Мера хаоса Казаков Дмитрий
Ветер налетал порывами, швырял в лицо мелкие ледяные кристаллики. Лето осталось на севере, далеко внизу, где зеленели деревья и ласково припекало солнышко. Здесь же, среди припорошенных белым снегом скал, было морозно, словно зимой, а ставшее белым светило только резало глаза.
Хорст, кутаясь в остатки одежды, понуро брел в череде пленников. Сбитые ноги передвигались с трудом, в натертых веревками руках пульсировала боль. Развязывали их только во время кормежки, один раз в день.
Спали, тесно прижавшись друг к другу, но все равно было холодно. Один из пленников начал кашлять, в слюне его появилась кровь. После того как он начал отставать, холиасты на мгновение остановили караван. Взмах топора, и на снегу остался труп. На холод жители гор не обращали внимания, похоже, они его вообще не чувствовали. Наряженные в мохнатые безрукавки из шерсти фронов, холиасты уверенно шагали по узкой каменистой тропе.
Хорст брел, опустив глаза, но когда вокруг потемнело, невольно поднял голову. Отряд вступил в расселину между сходящимися скалами. Наверху виднелась лишь узкая полоска пронзительно-голубого неба.
– Перевал, – прохрипел идуший сзади Авти, – опасное место…
Уточнять, чем именно оно опасно, Хорст не стал – сил на разговоры не оставалось. И так было ясно, что в этой расселине сотня воинов сможет задержать огромное войско и что горы защищают нелюдей лучше, чем крепостные стены.
Когда в вышине родился тяжелый рокот, Хорст вновь поднял голову. Небо меж скалами затягивала снежная дымка, звук нарастал. Горцы смотрели вверх, в красных глазах читалась тревога.
– Быстрээ! – зло рявкнул один из холиастов. – Бэ-гом! Кто отстанэт – умрэт!
Хорст не думал, что у него хватит сил бежать. Грудь ходила ходуном, ребра грозили прорвать кожу, а рот жадно заглатывал ледяной воздух. Но он бежал, несся вместе с остальными.
И они успели. Масса снега и камней с тяжким грохотом рухнула, перегородив расселину, но случилось это за спинами людей и холиастов. Земля под ногами вздрогнула, Хорст не удержался и упал.
Рядом валились на снег обессилевшие пленники.
– Лавина, – сказал Авти, отдышавшись, – вот как это называется… В молодости я один раз тоже чуть не попал под такую…
«Интересно, где?» – хотел спросить Хорст, но передумал. Было ясно, что шут не ответит.
Над горами висел плотный, как дерюга, и такой же серый туман. Камни блестели от капелек воды, а скалы прятались в мареве, точно великаны, скрывающиеся в засаде.
Туман давил звуки и запахи, и лишь когда из него выступили очертания серого скособоченного дома, сложенного из камней, Хорст ощутил резкий запах дыма.
Вслед за первым строением появилось второе, третье. Стало ясно, что караван вступил в селение.
С громким лаем навстречу выскочили здоровенные мохнатые псы. Белоснежные клыки сияли, черная, рыжая и белая шерсть на загривках стояла дыбом. Холиасты отгоняли их пинками.
– Похоже, что тут решится наша судьба, – сказал один из пленников, бывший охранник в купеческом обозе, – продадут, как скотину…
Здесь оказалось немало домов, сооруженных из грубо обтесанных камней. Постройки ставили тесно, на любом ровном участке. Между ними оставались узкие проходы. По селению расхаживали жители – мужчины в тех же безрукавках, женщины – в цветастых платьях и платках. На многих красовались браслеты и цепочки из золота и серебра.
На пленников смотрели без особого интереса, вернувшихся из похода воинов встречали улыбками и радостными возгласами.
– Занятно, сколько стоит человек? – со странной интонацией поинтересовался Авти. – А вдруг я смогу выкупить себя?
Хорст молчал и затравленно озирался. Ему было все равно, во сколько его оценят и кому продадут, лишь бы поскорее закончилось это изнурительное путешествие.
Один из псов прорвался-таки к пленникам и попробовал впиться в лодыжку Авти. Тот ловко ударил его в лоб связанными руками, а затем так пнул в бок, что у собаки хрустнули ребра.
Скуля, псина заковыляла прочь.
– Смэльчак, хот ы старыы, – сказал тот самый пепельноволосый холиаст, которого Хорст увидел первым, – продадым дорожэ!
Через полсотни шагов дома раздались в стороны, открыв круглую площадь. По краям ее громоздились постройки, которые казались более высокими, чем остальные. На самой площади имелось что-то вроде лотков.
– До вэчэра сыдэт здэс, – велел старший из холиастов, усаживая пленников около невысокого дощатого помоста, – вэчэр мужчыны прыходыт с пастбыщ, покупать вас…
Оставив людей под надзором нескольких воинов, прочие начали развьючивать фронов. Добычу, захваченную при нападении на обоз, похоже, предполагалось тоже продать.
Хорст сидел, равнодушно опустив голову: он не испытывал желания глядеть на то, как копаются в чужих мешках. От вялой дремы очнулся, когда ушей коснулись полные гнева и возмущения крики.
Несколько холиастов, вытаращив глаза, орали друг на друга и потрясали предметами, в которых Хорст с удивлением узнал инструменты шутовского ремесла, принадлежащие Авти.
Кончилась перебранка тем, что спорившие направились к пленникам.
– Чьэ? – спросил один, поднимая вытянутую дудку.
– Моэ, – издевательски пародируя акцент, отозвался Авти. Даже плен, голод и тяготы пути через горы не отбили у него желания шутить.
– Ыдэш с намы. – Один из холиастов вытянул длинную руку и рывком поднял Авти на ноги.
– Эй, куда? – возразил тот. – Без ученика не пойду!
Горцы переглянулись. Судя по озадаченным лицам, они не очень поняли возражений пленника, но что-то мешало им применить для убеждения кулаки. Какая-то странная неуверенность сквозила в алых, как кровь, глазах.
Последовал диалог, стремительный, точно полет стрижа. Наконец один из горцев заспешил в ту сторону, где расположился старший отряда налетчиков – тот самый пепельноволосый холиаст.
Вернулись вдвоем. При виде дудки глаза предводителя вылезли на лоб, а в низком голосе возникла истеричность.
– Нэ боыся, тэбэ не прычынят врэда! – сказал он, растягивая губы в подобии дружелюбной улыбки.
– Без ученика не пойду! – продолжал упрямиться Щут.
– Кто это?
– Он! – Палец шута уперся в Хорста.
– Ыдытэ вдвоэм, – тяжко вздохнул старший.
Авти и его «ученика» повели прочь от площади. Впереди вышагивал предводитель, по сторонам топали сапожищами двое охранников, еще один сопел за спиной. Горец, замыкавший группу, тащил вещи отобранных (только для чего?) пленников.
– Куда нас ведут, во имя Владыки-Порядка? – улучив момент, тихо спросил Хорст.
– Вот и мне интересно, – отозвался шут, – ничего, скоро узнаем…
Путь их закончился около неказистого строения, которое выглядело так, словно когда-то давно на него свалилось с неба что-то тяжелое. Крыша выдержала, а стены выпучились в стороны. По сравнению с высокими домами, сооружение выглядело странно приземистым, из раскрытой двери тянуло сладкой приторной вонью.
– Святилище никак, – потянув носом, уверенно заявил Авти.
Внутри оказалось темно, но, когда глаза привыкли, Хорст обнаружил, что вдоль стен расставлены многочисленные статуи. Одни изображали людей со звериными головами, другие – жутких чудовищ, третьи – нечто бесформенное.
– Местные боги, – прошептал Авти.
Хорст ощутил отвращение. Если бы не связанные руки, то непременно осенил бы себя знаком Куба. Ему было непонятно, как могут горцы, так похожие на людей, поклоняться идолам и отвергать истинную веру?
Пленников остановили в самом центре святилища, в тишине громко разносилось сопение холиастов. Предводитель их удалился куда-то в темноту, за большой алтарь, похожий на каменный гроб.
Из мрака донесся скрип открываемой двери, голоса. Зашлепали по каменному полу шаги. Замерцало смутное багровое сияние. Из какого-то закутка вышел холиаст с факелом в руке. Седые волосы его падали на плечи, лицо покрывали морщины, а глаза казались двумя рубинами.
Пепельноволосый следовал за ним, почтительно отстав на полшага.
В свете факела стало видно, что темный камень алтаря весь испятнан потеками застывшей крови, вокруг него валялись кости. Хорст разглядел человеческий череп и с трудом отогнал тошноту.
Седой, явно местный служитель, внимательно осмотрел дудку, а потом и другие предметы из мешка Авти.
– Ты шут? – спросил он, подняв взгляд.
– Да, – ответил Авти.
– Ызвыны этых воынов, – старый холиаст склонил голову, – оны прычынылы тэбэ врэд нэволно… ы твоэму учэныку…
Служитель поглядел на Хорста и замер, словно не веря своим глазам. Стало вдруг очень тихо. Холиасты оцепенели, Хорст недовольно поморщился, пытаясь осознать причину столь пристального внимания.
Авти негромко хмыкнул.
Служитель сделал шаг, Хорст попытался отшатнуться, но уперся в стражников. Морщинистая, с набухшими прожилками вен рука потянулась к его шее, очень осторожно дернула за цепочку.
Знак в виде рысьей головы, о котором бывший сапожник благополучно забыл, был извлечен на свет. По серебристой поверхности забегали багровые блики.
Старый горец отпустил цепочку и повернулся к пепельноволосому, оба затараторили с невероятной скоростью.
– Что происходит? – спросил Хорст. Он ощутил, что ему жарко, на висках выступили капли пота.
– Не знаю, – Авти напряженно вслушивался в разговор, – но одно слово, которое долдонит вон тот седой, мне известно. И означает оно – «долина».
– Какая долина?
Но ответить шут не успел. Разговор между служителем и предводителем воинов закончился, первый резко повернулся и зашагал туда, откуда явился, второй разразился серией лающих команд.
Хорста и Авти вывели на улицу.
Из сизых облаков, ползущих совсем низко над головами, принялся накрапывать дождь, стало сыро и неуютно.
Хорст облегченно вздохнул, когда понял, что их ведут вовсе не к площади, где остались мокнуть товарищи по несчастью. Но радость его быстро поблекла, когда выяснилось, что целью горцев является пристройка при одном из каменных домов. Загрохотал тяжелый замок, дверь со скрипом поползла в сторону.
– Ызвынаэмся за нэудобства, – сказал пепельново-лосый, – но вы должны быт тут до завтра…
Хорст неожиданно обнаружил, что не разучился удивляться.
Пленникам развязали руки, после чего дверь захлопнулась.
– Ага, там часовые, – сообщил Авти, приникнув глазом к щели около входа, – как и следовало ожидать…
– А чего это они вдруг стали такие вежливые? – Хорст осмотрел новое обиталище. Размерами оно не превышало лошадиного стойла, земляной пол усыпала сладко пахнущая солома, а в одном из углов грудой валялись старые тряпки.
На место для содержания пленников это походило мало.
– Шутов почитают везде, – ответил Авти, с хрустом разминая запястья, – даже тут. А вот почему – не спрашивай, я тебе не отвечу.
– А что за долина такая? – вспомнил Хорст, усаживаясь у одной из стен. Несмотря на все неудобства, в маленькой «темнице» было сухо.
– Не долина, а Долина. Это центр мира для горцев, – Авти притулился рядом. – Святое место, ну как для людей Эрнитон.
– И там живет их главный служитель этих, – Хорст скорчил страшную рожу, – идолов?
– Кто знает, может, и живет, – шут пожал плечами, – и я бы не советовал тебе столь откровенно демонстрировать неуважение к местным богам. От тебя еще в святилище прямо-таки пахло отвращением…
– Это всего лишь статуи, клянусь Владыкой-Порядком!
– Я бы не стал этого утверждать, – Авти улыбнулся, – между Хаосом и Порядком найдется место для многого, в том числе и для могучих сущностей, обладающих силой и властью. Ты меня понял?
– Да, – Хорст сдержал рвущиеся с языка возражения. – А что нам теперь делать?
– Ждать, – Авти зевнул и прикрыл глаза, – что-то подсказывает мне, что судьба наша решится не в этом каменном сарае.
Вскоре он захрапел. Хорст некоторое время сидел неподвижно, вслушиваясь в монотонное журчание дождя за стеной, потом глаза начали слипаться. Сам не заметил, как уснул.
Вчерашний туман исчез, точно его и не было, и забрал с собой облака. Небо выглядело чистым, словно его Долго и упорно оттирали, солнце казалось шаром расплавленного золота.
– Похоже, что нас снова ждет путешествие, – вздохнул Хорст, глядя, как к ним подводят оседланных фронов, – ладно хоть не пешком…
– Тебе бы только поворчать! – поддразнил Авти. – Радуйся, что увидишь место, где люди если и бывали, то лишь в качестве жертв!
– А кто сказал, что и мы не в том же качестве? – Хорст неловко забрался в седло. – Вежливость ничего не значит. Вдруг мы особенно ценные жертвы?
Небольшой отряд, состоящий из полудюжины всадников, сдвинулся с места. Холиасты не связали пленникам руки, лишь поместили их в середку, между своими фронами. Побега они вполне обоснованно не опасались. Даже если бы пленник ухитрился сбежать, куда ему после этого деваться? Без снаряжения и припасов, не зная дорог, он вряд ли бы сумел перейти через перевалы. Горные кони спокойно топали по тропе, изредка пофыркивая и прядая ушами. Авти дремал, лишь изредка вскидывая голову. Хорст глазел по сторонам.
От лесистых равнин между горами и морем эти места по прямой отстояли не дальше, чем на сорок ходов, но ощущение складывалось такое, что бывший сапожник попал в другой мир.
В стороны простирались дикие хребты, белизной сверкали вершины. Прозрачный воздух позволял видеть все отчетливо, вплоть до последнего ущелья. С этой стороны горы не выглядели столь дикими и безжизненными, как на северных склонах. Зеленели пастбища, по которым, словно спустившиеся на землю облака, бродили стада фронов и овец, ниже шелестели листвой буковые леса.
На юге, за невысокой грядой, виднелось обширное зеленое пятно, в центре которого что-то сверкало.
– Долына, – сказал один из охранников-горцев, перехватив взгляд Хорста, – сватоэ мэсто!
Хорст кивнул и на всякий случай отвел взор. Кто знает, может, глазам людей запретно созерцать подобную “святость”?
Этот перевал оказался не чета тому, который прошли десять дней назад. Он был куда ниже и шире, и хотя под копытами осторожно ступающих фронов скрипели и пошатывались камни, Хорст чувствовал себя довольно неплохо. В этот раз он не мерз, ноги не болели от ссадин, а руки от веревок.
На ночевки они теперь останавливались в селениях, которые попадались так же часто, как муравьиные кучи в лесу. Везде путников встречали радушно, кормили и поили до отвала.
Хорст пристрастился к острому сыру из овечьего молока, а Авти – к кислому хмельному напитку, похожему на белое пиво. Пару раз шут ухитрялся напиться до поросячьего визга, так что холиасты со смехом оттаскивали его в очередной сарай, предназначенный для пленников.
Когда Авти не надирался, то жутко кричал по ночам. В первый раз всполошилась охрана, и Хорсту пришлось долго объяснять непонятливым горцам, что ничего страшного не происходит, что его спутник не помирает, а его просто мучают страшные сны. Мол, поорет и успокоится…
Очередной приступ случился сегодня, так что шут покачивался в седле мрачный, словно ворона, у которой из-под носа стащили кусок падали. Ветер трепал седые патлы, в светлых глазах застыла муть.
Из-под ног идущего впереди фрона сорвался камушек, со стуком заскакал вниз, туда, откуда явились путники. На лицах холиастов, как по команде, возникло выражение тревожного ожидания. Лишь когда стук затих и погасло эхо, они расслабились.
– Осыпи боятся, – пояснил Авти, – тут запросто может обрушиться лавина из камней.
Хорст лишь пожал плечами.
Пройдя еще несколько шагов, они достигли вершины перевала. Дальше начинался спуск в раскинувшуюся посреди гор просторную ложбину. Ее восточную часть занимала Долина. Отсюда она хорошо просматривалась. Блеск, так поразивший Хорста в первый раз, исходил от поверхности озера, круглого, будто монета.
С высоты можно было различить растущие вокруг него деревья. Среди зелени высились какие-то здания.
Хорст перевел взгляд направо и невольно обомлел. В первый момент ему показалось, что это лишь игра света и тени, и он отчаянно затряс головой. Но это не помогло.
– То, что ты видишь, существует на самом деле, – тихо промолвил Авти с необычным для себя благоговением.
С такого расстояния трудно было оценить истинные размеры, но Хорст видел, что громадная, лежащая на земле фигура простирается больше чем на несколько ходов. Холмами выглядели исполинские груди, крепостными валами тянулись руки и ноги, заросли кустарника прикрывали низ живота.
Обращенное к небу лицо выглядело спокойным и умиротворенным, в провалах глазниц, несмотря на ярко светящее солнце, колыхалась тьма.
– Что это? – спросил Хорст шепотом. Говорить громко сейчас ему показалось святотатством.
– Мать-Земля, – откликнулся шут, – я слышал о ней, но думал, что это сказка…
– Нэ сказка, чэловэк, – сказал один из холиастов каркающим голосом. – Это правда! Нашы прэдкы возвэлы иэ болээ шэсты вэков назад! Она долгыэ годы защыщала нашы краы от набэгов! Дажэ само врэма устыдылос ээ вэлыколэпыа и нэ тронуло Мат!
Если бы Хорст услышал такое в другом месте, он бы ни за что не поверил. Сложенная из земли фигура, не оплывшая и не рассыпавшаяся за шестьсот лет? Это даже не сказка, это байка!
Но от изображения Матери веяло грозной, древней силой, исполинским могуществом, и впору было поверить, что она покоится на этом месте не века, а тысячелетия, с самого Творения!
– Поэхалы, – предводитель горцев ткнул фрона пятками в бока, – на нээ можно смотрэт вэчно, но нам надо двыгатса.
Из кустов вылетела крохотная, окрашенная в желто-зеленый цвет птица, и, негодующе вереща, зависла на одном месте. Крылья ее трепетали так, что расплывались в смазанное пятно.
– Крохобар нас встрэчаэт! – усмехнулся один из горцев. – Добрыы знак!
С самого полудня копыта фронов топтали мягкую шелковистую траву. Попадались островки кустарника, журчали многочисленные ручьи и речушки. Впереди темнела далекая пока опушка леса.
Здесь, в преддверии Долины, горы нависали со всех сторон. Ощущение было такое, словно они ехали по дну громадной чаши. Сейчас, когда солнце укатилось за хребты на западе, чаша выглядела черной, а края ее – обгрызенными и надколотыми от длительного использования.
– Становые! – зычно выкрикнул предводитель холиастов, когда отряд достиг крошечного озерка размером с городскую площадь.
– Мы не поедем дальше? – удивился Авти. – Ведь еще светло!
– В Сватое мэсто положэно вступат на рассвэтэ! – пояснил горец, слезая с фрона. – Ноч будэм молытса богам и готовытса!
– Похоже, поспать нам сегодня не дадут, – пробурчал Хорст, покидая седло, – а жаль. Я с твоими воплями уж какую ночь не сплю.
– Можешь спокойно ложиться, – шут состроил скорбную мину, – сегодня я пробормочу Владыке-Порядку всю ту тягомотину, которую ты обычно вешаешь ему на уши. Думаю, он не будет в обиде!
Хорст покачал головой и принялся расседлывать фрона.
Глава 5. Сердце гор.
Мир вокруг казался ненастоящим, нарисованным. Листья и трава сверкали, как изумруды, там и сям виднелись цветки, красные, желтые, белые, всех форм и размеров. Увенчанные широкими кронами колонны серых и коричневых стволов вздымались к небу на многие десятки раз махов.
Рядом с этими великанами столетняя сосна выглядела бы карликом.
Хорст не узнавал ни единого растения. Тут не росло знакомых человеку трав, кустов и деревьев, все было непривычным, куда более красивым и ярким, пышущим жизнью.
Не боясь людей и холиастов, порхали птицы, похожие на ожившие куски пламени, со всех сторон доносились переливчатые трели. Какие-то твари шуршали в кустах, но на глаза не показывались.
На лицах горцев застыло благоговение, даже Авти ехал необычно тихий и молчаливый. Хорст чувствовал, что попал в сказку. Невольно вспомнился день, когда отец впервые взял его с собой за город. И поездка-то была недалекой, в ближнюю деревню. Но мир тогда выглядел таким же ярким, а деревья шумели листвой где-то вверху и были огромными, точно великаны. Хорсту хотелось одновременно смеяться и плакать.
Когда деревья расступились, обнажив серебристо-голубую гладь, он не сдержал восхищенного возгласа. Центральное озеро Долины было не меньше крупного города, а его ровные берега, спускавшиеся к воде, образовывали правильный круг. Прибрежный песок золотился на солнце.
– Слэза Нэба! – пророкотал один из холиастов. – Когда-то она упала на Зэмлу, и появылас Долына!
В другой раз легенда диких горцев изрядно бы повеселила Хорста, но только не сейчас.
– Я исходил весь Полуостров от Стены до мыса Стели и от Линорана до Ил-Бурзума, но такой красоты не видел, – выдохнул Авти.
– Ты бывал в Линоране? – заинтересовался Хорст. – Когда? Может, я тебя видел?
– Лет пять или шесть назад, – ответил шут, – точно не помню. Наверняка ты видел меня, я не один день выступал на ярмарке.
– Почему же тогда не запомнил?
– Люди редко смотрят паяцам в лицо.
Дальше ехали в молчании. Несмотря на ветерок, поверхность Слезы Неба оставалась гладкой, словно в озере была не вода, а масло. В глубине скользили какие-то тени, но ни единого всплеска не нарушало поверхность.
– Почему люди ничего не знают об этом месте?.. – Хорст осмелился заговорить, лишь когда озеро скрылось за деревьями.
– Ты видел статую? – спросил шут. – Ее возвели не просто так, а чтобы защититься от врагов. От нас. Сотни лет назад предки этих бравых молодцев не очень умели воевать и пришедшие на Полуостров люди стали для них настоящим кошмаром!
– И чем помогла им Мать-Земля?
– Не знаю, уж как холиасты это сделали, – Авти чуть пришпорил фрона и догнал «ученика», оказавшись с ним стремя в стремя, – но горы были закрыты для всех, ограждены магической стеной! Пять сотен лет никто не мог заглянуть за перевалы, узнать, что тут творится. А едва магия рухнула, сами люди стали для красноглазых овцами, которых нужно стричь. Если наши соплеменники и попадали сюда, то лишь как рабы или жертвы. Судя по отсутствию рассказов, сбежать не сумел никто.
– Это что, мы будем первыми, кто отсюда выберется? – Хорст хмыкнул.
– Погоди гордиться, – покачал головой Авти, – сначала выберись…
Ехали беспрерывно до самого вечера, но голода не чувствовали. Напоенный сладкими запахами воздух казался лучшим яством, а усталости в Долине они не ощущали.
Путь закончился у сложенной из обтесанных камней пирамиды. Ее серые стены блестели на солнце, а вход казался темной беззубой пастью. Колоссальное сооружение подобно стражникам окружали исполинские деревья с желтыми, как мед, стволами.
– Какая громадина, – прошептал Хорст, задирая голову, чтобы разглядеть срезанную верхушку.
– Главное святилище, – сообщил Авти, – интересно, нас сразу принесут в жертву или сначала покормят? А-то я чего-то есть хочу и выпить не прочь…
Любой страх, если жить с ним долго, притупляется. Вот и мысль о том, что им предстоит оказаться на алтаре в качестве дара богам, после стольких дней не вызывала у пленников особых эмоций.
Из пирамиды навстречу прибывшим вышел низкорослый холиаст в алых одеждах. Горцы и так значительно уступают в росте людям, а этот даже среди своих выглядел карликом.
После короткого разговора между предводителем охранников и горцем в красном пленникам велели спешиться и, когда те слезли с фронов, повели куда-то за пирамиду.
– Ох, не нравится мне это! – пробормотал Хорст, обнаружив, что их ждет очередная темница – низкое угрюмое здание без окон и с такой узкой входной дверью, что в нее удалось бы протиснуться только боком.
– Старэышына увыдыт вас завтра, готовтэс к встрэчэ с ным, – сказал старший холиаст, и дверь с лязгом захлопнулась, оставив пленников в темноте.
– Эта подготовка включает пост? – сердито пробурчал Хорст, для пробы саданув в стену кулаком. – Ох, как мне надоел этот плен!
– А чем тут плохо? – судя по шуршанию, Авти сгребал в кучу солому, намереваясь устроиться поудобнее. – Тихо, спокойно, и не воняет почти…
– Я хочу на свободу!
– Э! – Шут пренебрежительно хмыкнул. – Вот рвешься ты к этой самой свободе, а знаешь ли ты вообще, что это такое?
– Ну. – Хорст задумался. Ему всегда представлялось, что свобода – вещь настолько очевидная, что разговаривать о ней нет никакого смысла. – Это… это когда ты ни от кого не зависишь и можешь делать то, что хочешь!
– Тогда твоя свобода недостижима, – Авти шумно почесался, – человек не может быть живым и ни от кого не зависеть. Даже князья, которые вроде никому не подчиняются, на самом деле зависимы – от редаров, от родни, от народа. Сам верховный служитель Порядка вынужден делать не то, что хочет, а то, что от него ждут.
– А если… – Хорст засопел, спешно подыскивая доводы против. Сдаваться так легко он не собирался, – поселиться в лесу! Добывать все самому, охотой…
– В этом случае, – тон Авти стал преувеличенно нудным, – ты вообще лишишься свободы, ибо только и будешь думать о том, как добыть пропитание и укрыться от непогоды!
– Так что, свободы нет? – Хорст сел, прижался спиной к прохладному камню стены.
– Почему? Она везде, стоит только поискать. В каждом ограничении, если задуматься, заложены бесконечные возможности свободы…
– Это как?
– Сейчас ты свободен в том, лежать тебе или стоять, петь песни или спать, – пояснил шут, – и последний вариант нравится мне больше всего! Чутье подсказывает, что завтра будет тяжелый день!
– Как обычно, в последнее время, – буркнул Хорст и тоже принялся укладываться. В животе бурчало, но еще со времен странствий в качестве бродячего сапожника уроженец Линорана привык засыпать голодным.
– Солнце красит белым цветом стены древнего кремля, – пробурчал Авти, – просыпается с рассветом вестаронская земля…
За бравадой шута очевидно крылся страх, и Хорст вполне понимал спутника. Сам он чувствовал себя неловко, вперив взор в темный провал в громадном теле каменной пирамиды.
Охранники-холиасты выглядели так напыщенно, словно каждого из них мучил сейчас запор.
Из чрева исполинского строения появился вчерашний горец в красном, приглашая, махнул рукой.
– Пошлы, – велел старший из охранников. Несмотря на яркое солнце снаружи, под каменными сводами ощущалась прохлада. Шаги глухо отдавались в узком коридоре. Стены его покрывал рисунок из переплетающихся разноцветных линий. При движении складывалось впечатление, что странный ковер из толстых нитей проплывает мимо.
Испещренная пятнышками света тьма распахнулась впереди. Исполинская полость занимала, судя по всему, всю пирамиду. В нишах чадно горели масляные лампы, вдоль стен рядами выстроились статуи, куда большие по размеру, чем те, которые пленники видели в горном селении.
То святилище по сравнению с этим выглядело жалкой конурой.
– Подоыдытэ. – Голос прозвучал от длинного и широкого, как стол на сотню человек, алтаря. Хорст видел там две фигуры, одна принадлежала их проводнику в багровых одеждах, а другая… излучала чуть заметное серебристое сияние!
Хорст сморгнул, решив, что ему показалось, потер глаза. Но сияние не исчезло. Словно отблеск лунного света на серебре, оно мягко переливалось в полумраке, ничего при этом не освещая.
Из ошеломления его вывел толчок в спину.
Хорст поспешно шагнул вперед.
Свет исходил от дряхлого холиаста в одеянии цвета ночного неба. На его шишковатом черепе почти не осталось волос, лицо обвисло складками, но глаза смотрели не по-стариковски пристально.
– Да, – прошамкал старик, покачав головой, – воыстьну, знак богов!
Хорст облизал пересохшие губы. Не иначе, как старый пень радуется, что ему в руки попали столь ценные пленники, способные в качестве жертв порадовать языческих идолов…
– Спаси нас, Владыка-Порядок! – прошептал он. Древний служитель еще раз потряс головой, после чего обменялся несколькими фразами с подручным в красном. Тот кивнул и исчез во мраке. Когда вернулся, то в руках держал небольшой кувшин и кривой нож с лезвием из темного металла.
При виде ножа Хорст нервно вздрогнул, Авти издал сдавленное восклицание. На этот раз выдержка изменила и ему.
А старый холиаст невозмутимо закатал рукав, взял нож и полоснул себя по запястью. Полилась кровь, в полумраке казавшаяся черной и густой.
– Что он делает? Что он делает? – прошептал Хорст.
– Вопрошаэт богов, – ответил кто-то из охранников. – Тыхо!
Левой рукой дряхлый служитель зачерпнул что-то из кувшина и втер в рану, потом еще раз. Кровь перестала течь, застыла коркой. Глаза старика закрылись, по телу пробежала судорога.
Сияние на мгновение померкло, а потом вспыхнуло ярче прежнего.
Постояв в неподвижности, старик открыл глаза и издал резкий каркающий звук. Хорст ощутил удар под колени, его дернули за руки и практически повалили на пол. Рядом брякнулся Авти, а вокруг – холиасты. На ногах остался только старик. Ковыляющей походкой он двинулся в сторону плохо различимой в темноте статуи, остановился перед ней и заскрипел-завыл что-то монотонное.
Горцы распластались, уткнувшись лицами в пол, но Хорсту и Авти наблюдать за обрядом никто не мешал.
– Ого! – неожиданно выдохнул шут.
Статуя осветилась изнутри. Хорст ощутил, как на затылке встают дыбом волосы! Над сгорбленной фигуркой в темной одежде нависал громадный паук с человеческой головой! Из распахнутой пасти торчал язык длиной с добрый меч, а в угрожающе поднятых лапах виднелись округлые сосуды.
РРРРР! – Мощный рокочущий звук раскатился по помещению, заставив эхо в углах затрепетать от ужаса, и – Хорст не поверил глазам – светящийся изнутри паук заговорил!
Его рот двигался, лапы покачивались в такт словам, которых почему-то не было слышно. Старый жрец внимательно слушал, время от времени кивая. Для него беседы с подобными созданиями были в порядке вещей.
– Мама… – пролепетал Хорст, ощущая, что очень хочет оказаться где-нибудь подальше отсюда.
В груди заледенело, кишки скрутило узлом, а челюсти решили, что самое время постучать друг о друга. С большим трудом Хорст удерживался от того, чтобы не закрыть глаза.
РРРР! – Рокот заставил вздрогнуть пирамиду, колыхнулось пламя в лампах. Сияние внутри чудовищного существа погасло, и паук замер.
Читать бесплатно другие книги:
