Два сталкера. Черный судья Левицкий Андрей

– Знаю.

– Из-за отека она перестала дышать, сейчас она в коме, подключена к аппарату искусственной вентиляции легких. Я не знаю, как она вообще выжила.

– Каковы ее шансы?

– Небольшие. Не буду лгать, минимальные, но… Эти три дня будут решающими, если выйдет из комы, значит, будет жить.

По тому, как он отводит взгляд, Кай понял, что врач не верит в эти минимальные шансы. Странно, но он не удивился и не расстроился. В груди, где-то там, где сердце, словно лопнул сосуд с кислотой, она заструилась по артериям, с шипением выжигая живое, все то, что может болеть и чувствовать. Так лава сходит по склону вулкана, превращает в пепел траву, деревья, дома, оставляя дымящиеся язвы.

– Буду честен до конца. Даже если ваша жена очнется, прежней она уже не будет.

Кай встал, сжимая кулаки.

– Спасибо за честность, Андрей Степанович. Как вы сказали, шанс есть всегда, даже у безнадежных больных, именно поэтому у нас запрещена эвтаназия, так ведь?

Врач кивнул, наконец посмотрел Каю в глаза и сразу же отвел взгляд.

– Андрей Степанович, что вы думаете о вещах из аномальной Зоны, которые помогают людям выздоравливать?

– Не отрицаю их, но не советую вам связываться с торговцами чудесами – могут подсунуть подделку. Сам я видел, как с помощью такой штуки швы зарубцевались за сутки, но они бы и так зажили, в случае с вашей женой все сложнее – слишком обширны повреждения, слишком поздно ее доставили в больницу.

– Я не боюсь мошенников, – сказал Кай. – Потому что я – тот, кто такие штуковины добывает. Потому очень прошу обеспечить ей должный уход, пока меня не будет. Когда вернусь, я принесу нечто, способное ее спасти, и что-нибудь прихвачу для вас. Пока вот, – он протянул врачу еще один «регенератор». – Кладите возле нее утром и вечером и пусть лежит час-два. А сейчас напишите список лекарств, пусть даже самых дорогих, и, пожалуйста, сделайте все возможное.

Рука врача застыла над ладонью Кая – он не решался взять «регенератор».

– Этот артефакт нам не навредит.

* * *

После того как отвез в реанимацию необходимое и оставил денег врачу на непредвиденные расходы, Кай вернулся домой, сел на их с Вероникой постель, уронил голову на сплетенные пальцы.

Второй раз за тридцать пять лет произошло событие, которое сломало хребет его жизни, и сейчас он в мучительном промежутке между «до» и «после». В прошлый раз событие изменило его и чуть не убило, теперь он должен совершить невозможное и прогнуть под себя реальность.

Ему нужно вернуться в Зону, чтобы сделать две вещи: найти Койота и отомстить – раз, два – попытаться отыскать редкий артефакт «респ». И если первое осуществить не так уж сложно, второе – почти нереально, потому что Кай не видел ни одного сталкера, которому посчастливилось бы обнаружить «респ». Если в человеке теплится жизнь, «респ» способен его вернуть. Мертвых он, конечно, не возвращает.

Никто даже не знает, на что похож артефакт. Если верить сталкерским байкам, его десять лет назад единственный раз нашел некто Могута после того, как попал в «молоко» и получил ключ от Сердца Зоны, куда мало кому удавалось пробраться. У Могуты дочь умирала от неизлечимой болезни, он принес арт и вылечил ее, а сам исчез. Но у Могуты было преимущество – время, он искал «ключ» два с половиной года.

Сама легенда вызывает сомнения: Могута был одиночкой и ни с кем из сталкеров не сближался – расспросить о подробностях не у кого. Единственное, что подтверждало легенду – дочь Могуты, двадцатилетняя Ирина Вадимовна Снежина, которая на контакт шла неохотно, но у себя на фейсбуке каждый год четвертого июня отмечала свой второй день рождения и благодарила отца, но куда он подевался, она и сама не знала.

Сколько Ника пролежит в коме? День, два, месяц… Каждый ушедший день уменьшал ее шансы очнуться самостоятельно, но давал надежду, что Кай успеет найти «респ». В конце концов, у него есть сумма, чтобы оплачивать аппарат искусственной вентиляции легких.

Вспомнился дым, выедающий глаза, мертвый Рикки, Ёжик, вытянувший беспалую руку, горящий Сова… За что их убили? За что покалечили Нику? Тот, кто это сделал, не должен жить. Убивать в честной схватке – можно, убивать обороняясь – нужно, но забирать жизни из-за денег или чего-то более низкого… Такое должно караться смертью.

Кай очень надеялся на «респ», но понимал, что скорее всего не найдет его, а вот убийц найдет. Дотянется до каждого и даже до тех, кто стоял рядом. Такое жить не должно.

Койот – личность известная, Кай знал, где он живет. Следует посетить его и побеседовать по душам, чтоб он сдал подельников. Если он не дома, в Зоне его найти тоже проще простого. Что будет потом, Кай не задумывался: полиция в Зону не совалась и не расследовала преступления, совершенные там. Даже если в отделение доставляли из Зоны тело, нашпигованное свинцом, полицейские списывали такую смерть на несчастный случай.

Я отомщу, Ника! Клянусь.

Кай повертел на пальце ключи от съемной квартиры, где они с Никой складировали артефакты и оружие. Итак, вооружиться – и к Койоту, благо, тот живет неподалеку.

* * *

Большинство сталкеров продавали ценные артефакты как только находили. Кай с Никой так не делали, наиболее ценное они оставляли себе: обидно, когда очень нужно, а под рукой нет подходящего арта. Полгода назад, найдя «маску», Кай собирался ее продать, но Ника уговорила оставить артефакт – «а вдруг захотим ограбить банк»? И вот, пригодился – Кай сидел на скамейке возле подъезда с «маской» в кармане и делал вид, что пытается кому-то дозвониться. Койот не узнает его, даже если пройдет в метре, ему покажется, что перед ним незнакомый непримечательный человек – так работает «маска». Правда, этот арт здорово облучает, но сейчас это волновало Кая меньше всего, он ждал, когда кто-нибудь выйдет из подъезда девятиэтажки, чтобы проскользнуть за дверь.

Единственное, что представляло опасность – камеры, но в таких старых домах их не ставили, как и не стоило опасаться консьержей.

Пиликнул замок, дверь приоткрылась, и Кай устремился к ней, на всякий случай оглядываясь.

– Кузя, нет! Фу, потерпи!

Дверь распахнулась, и из подъезда вывалилась необъемная бабища, она тянула за собой мопса и таксу, которая не хотела выходить.

Кай поздоровался с ней и прошел внутрь, пешком поднялся на третий этаж, прижался ухом к коричневой железной двери и позвонил в квартиру Койота. Даже если он не захочет открывать незнакомцу, Кай поймет, что он дома, и останется поджидать его снаружи.

В квартире точно кто-то был: донеслись порхающие шаги, Кай представил, как Койот становится на цыпочки, смотря в глазок, и сунул руку под пиджак, чтобы выхватить пистолет.

– Кто там? – спросили женским голосом.

– Мне срочно нужен Николай, это вопрос его жизни, – протараторил Кай.

– Ой, а Коли нет. Он ушел в рейс.

Вот, значит, как Койот оправдывает свое отсутствие.

– Когда он вернется?

– Через три дня. Вы можете мне сказать, я передам.

– Нет-нет, извините.

Значит, Койот привел женщину. Наверняка глупую, пустую – другая с ним не стала бы водиться. Его глупая женщина живет, а Ника медленно умирает в больнице. Захотелось пристрелить любовницу Койота, чтобы уравновесить ситуацию, но разве она виновата? Скрипнув зубами, Кай зашагал прочь. На выходе столкнулся с толстухой, не стал уступать ей дорогу. Рухнул на сиденье своего «вольво», припаркованного в соседнем дворе, и провел ладонями по лицу.

Придется снаряжаться в Зону, как бы ни хотелось быть рядом с Никой, держать ее за руку, утешать – вдруг она его слышит? Нет, так он не поможет ей, а в Зоне у него будет шанс, хоть и маленький.

* * *

Чернильные тучи клубились над Зоной и, казалось, опирались на темно-серую стену Периметра. Так часто бывало: везде солнце, а в Зоне дождь, будто она генерировала погоду, какая ей нравится. Сверкнула молния, зарычал гром, словно огромный зверь предупреждал, чтобы к нему не подходили. Возле стены в рядок выстроились машины, чуть больше десяти. Одни принадлежали военным с проходной, другие – сталкерам.

Когда Зона только возникла, государство пыталось отгородиться от нее стеной и не пускать туда искателей приключений и вольной жизни, но задумка потерпела крах, потому что в Зоне могли выжить только люди определенного склада характера. Угробив несколько сотен вояк, правительство решило применить тактику упорядоченного хаоса: пускать туда сталкеров и скупать у них арты. Конечно же, часть артефактов уходила на черный рынок, но лучше так, чем вообще никак. Военные ограничивались подконтрольными им группировками и научно-исследовательскими институтами, расположенными глубоко под землей недалеко от Периметра, где земля и слой бетона защищали сотрудников от выбросов.

Кроме того, чтобы чувствовать себя в Зоне спокойно, большая часть сталкеров предпочитала покупать патент, что давало приток средств в бюджет, да и проще было контролировать завсегдатаев.

Конечно, находились те, кто лез через стену, делал подкопы, но если таких отлавливали военные, передавали в полицию – это в лучшем случае. В худшем они исчезали, Кай подозревал, что их доставляли в институты для опытов.

Система не была идеальной, потому что каждый лейтенант на проходной хотел заработать, и можно было за двойную плату пройти в Зону неучтенным.

Кай помахал дежурному на сторожевой вышке, тот отстегнул рацию, сказал пару слов, и автоматический замок на калитке щелкнул. Пройдя коридор, напоминающий железную клетку, Кай на выходе предъявил пропуск, перекинулся дежурными фразами с автоматчиком и ступил на землю Зоны, обильно смоченную дождем.

В лицо дохнуло осенней сыростью, Кай поправил разгрузку, нацепил рюкзак и зашагал по раскисшей тропинке туда, где за жиденьким подлеском покачивались сосновые макушки. База отсюда, от КПП № 3, находилась в сутках ходьбы, бар, где Койот был в доле с добродушным толстяком Буряком – в двух часах.

Сначала – найти Койота и поговорить по душам, вряд ли он по собственной инициативе пошел на преступление, скорее всего, был заказчик и соучастники. Только после того как разделается со всеми, Кай отправится в Сердце Зоны.

Стоило немного отойти от Периметра, как зачастил дождь. Кай облачился в брезентовый плащ и потопал дальше, поглядывая по сторонам – ему казалось, что кто-то смотрит в спину. Если бы не шелестел дождь, было бы проще услышать шаги, а так приходилось полагаться только на зрение. В такую погоду упыри покидали болота и шастали по лесу в поисках добычи, но они редко забредали к самому Периметру. Псы и норушники, которые могли здесь обитать, вряд ли стали бы подкрадываться.

Или чудится? В Зоне ведь чудится разное.

Теперь прямая, как лезвие ножа, цель Кая раздвоилась, и включилась осторожность: он то и дело оглядывался, поводя стволом автомата из стороны в сторону, но не видел ничего подозрительного: все так же качались сосновые верхушки и в лужах вздувались пузыри. Шлеп-шлеп-шлеп – донеслось из-за спины. Кай резко развернулся, но заметил лишь шевелящиеся стебли тростника. Для острастки он выстрелил туда, где предположительно прятался мутант, подождал немного и продолжил путь.

Чем глубже в лес, тем тоньше тропинка, и если поначалу она напоминала дорогу для велосипедистов с раздолбанной колеей, то теперь ее трудно было различить в траве. Густой подлесок сменился сосняком, и хорошо: за стволами не так удобно прятаться, но все равно Кай был на взводе, потому что спину по-прежнему сверлил недобрый взгляд.

Капли воды впереди вели себя странно: падали не прямо, а кружились и оседали по спирали – посреди тропинки словно парил водяной кокон. Здравствуй, первая гравитационная аномалия! Разряжать ее Кай не стал, предпочел обойти. Чем хорош дождь, он помогает выявить многие аномалии, и не надо бросать гайки, а потом доставать их из грязи.

Кай ступил на мох и сразу же провалился по щиколотку – в «берце» захлюпало, он выругался, промокшей ногой ощупал кочку, ступил на нее и едва не налетел на сталкера, возникшего чуть ли не из-под земли. Думать о том, кто это и как он подкрался так незаметно, времени не было, и Кай прицелился в спину, шагнул в сторону.

– Эй, ты кто?

Незнакомец не спешил оборачиваться. Темная материя шевелилась от дыхания, струи воды бежали по плащу.

– Мертвый сталкер, – проскрипел незнакомец заупокойным голосом. – Здравствуй, мертвый…

Палец нажал на спусковой крючок, но прежде, чем отдача ударила в плечо, тварь успела вжаться в землю, отскочила в сторону и спряталась за сосновым стволом. Кай толком не успел рассмотреть мутанта, одно ясно: он человекообразный и чертовски быстрый.

Тварь застонала и проговорила:

– Не ходи. Там твоя смерть. Смерть. Смееерть.

Волосы на голове зашевелились, Кай попятился и прижался спиной к сосне, десять лет в Зоне, а все еще тошнит от человекоподобных. Похоже, этот – редкий вид мутанта, призрак. Если нападает, то на спящих или со спины. Некоторые верят, что призраки видят будущее, потому им и удается избежать смерти.

Раньше Кай считал себя атеистом, сейчас готов был поверить во что угодно, лишь бы оно давало надежду. Говорят, если призрака спросить, он ответит.

– Эй, – позвал Кай. – Скажи, у меня получится…

– Не ходи из Зоны убивать, – пробормотал мутант, высунул из-за ствола шишковатую башку с роговыми пластинами на лбу, со впалыми глазами старика и безгубым ртом ящерицы; то, что Кай принял за плащ, было темной кожистой перепонкой, покрывающей всю спину. – Потеряешь больше, вынесешь себе приговор. Лучше быть мертвым, чем управляемым живым!

С диким хохотом мутант рванул прочь, расплескивая лужи, теперь перепонка больше напоминала крылья. Кай целился твари в спину, но не стрелял. Бред какой-то. «Управляемый живой» – что это? Звучит зловеще.

Стоит ли верить мутанту? Большая их часть опасна, меньшая – морочит голову, полезных мутантов не бывает. Раньше Кай поостерегся бы, сейчас плюнул под ноги и зашагал дальше, потому что образ Койота влек его, как разлитая в воде кровь – акулу.

* * *

Как и большинство баров, заведение Буряка располагалось над бункером, таких бункеров военные построили штук двадцать, чтобы спасаться от выбросов, а потом бросили, отчаявшись покорить Зону, и их облюбовали сталкеры.

Почти все бары были деревянными, Буряку повезло, ему достался недостроенный бетонный каркас, напоминающий ДОТ. Группировка «Анархия» помогла со строительством: единственное окно забрали ставнями, поставили бронированную дверь, и теперь бар больше напоминал мини-бункер, где запросто можно было переждать даже гон мутантов.

Сейчас дверь была распахнута: заходи, бродяга! Оставляй свои денежки!

Криво усмехнувшись, Кай достал из контейнера «маску», положил в карман и расслабленной походкой направился в бар, где кто-то тихонько бренчал на гитаре и пел. На пороге он разобрал слова:

  • Сон станет явью, сном станет явь,
  • Душу отдай, а сердце оставь.
  • Хочешь узнать, в чем правда моя?
  • Черный Судья, Черный Судья…

Голос у тучного, краснолицего Буряка был, как у студента-первокурсника. Он сразу же почувствовал клиента, поднял голову, улыбнулся Каю и отложил гитару.

– Здравствуй, бродяга! – он поднялся, и рубаха облепила необъятный живот.

– Койот здесь? – спросил Кай.

– Здесь, – кивнул Буряк.

– Еще кто здесь?

– Мы вдвоем, – Буряк раскинул руки. – Погода нелетная. А ты кто?

Кай положил автомат на стол, стянул капюшон.

– Мне бы выпить и согреться. Зови Койота, он меня давно дожидается.

– Так кто ты?

– Масленица. Зови, давай.

Буряк захихикал, и двойной его подбородок затрясся:

– Койот! Иди сюда, к тебе какой-то шутник пожаловал.

Ждать пришлось с минуту, и из-за незаметной за барной стойкой двери вышел Койот, на ходу застегивая штаны.

– Да что ж такое, отлить спокойно не дадут!

Он перевел взгляд на гостя, и, конечно же, не узнал его. Кай плотоядно улыбнулся, осмотрел Койота с бритой головы до тощих ног колесом, задержал взгляд на венке, пульсирующей чуть выше надбровного валика. Ни волосы, ни брови, ни ресницы у Койота не росли, зато имелась густая пегая щетина.

– Чего тебе? – бросил он небрежно.

Автомат Кая лежал на столе, и никто не ожидал, что он выхватит пистолет из нагрудной кобуры и выстрелит Буряку в голову. Не успел Койот дернуться, как черный глаз ствола уставился на него.

– Только дернись, – процедил Кай. – Медленно поднимай руки.

Койот икнул, повиновался. Недолго думая Кай выстрелил ему в колено, и пока Койот вопил и корчился, обыскал его, отшвырнул к стене «стечкина», кастет и два ножа, за грудки встряхнул его, посадив на стол.

– Ыыыы, ааооу, чего тебе? Заааоооууу что?!

Кай ударил его, хрустнули носовые кости, Койот забулькал, и на его майку хлынула кровь.

– Больно, гнида? Еще больнее будет.

Хотелось бить еще и еще, превращая его обезьянью рожу в отбивную, но Кай заставил себя остановиться, иначе Койот не сможет говорить.

– Группировка «Сами». Позавчера. Помнишь?

Лицо Койота исказила судорога, в глазах застыл ужас.

– Это не я… Это ошибка, я…

Кай щелкнул выкидухой, поднес лезвие к глазу Койота:

– Я знаю, что это был ты.

Койот замер, он боялся даже вдохнуть, потому что одно неловкое движение…

– Кто был с тобой. Говори. Кое-что я и так знаю, если соврешь…

– Паштет и Микроб, – Кай убрал нож, и Койот зажмурился, громко икнул.

– Хорошо. Правильно. А теперь ты назовешь имя заказчика. Убивать тебя я не стану, свяжу и запру. Если соврешь, вернусь, и мы продолжим беседу, но я уже не буду таким добрым.

Глава 4

Некуда бежать

Лексус пролетел по главной дороге метров двести и сразу же свернул на проселочную, покатил вдоль домов, повернул в проулок. Вой полицейских сирен постепенно отдалялся и вовсе смолк, но выдыхать было рано, они обязательно вернутся, когда поймут, что потеряли жертву. Хотя адреналин подстегивал к действию, Лексус велел себе успокоиться, выехал на крайнюю улицу, примыкающую к лесу, заглушил мотор и потер виски.

Что случилось и что делать?

Его сдали. Когда полицейские ворвались в дом, кто-то начал отстреливаться и получил пулю в лоб или в другое место. Во время обыска нашли два незарегистрированных ствола, паспорт и загран на чужое имя, кучу артефактов и полуголую девку.

Вот что случилось. Больше всего Лексуса волновало, что он подставил Серегу, дом-то на него оформлен. Да еще и Серега приперся раньше обещанного, сейчас, наверное, показания дает. У него жена и дочка, он не станет выгораживать друга, чтобы потарахтеть на лесоповал, так что, скорее всего, сдаст с потрохами. Может, и не сдаст, может, назовет то имя, что в загранпаспорте, но на это рассчитывать не стоит.

Что делать? Думай, голова! Если не придумаешь, будешь срок мотать лет десять.

Серый знает все явки и пароли, даже о конспиративной квартире знает. Но он может не сразу о ней рассказать полицейским! Там есть деньги, еще один паспорт гражданина Республики Беларусь, пистолет и некоторые арты. Если примчаться туда раньше полиции, есть шанс выкрутиться из переделки. Правда, с домом, машиной и безбедной жизнью придется распрощаться.

Жаль, мотоцикл слишком приметный, теперь это будет работать против Лексуса, но другого транспорта нет. Оставалось надеяться, что номер полицейские не разглядели, и пока они не доберутся до ПТС, ориентировка не будет точной. Лексус выбросил мобильный – нужные телефоны он знал наизусть, – развернулся и покатил в обратном направлении, пытаясь вспомнить, будут ли на его пути камеры или пост ДПС.

Сперва надо проехать по кольцевой – это километров пять-семь, там чисто, затем повернуть в спальный район. Пока полицейские едут в другую сторону, но скоро они спохватятся и перекроют все направления, если уже не начали.

Лексус вырулил на главную и выжал газ, петляя между машинами и срывая визг клаксонов. Чуть не влетел под грузовик, еле успел перестроиться и полетел между крайней левой полосой и обочиной.

Ему везло, и он доехал без приключений, снизил скорость, вписался в нужный поворот и устремился вдоль новостроек, пятиэтажек, промбазы, торгового центра. Теперь надо налево… Пропустить чертову «нексию» и – километр прямо, снова налево…

Снова склады, склады, склады, а за ними – небольшой рабочий квартал: хрущовки, деревянные бараки и новостройки вдалеке. Лексусу надо было во двор, где девятиэтажки.

Вроде пока все нормально, «хвоста» нет. Проехать этот двор, а в соседнем – нужный дом, хорошо, связка ключей с собой. На всякий случай он не стал подъезжать прямо к подъезду, припарковал мотоцикл за «Газелью», чтобы его не было видно, спешился, шлем тоже оставил и по возможности расслабленно направился к цели, поглядывая по сторонам.

Надо бы поторопиться, но наблюдатель скорее обратит внимание на нервного, чем на спокойного.

Теперь – пройти через арку в жилом доме, остановиться, изучить обстановку. Паренек выгуливает мопса на детской площадке, пса тискает девочка в зеленом платье. Возле первого подъезда – четыре бывших в употреблении камеры наружного наблюдения, то есть бабушки. На балконе третьего этажа курит мужик в белой майке. Две девочки-подростка замерли в тени березы, увлеченные смартфонами.

Унылейший район! За два месяца, пока тут жил, Лексус чуть не помер от тоски.

Никого подозрительного. Еще раз осмотревшись возле первого подъезда, Лексус скользнул внутрь, на цыпочках взобрался на второй этаж, толкнул дверь – заперта, изучил замок – вроде не тронут. Вставил ключ и два раза повернул, приоткрыл дверь и вошел внутрь, бросился к сейфу, ввел код и принялся сгребать деньги и документы в обычный целлофановый пакет.

Время неслось галопом. Закончив с документами, Лексус достал «ТТ», обмотал его вторым пакетом, сунул под мышку и, прежде чем навсегда распрощаться с квартирой, выглянул в окно, выходящее во двор, и оторопел: в ту саму арку, куда он только что вошел, въезжала полицейская машина.

Если побежит прямо сейчас, он все равно не успеет, и второй выход, что напротив арки, его не спасет: он уже не слишком молод, и физподготовка оставляет желать лучшего – его догонят, а чтобы добраться до мотоцикла, придется делать круг. Бежать наверх глупо – прятаться там негде, подъезд все равно блокируют.

Оставался единственный выход – окно с обратной стороны дома. Пока полицейские будут идти по лестнице, он сиганет в кусты сирени, и, если ничего себе не сломает, уйдет. Лексус распахнул окно, глянул вниз и побежал в спальню, чтоб обмотаться одеялом и не пораниться о ветви.

Одеяло нашлось пуховое, толстое, Лексус с трудом распахнул вторую створку окна, обмотался одеялом, как мешком, и прыгнул – земля рванулась навстречу.

Хрясь! Несколько минут Лексус лежал ни живой ни мертвый, зажатый между двумя тонкими стволами сирени. Пошевелил руками – целы, хотя на правом предплечье кровь, ноги тоже слушались. Кое-как он вылез из сирени и, подволакивая правую ногу, побежал вокруг дома к мотоциклу, который полицейские вряд ли заметили, и хотя ситуация была хуже некуда, он безумно гордился собой – и догадался спрятать «харлей», и спрыгнул удачно.

Когда он добрался до мотоцикла, нога разболелась адски. Ничего, бегать больше не надо. Только он оседлал железного коня, взревела сирена полицейской машины, как она, скрипя тормозами, выезжает со двора, Лексус уже не видел, он на всех парах мчался прочь, на ходу придумывая, куда же ему податься.

Обратно – нет, правильнее дальше на запад, где много съездов с кольцевой в спальные районы, там можно оставить «харлей» и сесть на маршрутку, выйти в захолустном районе, побриться налысо, переодеться, и – здравствуй, Сергей Смирнов, гражданин Белоруссии…

Автомобильный поток стал двигаться медленнее – пришлось снизить скорость. Наверное, авария, думал Лексус, катясь между машинами. Авария – менты – ориентировка. Едва завидев проблесковый маячок, он перестроился влево и поблагодарил бога, что тут нет отбойника, просто двойная сплошная.

Вопреки желанию он поехал туда, откуда бежал, чтобы разминуться с ментами, перестроился в крайний правый, надеясь спрятаться за машинами, но его заметили, полицейская машина сдала вправо, а Лексус выжал газ и едва не поставил мотоцикл на дыбы.

Сейчас полицейские развернутся, наплевав на двойную сплошную, и рванут за ним, связавшись по рации со своими и велев двигаться навстречу и перекрыть все съезды с дороги. Лексус помнил этот район: деваться тут и правда некуда, разве что в лес…

И тут его осенило. В этом лесу он гулял с Мицуко, своей предыдущей собакой, японской акитой, и нашел прекраснейшее место – огромную трубу, прошивающую насыпь дороги. С обеих сторон она заросла травой и корнями – летом обнаружить это убежище невозможно, туда даже мотоцикл влезет, вспомнить бы, где сворачивать…

Ага, вон знак «стоянка запрещена», за ней – покатый съезд с насыпи, там велосипедисты ездят через лес… Лексус снизил скорость, свернул с кольцевой, и его затрясло на ухабах. Дотянул до ближайших кустов, бросил байк, залег.

С воем промчалась полицейская машина. «И все-таки я вас сделал», – со злорадством подумал он и решил бросить байк – уж очень приметен мужик, катящий мотоцикл по бездорожью. Когда менты его найдут, подумают, что беглец через лес направился в соседний район. Жалко коня, но что поделаешь! Из бардачка он достал целлофановые пакеты с пистолетом и документами и с ужасом обнаружил, что не заметил, как порвал один – часть денег и паспорт гражданина Белоруссии выпал предположительно возле кустов сирени.

Лексус сжал кулаки. Подволакивая ногу, поковылял искать трубу, где можно хотя бы переночевать, пока менты не успокоятся.

Убежище находилось дальше, чем он рассчитывал – в нескольких сотнях метров от места, где он бросил мотоцикл, возле затянутого ряской озерца. Раздвинув стебли тростника, он шагнул в темноту, чихнул.

Когда глаза привыкли к темноте, он обнаружил на полу старый относительно чистый матрас, одеяло, колченогий стул и радиоприемник с антенной, перевязанной изолентой. На полу валялись бутылки и пакетики от раствора боярышника.

Лексус представил, как ночью сюда явится грязный и перекошенный хозяин жилища, и горько рассмеялся. Сел на матрас, сжал виски. Достал «ТТ», отстегнул магазин: всего три патрона, не сообразил взять больше, осел!

Задумался. Зачем больше, одного хватит. Раскрыл рот, собрался сунуть туда ствол, но передумал. Ты трус, Лексус, и всегда был трусом, но обаятельным и фартовым. Сегодня, похоже, ты исчерпал лимит везения, теперь думай, как жить дальше.

Если менты знают, где конспиративная квартира, значит, Серега все им выложил вплоть до времени, когда за одной партой сидели. Урод. Или не урод? Один знакомый рассказывал, как попал в УБОП по ложной наводке – еле вышел оттуда, ребра и пальцы два месяца срастались. Можно ли винить Серого? Разве он скупает артефакты, что приравнено к наркоторговле?

Разве он оставил дома товар, два ствола и все документы? Расслабился ты, Лексус, жирком заплыл, а зря! Занимаясь такими делами, нельзя расслабляться.

Если кого и стоит винить, так это полковника Синичкина, который ежемесячно получал две зарплаты сверху и клялся-божился, что никто Лексуса не тронет. Паштет говорил, что верить ментам – все равно что Мулатам. Поверил, тьфу!

А ведь только дурак не знаком с их порядками: все дилеры у них на карандаше и откупаются, но когда приходит распоряжение, берут за жабры того, кто первым попадется под руку или того, кто меньше платит…

Или все-таки не такой Синичкин дурак и не станет резать дойную корову? Не запаниковал ли Лексус? Может, не надо было бегать от ментов, правильнее было явиться с повинной…

Допустим, за арты откупиться можно, а вот за стволы и труп… Условным точно не отделаться. Пятерик впаяют как пить дать. По УДО выйду через три года в сорок восемь, а только жить начал, от пиявки избавился.

Затрещал тростник – Лексус отступил вглубь трубы, подняв пистолет.

Глава 5

Враг вовне

– Скажу, все скажу, только не убивай! – взмолился Койот, скосил глаза на Буряка, устремившего взор в потолок и раскинувшего руки, толстым животом он напоминал жабу, которая собирается взлететь.

Неужели Койот не понимает, что он уже труп, от него зависит только, будет его смерть быстрой или медленной?

– Я не сам. Я не хотел! Их заказали! Убить и забрать арты, там ценные были… На «харизму» был заказ… Его погоняло Лексус, настоящего имени не знаю, это он во всем виноват!

– Дилер?

– Ага.

– Адрес.

Койот закатил глаза, вспоминая, сказал.

– Только не помню, дом восемнадцать или двадцать восемь. У него там самый красивый дом, такой, с башнями, и ворота коричневые. А сам он лет сорока, глаза карие, волосы белые чуть ниже плеч. Были. Ща может постригся. Паштет с ним дела крутит, сейчас он и Микроб как раз у него должны быть. Все!

– Точно? – Кай схватил Койота за грудки, швырнул на пол – сталкер заорал. – Я тебя все-таки запру, и, если ты соврал про Лексуса, вернусь и выпущу тебе кишки.

– Нет, не соврал, – успокоился Койот.

Наверное, эта гнида рассчитывала, что кто-то услышит его и выпустит из заточения. Надо же, какая гнида, всех сдал – и правых, и виноватых, и тех, о ком можно было промолчать. Анархисты все по большей части отморозки и стоят друг друга.

Кай бросил Койота, прицелился ему в лоб, и тот побледнел.

– Приговариваю тебя к смерти, – произнес Кай и выстрелил раньше, чем Койот начал оправдываться.

Переступил через труп, направился к выходу и боковым зрением заметил силуэт в углу комнаты, выстрелил туда с разворота – зазвенели стекла длинной темной тумбы, ни человека, ни мутанта, там не оказалось, но ощущение, что в комнате чужой, никуда не делось.

Кай списал его на паранойю, вышел под дождь, слизнул кровь, текущую из носа, вспомнил про токсичную «маску», положил арт в контейнер, улыбнулся. Он чувствовал тягучее черное удовлетворение. Как расплавленная смола, оно заполняло все трещины и надломы в его душе, и казалось, что он по-прежнему целый, ничего не сломалось в его жизни.

Шлепая по лужам, от отправился назад, снова и снова повторяя адрес, который назвал Койот, и представляя Лексуса – ожиревшего дилера с прической а-ля Иван-дурак. О нем Кай слышал, говаривали, что этот Лексус даже в Зону ходит, когда заскучает, но дел с ним иметь не приходилось.

Там, где по пути в логово Койота промочил ноги, Кай вспомнил о встрече с призраком. «Здравствуй, мертвый», – проскрежетало в голове. «Мертвый сталкер». «Лучше быть мертвым, чем управляемым живым». Что же получается, он не слушает предупреждение и идет из Зоны убивать? При других обстоятельствах он задумался бы над словами призрака, сейчас ему было наплевать. Наверное, мутант прав, он и правда умер, а тело живет по инерции, но, лишенному души, ему недолго осталось.

Только бы успеть помочь Нике!

* * *

Дом Лексуса, самый красивый на улице, был не восемнадцатым, а двадцать восьмым, и дорогущие коричневые ворота имелись только там. Кай активировал «маску», заметил камеры, отсекающие периметр, поставил галочку напротив «узнать, где камеры, записи уничтожить» и медленно направился к воротам.

В его сердце будто бы поселился черный зверь, слепленный из пепла, зверь злобный и ненасытный, и напоить его можно было только кровью. Сейчас он затаился перед решающим прыжком, чтоб сомкнуть челюсти на горле жертвы.

Палец нажал на кнопку звонка, и из коммуникатора грянуло:

– Кто? Что нужно?

– Нужен Лексус. Слышал, ему нужна «харизма». У меня она есть.

Фоном прозвучал басовитый голос Микроба: «Гонит, не верю». Он правильно не верил: «харизма» – очень редкий арт, два таких арта, найденные в одно время – чудо. А ведь не соврал Койот: Паштет и Микроб здесь, у Лексуса! Зверь заметался, желая намочить клыки в крови.

– Ты опоздал, бродяга, – проговорили заплетающимся языком. – Проваливай.

«Неужели правда?» – не унимался Микроб, думая, что его не слышат.

Да у них там пьянка! Тем лучше.

– Я слышу голос Микроба. Микроб, дружище, как же так? Ты сам говорил, что Лексус ищет «харизму».

– Я уже принес одну, – отозвался Микроб.

– Так пусть две будет, тебе-то что?

– Впускаем? – проговорил Микроб в сторону, на этот раз Кай не расслышал остальных его слов.

Вместо ответа ворота отъехали в сторону – Кай шагнул во двор, где к нему на плечи бросилась самка хаски, принялась лизаться. Упились до потери осторожности, даже имени не спросили, это очень и очень хорошо. Поглаживая собаку, Кай окинул взглядом двор: настоящий рай, разноцветная плитка с греческими узорами, в клумбе – диковинные растения, из зарослей выглядывал Дионис с кувшином на плече и венком из виноградных гроздьев, а ближе к дорожке возлегла Афродита, кокетливо высунувшая из-под туники ногу в сандалии со шнуровкой до колена. В другой клумбе – деревянная бочка, прямо на ней – что-то типа плюща. Напротив порога две русалки лили воду из кувшинов, а в прозрачном бассейне плавали золотые рыбки.

– Джана, фу! Ко мне! – на пороге появился светловолосый высокий мужчина, хлопнул себя по ляжке, и собака побежала к нему.

Черный зверь оскалился и клацнул зубами. Хотелось пристрелить Лексуса прямо здесь, но в доме были Микроб и Паштет, которых Кай тоже приговорил. Нужно собрать их вместе и перестрелять одного за другим.

– Добрый день, – Кай вежливо улыбнулся, уставившись в темно-зеленые глаза хозяина, покрасневшие от алкоголя или чего позабористей. – Идемте, покажу товар в доме.

Паштет и Микроб уже ждали его. Выпившие и расслабленные, они не ожидали подвох. Пахло жареным мясом и спиртом, со второго этажа лился блюз, за полупрозрачной голубой дверью в ванную журчала вода.

Отдыхаете! Расслабляетесь после хорошо выполненной работы. Из-за безделушки столько народу положили. Кай медленно снял рюкзак и принялся там копаться, ожидая, когда жертвы соберутся вокруг него, чтобы было удобно уложить их.

– Где ты взял «харизму»? – удивлялся Микроб.

Кай нащупал пистолет, вслепую снял его с предохранителя и посчитал, что эти люди должны знать, за что дохнут.

– Прямо возле Периметра есть бар и бункер. Бар сгорел, всех перебили. Всех, кроме меня.

Приглушенные алкоголем, они слишком долго соображали, никто даже не дернулся, когда Кай выхватил пистолет, выстрелил в Микроба:

– За Нику.

В Паштета:

– За Сову.

Лексус начал отклоняться в сторону, Кай выстрелил ему в голень – он заорал.

Распахнулась дверь в ванную, Кай выстрелил на движение и только потом посмотрел, попал ли: губастая девчонка, замотанная в желтое полотенце, схватилась за грудь и начала оседать.

Кай прицелился воющему Лексусу в живот:

– Где запись с камер?

– Т-тумба в ст-толе. Вт-торой этаж.

– Как все просто.

Лексус поднял руки:

– Мужик, ты это… Пощади! Я вообще не при делах, если что.

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Современная жизнь молодежи XXI века. Век новых технологий и общений. Но неизменным всегда остаётся т...
Иннокентий Рудницкий, простой российский гений, создал устройство мгновенной связи, но последствия э...
В книге исследуются проблемы новой науки – психологической танатологии. На основе новейших данных и ...
Дистанционное электронное обучение (e-learning) – один из наиболее эффективных способов повышения ре...
Аргументация вашей рекламы может быть достоверной и логически безупречной. Но если она не задевает ч...
Аргументация вашей рекламы может быть достоверной и логически безупречной. Но если она не задевает ч...