Тайное место Френч Тана
– Это все равно как сказать, что вообще с парнями общаться не будешь, – возражает Холли. – Мы только с ребятами из Колма и пересекаемся.
– Значит, никаких парней вплоть до колледжа. Пофиг. Лучше так, чем ждать, пока еще один придурок расскажет всей школе, какие у меня сиськи на ощупь.
Бекка опять краснеет.
Селена будто слышит звон, легкое динь! серебром по хрусталю. Она резко садится:
– Тогда я тоже.
Джулия бросает на нее яростный взгляд:
– Я не выделываюсь, типа “ах, мои нежные чувства задеты, поэтому отныне никаких мужиков”. Я серьезно.
– Я тоже, – отвечает Селена спокойно и уверенно.
Днем все было бы иначе. Днем на улице или в комнате с электрическим освещением им бы и в голову такое не пришло. Бессильная, сдерживаемая ярость пустила бы корни. Пятно въелось бы, стало вечным клеймом.
Ветер разгоняет облака, и сверху льется, спиралью закручиваясь вокруг них, чистый лунный свет.
– Я тоже, – говорит Бекка.
Джулия приподнимает бровь в шутливом сомнении. Бекка не знает, как объяснить, что для нее это важно, что, если бы могла, она принесла бы в центр их круга самую грандиозную ценность в мире и сожгла бы ее дотла, чтобы они поняли; но тут Джулия улыбается и подмигивает ей.
Взгляды устремлены на Холли. Она вспоминает отца, его усмешку, когда пытаешься добиться от него прямого ответа: никогда не связывай себя обещаниями, если не уверена, что сможешь их сдержать, и даже тогда не надо.
Три ярких светящихся силуэта на фоне темных деревьев: они ждут.
Мягкая тень под подбородком Селены, узкий излом запястья Бекки, опущенный уголок рта Джулии. Холли будет помнить их и в сто лет, когда весь прочий мир сотрется из памяти. Ладони пульсируют и тянутся к подругам. Болезненная спираль закручивается внутри, чувство похоже на жажду, но нет, оно где-то глубоко в груди. Что-то происходит.
– Я тоже, – говорит она.
– Господи, – вздыхает Джулия, – уже слышу: теперь они скажут, что у нас тут лесбийская секта.
– И что? – спрашивает Селена. – Пускай говорят что угодно. Нам-то что?
Тишина. Они впитывают сказанное. Мысли несутся вскачь. Они видят, как Джоанна кривляется и хихикает в “Корте”, пытаясь подцепить очередного парня из Колма, как Орла беспомощно ревет в подушку, после того как Эндрю Мур с дружками размазали ее по полу, видят, как сами они изо всех сил стараются правильно стоять, правильно ходить, правильно одеваться и правильно говорить, вечно под цепкими взглядами парней, и думают: никогда никогда никогда никогда никогда больше. Вырваться, как супергерой, разрывающий наручники. Кулаком в морду – и наблюдать, как разлетается на куски.
Мое тело, мой разум, как я одеваюсь, как я хожу, как говорю – все мое.
Сила этой мысли, гудящей в их головах, ждущей возможности вырваться на свободу, вызывает дрожь до самых костей.
– Будем как амазонки, – говорит Бекка. – Они тоже мужчин избегали, совсем, и их не волновало, что люди подумают. А если парень пытался с ними позволить себе, он… – Пауза, наполненная свистом стрел и потоками крови.
– Но-но! – К Джулии возвращается ее улыбка, настоящая, та, которой посторонние почти никогда не видят. – Расслабьтесь, это же не навсегда. Только до конца школы, пока не сможем встретиться с нормальными человеческими парнями.
До конца школы еще очень много лет, невообразимо много, это случится так не скоро, что, считай, и вовсе не случится. Так что – навсегда.
– Надо пообещать. Принести клятву, – предлагает Селена.
– Ой, да ладно, – возражает Джулия. – Кто вообще так делает…
Но возражает как-то неуверенно, скорее по привычке, и слова улетают в темноту, бестолковые и никем не услышанные.
Селена вытягивает руку ладонью вниз, над травой и невидимыми тропками насекомых.
– Клянусь, – начинает она.
Вверху, во тьме, пищат летучие мыши. Кипарисы склоняются к ним, внимательно, одобрительно смотрят. Их шепот вдохновляет и воодушевляет девчонок.
– Ладно, – присоединяется Джулия. Получается громче, чем она рассчитывала, так громко, что сама пугается; сердце бьется быстро, словно вот-вот приподнимет ее над землей. – Ладно, давайте.
Она кладет свою руку поверх руки Селены. Легкий шлепок разносится по поляне.
– Клянусь.
Бекка – тоненькая ручка, невесомая, как пушинка одуванчика, на руке Джулии – отчаянно с запозданием жалеет, что не стала смотреть на фотографию и не видела того, что видели остальные.
– Клянусь.
И Холли:
– Клянусь.
Четыре руки сплетаются в узел, обернутый лунным светом, пальцы переплетаются, каждая старается дотянуться до всех остальных сразу. Короткий смешок.
Кипарисы вздыхают. Долгий, удовлетворенный вздох. Луна неподвижно висит в небе.
9
Ребекка О’Мара балансировала на одной ноге в дверях художественной мастерской, зацепившись другой за собственную лодыжку. Длинные каштановые волосы, мягкие и волнистые, завязаны в хвост, никаких попыток их выпрямить. Примерно на дюйм повыше Холли; худая – не болезненно, но кусок пиццы ей бы не помешал. Ее не назовешь красивой – черты лица еще не определились, – но лишь пока. Большие карие глаза настороженно смотрят на Конвей. На Тайное Место даже не покосилась.
Если у нее проблемы со старой доброй уверенностью в себе, с самооценкой, так сказать, я могу решить. Стать заботливым старшим братом, которому нужна помощь в важном деле, и только она, застенчивая младшая сестренка, может ему помочь.
– Ребекка, да? – спросил я. И улыбнулся, не слишком широко, спокойно и естественно. – Спасибо, что пришла. Садись.
Она не двинулась с места. Хулихен пришлось обогнуть ее, чтобы просочиться в свой угол.
– Это из-за Криса Харпера, да?
В этот раз она не краснела и не путалась, но говорила все равно тихо, почти шепотом.
– Меня зовут Стивен Моран. Холли, наверное, обо мне рассказывала? Она помогла мне с одним делом несколько лет назад.
Вот теперь Ребекка впервые внимательно посмотрела на меня. Кивнула.
Я протянул руку, указывая на стул, она нехотя шагнула вперед. Дерганой походкой подростка, как будто только тяжелые ботинки мешали оторваться от земли. Села, тут же крепко переплетя ноги. Вцепилась в подол юбки.
У меня засосало под ложечкой от разочарования. Зная Холли, помня намеки Конвей на что-то такое там было и всю хрень про ведьм и ненормальность, я ждал большего. А тут опять Элисон, пачка страхов и комплексов в юбке на вырост.
Я растекся по стулу, как подросток, расставил пошире колени, еще разок улыбнулся Ребекке. На этот раз слегка печально.
– Мне опять нужна помощь. Я хорошо работаю, честно, но иногда мне нужна посторонняя помощь, иначе не справлюсь. И мне кажется, что ты как раз могла бы мне помочь. Попробуешь, ладно?
– Это насчет Криса? – снова спросила Ребекка.
Похоже, стеснительность не мешает ей стоять на своем.
– Я тебе так скажу, я все еще пытаюсь разобраться, в чем тут дело. А что, случилось что-то связанное с Крисом?
Она покачала головой.
– Просто… – показала на Конвей, не выпуская из рук край юбки. Конвей чистила ногти колпачком ручки и даже не подняла голову. – Ну, она же здесь. Я подумала…
– Давай-ка попробуем разобраться вместе, ладно?
Я снова ласково улыбнулся. И получил в ответ пустой взгляд.
– Начнем со вчерашнего вечера. Первый учебный период – где ты была?
Помедлив секунду, Ребекка ответила:
– В общей гостиной четвертого года. Как и все.
– А потом?
– Перерыв. Мы с подругами вышли на улицу посидеть на травке.
Все тот же невыразительный мерный тон, но чуть увереннее. Мы с подругами.
– С какими подругами? Холли, Джулией и Селеной, так?
– Да. Ну и с другими. Почти все вышли на улицу. Было тепло.
– А потом начался второй учебный период. Вы занимались здесь, в мастерской?
– Да. С Холли, Джулией и Селеной.
– Как вы получили разрешение? В смысле, кто у кого спрашивал и так далее? Извини, я немного… – я втянул голову в плечи и неловко ухмыльнулся, – не знаком с ситуацией. Не знаю, как тут у вас все устроено.
Опять пустой взгляд. Отлично у меня получается с молодежью, они со мной такие спокойные, любого могу разговорить… Добрый Старший Брат, кажется, близок к провалу.
Конвей пристально изучала собственный большой палец, подняв его к свету. Вся внимание.
– Мы отпрашиваемся у мисс Арнольд, кастелянши. Джулия к ней ходила позавчера, после обеда. Мы хотели пораньше, но было занято, так что пришлось идти вечером. Они не любят, чтобы после занятий в школе толпилось много народа.
– То есть вчера вечером после перерыва вы взяли ключ от двери в школу у тех девочек, которые занимались до вас?
– Нет, передавать его нам не разрешают. Кто за ключ расписывается, тот его и возвращает. Они вернули ключ мисс Арнольд, а мы пришли к ней.
– Кто пришел?
Я успел заметить мелькнувший в лице Ребекки страх – она, кажется, собиралась соврать. Причем без причины, ей ничего вроде бы не грозило, но вот именно в этом она такая же, как все. Конвей все же была права – во всяком случае, насчет этой: врунья. Как минимум, когда напугана, когда ее оторвали от остальной компании, выставили совсем одну в центре внимания.
Но не дура, даже когда напугана. В полсекунды сообразила, что врать смысла нет.
– Я.
Я кивнул, будто ничего не заметив.
– А потом вы пошли в художественную мастерскую. Все вчетвером, так?
– Да.
– И чем занимались?
– У нас проект. – Она выпростала одну руку из складок юбки и показала на стол у окна: что-то довольно крупное, накрытое заляпанной краской тканью. – Селена писала каллиграфическим почерком, Холли толкла мел для снега, а мы с Джулией делали всякие детали из проволоки. Это наша школа сто лет назад – вроде как и история, и искусство разом. Сложно объяснить.
– Да уж. Пришлось даже после уроков работать, – одобрительно заметил я. – Чья была идея?
Одобрение не помогло.
– Всем приходится тратить дополнительное время на такие проекты. Мы и на прошлой неделе этим занимались.
Когда, возможно, кому-то и пришла в голову некая блестящая мысль.
– Да? А кто предложил поработать вчера вечером?
– Не помню. Но мы же все понимаем, что проект надо закончить.
– И вы так и сидели здесь до конца, до девяти? Или кто-нибудь выходил?
Ребекка оставила юбку в покое и затолкала руки под себя. Я засыпал ее вопросами, а она держалась так же бдительно, становясь все сдержаннее и осторожнее, но это была эдакая общая, “ковровая” осторожность, по любому поводу; она не знала, от чего именно защищаться. Если я не полный идиот, а она – не гениальная актриса, ничего она не знает про карточку с фотографией.
– Если только на минутку.
– Кто и куда?
Тонкие черные брови нахмурены. Карие глаза заметались от меня к Конвей и обратно.
Конвей обводила ручкой рисунки на столе. Я ждал.
– А что? – спросила Ребекка. – Зачем вам это?
Я промолчал. Ребекка промолчала в ответ. Эти тонкие, неловко торчащие локти и коленки в конечном счете не такие уж хрупкие.
То ли Конвей сильно недооценила ее, то ли девочка очень изменилась за минувший год. Не было у Ребекки проблем с уверенностью в себе, ей не нужен был ни я, ни кто-либо иной, чтобы осознавать себя личностью. Это вам не Элисон и не Орла. Я выбрал неправильную тактику.
Конвей подняла голову и пристально смотрела на меня.
Я плюнул на все эти подростковые ужимки, выпрямился, наклонился вперед, сложив ладони. Взрослый человек обращается к взрослому человеку.
– Ребекка, – начал я, прямо и серьезно. – Есть вещи, о которых я не могу тебе сообщить. Но я все равно буду задавать тебе вопросы, пока ты не расскажешь мне все до мельчайших деталей. Понимаю, это нечестно. Но если Холли обо мне говорила, надеюсь, она объяснила, что я не буду обращаться с тобой как с идиоткой или младенцем. Если я смогу ответить на твои вопросы, отвечу. Окажи мне такую же услугу. Согласна?
Когда берешь верный тон, это сразу понятно. Подбородок уже не торчал упрямо, а настороженность отчасти превратилась в готовность.
– Ладно, – сказала Ребекка, подумав. – Согласна.
Конвей внезапно перестала играть с ручкой и приготовилась записывать.
– Прекрасно. Так кто выходил из мастерской?
– Джулия возвращалась в нашу комнату за одной старой фотографией, которую мы забыли. Я ходила в туалет. Селена, по-моему, тоже. Холли ходила за мелом – белый кончился, пришлось принести еще. Кажется, из кабинета химии.
– Помнишь, во сколько? И в каком порядке вы выходили?
– Мы все время были в этом здании. Даже с этажа не уходили, кроме Джулии, и ее не было всего пару минут.
– Никто вас ни в чем не обвиняет, – успокоил я. – Я просто пытаюсь выяснить, что именно вы могли увидеть или услышать.
– Мы ничего не видели и не слышали. Никто из нас. Мы включили радио и просто работали над проектом, а потом вернулись в жилое крыло. Все вместе. Если вам интересно.
И все-таки вызов, в самом финале, едва заметная дерзость и вновь вскинутый подбородок.
– И вы вернули ключ мисс Арнольд.
– Да. В девять. Можете проверить.
Проверим обязательно. Вслух я этого не сказал. И достал фотографию.
Взгляд Ребекки притянуло к ней как магнитом. Я держал фото картинкой к себе, пощелкивал пальцем по краешку. Ребекка попробовала вытянуть шею, не двигаясь с места.
– Вчера вечером по пути сюда вы прошли мимо Тайного Места. И когда ходили в туалет, тоже. И потом, по пути обратно. Так?
Вопрос заставил ее отвлечься от фотографии. Широко раскрытые, удивленные глаза, теряется в догадках.
– Ага.
– Вы туда заглядывали?
– Нет.
Я скептически посмотрел на нее.
– Мы торопились! Сначала были заняты проектом, а потом надо было вернуть ключ вовремя. Про Тайное Место даже не вспоминали. А что? – Рука потянулась за фотографией; длинные тонкие пальцы, она будет высокой женщиной. – Это…
– Там ведь вывешивают секреты. Твои среди них есть?
– Нет.
Никаких раздумий, ни секунды паузы. Не лжет.
– Почему нет? У тебя вообще нет секретов? Или ты предпочитаешь ими не делиться?
– У меня есть подруги, – ответила Ребекка. – С ними я и делюсь своими секретами. А не со всей школой. Пусть даже анонимно.
Она подняла голову, голос внезапно окреп, зазвучал громко и уверенно, заполняя всю комнату. Она гордилась своими подругами.
– А подруги, конечно, делятся всеми своими секретами с тобой?
Пауза. На долю секунды она замерла с открытым ртом. Потом нашлась.
– Я все про них знаю.
Все тот же звенящий голос, радость. И даже уголки губ приподнимаются в почти улыбке.
У меня перехватило дыхание. Вот оно. Сигнал, которого я ждал. Тревожный огонек. Горит все ярче, разбрасывая вокруг разноцветные искры.
Совсем другое дело, сказала Конвей; совсем не то что компашка Джоанны. Да не то слово, блин.
– И вы храните секреты друг друга. И никогда не разболтаете.
– Нет. Ни за что. Никогда.
– То есть, – продолжил я, – это не твое?
И фото – прямо в руку Ребекке.
Задохнулась, почти всхлипнула, тоненько. Рот испуганно приоткрылся.
– Кто-то вывесил это в Тайном Месте вчера вечером. Это была ты?
Ее как будто затянуло в фотографию. Вопроса она, кажется, не слышала, по крайней мере, дошло до нее не сразу. Потом все же ответила:
– Нет.
Не врет: сейчас ее на это просто не хватит. Вычеркиваем еще одну.
– А кто?
Ребекка с трудом оторвала взгляд от фотографии.
– Это не мы. Не я и не мои подруги.
– Почему ты так уверена?
– Потому что никто из нас не знает, кто убил Криса.
Она вернула мне фотографию. Конец истории. Выпрямилась, подняла голову и смотрела мне в глаза, не мигая.
– А если бы тебе пришлось угадывать, чьих это рук дело. Вот приперли тебя к стене и требуют, чтоб угадала. Что бы ты сказала?
– Что угадывать? Кто сделал эту карточку или… про Криса?
– И то, и то.
Ребекка равнодушно пожала плечами, типичный тинейджер, родители от таких жестов по стенкам ходят.
– Когда ты говоришь про своих подруг, понятно, что они много для тебя значат. Правильно?
– Да.
– Рано или поздно все узнают, что вы четверо, возможно, как-то связаны с этой фотографией. Это факт, ничего не поделаешь. Если бы у меня были друзья, которые мне дороги, я бы постарался сделать так, чтобы убийца не заподозрил, что у них есть информация о нем. Даже если для этого пришлось бы отвечать на неприятные вопросы.
Читать бесплатно другие книги:
