацию, собрались весьма высокопоставленные дамы, вершительницы немалого количества судеб.

Диана повернулась к Маргарет.

– Ты, наверно, и не догадываешься, зачем мы тебя пригласили.

– Почему же? – стараясь соблюсти светскую самоуверенность, отвечала Маргарет. – Я слыхала про исследования Инги Свенсон, я читала статьи Кошелевой, я видела твои интервью…

Она замолчала, как бы говоря этим – только дурочка не найдет взаимосвязи между исследованиями, статьями и интервью. На самом же деле Маргарет была предельно заинтригована.

– Вот и прекрасно, – с некоторым удивлением заметила Диана. – Значит, можно брать быка за рога. Мы не мужчины, не будем рассусоливать. Если тебя, Маргарет, заинтересуют те цифры, графики и прочее, которое не для прессы, мы их сейчас вытащим на дисплей в нужном количестве. Но если ты веришь нам без этой дребедени, вызывать не станем. Доказательства у нас имеются… да и ты сама, очевидно, тоже довольно крупное доказательство…

Маргарет покосилась на ораторшу. Имелась в виду ее фигура, что ли? Ну да, солидная дамская фигура… за пределы кресла пока не свешивается…

– Первой тревогу подняла Диана, – с ходу начала Инга. – Ей показалось странным, что выросло дикое количество женских тяжелоатлетических секций, прямо как на дрожжах. И что женские экипажи кругосветок на плотах, яхтах, летающих сковородках и черт знает на чем еще совершенно вытеснили с океанов мужские экипажи. И что эти… как их там, черт бы их побрал?!.

– Сюрвивистки, – подсказала самая молодая в компании, еще не достигшая пятидесяти Илона Драйзер. – Я по заданию «Нью-Йорк обсервер» провела два месяца с сюрвивистками. Чуть не сдохла.

– Я видела ваши репортажи, – осторожно вставила Маргарет. На самом деле ей вполне хватило фотографий, читать про такие страсти было неприятно. – Они что, на самом деле все такие мужененавистницы? Или делали красивую мину при плохой игре?

– Конечно, все эти глупости не от хорошей жизни, – согласилась Илона. – Первыми сюрвивистами были мужчины. Теперь об этом все молчат. Именно мужчины додумались до лагерей, где учат выживать в любых обстоятельствах, во льдах, в Сахаре, на атоллах и чуть ли не на Луне без скафандра. Но последнего мужчину видели в таком лагере двадцать лет назад. Может быть, сюрвивистки честно не знают, что началось с мужчин. Они же почти все – молодые девчонки.

– Ну, если это уже двадцать лет – исключительно женская игрушка, как, впрочем, и альпинизм, – усмехнулась Кошелева, – то ничего удивительного.

– Итак, первой тревогу подняла Диана, – продолжала Инга. – Но в то же время уже готовила к печати свое исследование Нора Нарецка. Ее группа обнаружила, что из года в год рождается все меньше мальчиков, да и те какие-то дохленькие. То есть, процент здоровых мальчиков шесть лет назад был сорок и шесть, а два года назад – уже тридцать четыре и два.

– Нет, это твоя группа собрала почти всю арифметику, нам там оставалось только обработать по самым последним методикам, – перебила Нора. – И именно твои девочки придумали этот термин – «накопление комфорта».

– Коряво как-то, – буркнула Илона Драйзер.

– Зато по сути, – и, обойдясь без стилистических пререканий, Нора обвела глазами двенадцать заговорщиц. – Все поняли, что имеется в виду?

Дамы закивали. Маргарет пожала плечами – логически рассуждая, столетие малоподвижной жизни еще не могло вызвать в роде человеческом каких-то необратимых генетических сдвигов. Но выходит, что вызвало…

Задумавшись, она прослушала начало бурной речи Дианы Кассион. А когда опомнилась, прославленная тренерша уже сорвалась с нарезки и грохотала во всю привыкшую к просторам стадионов глотку.

– …больше не нужны сильные, активные, жизнестойкие самцы! Хватит тех, какие есть! Никто не думал, что накопление комфорта произойдет всего за три поколения! Но природа – девочки, природа оказалась быстрее, чем мы думали! Она сразу поняла, что популяция – вне опасности! Тут же все по Дарвину – пока самцов рождается больше, чем самок, род продолжают самые лучшие, самые приспособленные к меняющейся среде! Остальные просто не допускаются до этого ответственного дела. А у нас?

– А у нас каждый, простите, владелец мужских гениталий – на счету, – грубо вмешалась полная плечистая дама, которую Маргарет не знала, но полагала, что она – из системы министерства безопасности.

– Так что вопрос о генофонде встал во весь рост и стоит, – подвела итог Инга.

– И это – единственное, что в наше время стоит стабильно, надежно и без всякой стимуляции, – фыркнула Илона Драйзер.

– Вот тебе, Маргарет, две стороны этой поганой медали, – скорчив Илоне рожу, подвела итог Диана. – С одной стороны – мужики как вид, класс и жанр вымирают. Ты посмотри на теперешних мальчиков. И ведь они, поганцы, прекрасно знают, что теперь любой – хилый, пузатый, кривой, косой, недееспособный – найдет себе потрясающую умницу и красавицу жену. Что отнюдь не способствует в них жажде самосовершенствования…

– Отнюдь! – дружно подтвердили заговорщицы.

– А с другой – женщины, хотя и выходят замуж за этих красавцев, вовсе своей семейной жизнью не удовлетворены. Отсюда – несуразные попытки сублимации и сброса энергии. Сюрвивисткам-то проще всего! Во льдах с одним сухарем на трое суток им не до нежностей… Я сама на старости лет сподобилась – поймалась на «слабо?» и отпахала тренировку у тяжелоатлеток. Ну, доложу я вам, девочки, после этого хочешь только одного – доползти до постели и заснуть без всякого ужина.

– Я как сексопатолог в панике! – вдруг вскочила с места Жанна Жервез. – Вы слышите – в панике!!! Вам хорошо, вы сидите у себя в кабинетах! А ко мне каждый день приходят такие психозы! Такие неврозы! Такие перверсии! Еще чудо, что я сама не спятила!

Инга и Диана переглянулись, но ничего не сказали.

– А чем я могу помочь? Нет, вы мне скажите – чем я могу помочь? – казалось, Жанна сейчас выскочит из-за стола и пойдет трясти за плечи всех присутствующих в надежде услышать хоть какой-то ответ. – Предложить собственного мужа? Так я его держу на сплошных стимуляторах! Хотела бы я посмотреть на него без стимуляторов!

И тут Диана треснула кулаком по столу.

А кулачок у нее был такой, что блокноты, распечатки, диктофон Илоны и лаптоп Норы подпрыгнули на добрых полметра.

– К делу! – рявкнула прославленная тренерша. – Если немедленно не принять меры, род человеческий вымрет. Это я тебе говорю, Маргарет! Женщины должны жить с настоящими мужчинами! И рожать от них здоровых детей! На этом поколении мужчин можно поставить дубовый крест. Ничего хорошего от них не родится. Да им это и безразлично. Им и так хорошо. Но нам нужны сильные, умные, красивые, жизнеспособные дети! Как по-твоему, Маргарет, наши убогие спутники жизни дадут нам, нашим дочкам, нашим внучкам таких детей?

Маргарет помотала головой. При этом она подумала, что хорошо бы облить Диану серной кислотой. Диана прекрасно знала – Маргарет только и делала, что возила по санаториям двух своих сынков, классических старых холостяков.

– Мы построили до того комфортный мир, что вовеки этого не расхлебаем, – Диана обращалась к Маргарет вроде бы одна, но хронодинамистка чувствовала – это все двенадцать дам говорят сейчас, двенадцать опытных и не склонных к эйфории пожилых дам. – И вот мы нашли вариант, при котором человечество как бы возродится. Черта с два мы тогда допустим мужчин до комфорта!

– В лагеря к сюрвивисткам! – восторженно загалдели дамы. – В космос их! На подводные разработки! На лесоповалы!

– Ну? – Диана уставилась на Маргарет тяжелым, не просто тренерским взглядом, а даже взглядом тренера-сюрвивиста.

– Я полностью согласна с вами… – пробормотала Маргарет. – С вами со всеми… Но при чем тут я?…

И тут одиннадцать дам подобрались и застыли, словно проглотив одиннадцать аршинов. Двенадцатая же, Диана, устремила на Маргарет перст – один из тех перстов, которыми пробивают двухдюймовые дубовые доски.

– Мы знаем, что полгода назад в твоем институте провели первый хронодесант. И его результаты нам тоже известны. Мы знаем, сколько проводилось десантов и сколько установлено хрономаяков. Где они установлены, мы тоже знаем.

– Это же все делалось наугад!… – чуть не заскулила Маргарет.

– Но хрономаяки стоят в конкретном времени и в конкретном месте. Что скажешь ты о глубоком дупле на опушке некого всемирно известного леса?

– Мало ли лесов? – Маргарет видела, что ей не отбиться, и хотела только одного – вызнать, кто из секретной лаборатории проболтался о дупле.

– Ну, конечно, в двенадцатом веке лесов было куда больше, чем в нашем, – усмехнулась Диана. – Ну так вот, мы просим тебя включить в наши группы подготовленных на наших базах десантниц. Как видишь, все очень просто. Ты посылала туда женщин – ну, так и у нас женщины, молодые, спортивные, от двадцати пяти до тридцати.

В просьбе на первый взгляд не было ничего криминального. Маргарет и сама хотела, чтобы десантницы были молодые, спортивные, не старше тридцати. Странно было, что ее об этом просят не в рабочее время по видеофону, а в обстановке строжайшей конспирации. Да еще запугав предварительно грядущим вымиранием мужчин.

– Но вы, надеюсь, все понимаете, что хронодесантницы не имеют права ничего вывозить из экспедиций? – и, видя в двенадцати парах глаз непонимание, Маргарет уточнила: – Я имею в виду мужчин…

Тут заговорщицы буйно расхохотались, сверкая изумительной белизны зубами.

– То, что привезут наши девочки, не заметит ни один контроль! – торжествующе сказала Диана. – Досмотр бесполезен! И в двенадцатом веке недостачу этого добра тоже никто не заметит. Ясно?

– Нет, не ясно! – сварливо отвечала Маргарет. Намеки были какого-то фривольного свойства, судя по веселым физиономиям заговорщиц.

– Ну так я объясню совсем примитивно, – вздохнула Диана. – Девочки, тише! Если наши мужчины не могут дать нам здоровых детей, то их, возможно, дадут другие мужчины – те, которые в двенадцатом веке.

Маргарет вскочила и всплеснула руками.

– Нигде, ни в каких документах, ни в каких кодексах, ни в каких уложениях, ни в каких правилах, таможенных, карантинных или любых других, ни слова не говорится о незаконном провозе и конфискации именно такого груза. А в уставе и служебных инструкциях твоего института – тем более.

– Это какая-то идиотская авантюра! – воскликнула Маргарет.

– Ничего подобного, – тут со стула встала невысокая худощавая женщина с такими умными и строгими глазами, что Маргарет немедленно стало стыдно. – Я – Джулия Форест, юрист.

Эти глаза не раз смотрели на Маргарет с экранов видео. Джулия была такой крупной специалисткой по международному праву, что ее наперебой звали во все комиссии по заковыристым вопросам.

– Руководимая мной группа изучила вопрос начиная с римского права. Прецедента не было.

– Вы все сошли с ума, – глядя мимо строгой Джулии, потерянно сообщила Маргарет. – Вы хуже того – вы из него выжили…

– Тебе сколько лет? – ласково спросила Диана.

– Как будто ты не знаешь!

Нельзя сказать, что Маргарет так уж скрывала свой возраст. Никто бы не заподозрил в ней мать двух старых холостяков. Волосы она подкрашивала только самую чуточку. И легкая рыжинка ей очень шла. Фигурой своей она гордилась – все округлости были на месте. А ноги у женщины, которая в меру занимается спортом, стареют в последнюю очередь.

– Здесь все свои, – профессионально ласковым голосом сказала Жанна Жервез. – И среди своих не надо стесняться.

– Ну, допустим, сорок восемь…

Диана выразительно посмотрела на Маргарет, но промолчала.

– В таком случае вы можете и не знать… – с искренним сожалением обратилась Жанна к Маргарет. – Более того, я как специалист просто чувствую, что есть вещи, вам пока неизвестные. Вы довольствовались скромными радостями, к сожалению… как большинство женщин… Вряд ли отец ваших детей дал вам настоящее счастье.

– Он дал мне детей! – возразила Маргарет.

– А ведь в ваши годы еще столько лет счастья могло бы быть впереди… – Жанна устремила мечтательный взгляд вверх, как будто возможное счастье Маргарет улыбалось ей с потолка.

– Тебе, как и всем нам, достался мужчина, неспособный сделать тебя счастливой! – четко определила ситуацию Маргарет. – Но подумай о будущем человечества!

– Я вот о министерстве безопасности сейчас подумаю! – выкрикнула в отчаянии Маргарет. – Я своему директору сейчас доложу!

– Только попробуй! – воскликнула Диана. – Живой ты тогда отсюда не выйдешь!

– Министерство безопасности в курсе, – хмуро сказала плечистая дама. – Оно примет меры только при утечке информации.

– Подумай о человечестве! – чуть ли не хором повторили заговорщицы.

– О человечестве подумай, старая ты ворона! – припечатала Диана. И при слове «ворона» почтенные дамы разом поднялись со стульев.

Маргарет получила довольно пуританское воспитание. Зато в ее душу вложили гипертрофированное чувство ответственности. Кроме того, она от природы была пуглива, хотя и научилась скрывать внезапный страх высокомерным молчанием. Но тут ей стало не на шутку жутко.

– Из-за ваших пошлых авантюр!… Это же выговор… увольнение по статье… конец всему… полный крах… – в панике забормотала Маргарет, видя, как к ней неумолимо приближаются одиннадцать разъяренных ведьм.

И тут подала голос двенадцатая.

До сих пор она кротко молчала, усевшись так, чтобы не попасть в поле зрения Маргарет.

– Постойте, постойте, – негромко сказала эта заговорщица, одетая в длинный черный шелковый плащ и в аккуратную чалму, скрывающую волосы. – Не надо шума. Пустите меня к ней.

Почтенные ведьмы немедленно расступились.

– Слушай меня, Маргарет, – властно сказала двенадцатая дама, протянув к хронодинамистке красивые смуглые руки с множеством серебряных перстней. – Ты сделаешь все, о чем тебя сейчас просят. Или я вселю в твое тело такую неутолимую страсть, что ты сама отправишься в десант, лишь бы ее удовлетворить. Страсть – и знание того, какое блаженство тебя ожидает. Мне это под силу! Смотри мне в глаза… ну?

– Асият! – воскликнула Маргарет. – Это же Асият!

– Узнала… – с удовлетворением перешепнулись заговорщицы.

– Ну так как же? – нетерпеливо спросила яростная тренерша.

Маргарет с опаской взглянула на Асият. Но та никаким блаженством больше не грозила, а только загадочно улыбалась.

И это было страшнее всякой угрозы.

Маргарет видела эту улыбку на экране. С нее начинались знаменитые сеансы видеогипноза, на которых Асият издевалась над современной медициной как хотела. Она исцеляла неисцелимых, в течение нескольких часов обучала иностранному языку и заставляла бездарных мазил писать совершенно леонардовские портреты. С мазилами ей приходилось иметь дело и после этих штучек – леонардовские способности в некоторой мере оставались и после сеансов, мешая честно халтурить и терзая мазил комплексом творческой несостоятельности.

Маргарет вовсе не улыбалось корчиться от каких-то неведомых страстей и искать утешения в каменном веке у троглодитов.

– Ладно, – хмуро сказала она. – Я вынуждена подчиниться… Но не вам, а обстоятельствам! И не думайте, что вы меня уговорили!

– И на том спасибо, – внушительно сказала плечистая дама. – Итак?

– Мы освоили несколько маршрутов. Это двенадцатый, тринадцатый, семнадцатый века, в общем, неглубоко. Там все более или менее рассчитано, маяки не дают сбоев. Но если теперь закладывать новые маршруты, то это отнимет много времени, и опять же – маяки! Вы хоть знаете, сколько стоит собрать один хрономаяк?!.

– Шестьдесят миллионов восемьсот сорок три тысячи двести долларов, – немедленно ответила плечистая дама, а Диана уселась и развалилась на стуле, закинув ногу на ногу с таким торжествующим видом, что Маргарет окончательно ощутила себя загнанной в угол.

– Для нормальной связи необходимы маяки! – тем не менее продолжала твердить она. – А свободных сейчас у нас нет. И я не могу вкладывать деньги в маяки и в камеры…

– Технические сложности нас не волнуют, – перебила Диана. – Возможно, на первых порах нам вообще хватит одного или двух маршрутов. Нам нужны такие рисковые времена, когда еще водились здоровые мужчины без комплексов. Ну вот, скажем, те потрясающие триста спартанцев накануне сражения при Фермопилах…

– Да говорю же я тебе, что мы до Древней Греции еще не добрались! – взвизгнула Маргарет. – Мы же не глубже средневековья…

– То, что было до открытия Америки, нас вполне устроит, – вмешалась Инга Свенсон. – А после привезли табак и эти негодяи стали целенаправленно травить себя никотином.

– То, что они в двенадцатом веке травили себя алкоголем, вас не смущает? – перешла в наступление Маргарет.

– Ну какой же это алкоголь? Не выше четырнадцати градусов! – возразил ей нестройный хор заговорщиц.

– Так что эпоха крестовых походов? – безнадежно спросила Маргарет, глядя на Ингу. Та задумалась.

– Погоди, Инга, – сказала Диана. – Ведь тут не нам лучше решать, а тем, кто пойдет в десант. Мы пока не знаем, к чему девочки лучше готовы. Кстати, сколько человек ты, Маргарет, могла бы пропустить через свои автоматы, чтобы… м-м-м… не нарушить конспирацию? Понимаешь, ведь если все эти дуры, – тут тренерша так мотнула головой в сторону зашторенного окна, что стало ясно – она имеет в виду все женское население земного шара и окрестностей. – Так вот, если все эти дуры узнают, что мы тут придумали, от них же отбою не будет!

– А у каждой из нас, между прочим, черт знает сколько подруг и родственниц, а у каждой подруги и родственницы черт знает сколько дочек, внучек, правнучек, племянниц и любимых учениц! – напомнила Инга. – Представляешь, сколько дур будет проситься в десант?

– Дура – это еще полбеды, – заметила Диана. – У них же никакой спортивной формы…

– Все это я представляю, – со вздохом облегчения сказала хронодинамистка. – Уже и то неплохо, что вы не хотите посылать женщин в средневековье полками и дивизиями…

– Надо будет – пошлем, – сурово отрубила плечистая дама, и у Маргарет не возникло желания с ней спорить.

– Пока я могу принять двух ваших десантниц, – как можно тверже заявила Маргарет. – И ни одной больше. Это – мое последнее слово. Иначе я просто вылечу из института, на мое место возьмут какого-нибудь бездарного мужика, и ничего у вас не получится.

Асият внимательно посмотрела в глаза хронодинамистке.

– Правду говорит, – доложила она Диане. – Ну что же, две так две. И чтобы не было споров, первой пойдет моя внучка Зульфия.

– Второй пойдет моя внучка Люс, – сразу же вставила Диана. – Конечно, нас можно упрекнуть в том, что мы пропускаем вперед своих внучек по знакомству. Но все присутствующие подтвердят – лучших десантниц днем с огнем не найти.

– Это правда, – усмехнулась Нора. – Никто не будет лучше себя чувствовать в восточном средневековье, чем Зульфия-А-Гард Семнадцатая, и никто не будет лучше себя чувствовать в западном средневековье, чем Люс-А-Гард Шестнадцатая.

– Они обе – «А-Гард»? – изумилась Маргарет.

– Плохих внучек не держим, – с достоинством ответила за двоих Диана.

Асият же вместо слов сунула в щель видеокассету.

На огромном экране немедленно вспыхнула радуга, растеклась к углам и превратилась в панораму зала на десять тысяч зрителей. Тут же включился и звук. Десять тысяч зрителей вопили что есть сил, и Асият, поморщившись, вырубила эти вопли, оставив только изображение.

Затем появилась фехтовальная площадка – не классическая узкая и длинная дорожка, а прямоугольник примерно десять на пятнадцать метров. На нем были стандартные снаряды исторического фехтования – тяжелая скамья полуметровой высоты, четырехметровое бревно на уровне метра и свисающее откуда-то сверху над бревном деревянное кольцо, за которое надо хвататься левой рукой.

На площадке шло сражение.

Девушка в изумрудном костюме и золотой маске отбивалась шпагой и кинжалом от трех противниц. За спиной у нее виднелось табло, на котором то и дело прибавлялось очков.

– Шестнадцатый чемпионат по историческому фехтованию, а это – моя Люс, – с законной гордостью сказала Диана.

На экране снова показали взбесившийся зал, летящие на площадку цветы, а потом и девушку в изумрудном с маской в руке и в позе победительницы. Она салютовала залу сверкающей шпагой. А потом уже пошло скучное зрелище – вручение «Золотого клинка» очередной «А-Гард», шестнадцатой по счету.

– «А-Гард» – это же какой-то фехтовальный термин? – неуверенно спросила Маргарет.

– Буквально – «К оружию!», то есть «Защищайся, враг!», – объяснила Инга. – А на семнадцатом чемпионате этот титул завоевала Зульфия. Так что девочки готовы к любым передрягам.

– А чем теперь – занимается Люс? – обратилась Маргарет к Диане.

Этот совершенно невинный вопрос, очевидно, застал неукротимую тренершу врасплох.

– По-моему, она теперь в экспедиции на Памире, – неуверенно отвечала Диана. – Кажется, как специалистка по истории религии…

– Помилуй! – воскликнула Нора. – Она же у тебя ихтиолог и работает в дельфинарии!

– Какие дельфины? Я видела в газете ее портрет с осьминогом, – и Жанна Жервез недоуменно посмотрела в лицо Диане.

– Это было полгода назад, – буркнула Диана. – Понимаете, целых полгода…

– Постойте! Когда я брала у нее интервью, она считалась лучшим экспертом по народным вышивкам! – вмешалась Илона Драйзер. – Я точно помню!

– Не по вышивкам, а по аппликациям, – авторитетно заявила плечистая дама. – Она как раз ездила в Китай и возила туда на выставку свое панно с драконами.

– Не в Китай она ездила, а в Монголию, и не с драконами, а на двухнедельные скачки, – возразила Инга. – Я сама ей оформляла справку формы сорок «бэ» о допуске к соревнованиям.

– Это было год назад! – яростно рявкнула Диана, и по ее лицу все поняли, что вопросов о внучкиной профессии ей лучше не задавать.

– А вот они обе: солнышко Люс и звездочка Зульфия, – разряжая обстановку, проворковала Асият. – Прямо как две горлинки!…

Горлинки в сапогах, бриджах и заляпанных светлой глиной куртках сидели у небольшого костерка. Прочие участницы кавалерийского рейда по мексиканским прериям окружали их. Одна наигрывала на гитаре. Вдали, на фоне заката и кактусов, паслись усталые лошади.

Люс и Зульфия сидели в обнимку. Светлое облако вздыбленных коротких кудряшек Люс ореолом витало над головой Зульфии. Черная, сверкающая, полутораметровая правая коса Зульфии, обвив Люс за шею, сползала по ее плечу и сворачивалась в кольцо на коленях.

Подруги пели песню, прочие наездницы подпевали, подхватывая последние две строки каждого куплета.

– Опять подначивает бес, опять томит причуда! Опять хочу в Шервудский лес, в ватагу Робин Гуда! – дирижируя стеком, заводила Люс и, дождавшись, когда подпоют, продолжала: – Закон генетики суров, но обещает чудо! По каплям разлетелась кровь бродяги Робин Гуда, и зов отваги не утих, и грезишь ты о зове, когда в артериях твоих есть капля этой крови!…

Глава вторая

Первая ласточка

– Далекий брат, и ты, сестра, слетайтесь отовсюду, – напевала Люс, застегивая широкий пояс из коричневой буйволиной кожи поверх тонкого сюрко с глубоким острым вырезом, в который выглядывал стянутый шнурком ворот серой льняной рубашки, и разглаживая на бедрах складочки нежнейшей рыжеватой замши. – Нас кровь зовет, нам всем пора в ватагу Робин Гуда…

– Держи, – Диана, все еще стройная в дорогом спортивном костюме, подала ей тяжелый кинжал в ножнах, украшенных грубой вышивкой. Люс, не глядя, взяла у бабки увесистое оружие и подвесила его к поясу, продолжая напевать:

– Остаться в ласковом тепле причины не ищите, ведь столько слабых на земле нуждается в защите…

– Плащ, – напомнила Диана, и по физиономии Люс сразу стало видно – ей очень не хочется брать с собой это тяжеленное чудище из колючего, изготовленного в реставрационной мастерской этнографического музея сукна.

– Там же почти лето, – уверенно возразила Люс. – Обойдусь!

– Какое лето? – изумилась бабушка. – Начало мая! И не думаешь ли ты, что тебя там ждет пятизвездочный отель? И не собираешься ли ты брать с собой свой любимый спальник?

Любимый спальник с капюшоном, на двух молниях, оснащенный электроподогревом, совершенно не вписывался в двенадцатый век.

Диана аккуратно свернула плащ, перехлестнула его сыромятным ремешком и вручила непослушной внучке.

Внучка сразу же положила его на стул, рассчитывая там и позабыть. А на плечи она набросила через голову короткую фестончатую пелеринку с капюшоном, тоже суконную, но уж это зеленое сукно было довольно тонким.

– Так что же, в путь, сестра и брат по крови и по чуду! – пропела она, одергивая пелерину на плечах. – Для нас в ночи костры горят ватаги Робин Гуда!

– Неплохо, – сказала, входя, Зульфия. Она уже была готова к экспедиции. Наряжала ее Асият, и А-Гард Семнадцатая выглядела еще причудливей Шестнадцатой. На ней были бирюзовые шальвары, затканные золотыми цветами, и оранжевый кафтанчик в талию, доходящий до щиколоток. Поскольку кафтанчик был распашной, а полы сходились вместе только там, где их схватывал лежащий на бедрах сверкающий пояс, то и видно было, что всего нижнего белья на Зульфии – один только символический лиф, едва прикрывающий грудь и сплетенный из жемчужных нитей. Еще на красавице было множество ожерелий и браслетов, которые в каком-нибудь давнем веке могли бы показаться целым состоянием. Но бабка Асият пожалела давать в экспедицию фамильные драгоценности, и Зульфия украсилась неплохо сделанными копиями.

На голове у нее была вуаль, откинутая назад. Держалась же эта воздушная ткань, не улетая от сквозняка, лишь потому, что каймой вуали служили позолоченные и серебряные монетки. Длинные косы лежали на спине, почти доставая до пяток. А вот кисточки расшитых шелковых лент, вплетенных в эти косы, действительно волочились по земле.

– А оружие? – удивилась Люс.

Зульфия встала в боевую стойку – ноги на ширине плеч, носки вовнутрь, колени пружинно согнуты, спина округлена, руки вроде бы расслабленно повисли, и кисти на бедрах лежат, как неживые…

– Обувь, – хмуро сказала Люс.

– Местный колорит, – разведя руками и выпрямляясь, ответила Зульфия. Люс, как всегда, когда речь шла о рукопашной схватке, была права. Расшитые остроносые туфли без задников мало подходили для высокого удара ногой. Это были типичные туфли восточной женщины, звезды гарема, любимицы калифа и главной султанши.

– И это – все? – поинтересовалась Люс, имея в виду боевую экипировку.

– Нет, конечно.

Зульфия ждала, пока Люс обратит внимание на одно из ее ожерелий, прикрытое связкой других, из золотых шариков, фальшивых рубинов и изумрудов.

Это ожерелье было составлено из тройки метательных звездочек.

– Больно уж пестро, – обойдя вокруг подружки, заметила Люс.

– В духе времени! Но позволь… Ты почему в мужском костюме?

– В последнюю минуту так решили! – и Люс повернулась к любимой бабушке, как бы говоря этим – мы с бабушкой решили.

– В мужском, Люс считает, безопаснее, – без особой уверенности объяснила Диана. – Мальчик, паж, младший сын в семье и так далее… Она говорит, так на нее никакой нежелательный объект не польстится. И в ватагу попасть, она говорит, легче.

На самом деле все было куда проще. Люс не то чтоб терпеть не могла платьев и юбок… Возможно, она бы охотно надела раза два в год элегантное парижское платье. Просто случая к тому не выпадало. При ее образе жизни единственным вариантом были штаны. И Люс, сколько себя помнила, носила штаны – начиная с джинсов и кончая элегантными панталонами из вишневого бархата. Надев юбку, да еще тяжелую средневековую юбку, она бы ощущала себя узником в каменном мешке.

– Да, с ватагой в набег – для этого у тебя вид самый подходящий, – и Зульфия, которую ее бабка инструктировала вовсе не насчет набегов, посмотрела на Люс несколько свысока.

Тонкая и гибкая, как клинок испанской рапиры, Люс стояла перед ней в рыжем сюрко поверх тонкого камзольчика с рубахой, в узких серых штанах, коротких мягких сапожках, в зеленой пелерине и с огромным кинжалом на поясе. Ее непокрытая кудрявая голова была похожа на огромный золотистый одуванчик.

– А волосы чуточку подстричь не хочешь? – вдруг забеспокоилась Зульфия. – Уж больно по-нашему…

Люс и сама знала, что прическа не лезет ни в какие исторические ворота. Но она привыкла к этой прическе, она сама себе в этом золотистом ореоле очень нравилась, так что история значения тут уже не имела.

– Уже не успею, – сказала Люс. – Я ведь первая иду. У нас всего одна хронокамера на двоих, и мы должны успеть за полчаса. Ну, подруга…

– Ну, подруга!…

Люс-А-Гард и Зульфия-А-Гард обнялись. Зульфия почувствовала, что за поясок ее шальвар вползает что-то холодное и шершавое.

Это быт маленький стилет в ножнах.

– Нарушение местного колорита, – шепнула Зульфия, оглядываясь на Диану. Но Диана как раз укладывала в сумку черный костюм Люс из атласной кожи, в котором внучка прикатила с Памира, и ничего не заметила.

– Мелочи, – ответила Люс. – Зато я буду за тебя спокойна. Ну, ни пуха, ни пера!

– Ни хвоста, ни чешуйки!

Вошли Маргарет, Асият и Инга. Асият была, как всегда, в шелковом плаще и чалме женщины-мага, и держалась она, опять же как всегда, уверенно и спокойно. Зато Маргарет чувствовала себя юным воришкой, которого впервые взяли в дело опытные медвежатники.

– Пора, – вместо всякого приветствия сказала Маргарет. – А то засекут…

Но обе бабушки, не обращая внимания на ее страхи, решили, что именно сейчас внучки жаждут прощального наставления.

– Думай только о том, чтобы принести сюда хорошего сына! – торопливо заговорила Диана. – Остальное пусть тебя не волнует! Остальное – моя забота!

– Зульфия, звездочка, все время помни про браслет! – твердила Асият, держа внучку за руки. – Аллах и браслет сохранят тебя, только не забывай их обоих!

Маргарет переводила взгляд то на одну бабку с внучкой, то на другую.

– Время, время! – воскликнула Инга.

Тут Асият вспомнила, что десантниц все-таки две.

– Держись и ты, солнышко Люс. Насчет языка не волнуйся…

– Я ни слова не помню… – вдруг растерянно сообщила Люс.

– Все вспомнишь, как только окажешься там! Я дала тебе такую установку. А язык ты знаешь хорошо!

– Да пойдете вы наконец?!. – чуть ли не взвизгнула Маргарет.

Женщины заторопились и гуськом вышли из комнаты.

Лифт привез их в подвал, там они пересели на многоместный кар и еще минуты три кружили по бетонным закоулкам. Наконец Маргарет остановила кар перед металлической дверью.

Люс и Зульфия разочарованно переглянулись. Хронокамера оказалась чуланчиком площадью в два квадратных метра. Правда, стены у чуланчика были из металлических плит, а дверь туда вела тройная, с окошечками, датчиками, панелью управления и встроенным монитором компьютера.

– Скорее, скорее! – торопила Маргарет, причем озиралась с таким видом, будто ждала наемных убийц.

– Кошелек, браслет, аптечка… – обшаривая Люс, шептала Диана. – Ну, кажется, все на месте…

Неугомонная тренерша видела множество стартов своей отчаянной внучки, но такого рискованного еще не было.

Маргарет, совсем ополоумев от страха, втиснулась между ними и впихнула Люс в хронокамеру.

И тут на известную общественную деятельницу Диану накатило красноречие.