Три метра над небом. Трижды ты Моччиа Федерико
Администратор быстро проверяет по компьютеру. Ее зовут Сузанна, так написано на ее бейдже. Она говорит с кем-то по телефону, отвечает: «Спасибо» – и кладет трубку. Джорджо достает удостоверение, Сузанна ему улыбается.
– Джорджо Ренци и Стефано Манчини, я вас уже зарегистрировала, – говорит она и сразу же вручает нам два пропуска, давая указание: «Шестой этаж».
– Спасибо.
Мы направляемся к большим стеклянным дверям, вставляем в считывающее устройство карточки пропуска и подходим к лифту. На шестом этаже уже ждет девушка.
– Здравствуйте. Ренци и Манчини?
– Да.
– Следуйте за мной.
Мы идем по длинному коридору. Когда доходим до его середины, девушка поворачивается ко мне.
– Меня зовут Симона, я хотела поблагодарить вас за сувениры, которые вы прислали мне и моей коллеге. Как вы догадались? Знаете, когда я его открыла, у меня не было слов. Еще раз спасибо. – Она останавливается перед комнатой, в которой предлагает нам расположиться. – Хотите кофе? Воды?
– Мне кофе, спасибо, и немного простой воды, – отвечает Джорджо.
– А вам?
– То же самое, спасибо.
И я получаю улыбку благодарности за подарок, о котором даже не знал. Как только она выходит из комнаты, я обращаюсь к Джорджо.
– Прости, не мог бы ты мне объяснить?
– Отлично, ты не ударил лицом в грязь.
– Не имею ни малейшего представления, в связи с чем.
– Она без ума от Алессандро Барикко, а ее коллега – от Луки Бьянкини. И ты, человек особенно чуткий, подарил каждой из них именно ту книгу, какую нужно.
– Допустим. Но она показалась мне как-то уж чересчур счастливой, почти растроганной.
– Наверное, из-за дарственной надписи, которую тебе удалось заполучить от автора!
– Ты серьезно? Мне удалось добиться, чтобы Барикко и Бьянкини подписали мне свои книги? Ну тогда я крутой.
– Логично, что Симона от тебя в восторге.
– Так я бы и сам тоже растрогался. Как тебе удалось?
Джорджо улыбается.
– Ты должен стать безупречным, обворожительным, любимым и желанным. Ты хозяин «Футуры», моей компании. Прошу тебя лишь об одном: учитывая, что Симона очень симпатичная, и ты ее по праву завоевал, было бы неплохо, чтобы пока ты не заводил бы новых детей.
Мы смеемся. Я уже собираюсь ответить, но тут снова входит Симона в сопровождении другой девушки.
– Вот… – Она ставит на стол поднос. – Кофе и вода. А это моя сослуживица, она очень хотела с вами познакомиться.
– Очень приятно, Габриэлла.
Габриэлла наводит меня на мысль, что в жизни все-таки есть определенное совершенство. Она блондинка, высокая, с пышными формами, большими голубыми глазами и прямым носом. Она протягивает мне изящную руку, и я говорю:
– Очень приятно, Стефано Манчини.
Она краснеет и опускает глаза.
– Я счастлива, – отвечает она, поворачивается и уходит.
– Моя коллега стеснительная, – уточняет Симона. – Еще несколько минут терпения, и вы сможете войти. – И оставляет нас одних.
– Бедная Габриэлла… Ты подал ей руку – и она уже беременна!
Слегка ударяю Джорджо кулаком по спине.
– Ну хватит уже об этом.
– Ладно, будем серьезны, у нас скоро встреча. – Джорджо открывает пакетик сахара и высыпает его в кофе. – Сейчас пять минут двенадцатого, а она назначена на одиннадцать. Вот увидишь: раньше, чем через двадцать минут, Джанна Кальви нас не примет.
– Прости, откуда ты знаешь?
– Она читает только Марко Травальо, «Бизнес и финансы» – приложение к «Республике» – и, в качестве полной противоположности, Николаса Спаркса и его книги о любви, о судьбе и о Боге. По поводу ее сексуальной ориентации я бы не смог сказать ничего определенного; хотя у нее и есть двадцатилетняя дочь, с мужем она давно рассталась. Она заставляет нас ждать, хотя сегодняшней встрече мы обязаны тому, кто поставил ее на эту должность. Видишь, что с человеком делает власть? Она хочет дать нам понять, что в любом случае именно она тут главная, она всем заправляет. А что ты ждешь от женщин, которые ненавидят мужчин?
Джорджо мрачно улыбается. Именно так и поступает Джорджо: он видит самую суть проблемы и высмеивает ее.
Я тоже пью кофе, пока он не остыл, и прихлебываю воду. Бросаю взгляд на три проекта, которые мы представляем, и вижу, что к каждому из них приклеен листок.
– А это кто сделал?
– Аличе, сегодня утром, хотя я ей ничего не говорил, сказала, что это краткие конспекты каждого проекта, которые могут пригодиться для быстрого просмотра перед презентацией.
– Отлично сделано.
– На твоем месте я бы ее поблагодарил при следующей встрече. Мы выгоняем тех, кто нас предает, но по справедливости ценим тех, кто этого заслуживает.
– Точно.
Я смотрю на часы. Двадцать восемь минут двенадцатого.
Если Джорджо прав, то нас должны позвать сейчас. Замечаю, что на телефон пришло сообщение. Оно от Джин.
«Как дела, любимый? Ты рад вчерашней новости? Мы с тобой еще толком об этом не поговорили!»
И правда. У меня не хватило слов. Все, что я мог сказать, заглушил алкоголь. Джин как всегда попала в точку: да, мы говорили немного.
«Это чудесная новость!»
Едва я успеваю отправить сообщение, входит Габриэлла.
– Хотите что-нибудь еще? Я вам принесла шоколадные конфеты, они очень вкусные.
И она ставит на стол коробку «Джандуйотто». Мы оба берем по конфетке и благодарим ее.
– Следуйте за мной, директор Кальви вас ждет!
Я иду рядом с ней, Джорджо за нами. Прежде чем нас оставить, Габриэлла поворачивает ко мне голову, смотрит на меня своими голубыми глазами, кладет мне что-то в руку и, покраснев, говорит:
– Это мой номер.
Убираю записку в карман, и мы с Джорджо заходим в кабинет. Директор встает.
– Извините, если заставила вас ждать.
– Да нет, ну что вы…
– Я Стефано Манчини, а он – господин Ренци.
– С ним мы уже общались, а вот с вами мне хотелось познакомиться. Я много хорошего слышала о вас.
Странное дело: было время, когда обо мне говорили только плохое. Или изменился мир, или я. Но сейчас, как мне кажется, не тот момент, чтобы обдумывать эту мысль, так что я улыбаюсь и больше ничего не говорю.
– Садитесь, пожалуйста. Вам уже что-нибудь предложили?
– Да, спасибо, нас приняли прекрасно. Даже угостили конфетами. – Я достаю из кармана свою конфету. – Так что я ее съем, пока она не растаяла.
Джорджо, взглянув на меня, сохраняет невозмутимость. Мое поведение соответствует четкой и разумной логике. Кальви заставила меня ждать полчаса, чтобы показать мне, кто тут главный; так что и она может подождать, пока я съем конфету, так я покажу, что тоже чего-то стою, не так ли? Джорджо передает мне платок, я вытираю рот и спокойно начинаю излагать ей суть трех наших проектов. Я говорю уверенно – в том числе потому, что мне удалось пробежать глазами конспект. Директор Кальви слушает меня и кивает. Краем глаза я вижу, что Джорджо тоже внимателен.
– Хорошо, – говорит директор.
Незаметно от нее смотрю на часы. Двадцать две минуты. Я должен был уложиться не больше, чем в двадцать пять минут, предупреждал меня Джорджо, и мне удалось.
– Ваши предложения кажутся мне очень интересными, – сообщает директор Кальви.
Я пытаюсь объяснить причину нашего выбора:
– Мы хотели говорить прежде всего о женщинах, обращаться именно к ним.
Джорджо предупредил о редакционной политике, которой собиралось придерживаться новое руководство канала, и наши авторы выполнили его указания с идеальной точностью. Не знаю, какими они были, но, учитывая успех у секретарш, он, похоже, не ошибся и в остальном.
– К сожалению, сейчас у нас уже есть несколько таких проектов, как эти… – Кальви разводит руками, словно извиняясь. – Но, в любом случае, оставьте мне их: я над ними немного подумаю.
Джорджо встает, а я – за ним.
– Спасибо, госпожа директор, будем на связи.
– Конечно! И еще раз извините за ожидание.
Она провожает нас до двери, прощаясь улыбкой исключительно из вежливости. Ни одной из двух секретарш нет, так что мы идем к лифту одни. Проходим мимо комнаты ожидания, вижу в ней несколько человек. Джорджо цепенеет. Один из них поворачивается к нам и узнает его.
Незнакомец встает и слишком преувеличенно улыбается.
– Джорджо Ренци, какой сюрприз! Как ты?
– Хорошо, спасибо, а ты?
– Отлично! Как я рад тебя видеть! Даже не представляешь, сколько раз я собирался тебе позвонить.
Он энергично пожимает Джорджо руку.
Он низенький, коренастый, с растрепанными волосами, маленькой бородкой и в круглых очках. Одет экстравагантно: на нем кожаная куртка, черные джинсы, темные «хоганы» и белая рубашка. Кажется, он рад этой встрече.
– Позволь тебе представить мою новую референтку, Антонеллу, – говорит он.
Джорджо пожимает руку миниатюрной блондинке. В ее лице явно что-то подправлено – может, нос и уж наверняка – рот, с двумя варениками вместо губ. Она улыбается, но, судя по всему, не рада его видеть.
– А это мой литагент, Микеле Пирри.
Он указывает на высокого крепкого мужчину с редкими волосами и пухлым лицом, шеи у него почти нет. Да уж, наружность оставляет желать лучшего.
– Очень приятно, – Джорджо пожимает руку и ему. – Могу вам представить моего шефа? Стефано Манчини.
– Ах, да, конечно. Очень приятно, Дженнаро Оттави. Много о тебе слышали.
Я улыбаюсь, но мне почти нечего сказать. Однако мне нужно подготовить какой-то ответ, поскольку, судя по всему, положение довольно неловкое, а у меня в таких случаях никогда не находится подходящих реплик. К счастью, Джорджо помогает мне выпутаться:
– Хорошо, а теперь извините нас, у нас встреча.
– Да, пожалуйста.
Джорджо идет впереди, и мы направляемся к лифту. Тут дверь кабинета директора открывается, и выходит Джанна Кальви.
– Дженнаро! – восклицает она. – Входите, пожалуйста.
Мы видим, как он располагается в ее кабинете, и, пока дверь закрывается, Джорджо нажимает на кнопку цокольного этажа. Лифт тоже закрывается.
– Кто они такие были?
– Он – глава компании, в которой я работал раньше.
– А, точно, ты мне о нем говорил, просто я не знал его лично. Кальви не заставила его ждать.
– Они большие друзья.
– В каком смысле?
– Оттави засыпал ее подарками.
– Откуда ты знаешь?
– Я сам их выбирал.
– Понятно.
Мы молчим, пока лифт едет вниз.
– А почему ты у него не остался?
– Он использовал меня до тех пор, пока я был ему нужен, а потом решил, что я ему больше не нужен. У меня не было доли в его компании.
– Зато я предлагал ее тебе, но ты отказался.
– Ты прав, я подумаю.
Джорджо потирает лоб и с решительным видом говорит:
– Я правильно сделал, что не стал к нему привязываться. Но когда-то мне даже казалось, что мы друзья.
Мы молчим до тех пор, пока не приезжаем на цокольный этаж.
– Вернешься со мной в офис?
– Нет, у меня обед.
Джорджо протягивает руку и смотрит на меня с лукавой улыбкой.
– Хочешь мой пропуск?
– Нет, бумажку, которую дала тебе Габриэлла.
– Хочешь позвонить ей сам?
– Нет. Но у «Футуры» должно быть будущее. Начинают с фундамента. Если такая красивая девушка здесь, это не случайно. Я тебе говорил: сюрпризы мне больше не нужны…
– Я бы не стал ей звонить.
– Ну а вдруг?
– Искушение – оружие женщины или отговорка – мужчины.
– Зато Оскар Уайльд говорил: «Я могу сопротивляться всему, кроме искушения». Мне ужасно нравится Оскар Уайльд, и я с ним согласен.
Я вынимаю из кармана бумажку и отдаю ему. Джорджо хватает ее и бросает в стоящую рядом мусорную корзину.
– Поверь мне, шеф, лучше обойтись без этого номера.
Мы прощаемся. Странно, что он не спросил, куда я иду обедать.
32
Папа идет открывать мне дверь, весело улыбаясь.
– Стефано! Как здорово! А я думал, ты не придешь! Проходи, проходи, Паоло уже здесь.
Я захожу в гостиную и вручаю ему бутылку в фирменной упаковке, которую он сразу же узнает.
– Спасибо, «Феррари Перле» черное – отличное шампанское, но тебе не стоило его покупать, – говорит он, снимая обертку с бутылки, купленной у Бернабеи, в его любимом винном магазине. – Открою прямо сейчас; вижу, оно уже холодное.
Меня разбирает смех: не стоило его покупать, но он сразу же посмотрел, что это за бутылка.
– Конечно, папа, для того-то я ее и купил.
В гостиной – мой брат Паоло и его жена Фабиола, маленький Фабио, который что-то рисует, и чуть дальше – коляска, в которой спит Виттория.
– Привет, – тихо говорю я, подходя к коляске.
– Да можешь хоть кричать: она ничего не слышит, когда спит. Проблема в другом: «когда она спит».
Паоло хохочет.
Фабиола начинает его бранить:
– Да ты-то что об этом знаешь? Продолжаешь дрыхнуть, как ни в чем не бывало, так что приходится вставать мамочке… Но теперь все изменится, понял? В этом году все будет по-другому. Хоть ты и открыл новый офис, мне все равно. Я хочу оставаться с Фабио и водить его на плавание, на баскетбол, на английский, помогать ему с уроками. Значит, я должна быть отдохнувшей, и мне нужно больше спать.
Паоло делает вид, что согласен, но улыбается.
– Я ей предложил нанять няньку, потому что согласен, что труд мамы – тяжелый и утомительный…
– Тебе бы все шутить, – подзуживает его Фабиола.
– Нет, я серьезно. Но она не захотела.
– Конечно, своих детей я должна воспитывать сама, а не как у некоторых приятелей Фабио, отпрыски которых день-деньской сидят с няньками.
Я смотрю на Паоло и делаю жесты, словно говоря: «Ну и жену же ты себе выбрал, одни неприятности!» Но ему такая женщина подходит; она заставляет его расти; основательная женщина, немного консервативная: хочет самого простого и никогда не хитрит. С ней можно поссориться, но с толку ее не сбить.
– Привет, дядя, посмотри, что я сделал…
Фабио показывает рисунок.
– Прекрасно, молодец. А что это такое?
– Как это что? Ты надо мной смеешься? Это же Каа из «Книги джунглей»!
– Да, правда, я шутил. Ты его так здорово нарисовал.
– Привет, Стефано, как дела?
Входит Кира, новая подружка папы, они вместе примерно год. Она албанка и, самое главное, гораздо моложе его. Ей лет тридцать. Она красивая, высокая и холодная. Неприятная, но я уже зарекся ее обсуждать.
– Спасибо, хорошо. А у тебя?
– Отлично. Я тут кое-что приготовила на скорую руку, надеюсь, вам понравится.
Мне хочется спросить: «Прости, но почему на скорую руку? Вы пригласили нас неделю назад, так чем ты занималась сегодня утром?» Но я думаю о маме, которая посмеялась бы надо всеми этими моими мыслями, и просто говорю: «Да, хорошо, это будет отлично».
И иду в ванную мыть руки. Здесь стоит белая корзиночка с несколькими короткими полотенцами цвета ила, аюрведическое мыло, засушенные цветы в гладкой стеклянной вазе и маленькая картина Клее, или, лучше сказать, литография. Все кажется безупречным. Кира заставила папу полностью переделать квартиру. Уж и не знаю, сколько ему пришлось потратить, но то, что я вижу, мне не нравится: оно кажется мне чужеродным, фальшивым, начищенным до блеска. Это похоже на один из тех магазинов выставки-продажи, спроектированных каким-нибудь начинающим архитектором, который должен продемонстрировать, что минималистский стиль – это последний писк моды. У этого дома нет души. Однако мой отец доволен, и этого достаточно, чтобы был доволен и я; к тому же это ему здесь жить с Кирой. Я подхожу к столу, за которым все уже сидят, папа разливает шампанское, но Фабиола загораживает свой бокал рукой.
– Нет, спасибо, мне не надо, я не пью.
– Но я хотел произнести тост.
– Ну тогда самую капельку, спасибо.
– Это плов, – показывает Кира. – А это долма с мясной начинкой, я положила в нее баранину, а вот здесь – тушеное рагу.
Последнее блюдо представляет собой странную мешанину, которой трудно дать определение. А вот блюдо со свежим салатом мне удается идентифицировать.
– Спасибо. Думаю, попробую всего понемногу.
Начинаю с риса – естественно, после того, как его подали Фабиоле. Не успеваю я поднести вилку ко рту, как папа берет свой бокал.
– А теперь я бы хотел произнести тост.
Мы все поднимаем бокалы и ждем.
– Прежде всего, я хотел бы выпить за этот день; мы уже давно не встречались и должны бы делать это чаще, потому что это всегда прекрасно – видеть вас рядом, хоть мамы и нет… – На секунду он бросает взгляд на Киру, словно говоря: «Ты мне это простишь, правда?» И она улыбается, не выказывая ни малейшего неудовольствия. – Мы остались прекрасной семьей и даже стали еще дружнее, чем раньше. – Он смотрит на нас, надеясь на наше одобрение. Я слушаю его безучастно, а Паоло, естественно, более сочувственно.
– Конечно, папа, это правда.
Воодушевленный этими словами, отец продолжает свою речь:
– Так вот, да, сегодня я счастлив, что вы здесь, и именно потому, что семья – это так важно… – Он взволнованно сглатывает. Одним словом, чувствуется, что он собирается сообщить нечто важное, но не знает, как это сказать. В конце концов он все-таки решается броситься с головой в омут. – Я хочу вам сказать, что… Да, именно… Что у вас будет братик… Или, может, сестричка.
Тут Паоло бледнеет, а вот я, наоборот, улыбаюсь. Не знаю почему, но так или иначе я этого ожидал. Хотя нет, по правде говоря, я думал, что он заговорит о свадьбе.
Теперь отец немного успокоился и поднимает свой бокал в нашу сторону.
– Выпьете со мной?
– Конечно, папа. – Я слегка толкаю Паоло локтем. – Эй, возьми себя в руки, – тихо говорю ему я. – Это хорошая новость.
– Да, правда. – Паоло как-то внезапно перестает быть настороженным. И все мы чокаемся.
– За твое счастье, папа.
– Да…
– За ваше! – добавляет Фабиола, улыбаясь Кире.
– Спасибо. – Кира смотрит на папу, который тут же кивает, словно вспоминая, что он что-то забыл.
– Ах, да. Мы поженимся в июле. В Тиране.
Это кажется мне странным.
– Отлично, тогда мы это и отпразднуем.
– Ну да!
Папа наконец-то расслабился.
– А теперь давайте есть! – говорит он и обращается ко мне: – В Тиране, насколько я знаю, много работают с итальянцами, там хорошее телевидение…
– Да, знаю.
– Ты мог бы этим воспользоваться.
– Конечно.
Я не рассказываю, что они уже купили несколько наших проектов, хотели заполучить даже наших авторов, но после первой недели больше никому уже не платили. Почти все авторы вернулись, кроме двоих. Один из них обрюхатил албанку, а другой влюбился в албанского парня и решил, что там ему будет проще жить со своим каминг-аутом. В том числе, потому что он почти не говорил по-английски, и мало кто понял, о чем он объявил.
– Попробуйте это. – Кира передает нам странную мешанину. – Это таве-коси. Оно очень вкусное, я приготовила его из яиц, баранины и йогурта. А потом вы должны попробовать и бурек… – И она передает нам пирожок с начинкой из соленого сыра. Я зачерпываю таве-коси половником. Паоло ждет, чтобы я попробовал его первым, чтобы понять, стоит ли рискнуть и ему. Зато у Фабиолы отличное оправдание: «Я на диете». И она кладет себе лишь немного салата. Маленький Фабио перед выходом уже поел дома. Я решаю попробовать всего, что мне тут предлагают; вообще-то мне любопытно. Так что я ем и одновременно смотрю на папу, который гладит Киру по руке и говорит ей: «Вкусно, действительно вкусно, пальчики оближешь».
Но это не так, он бессовестно врет. Он заставлял маму готовить всегда одно и то же, любое другое блюдо вызывало у него отвращение. А вот с Кирой он, наоборот, стал совершенным подкаблучником. Неужели мы, мужчины, все такие? Неужели достаточно того, чтобы какая-нибудь вертихвостка была на двадцать лет моложе, чтобы превратить нас в таких тюфяков?
– Ну как? – спрашивает меня Кира.
– Отлично, действительно специфический вкус.
На самом деле я бы с удовольствием съел карбонару или пиццу, но почему бы не сделать их счастливыми? Папа счастлив, и она тоже. Зато шампанское – отличное, и я тоже счастлив, что сделал такой выбор. А еще тому, что не рассказал, что Джин ждет ребенка, мальчика. Или, может, девочку? Кто знает, может, они будут играть вместе. Если к тому же их дочь будет тетей моей дочки или сына!
– Прекрасно, действительно прекрасно! – говорю я, в некотором замешательстве размышляя о том, какой будет наша разросшаяся семья.
И думаю о моей матери и о том, как мне ее не хватает. По крайней мере, в этом я искренен.
33
Вернувшись в офис, я замечаю, что дверь кабинета Джорджо открыта. Одной рукой он водит компьютерной мышью, другой держит телефон, по которому тихо с кем-то разговаривает.
– Да. – И он начинает смеяться. – Вот именно. Еще чего не хватало… За это тебе и платили. – Он кивает мне головой и продолжает: – Конечно, с моим шефом! Да, спасибо, это было легко! Так что заплатить должен был ты. – Потом он говорит что-то еще, чего мне не удается расслышать, и заканчивает разговор.
– Ну как прошел обед?
– Хорошо. Я был у отца.
– А, и как он?
Читать бесплатно другие книги:
