Ведьмы, карта, карабин Корнев Павел

– Ну, не знаешь и не знаешь, – махнул рукой Кузьминок. – Я тоже многого не знаю. Например, зачем ты сорвался из Форта в день, когда в Лудине захватили Платонова, и почему у тебя было разбито лицо…

Я вздохнул. О вломившихся в особняк парнях, которых застрелил в подвале, мы в Дружину во избежание неуместных вопросов сообщать не стали и закопали их в сугробе на одном из пустырей неподалеку.

– Это вопрос? – уточнил я, не став торопиться с объяснениями.

– А разве не похоже?

– Дурацкая история. На нервах тогда был, злоупотреблял. Утром упал и нос разбил. Гордеев психанул и ждать меня не стал, один уехал. А я кровь остановил и за ними сорвался.

– Долго останавливал, как мне сказали.

– Так я и здоровье заодно подлечил, об этом не рассказали разве?

Кузьминок кивнул и направился на выход. В дверях развернулся, указал на меня пальцем и заявил:

– Я за вами присматриваю, – и вышел за дверь.

Сказал «присматриваю», но УАЗ с группой быстрого реагирования укатил вслед за «хантером». Вот тебе и присмотр.

Ругательство вырвалось тихим шепотком; громче я его повторять не стал, вместо этого оттащил покойника к порогу, поменял воду и принялся в третий уже раз замывать пол. А когда за телом приехали из морга, прошелся с лентяйкой еще на раз. Особого смысла в этом уже не было, просто требовалось хоть чем-то себя занять.

Иначе на душе как-то совсем уж тошно становилось. Так тошно, что даже пить не хотелось. Не знаю, кто и зачем это устроил, но вывести меня из зоны комфорта ему удалось совершенно точно. Я даже визиту стекольщика обрадовался не столько из-за быстрой починки окна, сколько в силу возможности отвлечься на банальное обсуждение погоды.

Хорошо поговорили, в общем. Еще бы счет за работу поменьше был…

Клондайк

28 апреля, вторник

Дознаватели на месте перестрелки надолго нас не задержали. Все очевидно и понятно. Мы при исполнении были, в конце концов. Услышали выстрелы, увидели убегающую машину с полуоторванной фальшивой надписью, погнались, те попытались скрыться, а потом еще и отстреливаться. Потребовали от нас написать рапорты, что мы пообещали немедленно сделать в месте потеплей.

Задержанного увезли в «хантере», за трупом приехала еще одна «газель» – помятая с левого бока труповозка, но такая, которая сперва в отдельный морг везет. К убитому, скорей всего, еще и колдуны наведаются, остатки ауры поснимать и все такое. Там уже на носилках один труп лежал, завернутый в полиэтилен. «Газель» злодеев, хоть и мятая, оказалась на ходу, и ее просто угнали, а мы, попрощавшись с дознавателем Могилевским, который был в группе за главного, поехали в паб.

Паб, к моему удивлению, был открыт, Хмель замыл с пола большую лужу крови, похоже, а воду выплеснул в сток у края тротуара, отчего остатки снега там порозовели и выглядели… подозрительно. Но что кровь – сразу и не скажешь, так что нормально. Дыра в двери была заклеена с обеих сторон листками бумаги, труп увезли, та же «газель» прихватила и его.

– Ну давай, наливай и рассказывай, – с порога объявил я.

Людей в пабе не было вообще покуда, рано, в это время разве что случайные и похмельные залетают, но вот сейчас никого не было. Или Хмель только открылся?

– Пива? – Хмель спросил чуть с подозрением, выразительно покосившись на часы.

– Мне чаю, – замотал головой Дмитрий.

– А мне пива, – радостно объявил я. – Это у тебя, Слава, утро, а я с ночного дежурства, сейчас спать пойду, так что самый что ни на есть вечер. С тебя показания взяли уже?

– Кузьминок, – кивнул он.

– Кузьминок? Из дружины не приезжали, что ли?

– Кузьминок сразу дело забрал. Я ему что-то про происки конкурентов загнул, но он сказал забыть. Думают, что тут что-то серьезней.

– Почему думают? – чуть насторожился я.

– Откуда я знаю? – Хмель выставил передо мной полную кружку. – Мне он не докладывал. Но есть чувство, что им что-то известно. Захват Платона припомнил, явно на Город грешит.

– Город? За картой приходили?

Вообще-то логично предположить.

– Может быть, и Город. Но вот в то, что городские шпионы мне будут колеса спускать… – Хмель покачал головой. – Как-то сомневаюсь я.

– Колеса?

– Золотники вывинтили.

Хм… ну да. Теперь уже нелогично. Если Хмеля похитить хотели, самое глупое, что можно сделать перед этим, – начать пугать. Жертва от такого только насторожится. Может, Хмель и насторожился?

– Слав, а расскажи, как было. Подробно.

– Этому сейчас чаю налью, – он показал пальцем на Дмитрия, уже севшего писать рапорт, – и расскажу. К пиву дать чего-нибудь?

– А что есть?

– Пирожки с ливером остались со вчерашнего, только холодные.

– Давай парочку, я не завтракал, окривею с пива.

Из подвала поднялся Иван, подошел поздороваться.

– У нас все приключения, – сказал.

– Да вижу. Разберемся, надеюсь.

– Хотелось бы.

Хмель оставил бар на помощника, сам подсел ко мне, за самый дальний столик.

– Ну расскажи, как было.

Хмель рассказал. Неторопливо, обстоятельно, со всеми подробностями. Ну молодец, отбился, хоть и случайно.

– Слав, вот зачем тебе оружие, если ты носишь его в обычной сумке? Держишь под прилавком без патрона в патроннике? Со сложенным прикладом? Для чего делается складной приклад?

– Для компактности? – предположил он.

– Для езды в машине. Выскакиваешь и раскладываешь. Слав, почему патрона в стволе не было?

– Ну… техника безопасности, – несколько озадачился он.

– Чьей безопасности? Того, кто на тебя нападает? Есть предохранитель, он в «вепре» удобный. Там и спуск такой, что случайно нажать трудно. То есть получается, что на тебя нападают, а ты должен достать оружие, дослать патрон, при этом без приклада это медленней, потом ты там начнешь что-то делать. Револьвер на тебе?

Он молча похлопал по кобуре под рубашкой.

– А почему не стрелял?

– Он сразу на меня кинулся. Прижал к стойке, не дотянуться было. Попытался кулаком навернуть, я его ножом достал.

– Нож ведь случайно там оказался?

– Ну, так-то да.

– А если бы не оказался, что бы делал?

– Так выкидуха в кармане. Ее просто доставать дольше было.

– С выкидухой против двоих вооруженных?

Дмитрий прислушивался к разговору с явным любопытством.

– А как еще?

– Если на тебя бегут, а ты вооружен, – не жди, блин, успеешь достать ствол или нет, отбегай! – вздохнул я. – Маневрируй. Всегда подставляй левый бок. Если бьют уже – не отмахивайся, прикрывай ствол собой и продолжай его тащить. Я покажу, смотри, – я встал из-за стола. – Вот я здесь, противник… метра три или сколько до него было?

– Три-четыре, это до второго. Первый ближе подойти успел.

– Значит, я левой рукой хватаю свитер… или рубашку как у тебя, за полу, поддергиваю ее вверх, смотри, – я начал медленно показывать. – И при этом двигаюсь в сторону, не боюсь даже спиной повернуться, лишь бы прикрывать собой оружие и основную руку. Даже если навалился – тащу ствол, – я, горбясь и почти пополам согнувшись, медленно вытащил «кимбер». – И вот так, все еще прикрывая собой, стреляю в упор. Или сблизи. Никакой амулет на такой дистанции не работает, кстати. А в упор ты еще в него всю струю газов запустишь.

– Он мне по голове по-любому успевал дать. А там товарищ немаленький был.

– И что? – я даже возмутился. – Нагни голову, напряги шею, не подставляй лицо – и что дальше? Там же кость, только руки отобьет. Ты знаешь, почему человека в драке неопытного нокаутируют? Потому что он голову от плюхи старается держать подальше. То есть тянет шею и подставляет подбородок. А надо ее наклонять вперед, подставлять лоб и держать как можно ниже. Пусть бьет, это теперь его проблема, – я вновь вздохнул. – Раз ударит, два – с третьего ты его застрелишь. Нокаут – это всегда неожиданный удар, если удара ждешь – хрен кто тебя так запросто вырубит.

– Я сумку же быструю купил, – напомнил он мне.

– А ты с ней практиковался? – я ткнул его пальцем в грудь. – Вот только честно? Я просто уже личную статистику собрал: на тебя уже и раньше нападали, и ты не разу не смог вовремя вытащить ствол. Потому что он каждый раз у тебя хрен знает где и доставать ты его не умеешь.

– И что делать будем?

– Будешь ко мне на курсы ходить по вечерам, – я убрал пистолет в кобуру и сел обратно за стол. – Потому что иначе тебе оружие просто не нужно. Я все это умею – и все равно каждый день хоть десять минут, но практикуюсь. А ты ствол купил, а стрелять не купил. Пулевая стрельба в тире «Динамо» меткость дает, но больше ничего.

Я и вправду возмутился. Ну какой смысл вооружаться, если ты это все применить вовремя не можешь? Хотел и дальше продолжать высказываться, но тут прямо у окон остановилась машина, казенного вида «хантер» с мигалкой на крыше, следом подъехала грязная «нива» с эмблемой «Форт-Логистка» на борту. Двери открылись, с заднего сиденья выбрался невысокий мужик в вязаной шапочке-подшлемнике, с ним вышли еще двое, вооруженные.

– Это кто?

– Гельман, – мне показалось, что он произнес это с облегчением. – Доложили уже, значит.

Когда Гельман вошел в бар, я его узнал – видел разок на стоянке перед штабом Патруля. Он у них за зампотылу там, а теперь еще и Хмелю теневой партнер.

Подошел к столику, поздоровался, потом спросил у Славы:

– Где можешь тет-а-тет организовать?

– Пошли вниз, – сказал Хмель. – Сюда народ сейчас подтянется.

Они ушли, а я тоже сел за рапорт, попутно попивая пиво под пирожок. Все же голодный.

Хмель

28 апреля, вторник

Лучший способ отвлечься от нелегких раздумий – занять себя делами. Так и поступил. Поначалу просто руки опускались, но понемногу втянулся. Осколки стекла подмел и в мусорное ведро выкинул, незамеченные брызги крови подтер, сдвинутые столы по своим местам расставил. Потом приехал Иван Грачев, и мы открыли бар.

А почему нет? Нельзя от всех закрыться и надеяться, что пронесет. Не пронесет, факт.

Когда я уже позвонил плотнику и договорился о замене простреленной филенки, подъехал автомобиль Гордеева. Накормил его с Митей завтраком, рассказал о случившемся, ожидаемо выслушал кучу советов о том, как вести себя в подобных обстоятельствах.

Возмущаться нотациям не стал: если начистоту, все было по делу. Так уж получилось, что при обучении в Братстве упор делался на несколько иные вещи. Чего нам точно не преподавали – так это индивидуальной огневой подготовки. Лишним не будет.

Потом пожаловал Гельман. Заместитель начальника Патруля захотел общения наедине, и я отвел его в подвал. Артем с интересом оглядел сводчатый потолок, баки и котлы, потом улыбнулся.

– Первый раз здесь.

– Пиво будешь?

– Нет, я поговорить…

– Подожди, – остановил я его, взял собранный Саней-чародеем детектор и прошелся по комнате, выискивая возможные подслушивающие устройства. Ничего не обнаружилось. – Чисто.

– И часто жучки в пивоварнях ставят?

– Так и похищают пивоваров не каждый день.

– Логично. – Гельман расстегнул пальто и убрал его на вешалку, потом уселся за стол и указал мне на место напротив. – Рассказывай.

Я с обреченным вздохом начал в очередной раз описывать утренние события, но, как оказалось, само по себе нападение нисколько Артема не интересовало.

– Брось, Слава! – отмахнулся он. – Ты это дружинникам заливай, они такое любят.

– Не понял, – насторожился я.

– Меня не интересует «как», меня интересует – «кто» и «зачем». Кто на тебя наехал, Слава?

– Понятия не имею, – ответил я, особо даже не покривив при этом душой.

Гельман забарабанил пальцами по столу.

– Так дела не делаются, – заявил он некоторое время спустя. – Есть устоявшийся порядок действий. Если ты перешел кому-то дорогу, тебе намекнут. Не поймешь намека – объяснят доступно. И лишь потом, повторяю: только после этого! – применят меры физического воздействия.

– Да ладно!

– Пойми, Слава, весь Форт давно поделен на сферы влияния. Поломаешь мелкого коммерсанта, а он под серьезными людьми ходит. И не напрямую, не очевидно, а через десять прокладок. Себе дороже. Так больше не делают.

– Прямо Семера церемониться станет.

– Ты мне зубы не заговаривай! Меня всякая босота не интересует! – разозлился Гельман. – Скажи, намеки были?

– А ты с чего всполошился?

– Не считая того, что штаб на тебя оформлен?

– Ну да. Не считая.

– А дело в том, Слава, что намеки могли быть не только тебе адресованы. Или вообще не тебе. А мне. Об этом не думал?

Я откинулся на спинку стула и задумался. Определенный резон в этих словах был.

– У тебя неприятности, Артем?

– Если не заметил, я на себя неплохой бизнес перевел. Многие на него облизывались, Хмель. Очень многие.

– А я тут при чем?

– А на кого здание оформлено, где «Форт-Логистика» базируется, а? Мы теперь в одной лодке.

Я кивнул. Действительно – в одной.

– Ладно, – вздохнул я. – Были намеки. Но о-о-очень тонкие. Я их не понял.

– Так, может, они были не тебе? Излагай!

Но ни патрон на капоте, ни спущенные колеса ничего Гельману не сказали.

– Ерунда какая-то, – пробормотал он, задумчиво глядя куда-то в сторону.

– Ерунда, – подтвердил я. – По мне, должен был последовать еще один… намек, а никак не налет.

– Думаешь, разные люди?

– Ничего не думаю.

– А стоило бы! – подался вперед Гельман. – Думать далеко не столь вредно, как об этом говорят. Я бы даже сказал – полезно! Хотя бы иногда!

– Не кипятись, Артем, – вздохнул я. – Думал я, думал. И даже к тебе приходил по этому поводу, так?

Заместитель начальника Патруля удивленно хмыкнул.

– Так ты на Ханина грешишь?

– А на кого еще? Только с ним разошлись, сразу начались… намеки.

– Ханин бы на тебя труп повесил.

– У соседа подвязки в Дружине, отмазали бы.

– А Селин? – выдвинул новую версию Гельман. – Беспокойные ребята, могли тебя крутить начать.

– Крутить – могли. Налет зачем устраивать?

– Да, не вписывается, – подтвердил Артем. – Значит, нет идей?

– Нет. Но если к тебе придут с разговорами, ты не забудь, что мы в одной лодке, да?

– Я тебя умоляю, Слава! Когда я забывал о друзьях?

– У тебя есть друзья? – не удержался я от укола.

Гельман поднялся из-за стола и снял с вешалки плащ.

– Смешно пошутил, смешно, – обернулся он, застегивая пуговицы. – Мой тебе совет: прими сто грамм и ложись спать. Не у всех есть чувство юмора, знаешь ли.

– Приму к сведению. Пиво возьмешь?

– Нет, спасибо. Коньяк предпочитаю. Держи меня в курсе, хорошо?

– Меня бы кто в курсе держал. Я послезавтра до конца недели уеду, в понедельник с утра вернусь только, наверное.

– Не пропадай, – напутствовал меня Артем Гельман и взбежал по лестнице, покидая подвал.

Я поплелся следом и даже вышел попрощаться. Уже на крыльце заместитель начальника Патруля указал на «ниву» с эмблемой «Форт-Логистика» и предупредил:

– Ребята постоят тут на виду сегодня-завтра.

– Тоже намек?

– Именно.

Гельман укатил, я вернулся в бар и подсел к Николаю и Дмитрию.

– Ну что? – спросил Гордеев.

– Ничего, – покачал я головой. – Боится, как бы это не из-за раздела наследства Жилина пожаловали.

– А могли? – удивился Митя.

Я задумался об этом, но сразу покачал головой:

– Нет, не могли, – и поднялся из-за стола. – Ладно, пойду показания оформлю, Кузьминок обещал человека вечером прислать. Если что, позже поговорим. И это… там «нива» стоит, не обращайте внимания. Гельман оставил.

– А смысл? – удивился Митя. – Если что, в машине их и положат.

А вот Клондайк о мотивах Гельмана догадался сразу.

– Это для тех, кто колеса спустил, так? – предположил он.

– Именно, – кивнул я и отправился искать ручку и чистую бумагу. Проходя мимо стойки, вдруг вспомнил о словах приезжавшего с контрразведчиками колдуна и повернулся к помощнику. – Да, Ваня, представляешь, меня ведь браслет сегодня спас. Не говорил?

– Отлично! – обрадовался Грачев. – Передам девчонкам.

– Передай, – кивнул я. – А еще передай, что сработавшая нить могла нарушить узелки, и выброс энергии оставил бы меня без руки.

– Ох ты, блин…

– Вот тебе и блин. Так что и благодарность передавай, и для размышления информацию.

– Но завтра им подходить?

– Обязательно! – похлопал я по плечу приунывшего помощника. – Обязательно пусть подходят, хрен я без такой защиты теперь из дома выйду…

Клондайк

28 апреля, вторник

Проспал я часов до четырех вечера. Будильник тянул меня из сна минут десять, наверное, в три приема, но я все же поднялся, мотая головой и пытаясь вернуться в нормальный мир из царства Морфея. У меня с дневными пробуждениями всегда так. Огляделся, вылез из-под одеяла, убедившись, что в моей тесной студии вполне даже тепло. Отопление работает как раньше, но вот за окном уже весна.

Поплелся в душ, долго стоял перед зеркалом, размышляя на тему «бриться – не бриться». Брился я вчера, сегодня уже щетина, но если ее соскоблить, то не получится побриться завтра утром – не вырастет. Поэтому плюнул и бриться не стал, хоть со щетиной ходить и не люблю.