Властелин. Книга 1. Свобода, равенство и братство Дергунов Сергей

– Рецептов нет. Смотрите по обстоятельствам. Одни завоевывают парижское общество за счет наглости, другие – за счет скромности. Одни вызывают восхищение своим умом, другие прославляются глупостью.

– Это слишком сложно для меня. А мне обязательно нужно выходить в свет?

– Нет, не обязательно. Но ведь со скуки умрете за три месяца.

– Три месяца?!

– Это в лучшем случае.

Три дня Карло провел в страхе. Ему мерещились картины невероятного унижения в светском обществе, которому его подвергнут за небольшую оплошность. То его с позором изгоняли под крики «вон отсюда», то над ним смеялись, показывая пальцами, то презрительно отворачивались, отрезая ему возможность заговорить.

Когда на четвертый день Маттео заехал за «юным другом», то нашел его в подавленном состоянии.

– Я никуда не поеду, – заявил Карло.

– Бросьте, мой юный друг. Если вы сейчас откажитесь, никогда себе не простите. Поверьте, сожалеть о своих ошибках приятнее, чем жалеть о том, чего вы не сделали.

– Куда мы едем? – спросил Карло уже в карете.

– Шуазель устраивает прием посланников. Обычно там бывают хозяйки всех парижских салонов. Просто идеальная возможность для вас.

– А вы вручите послание министру?

– Безусловно.

– Тогда моя миссия закончится раньше?

– Нет. Сегодня Шуазель только примет письмо. Когда он его прочтет, а тем более, когда даст ответ – одному богу известно.

Опасения Карло Буонапарте оказались совершенно напрасными. Парижский свет просто не мог пропустить такого красавца, да еще и посланника с экзотического «острова свободы». Красавчик Шарль, как его называли в Париже, стал желанным гостем всех парижских салонов.

Однажды на приеме, устроенном мадам д`Эпине, Шарль, как обычно, блистал в обществе дам рассказами о своих подвигах. Дамы весело хохотали. Многие не первый раз слушали россказни молодого корсиканца и прекрасно видели, как его «подвиги» обрастают все новыми и новыми подробностями. Это им и нравилось. Сочинительство приветствовалось в парижских салонах. Напротив, правдивые, рассказы с сухими фактами, вызывали скуку и отвращение.

Увлекшись своим повествованием, Шарль не заметил, как к их тесному кружку подошла хозяйка салона в сопровождении пожилого человека.

– Дамы, – властно сказала она, – я уведу у вас ненадолго вашего неутомимого рассказчика.

Она взяла молодого посланника под руку, и они втроем отправились искать пустой уголок в зале, где можно без помех поговорить.

– Мсье Бонапарт, – начла разговор мадам д`Эпине, – вы не знакомы с мсье Руссо? Он только что инкогнито вернулся из Англии и, как только узнал о корсиканском посланнике, сразу возжелал с вами познакомиться.

– Мсье Жан-Жак Руссо?! – Шарль остановился, как вкопанный, чем вызвал улыбку хозяйки и ее спутника.

– Собственной персоной, – продолжая улыбаться, произнес Руссо, – а вы тот самый Шарль Бонапарт, правая рука Паскаля Паоли?

– Да, это я.

– Ну, не буду вам мешать, – привычно обронила хозяйка и удалилась.

– Мсье Бонапарт, это правда, что вы участвовали в написании конституции Корсики? – задал интересующий его вопрос Руссо.

– Я ее написал самолично, но только благодаря вашим идеям, мсье Руссо.

– Вот как? И где же вы их почерпнули?

– Я читал ваш «Общественный договор» еще в Пизанском университете.

– Да, да. Выходит, его не весь сожгли… и, все-таки, расскажите, что лежит в основе вашей конституции?

Это был звездный час Шарля Бонапарта. Он принялся увлеченно рассказывать всю последовательность своей работы над переписыванием конституции. Слово «переписывание» он, естественно, ни разу не упомянул.

Шарль так увлекся рассказом, что даже не заметил, когда собеседник стал терять к нему интерес. Зато он заметил другое. Вниманием общества завладел только что вошедший человек заурядной наружности. Невысокий, смуглолицый, он собрал вокруг себя всех, кто несколько мгновений назад праздно шатался по залу.

«Автор» корсиканской конституции приближался к завершению своего рассказа, когда Смуглолицый оставил разочарованную публику и направился прямо к ним.

– Таким образом, – подвел итог «лекции» Шарль, – у нас теперь есть все атрибуты республиканской государственности: конституция, флаг, гимн, армия и даже деньги.

– Мсье Руссо? Вот кого я не ожидал здесь увидеть. Вы же должны быть в Англии, – подойдя к двум собеседникам, произнес Смуглолицый.

– И вы меня упрекаете? Это вы, граф ввергли меня во все эти неприятности, а теперь спрашиваете, почему я не в Англии? Да не могу я там жить среди этих чопорных англичан. Они думают одно, говорят другое, а делают третье.

– Ну, полноте, мсье Руссо. Вам всего то нужно было потерпеть еще года три.

– Не хочу я больше терпеть! Пусть меня арестовывают.

– Давайте так. Вы отправитесь к моим хорошим друзьям в Пруссию. Поживете на природе. Вы ведь любите природу? А через три года вернетесь к своей привычной жизни.

– Хорошо, граф, я поверю вам в последний раз.

– Ну, вот и договорились! А вы не представите меня вашему собеседнику?

– Мсье Бонапарт, разрешите представить вам графа Сен-Жермен. Мсье граф, разрешите представить вам Шарля Бонапарта, посланника Корсики, – произнес известный философ.

– Мсье Бонапарт, я невольно услышал вашу фразу. Вы упомянули о деньгах Корсики.

– Совершенно верно, мсье граф.

– Вы имеете в виду, что ваше Правительство чеканит свои монеты?

– Это так, мсье граф, – уже не так уверенно подтвердил Шарль.

– А из чего вы их производите?

– Очевидно, что из золота и серебра.

– Очевидно. Только откуда на Корсике золото и серебро?

– Кхм…,– Шарль растерялся. Действительно, откуда? Но он сам видел отчеканенную монету с изображением мавра на аверсе! Значит, золото на Корсике есть. И он нашел единственно правдивый ответ. – Этого я не могу сказать.

– Государственная тайна?

– Да, да, – обрадовано подхватил Шарль брошенную соломинку, – государственная тайна.

– Что ж, никуда не уходите, мсье Бонапарт. Мне интересно с вами поговорить. А пока я украду у вас мсье Руссо.

Сен-Жермен взял Руссо под руку и повел в другой конец зала. Там он представил философа своим друзьям из Пруссии и попросил приютить его на неопределенное время. Те с радостью согласились: не у каждого в замке гостит мировая знаменитость. После этого они немного поболтали на отвлеченные темы, и граф вернулся к скучающему Шарлю.

– Скажите, мсье Бонапарт, вы женаты?

– О, да! И моя жена…

Шарль в течение пяти минут расписывал прелести Летиции. Граф слушал, улыбался, а когда рассказчик в очередной раз набрал полную грудь воздуха, спросил:

– Вы говорите, ваша жена из знатного рода. Наверное, и ваши родители дворянского происхождения?

– О, да…

Шарль принялся во всех подробностях излагать историю своей семьи.

– Простите, – едва дождавшись паузы, сумел остановить этот поток информации Сен-Жермен, – а не ходят ли в вашем роду легенды о каких-нибудь древних шахтах или лабиринтах на острове?

– Ничего похожего не могу припомнить, мсье граф.

– Ну, что ж… а вы не скучаете по своей юной жене? – сменил тему Сен-Жермен.

– Скучаю. Очень сильно скучаю.

– Тогда я могу вам помочь. Я могу ускорить ответ герцога Шуазеля вашему патрону. Таким образом, вы сможете уже через месяц обнять свою Летицию.

– Это было бы…

У Шарля чуть было не вырвалось слово «превосходно», но он вовремя спохватился. Получишь письмо, и прощай Париж. А он только-только начал осваивать премудрости светской жизни. Корсика подождет.

– Это было бы невежливо с моей стороны утруждать вас, мсье граф.

– Да, ерунда. Для меня это ничего не стоит.

– Я настаиваю, мсье граф.

– Ну, как хотите.

Сен-Жермен кивнул молодому посланнику и, не прощаясь с остальными, направился к выходу. Выйдя из здания, он сел в поданную к подъезду карету, кинув на ходу: «Особняк графа де Марбо».

Граф де Марбо принял Сен-Жермена в кабинете. Когда за слугой, сопровождавшим гостя, закрылась дверь, Марбо склонил голову и произнес:

– Чем могу служить, мессир?

– Вы уже получили приказ об экспедиции на Корсику?

– Да, сегодня.

– Когда будете там, узнайте для меня: на самом ли деле Паоли чеканит свою монету, и, если да, то где он берет золото?

– Будет сделано, мессир.

Гость вытянул вперед руку, на пальце которой виднелось массивное золотое кольцо с отчеканенным крестом. Марбо подошел и в почтительном поклоне поцеловал кольцо. «Посвященный рыцарь» не мог поступить иначе, ведь это кольцо его духовного наставника – Великого Магистра ордена тамплиеров.

***

В середине ноября Карло Буонапарте получил письменный ответ Шуазеля и в начале декабря вернулся в Аяччо. Едва завидев мужа, юная жена бросилась ему на шею:

– Как же я скучала, Карло! Почему ты так долго?

– Это не долго, Летиция. Другие посланники сидят там по полгода. Только моя настойчивость вынудила Шуазеля поторопиться.

– Он с тобой разговаривал?

– Да я с ним каждый день встречался.

– О чем можно говорить каждый день?

– Ну… о многом. В основном о независимости Корсики.

– И о чем договорились? Он пошлет солдат на остров?

– Знаешь, он мне так и не сказал. Сказал, что напишет все в личном послании Паскалю.

– Ну ладно… Как там Париж?

– А что Париж? Париж, как Париж, ничего особенного. Да я его толком и не видел. Из дома в канцелярию, из канцелярии домой, и так каждый день.

– А ты там… никакую…, – девушка замолчала, подбирая нужные слова.

– Что «никакую», Летиция?

– Нет, ничего. Теперь ты можешь получить отставку?

– Думаю, да.

На следующий день Карло доставил послание Шуазеля генералу Паоли.

– О, Карло! Быстро ты. Не ожидал. Ну, давай, посмотрим, что нам написал этот интриган.

Читая послание, Паоли старался не проявлять эмоций, и Карло не мог догадаться, плохую он весть принес или хорошую.

– Ты послушай, что он пишет: «Дорогой друг!». Ты понял? Я ему: «Ваше превосходительство», а он мне – «дорогой друг»! Каков каналья, а? Ладно, читаем дальше: «наше намерение направить французские войска в некоторые прибрежные города острова Корсика не являются покушением на суверенитет, а лишь имеет притязания защитить граждан острова от посягательств Генуэзской республики». Понимаешь, о чем тут речь?

– Думаю, да. Он говорит, что французы будут защищать нас от генуэзцев.

– Нас не нужно защищать от генуэзцев! Это генуэзцев нужно защищать от нас. И эти торгаши думают, что французы придут из-за них.

– А на самом деле зачем? – начал проявлять интерес Карло.

– На самом деле они сначала устроят здесь плацдарм, а потом захватят весь остров.

– Что же делать, генерал?

– Сначала сделаем вид, что мы им поверили, а сами начнем готовиться к войне. Я давно хотел спросить, Карло, ведь ты управляешь наследством Летиции?

– Да, до тех пор, пока ей не исполнится восемнадцать лет.

– Для войны нам понадобятся деньги. У меня есть к тебе выгодное предложение. Ты мне сейчас доверяешь все, что у нее есть на счете. Сколько там, кстати?

– Сто семьдесят тысяч франков.

– Вот. Ты мне даешь сто семьдесят тысяч, а я тебе после победы их возвращаю и еще выплачиваю дополнительно пятьдесят процентов. В итоге ты получишь…– генерал поднял глаза к потолку, пытаясь там найти помощь в подсчетах, – намного больше. Что ты на это скажешь?

– Не знаю. Летиция может не согласиться.

– А зачем ей говорить? Пусть для нее это будет сюрпризом. Представляешь, она рассчитывает увидеть сто семьдесят тысяч, а на счете уже двести с лишним! Как ты думаешь, она обрадуется?

– Думаю, да.

– Ну, вот! Значит, договорились?

– Договорились.

Летиция ждала возвращения своего Карло. Она была на четвертом месяце беременности и хотела, чтобы ее муж постоянно находился рядом. У нее часто возникало чувство тревоги, которое кто-то должен развеять. Мать Летиции все время уделяла своей новой семье, в которой тоже были дети. Летицию она справедливо считала устроенной. Четырнадцатилетняя беременная девочка могла найти опору только в муже.

На сегодняшний вечер Летиция возлагала большие надежды. Карло выполнил свой долг перед Корсикой, теперь он должен выполнить свой долг перед ней. Поэтому первый вопрос, который она задала мужу по его возвращению, был естественным:

– Карло, ты получил отставку?

– Летиция! Что ты говоришь? Какая отставка? Французы вот-вот высадятся на Корсике. Война только начинается.

– Пусть начинается. Пусть этот Паоли воюет. Тебе это зачем? Хочешь, чтобы тебя убили? Как я тогда проживу одна с ребенком?

– С ребенком?

– А ты разве не видишь? Летом у нас будет ребенок.

***

Прошло три года. Карло так и не взял отставку. Французы, простояв два года в Аяччо, покинули город. Говорят, они ушли в Бастию. Паскаль Паоли стал, практически, полноправным хозяином острова. Карло решил, что самое время поговорить с ним о деньгах.

– Генерал, Летиции скоро исполнится восемнадцать лет.

– Поздравляю.

– Да я не об этом. Помните, я отдал вам деньги с условием, что вы мне вернете?

– Деньги? Какие деньги?

– ? – немой вопрос помощника выражал такой неподдельный ужас, что генерал расхохотался.

– Ха-ха-ха. Я пошутил. Конечно, я помню про деньги. Но мы как договаривались? После победы.

– Победы над кем? Остров, практически, весь наш.

– Именно, что практически. А гарнизон в Бастии? Нет, Карло, до победы еще далеко.

– Но, если Летиция узнает, что ее счет пуст, она меня убьет.

– Давай сделаем так. Вы с Летицией переедете в Корте. Подыщем вам хороший домик. Здесь она и не вспомнит про свой счет в банке. А если и вспомнит, до Аяччо еще добраться надо. Как тебе план?

– Я не знаю, согласится ли она.

– Уговори. Ты же сам жаловался, что она хочет держать тебя при себе. Вот и будешь при ней. Я тебя даже с работой разгружу.

За три предыдущих года Летиция родила троих мертвых детей. Забеременев в четвертый раз, она выдвинула мужу ультиматум: или он постоянно находится дома до рождения ребенка, или она прекращает попытки родить от него. Генерал подсказал своему помощнику прекрасный, во всех отношениях, выход. Окрыленный найденным решением, Карло мчался домой во весь опор.

Бросив коня у ворот, он вбежал в дом и радостно воскликнул:

– Летиция! Мы едем в Корте!

– Зачем?

– Мы там будем жить!

– Не собираюсь я жить в Корте.

– Но, Летиция, ты же сама хотела, чтобы я всегда был с тобой. Вот там я и буду каждый день дома.

– Ты все равно каждый день будешь на службе.

– Генерал обещал разгрузить меня.

– А где мы будем жить?

– Генерал обещал подыскать хороший домик.

– Генерал, генерал. У тебя на уме только генерал.

– Ну, так что, Летиция?

– Ладно, поехали в твой Корте, – с глубоким вздохом ответила она.

В январе следующего 1768 года Летиция Буонопарте благополучно разрешилась от своей четвертой беременности. Родился крепкий и здоровый мальчик. Радости родителей не было предела. Мальчика назвали Джузеппе, в честь деда. Карло теперь редко уходил на службу и почти все время проводил с женой и сыном. Полгода прошли для Летиции, как счастливый сон, но лишь только она в него поверила, на горизонте появились черные тучи.

Сначала поползли слухи, что генуэзцы продали остров французам. В это никто не поверил. Как это продать остров? А люди? Их тоже продали? Или продали только землю, с которой людей теперь можно согнать? Вопросов было больше, чем ответов, но вскоре все они разрешились.

В конце сентября Паскалю Паули доставили список с договора между королевством Франция и Генуэзской республикой о залоге острова Корсика, в счет обеспечения долга республики королевству. Самые невероятные слухи подтвердились. Их всех продали. Теперь французы могут прийти и занять их землю, как свою.

В истории множество раз один народ занимал земли другого. Но как он это делал? Он завоевывал чужую территорию с оружием в руках. У завоеванного народа всегда был выбор: или покориться или защищать родину. А здесь тебя, не спросив, продали, как барана. Если сейчас мир не возмутится, то торгаши и дальше будут продавать и покупать народы. Превращая народ в товар, торговцы лишают его души. Разве такое не противно богу?

Вот что надо сделать. Надо послать апелляцию Папе. Он не сможет не увидеть богопротивную сущность договора продажи целого народа.

Вопрос кого отправить посланцем к Папе даже не стоял. Карло Буонопарте – единственный кандидат. Бывший «любимчик» стал последнее время сильно раздражать генерала, особенно после того, как напомнил о долге.

Паоли вызвал своего помощника, усадил за стол, дал перо и бумагу и начал диктовать:

«Ваше святейшество!

Взываю к Вашему суду. Ибо то, что замышляется, противно вере христианской. Король Франции купил единоверцев своих, как баранов бездушных вместе с землей, чего не было со времен Ноя. Так пусть же не свершится и это кощунство».

– Отвезешь это письмо Папе Римскому и дождешься ответа.

– Сделаю, генерал. Когда отправляться?

– Прямо сейчас. Время не терпит. Если французы высадятся на острове, никакие письма не помогут.

– Все понял, генерал. Мне бы только это… довольствие какое-нибудь, а то денег уже совсем нет.

– Зайди в канцелярию, возьми сто франков.

– Но это мало, генерал.

– Ничего, надо учиться экономить.

Домой Карло шел, с настроением осужденного на смерть. Как он скажет Летиции о новой долгой отлучке? Дома он привычно поиграл с сыном. Так он называл свои кривляния перед кроваткой ребенка. Когда удавалось выдавить из ребенка улыбку, молодой отец считал игру законченной. Сегодня, закончив «игру», Карло подошел к жене и обнял за плечи.

– Я должен завтра уехать, Летиция.

– Надолго?

– Не знаю. Генерал посылает в Рим к Папе.

– А что больше послать некого?

– Ну, он же знает: лучше меня с этим никто не справится.

– Я поеду с тобой.

– Как со мной? А Джузеппе?

– Я поеду с тобой до Аяччо и там буду тебя ждать.

– Конечно, Летиция.

На следующее утро семья Буонапарте на сельской телеге покинула Корте и к вечеру прибыла в Аяччо.

Карло оставил Летицию и Джузеппе дома, а сам отправился на пристань узнать, какие парусники завтра оправляются поближе к Риму: в Неаполь или, если повезет, в Чивитавеккью. Назавтра кораблей не было. Единственный парусник отправлялся сегодня, и он уже отшвартовывался. Недолго думая, Карло вскочил на борт отходящего судна. Деньги и письмо у него были с собой. Это все, что надо. А как же Летиция? А что, Летиция? Она догадается, что он по-другому не мог.

Летиция прождала мужа до полуночи и поняла, что он не придет. Ну, как он мог уехать так внезапно? Она даже не успела попросить оставить немного денег до его возвращения. На что они будут жить? Ни о чем, кроме себя не думает этот Карло! Подобные мысли о муже стали посещать взрослеющую Летицию все чаще. Детская безоглядная влюбленность прошла. Она вытеснилась заботой о ребенке. Молодой матери казалось, что мысли отца, как и ее мысли, должны неотрывно находиться рядом с сыном. А он? «Поиграл» пять минут, и считает, что отцовский долг исполнен.

Месяц после отъезда Карло, Летиция смогла протянуть на старых запасах. Она была в отчаянном положении, и это не укрылось от свекрови, которая часто навещала своего внука.

– А ну-ка, милая, перебирайся ты ко мне, – заявила пожилая вдова, – втроем как-нибудь проживем, пока Карло не вернется.

Как-нибудь и означало: «как-нибудь». У вдовы не было доходов. Оставались лишь небольшие накопления, и они с каждым днем таяли. Свекровь экономила на себе, стараясь поддерживать кормящую мать, а через нее и внука. Так прошел еще месяц.

Однажды мать Летиции, синьора Анжела, не найдя дочь в имении, объявилась в доме Буонапарте.

– Ты почему здесь, Летиция? У тебя что, дома нет?

– Мама! Ну, зачем ты так? Просто нам втроем веселей.

– Не лги мне, Летиция! Отвечай: тебя заставили?

– Что ты такое говоришь, мама! Синьора Мария приютила нас, потому что у меня закончились деньги, а Карло еще не вернулся.

– Закончились деньги? У тебя? Не смеши меня, Летиция. Ты самая богатая наследница в Аяччо! Тебе уже восемнадцать лет, и ты сама можешь распоряжаться своим счетом.

Как же она сразу об этом не подумала?! Зачем нужно было голодать, когда можно снять любые деньги в банке?

– Мама! – Летиция бросилась на шею матери, – ну почему я у тебя такая глупая?

– У тебя еще много времени впереди, чтобы поумнеть, – с улыбкой ответила сеньора Анжела.

– Сеньора Мария, я оставлю Джузеппе у вас, – обратилась Летиция к свекрови.

– Конечно, милая.

– А я пройдусь с тобой до банка, – заявила мать, – прослежу, чтобы тебя не обманули.

– Не надо, мама. Я сама.

Летиция бросилась домой, нашла поручение о регентстве и быстро пробежала его глазами. Все правильно! «Поручение дано на имя… по достижении возраста восемнадцать лет… вступает в права без условий и оговорок». Она свернула бумагу в трубочку и быстрым шагом отправилась в банк. Запыхавшись, она ворвалась в помещение и положила поручение перед клерком.

– Вот!

Клерк, мельком взглянув на поручение, поднял взгляд на Летицию.

– Простите, синьора, но мне нужно подтверждение, что вы Летиция Буонапарте и что вам исполнилось восемнадцать лет.

– А кто же я, по-вашему? Меня здесь все знают. Спросите любого.

– Простите, синьора, но мне нужен документ.