Дама из сугроба Вильмонт Екатерина

– Но я… – попытался было возразить Тимур, но не тут-то было.

– Возражения не принимаются! Там будут все мои друзья, которые много о тебе слышали, ты просто обязан познакомиться с ними, да и с Сандрой тоже. Ты не думай, сватать тебя никто не собирается. Соберется теплая компашка, посидим, выпьем, пообщаемся, тебе понравится, я стопудово уверен!

Тимур улыбнулся.

– Ну что ж, если ты настаиваешь…

– Я настаиваю!

– Венька, ну что ты пристал к человеку! Слушай, по-моему у Сандры сегодня день рождения?

– Да, но она обзвонила всех и сказала, что праздник переносится на седьмое. Она еще не очухалась от переезда. Я ее поздравил, хотел заехать хоть на полчаса, но она объявила, что сегодня никого не принимает, будет вдвоем с сыном.

Наталья Олеговна тем временем накрыла на стол, разогрела обед и заявила:

– Вот что, мальчики, вы тут сами хозяйничайте, а я, раз такое дело, пойду пройдусь по магазинам и загляну к Нюсе, она давно звала…

– Это вы из-за меня? – всполошился Тимур.

– Нет, конечно, я могла бы просто уйти к себе в комнату, – рассмеялась Наталья Олеговна.

– У меня самая тактичная мама на свете! – засмеялся Вениамин. – Ну, друг, какими судьбами?

Тимур рассказал, как все вышло.

– Тимка, я краем уха слыхал, что ты вроде играл…

– Да, играл, и успешно, а это затягивает, но потом понял – может затянуть на дно. И в один прекрасный день бросил.

– Ты гигант! И не тянет?

– Иногда тянет, но не смертельно. Рацио берет верх.

– То есть ты не очень азартный?

– Был очень азартный, но не до безумия. Помню, как-то проигрался, надо было отыгрываться, занял у товарища пять тысяч долларов. Отыгрался, отдал долг и попросил никогда больше мне в долг не давать. Вдруг не сумею вернуть?

– Да, рацио… Молодец! Ну а сейчас чем думаешь заниматься?

– У меня небольшой бизнес есть.

– На какую тему?

– Держу четыре магазина. Торгую… машинками.

– Какими машинками?

– Моделями машин.

– Игрушками?

– Ну, в известном смысле да, игрушками, хотя мои покупатели в основном вполне взрослые и по большей части весьма состоятельные дяди.

– Коллекционеры, что ли?

– В основном да, коллекционеры.

– Слушай, здорово! Хотел бы я попасть в такой магазин… Интересно!

– А приезжай ко мне! Ты был в Нью-Йорке?

– Нет, я был только в Калифорнии.

– Правда, приезжай, покажу тебе город, на Бродвей сходим, в музей Гуггенхайма, и вообще куда захочешь.

– Заманчиво! Ну, там видно будет.

– Вень, твоя мама сказала, ты снимаешь кино про вымирающих животных…

– Ну, не только.

– Так расскажи о себе!

– Да ну, неохота, успеется еще!

– А чего не женишься?

– Да так как-то…

– А кто такая Сандра?

– Нет, это не то! Это просто подруга, вернее, не так, Сандра – друг, настоящий друг. Знаешь, я года три назад встретил одну… Показалось – то, что надо. Стали жить, что называется, гражданским браком. У нее была квартира, мы там жили вдвоем. А Сандра… я видел, что Маринка ей не нравится. Как-то по пьяни пристал к ней, почему ты к Марине так относишься. А она и говорит: «Ты дурак, Венька, она тебя не любит. И ты скоро это поймешь!» А Сандра, она людей насквозь видит, но я тогда не поверил, тем более Маринка всячески мне свою любовь демонстрировала. А однажды я случайно услыхал ее разговор с подружкой… и узнал, что я разве что ей не противен, а любит она одного американца, который в Москве работает, а со мной сошлась, чтобы ему досадить, ну и все в этом роде, и вообще быть одной – это стыдно и непрестижно…

– Гадость какая! – воскликнул Тимур. – И что ты сделал?

– Ушел, а что еще в такой ситуации делать? Не бить же ей морду, хотя, признаюсь, очень хотелось. Слушай, а как вы там с бабами, а? Опасно же, даже ущипнуть за задницу опасно…

– Опасно, – хмыкнул Тимур. – Есть у меня одна китаянка, красивая, милая… Я все больше по экзоткам, они еще не так оборзели, как американки. Обхожусь, одним словом.

– Ошизеть!

– Вень, а ты мне не покажешь какой-нибудь свой фильм? Интересно же!

– Покажу, конечно, просто сейчас неохота, хорошо сидим. Я ведь, Тимка, ты помнишь, с рыбаками ходил на Дальнем Востоке…

– Это последнее, что я о тебе знал.

– Ну вот, я тогда понял: море – это мое, и пошел в мореходку…

– Да ты что!

– Да и окончил, и служил…

– А как Наталья Олеговна это пережила?

– А что было делать? И хоть время было для флота тяжелое, жуть просто, но мы… У меня двое друзей с тех пор, вернее, было трое, но один умер давно, самый лучший из нас, Георгий, он погиб совсем молодым, у него жена с сынишкой остались, Сандра, Александрина… И мы, трое друзей, поклялись, что заменим Лешке отца…

– Погоди! – воскликнул Тимур. – Ты сказал, Лешке?

– Ну да, Лешке.

– Вы трое? Вы батьки?

Вениамин вытаращил глаза.

– Ты что, знаешь Сандру?

– Нет, я знаю Лешку! – рассмеялся Тимур.

– Но… каким образом?

Тимур рассказал.

– Нет, ну надо же.

– Между прочим, Лешка показал мне вашу фотографию, но я тебя на ней не признал.

– Просто не вглядывался небось…

– Пожалуй, да, не вглядывался.

– С ума сойти! До чего же свет мал! Ну уж теперь ты просто обязан поехать к Сандре.

– Пожалуй, да! – рассмеялся Тимур.

– И я уверен, она захочет написать твой портрет.

– Господи, зачем!

– А у тебя интересное лицо. Между прочим, она модная портретистка, наша Сандра. Хотя нигде не училась специально. Она по образованию юрист, начинала адвокатом, и хорошо работала, а лет двенадцать назад в один прекрасный день вдруг все бросила и занялась живописью, стала продавать свои картины в Измайлове, их покупали, потом написала портрет одного артиста, достаточно известного, и портрет имел просто бешеный успех, и ее начали приглашать разные знаменитости. И даже олигархи. Всем охота иметь портрет кисти знаменитой Александрины Ковальской. В сентябре у нее должна быть персональная выставка…

– Круто! А ты по-прежнему дружишь с теми ребятами?

– Конечно! Для нас это святое! И Сандра тоже не оторвалась от нас. И мы все друг другу помогаем, когда возникает необходимость.

– Красиво! Красиво и романтично! А как же море?

– Море – это молодость! Мы ее не забываем, но все как-то нашли себя. Марик работает на телевидении, а Игорь – крутой программер.

– И вы все влюблены в Сандру? – улыбнулся Тимур.

– Да нет, ты что! Игорь счастливо женат. Марик два года назад овдовел.

– Слушай, Венька, вот сижу тут с тобой, слушаю, и как будто в детство вернулся, когда еще романтика и все, что с ней связано, – святая дружба, море, верность, любовь… Просто не верится даже. Неужто все это еще есть?

– Да есть, хоть это и редкость.

– Но все-таки это существует?

– Как видишь!

Они еще долго сидели, что-то вспоминали, над чем-то смеялись, их души размягчились…

– Ох, Венька, а где ж Наталья Олеговна бродит? Время восьмой час! Да и мне пора, отец ждет.

– Мама у подружки, а вот Сергея Сергеевича не стоит огорчать! Я тебя провожу до электрички. Я бы отвез, но пил, сам понимаешь!

– О чем речь! Прекрасно доберусь на электричке!

Они простились на перроне, договорившись встретиться седьмого и поехать в гости к Сандре. Обнялись на прощание.

– Знаешь, Тимка, у меня было несколько встреч со старыми товарищами, но кроме разочарования они ничего не приносили. А с тобой… мы понимаем друг друга, как в школе.

– Ты прав, Веня! Я тоже это проходил.

Едва электричка тронулась, Тимур позвонил отцу.

– Папа, я еду домой.

– Ну, как погулялось?

– Приеду – расскажу!

Отметив день рождения с сыном, Сандра отпустила его со словами:

– Все, Лешка, до шестого можешь быть свободен! А я буду отсыпаться, я устала, как пес!

– Так до шестого и будешь дрыхнуть? – засмеялся сын.

– По крайней мере сейчас мне так кажется! А шестого надо будет во дворе прибрать. Я, конечно, и сама могу, но на что тогда нужен сын?

– Даже не вздумай! – погрозил ей пальцем сын.

– Кстати, Лешка, если захочешь привезти кого-то из друзей, милости прошу. Или девушку… Да, ты с Викой не помирился?

– Даже не собирался, – нахмурился Алексей.

– А она не проявлялась?

– Прислала вчера эсэмэску. Я не ответил. Да Бог с ней, мама, я понял, она… не нашей крови, дешевка.

– Я это давно поняла, но не стала тебе говорить, была уверена, сам поймешь рано или поздно. Но я счастлива, что ты это понял не поздно.

– Мама, ты мудрая, как змея!

– Не смей сравнивать меня со змеей!

– А кто у нас еще мудрый?

– Сова!

– А с совой можно тебя сравнивать?

– Нужно! Обожаю совушек. Это такие летающие кошки, прелесть просто!

– Я понял, мне надо искать такую, как ты!

– Таких, как я, больше нет! Так что не теряй время зря! – засмеялась Александрина Юрьевна.

– Все, мам, я поехал!

Проводив сына, она вернулась в дом и, совершенно счастливая, огляделась по сторонам. Господи, неужели это мой дом? Я себе не верю! Такой красивый, современый, уютный. И эта потрясающая круглая лестница, ни у кого такой еще не видела. Мне ее предложил изумительный краснодеревщик, с которым меня познакомил Марик. Эта лестница – ноу-хау этого краснодеревщика. По ней так легко подниматься, и она так вписалась в интерьер дома. Все, кто видел, спрашивают: а что это такое? Даже не сразу сообразишь, что лестница. И Александрина Юрьевна, медленно, с наслаждением начала подниматься к себе в мастерскую. Наконец-то у меня есть собственная мастерская, такая, как надо, с верхним светом… Она еще не пропиталась запахом красок, новенькая, с иголочки, как и весь дом. И все это я сама! Своим горбом заработала, нет, не горбом, а талантом!!! Ну и везением, конечно. В России есть масса художников куда талантливее меня, а они с трудом сводят концы с концами, а я нынче в моде, у меня прорва заказов. Я, собственно говоря, не столько художник, сколько даровитый ремесленник… Ну и пусть! Я ведь не училась живописи, но мои портреты пользуются бешеным успехом, и слава богу! Если не считать себя гением, признанным или непризнанным, тогда живешь в ладу с собой и радуешься жизни и никому не завидуешь. Мне, в сущности, плевать, что мои работы не висят в Третьяковке или в музее Гуггенхайма. Плевать с высокого дерева! Я занимаюсь любимым делом и мне за него хорошо платят. Это ли не счастье, по крайней мере для женщины? У меня чудесный сын, хорошие верные друзья… Чего мне не хватает? Ну, вероятно, любви… А кому и когда ее хватает? Что-то я таких не знаю.

Она засмеялась, закружилась по мастерской и с разбега плюхнулась на диван. Ох, устала! Она натянула на плечи плед, свернулась калачиком и вскоре уснула.

Второго января Тимур поехал в Москву и долго гулял по городу, с удовольствием бродил по почти забытым улицам, многие из которых были чудесно украшены к Новому году. На Тверской дым, что называется, стоял коромыслом. Вокруг памятника Юрию Долгорукому в многочисленных павильончиках продавалась разная снедь, от русских блинов до каких-то изысканных австрийских пирожных. Он отведал и блинов, и чешских сосисок. Черт возьми, как хорошо! Настроение было превосходным. Надо же, как изменилась Москва! Сколько веселых, радостных лиц, сколько ребятишек, и ведь вся эта роскошь стоит не так уж дешево, а отбою от покупателей нет, почти за всем стоят веселые очереди…

Две красивые, хорошо одетые женщины лет по сорок с наслаждением пили глинтвейн. Одна из них вдруг обратилась к нему по-английски. Приняла за иностранца. Впрочем, я и есть иностранец.

– Вам нравится здесь? – спросила она кокетливо.

– Да, очень! – тоже по-английски ответил он.

– Вы первый раз в Москве?

– Да, – кивнул он. – Тут весело! И вкусно.

– А вы откуда сами?

– Из Америки.

– Ой, а вы не подумаете, что мы это… вас сексуально домогаемся? – слегка хмельным смехом залилась ее подруга.

– Боже сохрани! – рассмеялся он. – Хотя, на мой взгляд, любой мужчина был бы счастлив стать объектом домогательств таких прелестных дам!

– А ведь вы врете, вы не американец! – заявила одна из женщин. – У вас английский с русским акцентом! И психология не американская!

– О! У вас очень тонкий слух, – по-русски ответил Тимур. – Но я и вправду живу в Америке!

– А я преподаю английский на филфаке МГУ, и хоть не сразу, но раскусила вас!

В этот момент Тимуру позвонил отец.

– Тимка, тебе не трудно будет купить мне блок сигарет?

– Хорошо, папа! Простите великодушно, дамы, я должен спешить.

Он поклонился и ушел.

– Какой интересный! – проговорила одна из дам. – В нем есть какая-то южная кровь.

– Да, может быть. А я бы с таким закрутила…

– Да, он хорошо воспитан… Но…

– Вот именно – но!

Они рассмеялись не без горечи.

Тимуру было хорошо, так хорошо, как давно не было. Примирение с отцом – камень с души. Они подолгу сидели вдвоем, говорили обо всем на свете. Поразительная эрудиция отца, в юности казавшаяся ему занудством, сейчас доставляла Тимуру истинное наслаждение. Он и сам был человеком образованным, начитанным, но на какую бы тему ни зашел разговор, отец всегда оказывался в курсе.

– Знаешь, папа, я вот говорю с тобой и понимаю – теперь таких людей больше нет.

– Каких таких? – улыбнулся Сергей Сергеевич.

– Людей столь образованных в самых разных областях.

– Вероятно, потому что мы в молодости не сидели целыми днями, уткнувшись в телефоны. И в твоей юности еще не было этой заразы, поэтому мне почти не стыдно за тебя.

– Почти? – улыбнулся Тимур.

– Прости, сын! Не хотел тебя обидеть.

– Да ладно, папа, я не в претензии, тем более, что и сам понимаю – мне далеко до тебя.

– Скажи, Тимка, а ты не жалеешь, что уехал?

– Да нет, папа, я все-таки повидал мир, а, главное, жил так, как считал нужным.

– То есть, в свое удовольствие?

– Пожалуй, ты прав. Только не надо читать мне нравоучений!

– Боже сохрани! Тем более, что нравоучения, как правило, совершенно бесполезны и ничего кроме раздражения не вызывают. Каждый хозяин своей судьбы.

– Ты считаешь, что судьба все-таки играет роль в жизнь человека?

– Безусловно! Просто человек выбирает себе дорожку, а там уж…

– Спорный вопрос, папочка! Мне ведь суждено было пойти по твоим стопам. Я помню, как ты огорчился, когда я отказался поступать на биофак и пошел на мехмат, то есть встал не на ту дорожку…

– Нет, я тогда смирился, но ты ведь по той дорожке тоже не пошел. Хотя у тебя были несомненные способности к точным наукам, но ты их использовал… Извини, но… не совсем во благо…

– Ну почему? Я был выдающимся игроком, ты мог бы мной гордиться, если бы…

– Да ладно, не ершись! Я просто горжусь тем, что ты нашел в себе силы сойти с этой дорожки, и взялся за ум, и к тебе, кажется, не прилипла эта американская пошлость…

– Ты о чем? В Америке очень насыщенная и богатая культурная жизнь…

– Не спорю, но… Впрочем, не будем об этом. Как говорится, в каждой избушке свои погремушки.

– Это правда. В каждой свои!

И хотя шпильки отца по поводу Америки слегка раздражали его, он все ему прощал. Он любил сейчас отца куда сильнее, чем в юности, и многое готов был ему простить.

Шестого вечером Тимуру позвонил Вениамин.

– Тимка, ты помнишь, мы завтра едем в гости!

– Помню, конечно. Только как-то неловко ехать с пустыми руками. Скажи мне, что следует купить в подарок?

– Купи цветы. Для первого знакомства вполне достаточно.

– А какие предпочтительнее?

– Ой, не знаю! Сам реши! Встречаемся в час дня.

– Хорошо. Буду.

– Куда это ты собрался? – полюбопытствовал Сергей Сергеевич.

– Венька тащит меня в гости к какой-то своей подруге, кажется, она художница.

– Сватает? – лукаво подмигнул ему отец.

– Это бесполезно, – усмехнулся Тимур.

За последние два дня навалило очень много снега. Деревья вдоль дороги стояли в снегу, сквозь облака пыталось пробиться солнце, было удивительно красиво.

– Хорошо, что праздники, – заметил Вениамин, – а то такие пробки могли бы быть… Ну, Тимка, как тебе родной город?

– Да хорошо, даже очень! Но это совершенно другой город! Я тут погулял по Тверской, по Никольской…

– А у нас в определенных кругах принято все хаять.

– Да? Ну, значит, меня бы определенные круги не приняли. Да и пес с ними, с этими кругами! – рассмеялся Тимур.

– Узнаю друга Тиму!

На въезде в поселок их спросили, к кому они едут.

– К госпоже Ковальской! – ответил Вениамин.

Охранник сверился со списком и пропустил машину.

Тимур вдруг начал волноваться. Хотя это было ему несвойственно.

Вениамин посигналил у ворот. Никто им не открыл. Он вылез из машины. Тимур последовал его примеру.

Ворота были завалены снегом. И только узкая тропка от калитки к дому была расчищена.

– Думаю, Венька, придется нам с тобой тут помахать лопатами, – засмеялся Тимур.

– Да я не возражаю, – хмыкнул Вениамин. – Надо помочь женщине. Пошли!

Из-за дома раздался какой-то восторженный визг. Они поспешили туда. И замерли в изумлении. Из большущего сугроба вылезла женщина в купальнике и быстро-быстро вскарабкалась по стремянке на крышу сарая. Женщина была рыжей, успел заметить Тимур.

– Сандра, ты спятила! – закричал Вениамин.

– Ни чуточки! – крикнула в ответ женщина и ринулась вниз, в сугроб!

Тимур не растерялся, сорвал с себя дубленку, подбежал к женщине, вытащил ее из сугроба, накинул на нее дубленку и понес к открытой двери черного хода.

– Вы с ума сошли? – спросил он на бегу.

На него глянули огромные зеленые глаза.

– Нет, я просто воплотила свою детскую мечту. А вы кто такой вообще?

Он поставил ее на пол. Она была вся мокрая.

– Живо переодевайтесь. Все разговоры потом!

– Ну да, да… – как-то задумчиво проговорила она и вдруг сорвалась с места и побежала вверх по какой-то странной лестнице, похожей скорее на приземистую башню.

– Охренеть, что она вытворяет! – возмущенно проговорил Вениамин. – Так и ласты склеить недолго. А ты молодец, не растерялся.

– Красивая, зараза! – заметил Тимур.

– Ага! Но с такими закидонами, это ж надо такое выдумать… Пошли, заберем все из машины!

– Пошли!

– Да ладно, я сам, а то твоя дубленка небось вся мокрая!

– Кажется, да, но это не страшно.

– Да ладно, я сам!