Игры богов. Левиафан: Книга 1 Фролов Алексей

Глава 1. Бог и его посланник

Небо вновь затянуло изодранным серым холстом. Мелкая морось все глубже проникала в одежду, напитывала все вокруг колкой влажностью, подтачивая и без того обостренные нервы. Белен затаился в невысоком кустарнике, неотрывно глядя на юго-запад, где через верещатник пролегал широкий тракт, что прочно связывал пограничье Аэнгуса и сердце притенских земель.

Здесь от тракта отделялась дорога, она уходила ровно на восток через рощу Анион, где по преданию Таранис ковал клинки богам для битвы с фоморами. Вересковая пустошь взбиралась на холм и упиралась в подлесок, где Белен лежал уже несколько часов, неотрывно глядя на тракт, слушая полубезумные стенания пронизывающего осеннего ветра и тихое посапывание Сироны.

Обычно говорливая Сирона удивительным образом не проронила ни слова за все время неподвижного лежания на подстеленном валежнике. Девушка отлично понимала, что если они провалят испытание, суровый народ притенов не даст им второго шанс. Так заведено в этих землях, и это справедливо, ведь здесь, на севере, ошибка почти всегда означает гибель.

Они поджидали небольшой отряд, что второй месяц бродил вдоль пограничья в компании человека с юга. По слухам человек был одет в длинную рубаху наподобие платьев притенских женщин, и вел странные речи о новых богах и всепрощении. С новыми богами притены уже сталкивались и не сказать, чтобы новым богам эта встреча понравилась. Но человек с юга был настойчив и каким-то непостижимым образом многие англы внимали его словами. Кто-то вполголоса утверждал, будто даже среди притенов Аэнгуса нашлись те, кто ради глупых россказней женоподобного лгуна отринул громовержца Тараниса, воителя Тевтата, светлоокую Эпону и всеблагого Эзуса.

С теми, кто так поступил (коли такие действительно нашлись), разговор будет коротким. Однако человек с юга заставлял друидов Арброта волноваться и те нашли идеальный выход. Они направили Белена и Сирону убить этого человека и сопровождавших его англов. С одной стороны, если Белен и Сирона справятся, они будут достойны пройти обряд посвящения и стать притенами, пусть не по крови, но по духу. С другой – если южные боги действительно сильны и отнявших жизнь их жреца ждет проклятье, то пусть лучше это проклятье падет на иноземцев. Арброт выигрывает в любом случае, а королю Гволкхмэю не придется рисковать своими людьми.

Белен отлично все это понимал, и Сирона понимала, да только выхода у них не было. Сирона происходила из племени круитни, что обитало далеко на севере. Круитни – родичи притенов, но далекие и не сказать, чтобы особенно близкие. Почему она покинула родные земли – совсем другая история, важнее то, что притены Арброта приняли ее, но относились с недоверием, не считая равной себе.

У Белена история была поинтересней. Его нашли в кромлехе за городом, когда казалось, что небо раскололось пополам и молот Тараниса бил по небесной наковальне не переставая два дня кряду. Белен не помнил, кто он и откуда. Лишь смутное ощущение теребило задворки иссушенной памяти – он пришел издалека и кого-то искал здесь.

Верховный друид Арброта по имени Олан признал в Белене посланца богов. Он и назвал парня Беленом, что на языке притенов значит «сияющий». Олан сказал, что от Белена исходит темный свет, какого он ранее не видел. «Так не светятся смертные, так не светятся боги», – сказал старый друид. Белена так и подмывало спросить, а часто ли уважаемый Олан встречал богов, чтобы утверждать подобное? Но парень решил промолчать, так как старик, по сути, решал его судьбу и вроде как не планировал ни приносить парня в жертву, ни выгонять из города в одних портках.

Его оставили жить в городском брохе, у огненного камня вместе с друидами. А потом на город напали англы и оказалось, что Белен – непревзойденный воин. Он голыми руками забил напавшего на брох англа, забрал его щит и меч, и ушел нести гибель врагам притенов. В том бою он умудрился не только поубивать с дюжину нападавших (а это, друзья мои, нужна школа), но и спасти Гволкхмэйя.

В итоге, Гволкхмэй и Олан решили позволить Белену пройти обряд посвящения, но прежде он должен был еще раз доказать свою верность народу притенов. Сирона, откровенно подслушавшая тот разговор, напросилась пойти с Беленом, чтобы тоже получить право на обряд. Гволкхмэй и Олан недолго думали и по уже упомянутым причинам отправили непревзойденную охотницу и отменного воина на непростое задание.

А непростым оно было потому, что человека с юга, как рассказали торговцы из Перта, сопровождают пять вооруженных англов и еще столько же скоттов. Несмотря на то, что король всех притенов многомудрый Коннстантин заключил союз со скоттами, эти пятеро, что путешествовали вместе со жрецом южных богов, едва ли могли стать причиной разлада между двумя народами. Скотты и сами порешили бы их без особых переживаний за то, что те предали своих предков.

Получалось десять человек при оружии, вероятно – воины, вполне возможно – опытные. Плюс жрец, который, быть может, и молнии из рук метать умеет, как иные друиды Тараниса. А у Белена только охотница, пусть и меткая.

Да, они нападут из засады. Да, стрелы Сироны летят со скоростью крика и Белен еще не видел, чтобы охотница промахивалась. Да, он и сам отлично сражается и может выстоять против двух-трех обученных воинов. Но это не битва при Арброте, где почти сотня притенов билась с двумя сотнями англов, где в месиве из крови и пепла оружием выступали не только мечи и секиры, но и камни и даже собственные зубы. Где удача порой оказывалась важнее мастерства, ибо каким бы великим воином ты не был, лихая стрела, прорвавшая завесу непроглядного дыма у тебя за спиной, с легкостью прошьет твою грудь, даже щит не успеешь поднять. И даже лица своего убийцы не увидишь.

Изначально Белен хотел напасть в сумерках, но торговцы из Перта заверили его, что человек с юга не глуп – он не путешествует в темноте. С рассветом или чуть позже они должны были покинуть Карнусти и двинуться в сторону Гатри. Путь здесь один и где-то в это время (Белен украдкой взглянул на небо, пытаясь определить, где за низкими гранитными тучами притаилось Око Эзуса) они должны были пройти через вересковую пустошь и рощу Анион. У рощи Белен нашел идеальное место для засады.

Парень и сам удивлялся себе – как быстро он учился у притенов. За минувший месяц он несколько раз сходил вместе с ними на охоту, однажды патрулировал побережье Арброта на дубовых судах с плоским днищем, дойдя до Карнусти и дальше, до Монифиета. Но битва у стен Арброта была его единственной схваткой, как минимум – единственной, что он помнил.

Однако Белен понимал, что в кладовой его памяти хранится настоящее руководство по выживанию, он мастерски управляется с любым оружием, знает языки притенов, англов и скоттов, а может и еще какие-то. Но ничего не помнит о себе, своем происхождении. Весь этот месяц он прибывал в некоем неоднозначном состоянии, муторном и непонятном. Как человек, которого внезапно разбудили и заставили что-то делать. И он делал, все, что ему говорили, а вместе с тем будто еще не очнулся от долгого сна, который уже почти забылся, но еще не истерся из памяти и цепко хватался за сознание своими иллюзорными когтями.

Ему было легко убивать. Нормально ли это? Для притенов – несомненно. Но он не притен. Он видел Сирону, когда в битве за Арброт она впервые убила человека, выстрелив ему в лицо. Она до последнего не отпускала тетиву, слезы катились по ее щекам, а воин шел на нее, плотоядно оскалившись и занеся руку с окровавленной секирой. В тот вечер она убила троих, а потом проплакала всю ночь и почти неделю не выходила из старого охотничьего домика на краю города, что отдали ей в бессрочное пользование.

Выходит, что не для всех в этом мире смерть, убийство является обыденностью. Но для притенов война была едва ли не смыслом существования. При этом они успешно торговали, строили величественные города из дерева и высокие каменные дуны. Они создавали безупречное оружие и великолепные украшения из разных металлов, которые ценились даже на далеком юге, в странах, что лежат за землями англов.

И все же первое, что брал в руки мальчик народа притенов, это боевой нож. Ножом он делал все – добывал себе пищу, кроил одежду, защищал свой кров и родных. У притенов почти не было воровства, их тракты (в отличие от трактов в землях англов) были безопасны, здесь не было тех, кто посмел бы бесчестно отобрать чужое. Каждый получал то, что заработал. Каждый получал то, что заслужил.

Нарушившие закон предков получали смерть. Реже изгнание. Суд притенов быстр и справедлив, к непрощаемым преступлениям относилась только ложь, но – во всех проявлениях, от попытки присвоить себе чужое до предательства в бою.

А еще друиды в притенских городах неусыпно следили за чистотой крови, не позволяя смешиваться даже далеким родичам. По обычаю друга или подругу для родового союза надлежало искать только в других родах и чем дальше – тем лучше.

Было в этом народе что-то правильное, что-то знакомое. Белен понимал, что не принадлежал к притенам, но чувствовал с ними глубокую связь. И пока он не вспомнил, кем является, откуда и куда идет, его вполне устраивало делить землю и традиции с этими суровыми, но честными людьми, чьи руки с равным мастерством несли смерть и создавали великолепные образы из дерева и камня.

В реальность Белена вернул легкий шорох, это Сирона снова ерзала на валежнике, разминая затекшие конечности. Он хотел было повернуться к ней и одарить самым недовольным взглядом, на какой только был способен, но заметил на самом краю вересковой пустоши какое-то движение. Он замер и напряг зрение до предела. Все верно, люди.

Не было никакой гарантии, что это человек с юга и охранявший его отряд, ведь тракт, бравший начало в Перте и проходивший через Карнусти до Арброта, был одним из трех крупнейших торговых направлений от пограничья Аэнгуса на север. Второй шел через горы к Инвернессу, третий брал начало далеко на западе у Керрерского пролива в Обане.

Он поднял руку и указал Сироне в сторону людей, что сходили с тракта и неспешно двигались в их сторону. Девушка проследила за его жестом и, кивнув, потянулась за луком. Промокшая трава скрадывала звуки, а видеть их не могли – Белен выбрал место за вершиной холма в тридцати бренданах от дороги, пролегавшей через рощу. Отсюда отлично просматривался широкий отрезок тропы, по которому пройдет любой, кто движется на восток от Карнусти.

Белен, не сводя глаз с приближающихся людей, потянулся за секирой. Другая рука уже сжимала недлинное древко второй секиры. Меча он еще не заслужил, а от щита отказался, решив, что исход этого боя зависит не от тактического мастерства, а от скорости, с которой он сможет разить ошеломленных противников. Если же в отряде найдется пару лучников – Сирона с ними разберется.

Тевтат был определенно благосклонен к Белену, потому что приближавшаяся группа людей действительно оказалась англо-скоттским сбродом. К сожалению, как и говорили торговцы из Перта, человека с юга действительно сопровождали люди при оружии, причем именно воины. На англах были кожаные рубахи и шерстяные плащи, при каждом – меч или секира. Шлема пристегнуты к поясам, у двоих Белен заметил за спиной круглые щиты, что терлись о походный скарб. Которого, кстати, было совсем немного – воины определенно не рассчитывали на длительное путешествие.

Скотты тоже кутались в плащи и худы, на одном Белен увидел кожаную тунику с металлическими набойками, а на шее – железную цепь из тонких колец. Белен знал, что у скоттов, как и у притенов, символом власти являлась шейная цепь. Чем больше цепь и чем дороже металл, из которого она изготовлена, тем выше статус ее обладателя. К примеру, шею Гволкхмэя, короля Арброта, украшала довольно массивная бронзовая цепь. Говорили, что у Коннстантина – такая же, только из чистого серебра, которое притены ценили превыше иных металлов за его колдовские свойства.

Выходит, сей скотт, что величаво вышагивает во главе отряда, обладает особым статусом. Вряд ли у него в подчинении город, маловата цепочка, но фигура значимая. На мгновение Белен задумался о том, может ли убийство скотского королька стать причиной разлада меж двумя народами? Едва ли, ведь королек сей явно отступник, предавший веру предков, а таковые у всех родов севера вне закона. А во-вторых, какие могут быть проблемы, если о кончине королька никто не узнает? Главное – все сделать быстро…

Отряд приближался, Белен уже мог различить сухощавое лицо человека с юга. Узкие скулы, вытянутый лоб, кривые уши и редкая бороденка, а еще жуткие глаза цвета выцветших кожаных парусов. Так себе образ. Как и описывали пертские торговцы, человек был одет в длинную серую рубаху до щиколоток, перехваченную на поясе обычной веревкой. На груди у него висел странный предмет – две линии равной длины пересекали друг друга точно посредине. А нет, не равное – вертикальная линия длиннее.

У притенов бытовал похожий символ, только горизонтальная черта располагалась не параллельно земле, а расходилась в стороны под острым углом вверх. В этом символе друиды притенов заключили образ человека, воздевшего руки к небу.

Символ на груди жреца южных богов явно имел иное значение, Белену он не понравился. Не сам символ, а скорее вложенный в него смысл, хотя смысла этого парень пока не знал. Но что его удивило – символ, похоже, был изготовлен из серебра, что никак не вязалось с образом плюгавого тощего человечка, у которого и на одежду нормальную денег нет.

Но сейчас все это не имело значения. Белен отполз в сторону, ближе к тропе, обернулся к Сироне и кивнул. Это означало, что как только отряд приблизится на расстояние пятидесяти бренданов, девушка выпустит в них первую стрелу. Белен к этому моменту должен оказаться на минимальном расстоянии от отряда. Он уже присмотрел ложбину, некогда бывшую руслом ныне иссохшего ручейка. Когда первая стрела Сироны выбьет багровую морось из шеи ближайшего воина, Белен вскочит из ложбины и бросится на врагов.

Сирона уверяла его, что бьет без промаха на сто бренданов, он лично видел, как она подстрелила зайца с семидесяти. Но сейчас нельзя было рисковать, тем более, что убийства ей давались не так легко. Надо думать – пока.

Сегодня каждая стрела девушки должна бить насмерть. Лишь бы его секиры не подвели. В тренировочных поединках он побеждал лучших воинов Гволкхмэя, но то были тренировки, да и бились они один на один. В реальном бою все иначе, он уже знал это на собственном опыте.

Он не волновался, был максимально спокоен и сосредоточен, будто бы это не был его второй бой. Белен всерьез подозревал, что так все и обстояло – слишком уж виртуозно он бился, слишком уверенно держался в схватке, разя без сомнений и каждый раз – наверняка. Кем же он был раньше?..

Пора! Стрела Сироны сорвалась с тетивы одновременно с его мысленным криком. Воин, что шел рядом со скоттским корольком, взмахнул руками, булькнул кровью и рухнул на землю с пробитой шеей. Королек, надо признать, среагировал мгновенно, одним слитым движением воин извлек меч из ножен и перекинул из-за спины круглый щит, украшенный незамысловатой вязью. Он пролаял на языке скоттов команду своим бойцам и те поспешили занять круговую оборону, защищая человека с юга.

Они полагали, что окружены. Разумное предположение, но ошибочное и эта ошибка сыграет на руку Белену. К тому моменту, как воины сформировали защитный круг, Белен, выскочив из канавы, с диким ревом уже налетел на королька. Тот прикрылся щитом и отмахнулся длинным клинком. Сталь свистнула над головой Белена, который пригнулся, одновременно продолжая двигаться вперед и нанося размашистый удар в бок ближайшего воина. Воин вскрикнул, Белен на развороте вогнал острый клюв боевой секиры ему в висок.

Наземь упало два тела – вторым был воин, сраженный стрелой Сироны. Первоочередными целями охотница избрала англов, к чьим поясам были приторочены тулы со стрелами. Ни один из них не успел вскинуть лук.

Белен подскочил к человеку с юга, который упал на колени и стал неистово жестикулировать. Одной рукой он держался за символ на своей груди, другой чертил его подобие в воздухе перед собой. Белен криво усмехнулся, но его удар пришелся на щит, неожиданно заслонивший коленопреклоненного безумца. Королек действительно был хорош, но не так хорош, чтобы справиться с Беленом.

Парень выполнил перекат, уходя от продольного удара, и оказался по другую сторону от отряда, чтобы не мешать Сироне. Воины плотнее сжались вокруг жреца и прикрылись щитами, в то время как скоттский королек бросился на Белена.

Его удары были сильны и быстры, но излишне размашисты. От первого Белен ушел в сторону, второй колющий пропустил под мышкой, третьему подставил древко секиры, на которое у оголовья была набита стальная полоса. Под молодецким ударом металл согнулся, дерево треснуло, но не переломилось. Белен атаковал сверху, королек прикрылся щитом. Тогда парень подцепил кромку щита клювом топора и дернул на себя, одновременно нанося боковой удар другой секирой. Королек быстро сориентировался, поняв, что не сможет уклониться, и просто подскочил к Белену вплотную, обхватив его и повалив на землю за счет большей массы и инерции броска.

Белен оттолкнул грузное тело и поднялся первым, но его отвлек второй воин. Он поднял щит и попытался достать Белена колющим в лицо. Тот легко ушел от удара, обманным замахом в ноги заставил англа опустить щит и резко ударил его другой секирой в запястье, сжимающее клинок. Воин вскрикнул и выронил оружие. Следующим ударом Белен пробил его шлем (успел таки надеть!) вместе с головой. Узкое лезвие боевой секиры позволило сфокусировать силу удара на минимальной площади и сталь шлема не выдержала. Однако была у ситуации и печальная сторона – секира застряла в шлеме и Белен, не сумевший выдернуть ее с первой попытки, выпустил оружие.

На него вновь наступал королек, а сзади спешил еще один англ со щитом. Белен нанес один удар, затем второй. Он не особенно целился, просто бил, вкладывая в удары всю силу. После третьего удара щит треснул, королек контратаковал, Белен сместился в сторону и вновь нанес удар в подставленный щит. Когда топор вошел в дерево, Белен перехватил древко обеими руками и дернул что есть силы, вырывая щит из рук противника.

Не давая скоттскому воину опомнится, он подскочил к нему, нанеся удар ногой в пах. Королек согнулся, Белен обеими руками перехватил его руку, сжимавшую меч, у самой кисти. Затем крутнулся под рукой королька, не выпуская его запястья, которое тут же издало противных хруст. Воин пнул врага в колено и следующим ударом обезглавил тело выхваченным у него же клинком.

Будучи поглощен рискованным маневром, Белен не заметил, как другой англ подобрался к нему сзади. Если бы не обостренная до предела интуиция, лежать бы ему с раскромсанным боком у кромки рощи. Но воин успел среагировать, он отпрыгнул в сторону и ушел от удара, хотя меч все же резанул его, прорвав верхнюю шерстяную рубаху, нижнюю льняную и даже хлебнул капельку крови.

Белен поудобнее перехватил клинок (как по нему, так оружие казалось тяжеловатым) и пошел на воина. Тот отбивался стойко, но не слишком умело, удары его были предсказуемы и недостаточно быстры. В один прекрасный момент Белен поднырунул под его клинок, подходя вплотную, и ударил воина (этот шлем надеть не успел или по глупости не захотел) лбом в нос. Нос хрустнул, воин скривился. Белен ударил его еще раз – ногой в грудь. Молодой англ рухнул в траву и Белен добил его, нанеся колющий удар в грудь.

Он подхватил одну из своих секир, с удивлением обнаружив, что его штаны прорезаны на лодыжке и обильно залиты кровью. Не самая серьезная рана, но лишь в том случае, если оставить ее без внимания. Белен и не заметил, кто и когда зацепил его. Плохо, такие вещи нельзя упускать.

Парень взглянул на тропу, а затем в ту сторону, где таилась Сирона. На тропе возле человека с юга лежало три тела. Еще одно бездыханно прислонилось к раскидистому дубу чуть дальше, в десяти бренданах от тропы. Последний воин погиб не от стрелы. Он умело прикрывался щитом и смог подойти к Сироне вплотную. Девушка не растерялась, бросила лук и одним мощным прыжком настигла врага. В прыжке она успела выхватить из-за пояса длинный сакс (такие были в ходу у англов) и вогнала его в брюхо своему противнику. Воин не успел понять, что произошло, он инстинктивно поднять щит, но Сирона была левшой и била с левой стороны.

Девушка стояла вся заляпанная кровью, но целая и невредимая. Белен кивнул ей и подошел к человеку с юга, который все еще сидел на тропе в коленопреклоненной позе и продолжал свои безумные жестикуляции. По запаху Белен понял, что мужчина обмочился. Он встал прямо перед ним и занес секиру для удара. Он хотел убить его не мечом, секирой, традиционным оружием притенов.

– Не убоюсь зла, – сорвалось с потрескавшихся губ человека. – Ибо ты со мной…

Он продолжил шептать странные слова, обеими руками сжимая символ своей веры. Белен склонил голову на бок и плотоядно улыбнулся. Тут же тряхнул головой, осознав, что почти наслаждается предсмертным страхом этого человека. Скоттов и англов он убил инстинктивно, потому что они тоже хотели убить его. На этот счет он не испытывал никаких эмоций. Но человек с юга вызывал в нем чувство, близкое к отвращению. И еще, быть может, жалость.

– Прочь, язычник! – неожиданно завопил человек, выставив перед собой свой бесполезный амулет. – Устрой душу мою от злодейства их, от лев единородную мою… – Притен неминуемо принял бы его слова за заклинание, но Белен чувствовал, что нет в этом человеке колдовства, не стоят за ним его боги.

Морось закончилась, лишь редкие капли, напоминающие скорее пылинки, все еще срывались с посветлевших небес в тщетной попытке напоить своей жизнью суровую твердь. Но жажду севера не утолить водой. Северу по нраву лишь кровь.

Секира Белена вошла ровно посредине головы человека с юга. Его речь оборвалась на полуслове, открытый рот судорожно задергался, пока из него не полилась бардовая кровь. Белен резким движением выдернул секиру. Все было кончено.

Глава 2. Шепот омелы

Они стащили трупы англов и саксов в глубину рощи и сожгли их на большом костре. Белен не знал погребальных обычаев этих народов, но не мог оставить их без последних почестей. По сути, они не сделали ему ничего плохого, хотя и были клятвопреступниками. Быть может, для них такое погребение станет наказание, а может они не так уж сильно отличаются от притенов, кто знает.

Они забрали оружие воинов, запаковали его и Белен взвалил нелегкую ношу на спину кобылки, что выдали ему по приказу Гволкхмэя. Он не посмел бы притронуться к кошелям этих людей, никто из притенов так бы не поступил. Но оружию павшего врага справедливо оказаться в руках победителя. Тем более, что меч королька скоттов имел ножны, отделанные бронзовыми накладками, и довольно интересную гарду с не менее оригинальным навершием. Такой клинок станет отличным даром королю Арброта! Белен по праву мог забрать его себе, но его устраивали секиры, которые уже доказали себя в бою. Хотя одну из них придется починить, заменив древко и выправив стальную полосу.

Горячка боя быстро прошла, он будто бы просто выполнил свою работу. Теперь Белен был уверен, что до того, как потерять память, он действительно был воином, скорее всего – наемником, надо думать, начал с малых лет и оказался довольно удачлив, чтобы набраться немалого боевого опыта к… А кстати, сколько ему лет? Белен не знал даже этого.

Что касается Сироны, то на ее счету в этой схватке числилось пять убийств, ровно половина. Она все сделал верно, хотя Белен в глубине души побаивался, что девчонка может сорваться и… сбежать например. Но в этот раз она даже не плакала. Хотя, быть может, просто не хотела показывать ему свои слезы, а сама опять проревет пару ночей.

– Ты как? – насколько мог участливо спросил он, едва они отъехали от места схватки. Белен испытывал к девушке симпатию, но по большому счету судьба юной круитни не слишком его волновала. Он был уверен, что теперь их дороги разойдутся, скорее всего – навсегда.

– А ты как думаешь? – будь у этого вопроса другой тон, Белен посчитал бы, что она огрызнулась. Но Сирона была спокойна, а на ее лице даже проглядывалось некое подобие улыбки. – Еще не поняла, что произошло. Все так быстро и так… просто.

– Ну, я бы не сказал, что совсем уж просто, – невесело хмыкнул Белен. Он все еще немного прихрамывал, хотя Сирона помогла ему перевязать раны. Нога больше не кровоточила, но болела. Белен не сомневался, что пара дней отдыха, да кувшин кормы гарантированно приведут его в порядок.

– Как подсказывает мне опыт, – Сирона скривила гримаску. – Убивать всегда просто, когда умеешь.

– И когда при этом не убивают тебя, – попробовал пошутить Белен. Сирона посмотрела на него и улыбнулась. Не натянуто, а вполне дружелюбно. Может, и правда что-то переломилось в ней? А если и так, то Белен не был уверен, что это к лучшему.

– До Арброта не больше пары часов, – задумчиво протянула Сирона. Кажется, она действительно приходила в себя. Первый признак – начинала говорить без умолку. – Как думаешь, посвящение состоится сегодня же?

– Может и сегодня, – скривился Белен, поглаживая свою лошадь между ушами. – Не терпится стать притенкой?

– Можно подумать, тебе терпится! – фыркнула Сирона. Белен неожиданно подумал о том, что она красива. Стройная фигура, небольшая высокая грудь, пышные волосы цвета дубовой коры, затянутые в тугую косу. Глаза бледно-синие, а губки маленькие, но такие говорливые!

– Просто я отношусь к этому иначе, – вздохнул Белен. – Не то, чтобы я не уважал обычаи притенов. Совсем наоборот, но для меня это лишь необходимость. Ты ведь знаешь мою историю.

– Ну, слышала, – протянула Сирона. – Откуда взялся – непонятно. Зачем – непонятно. Может, ты и правда сын бога? Я видела как ты дерешься, и если твой отец – бог, то это точно Тевтат.

– Какая честь! – хохотнул Белен. – Но не думаю, что я сын бога. По крайней мере, мне об этом ничего не известно.

– Но ты и правда светишься, – Сирона посмотрела на него. Серьезно и даже чуть опасливо. – Когда ты дрался с англами и скоттами, вокруг тебя будто свет полупрозрачный засиял. Только темный какой-то.

– Только темный, – задумчиво повторил Белен. – После обряда уйду из Арброта. Форфар, Перт, потом, может, Обан и Авимор… если будет нужно до самых Оркадских островов! Там, я слышал от Олана, есть храмы народов, что были предками притенов. Они обладали невероятными знаниями и умели многое. Может, там найдется тот, кто сумеет вернуть мне память.

Сирона многозначительно покивала и даже позволила себе немного помолчать. Толи осмысляла услышанное, толи думала о собственной судьбе. Белена это мало волновало. А потом девушка опять заговорила, как обычно – обо всем и сразу. Белен кивал, порой невпопад, а сам думал о том, что за минувший месяц он второй раз видит солнце.

В землях притенов осень редко дарила тепло, но еще реже – солнечный свет. Не через призму безрадостных облаков, а с высоты бездонной синевы. В первый раз он увидел синее небо и яркое солнце в день своего пробуждения, выйдя из броха. Во второй раз – сегодня после боя. Будь тут Олан, он бы интерпретировал это как хороший знак.

Именно Олан первым встретил их на подходе к городу. Старый друид прогуливался вдоль ручья, что брал начало у древних камней на холме. Камни те еще хранили великую мудрость минувших народов, на них были начертаны непонятные огамы, уже едва различимые под немилосердными ударами времени и непогоды.

Белен не сомневался, что Олан уже все знал. Как никак верховный друид Арброта. С другой стороны – нужна ли тут большая проницательность? Два человека уходят на битву и через некоторое время возвращаются, залатанные, но в целом невредимые. О чем это говорит? Выводы напрашиваются сами собой.

Олан пригласил их в брох, где друиды младших ступеней сменили Белену повязки. Они обработали его раны отвратительно пахнущими составами и замотали тряпицами, что были пропитаны еще более вонючими отварами. Белен различил запах вереска, можжевельника, дуба, но не более. По отдельности каждый запах был вполне себе, но вместе они создавали жуткую обонятельную какофонию.

Он все подробно изложил Олану, тот слушал молча, с отсутствующим видом глядя в неугасимое пламя. Белен знал, такие костры горят в каждом брохе, что разбросаны по землям притенов. Их поддерживают постоянно, потому что через них друиды из разных городов могут общаться друг с другом, свершая особые обряды и сжигая подготовленные ветви священной омелы. Для Белена механизм общения через огонь, а точнее – через дым от сжигания омелы и можжевельника, оставался загадкой. Как и для любого притена, не обремененного мудростью друида высшей ступени посвящения.

– Его амулет, – Олан оторвался от созерцания мерно потрескивающего огня, как только Белен закончил рассказ. – Покажи мне его.

Парень достал из кожаного мешочка на поясе символ, который человек с юга носил на шее. Он протянул его друиду, тот принял вещицу с легким, но нескрываемым недоверием в глазах. Взял осторожно, кончиками пальцев, всмотрелся, повертел над огнем.

Белен вздохнул и посмотрел вверх. Брох представлял собой круглое строение диаметром порядка двенадцати бренданов. В нем было три этажа, соединенных узкой винтовой лестницей, идущей вдоль стены. Этажи не имели внутренних перегородок, на первом располагался алтарь с неугасимым пламенем, на втором жили друиды младших ступеней, там же хранились травы с настойками, священные серпы, бубны и еще боги ведает что. На верхнем этаже располагались покои Олана. Был еще подвальный этаж (а может и не один), но Белена туда не пускали.

Брох заинтересовал парня потому, что строение выложили по технологии сухой кладки (на данный момент он мог лишь удивляться, откуда ему известно такое определение). Каменные блоки и плиты были идеально подогнаны друг к другу без скрепляющей обмазки. Он еще в первую неделю пребывания в Арброте заметил, что притены строили свои круглые дома в основном из дерева, а там, где была каменная кладка, блоки надежно соединялись между собой раствором на основе песка и глины. Он задал Олану соответствующий вопрос и тот нехотя пояснил, что брохи строили предки притенов, о которых теперь мало что известно.

Костер вспыхнул ярче и Белен оторвался от созерцания кусочка небесного свода, что проглядывал через одно из узких окон, расположенных под самым потолком броха. Через эти окна мягкий серый дым покидал стены друидской твердыни.

– Его делали не с добрыми намерения, – продекламировал Олан, протягивая Белену амулет убитого жреца. – Хотя мне видится, что тот, кто его делал, даже не понимал, для чего он нужен. Для человека с юга это был символ его бога, но на самом деле это нечто большее. Я вижу в нем силу, неподвластную мне, но не думаю, что она опасна, не для нас.

– То есть я могу свободно носить его с собой? – спросил Белен, принимая амулет из крючковатых пальцев старика и пряча его в поясном мешочке.

– Можешь, – кивнул верховный друид Арброта. – Но на шею не надевай.

– Заклятье? – вмешалась Сирона, которая имела обыкновение встревать в разговор по поводу и без, чаще – без. – Иные боги с юга подчинят его себе? Проклянут?

– Едва ли, – друид позволил себе легкую улыбку. – А вот боги севера могут обидеться.

Белен не понял, шутит ли Олан. Он давно заметил, что если друид и отпускал шуточки, то юмор у него был довольно своеобразный. А учитывая, что делал он это с абсолютно непроницаемой миной, угадать ход его мыслей не представлялось возможным. Парень хотел переспросить, но Сирона, как обычно, перебила его.

– Когда будет обряд? – запальчиво спросила она. И куда только делась молоденькая девица, так переживавшая насчет убийства парочки англов, подумал Белен.

– Какой обряд? – Олан вновь сосредоточенно смотрел в огонь. – Ах, обряд посвящения.

– Ага, – кивнула Сирона. В обществе друида она испытывала нечто вроде благоговения, как почти все притены. Белен таких эмоций к Олану не питал, разве что уважал его за мудрость и знания. – Мы ведь прошли испытание?

– Верно, – согласился Олан, не отрываясь от огня. Он достал из переметной сумы холст девственно белого льна и медленно обернул им руки. Затем жестом подозвал одного из младших друидов и бережно принял из его рук высушенную ветвь омелы. Друид переломил ветвь, прошептав слова, из которых Белен различил только «Эзус», имя верховного бога притенов. Затем Олан бросил обломки омелы в огонь. Пламя затрещало.

– Верно, – повторил он, вглядываясь в пламя, будто выискивая в нем ответ на вопрос охотницы. Прошло несколько долгих мгновение, во время которых Серона что-то лопотала себе под нос, периодически обращаясь к друиду с вопросительной интонацией. Наконец, старик, одетый, кстати, явно не по сезону – в одни лишь льняные штаны и рубаху традиционного для друидов темно-зеленого цвета со скудной вышивкой, оторвался от пламени и посмотрел сначала на Сирону, потом на Белена.

– Сегодня же вечером, – кивнул он. – Обряд мы проведем сегодня же, вы заслужили право называться притенами. Идите и приведите себя в порядок, через час после заката я буду ждать вас у городского адэйра.

Сирона аж засияла и стрелой выскочила из броха, забыв о том, что покидая друидскую твердыню, надлежит поклониться неугасимому пламени. Но сегодня Олан просил ей этот проступок.

Белен не удивился тому, что обряд пройдет в адэйре, втором по значимости сооружении Арброта и любого города притенов. Если в брохе друиды проводили собственные таинства и использовали неугасимое пламя для общения с другими представителями своего ремесла, то адэйр, внутренним строением напоминавший уложенное на бок исполинское каменное колесо, применялся для обрядов народных, включая ритуалы родового союза и различные посвящения.

Белен собрался уходить, он поднялся с деревянной лавки, вытесанной из цельного дубового ствола, у самого выхода обернулся, чтобы поклониться неугасимому пламени. Олан пристально смотрел на него.

– Как она? – спросил друид. Белену не нужно было уточнять, о ком говорит старик.

– Не знаю, – честно признался он. – Не понимаю. Наверное, я вообще плохо понимаю людей. После битвы за Арброт ей было очень плохо, а сегодня она уложила двух англов и трех скоттов. Причем одного зарезала в рукопашной. И ничего – помолчала, и будто обо всем забыла.

– Ты пригляди за ней, – Олан прищурил глаза и погладил себя по седой бороде. В свете пламени татуировки на его лице казались не синими, а черными. Особенно зловеще выглядел Полумесяц Кернунна, с особой четкостью выведенный на лбу друида. – Может и обойдется. Но не бросай ее пока. Будь рядом.

– Буду, – пообещал Белен, не особенно довольный новыми заботами. Он не хотел привязываться к Арбору, никоим образом. Как парень и сказал Сироне, после обряда он в ближайшие дни покинет город. Возможно, ему и земли притенов придется покинуть в поисках истины о своем прошлом. Но для начала надлежало стать одним из них. И благо, все самое трудное осталось позади.

Глава 3. Стать собой

К адэйру вела аллея из шестнадцати высоких камней, такие на юге называют менгирами. Грубо обработанные камни, вдвое превышавшие рост человека, были украшены тайными огамами и символическими рисунками. Был там Полумесяц Кернунна, Зверь Эпоны (в северных регионах его звали кэльпи), Дуада Эзуса и другие сакральные знаки.

Белен шел через аллею менгиров, между которыми были установлены жаровни. Разумеется, мероприятие затевалось не ради него и Сироны, точнее – не только ради них. Сегодня в Арброте обряд посвящения проходили двенадцать человек, десять из них в ближайшие пару месяцев разменяли свою шестнадцатую зиму. Да, обычно обряд посвящения проводят именно в таком возрасте, но Белен и охотница из племени круитни были во всех смыслах «особыми случаями».

Вновь началась противная морось, со стороны моря подул холодный ветер. Из одежды на Белене были только льняные штаны, даже обуви он не надел по указанию Олана. Парень уже успел продрогнуть, ибо идти меж менгиров надлежало медленно и вдумчиво. Сирона уже прошла обряд, как и остальные десять притенов.

У входа в адэйр его ждал один из младших друидов, он протянул Белену широкую металлическую чашу с изящной гравировкой, повествующей о древних обрядах и битвах богов. Белен с поклоном принял чашу и сделал глоток. По вкусу – медовая корма с легким травянистым привкусом.

Друид с длинными темными волосами и пронзительными серыми глазами был одет в традиционную для его ремесла зеленую шерстяную рубаху с удлиненным подолом и кожаную безрукавку с рядами металлических бусин в районе плеч и груди. На шее и запястьях друида на кожаных шнурках висели амулеты и обереги со звериными когтями, клыками и перьями. Несколько простых железных колец украшали его пальцы, на правой руке – мужской притенский браслет. Друид почтительно отступил в сторону, пропуская Белена в адэйр.

Вход был прикрыт легким тканым полотном, на котором металлическими бусинами и кольцами были выведены друидские символы и тайные огамы. Из помещения доносились мерные удары двух бубнов, сливавшихся в пластичный монотонный ритм.

Войдя в адэйр, Белен на миг прищурил глаза – настолько ярко в центре помещения горело пламя ритуального очага. Адэйр представлял собой круглую конструкцию из каменных блоков и плит различной величины, как и в брохе кладка выполнена на сухую.

Диаметр помещения составлял не более восьми бренданов, но в отличие от броха в адэйре был всего один этаж с высоким сводчатым потолком, а внутреннее пространство было разделено на сегменты стрельчатыми арками, основанием для которых служили выдвинутые из стен пирсы, напоминавшие ступицы колеса. Белен стоял в одной из таких арок, точно напротив него на возвышении застыл Олан, каждую из оставшихся шести арок занимал друид младших ступеней

– Подойди, воин, – медленно проговорил Олан. Белен впервые слышал, чтобы друид говорил таким голосом – жестким, глубоким, исполненным мощи. Бубны забили громче, ритм ускорился. – Преклони колено пред пламенем, эйдолоном пресветлого Эзуса.

Белен послушно сделал несколько шагов по направлению к ярко пылавшему очагу, от которого исходил нестерпимый жар. Он встал на колено у самого огня, обратив глаза в щелочки, которые начинали слезиться, протестуя против излишне высокой температурой. Пахло можжевельником.

– Ты доказал, что достоин стать одним из нас, – беспристрастно продолжил Олан. – Мы не знаем, кто ты, откуда пришел и куда идешь. Ты и сам этого не знаешь. Но мы видели тебя в бою, мы видели тебя за столом на пиру и на охоте. Ты честен и чтишь традиции нашего народа. Но принимаешь ли ты их?

– Принимаю, – просто ответил Белен. Он понимал, что не сможет солгать Олану даже при большом желании. Поэтому сразу решил говорить прямо и честно.

– Принимаешь ли ты наших богов? – Олан бросил в костер омеловую труху и пламя застрекотало, жар усилился. – Пресветлого Эзуса, неодолимого Тевтата, многомудрого Кернунна, громоокого Тараниса, неведомого Луга, прекрасноликую Эпону и других предков земли притенов?

– Принимаю, – ответил Белен и понял, что напиток, выпитый им у входа в адэйр был крепче, чем казалось. Хотя скорее здесь все вместе – он не ел полдня, продрог, а тут еще этот тяжелый саван травяного запаха, окутавший внутреннее пространство адэйра почти зримой пеленой…

– Принимаешь ли ты свой путь? – Белену показалось, что огонь разгорелся ярче, но иным, внутренним светом, и что-то изменилось в голосе друида. Едва ли он знал Олана так уж хорошо, но ощутил, что старик на мгновение выдал свои чувства. Правда, Белен не сумел их разобрать.

– Я не знаю своего пути, – ответил парень и посмотрел в глаза верховного друида Арброта сквозь ритуальное пламя. – Но принимаю его. И даже если он уведет меня прочь от земли притенов, я не забуду ее традиции и ее людей. Никогда.

Олан с минуту смотрел на Белена через огонь и в его выцветших старческих глазах парень уже не мог прочесть ни единой эмоции. Наконец, друид кивнул. Тут же из бокового прохода появился еще один ремесленник омелы, в его руках Белен увидел нож и две чаши. Чаша меньшего размера и нож были выполнены из серебра, большая чаша – из золота. Все три предмета были испещрены тайными огамами и знаками богов.

В висках застучало, но в целом Белен чувствовал себя неплохо, ему даже начинал нравиться этот тяжелый запах, зависший меж полом и потолком адэйра. Бубны вновь сменили ритм, теперь они звучали глуше и размереннее.

– Вытяни левую руку ладонью к небу, – проговорил Олан и Белен повиновался. Второй друид поставил золотую чашу на землю и проворно полоснул парня ножом по раскрытой ладони. Тот даже бровью не повел, легко перетерпев болезненные ощущения.

Кровь заструилась по руке Белена, стекая в серебряную чашу багровыми змейками. Друид поднял над кровоточащей ладонью золотой сосуд и опрокинул его. В этот раз Белен не сумел сдержаться и скривил гримасу, скрипнув зубами. Рану обожгло так, словно в нее насыпали соль. Позже он узнает, что друид вылил ему на руку смесь из соков дуба и омелы, что для притенов от века были священны.

Огамы и тайные знаки, нанесенные на стены адэйра темно-синей краской на миг вспыхнули ослепительным огнем, так что Белену пришлось в очередной раз зажмурится. Странное ощущение прошило его насквозь, словно ударом молнии. Он вновь открыл глаза и посмотрел на Олана. Друид улыбнулся.

– Сожми руку, воин, – торжественно сказал он. Младший друид поднес ему чашу с кровью Белена, Олан не глядя принял ее и выплеснул в огонь. – А теперь возьми свое оружие и никогда не выпускай его из рук, покуда дышат враги земли притенов. Покуда дышат твои враги, притен!

Из боковой арки появился Гволкхмэй, которого в полумраке Белен спутал с одним из друидов. Глаза короля Арброта, от которых в стороны разбегались змейки синих татуировок, глядели добродушно и весело. Он подошел к Белену и протянул ему две секиры. Причем та, что пострадала в бою с англами и скоттами, была целехонькой, починенной.

Белен уважительно поклонился королю и принял оружие, с удивлением обнаружив, что рана на левой руке уже не кровоточит и кажется даже начала затягиваться, хотя порез был довольно глубоким.

– Я круг, я веду тебя, – в один голос проговорили друиды и Гволкхмэй. Белен понял, что ему нужно повторить эти слова.

– Ты круг, ты ведешь меня, – прогремело под сводами адэйра и Белен воодушевленно произнес древние строки. С каждым словом в нем разгоралось пламя, как отражение ритуального очага, только в сотню, тысячу раз ярче.

– Будь единым, объедини нас, мы одного целое, – в третий раз многоголосый хор разорвал тишину каменного адэйра и Белен в третий раз повторил все слово в слово. Ощущение мистичности пополам с глубоким восторгом затянуло эфемерную петлю на его шее, он задышал тяжело, полной грудью, но каждый вдох нес невыразимое блаженство, а каждый выдох – облегчение. Он будто родился заново, хотя где-то глубоко-глубоко его внутренний голос, который он не мог слышать уже больше месяца, тихонько посмеялся над наивностью. Наивностью каждого в этом каменном зале.

– Теперь ты – часть этой земли, – сказал Олан, сойдя наконец со своего возвышения. Он подошел к Белену и положил руку ему на плечо. – И куда бы ты ни пошел, сила нашего народа прибудет с тобой.

– Буду рад, если решишь остаться в Арброте, – Гволкхмэй зеркально повторил жест друида, коснувшись мозолистой рукой обнаженного плеча Белена. – Твои секиры пригодились бы мне. Хотя, бьюсь об заклад, они пригодятся по всему пограничью Аэнгуса!

– Твое посвящение почти закончено, – сказал Олан и кивнул в сторону одной из боковых арок. – Подойди к Бойду, он нанесет на твои лицо и тело первые татуировки.

Белен кивнул и направился к немолодому светловолосому друиду, подле которого стояла деревянная тумба с рядом железных чаш разной величины. В руках друид держал инструменты для нанесения татуировок – серебряный нож и обсидиановую иглу. Он жестом пригласил парня сесть перед ним на скамью.

Белен слышал об этом обряде, каждый притен после посвящения получал свои первые татуировки, суть которых определялась местным друидом высшей ступени. Рисунки на теле носили у притенов самые разные функции – они являлись оберегами, защищали от фоморов, хранили воинов в бою, даровали здоровье, обостряли чувства. А еще отражали суть человека, в определенной степени определяя его путь. Именно поэтому процесс нанесения татуировок представлял собой полноценный обряд, регламентированный до мелочей.

Притены трепетно относились к татуировкам, существовали типовые знаки – символы богов, умений, отличительных качеств. Это могли быть огамы или иные изображения, не относящиеся к тайнописи притенских друидов. Но были и индивидуальные символы, неповторимые, наносимые на тело в связи с исключительными событиями.

В жизни притена было немало поводов для нанесения тату – от победы в битве и заключения родового союза до удачной торговой сделки. Поэтому мужчины и женщины этого народа к тридцати годам (а пророй много раньше) были «расписаны» буквально с ног до головы. Насколько мог судить Белен, ни англы, ни скотты не имели такого обычая.

Он просидел в адэйре до самого утра и успел подумать о том, что не заметил, как тату набивали другим посвященным, например – Сироне. Позже он узнал, что Олан удостоил его особой чести – обычно сакральные знаки на тело наносят на протяжении многих дней и даже недель, долго и кропотливо подбирая нужные символы. Олан не сказал этого парню, но символ, который Бойд теперь наносил ему на спину, верховный друид Арброта увидел в неугасимом пламени броха и счел это знаком самого Кернунна. Поэтому и поспешил как можно быстрее исполнить волю своего бога.

Когда Белен вышел из адэйра в мутный промозглый рассвет, на его правом виске красовался огам «нин» или «раздвоенная ветвь», он говорил о том, что много раз Белену предстоит делать судьбоносный выбор. На его левом виске темно-синей краской был изображен огам «нгител» или «убийца», его название говорило само за себя – путь Белена будет сопряжен с отнятием чужих жизней. На его левой груди расположился довольно редкий символ «варден», дважды изломанная стрела в форме огама «Z» с узким наконечником и охвостьем в виде рабьего хвоста на фоне квадратной пластины с двумя рваными отверстиями, а под ней – узоры, напоминавшие зеркально отраженные боевые луки. «Варден» еще называли символом двойного благословения, его обладатель находился под покровительством сразу двух богов – Тевтата и Кернунна.

Но самый главный символ (тот самый, что Олан увидел в огне) располагался на спине Белена вдоль позвоночника. Чем-то он напоминал Зверя Эпоны, но был крупнее, выглядел гораздо более зловещим и отличался удивительной детализацией вытянутого змеиного тела. Без сомнения это был некий морской зверь, свирепый и опасный, но едва ли даже сам Олан мог назвать его имя.

Бойд оказался умелым мастером, татуировки на теле Белена почти не болели, в процессе работы над ними друид постоянно примешивал к красящему пигменту целебные составы. Затем он еще раз обработал рисунки особыми мазями и легким кивком обозначил завершение действа. Что примечательно, за все это время Бойд не проронил ни слова.

Не сказать, чтобы Белен особенно гордился своими татуировками, как это было принято у молодых притенов, едва прошедших обряд посвящения. В сущности он испытывал к культуре этого народа лишь два чувства – интерес и уважение, ни больше ни меньше. Он стал одним из них, потому что так пролег его путь. Но теперь ему предстояло двигаться дальше и если будет нужно – он украсит свое тело новыми рисунками. Хотя отчего-то парень глубоко сомневался, что ему представится такая возможность.

Эйфория от обряда постепенно проходила, но где-то в сердце поселилась некая уверенность, осознание правильности произошедшего. Он будто стал частью чего-то большого и важного. Было что-то еще, но Белен пока не мог идентифицировать эти незнакомые ощущения. Хотя, скажем честно, он не особенно стремился это сделать.

Из адэйра парень направился в брох, где уже месяц проживал вместе с младшими друидами, но лишь затем, чтобы накинуть рубаху, плащ с худом, да нацепить на одеревеневшие ноги кожаные ботинки. Предшествующий день выдался довольно длинным, да и ночь была не короче, посему Белен справедливо рассудил, что прежде, чем решать свою дальнейшую судьбу, он имел право снять скопившееся напряжение за парой кружек доброй кормы. Поэтому, споро одевшись, парень отправился к толстопузому Винну в хмельной зал, что стоял на утесе у самого берега.

Глава 4. Хмельной зал

В нос ударил резкий запах рыбы. Как и любой прибрежный город, Арброт промышлял рыболовством и район у пристани за минувшие века насквозь пропитался этим смачным солоноватым смрадом. Исключением был утес Алан, где стоял хмельной зал Винна. Во-первых, он возвышался над пристанью на добрые тридцать-сорок бренданов. Во-вторых, вокруг массивного круглого строения, сложенного из почерневших дубовых бревен, разливался свой аромат, ничуть не слабее рыбного духа в порту, но гораздо более приятный.

Белен повел носом и скривился, толи в мучительной попытке вспомнить минувший день, толи страдая от мерзкого запаха. Он помнил, как пришел в хмельной зал и получил от Винна, который естественно знал об обряде посвящения, столько кружек кормы, сколько сможет выпить. Это были слова Винна, не его.

День пролетел незаметно, а к вечеру в зал к Винну по своему обыкновению начали стягиваться рыболовы, охотники и лихие рубаки из дружины Гволкхмэя. Последние были особенно рады за Белена, потому как видали его в бою и многие сражались с ним бок о бок в битве за Арброт. Знали они и то, что парень перебил целый отряд англов и скоттов во главе с мерзким чародеем с юга.

Про схватку у тракта он рассказывал раз пятьдесят, но был честен – не забыл упомянуть о том, что половину солдат сразила Сирона. Вспомнив о ней, Белен хотел было покинуть хмельной зал, чтобы привести охотницу сюда, ибо негоже праздновать победу без того, с кем ты делил кровь и пот. Но боги были милостивы к нему – никуда не пришлось идти, девушка круитни (а теперь уже – притенка) сама пришла к Винну. Ее тоже поздравляли, а особо неудержимые воины Гволкхмэя даже обещали показать, «что такое настоящая притенская любовь». Но, к счастью, проблем не случилось, пьяные притены хоть и напоминали животных, но о чести не забывали даже в предобморочном состоянии.

Уже далеко за полночь в хмельной зал пришел Ангус. Высокий как утес, широкий как вересковая пустошь он напоминал героя древних притенских саг, при этом обладал живым умом и был исключительно мудр в речах. До определенного момента, а именно – до восемнадцатой кружки кормы…

Белен повел плечами и разлепил глаза. Осмотрелся. Он лежал на тюках с сеном в небольшом круглом доме, в таких притены жили испокон веков и, вероятно, буду жить еще очень и очень долго. Но этот дом не был жилым. Дымоходное отверстие в крытой тростником крыше и распахнутая настежь дверь давали достаточно света, чтобы Белен мог различить расставленные тут и там деревянные ящики, в которых, судя по сильному запаху, лежала свежеепойманная рыба.

Он повернул голову в сторону и наткнулся на курчавые белые пряди. Ага, а вот этот фрагмент как-то выпал у него из памяти. Он небрежным движением откинул пряди и увидел, что на его груди посапывает смазливая девчушка. Он припомнил, что девушку зовут Кевена и она работает у Винна. Ладно, с этим потом разберемся, подумал Белен, медленно выползая из под девушки, которая естественно была бесстыдно нага.

Парень поежился и понял, что на самом деле проснулся не от запаха рыба, а от холода. Голова не болела и чувствовал он себя сносно, чем и славилась корма Винна. Но рассвет выдался холодным. Белен пошарил по тюкам и, отыскав свой шерстяной плащ, укрыл им Кевену, которая, слава богам, не собиралась просыпаться. Белен надеялся, что этой ночью не наобещал лишнего и намеревался поскорее убраться отсюда.

Он помнил, что Ангус подарил ему один из своих браслетов. Браслеты в виде перекрученных змей с головами различных животных, выполненные из бронзы или серебра, носили все мужчины притенов с момента прохождения обряда посвящения. Первый браслет мальчик получал, став мужчиной. Впоследствии число браслетов могло увеличиться, но каждый такой браслет мог быть вручен только королем. Разумеется – за исключительные заслуги.

Белену таковой выдать забыли (или Гволкхмэй думал сделать этот позже), поэтому Ангус отдал ему один из своих, у могучего воина их было четыре – по два на каждой руке. Белен долго отнекивался, даже в хмельном угаре понимая, что это слишком серьезный подарок, чтобы он мог его принять, но, видимо, аргументы Ангуса были сильнее. Вряд ли их можно было назвать друзьями (да какие друзья, если Белен жил в Арброте всего месяц!), но между двумя воинами определенно существовала симпатия. Она возникла в тот самый момент, когда они отражали нападение англов, в буквальном смысле прикрывая друг другу спину. Война сближает, знаете ли.

Потом они долго пили, Белен снова рассказывал о том, как они с Сироной расправились с англо-скоттским отрядом, а Ангус вспоминал свои битвы – гораздо более многочисленные, чем те, что на свой счет мог записать Белен. Затем наступил момент излюбленный притенской забавы. Вусмерть пьяные воины Гволкхмэя высыпали на улицу, откуда-то взялись лошади.

Лошади у притенов были священными животными и Эпона, считавшаяся покровительницей лошадей, всегда особо почиталась этим народом. Поэтому ни одна пьянка не проходила без верховых поединков и лучных турниров, само собой – тоже верховых.

Белен не помнил, попал ли он куда-нибудь (вроде были какие-то деревянные мишени, освященные тускло чадящими под проливным дождем факелами), зато отлично помнил, что стрела Ангуса угодила в ногу Кайдену, невысокому коренастому воину. Обиженный Кайден полез к Ангусу драться, кажется, кто-то из них даже уронил в лужу пару зубов. Но через полчаса оба уже выпивали, панибратски обняв друг друга за плечи, и горланили пахабные песни про англовских матерей и скоттских дочек.

Белен еще помнил, как проводил едва стоящую на ногах Сирону до ее охотничьего домика. А потом – провал. В общем, он пил почти целые сутки, но главное – выполнил свою миссию, расслабился. На самом деле он был удивлен, как тепло и дружественно его приняли притены, особенно воины. Рыбаки и охотники тоже кивали ему в знак уважения и были не прочь вместе выпить, но особой теплоты к новому члену племени не испытывали. Однако же, теперь он стал одним из них, и они уважали его выбор.

На миг он подумал, что, возможно, какой-то частице его существа было жаль покидать Арброт, но парень понимал – его путь лежит дальше, сначала в Перт, а потом, скорее всего, на север. Его ждут поиски, вероятно – самые трудные поиски, что рано или поздно ждут каждого. Он уходил, чтобы найти себя. В буквальном смысле.

Он направился к броху, что располагался чуть в стороне от скопления жилых домов, за кузницей у ручья. Улицы Арброта в столь ранний час были пустынны, ни единого звука, лишь размоченная ночным дождем земля смачно хлюпала у него под ногами, норовя обхватить как можно крепче, ну или хотя бы как можно выше забрызгать некогда серые штаны, которые ныне отличались цветом реакции напуганного младенца.

Воин на одной из смотровых вышек, что располагались вдоль частокола через равные расстояния (примерно пятьдесят-семьдесят бренданов), увидел Белена и в приветствии поднял руку. Парень ответил ему е. Внезапно он понял, что сейчас что-то произойдет. Что-то, что не совсем вписывается в его планы.

Завернув за широкий двор кузницы, он увидел Олана. Старый друид, кутаясь в темно-синий плащ и надвинув капюшон худа на самый нос, стоял у входа в брох и смотрел вдаль за частокол. Разумеется, он стоял там не просто так. Он ждал Белена.

– Ты теперь и ведешь себя, как притен, – проговорил друид, не отрывая взгляда от созерцания долины, что раскинулась под холмом броха за частоколом.

– Ты о вчерашнем, – скорее сказал, чем спросил Белен. Интересно, подумал он, а Кевена уже проснулась? Мысль была совершенно не к месту.

– Именно, – старый Олан повел седыми усами. По его подбородку змеились выцветшие татуировки, тайные огамы переплетались между собой, образуя узор, в котором читалась мудрость веков. – Но ты ведь не собирался оставаться в Арброте?

– Вижу, ты не удивлен, – Белен внимательно посмотрел на друида. – Но ты лучше других знаешь, что оставаться мне незачем.

– Я многое знаю лучше других, – усмехнулся Олан. Парень заметил, что друид пребывал в довольно неплохом настроении, что случалось не сказать, чтобы часто. – Но ты… Ты загадка, Белен. Тайна богов. И ты прав, здесь, в Арброте, твой путь лишь начинается. А продолжится он в Перте.

– Ты отправляешь меня в Перт? – вздернул брови Белен. – Это проницательность такая или я чего-то не знаю?

– Ты даже не представить себе не можешь, сколького не знаешь, – вновь усмехнулся друид. – Но понимание этого уже говорит о мудрости, скрытой в тебе. А в Перт ты идешь ты направишься не по моему желанию. И не по собственному. Там тебя ждет Коннстантин.

– Король? Король всех притенов? – было трудно не удивиться тому, что великий владыка севера жаждет аудиенции молодого подданного, тем более, что подданным он стал совсем недавно, буквально – вчера.

С другой стороны, о Коннстантине ходило много слухов. В землях англов полагали, что имя короля всех притенов соответствует одному из южных имен. И действительно, в их звучании не было никакой разницы, вот только имя короля Коннстантина начиналось с особого огама «конн», что на языке притенов означало «могущественный». Надо думать, схожее с ним имя южан имело иное значение.

В истории притенов еще не было короля с таким именем. Но и короля с такой судьбой в их истории не было тоже. Коннстантин сумел не только вновь сплотить притенов против англов, всего за несколько лет он подчинил своей воле непреклонных скоттов и стал по праву именоваться правителем Дал Риады. Он установил прочный союз меж двумя народами и безраздельно правил землями предков.

И теперь этот, без сомнения, величайший из притенских королей хочет встретиться с ним, Беленом, человеком без прошлого и с весьма туманным будущим. На следующий же день после его посвящения. Совпадение? Не думаю.

– Понимаю твое удивление, – Олан будто прочел мысли Белена, с другой стороны – его потрясение было очевидно. – Король всех притенов прибудет из Дункелда в Перт завтра вечером. Ты знаешь, как далеко расположен Дункелд?

– До Перта? – Белен все еще был потрясен и ответил, даже не задумавшись. – Лейсов двадцать на север. Я слышал о Дункелде от пертских торговцев. Говорят, эта крепость неприступна.

– Верно говорят, – кивнул Олан. Он все еще смотрел вдаль, на серый безрадостный пейзаж. Белен неожиданно подумал, что воинственность притенов не удивительна, как и их неуемная жажда хмельной кормы. Надо думать, в этом суровом краю испокон веков было лишь два развлечения – война и выпивка. – Дункелд – одна из немногих крепостей, доставшихся нам от предков. Она сильно пострадала во время войны с англами после легендарной битвы при Нехтансмере. Тогда боги южан были еще сильны, но Эзус благословил своих детей, а Тевтат наполнил их сердца мужеством.

– Я слышал, как один из младших друидов говорил об этом, кажется Галвин, – парень не часто общался с притенскими мудрецами, но те не особенно стеснялись его, ведя беседы между собой на любые темы.

– Галвин порой говорит лишнее, – Олан поскреб в седой бороде и наконец обратил свой взор на Белена. – Но не о том наша беседа. Коннстантин вновь отстроил Дункелд и крепость стала воплощением его могущества. Быть может, однажды, ты увидишь ее. Но не сейчас. Сейчас тебе надлежит как можно скорее отправляться в путь.

– Вроде торговцы возвращаются в Перт, – парень зажмурился, пытаясь вспомнить, действительно ли он слышал это в хмельном зале, или ему показалось.

– Можешь отправиться с ними, – кивнул друид. – Как раз успеешь. Не стоит заставлять короля всех притенов ждать.

Глава 5. Кранног

Сборы не заняли много времени, из пожитков у Белена был лишь один комплект одежды, пара боевых секир, трофейный англский сакс и… собственно все! Правда, друиды поделились с ним походными принадлежностями, упаковав в заплечный мешок железный котелок и кружку, плотную шерстяную подстилку, веревку, принадлежности для разведения огня и еще какие-то мелочи. Дали еды в дорогу.

– Мы еще встретимся, – вместо прощания сказал Олан и осенил парня знаком Эзуса. Белен почтительно поклонился и вскочил на лошадь, которую ему любезно предоставили торговцы, уходившие из Арброта этим утром. Парень был рад их компании – с этими веселыми ребятами дорога покажется вдвое короче. Но прошло не больше пары часов, как они выехали Арброта, и Белена, ехавшего в самом хвосте колонны торговых обозов, настиг еще один попутчик. Сирона.

Охотница улыбалась, приоткрыв рот, да так широко, что Белен побоялся, как бы ей не надуло горло. Изнутри. На лице девушки красовались свежие завитки тайных огамов, среди которых Белен узнал только «нгител» («убийцу», такой же был у него) и замысловатый «ифин», посвященный Тевтату.

– Мне показалось, что после обряда посвящения больше не нужно присматривать за тобой, – деловито заметил Белен, когда лошадь Сироны поравнялась с ним. Девушка продолжала улыбаться, бледно-синие глаза так и лучились радостью. Интересно, чему она радуется, подумал Белен, и тут же поймал себя на мысли, что так ни разу и не спросил у своей боевой подруги, куда она намерена отправиться после того, как станет частью народа притенов. Почему-то он думал, что в Арброте она не захочет остаться. И оказался прав.

– За мной то не нужно! – хохотнула Сирона. – А вот о тебе такого не скажешь. Олан опасается, что ты не доедешь до Перта, обязательно во что-нибудь ввяжешься.

– И он тебя послал, чтобы… чтобы что? Оберегать меня от неприятностей? – удивился Белен. Спору нет, дело важное, ведь Олан получил послание через неугасимое пламя от верховного друида, правой руки Коннстантина. Но если бы хотел убедиться, что парень доберется до Перта в целости и сохранности, мог бы послать с ним рубак Гволкхмэя. С другой стороны – какой смысл? Ведь пертские торговцы путешествуют не в одиночку – у них целый отряд наемников из Абердина.

– Нет, он меня с тобой вообще не посылал, – покачала головой девушка, поправляя колчан с луком, притороченный к передней луке седла. – В Перт я и сама собралась, и спешила поспеть за торговцами, чтоб не одной. А Олан встретил меня уже у ворот, и наказал не упускать тебя из виду. Да, так и сказал!

– Чего ради? – спросил Белен. Их лошади неторопливо двигались в хвосте колонны. – Чего ради ты уходишь из Арброта? Ты отличная охотница, здесь тебя знают и ценят, чем плох этот город?

– Арброт хороший город, – кивнула Сирона, надевая худ. Поднимался порывистый ветер, осень все увереннее вступала в свои права. – Но я пришла к притенам не для того, чтобы провести в пограничье Аэнгуса всю свою жизнь, днем шастая по лесам и долинам, а вечерами просиживая дряхлые дубовые лавки в хмельном зале за кружкой кормы!

– Приключений девка захотела! – рассмеялся наемник, что ехал впереди них на массивном гнедом жеребце, замыкая вереницу торговых обозов. Кажется, его звали Ансгар. На его шее красовался тяжелый бронзовый торквес с оголовьями в виде двусторонних секир, а на плаще – фибула со Зверем Эпоны. – Тебе сколько лет, дитя?

– Достаточно, чтобы не удивляться узколобости таких как ты, – дерзко парировала Сирона.

– Во как! – Ансгар вновь раскатисто хохотнул. – Не думаю, что ты встречала таких как я, девочка. И уж поверь, это к лучшему.

– Поверю без труда, – ответила Сирона. Наемник зыркнул на нее единственным глазом (второй был затянут бельмом), усмехнулся и проехал вперед.

– Ты действительно хочешь приключений? – Белен внимательно посмотрел на насупившуюся Сирону. – Честно говоря, ты не производишь впечатление молоденькой девчонки, вскормленной на сагах о могучих героях прошлого и жаждущей подвигов и славы.

– Во завернул, – исподлобья, но все же улыбнулась Сирона. – Да не приключений я хочу, не девчонка уже и правда! Но… не знаю. Честно не знаю, но чувствую, что не здесь мое место.

– Тоже в поиске, – хмыкнул себе под нос Белен.

Страницы: 12 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Maxim» - журнал, который отличается от многих «глянцев» тем, что проповедует нетрадиционный философ...
«Maxim» - журнал, который отличается от многих «глянцев» тем, что проповедует нетрадиционный философ...
Хотите всегда выглядеть стильно и не вздыхать, что вещей много, а «мне опять нечего надеть»? Тогда э...
XXV век. Человечество распространилось по всей галактике, а технология изменила само понятие жизни. ...
У вас бывает такое, что вы хотите создать статью для соц. сетей или блога, но не знаете, с чего нача...
Все началось с маленького неприметного цветка лайма, который убийца оставил на теле своей первой жер...