Сумасшедшие истории Федоров Вадим

Справка

Как я её хотел. Как желал. Голова шла кругом, так хотелось её… Шутка ли, полтора месяца воздержания. А я здоровый мужик, 39 лет. Самый активный возраст… Но нет. Она не соглашалась. Или, как сказали бы мои друзья, не давала. Но я с ними её не обсуждал. Потому что не хотел её обсуждать. А просто хотел её и всё тут. До головокружения. Желал.

Она была свободна. Я с недавнего времени тоже. Казалось бы, в чём проблема? Но нет. Она говорила: «Нет. Я ещё не готова». И я ждал. Стиснув зубы. Ждал, когда она будет готова.

Ухаживал, естественно. Я умею красиво ухаживать. Тем более за женщиной, которую хочешь и которую любишь. Цветы, милые подарки, смски и незапланированные праздники. Всё было. Даже с избытком. Выкраивал время от работы, мчался через весь город. В дверях ждала её дочка, которая через неделю моих ежевечерних захаживаний на огонёк, забравшись ко мне на коленки и глядя прямо в глаза, спросила:

– Можно, я буду называть тебя папой?

– Можно, – ответил я. И сердце ухнуло куда-то вниз.

Так что на пороге меня встречала наша дочка Алёнушка и гадала, что я сегодня необычного привёз ей в подарок.

Вот такая была странная ситуация. Приезжал, как домой, но ночевал у себя. На съёмной квартире. Один. Естественно, проблемы не было затащить в свою холостяцкую берлогу на одну ночь какую-нибудь знакомую одинокую девушку. Но я любил её. Я считал, что это моя будущая единственная и неповторимая жена, и ждал.

Целовались, обнимались, не без этого. До одури. Казалось, ещё чуть-чуть , и падут оковы. НО… в самый последний момент она отстранялась и говорила:

– Сейчас Алёнка уже домой придёт, потерпи. Не сегодня.

Или ещё какая причина была. Но обычно прикрывалась дочкой. Хотя дочка звала меня папой.

И я, как тупой телёнок, убирал руки с её груди и ждал. Ждал, ждал, ждал… Полтора месяца. Пока не поставил вопрос ребром. Напомнил, что нам почти по 40. Что мы вообще-то планируем семью. Что уже и квартирку трёхкомнатную подобрали. Я был горяч и убедителен. Шутка ли – полтора месяца без женщины.

Она меня внимательно выслушала, вздохнула и сказала:

– Мне нужна от тебя справка.

– Какая справка? – не понял я.

– О венерологических заболеваниях, – буднично пояснила она, – о том, что ты ничем не болеешь. Я жуткая трусиха насчёт всех этих болезней. А у меня тут дочка, Алёна. И я боюсь, вдруг у тебя что-то есть и ты нас заразишь.

Было впечатление, что по голове чем-то ударили. Мягким и тяжёлым. И её слова так же тяжело падали на онемевший затылок. Молоточками. Маленькими деревянными молоточками. С войлочными подкладками. Как в пианино.

– Да, да, – отозвался я, – я всё понимаю.

Наскоро попрощался и уехал домой. Ночевать. Один.

Утром, после завтрака, позвонил приятелю. Поговорили о погоде, о том о сём. В конце разговора спросил его о медицинской фирме, что проверяет на наличие паскудных болезней. Он в прошлом году умудрился из отпуска привезти хламидий: привез и принялся лечиться – пока его жена с детьми гостила у мамы. К приезду супруги его полностью вылечили, и он о фирме, которая оказала ему лично и всей его семье неоценимую услугу, отзывался только в восторженных тонах.

– Дык они переехали, – сказал он, – на соседнюю улицу. С Картаузской на Лидицку 30. А тебе зачем?

– Да не мне, – соврал я, – знакомый спрашивал. Его жена заставляет анализы сдать. Ребёнка хотят сделать. Вот и хотят удостовериться, что всё путём будет, без осложнений.

– Так пусть к своему доктору сходят, – посоветовал друг. – Это же коммерческая фирма, они страховки не принимают. Надо будет бабло платить.

Я, естественно, согласился с ним и обещал передать его совет своим вымышленным знакомым. После обеда поехал на Лидицку 30, зашёл в подъезд, поднялся на 2 этаж. Белый коридор и ряд стульев вдоль стены. Две двери. Ординаторская и выдача анализов. И время приёма этих самых анализов. До 12.00. Пришлось уехать ни с чем.

Через день вновь приехал на Лидицку. С утра. Тот же коридор, те же стулья. Передо мной две молодые девицы, ожесточённо стучащие по своим айфонам, и парень в наушниках. Посидел, подождал своей очереди. Девицы периодически бросали на меня подозрительные взгляды. Парень посидел минут десять, потом вдруг сорвался с места и убежал. Вызвали девиц. Они зашли и через минуту уже вышли. Весёлые.

Моя очередь. Захожу. Врач среднего возраста, пожилая медсестра. Сажусь, говорю, что мне надо справку, что я ничем не болею.

– Аха, – говорит врач, – это стоит 2000 крон. И мы не принимаем страховку.

– Хорошо, – отвечаю я.

– Платить сразу, – не унимается врач, – у вас деньги с собой? А то у нас оборудование дорогое, экспресс анализы. Всё будет готово уже завтра к обеду.

– Я похож на человека без денег? – вопросом на вопрос отвечаю я.

– Нет, – улыбается врач, взглядом задерживаясь на моих золотых часах.

Медсестра вручает мне пластмассовую колбочку, и я иду в туалет. Пытаюсь туда помочиться. С первого раза не получается. Стою, как дурак, перед унитазом с колбочкой в руке и спущенными штанами и пытаюсь вызвать у себя мочеиспускание. Потею. Наконец выдавливаю из себя достаточное количество мочи. Мою руки и несу драгоценную колбочку обратно. Там у меня из вены берут кровь и отпускают восвояси.

На следующий день ровно в 12.00 я захожу в уже знакомый коридор. Затем в ординаторскую.

– Поздравляю, – говорит доктор, – у вас ничего нет, вы здоровы. И протягивает справку с красивой печатью. Этот лист ватмана даже на стенку повесить хочется. Настолько он красочно оформлен.

– Я знаю, что здоров, – отвечаю я, – спасибо.

Два дня вожу эту справку с собой, не решаясь показать любимой женщине. Наконец вечером, еще в дверях, протягиваю ей этот листок.

– А что это? – удивляется она.

– Справка, как ты и просила.

Внимательно читает. Разглядывает печать. Ещё раз перечитывает. Милые губы шевелятся, когда она просматривает список болезней, которыми я не болею: спид, гепатит, сифилис… Затем, не поднимая глаз, спрашивает:

– А что ты сдавал?

– Кровь и мочу, – бодро рапортую я.

Затылок опять немеет. По нему стучат молоточки.

– А соскоб?

– Какой соскоб?

– Соскоб, – поясняет она, – с крайней плоти берут соскоб. На анализы.

Молоточки весело стучат по затылку.

– Не брали у меня соскобов. Ты скажи, какая именно тебя болезнь интересует, которой нет в списке. Я сдам ещё анализов. Мне не жалко. Соскоб – это не болезнь. Скажи название.

– Да нет, – она ещё раз глазами пробегает список. – Я просто слышала, что ещё соскоб берут для чего-то. Для каких-то анализов. Но раз не брали, значит не надо. Спасибо за справку.

– Пожалуйста, – пытаюсь улыбнуться я. – И когда мы, наконец, будем вместе? В постели. Не на кухне или в коридоре. И желательно без одежды.

Она задумчиво смотрит на меня. И затем внезапно называет дату. Через 10 дней.

– Мама заберёт Алёнку на неделю. И ты можешь остаться ночевать. А сейчас чаоооо.

И выталкивает меня за дверь. И я еду по уже знакомому мне маршруту к себе. Но уже с надеждой, что через 10 дней я никуда ехать не буду. Я буду спать в обнимку с любимой женщиной. И всё будет замечательно у нас…

10 дней прошли. Приехала её мама. Забрала Алёну. Перед расставанием я чмокнул её в маленький носик и пообещал встретить через недельку на вокзале. И сводить посмотреть Вацлава на коне. Уехали. Мы остались вдвоём. Поужинали, попили чаю. Я помыл посуду. Она ушла в ванную. Затем невидимой тенью проскользнула в спальню. Тишина. Протёр помытую посуду. Тщательно вытер стол. Убрал сахар в шкаф.

Вроде всё чисто. И всё в порядке. И в спальне меня ждёт любимая. Иду в спальню. Полумрак от ночника. И в этом полумраке белеет её лицо на подушке.

– Что-то ты долго, – улыбается она, – я уже заждалась.

Присаживаюсь на край кровати, беру её за руку. За руку, которую целовал несчётное количество раз. Глажу руку, вглядываюсь в знакомое лицо. Хочу сказать что-то доброе, милое и ласковое, но почему-то ляпаю совсем другое. О чём секунду назад даже и не думал.

– А справка у тебя есть?

Тишина. Пауза. Лицо на подушке каменеет. И по затылку снова начинает стучать.

– Чтооооо?!

– Справка у тебя есть? – глупо улыбаюсь я, прислушиваясь к подступающей боли в затылке. – Я ведь тебе справку предоставил. А ты нет.

Опять пауза. Её рука исчезает под одеялом.

– Пошёл вон. Вон, я сказала.

Она срывается на крик.

– Негодяй! Немедленно вон. Или я сейчас полицию вызову и скажу, что ты пытался меня изнасиловать. Вооооон!!!

Я медленно пячусь к двери спальни. Спиной открываю дверь, попадаю в коридор, взяв куртку и обувь, выскальзываю в подъезд дома. Там быстро обуваюсь и надеваю куртку. Почему-то на цыпочках выхожу во двор и сажусь в машину. Завожу, еду. Знакомый до одури маршрут. Вспоминаю девочку по имени Алёна.

– Прости, маленькая, – шепчу я. – Я не буду твоим папой… Потому что мама у тебя дура.

Мыльная опера

Квартиру я нашёл через знакомых. Городок у нас маленький, все друг друга знают. Поделился с кем-то своей квартирной проблемой – и через пару дней мне позвонили. Третий этаж, балкон, почти центр, вид из окна на парк с соснами. Без мебели. И цена божеская. Договорился о просмотре. Приехал через час, зашёл в квартиру. Всё в порядке вроде. Ремонт, правда, лет 10 не делался. Но для меня это не проблема. Я всё равно собирался всё покрасить и новые обои наклеить. Не люблю в ободранных квартирах жить.

Хозяин, низенький лысоватый тип с бегающими глазами, показывал квартиру и бубнил про дороговизну, про то, что он её раньше посуточно сдавал, да вот теперь времена не те настали… Зашли на кухню. Тоже всё пусто, ободранно. Только к одной из стен был прислонен надувной матрас – два на два метра. Розовый. Как-то он смотрелся странно в этой пустой кухне.

– Это девушка придёт, заберёт, – пояснил хозяин, когда я спросил про этот причудливый вид мебели. – Вы воздух из него стравте и в кладовку засуньте. А она придёт и заберёт. Я ей уже звонил.

Заберёт так заберёт. Мы ещё поторговались насчёт арендной платы и ударили по рукам. Я внёс залог и получил ключи от этого обшарпанного гнёздышка. На следующий день пара молдаван убрала всю эту обшарпанность, и мы въехали в квартиру. Матрас я спрятал в кладовку и тут же благополучно забыл про него. Но спустя неделю о нём напомнила мне моя жена.

– Тут матрас был. Моя знакомая с работы хотела бы его забрать. Это её.

– В кладовке, – отозвался я. – Ты на работу его попрёшь или она сама за ним зайдёт? И кстати, зачем ей такой большой надувной матрас посреди нашего леса?

– А она тут с любовником встречалась, – улыбнулась жена. – Посуточно квартиру снимали и, чтобы на мебель не тратиться, купили матрас. Она мне утром об этом рассказала. Кстати, она нас пригласила на плов через две недели. У неё муж с рейса возвращается, как раз на следующие выходные будет дома.

– Интересное кино, – протянул я, – матрас любовника, а на плов с мужем. Что за подруга-то?

– Ты её видел, – ответила жена, – Инка Громкова, у нас работает, в соседней группе. А муж у неё дальнобойщик, Серёга. Классный мужик, но вот дома бывает редко. Вот Инка себе и ищет приключений.

– Помню я её, – сказал я, – такую не забудешь. Какой у неё размер бюста?

– Шестой. Только ты не очень-то на чужие бюсты заглядывайся.

– Да тут заглядывайся не заглядывайся, первое, что в глаза бросается, так это её грудь, – рассмеялся я.

– Ну вот так вот её природа наградила, – философски заметила жена, – ну, и нрав к сиськам такой же. А Сергей жутко ревнивый. Он с Ташкента родом. Восточный человек. Но пока эта дурочка вроде не попадалась. Так что у них тишь да благодать. Ты, смотри, ничего там не ляпни про матрас. Она его сама забрать хотела, да хозяин квартиры замок поменял.

– А я чего? – пожал плечами я. – Моё дело крайнее: прийти и плов поесть. Я на матрасах не кувыркался, и вообще, я примерный семьянин…

Две недели пролетели быстро. И мы ранним субботним утром отправились в гости, на плов. На месте выяснилось, что хозяин немного опоздал с рейса и плов ещё не готов. Сергей был здоровенным улыбчивым парнем, весёлым и разговорчивым. И оказалось, что у него страсть к бразильским сериалам, очередную серию одного из которых показывали этим субботним утром.

– Я ща, всё сделаю, будет плов, пальчики оближете, по узбекскому рецепту, – выпроваживая нас из кухни в зал, тараторил Сергей. – Вы только мне никто не мешайте, чайку вот попейте пока, сериал посмотрите. Я быстро, минут сорок, не больше. Я не люблю, когда кроме меня на кухне кто-то толкается. А у меня там и телевизор есть, маленький, правда, но всё равно понятно, чего там происходит. Заодно начало там гляну, пока плов варить буду: с бараниной, да… по-правильному.

Мы чинно расселись за журнальным столиком в зале. Я с женой на диване, Инна напротив нас. За её спиной сразу же включился телевизор и наполнил комнату бразильскими страстями.

– Вы чай с сахаром пьёте? Сколько ложечек? – надвинулся на меня Инкин шестой размер.

– Четыре, – сглотнул я. От её бюста нельзя было отвести взгляд. Он завораживал. Как удав кролика.

– Инка, – подала голос жена, – прекрати сейчас же.

– А что я? – отодвинулась Инна. – Я ничего. Я по привычке. Не переживай так, ничего с твоим мужиком не случится, пока Серёга тут.

И весело засмеялась. Затем, понизив голос, чтобы её не было слышно в кухне, стала благодарить за матрас. Из кухни доносились звуки того же сериала, что показывали у нас, иногда заглушаемые ударами топорика. Это Сергей рубил баранину.

– Я, как дура, – шептала Инка, – прихожу за матрацем, а там замок поменян. Я к хозяину, а он за городом, по телефону тока его жена отвечает. А она типа ничего не знает – ни про замок, ни про матрас. Я с этими ключами по городу бегаю, как ненормальная, вот мне делать больше нечего. Могли бы и предупредить, что жильцов новых впустили и замки поменяли.

– А я и не знал, что там замок поменян, – подал голос я. – Мне дали ключи, а кто там в квартире до этого был и с какими ключами, я не в курсе.

– Инка, ты поаккуратнее там со своими мужиками и замками, – зашептала рядом жена, – не дай бог Сергей узнает…

И именно в это время в нашей комнате появился Сергей. Здоровый мужик в трениках, в фартуке, заляпанном кровью, и здоровенным ножом в правой руке.

– Вот ведь сука какая, – заорал Сергей, – замки поменяли. Совсем люди страх потеряли. Убивать за такое надо…

Время замедлило свой бег. Голову сдавило железным обручем, и, кажется, я даже перестал дышать. В уши как будто затолкали вату. Сидящая напротив Инна откинулась на стуле и начала бледнеть. Разгорячённое минуту назад лицо стало белым, как полотно, глаза у неё расширились, а шестой размер вдруг превратился в нормальный, не притягивающий взгляд. Рядом ойкнула жена и, по-моему, тоже перестала дышать.

«Убьёт, – пронеслось в голове. – Сначала эту дуру напротив зарежет. Потом нас, как пособников и свидетелей. Или сначала нас, а потом её. Господи, ну за что? На кой мне этот плов сдался. Я же ещё пожить не успел. А тут эти семейные разборки».

– Не, ну что творится-то? – размахивал ножом Сергей. – Что творится-то? Поменять замки и не пустить человека в родной дом.

«Зарежет. Специально медлит, себя накручивает, – думал я. – Ща поорёт и начнёт ножиком махать. Больно, наверное, будет». Я боялся повернуть голову к Сергею и смотрел прямо на Инну. Та чуть дышала, белая и испуганная. И вдруг белизна с её лица начала исчезать. Заалели щёчки, взгляд стал более осмысленным.

– Милый, ты про что сейчас говоришь, – вдруг подала голос она, – про сериал, что ли?

– А про что же ещё? – искренне удивился Сергей.

– Да мы его же почти и не смотрим, это ты у нас больной на эти сериалы, – продолжала розоветь Инка. – Ты бы шёл на кухню, у тебя там что-то горит, по-моему.

Сергей ойкнул и ринулся на кухню. Со звоном разлетелся железный обруч, до этого опоясывающий голову. Исчезла вата в ушах. Время опять начало бежать, как прежде. В комнату заглянуло солнце. Мы перевели взгляд на экран телевизора. Там разыгрывалась очередная драма в очередной двести с чм-то серии. И именно в этой серии коварный Дон какой-то сменил замки в родном доме, чтобы дочь главного героя не смогла попасть в этот самый дом.

– Твою мать, – раздался знакомый и родной голос жены.

– Пипец, – отозвалась Инка, – я чуть не описалась. Долбаные бразильцы со своими долбаными мыльными сериалами.

Я ничего не сказал. Я улыбался и искренне желал попробовать этот замечательный плов, который в это время томился в казане на кухне у здоровяка Серёги.

Посылки

Мы жили на одной улице. В пяти кварталах друг от друга. Десять минут пешком. Правда, последние полгода я жил у неё. Пока мы не расстались. И я вернулся к себе, в свою холостяцкую берлогу. Расстались глупо и очень быстро. Проснулись утром вместе, а вечером я уже ночевал у себя.

Она хотела, что бы я каждый день давал ей на мелкие расходы (она это называла «на конфеты») по тысяче крон. Утром я их должен был оставлять на тумбочке, пока она спит, и отправляться на работу. Естественно, кроме этого я должен был покупать еду, водить любимую девушку в кино и рестораны. И каждый день на тумбочку тысячу крон. Или 50 долларов по сегодняшнему курсу.

Я вначале попытался отшутиться, объяснить, что у меня зарплата 35 000 чистыми. Полина была непреклонна. У её подруги Марины Паша так делает. И она так хочет. Если мало денег – устраивайся на другую работу, где больше платят. Или бери вторую работу.

Наши препирательства по поводу денег «на конфеты» продолжались неделю. Пока, наконец, я не сравнил Полину с проституткой. И тут же был немедленно выставлен за дверь. В руках у меня был пакет с кое-какими вещами и ноутбук с зарядкой. Я не спеша дошёл до своей квартиры, порылся в холодильнике, нашёл там пачку пельменей с мясом индейки и, поужинав, начал новую старую жизнь.

Прошло пару дней. И я вспомнил про свой фотоаппарат, который оставил у Полины. Позвонил ей, попросил заехать к ней за фотиком. Она долго молчала в трубку, потом ледяным голосом ответила, что сама мне доставит столь ценный аппарат. Сама так сама, согласился я.

Прошло два дня. Звонок в дверь. Открываю. Стоит молодой парень в джинсовых шортах и майке от Lee Cooper. Рядом картонная коробка, перевязанная скотчем. Размерами сантиметров 60 на 40.

– Вам посылка, – говорит, – распишитесь.

Расписываюсь. Забираю коробку. Обратный адрес – та же улица, только номер дома указан тот, откуда меня недавно выгнали. Раскрываю посылку. Мой любимый Кэнон. Мой пятак. Живой и невредимый. Правда, почему-то без ремня. Ну да ладно, главное, он у меня и можно будет поснимать в ближайшие выходные. Но на душе становится грустно и муторно. Вечером пью вино и вспоминаю нашу совместную жизнь с Полинкой.

Проходит ещё день. Вечером возвращаюсь с работы, в почтовом ящике извещение. Наш почтальон принёс вам посылку. Но вас не было дома, пожалуйста, придите за ней к нам в отделение.

На следующий день рано утром топаю на почту. Получаю в руки большой конверт. Обратный адрес – моя улица. Вскрываю. В пакете ремешок от фотоаппарата. Становится смешно. Грусти как не бывало. Мысленно благодарю Полину. Звонить не решаюсь. Не люблю я, когда по телефону молчат льдом.

Проходит ещё два дня. Звонок в дверь. Открываю. На пороге всё тот же парень всё в тех же шортах. Правда, майка другая, от Desigual.

– Классная майка, – говорю я.

– Спасибо, – довольно улыбается парень, – вам посылка, распишитесь.

Расписываюсь. Получаю на руки обмотанную скотчем треногу. Сижу и прикидываю, сколько времени стоит замотать треногу скотчем, отнести её на почту и отправить мне. Тем более, что почта в соседнем от меня доме.

На следующий день вечером в почтовом ящике обнаруживаю конверт. Хоть на конверте и указано, что с доставкой, но вчерашний парень в шортах, видимо, решил, что и так сойдёт, и бросил письмо в ящик. В конверте моя зубная щётка.

Щётку в связи с износом я выбрасываю в корзину для мусора и сажусь вспоминать, сколько ещё моих вещей осталось у Полины. Выясняю, что прилично. Всякие безделушки, кое-какое бельё, книги, пара-тройка дисков с музыкой, старый Макинтош, пальто…

Три дня тишина. Я уже было успокоился и подумал, что всё. Но не тут-то было.

Звонок в дверь. Знакомый парень. Майка от Pall Mall.

– Вам пакет. Оттуда же.

– Спасибо большое. Где расписаться? Клёвая майка.

– А то, – улыбка до ушей, – до свидания.

– Лучше прощайте, – бормочу я, закрывая дверь.

На пакете знакомый адрес, написанный знакомым почерком. В пакете мои трусы. Блииииин.

Первым желанием было позвонить. Но сдержался. Девушка развлекается. Девушке так нравится. Ну что же, развлечёмся и мы. Два дня уходит на обдумывание ответного шага. За это время ставший уже родным любитель модных маек приносит очередной пакет с моими же носками. Грязными.

– Могла бы и постирать, – ворчу я и иду по магазинам. Покупаю пачку презервативов, пластиковый конверт и упаковочную ленту со скотчем.

Прихожу домой, удобно устраиваюсь на диване, разрываю пачку с кондомами и включаю порно канал… На следующий день пакет с наполненным и заботливо перевязанным розовой ленточкой презервативом я посылаю своей бывшей возлюбленной. С доставкой на дом. Лично в руки.

Больше я посылок от неё не получал.

Виагра

Спрос рождает предложение. Со спросом было всё нормально. Один мой знакомый чех с прикольной фамилией Маньяк сказал, что у него есть куча знакомых, жаждущих купить Виагру. А в Чехии она только по рецептам, да и стоит сумасшедших денег. Одна таблетка примерно 20 долларов. А он слышал, что русские через интернет покупают заменитель Виагры в Индии. И что неплохо бы замутить бизнес по продаже этой самой Виагры. Без рецепта и за полцены.

Предложение меня заинтересовало, и я стал расспрашивать знакомых вебмастеров, что, где и как. И в итоге познакомился через скайп с парнем из Минска. Его никнейм был ТимУл. Он мне рассказал, что продаёт Дженерик Виагру и что изготовляют ее не в Индии, а в Пакистане. Где у него связи на местном фармацевтическом заводе. Обговорили цену, виртуально стукнули по рукам, и я перечислил ему деньги через вебмани за 100 таблеток из расчёта 1 доллар за штуку. Итого 100 долларов.

ТимУл связался со своим человеком в Пакистане. Дал ему мой адрес и попросил прислать хорошему человеку в Праге посылку с таблетками. Общались они на английском языке. То ли пакистанец плохо знал английский, то ли ТимУл ему недостаточно точно объяснил, но в итоге из Пакистана мне послали заказную посылку, где в сопроводительных документах чёрным по белому было написано – заменитель Виагры.

Мне же домой пришло извещение о пришедшей на моё имя посылке и что мне следует явиться на таможню по поводу этой самой посылки. Я явился.

Таможня располагалась в том же здании, что и почта, но на последнем этаже. Большой полукруглый зал, разделённый на секции с окошечками, за которыми находились таможенники. Секции были условно разделены полупрозрачными перегородками, так что можно было слышать, что именно растамаживает сосед. Я подошёл к самому первому окошку и протянул извещение. Мужик в форме, примерно моего возраста, взял бумажку, пробежал её глазами и на весь зал заявил:

– Вы по поводу Виагры ? Вам к окошку номер пять.

В таможенном зале наступила тишина. Все устремили взгляды на любителя Виагры, то есть на меня. Подхожу к пятому окошку, протягиваю бумажку и так же громко говорю:

– Я по поводу таблеток.

Таможенница лет двадцати пяти с интересом берёт у меня бумагу, что-то ищет в компьютере и уточняет:

– Вам пришла посылка с сотней таблеток Виагры. Это для бизнеса?

– Нет, – отвечаю я, – для собственного потребления.

Тишина в зале становится ещё тише. Даже мухи замолкают.

– Зачем тебе столько жрать Виагры? – не выдерживает таможенник из соседнего окна.

«Так я тебе всё и выложил, – думаю я. – Одно дело покупать что-то для личных целей, и совсем другое – для продажи. Насчитают налоги, штрафы, плюс отсутствие лицензии. Взгреют так, что мама не горюй».

– У меня жена и две любовницы, – начинаю я врать напропалую, – и ещё секретарша. С ней я тоже сплю. И ещё к соседке иногда забегаю по выходным. А здоровье уже не то. Не молод: 39 в прошлом месяце стукнуло.

– А зачем ты стока себе баб завёл? – не унимается соседский таможенник.

– Не могу отказать женщине, – сокрушаюсь я, – такой вот дурацкий характер.

– Так и запишем, – резюмирует девица. – Таблетки синего цвета в количестве ста штук, купленные для собственного потребления в связи с плохой потенцией.

Народ в зале начинает оживлённо гудеть.

– Про потенцию не надо записывать, – скромно прошу я.

– Хорошо, – соглашается девица, – про потенцию не будем. Вот тут распишитесь и ждите, мы вас вызовем. Проведём экспертизу и вызовем. Нельзя покупать подделку за рубежом. Там более, эти таблетки по рецептам.

И я под любопытные взгляды посетителей покидаю помещение пражской таможни.

Прибегаю домой, включаю компьютер, связываюсь с ТимУлом. Рассказываю про таможню и ругаюсь, что пакистанский товарищ прислал таблетки заказным письмом и в описании написал, что это заменитель Виагры.

– Я разберусь, – обещает ТимУл, – я поговорю с ним и вставлю втык. Не переживай.

И ТимУл поговорил с пакистанцем. Но, судя по всему, с английским у того было совсем плохо. Потому что через неделю мне в почтовый ящик упало извещение с таможни. Я вначале подумал, что это вызов для разбора первой посылки. Но нет. Неграмотный пакистанский фармацевт прислал мне второе заказное письмо с сотней голубых таблеток.

– Зачем вам ещё сто таблеток Виагры? – спросила меня знакомая девица из пятого окошка.

В зале никто не работал, все внимательно прислушивались к нашей беседе. Лишь в дальнем углу один таможенник рассказывал своему коллеге о моём предыдущем визите. Коллега в тот день находился в отпуске и был не в курсе о воскресшем Казанове.

– Для собственного потребления, – искренне улыбнувшись, ответил я, – познакомился недавно в Карловых Варах с блондинкой. Одинокая девушка, муж недавно бросил. А ей всего 20 лет. А у меня жена, две любовницы и секретарша.

– И соседка, – подсказал таможенник из окошка рядом.

– Точно, и соседка, – положив руку на сердце, уточнил я, – но она по выходным. Суббота и воскресенье.

– Так и запишем, – хмыкнуло пятое окошко, – для собственного потребления. Сто таблеток. Идите, мы вас вызовем. После экспертизы.

И я пошёл. Пришёл домой, включил компьютер. Связался с ТимУлом. И долго высказывал ему всё, что думаю о прекрасной стране Пакистан.

– Неудобно получилось, – покаянно сказал ТимУл, – я ща с ним свяжусь и объясню, что тебе ничего посылать не надо. Что ты и так у таможни на крючке. Прям вот сейчас связываюсь и всё разруливаю.

И ТимУл связался со своим пакистанцем и сказал ему на своём прекрасном английском языке, который он изучал в спецшколе, что не надо больше в Прагу посылать Виагру. Не надо. Стоп, баста.

Пакистанец не учился английскому языку в минской спецшколе. Где он учился этому языку, можно только догадываться. Потому что через неделю он прислал мне очередную посылку. Но уже с двумя сотнями таблеток.

На таможне меня ждали. Как родного. Был аншлаг. В пятом окошке, кроме девицы, на стульчике расположился заместитель начальника таможни. В разговор он не встревал, но внимательно нас слушал, иногда крякая от удовольствия.

– Вам пришло 200 таблеток заменителя Виагры, – мило улыбаясь, сообщило мне пятое окошко, – зачем вам столько?

– Для собственного потребления, – так же мило улыбнувшись, ответил я.

– 400 таблеток для собственного потребления? Вам плохо не будет?

– Будет, – согласился я, – но вот такой характер. Не могу отказать женщинам. И ещё я люблю всё закупать впрок. У меня дома в подвале 70 рулонов туалетной бумаги, 50 коробок с консервами и 90 упаковок памперсов для взрослых.

– А памперсы вам зачем? – удивилось пятое окно.

– Да я когда женщину вижу, у меня организм не выдерживает, – совершенно серьёзно ответил я.

Зал грохнул от хохота. Заместитель начальника сполз под стол, держась за живот. Веселье у мужской половины таможни продолжалось минут десять, пока, наконец, все не успокоились и пятое окошко не выдало мне знакомую фразу про экспертизу и «мы вас вызовем».

Где-то месяца через полтора меня вызвали. Но не в таможню, а в суд. Где за покупку подделки влепили по тысяче долларов штрафа за каждую посылку.

А с ТимУлом я больше не связывался и больше его ни о чём не просил. Ну его нафиг.

Часики

Он увидел эти часы во вторник, когда ждал её после работы. Увидел и сразу подумал: надо купить. И подарить ей. А то она постоянно опаздывает. Вот и сейчас. Двадцать минут он уже пританцовывает возле этой витрины, а её всё нет и нет. Надо бы всё-таки купить нормальные зимние ботинки. Тем более и деньги есть. А то в этих осенних туфельках долго не проходишь. Холодно. Даже шерстяные носки не помогают. Вот возьмёт завтра и в обеденный перерыв сбегает и купит. Кожаные. Чтобы стоять и спокойно ждать свою любимую женщину.

А часики хороши. И ей наверняка понравятся. Интересно, сколько стоят?

Телефонный звонок.

– Извини, я опоздаю на полчаса. Задержали. Погрейся где-нибудь. А потом я приеду и тебя погрею. Хорошо?

– Конечно, дорогая. Жду.

От её слов стало теплее. Сбив снег с осенних штиблет, забежал в часовой магазин.

– Девушка, вот эти часики. Сколько стоят? Да, что на витрине. Сколько? Однако, не дёшево. А, ну если швейцарские, то да, нормальная цена. Да, да.

Прикинул в уме. На зимние ботинки всё равно хватало. Эх, гулять так гулять.

– Девушка, я возьму часики. Мне их упакуйте как подарок. Хорошо? Не с витрины? У вас их сколько? Всего два экземпляра? Отлично. Почти эксклюзив.

Расплатился. Пачка денег уменьшилась вдвое. Продавщица упаковала часики, протянула ему. Через стекло витрины он увидел её. Полчаса ещё не прошло, а она уже тут. Сюрприза не получилось. Вышел на улицу, обнял, вручил коробочку. Она затормошила, быстрей домой, посмотрим, что там в коробочке. Дома открыла её, обомлела.

– Это мне? Эти часики ты мне подарил? Какие они красивые…

Заплакала. Он бегал вокруг неё и не знал, что делать. Потом обнял и долго слушал шёпот про то, что никто ей никогда ничего подобного не дарил. Гладил по голове и думал: её надо баловать. Подарками. Вниманием. Она это заслужила. Она хорошая.

Она потом весь вечер и следующий день носилась с этими часиками. Примеряла, постоянно смотрела время. Разглядывала циферблат и золотые сердечки на нём.

– Буду смотреть на них и думать о тебе, – говорила.

На следующий день он собрался за ботинками, да коллега отговорил. Пообещал через два-три дня свозить в какой-то крутой обувной магазин. Чтобы уж обувь так обувь. Грела. А не просто ноги прикрыть. Договорились на субботу.

А в пятницу утром позвонила она. На работу.

– Милый, я у тебя часики забыла. Ремешок расстегнулся, и они выпали. На диване, наверное. Глянешь вечером?

– Да, да. Конечно, гляну. Наверняка там валяются.

А сам с фотографической точностью вспомнил, что она уходила с часами. Они висели на её руке. И в такси она садилась в них. Он от неё заразился тем, что беспрестанно смотрел на эту швейцарскую игрушку.

После обеда отпросился с работы и помчался домой. На всякий случай обыскал диван и потом всю квартиру. Часов нигде не было. Присел. Задумался. Судя по всему, часики выпали в такси. Или на улице. Дома их точно не было.

Страницы: 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Чувство вины – это ловушка.Ловушка, в которую вы попадаете, когда поступаете не так, как должны были...
Люди всегда воевали. Люди всегда воюют. Люди всегда будут воевать. Потому что души людей, порой, тре...
Они такие разные. Он вспыльчив, импульсивен, напорист, прямолинеен и решителен, любит «идти напролом...
Все больше и больше людей понимают, что настоящий успех – это нечто большее, чем просто высокая зарп...
Кровь, грязь и нищета. Воровство, убийство и разбой. Ненависть, страх и боль… Наш герой не понаслышк...
Овеянная цифровым ветром, окутанная волшебством – зимняя сказка от автора «Часодеев» Натальи Щербы!П...