Онтопсихологическая синемалогия Менегетти Антонио

Представление издания

1

В данном издании собран более чем тридцатилетний опыт онто-психологической школы в области исследования образов, фантазии, искусства, кинематографа, эмоций, одним словом, всего того, что является выражением бессознательного человека и общества.

Первое издание называлось «Кинотерапия» и вышло в свет в 1972 году в Риме. В него вошли различные выступления и обсуждения фильмов того времени.

Изучение культуры Cineforum и Vivere insieme[1], данных французских исследователей и работ Фрейда привели А. Менегетти к выводу о том, что люди проживали и интерпретировали один и тот же фильм по-разному, иногда высказывая противоположные мнения. Объект-фильм выявлял существование многозначной субъективности, порожденной, в большинстве случаев, всевозможными психическими смещениями.

Следует добавить, что в ходе интенсивной клинической практики в период с 1971 по 1981 год А. Менегетти использовал кинотерапию в качестве терапевтического инструмента при работе с сотнями пациентов. В ходе встреч он анализировал наиболее характерные для группы участников мнения, а также получал информацию по каждому клиенту.

В сущности, выбор фильма диктовался лечением, а не характером фильма. Все было нацелено на решение проблемы клиента. Фильм играл второстепенную роль, первичным было выздоровление.

Своими необыкновенными результатами кинотерапия обязана исключительно онтопсихологической технике. Без открытий онто-психологии обсуждение фильма способно лишь усилить симптом.

Кино стало центральной темой Международного конгресса по онтопсихологии, организованного А. Менегетти в марте 1982 года в римском отеле Хилтон. Тогда в обсуждении темы приняли участие работники искусств, режиссеры, актеры, продюсеры, социологи, психологи, психиатры.

В ходе Конгресса А. Менегетти всесторонне рассмотрел «феномен кино», вскрыв глубинные мотивации его происхождения, идущие из театра, проанализировав личности кинематографистов, которые излагают и выражают бессознательную чувствительность, зажавшую в тисках наш век. В рамках периодически повторяющихся тем предложенных в данном издании фильмов автор анализирует как различные аспекты индивидуального психологического универсума, так и масштабные события, вовлекающие все общество. Выводя на уровень очевидности скрытое содержание кинематографических произведений, А. Менегетти освещает также обоснования экономического, идеологического и политического порядка.

В первой части данного издания предлагаем вниманию читателя материалы упомянутого Конгресса.

Онтопсихология на базе открытого ею универсального принципа здоровья и реализации человека – онто Ин-се – использует кино и производимый им эмоциональный эффект в целях терапии и аутентификации, осуществляя самое настоящее вмешательство посредством экзистенциального вызова.

Этим инструментом, определенным как синемалогия, на сегодняшний день пользуются онтопсихологи в различных частях мира. Синемалогия не ставит своей целью общепринятое изучение кино с внешних, действительных, рыночных позиций. Она исследует его первопричину, обращаясь к сфере бессознательного. Именно поэтому она в состоянии распутать непонятный клубок производимых кино последствий. Выделяя одну смысловую нить, нить бессознательного разума, синемалогия встает на путь логики и фокусирует свое внимание на «подвергшейся цензуре преобладающей мотивации, [открывая] непознанную психическую идентичность рациональному сознанию».

Универсальный характер онтического критерия и методологии, используемой для его выделения и развития, подтверждается тем фактом, что во многих из представленных в этой книге синемалогиях, которые были проведены в разное время и по разным поводам, приняли участие представители различных культур, рас и национальностей: от Бразилии до Италии, от России до Китая. Фильмы выбирались на основании эмотивного критерия в соответствии с интересом и влечением к ним со стороны публики.

В первой главе второй части полностью изложена методология вмешательства и практического применения синемалогии. В различных главах содержится краткое описание содержания различных фильмов, использовавшихся в терапевтических целях.

В этой ситуации кино становится относительным фактом, необходимым, в первую очередь, как повод для анализа архетипов индивидуальной и коллективной психологии, которые предопределяют патологическую реальность нашего времени. Речь идет не только о таких массовых феноменах, как преступность, наркомания, музыка, но и о событиях высшего экономического и политического управления. В синемалогии настоящим главным действующим лицом является человеческое бессознательное.

2

Для удобства изложения и прочтения книга разделена на три части.

Первая часть содержит избранные выступления IX Международного конгресса по онтопсихологии: вступительную речь и 5 глав. Первая глава посвящена краткому изложению результатов наиболее значимых теоретических и практических исследований современной культуры в области кинематографа. Во второй главе под названием «Образ» речь идет об образе в экзистенциальном, философском, психологическом, художественном смысле. Третья глава посвящена театру. В нее частично вошли материалы Конгресса, частично – глава из Учебника по онтопсихологии о психотее, дополненная определениями, которые были сделаны в ходе Summer Session of Ontopsychology[2] в 1999 году. В качестве иллюстративного примера вслед за анализом аттической трагедии Царь Эдип размещена синемалогия, проведенная в 1993 году в Москве, которая объединена с другой синемалогией, имевшей место в ходе другого мероприятия.

Четвертая глава «Кино» представляет онтопсихологический взгляд на фильм, в частности на его символическую ценность (среда, символы и сценография), на музыку (в сжатом виде собраны высказывания автора по поводу музыки, которые он делал в ходе различных синемалогий, а также отрывок из книги «Учебник по мелолистике», посвященный музыкальному оформлению фильмов), на причины успеха фильма, на личности людей кино, в частности актеров и режиссеров. Данный материал взят из избранных выступлений IX Конгресса, из последней главы третьего издания книги «Кинотерапия» и расширен за счет высказываний по поводу психологии режиссеров и актеров, которые автор делал в ходе различных синемалогий. Здесь также представлен материал круглых столов с Тинто Брассом и Джанкарло Джаннини, состоявшихся в ходе Конгресса. Отдельный параграф посвящен экономическим, политическим и торговым интересам США в сфере производства различных фильмов.

В пятой главе «Бессознательное» изложен разносторонний анализ кино, представляющего собой выражение бессознательного, в особенности всего того, что касается вмешательства монитора отклонения или чуждого элемента в человеческом уме. В конце рассмотрения каждой темы в качестве примера приводится соответствующая синемалогия: Кристина Ф., Заводной апельсин, Спермула[3], Близкие контакты третьего вида.

В последнем параграфе «Заключительное слово» содержатся выводы по работе Конгресса.

Оставшаяся часть книги вобрала в себя различные синемалогии, имевшие место с 1972 года, которые распределены по параграфам «Терапевтическая синемалогия», «Дидактическая и аутентифицирующая синемалогия».

В первой главе второй части наряду с первым параграфом, полностью взятым из третьего издания книги «Кинотерапия», в ясной и исчерпывающей форме изложена методология, три фазы синемалогии, процесс интерпретации, знания о человеческом существе и его защитных механизмах (проекция, рационализация, идентификация, вытеснение между первичным и вторичным процессами и т. д.). Материал последних параграфов взят из некоторых синемалогий и, частично, из текстов книг «Онтопсихологическая философия» и «Клиническая онтопсихология»[4].

Во второй главе собраны все синемалогии по женской психопатологии, в третьей – по мужской психопатологии. Затем следует разбор таких тем, как психопатология любви, семьи, элементы педагогики. В последней главе рассматриваются темы социальной шизофрении и монитора отклонения.

В первой главе третьей части излагается цель синемалогии аутентификации и всевозможные взгляды на дидактическую постановку проблемы выделения природного критерия.

Во второй главе собраны воедино дидактика и психосоматика. Эти синемалогии используются в ходе обучения и формирования у онтопсихологов навыков выявления патологий различного происхождения (не только психосоматики в медицинском смысле, но и шизофрении и суицида). Третья глава посвящена женской психологии и наряду с уже издававшимися синемалогиями Незаконное вторжение и Без возврата содержит не издававшиеся ранее материалы. В четвертой главе речь идет о системе и личности, в пятой – о психологии лидера. Шестая глава «Фантастика» содержит синемалогии по некоторым фантастическим фильмам с позитивной основой. В конце книги представлен разбор фильма «Роллерболл», просмотр которого завершал работу Конгресса.

Введение

1

Кинематограф – это искусство, образ, фотография, дизайн, эмоция, педагогика, шизофрения, фантазия, сновидение. Это движение образа, который задает форму. Это, в первую очередь, бессознательное, то есть продукт огромного психического мира, ускользающего из-под рационального контроля человека. Это универсальный, коллективный, массовый феномен. Кино касается молодежи, и мы ежедневно сталкиваемся с этим фактом как личности и воспитатели.

Понимание кинематографа чрезвычайно важно для социологов, поскольку выдающийся фильм отражает коллективное бессознательное. Понимание кино открывает путь к пониманию и контролю жизни системы. Кто познает кино, тот познает также сновидение, фантазии и искусство. И речь идет не об оторванной от социальной жизни фантазии: даже если во многих случаях выявляется болезнь, этот факт затрагивает всех нас.

Нередко в основу сюжета интересных фильмов ложатся фантазии госпитализированных шизофреников, записанные психиатрами. Так болезнь становится зрелищем и достоянием культуры.

Фильм – это снимок, при внимательном прочтении которого обнаруживаются всевозможные ситуации из жизни одного и более

индивидов.

Онтопсихология может по нарастающей использовать различные инструменты, при этом ее искренним убеждением является одно – использовать все средства для единой цели, коей является реализация «Я» в качестве исчерпывающего исторического выражения Ин-се.

Тому, кто с ясностью познал теорию онтопсихологии, легко формализовать значения и выводы по фильмам, поскольку онтопсихология, помимо прочего, является наукой о крайней редукции любой вербальной и невербальной феноменологии (ментального и исторического слова).

Кинематограф представляет собой вербализованную культуру человеческого существования в том виде, в котором оно реально есть, представляет себя и познается, поэтому задействует совокупность бытия, феномена и сознания.

Из этого следует, что, даже если рассматривать фильм как развлечение или ситуацию шизофрении, он говорит о реальной драме человека. Онтопсихологическая синемалогия, принимая во внимание шизофренические истоки и факт фильма, видит в нем боязнь экзистенциального факта: фильм отражает экзистенциальную шизофрению.

2

Целью данной книги была иллюстрация онтопсихологического подхода к использованию экранизированного материала в психотерапии и прикладной психологии.

Мы используем фильмы, анализируем их как образное проявление глубинной человеческой природы с той позиции, что модальность субъективного опыта в отношении конкретного фильма выявляет реальность исторической психологии субъекта и характер его социального взаимодействия.

Кино можно назвать коллективным сновидением, формализованным режиссером. Успех режиссера напрямую зависит от его способности выражать коллективный феномен.

Естественно, говоря о кино, мы сталкиваемся с разными культурами и подходами к нему. Онтопсихология, наряду с другими дисциплинами и теориями, предлагает собственное познавательное видение «экранизированного факта», включающее социологический анализ, нацеленный в первую очередь на выявление мотивов различных форм поведения.

3

Синемалогия отвечает на запрос о способах социализации знания самой серьезной социально-динамической психологии. Ее значение состоит в предложении целостного диалектического факта жизни в форме экранизированного произведения дифференцированной группе с единственной целью – дать собравшимся попробовать свою способность объективировать интровертивную и экстравертивную реальность.

Практическая значимость онтопсихологии заключается в том, что посредством собственного метода она в состоянии с точностью диагностировать и делать очевидным для субъекта его персональное бессознательное, получая доказуемые результаты на медицинском, персонологическом и социальном уровнях.

Синемалогия – это один из аспектов метода, появившийся как в силу стечения обстоятельств, так и в силу необходимости.

Однажды после просмотра фильма я наблюдал за жаркими дискуссиями группы зрителей по поводу интерпретации увиденного. У фильма есть свой единый смысл, и его глубинная линия должна была, на мой взгляд, быть ясной для всех, однако я заметил, что каждый настаивал на своей точки зрения, которая входила в явное противоречие со всеми другими. Я видел, что интерпретации зрителей по поводу одного факта, который был, по-моему, весьма простым, расходились.

Я знал зрителей фильма лично как терапевта и понимал, что каждый из них прочитывал и переживал содержание фильма исключительно сквозь призму собственного комплекса, который я идентифицировал ранее. Дальнейшие наблюдения более чем за 10 тысячами человек подтвердили без каких-либо исключений предположение о том, что понимание фильма определяется не столько социальными, политическими и культурными критериями, сколько тематическим отбором личного комплекса, или эгоической структурой.

Когда это было отмечено в ходе открытой встречи с публикой, то проявилась лучшая, если хотите, народная школа психотерапии. В момент просмотра фильма ощущалось висцеротоническое усиление, в котором проявлялся в первую очередь досознательный материал, в то время как наиболее глубокие вытеснения были связаны либо с самыми драматическими эпизодами, либо с незамеченными или забытыми сценами.

Уже в самом начале, когда я интуитивно вышел на данный метод, он не имел исключений: каждый участник синемалогии воспринимал образный ряд в точном соответствии с потребностями проекции своего комплекса. Тогда я отметил, что фильмы, помимо того что представляли собой значимый художественный и развлекательный момент и вызывали огромный социально-культурный резонанс, были символом онейрического искусства. Иными словами, они становились универсальным фактом обнаружения индивидуального и массового бессознательного. Так возникла возможность диалога, в ходе которого выявлялись и определялись проективные выборы субъектов, можно было показать отдельно взятому зрителю, насколько он отошел от предметности образа. То, в какой мере каждый отклоняется от глубинной предметности фильма, указывает, насколько неразвито его «Я», насколько комплекс изолирует «Я» от сознания. Иными словами, в зависимости от степени эмоциональной вовлеченности в фильм субъект обретает меру сравнения для самопознания.

Многие из клиентов, нацеленных на продолжение аутен-тификации за рамками индивидуальной и групповой терапии, выразили желание иметь такую возможность несколько раз в год. Требовалось создать такую ситуацию эмоциональной вовлеченности субъектов без воздействия на их способность к интроспекции и вербализации, чтобы каждый мог осуществить идентификацию и аутентификацию или принять решение на основе проведенного сравнения. Все это должно было одновременно реализовываться в условиях минимальных временных затрат (одна встреча) для как можно большего числа людей (от ста до тысячи человек).

Просмотр фильмов зарекомендовал себя как идеальный способ проверки аутентичности индивидуального «Я» и характера социальных отношений. Таким образом, используя любой фильм в качестве онейрического продукта коллективного и индивидуального бессознательного, можно организовать рефлексивное взаимодействие зрителей с целью выявления их сублимированных констелляций.

Под синемалогией понимается такое поведение, при котором субъекты по собственному решению нейтрализуют свою культурно обусловленную способность к анализу социального, политического, экономического и художественного аспектов фильма. В ходе сеанса участники сознательно ставят целью выявить, как воздействует на каждого из них кинематографическое произведение, поскольку для многих фильм подобен ночному онейрическому потоку.

Известно, что когда человек пытается вербализовать все то, что составляет первичную информацию его жизни, она ускользает от его рационального осмысления. Когда субъект говорит, принимает решения, думает, он находится на второй стадии, при этом полностью утрачивается первичная информация. Иными словами, он постигает лишь ту часть, которая была предустановлена еще до его решения. Сновидения – одна из возможностей проникнуть в измерение скрытой от глаз субъекта деятельности, первичной по отношению к самости. Хотя фильм не приводит зрителя к катарсису, он передает значение: человек стремится любить и превозносить свой образ жизни, каким бы он ни был. Речь идет о принуждении к повторению своей шизофрении со всей широкой гаммой проявлений впечатляющей фантазии, которые, в сущности, создают миф об историческом пределе существования. Синемалогия является вербализацией семиотического диалога между зрителем и его образной реальностью. Кто я, стоящий между своим внешним образом и образом, действующим внутри меня? Способность вербализовать это и есть синемалогия.

Рис.0 Онтопсихологическая синемалогия

IX Международный конгресс по онтопсихологии (Рим, отель Хилтон, 9-13 мая 1982 г.)

Рис.1 Онтопсихологическая синемалогия

Афиши Конгресса на площади Дуомо в Милане

Часть первая

Кино и бессознательное

По материалам IX Международного конгресса по онтопсихологии

Рим, 9–13 мая 1982 г.

1. Онтопсихология в постижении человеческой реальности [5]

Онтопсихология сложна для понимания, поскольку предлагает путь постижения человеческой реальности, альтернативный традиционной культуре, веками формировавшейся различными научными школами.

Эта новейшая теория подобна открытию Христофором Колумбом новой, но существовавшей и прежде земли, или уравнению Эйнштейна, описывающему энергетические соотношения на нашей планете, или законам движения планет в свете открытий Кеплера и Галилея.

Опыт разных культур подтверждает следующее: человечеству не дано понять и выявить причины своего страдания и боли. Люди вынуждены существовать в реальности, суть которой они не осознают. Оправдывая свое непонимание или неспособность, они прибегают к мистификации, тайнам бессознательного или же фидеистическим решениям, пытаясь унять тоску в поисках точки, дающей покой[6].

Многие ученые бились над решением этой проблемы в различных областях человеческой культуры – от философии до науки, – особенно в сфере искусства, кино, социологии, психоанализа. Например, Фрейд говорил о вторичных процессах, предполагающих существование первичных в области формирования импульсов, психического поведения[7].

С точки зрения онтопсихологии, вся существующая культура – от философии до политики – проводит исследования только на второй стадии. Но что происходит на первой, в «здесь и сейчас» человека? Что представляют собой первичные процессы, являющиеся разумной причиной всякой экзистенциальной модальности?

Если я хозяин своей жизни, то как, находясь в этой внутренней данности и будучи разумным существом, я могу быть исключен из своего первоначала, из того фундаментального акта, который порождает меня и сопровождает в потоке существования? Прежде чем решать важнейшие метафизические проблемы, поднимаемые высшими умами, я должен, преодолевая трудности, обнаружить это начало. Инфантильно закрывать глаза на то, что неотступно меня преследует, искать решение в кажущемся магическим, но, в реальности, требуемом комплексом, в присутствии Бога, созданном по мерке моей ошибки, моих пределов, или же обращаться к высшему человеческому разуму, светилам науки, которые должны решить за меня мою безотлагательную проблему. Все это, по крайней мере, нечестно.

Онтопсихология в высшей степени рационально, просто и методично, в позитивном смирении достигает первичных основ человека. Социология сводит первичные мотивации индивидуального поведения к анамнезу групповых стереотипов; психоанализ исследует эдипов комплекс, формирующий или деформирующий взрослого индивида. Философия и религия легко допускают существование зла, пусть и в завуалированной форме, а онтопсихология, напротив, сосредотачивается исключительно на человеке.

Онтопсихология отталкивается от простого факта: если мое существование проблематично, то я, человек, одновременно и управляю своей проблемой, и управляем ею. Онтопсихологическое исследование абстрагируется от устоявшихся определений, убеждений, табу: если я существую, то хочу знать. С первой секунды моего существования, в силу факта бытия, утверждается право на знание. Я должен знать, потому что никто не может освободить меня от долга самопознания и ничто, существующее за пределами моего внутреннего мира, не привнесет в мою жизнь покой, силу и успех.

Онтопсихология с помощью собственного максимально рационального метода отыскивает причинный принцип движения, действия человеческого существа на уровне первичных процессов[8]. Многолетний исследовательский опыт позволяет онтопсихологии свободно ориентироваться в мире причин.

Войдя в создающую меня причинность, я становлюсь способным ответственно приводить в порядок все, что живет во мне и со мной. Ответственность позволяет мне постичь законы силы, успеха, прийти к финальному акту собственного смысла жизни, утверждающего меня как совершенство, преисполненное радости и блага. Однако многие люди инфантильно рассчитывают достичь радости совершенства с помощью веры, надежды, ожидания, что весь тяжкий труд обретения себя за них выполнят другие.

Таким образом, онтопсихология – это альтернатива всех наук, всех исследований, задающихся целью создания «теории причин» первичной данности человека.

Мы должны овладеть общими теоретическими знаниями о реальности комплексов и механически вводимой негативной матрице, потому что вызывать определенные следствия можно лишь тогда, когда располагаешь точной теорией, точной причиной.

«Теория» (от греч. qesx – бог, resa – струиться, течь: Бог в самодвижении, Бог в течении, в становлении) означает: «как Бог проявляется в своем течении», то есть как бытие полагает себя феноменом, становится историческим событием. Воплощение этой божественной поступи и создает всякое существование – как отдельного индивида, так и многих, как одного измерения, так и их множества. Именно это божественное шествие и составляет энергетическую возможность любой событийности.

Итак, отследить теорию, или primum movens, уловить на миг интенциональность, которая задает форму, актуализирующую всю совокупную реальность, в том числе и индивида, – значит постичь сущность моего действия и найти ту решающую определенность, которая обосновывает любой акт – мой и всего, что мне близко.

Постигнув теорию, необходимо уловить причину, которая служит началом, задает «как» моего факта «здесь и сейчас», следовательно, представляет собой причинную самостность события. Следовательно, «теория» в онтопсихологическом смысле означает: «интенциональность в акте бытия, устанавливающего себя историческим феноменом».

2. Экзистенциальная шизофрения

Известное разделение на субъект и объект не предполагается самостностью человека. Бытие, как бы оно ни проявлялось, остается всегда сокровенным самому себе. Допустив возможность отстранения бытия от самого себя хотя бы на мгновение, мы придем к непреложному выводу, что все предстающее в качестве объекта не существует; или бытие всегда сокровенн близко себе самому, и тогда всякое существование возможно, или же возможно только ничто. Итак, фундаментальная проверка показывает, что объект есть ничто, то есть объекта нет[9].

Актуальность семантической интенциональности, реализуемая онто Ин-се[10] в своем становлении, распознает, понимает и всегда встречает другое в сокровенности себя самого. Первая и высшая реальность человека познает всякую вещь изнутри себя. “Omnis decor eius ab intus”, то есть вся красота, вся благодать, вся сила проистекают изнутри. «Царствие Божие внутри вас»; «Закон человека – сердце его». В этих великих библейских фразах выражена непреходящая мудрость: речь идет о том, что свойственно человеку, но утрачено им.

Итак, бытие, порождая себя, себя провоцирует, встречается с собой внутри человеческого существа. Причина успеха или падения человека коренится исключительно в его внутреннем мире.

Дихотомия «субъект – объект» служит практической иллюстрацией, проекцией расщепленности внутреннего мира человека. Из-за этой расщепленности наши разум и сознание отделены от самостности действия. Но как в культуре могла произойти абсолютизация расщепления человека?

Внедрившись в человека, механистический принцип, или монитор отклонения[11], программирует его на разрушение. Утверждение приоритета объективной данности, констатация положения: «Я – здесь, все остальное – там» вынуждает субъекта считаться с ней. Поэтому человек познается и оценивается, только если проявляет себя, воздействуя на реальность в объективно проверяемом опыте. Человек, принудительно отстраненный от своего онто Ин-се, уже теряет самого себя, становится расщепленным и управляется, программируется внешней предметной данностью, то есть программируется чуждым элементом.

Монитор отклонения выталкивает человека из собственного онтического центра, после чего тем или иным образом программирует его. Программа поддерживает разделение на субъект и объект, обязательное для манипулирования человеком. Напротив, человек, сумевший полностью вернуться к себе, переместившись от своей сознательной эгоической структуры к самостности полагающего его акта, спокойно все чувствует и осознает, не нуждаясь в памяти и сопоставлениях, так как познает всякий акт из своей сокровенной сущности. Я – это акт того, что я знаю; я исполняю то, что знаю, и в этом акте все возможно, потому что «я есть». Все то, что есть, – мне близко, в онтической семантике мне все знакомо и родственно, все – мое, все – это я.

Именно таков исходный смысл утверждения: «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой». Речь идет не о слабости, не об уступке или снисхождении: это простая норма истинного, аутентичного и не разъединенного с целым человеческого существа.

Итак, с момента внедрения монитора отклонения субъект познает себя через объект, постигает себя извне. Под «объектом» я понимаю всякую реальность, чуждую субъективному внутреннему миру, который является отправной точкой для исследования нашей личности, нашего «для-себя-бытия». В сущности, ошибка заключается в постижении себя через другое – постоянное и категоричное. Субъект, идя к себе от объекта, теряет силы и, вкладывая свою энергию[12], объективирует себя, следовательно, отчуждается от самого себя.

Существующая система познания, не меняющаяся с течением времени, в реальности ведет к уподоблению человека объекту, то есть к потере им своей самостности, к утрате души. Но чего стоит обретение любого знания, если человек при этом теряет свою душу?

3. Кино и бессознательное

Мы изучаем, анализируем и излагаем тему кино и бессознательного с учетом всех достижений в области исследования образа, жестикуляции, текста: от великого Эсхила до Пиранделло в театре, от братьев Люмьер до современных режиссеров в кинематографе. Мы изучаем их творчество не только с позиций фактов жизни, но понимаем их в более широком контексте культуры, включающей в себя безграничный «человеческий рынок» и проявляющейся в многообразии культурных связей (операторская работа, сценарий, производство, связанные с этим сферы, и, естественно, психоаналитические исследования).

Аргумент, который привлекает внимание и порождает проблему: почему мы так любим фильмы? Почему мы так любим образ, представление?

В позитивной версии первым ответом могло бы быть то, что бытие в этом представлении продолжает развлекаться, разыгрывая один из собственных потенциалов в последующих экзистенциальных формах и модальностях игры. В этом смысле креативность могла бы стать моментом, в котором единый акт предлагается на основе разных модальностей. Точно так же, как единый акт мысли гениального человека может иметь разные феноменологии, творящий, проектирующий акт бытия предлагает различные способы существования в бесконечных процессах. Поэтому это может быть игрой, рефлексивным внутренним удовлетворением, формой первичного положительного и жизненного нарциссизма, который является отражением того акта, который в процессе творения распространяет себя, «размножает», чтобы вернуться к себе в игре.

Однако если бы этого не было – и могло бы не быть с момента утраты человеком центральной точки собственной внутренней сущности – театр и кино были бы отсроченным повторением болезни, ограничения, которое вовлекает человека внутрь себя.

Поэтому я считаю, что кино является примером актуальной ситуации человеческого существа. Человек играет роль режиссера и дает разрешение другим – актерам – проявлять открыто, демонстрировать свою шизофрению. Возможно, фильм можно назвать истинным, правдивым, с точки зрения того, насколько он иллюстрирует трагедию человека. На смену античной роли deus ex machina (бог из машины) приходит современный «режиссер»[13]. Глубинная схожесть заключается в необходимости единой режиссуры, которая управляет и решает за всех, маневрирует и располагает индивидами, которые – прежде чем попасть на съемочную площадку, – предположительно, являются здоровыми или, во всяком случае, отличаются от своих проявлений на сцене. Здоровым и другим – таким, возможно, был человек, прежде чем вошел в культурную шизофрению и стал на ее основе управлять историей, которую он «переживает» и в которой потерял свое первенство. Утратив ведущую роль, человек воспринимает существование как агонию или тоску.

Поэтому фильм с очевидностью показывает точную реальность механической манипуляции. Так, словно при создании фильма кто-то хотел сказать: «Вот как управляется человеческая жизнь». Точно так же, как происходит на съемочной площадке или во время просмотра фильма, когда человеческие существа смотрят на определенные образы и оказываются под впечатлением, так же Ин-се человека вынуждено переживать калейдоскоп монитора отклонения и, как следствие, действовать, будучи обусловленным им.

Таким образом, идя дальше объяснений, предложенных в области онтопсихологического исследования, я утверждаю, что режиссер соответствует матрице «Сверх-Я», или монитору отклонения, и является посредником его манипуляции, обращаясь к внешнему, что, однако, влияет на людей изнутри.

Глава первая

Понимание бессознательного через кино

1.1. Заметки о культуре кинематографа

Введение

В данном параграфе не предполагается исчерпывающее описание мира кино. Его целью является рассмотрение основ кинематографической культуры, позволяющее понять новизну метода синемалогии и оценить все богатство раскрываемых им познавательных возможностей.

С момента своего появления кино никого не оставляет равнодушным – ни массового зрителя, ни интеллектуалов из различных областей знаний, исследующих и обсуждающих его природу, его влияние на человека и общество.

Следует уточнить, что в данной главе обращение к различным теориям и литературным источникам не ставит своей целью выявить истоки синемалогии или обосновать ее: ссылки и цитаты используются для освещения показательных аспектов кино и выявления кратчайших путей к пониманию человека. Синемалогия отличается совершенно новым подходом к кино, что определяется как ее эпистемическим фундаментом, так и методологией.

Для того чтобы читателю было легче ориентироваться в огромном количестве концепций, начнем с описания социально-исторического контекста, в котором кино возникло, и затем рассмотрим основные направления исследований феномена кино.

Прежде всего следует выделить онтологические теории отличающиеся своим подходом, но единые по своей цели, которая и определяет данное название: все они стремятся выявить фундамент и самую суть кино. Требование научной объективности стимулирует появление методологических теорий, формализуемых в рамках психологии, социологии, семиотики. Эти теории подчеркивают значение исследовательского метода, гарантирующего точность научных изысканий. Особого внимания заслуживает психоанализ, внесший значительный вклад в освещение бессознательной реальности человека, которая и проявляется в кино. И, наконец, так называемые теории исследовательских областей, которые рассматривают кино как экспериментальную площадку для изучения специфических проблем человека.

Итак, рассмотрим в общих чертах суть многообразных концепций кино, отметив при этом точки их соприкосновения и ограничения.

Зарождение кинематографа: Социально-исторический контекст

28 декабря 1895 года в Париже братья Люмьер впервые продемонстрировали десять короткометражных фильмов небольшому числу зрителей.

Кино показывали в Salon Indien del Grand Cafe, владельцем которого был итальянец. Экономический аспект этого мероприятия (впервые со зрителей взималась плата) позволяет усмотреть в нем факт официального появления кино, как массового зрелища, и возникновения кинематографической индустрии. Впрочем, кино стало по-настоящему захватывающим благодаря Ж. Мелье, создателю устройств для бродячих фокусников, эксперименты которого со съемкой при искусственном освещении дали начало трюкам в кинематографии.

Итак, кино зародилось в Европе в период научно-технического, экономического и политического подъема. Одновременно происходили изменения и в научной сфере: психология оформилась в самостоятельную науку, отделившись от философии и положив начало новому направлению – психоанализу. Появляются труды 3. Фрейда об истерии и интерпретации сновидений. Возникновение социологии побудило ученых к исследованию сложных социальных феноменов. Достижения научно-технического прогресса – электричество, автомобиль, телефон – в корне изменили бытовавшие представления о средствах коммуникации, открывая перед человеком новые возможности использования знаний.

Конец XIX века был ознаменован значительными переменами в жизни человечества; появление кино сопровождалось повышенным интересом, с ним связывались большие ожидания. «Магическое» действие кино, воспроизводящего жизненные эпизоды так, как если бы они были подлинными, превращало его в средство выражения общественного сознания. Обращаясь к социальным проблемам, кино становилось инструментом воспитания, передачи информации, пропаганды.

Вместе с кино возникают и науки, изучающие его, дающие начало оживленным дискуссиям в отношении данного феномена[14].

Онтологические теории

Онтологический подход в кинематографе нацелен на постижение кино в его сути, в его так называемой «метафизической» составляющей. За пределами того, что проявляется в виде спектакля, представления, отыскивается фундамент («оригинальная природа») кино, на котором и строится его подлинное определение. Главные действующие лица этого направления – интеллектуалы, критики – выражают свою точку зрения в очерках и статьях, публикуемых в тематических изданиях.

В онтологических теориях кинематографа выделяются три основных направления. В первом природа кино прослеживается в реализме образов (Дзаватини, Аристарко, Базэн, Кракауэр); во втором – кино отдано на откуп воображению (Морэн); в третьем – подчеркиваются лингвистическое и коммуникативное измерения (Батайе, Лаффэй, Делла Вольпе, Митри).

Рассмотрим коротко каждое из них.

а) Кино и реальность

«Любой образ прекрасен не потому, что прекрасен сам по себе (…), но в силу того, что является отблеском истины»[15]. Эта фраза синтезирует сущность кинематографа, коей является связывание образа и реальности.

Очарование кинематографического образа определяется не образом, как таковым, а его способностью воспроизводить мир, показывать истину вещей и прежде всего интерпретировать реальность и осмысливать ее. Данная трактовка породила такие метафоры, как «окно, распахнутое в мир», и «зеркало жизни», отождествляющие образ и реальность. «Неореалистическое» итальянское кино, представляемое Р. Росселини, Л. Висконти, В. де Сика, стремилось показать именно действительность (послевоенной поры), но в то же время желало внести вклад в восстановление идентичности итальянского народа. Следовательно, кино стало инструментом познания повседневной реальности, позволяющим раскрыть ценность настоящего, «приближая зрелище к жизни вплоть до совпадения»[16].

Однако кино способно и на большее: оно не только регистрирует происходящее, копирует реальность, но и позволяет интуитивно постичь глубокий смысл происходящего. Через кино можно уловить иную реальность – динамику, мотивацию событий[17].

Кино есть действительность; соучастие в существовании – его призвание. Исчезают актеры, притворство, фикция; остается лишь соответствие реальности. Онтологический реализм выступает за киноистину, способную продемонстрировать экзистенциальный реализм[18]. Исследования, проводимые в этом направлении, все больше ориентируются на изучение возможностей кинематографа документально представлять реальность, вплоть до передачи ее физической конкретности[19].

б) Кино и воображение

Абстрагируясь от идеи того, что кино просто изображает действительность, данные теории обращаются к способности кино реализовывать воображаемый человеком мир. На экране появляется не реальный мир, а неизвестная вселенная, сотканная из неуловимых ощущений, неопределенного присутствия. Мир кино – не эмпирическая данность. Это универсум сновидений, навязчивых идей, миражей и фантазий[20]. Кино позволяет воплотиться в реальности тому, что не явлено, даже если и руководствуется при этом неформальной логикой.

Подлинная природа кино восходит к этому «сокрытому» аспекту вещей, который воссоздается в образе, запускаемом динамикой субъективного, персонального воображения. Индивиду отводится главенствующая роль в силу его субъективности, являющейся подлинным источником воображаемого мира. Фотогеничная сила образа, подобная усыпляющему действию опиума, способствует активному проникновению человека в реальность фильма. Истинная природа кино как раз и состоит в создании симбиоза между зрителем и фильмом: «поток фильма вливается в психический поток зрителя»[21].

в) Кино и язык

Третья исследовательская парадигма базируется на представлении о кино как о языке, позволяющем человеку по-новому выражать себя и взаимодействовать с окружающим миром. Она исходит из того, что кино образовано совокупностью выразительных средств, присущих другим видам искусства (театру, живописи и т. д.), которые и порождают так называемую «седьмую музу» с собственными характеристиками. Потребность в оценке сходства средств выразительности всех составляющих этой совокупности привела к созданию целых «грамматик» «специфических кодов», присущих только кино (воспроизведение движения, особенная пунктуация, перемещение кинокамеры и т. д.), а также черт, свойственных и другим видам искусства, например фотографии[22] (захват в кадр, монтаж, воспроизведение образа).

Кино, как язык, позволяет проникнуть в вещи и явления благодаря тому, что рассказывает о них. В киноповествовании всегда можно проследить исходный план, начертанный не конкретным режиссером, но абстрактной фигурой того, кто задает условия и параметры, ведет игру и подчеркивает ее языковую сущность[23].

Даже если кино – это язык образов, рациональный компонент уподобляет кинематограф словесному языку. Образ подобен слову: он обладает формой (будучи общим символом) и содержанием (будучи выражением мысли) и, как таковой, – рационален. Именно рациональность делает фильм правдоподобным, близким реальности[24].

Тщательный анализ кадров кинофильма показывает, что каждый раз выделяются определенные образы. Это говорит о том, что все появляющееся на экране представляет собой не реальность, а лишь ее интерпретацию[25].

Напомним, что рассматриваемые концепции стремятся обосновать лингвистический фундамент фильма и относятся к онтологическим теориям. В дальнейшем на основе данного подхода развилось и оформилось методическое направление исследований кино, что привело к появлению новой дисциплины – семиотики, – о которой речь пойдет ниже.

Методологические теории

В первые годы послевоенного периода французский ученый Г. Шон-Си[26] осознал, что кино – сложный феномен, в который вовлечены не только чувства, но и социально-культурное измерение существования человека (кино – это искусство, музыка, экономика, учреждения и т. д.). Учитывая ограниченность и абстрактность предыдущих теорий, он обосновал необходимость нового, конкретного, системного подхода, опирающегося на наблюдение. В итоге было выдвинуто требование научного подхода к изучению кино.

Итак, фильмология задумывалась как сотрудничество различных научных дисциплин, которые, обладая собственными методами исследования, взялись бы за глобальное, целостное отображение феномена кинематографии. С этой целью был создан международный журнал Revue Internationale de Filmologie, в Париже проведен Первый международный конгресс по фильмологии, занявшийся разработкой словаря необходимых терминов (некоторые термины пополнили современный лексикон, например «диегетический» или «профильмический»).

Фильмология с ее духом интеграции различных наук не вышла за рамки отдельной, предпринятой в середине XX века попытки системного подхода к кино. Тем не менее, она вдохновила исследования, которые избегали абстрактных идей и концентрировали свое внимание на самом методе и применении экспертами соответствующего инструментария. Все это способствовало формированию методологических теорий, привлекающих к изучению кино психологию, социологию, семиотику.

а) Кино и психоанализ

По «странному» совпадению рождение психоанализа и кино происходит одновременно (1895 г.). На самом деле, это объясняется одновременным развитием психической и социально-культурной динамик, которые, конкретизируясь в открытиях и изобретениях, демонстрируют одни и те же потребности, используют один и тот же язык[27]. Взаимодействие кино и бессознательного тотчас превращается в объект изучения, анализа и использования с целью лучшего понимания человека и общества.

Вклад психоанализа в изучение кино связан с двумя основными подходами: при одном из них фильм рассматривается сам по себе, а особое внимание уделяется анализу аналогий между фильмом и онейрической деятельностью; при втором – фильм используется как материал для клинического анализа.

1а) Фильм и сновидения

Прежде всего выявляется очевидная аналогия между социально-психологическими обстоятельствами просмотра фильма и спецификой сна человека. Как во время онейрической деятельности человек отстранен от социально-аффективной среды и погружен в иную реальность, так и в кинозале он становится отрешенным от внешнего мира, вступая в коммуникативную связь со своим глубинным «Я». Темнота, изолированность, расслабленность тела благоприятствуют возникновению суггестивного состояния онейрического типа. Ситуация фильма отвлекает нас от действительности и создает условия, при которых бессознательное приоткрывает себя и, следовательно, становится более доступным для наблюдения.

Психоаналитические поиски обнаружили сходство киноэкрана и зеркала сознания, которое, будучи рассмотренным в лакановском смысле, провоцирует в человеке отчуждение[28]. Если с помощью реального зеркала ребенок находит собственный образ и учится узнавать себя, то кинозритель не может зеркально отразить собственное тело и, следовательно, идентифицирует себя с образом, а не с конкретной реальностью. Происходит спекулятивная идентификация зрителя с экраном, которая и формирует «Я»[29].

Таким образом, в кино обнаруживаются механизмы первичных психических процессов, которые и составляют язык бессознательного. Даже если зритель отстранен от реального мира, он может совершить трансфер – перенести реальность на экран. Он отождествляет себя с персонажем, проецируя на сюжет фильма собственное видение мира и самого себя. Механизмы конденсации и смещения, действующие благодаря смене кадров и перемещению кинокамеры, активируют динамику импульсов, которая проявляется в фильме через повествование и утверждение эдипова комплекса. Зеркало и первичная сцена – фундаментальные моменты психической жизни индивида – представляют собой и механизм кино. Все это позволяет провести аналогию между фильмом и сном: «работа над фильмом» и «работа сновидения»[30]. Эту взаимозаменяемость фильма и сновидения документально подтверждают психоаналитики, обнаруживая в снах и бессознательных фантазиях пациентов фрагменты киносюжетов, а также сами пациенты, испытывающие во время просмотра фильма сильнейшие эмоции, которые поражают и кажутся необъяснимыми, как и некоторые сны. Интенсивная эмоциональная реакция, спровоцированная образами, вызывает искажения в познавательном процессе[31]. Кинопредставление активизирует бессознательную аффективную динамику, которая предваряет деятельность сознания и служит причиной потери интеллектуальной автономии: речь идет о так называемом опережающем действии комплекса.

2а) Фильм «на кушетке»

Очевидность аналогии между фильмом и сновидением, между образом фильма и онейрическим образом стимулирует проведение исследований как в клинической сфере, так и в кинематографической.

Обсуждение фильма превращается в подобие «психоаналитического сеанса», во время которого режиссер выступает в роли пациента, фильм представляет собой его сновидение, а кинокритиком становится психоаналитик. С помощью кино исследуются душевные травмы режиссера, полученные им в детстве и способствовавшие формированию его комплексов, периодически проявляющихся в сюжетах и характерах персонажей его фильмов. Образно говоря, кинофильм «укладывается на кушетку» и подвергается анализу.

Использование кино в психоаналитических целях, с самого начала приветствовавшееся Фрейдом, началось в 1926 году, когда Пабст, совместно с учениками Фрейда Абрахамом и Саксом, снял кинокартину «Тайны души». Это первый фильм, представляющий психоанализ как технику исследования человеческого сознания в терапевтических целях[32]. Впоследствии, уже в сороковые годы XX столетия, в американском кино появились психологические триллеры, разгадка которых заключалась в технике исследования бессознательного и понятии «травмы детства».

В Италии психоанализ получил распространение только в шестидесятые годы XX века, но его влияние тотчас же сказалось на кинематографе. Фильм «Восемь с половиной» Феллини являет собой результат увлечения режиссера психоанализом. Сюжет фильма соткан из сновидений, фантазий, воспоминаний главного героя. Точно так же на экране представлены психоаналитические изыскания Бертолуччи, в чем он и сам признается. Таким образом, психоанализ научил режиссеров непосредственному восприятию действительности, привел к пониманию важности не внешнего повествования кинокартины, а порождаемой ею эмотивной[33]реальности.

Признание взаимообусловленности образов и эмоций привело к экспериментальному совмещению групповой психотерапии с кинопросмотром. Данный метод получил название «терапевтические кинодебаты»[34] (Куба, 1967 г.). В его основе лежит представление о параллелизме первичных процессов бессознательного и кинематографических образов, что позволяет использовать проецируемый фильм в последующей психотерапевтической дискуссии с пациентами.

Субъектом психотерапии, проводимой с помощью психоаналитической техники, в этом случае становится не группа пациентов, а персонажи кинокартины. Терапевтическая операция не проводится непосредственно на пациентах, но оказывает на них катарсическое воздействие. Благодаря механизму идентифицирующей проекции, чередующимся ассоциациям и эмотивному вовлечению, высвобождаются подавленные импульсы и эмоции зрителя-пациента, которые затем интерпретирует психотерапевт. Но толкование эмоций не связывается напрямую с их носителем, не соотносится с субъектом, которому неведома собственная роль главного героя происходящих событий.

Следовательно, заслугой психоанализа является выявление тесной взаимосвязи между кино и психической жизнью, а также создание на этой основе критического инструмента прочтения фильма.

3а) Аудиовизуальные средства и видеотерапия[35]

Телевизор и видеомагнитофон также позволяют использовать фильм как инструмент анализа и диагностики в клинической сфере, хотя такой кинопросмотр отличается от традиционного. Классический психотерапевтический сеанс предполагает спокойное и обстоятельное изучение пациента с помощью фильма и уточнение терапевтических задач как для проведения последующих консультаций, так и для выявления ускользнувших от внимания психотерапевта моментов при последней встрече с клиентом[36].

Использование аудиовизуальных средств в терапии началось в 1954 г. в рамках экспериментального лечения хронических алкоголиков с помощью киносъемки. Кинематографический психический шок, получаемый пациентом от демонстрации определенного киноряда в терапевтических и реабилитационных целях, немного напоминает технику, взятую на вооружение в фильме С. Кубрика «Заводной апельсин»[37]. Видеотерапия, вошедшая в арсенал классических технических приемов, рассматривается как полезный инструмент, облегчающий процесс изменения человека и коммуникацию между людьми. И если средства массовой информации вызывают у человека переживания, которые замещают саму жизнь, видеотерапия пытается вернуть клиенту власть над собственными эмоциями, делая его ближе себе самому и другим. Видеотерапия используется в гештальт-терапии и трансактном анализе для диагностики и лечения. В основе видеотерапии лежит представление о том, что проблемы человека обусловлены отсутствием в его прошлом зеркала, которое могло бы отразить его подлинный образ и способствовать адекватному построению личности. Видеозеркало предоставляет клиенту благоприятную возможность увидеть себя «другими глазами» и под руководством психотерапевта модифицировать свое поведение. Эта процедура, получившая название «видеосопоставление», применяется при лечении алкоголиков, которым демонстрируется их поведение в состоянии опьянения, а также больных булимией и анорексией. Таким образом, пациенты постигают единство собственного тела и характера, учатся принимать себя такими, какими они являются, независимо от того, соответствуют ли они социально-культурным стандартам[38].

Постоянный прогресс в области автономного применения образов и оценка достоинств данного метода в различных областях науки и общественной жизни способствуют продолжению проведения исследований мультимедийной терапии.

б) Кино и психология

Психология также начинает заниматься кино, изучая производимый образами эффект и исследуя возможности использования кинофильма в качестве теста[39].

Объектом изучения психологии является так называемая кинематографическая ситуация[40], уже определенная психоанализом. Речь идет о совокупности составляющих – киноэкран, зал, зрители, – вызывающей психические процессы, уподобляющие соучастие в действии фильма онейрической деятельности.

Психология концентрирует внимание на способах восприятия и познания человеком мира, на поведенческих особенностях и, в частности, на восприятии светового стимула, излучаемого экраном. Обнаруживается так называемый стробоскопический эффект, то есть впечатление движения, создаваемое плотной последовательностью кадров[41]. Анализ механизмов восприятия и запоминания сообщения показал, что в индивидуальной и коллективной психике укоренено нечто, влияющее на восприятие еще прежде контакта зрителя с образом. Другими словами, было обнаружено присутствие механизма защиты, «фильтра», который препятствует поступлению в сознание всего разнообразия стимулов: допускаются только получившие одобрение психологических механизмов, активизированных в момент восприятия[42].

Непрерывный процесс селекции заставляет каждого из нас выбирать строго определенные данные. Прежде чем воспринять образ, мы уже бессознательно выбрали то, что в нем увидим (селективное экспонирование). Неодобряемое нами послание либо не замечается, либо интерпретируется согласно уже существующим представлениям (селективное восприятие), мы можем его забыть или, напротив, помнить особенно ярко (селективное запоминание)[43].

Итак, в момент экспонирования включаются уже известные психоанализу механизмы защиты, влияющие на наши познавательные способности.

Вследствие селективности к концу кинопросмотра, или по прошествии некоторого времени, у пациента остается лишь стереотипное воспоминание об увиденном, не соответствующее реальности предъявленного послания[44]. Запоминание не у всех происходит одинаково, так как оно обусловлено эмоциональными процессами, активируемыми кинорядом.

Изучение эмпирической основы соотношения образа и эмоции базируется на объективных физиологических изменениях, происходящих в зрителе во время просмотра фильма (частота дыхания, сердцебиение и т. д.). Исследования показали, что запоминание определенных сцен связано с интенсивностью пережитой эмоции[45].

Содержание фильма проживается и запоминается субъектом на основе собственной предрасположенности.

Значительный вклад в изучение данного вопроса внесла когнитивная психология, исследуя способ интерпретации субъектом себя и мира в единстве с отношением к кинокартине. Рассматривая кино как источник информации и зрителя, ее получающего, когнитивная психология тщательно анализирует ментальные операции, производимые субъектом с целью восприятия и интерпретации информации. Когнитивные карты субъекта позволяют ему сопоставить информацию, отсортировать ее и, тем самым, расшифровать представляемую ситуацию. Следовательно, существуют ментальные схемы, благодаря которым фильм, пусть и не полностью, воспроизводится в уме зрителя[46].

Психология не проникает ни в суть природы кино, ни на уровень глубинного анализа человеческой природы. Она измеряет и классифицирует наблюдаемые поведенческие особенности, которые подлежат анализу с помощью внешних инструментов: создается впечатление, что сам человек должен соответствовать принятому методу, а не наоборот.

в) Кино и социология

В отличие от других дисциплин социология анализирует кинофильм и сам феномен кинематографии как социальную данность, изучая их воздействие на общество. Социология допускает рассмотрение кино в качестве сновидения или магии, но предпочитает опираться на эмпирическое наблюдение, собирая и обрабатывая данные, способные подтвердить сложность изучаемого феномена.

• Отображая общество, отталкиваясь от него и в нем материализуясь, кино становится индикатором социальных изменений, которые произошли или могут произойти в общественной жизни, благодаря взаимосвязи между кинематографическими произведениями и обществом, их породившим. Каждый фильм отражает менталитет, психологию, или, точнее говоря, коллективное бессознательное народа в данный исторический момент[47]. Кино является также средством передачи той идеологии и тех культурных стереотипов, в которых заинтересован рынок. Например, немецкое кино времен второй мировой войны проповедовало антисемитизм. Создавались фильмы, сюжеты которых не были напрямую связаны с военными эпизодами, но они вызывали в неподготовленном зрителе негативное отношение к евреям[48]. Кроме того, кинематографическое производство, как и всякое другое, заинтересовано в прибыли, а лучше продается то, что выше всего ценится обществом, – материнская или христианская любовь, семья, эротические переживания, всегда окрашенные негативностью[49]. К тому же, фильм порожден избирательностью режиссера, а значит, выявляет мировоззрение, способ интерпретации действительности, свойственные ему. Техника монтажа, к которой прибегает режиссер, позволяет сотворить либо определенным образом сказить реальность. И действительно, один и тот же сюжет, по-разному смонтированный, окажется отражением взглядов разных личностей, а полученные фильмы будут в корне отличаться друг от друга. Благодаря определенной последовательности кадров, режиссер способен что-то подчеркнуть, а что-то пропустить: нам не только демонстрируется фильм, но и передается определенный смысл[50]. Эти особенности делают кино инструментом влияния на коллективное поведение (формируются вкусы, нравы, утверждается определенная мораль и т. д.).

• Кино как социально-экономическое явление и общественный институт[51] представляет собой организованную деятельность и совокупность связей самого разнообразного профиля, а также продукт культуры. Как и любой товар, фильм подчиняется закону рынка. С этой точки зрения кинематографический мир – это производство и прокат фильмов, изучение потребительского спроса, согласуемого с демографическими факторами (полом, возрастом, социальным положением, сословной принадлежностью зрителей и т. д.). Исследование структуры общества, прогнозирование возможных тенденций его развития предполагает проведение статистических исследований.

• Кино как средство массовой коммуникации вызывает интерес разнообразных изданий: одни из них восхваляют позитивные качества кино, а другие видят в нем происки дьявола. Однако все признают риск поверхностного подхода к кино и бесконтрольной демонстрации кинофильмов.

В «электронной деревне», в которой все мы живем, в условиях дефицита непосредственного человеческого общения изменился процесс познания: известной, познанной является только вещь отображенная, и подлинной информацией становится само коммуникативное средство[52].

Анализ информационного послания с точки зрения не содержания, а способа локализации передаваемых данных показывает, что информация взаимодействует с органами чувств человека, провоцируя нечто вроде сомнамбулизма. СМИ словно вылепливают наши умы, проводя своеобразный «массаж»[53]. Этот психический «массаж», осуществляемый в сфере познания, приводит к созданию искаженного образа мира и нас самих. Восприятие искажается в силу преобладания технологии над органами чувств, что влечет за собой опустошающие общество последствия. Распространение виртуальной реальности говорит о необходимости педагогики образа: ответственный подход к пониманию образа следует прививать с детства как в школе, так и в семье.

г) Кино и семиотика (семиология)

Корни семиотики (семиологии) восходят к лингвистике и антропологии. Семиотика – это наука о знаках, изучающая, в том числе, их функционирование в социальной жизни. К моменту возникновения семиотики кино уже рассматривалось в качестве знака, а язык был предметом научных дебатов. Ученые осознавали необходимость строгого методологического подхода, поэтому семиотика превозносит научное познание, идентифицируя себя с самой научностью.

Если кино представляет собой язык, то необходимо уточнить значение терминов «кино» и «фильм», поскольку их различие аналогично выявляемому в разговорном языке между словами Langue (система, норма языка) и Parole (слово как индивидуальное действие говорящего). Термин «фильм» относится к отдельным кинокартинам, а термины «кино» и «кинематографический» охватывают весь феномен, анализируемый с социологической, психологической, экономической точек зрения.[54]

Внимательный анализ показывает, что кино не обладает системой, подобной языковой, и является не столько языком, сколько речью, то есть завершенным, спонтанным и универсальным дискурсом. Каждый фильм содержит смысловые элементы, выбираемые на основе значения, которое необходимо передать[55]. Таким образом, одно и то же явление может быть выражено кинематографическим языком множеством способов в зависимости от смысла, чувства или атмосферы, которые предполагается передать. Это свойство кино делает его «вдвойне выразительным средством».

Итак, кинематографическая речь по-своему организована, опирается на своеобразную грамматику фильма, обладает своей обстоятельной синтагматикой (кинематографическим синтаксисом повествования фильма), подразделяющей кино на определенное количество автономных сегментов[56].

Значение речи и реального смысла, содержащегося в ней, определяется образом и его применением. Образ не является специфическим кодом только кино. Он относится и к другим видам творчества, но приобретает некоторые особенности благодаря движению, возможному лишь в киноискусстве. Движение создает у зрителя впечатление реальности, поскольку делает предметы пространственными и телесными[57]. Различные исследования, анализы, классификации, доказывающие языковую сущность кино, в конце концов натолкнулись на собственные пределы. Лингвистический подход неоправданно сблизил кино с литературной речью, высветив недостаточность методологической строгости для исчерпывающего объяснения феномена кино.

Нововведения несколько иного подхода, объединяющего семиотику и психологию, будут описаны в следующей части.

Теории, рассматривающие фильм в ракурсе определенной области исследований

Данные теории разрабатывают феноменальный аспект кино, в котором затрагивается определенная проблематика, ставятся дискуссионные вопросы. Их отличает прямота исследовательского подхода, поскольку кино непосредственно анализируется в специфическом контексте культуры или определенной проблемы. Интерес к фильму вызван, главным образом, его темой, в обсуждении которой принимают участие различные специалисты, деятели культуры, очевидцы представленных в фильме событий.

Основные характеристики этих теорий:

– конкретность исследований кино и их прикладной характер;

– участие в обсуждении более широкого круга специалистов в данной области, а также свидетелей показанных в кинофильме или подобных им событий;

– приоритет специфичности: вычленяется тема, подлежащая обсуждению.

Области дискуссий:

• Текстуальное и ментальное измерения фильма

Появление так называемой «второй семиотики»[58] преобразует интерес к фильму: он начинает рассматриваться как текст, то есть как упорядоченная структура звуковых и визуальных знаков. Кинофильм подвергается тщательному текстуальному анализу с целью проследить его структуру и смысл. Исследование обращается к повествовательному измерению кино, то есть изучает сюжет, выделяя события, действия, происходящие изменения и способ изложения истории.

Считается, что не существует принципиального различия между механизмами создания фильма и функционирования естественного языка, поскольку «аудиовизуальное представление» выстраивается и воспринимается подобно тому, как конструируется и интерпретируется вербальная фраза. Утверждается, что лингвистические структуры и процессы соответствуют ментальным, отчего кино необходимо изучать с помощью генеративно-трансформационной лингвистики[59].

 Субкультуры и идентичность женщины

Кино позволяет выявить и обсудить существующие в обществе субкультуры, например молодежную или этническую, или же познакомиться с культурой, отличной от нашей, с иным образом жизни, позаимствовать что-то для себя (в этом отношении кино приближается к исследованиям семиотики, антропологии и статистики).

 Феминистские теории[60]

Эти теории, представляя мир женщины в кино, подчеркивают противоестественность женского образа, второстепенное положение женщины на экране, выделяют фиксированные стереотипы, характеризующие ее поведение, и тем самым стимулируют осмысление того влияния, которому подвергается женщина в процессе созидания собственной идентичности.

 Кино и политика

Если раньше онтологические теории стремились установить природу кино, обращаясь к политической канве фильма, то сейчас предпринимаются попытки выявить роль кино в обличении политических ситуаций как орудия борьбы, как поля битвы противостоящих сил. Желая постичь политические последствия кинофильма, теории и критические концепции сами обретают политический заряд.

 Кино и искусство

Кино, будучи «седьмой музой» и «единственным искусством, рожденным в капиталистическую эпоху», рассматривается в данной области исследования исключительно как произведение искусства. Проводится анализ свойств и качеств, которые утверждают кино в артистической сфере. Художественный фильм отличается от иной кинопродукции используемым языком, а также затрагиваемыми темами и формами своего потребления. Обладая способностью передавать или обнаруживать нечто – «либо совершенно новое, либо до недавнего времени сокрытое», кино отождествляется со всем, что отличается от заурядного и обыкновенного.[61]

Многие признают, что кино может служить диалогу или обсуждению актуальных важнейших проблем (насилие, наркотики, расизм, отчуждение от общества и т. д.). Осуществляются разного рода инициативы, проводятся обзоры и «круглые столы», впрочем, так и не достигающие своей цели – воспитания общества. Обычно речь сводится лишь к обличению ситуации, а проблема остается нерешенной.

Заключение

Задача данного раздела – синтезировать наиболее значительные достижения крупных ученых, которые интуитивно уловили отношения, связывающие кино, человека и общество. Большая часть этих догадок не получила дальнейшего развития, а остальная утонула в бесплодных обсуждениях. Фактически осмысление кино ведется сегодня в отрыве от экзистенциальной реальности, которую оно затрагивает и будоражит.

Психоанализ и психология с их предпосылкой непознаваемости бессознательного, социология и семиотика, превозносящие внешний для человека познавательный инструмент, схематизирующие и загоняющие в рамки классификаций самого человека, современная психотерапия, использующая специфические средства, не имея при этом четкого представления о том, куда она сама движется, – все эти науки так и не раскрыли предмета своего исследования, поэтому человек по-прежнему остается «незнакомцем» для самого себя.

На пороге третьего тысячелетия, когда кажется, что технология одолела интуицию и креативность человека, актуально обращение к науке, способной проникнуть в человеческую суть, восстановить смысл существования человека и рационально привести его к самосознанию и самореализации.

Синемалогия продвигается по совершенно новой дороге благодаря собственным критериям прочтения, анализа и вмешательства в фактическую данность любого человека и, следовательно, любого фильма. Открытие онто Ин-се, семантического поля и монитора отклонения[62]47 позволило постичь сущность кино и, вместе с тем, использовать его как инструмент познания, служащего эволюции индивида и общества.

Если бы ученые, упомянутые выше, располагали знанием этих критериев, то, несомненно, проводили бы свои исследования иначе, дабы современная кинематография служила человеку, а не поставляла шизофреническую информацию.

В своей методологической полноте синемалогия оказывает оздоровляющее воздействие на человека, восполняя фрагментарность вышеприведенных теорий. Дальнейшее исследование обнаружит присутствие уже известных нам теоретических составляющих как на трех уровнях применения синемалогии, так и в трех характеристиках ее процесса: отталкиваясь от онтологического реализма образа, синемалогия берет на вооружение научную методологию, которая применяется, помимо всего прочего, и для разрешения специфических проблем в определенной области. Этот путь приводит к очевидности первой характеристики (реализма образа) как генезиса экзистенциального реализма.

Следовательно, кино как выражение индивидуального, коллективного и расового бессознательного становится, благодаря синемалогии, возможностью и средством выявления, анализа и осознания психических процессов, подспудно присутствующих в каждом фильме как в зеркале жизни.

1.2. Психосемиология кино

Страницы: 12 »»

Читать бесплатно другие книги:

Юрий Чемша, по профессии инженер, член Российского союза писателей, утверждает, что в жизни есть мно...
Берегите здоровье, оно вам ещё пригодится, особенно душевное. И не думайте, что за вас все решит нач...
Меня зовут Долорес Макбрайд, и я с рождения страдаю от очень редкой формы аллергии: прикосновения к ...
Полуденная Барселона, залитая слепящим солнцем… Высокое голубое небо… Горяче дыхание ветра… Он! Аня ...
НОВАЯ КНИГА ведущего военного историка. Продолжение супербестселлера «Я дрался на Т-34», разошедшего...
Книга «CRM. Подробно и по делу» стала результатом многолетнего изучения CRM-систем и практического о...