Постапокалипсис, в котором я живу Грин Алла
Ева промолчала.
– Он вынес тебя на руках из того бара. Он стал тебе отцом. – Рука Фараона мягко погладила по белым волосам. – Ты ничего не изменила бы, если бы заметила укус, поэтому не вини себя, девочка. Перед вирусом мы все бессильны.
Он был прав. Ева знала это.
– Это ты убил его? – глухо спросила она.
– Да. – Фараон опустил голову вниз. – Я дал ему обещание, что все сделаю, когда придет время.
– Ведь правда ты закончил с ним, когда он…
– Превратился. Да, я дождался, пока он превратится.
– Хорошо. Это хорошо… – протянула она, а дальше уткнулась лицом в подушку и горько расплакалась.
Она выдавала себя, свою любовь, но Фараон и так все давно знал. Но понял ли он, какая это была любовь? Не любовь приемной дочери к приемному отцу, а совсем иная. Интересно, было ли это столь же очевидно и для Рори Аллена?
Ее голос звучал осипшим, когда она попыталась говорить снова.
– Рори вернулся так вовремя, – прохрипела она. Ее глаза были плотно закрыты, на лбу блестели капельки пота. – Хорошо, что они успели поговорить и помириться, правда?
– Не знаю, – сказал Фараон. – Для Игоря это, конечно, было и к лучшему – иметь возможность в последний раз увидеть сына, но для Рори… Честное слово, ведь ему нисколько не легче от того пустого разговора, состоявшегося вчера. Игорь не признался ему, что болен. Они проговорили почти до утра о всяких глупостях, а утром Игорь вручил мне конверт с письмом, где написал для него прощальные слова.
Прощальные слова? Ева распахнула глаза. Они заблестели. Игорь оставил для Рори письмо. У нее перебилось дыхание. Она боялась пошевелиться. Словно потревожит воздух – и шанс, витающая кругом надежда, испарятся.
– Кому кроме Рори он оставил письма, Фараон? – в нетерпении спросила она.
Фараон тяжело вздохнул и выдержал паузу.
– У меня нет письма для тебя, Ева-малышка, если ты об этом, – протянул с горечью он.
Ева натащила на лицо одеяло. Фараон Рэнкин наклонился над ее содрогающимся телом, и поцеловал в лоб поверх одеяла. Больше он ничего не сказал, слова были бы лишними. Фараон сидел с ней до тех пор, пока она не уснула.
Когда Ева открыла глаза, Фараона в комнате уже не было. Вместо него на краю кровати сидел Артур Дюваль и неподвижным взглядом смотрел на нее.
– Как ты? – спросил он, когда увидел, что она пришла в сознание.
Ева пропустила его вопрос. Она хрипло протянула:
– Как Рори? Где он?
– В доме отца. Делает вид, что держится, – ответил Артур, – но его выдают глаза. Такие же красные, как твои.
Ева провела ладонями по лицу и смахнула влагу с густых ресниц. Теперь, после сна, ей стало под силу привести себя в порядок, хотя бы внешне, пусть внутренне она все еще оставалась глубоко раненой.
– Он приходил? – спросила Ева. – Видел, что я плакала?
Артур отрицательно покачал головой.
– Хорошо, – проронила она.
Ева храбрилась. Она делала неприступный, трезвый вид, словно ничего ее уже не ранило, словно все эмоции умерли, и ничто не сможет их воскресить. Однако на секунду ее панцирь все же пробила слабина, и голос предательски дрогнул:
– Артур, скажи, что он ни о чем не догадывается… прошу тебя! Рори ведь не знает, что на самом деле значил для меня Игорь?
– Нет, конечно, нет, – хладнокровно соврал Артур.
Он счел, что так для нее будет лучше. Ей не обязательно все знать. Ей ни к чему пустое, бесполезное чувство лишней вины.
Однако на самом деле он с горечью подумал, что Рори всегда догадывался, но это ничего страшного. Он сейчас вряд ли об этом вспоминал. Рори переживает большую потерю, и все остальное не имеет для него весомого смысла.
– Артур, ты думаешь, я смогу ему помочь?
– Ева, ты единственная, кто сможет это сделать.
– Но я не знаю, как…
Она не могла воскресить ему отца. А если могла бы, продала бы за это душу.
– Я понимаю, это и твое горе тоже. Мне жаль, мне очень жаль. Но… ты не имеешь на него столько права, сколько имеет Рори.
Артур хотел бы выразиться помягче, но других слов здесь не подберешь. Тем более он не боялся говорить ей подобное, говорить отрезвляющую правду. Ева сильная, они примет эти слова и вынесет. А спасая Рори, сама того не замечая спасет и себя.
– Если хочешь помочь ему, ты должна подняться и что-то с собой поделать. Вопреки всему, Ева, понимаешь?
– Да, да, ты прав, – согласилась она, печально опуская взгляд. – Я не могу думать только о себе.
Артур положил ей руки на плечи и пронзительно заглянул в глаза:
– Эй, о тебе подумаю я, ясно? Все будет хорошо.
Ева нехотя кивнула.
– Спасибо, Артур. Но я хочу сама взять себя в руки. Если Кассель еще не ушел, ты мог бы попросить его сделать мне новое лекарство?
Алое пламя
На пунцовом небе висел диск заходящего солнца. Вода в безмятежном озере розовела, впитывая отражение окрашенных закатом облаков. За озером, вдалеке, томились вершины серых гор.
В нескольких шагах от воды полыхало кострище – огнем было объято тело Игоря Горского. В последний путь его провожали скорбным плачем. Этим вечером никто не сдерживал своих слез.
Вырванной из реальности представала эта картина перед Рори Алленом, или Рори Горским, но он сам предпочел фамилию матери. Теперь из-за этого он ощущал тяжесть вины. Рори спрашивал сам себя: разве сложно было хоть иногда вести себя подобно настоящему сыну? Разве отец ни капли этого не заслужил? Ведь он принял его, дал кров, отвез в Город Гор, вытащив из разрушенного, пустого, погасшего пепелища. Отец мог бы оставить его там, даже не взглянуть, бросить умирать в той лихорадке. Но он не сделал этого. Отец вытащил его, а Рори все равно счел его чужим, так и не смог принять его до конца.
Рори часто думал об этом. Да, он с охотой познакомился бы с матерью, а вот отец… Кто он на самом деле был? Почему он вдруг возник в его жизни? Почему этот человек, о существовании которого он раньше и не подозревал, теперь, свалившись на его голову, диктовал, что делать и что-то требовал взамен? Игорь хотел, чтобы Рори когда-нибудь перенял его дело, взял город в свои руки в будущем, но хотел ли этого сам Рори? Ему бы только одного: отправиться в путешествие и поискать маму… Но Игорь просил его не заниматься глупостями, всегда отзывался о маме плохо, убеждал, что ее не найти, и упорно выстраивал вокруг него свои планы.
Рори очень любил его город. Город Гор. Несмотря на разногласия, он любил его, успел полюбить и привык, но каждый день и каждую минуту втайне считал себя здесь чужаком; его неотступно преследовало то чувство, будто бы в Городе Гор для него нет места. Он не чувствовал родного, не ощущал связи, знал, что был здесь лишним с самого начала; что-то дальше, за пределами, за границей, точно было ему ближе, и Рори бесконечно в упрямых болезненных попытках искал это нечто. Мама – вот кто был ему ближе. Та, которая оставила его, бросила или потеряла. Но он не винил ее, а лишь хотел понять, что же случилось. А отца он редко называл отцом или просто папой. Рори сознательно не оставлял ему никаких шансов.
Рори Аллен, безрассудный и беспечный ребенок, полагал, что отец вечен. Он и не думал, что в один момент папы может не стать, а времени может просто не остаться. Он не думал, что оно умеет истекать так внезапно, так неожиданно, так вдруг. Странно было стоять и смотреть на огонь, зная, что в нем тлеет папино тело. Зная, что ничего уже не вернуть.
Стремительно заходящее солнце уступало место ночи, и языки пламени разрезали синеющую завесу над небом. С восточной стороны загорелись первые звезды; золотые крупинки густо рассыпались по небосклону.
Их отражение нарисовалось в блестящих глазах Евы Гордон. Она неотрывно смотрела на костер. Совсем рядом, у самого огня стоял Рори – казалось, вот-вот он и сам будет охвачен пламенем.
Его силуэт освещался красным пляшущим светом. Ева узнавала в осанке Рори осанку Игоря, в повороте головы сына – шею отца. Между ними разница была только в цвете волос: у Игоря пшеничные, мягкие, а у Рори – черный короткий ежик. Если бы он не унаследовал от матери эти волосы и такие же темные брови, то был бы точной и неподдельной копией своего родителя. Теперь это будет очень трудно: изо дня в день наблюдать их сходство. От этой мысли у нее даже защемило в груди. Ей и до этого было настолько плохо, что, казалось, она не может больше стоять, и теперь, незаметно для Артура Дюваля, она решила пробраться в самый конец толпы.
Она шла дальше и дальше от берега и едва переставляла ноги, тащась по пустырю. Не было больше никакого смысла в том, чтобы смотреть, как умирает ее любовь, как сгорают надежды и развеиваются по ветру пустые мечты. Там, на берегу не осталось ничего; вся жизнь разрушилась – рассыпался мир ее чудесных иллюзий. Осталось только кое-что спрятанное в груди: память о чистых голубых глазах и безраздельная любовь к ним.
Случай на пустыре
– Что ты делаешь? – спросил Артур сонным голосом, выйдя в прихожую. Стояло раннее утро; его разбудил неясный шум.
Ева Гордон рылась в ящиках письменного стола.
– Что ты ищешь? – повторил Артур, когда понял, что она его совершенно не слушает.
– Свой бинокль, – быстро ответила она. – Мне кажется, в прошлый раз я сунула его куда-то сюда.
– Он лежит в шкафу, на нижней полке. Собираешься на работу?
– Да.
Артур внимательно посмотрел на нее, но постарался не подать виду, что изучает выражение ее лица и прислушивается к голосу. Нет ли в нем тревожных ноток?
– Как так? – удивленно спросил он.
Ведь похороны были только вчера. Ева ушла намного раньше остальных. Когда Артур вернулся домой и вошел в ее комнату, она сделала вид, что спит. Он притворился, что поверил, но еще несколько раз бесшумно подходил к двери, чтобы послушать, не плачет ли она.
– А как еще? – спросила Ева, резко развернувшись. Ее лицо выражало едва заметное раздражение. – Каким другим образом я все это переживу?
Артур оторопел и не сразу решился ответить. С одной стороны, это было правильно – пойти на работу, чтобы отвлечь себя от дурных мыслей, но с другой стороны, нужно было выждать хотя бы пару дней. Как бы она не расплакалась прямо там горькими слезами или не наделала каких-нибудь глупостей. Ее попытки убедить всех и себя, что все в порядке, чрезмерны. В один момент она устанет заниматься самообманом и увидит, насколько все плохо и что ничего, ничегошеньки ей не помогает, что вся проделанная ею работа по самовосстановлению пошла насмарку. Тогда она сорвется, и ей станет еще хуже, чем было до этого. Артур решил, что нужно усерднее приглядывать за ней.
– Где Рори? – поинтересовался он, аккуратно меняя тему.
– В своей комнате. Еще спит. Вчера он пришел ко мне, и мы проговорили часов до пяти утра. Не буди его, хорошо?
– Без проблем, я тоже иду на работу. Благодаря Теодоре Фостер я не смогу больше прогуливать. – Артур помедлил, прежде, чем сказать дальше. – Значит, Рори будет один, когда проснется?
Так он пытался натолкнуть Еву на мысль, что ей было бы неплохо сегодня остаться дома.
– Не волнуйся, за ним зайдет Фараон.
– Фараон разве не идет на смену?
– Вряд ли он появится там сегодня. У него других дел по горло. Ведь городу нужен… – она запнулась, и через силу произнесла, – новый Игорь. Теперь Фараон станет больше времени проводить наверху.
– Понятно. Я не хотел бы, чтобы Рори был в одиночестве. Но если с ним будет Фараон, то я спокоен.
Ева спустилась вниз раньше обычного; до пересменки оставалось еще полчаса. Учитывая то, что на этой неделе она работает на выездах, ее приход оказался совсем ранним – Дунай Рэнкин точно не появится здесь до обеда.
На завтрак она не явилась. Ей не особо хотелось есть. Желудок ныл от пустоты, но Ева чувствовала, что не проглотит ни кусочка, даже если появится желание.
Она вошла в сторожку. Там сидел Оливер Фостер, брат Дика, старший сын Теодоры. Ему было уже за тридцать, он был не женат, как и все его братья. Его рыжие волосы ярко выделялись на фоне темной комнаты, в которую еще не проник утренний свет. Оливер спросил, была ли Ева на завтраке. Она ответила как есть, и он предложил ей печенье. Она посмотрела на него и поняла, что это было печенье Фараона. Значит, вот, кто ест его втихоря. Фараон уже месяц ищет вора. Если бы у нее было другое настроение, она бы что-нибудь сказала. Но сегодня она молчала. Они долго сидели молча, пока не пришел Дунай.
Они ехали в машине. На улице развиднелось, преввиров не было слышно. Поднялось солнце, но не слишком высоко; теперь оно начнет ходить все ниже и ниже, и тепла будет меньше. Все сильнее ощущалось наступление осени.
Дунай смотрелся не очень хорошо. Он полдороги молчал. Это была скорбная тишина. Вчера он потерял друга. Вчера все кого-то потеряли: отца, друга, хорошего человека, опору и защиту.
Ева так же не знала, что ему сказать. Она хорошо понимала Дуная, чувствовала то же самое, что и он. Внутри собралась такая пустота, что любое сказанное слово покажется бессмысленным, ровным счетом ничего не меняющим.
– Уже слышала новости? – наконец, заговорил Дунай, не поворачивая головы.
Он разбил тишину. Это хорошо. Но его вопрос взволновал Еву. Сейчас она подсознательно боялась любых новостей.
– Что опять? – неуверенно прошептала она.
– Вчера вечером, примерно в то время, когда были… похороны, к воротам подъезжали солдаты.
– Понятно.
– Оливер не рассказал тебе?
Ева помотала головой.
– Ну вот почему Фостеры такие? – сказал он искусственным тоном. Таким, будто вчера с Игорем ничего не произошло. – Странное семейство.
– Зачем они приезжали? – спросила Ева.
– Догадайся.
Еву устраивало, что они по обоюдному согласию избегают главной темы.
– Мы заплатили налог в начале месяца, – сказала она. – Чего они еще могут хотеть?
– Больше денег.
– Понятно.
– Понтарекс решил увеличить сумму вдвое.
Еве было безразлично. Она не хотела сейчас думать об этом. Ей было вообще все равно, что происходит с городом, с Понтарексом и его солдатами, со всем миром. Но реальная жизнь наступала ей на пятки.
– У нас есть деньги, чтобы заплатить?
– В этом месяце, да. Фараон сказал, что некоторые запасы у нас имеются.
– А что потом?
– Не знаю. «Потом» будет только через полмесяца. За это время мы что-нибудь придумаем.
Скоро они оказались на рынке. Ева взяла половину листовок с заказами, и они с Дунаем разделились. Ева подумала о том, что если в следующем месяце придется платить так много налога, они не часто станут ездить на этот рынок.
Заказали очень много шерстяных платков. Это понятно, потому что скоро зима. Люди готовятся к холодам. Ева сразу вспомнила, что прошлой зимой Рори порвал свою куртку. Сколько она не пыталась ее зашить, куртка все равно надрывалась на этом месте. Рори так и ездил в ней по своим Аркадам. Но сейчас нужно успеть купить новую, пока не поползли слухи о повышении налога. Как только всем станет известно – дорогие покупки сразу прекратятся.
Читать бесплатно другие книги:
