Очень плохой профессор Сокол Лена

13

У Ольги не было четкого плана. Впрочем, импровизация тоже никогда не являлась ее коньком. Едва профессор позволил группе покинуть аудиторию, девушка схватила сумку и помчалась к выходу. В том состоянии, в котором она находилась сейчас, Оля вряд ли бы выдержала разговор с Озеровым с глазу на глаз.

На бегу она проверила телефон. Ее интернет-приятель молчал, но никаких сомнений больше не оставалось – им оказался преподаватель. От прикосновений к экрану смартфона жгло кончики пальцев, а сердце билось в груди перепуганной птицей.

Ольга до последнего не верила, что ее догадки верны. Даже когда писала ему провокационные послания, даже когда видела, что профессор отвлекается на вибрацию мобильного в брюках и неосознанно прикладывает к карману ладонь. Еще вчера эта мысль казалась ей сумасшедшей и почти фантастической, но теперь она не сомневалась: это был он.

Разве мог Озеров случайно заглянуть в тот вечер в кафе чуть ли не на другом конце города? Вероятность такого совпадения была практически ничтожной. И как ей сразу в голову не пришло? А ведь она, дуреха, вывалила перед ним все свои секреты! И теперь этот мужчина знал о ней все.

И когда она увидела вчера на экране его коронное: «Да. Возможно», у нее все внутри перевернулось. Это не могло оказаться правдой, не должно было! И Алексеева хотела удостовериться скорее в обратном, чем убедиться, что она права.

Но реальность пробралась в ее кровь острым адреналином, ударила по нервным окончаниям и заставила мурашки резво разбежаться по коже.

Это был он! Он!

То, как профессор отвлекался всякий раз на сигналы телефона, как замедлял свою речь и касался рукой кармана брюк, не оставляло в этом никаких сомнений. Но Ольга все равно не верила. Она опустила мобильник под стол и продолжила набирать сообщения, от откровенности которых у нее пробрало дрожью все тело.

– Староста, раздайте, пожалуйста. – Он даже не взглянул на нее.

Алексеева встала и пошла как по раскаленным углям. Словно в тумане разнесла листы по столам и села на свое место.

– Приступайте.

Девушка ждала одного – его реакции, когда он прочтет ее сообщения. Только выражение его лица могло дать ответы на ее вопросы.

И она их получила. Черт подери! Да ведь он пошел пятнами, едва взглянув на экран смартфона! Побледнел, покраснел, чуть не закашлялся. Пока глаза Матвея Павловича бегали по строчкам, напряженные складочки на его лбу множились и множились.

Алексеева отложила телефон и уставилась в тест.

Ей нужно отдышаться. Это не могло быть правдой, но оно ею оказалось. Озеров играл с ней, но в какую игру? Чего он добивался? Что замышлял? Сколько планировал переписываться с ней, прежде чем открыл бы карты? Что за опасная и изощренная игра?

Строчки в ее задании плыли, сливаясь в грязные кляксы, а голова шла кругом. У Ольги никак не получалось сосредоточиться на самостоятельной работе, а дрожащие пальцы снова тянулись к мобильнику. Нет, ей показалось. Это точно не он. Она набрала новое сообщение, еще более откровенное, даже пошлое, и судорожно нажала «Отправить».

Вжж! Смартфон едва заметно шевельнулся в его руке. Алексеева продолжала дрожать, не веря своим глазам. Еще одно короткое послание, и опять «вжж». Она опустила взгляд и зажмурилась. Дыхание холодом обожгло грудную клетку. Что теперь делать? Как быть? Дать ему понять, что она все знает. А потом?

Но ведь он почему-то ей писал, так? Зачем-то пришел в то самое кафе… И что изменилось? Они по-прежнему могли дать друг другу то, что обоим было необходимо. Тем более этот мужчина ей нравился. И вообще, за последние двое суток она не могла думать ни о ком и ни о чем другом.

В одну секунду девушка решила пойти ва-банк. Будь ситуация менее щепетильной, имей она больше времени на то, чтобы все обдумать, Ольга вряд ли бы когда-нибудь так поступила. Но возбуждение, жаром разошедшееся по телу, опасность и дичайший адреналин не дали ей ни секунды для размышлений.

Она поддалась внезапному импульсивному порыву и быстро нацарапала поверх тестовой работы первый пришедший в голову текст.

Пусть считает ее сумасшедшей. Пусть злится, читает нотации, думает о ней все, что ему угодно, но она воспользуется единственным шансом быть с этим мужчиной или навсегда останется чертовой девственницей, проводящей скучные ночи в обнимку с учебниками и конспектами.

Ольга подняла глаза и наткнулась на его взгляд, ошарашенный и полный возмущения. Обратного пути у нее не было. Ноги сами сорвали ее с места. Она задыхалась от волнения, пока шла к его столу.

– Куда вы, Алексеева?

Девушке казалось, что с каждым новым шагом ее уверенность уменьшалась вдвое. Ее голос прозвучал хрипло:

– Я уже закончила…

– Вы уверены?

Алексеева положила перед ним листок, украшенный ее красивым, ровным почерком. Ощущение у девушки было такое, будто она избавилась от раскаленной сковороды, которую держала только что голыми руками.

– Не то слово, – выдохнула Ольга, высоко задрав подбородок.

Если уж падать в пропасть, то с гордо поднятой головой. Обратный путь до своего места Алексеева не помнила. В памяти осталось лишь удушающее ощущение стыда, беспомощности и сожаления о содеянном. Щеки пылали жгучим огнем, голова продолжала кружиться, а ноги неметь. Оля кусала губы, тихо ненавидя себя, и больше не посмотрела в его сторону ни разу.

Естественно, как только группе разрешили покинуть аудиторию, тихая студентка первой рванула на выход. Прочь от Озерова, от собственной глупости и ее последствий. Конечно, он откажется. Разумеется, не придет. А ей, дурочке, ему еще экзамены сдавать! Вот идиотка, надо же так опозориться…

Она закрылась в туалете, включила холодную воду, наклонилась и умыла ладонями раскрасневшееся лицо.

Супер. Теперь он считал ее развратной, наглой и ушлой. Круто. И о чем она думала?

Кто-то дернул дверь, затем раздался требовательный стук.

– Занято! – пискнула девушка.

Ольгу продолжало лихорадить. Она смотрела на свое отражение в зеркале и никак не могла отыскать в нем ту смелую, отчаявшуюся и бойкую девчонку, которая писала профессору откровенные послания прямо во время лекции.

Вместо нее на Алексееву смотрела перепуганная, краснеющая тихая староста, привыкшая ничем не выделяться в толпе и прятать за волосами свои уродливые розовые пятна на коже.

Что-то пиликнуло. Телефон! Дыхание перехватило. Девушка сунула руку в сумку и осторожно достала мобильник. То, что будет в этом сообщении, должно решить ее судьбу.

YourBest: Я же говорил, что не могу сегодня.

Алексеева рвано выдохнула. Одеревеневшие пальцы пробежались по клавиатуре экрана.

OlyaBadGirl: Либо да, либо нет. Сегодня или никогда. Решай.

YourBest:… (печатает)…

YourBest:… (печатает)…

YourBest:… (печатает)…

Она вытерла пот со лба.

YourBest: Хорошо.

Алексеева выдохнула, как марафонец после гонки. Спрятала мобильник в сумку, оперлась на раковину и взглянула в зеркало с недоумением.

– Ты кто вообще? – спросила у своего отражения.

Прежняя Оля сползла бы вниз по стеночке, шокированная происходящим. Новая же Оля, чувствующая прилив сил от крови, забурлившей в ее венах, просто улыбнулась сама себе.

И уже только потом медленно опустилась на пол и закрыла ладонями пылающее лицо.

14

Озеров отворил дверь ключом, вошел в квартиру, и Верочка с разбегу бросилась ему на шею.

– Как дела, котенок? – спросил он, обнимая ее.

Девчонка принялась тараторить:

– Пятерка по английскому, пятерка по русскому! Похвалили за пересказ сказки про лису и журавля! А Мишка из третьего «Б» меня обозвал опять…

– И как же?

– Большешарой! – обиженно надула губы дочка.

– Наверное, ты ему нравишься, – пожал плечами Матвей, поцеловал малышку в кончик носа и аккуратно опустил ее на пол. – И глаза у тебя большие и красивые. Считай, что это был комплимент.

– Комп-лимент?

– Да. Это когда мальчик говорит девочке что-то очень приятное о том, как она выглядит. Просто Мишка еще маленький и не знает точно, как выразить свои мысли.

– Ух ты… – вытаращила свои невозможно красивые зеленые глазищи Верочка.

– Ага, – улыбнулся Озеров. Снял куртку, повесил и тихонько позвал: – Марина Валерьевна?

– Да? – женщина появилась на пороге гостиной с сумкой в руках. Похоже, она только его и дожидалась.

– А-а-а… Вы уже собрались… тогда ладно.

– Нет, говори, чего ты хотел? – Она поставила сумку на полку. – Тебе идти куда-то нужно?

– Да я… – замялся профессор. – Мне…

– Если работать нужно, то я посижу с Верочкой. А если отдохнуть, то тем более. Ты ведь никуда не ходишь, Матвей, тебе полезно.

Знала бы она, куда он действительно собрался!

– А как же ваше собрание?

– Ты про танцы? – Женщина поморщилась. – Вера называет мои вечера в клубе собранием бабушек-старушек, чего я там не видела? Весь контингент из тех, кому за пятьдесят! Мне с ними скучно. – Она задрала подбородок. – Видимо, я слишком молода для подобных мероприятий, и мне еще жить да жить. Посижу лучше с внучкой, а ты лети, куда собирался.

– Я ненадолго. – Озеров виновато почесал лоб.

Он чувствовал себя озабоченным идиотом, отпрашиваясь у тещи на свидание с молоденькой студенткой.

– Поесть-то успеешь? – Марина Валерьевна кивнула в сторону кухни.

– Наверное.

– Вот и хорошо.

Обсуждая за ужином Верочкины школьные успехи, Озеров сверлил взглядом часы. У него еще была возможность передумать. Те проблемы, которых он опасался в отношениях с женщинами, меркли перед теми, которые ему сулила связь с собственной студенткой. Его жутко бесили игры, в которые играла с ним Алексеева, но он безумно хотел ее и не мог больше сопротивляться. Да уж, такого с ним раньше не случалось.

Озеров вызвался помочь вымыть посуду после ужина, но Марина Валерьевна не дала ему этого сделать – отправила собираться. Ругая себя на чем свет стоит, Матвей по-быстрому принял душ. Его разум продолжал сопротивляться тому, чтобы идти к Ольге, но тело отчаянно требовало этого, оно буквально кричало о том, что встреча с ней ему необходима.

И вот что было самым страшным: при мысли о том, что какой-то другой мужчина может запросто притащиться к Ольге домой вместо него, Озеров фактически сатанел. Ему дико хотелось увидеть девушку. И не только увидеть, но и узнать ее поближе.

А если она не шутила? Они ведь взрослые люди. В конце концов получат удовольствие, как и договаривались. Но если Алексеева играла, хотела смутить его, подразнить? А он сейчас припрется туда, чувствуя себя последним идиотом, и получит щелчок по носу. Что он вообще собирался там делать? Но все сомнения таяли, стоило только задать вопрос: будет ли он жалеть, если не придет? Несомненно, будет.

Профессор на всякий случай припарковал машину у соседнего дома и прошел до нужного подъезда пешком. От воспоминаний о поцелуе под дождем горячие волны разбежались по телу. А ведь у мужчины была масса дел, кроме обхаживания юной подопечной. Но он хотел именно туда – к ней. Видеть, как она храбрится в его присутствии, как говорит пошлости и тут же краснеет.

Черт, да если бы он не был ее профессором, то пришел бы, придавил ее к койке и не отпускал бы, пока она не стала бы молить о пощаде! А в данной ситуации Озеров даже не знал, как говорить с ней и о чем. Чудовищно неловкое положение.

Подойдя к подъезду, он засомневался. Сбежать и потом жалеть? Или узнать, что его ждет? Но стоило только представить Ольгу обнаженной и лежащей поперек широкой кровати с разметавшимися по подушке волосами, представить, как он сминает пальцами ее упругую попку, как притягивает к себе, и у профессора тут же случилась эрекция.

Такого прежде тоже не бывало. Выругавшись, Озеров вынужден был пройтись вокруг дома, чтобы немного успокоиться. Вернувшись к нужному подъезду, он посмотрел вверх, пытаясь вычислить ее окна. Бесполезное занятие. Поднялся по ступеням и позвонил в домофон. Сердце замерло. Сейчас она ответит. Но вместо голоса Алексеевой послышался короткий сигнал, и замок открылся.

Матвей вошел и остановился у лифта.

Лучше пешком. Будет время остудить пыл. Может, нужно было купить цветов и бутылку вина? Озеров устало выдохнул, поражаясь собственным мыслям. И как бы он смотрелся с этим веником и алкоголем? Как дешевый трахаль с фальшивой улыбкой? Ну уж нет. А презервативы? Пожалуй, их наличие разумнее в данной ситуации. Мужчина проверил задний карман джинсов – на месте.

Может, ничего и не будет? Для начала он поднимется и выяснит, что девушка задумала. Но как же действовать, если она предстанет перед ним в шелковом халатике и сразу потащит в постель? Что, если глупышка считает себя, скажем, Спящей красавицей, которую должен спасти прекрасный принц? Бред. Хватит. Прекрати прокручивать в башке эту чушь!

Его мысли неумолимо затягивало сизым туманом, и у Озерова, как назло, не получалось взять себя в руки. Он просто не знал, чего ожидать. Чудовищная ситуация. Дурацкая и вместе с тем жутко опасная для его репутации. Чего он вообще поперся сюда?!

Но отступать некуда, и перед ним замаячила нужная дверь. Профессор занес кулак, чтобы постучать, и в ту же секунду она отворилась. Мужчина с трудом протолкнул в пересохшее горло слюну и сглотнул. Получилось неприлично громко. От одного невинного взгляда стоящей перед ним девушки к Озерову триумфально вернулась эрекция.

– Входи…те… – тихо произнесла Алексеева и отодвинулась вглубь коридора.

На ней была обтягивающая водолазка с высоким воротом, узкие голубые джинсы и серые носки с цветочками. Ее волосы были влажными и красиво завивались на кончиках. Лицо без косметики делало ее совсем юной, почти ребенком. Девушка выглядела домашней, милой и, кажется, совсем не собиралась его соблазнять.

Озеров медленно вошел, закрыл за собой дверь и уставился на Ольгу. Она была прекрасна. Ему жутко захотелось стащить с нее эти чертовы узкие джинсы.

– Не смотри на меня так, словно принимаешь экзамен, – робко сказала Алексеева.

Ему нравилось ее смущение. Оно было жутко сексуальным. Даже несмотря на то, что вместе они сейчас выглядели со стороны, как овечка и волк.

– А как я смотрю?

– Свысока, – хрипло ответила девушка, делая еще один шаг назад. – Снимай обувь.

Озеров снял кроссовки. На самом деле он предпочел бы снять сейчас с себя все.

– Тебе так тоже идет, – усмехнулась Ольга, рассматривая его свитер, джинсы и идеально белые носки.

Она убрала прядь волос и взглянула на него из-под опущенных ресниц. Его сердце дернулось и замерло. В этот момент профессор вынужден был признать, что он попался и теперь ему точно не выбраться из западни.

15

В джинсах и свитере Озеров казался девушке простым и каким-то даже земным. В этой одежде и со слегка взъерошенными волосами мужчина выглядел еще привлекательнее, чем в универе. От строгого профессора оставался лишь взгляд: он смотрел на нее так, будто что-то хотел сказать, но почему-то не решался. И это придавало ей ненужной смелости: так и хотелось ввинтить в разговоре еще что-нибудь провокационное, вызывающее и посмотреть, как Матвей Павлович отреагирует.

– Проходи, – кивнула она на гостиную.

Все ее существо до сих пор сопротивлялось тому, чтобы называть его на «ты». Ольге постоянно казалось, что вот-вот Озеров ее поправит, но ничего подобного не происходило. Он буравил ее внимательным взглядом и молчал. Единственное, что ее успокаивало, это то, что на дне его ярких зеленых глаз сейчас плескались желание и интерес. Профессор больше не смотрел на нее свысока, как в университете, а значит, все шло как надо: ведь он безумно ей нравился.

– У тебя уютно, – хмыкнул Озеров, оглядывая небольшую гостиную.

Алексеева сразу поняла, о чем он. В тесной типовой квартирке с пожелтевшими обоями и облупившимся потолком ее новая мебель смотрелась довольно нелепо.

– Я совсем недавно сюда переехала. – Девушка пожала плечами, пропуская его вперед. – Купила новую кровать, стол и кресло.

Мужчина прошел совсем рядом, и девушка окунулась в его запах. Что это было? Одеколон, туалетная вода, гель после бритья? Пахло от него превосходно: ненавязчиво, свежо и очень по-мужски.

Матвей задумчиво провел ладонью по лакированной поверхности стола и хмыкнул:

– Вижу, ты не бедствуешь.

Ольга почувствовала, как ее щеки зарделись. Девушка никогда не кичилась тем, что ее семья была состоятельна. Она не покупала дизайнерские шмотки и сумочки за баснословные деньги, не щеголяла в шубах и не рассказывала одногруппницам о том, что может позволить себе автомобиль представительского класса или проживание в лучших отелях Европы хоть круглый год.

Алексеева предпочитала маскироваться под девчонку из среднего класса и скромно умалчивала о состоянии, которое оставил ей отец. Ольге хотелось, чтобы люди воспринимали ее такой, какая она есть, и не общались с ней только ради предполагаемой выгоды.

А со столом вот просчиталась. Нужно было прикупить что-то простенькое в доступном магазине вроде «Икеи», но она по привычке забежала в салон папиного старого приятеля, ткнула наугад в понравившуюся мебель и, не задумываясь, расплатилась картой.

И, кажется, профессор удивлен тем, что увидел.

– Наследство от отца, – неловко пояснила Ольга. – Так… бизнес и кое-какие средства. Этим сейчас мать занимается…

– Понятно. – Его зеленые глаза печально блеснули. – Прости.

– Ничего. – Боясь, что мужчина сейчас подойдет к ней, она скрестила руки на груди и нервно откашлялась. – Это было давно. Мне исполнилось десять, когда он умер.

Зачем она ему все рассказала? Девушка прикусила язык, чувствуя, как неумолимо краснеет.

– Ты что-то готовишь? – вдруг спросил мужчина.

– Боже, духовка! – спохватилась Оля и метнулась на кухню.

Помещение уже заволакивало дымной гарью. Первым делом девушка распахнула окно, затем повернула ручку плиты, схватила полотенце, открыла духовку, дернула на себя горячий лист, вытащила его и неуклюже бросила на конфорки.

– Ай! – принялась неловко трясти рукой от того, что обожгла кожу между пальцев.

– Дай посмотрю. – Озеров напугал ее своим появлением.

Осторожно прикоснулся к ее ладони, наклонился, осмотрел и… подул. Она замерла. Кожу приятно обожгло его дыханием.

– Ничего страшного, даже следа не останется, – проговорил он, не отпуская ее руки.

На коже краснела узкая полоска. Ерунда. Жгло совсем немного, но девушка уже забыла о боли – присутствие этого мужчины обжигало ее сильнее.

– Я еще не пользовалась этой штукой, – объяснила она, бросая взгляд на духовку. – Думала, сделаю горячие бутерброды, сыр на них расплавится, – Ольга говорила так быстро, что задыхалась. Ей ужасно не хотелось, чтобы Матвей отпускал ее руку. Ради этого она готова была изображать больную ровно столько, сколько понадобится.

– Больно?

– Не очень… – Она зажмурилась, всхлипнула и открыла глаза. Выдохнув, снова опустила взгляд. – Почему ты сразу мне не признался?

– Там, в кафе? – тихо спросил мужчина и подул еще раз на место ожога.

– Да, – ответила она и сглотнула.

Над покрывшимися коричневой коркой пересохшими бутербродами поднимался пар, но голова девушки кружилась от окутавшего ее со всех сторон свежего и чуть пряного мужского запаха.

– Я не хотел, чтобы это была ты. – Он придвинулся ближе, и Ольге пришлось упереться своей аккуратной попкой в край столешницы.

Дальше отступать было некуда, и ее сердце беспомощно трепыхнулось в груди.

– Но это была я. Ты жалеешь?

– Не знаю. – Его кадык дернулся.

Смотреть на его шею было безопаснее. Девушка облизнула губы. Она понимала, что стоит взглянуть Озерову в глаза, и она пропадет.

– А ты? – прозвучал вопрос.

Теперь он стоял так близко, что тепло его дыхания щекотало кожу на ее виске. При желании можно было обнять его или поцеловать, но Ольгу ощутимо трясло от волнения и нахлынувшего вдруг возбуждения. И, похоже, мужчина теперь тоже был в курсе, ведь он до сих пор еще держал ее дрожащие пальцы в своей руке.

– Не жалею.

– А если бы я оказался каким-нибудь извращенцем? – с усмешкой спросил Озеров, наклоняясь еще ниже.

– А ты им не оказался? – проговорила она. – Только чертовы извращенцы ищут в Сети женщину для разового перепихона.

– Многие так делают. – Его дыхание отзывалось покалыванием на ее коже. – Например, ты. Хорошие девочки не ищут себе дефлоратора среди озабоченных пользователей приложений для знакомств.

Она гордо вздернула носик и наконец взглянула в его пронзительные светлые глаза:

– Ты ведь не священник. Не нужно читать мне нотаций. – Глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Это был… просто отчаянный порыв. Мне было плохо.

– Так плохо, что ты могла раздвинуть ноги перед незнакомцем?

Жар ударил ей в лицо. Только сейчас Ольга поняла, насколько серьезным было то, что она собиралась сделать. У нее никогда не хватило бы духу на это, она просто обманывала себя. И, наверное, все эмоции от осознания того, чего она чуть было не натворила по собственной глупости, вспыхнули на ее лице. А мужчина все понял, потому что тут же с нравоучительным видом улыбнулся.

– Нет, я не была готова, – срывающимся голосом сказала Алексеева. – Но мне повезло, что незнакомцем оказался ты. Я тебе доверяю. Ты знаешь о… моей маленькой проблеме и знаешь, как с ней справиться. Да?

Его зрачки расширились, взгляд потемнел. Ольге нравилось, как он реагирует на ее слова. Она хотела его смутить и теперь наслаждалась произведенным эффектом.

Ей давно надоело быть хорошей, прилежной девочкой, которая учится на пятерки и угождает строгой матери. Ей хотелось быть самостоятельной, уверенной женщиной и получать удовольствие от жизни. А он подходил для этой цели идеально.

– Возможно, – после недолгой паузы ответил Озеров, выпустил ее руку и шагнул еще ближе.

Напряжение между ними можно было уже резать ножом.

– Подожди, – выдохнула девушка, понимая, что он вот-вот готов перейти черту. – Нам нужно обозначить правила.

– И какие же?

Его темные от желания зрачки ее пугали.

– Ну… Что-то вроде того, что мы не будем задавать друг другу личных вопросов… – она содрогнулась всем телом, когда его пальцы коснулись ее волос. Озеров убрал прядь с ее лица и нежно провел рукой по ее щеке. – И… что мы не будем никому рассказывать о наших встречах…

– Встречах? – На его лице отразилась самодовольная ухмылка. – Значит, их будет несколько?

Алексеева окончательно потеряла самообладание. Соски под тонкой водолазкой затвердели, низ живота жалобно заныл.

– Я надеюсь…

Она с трудом перевела дыхание. Его лицо было всего-то в двадцати сантиметрах от ее лица, и у нее от этой близости беспомощно подгибались колени.

– Тогда я хочу внести еще одно правило. – Озеров наклонился к ней и уперся ладонями в столешницу.

Девушка была вынуждена наклониться назад, чтобы не впечататься своими губами в его губы. Профессор загнал ее в ловушку, из которой ей не выбраться. Он играл с ней, и от этой игры по всему ее телу разбегались острые языки пламени.

– Только я, – сказал он жестко. – Пока я с тобой, у тебя не будет никаких других мужчин. – На его шее пульсировала извилистая венка, мускулы на руках и груди едва ли не ходили ходуном. – Если ты со мной, то и я с тобой. Да? – Он оторвал правую ладонь от столешницы и приподнял пальцами подбородок девушки. – Со своей стороны гарантирую ответные действия. Никаких других женщин, пока я с тобой, у меня не будет.