Триумф нежности Макнот Джудит

– Очень, – ответила она, доставая из корзинки огромное красное яблоко. Подтянув ноги в хлопчатобумажных брюках к груди, она обхватила их руками и надкусила яблоко. – Очень вкусно!

– Просто невероятно.

Кэти посмотрела на него с изумлением:

– Невероятно, что мне нравится яблоко?

– Невероятно, что тебе нравится твоя работа. Будет обидно бросить ее, когда ты выйдешь замуж.

– Бросить, когда я… – Кэти от смеха была не в состоянии вымолвить ни слова, а только покачивала головой. – Рамон, как тебе повезло, что ты не американец. Ты даже не представляешь, что могут состряпать для тебя американские женщины.

– Я – американец, – заметил он, игнорируя предостережение Кэти.

– Мне кажется, ты назвался пуэрториканцем.

– Я сказал, что родился в Пуэрто-Рико. На самом деле я испанец.

– Ты только что сказал, что ты и американец и пуэрториканец.

– Кэти, – он впервые обратился к ней по имени, и это вызвало в ней прилив неизъяснимого трепета, – Пуэрто-Рико – свободно присоединившееся к США государство. Любой, кто родился в нем, автоматически становится гражданином Америки. Однако мои предки – испанцы, а не пуэрториканцы, так что я – американец испанского происхождения, рожденный в Пуэрто-Рико. Так же, как ты, – он не спеша оглядел ее белую кожу, голубые глаза и рыжеватые волосы, – американка ирландского происхождения.

Кэти была слегка задета нотками превосходства в его голосе, когда он прочел ей эту лекцию.

– Надо же, какой испано-пуэрториканский американец и еще к тому же настоящее ископаемое. Тебе бы жить во времена, когда на суфражисток рисовали карикатуры.

– Почему ты говоришь со мной таким тоном? Только лишь потому, что я считаю, что, когда женщина выходит замуж, она обязана заботиться о своем муже?

Кэти высокомерно взглянула на него:

– Не имеет никакого значения, что ты считаешь. У большинства женщин есть свои интересы и заботы вне дома, впрочем, как и у мужчин. Нам нравится делать карьеру, мы ее делаем и гордимся ею.

– Женщина должна испытывать чувство гордости за своего мужа и детей.

Кэти захотелось сказать что-нибудь такое, что стерло бы эту невыносимую, самодовольную усмешку с его лица.

– К нашему счастью, американцы, рожденные в США, ничего не имеют против того, чтобы их жены делали карьеру. Они более понимающие и тактичные…

– Очень понимающие и очень тактичные, – насмешливо подхватил Рамон. – Они разрешают вам работать, позволяют отдавать им заработанные вами деньги, разрешают завести детей, нанимают кого-нибудь, чтобы заботиться о них, убирать дом и, – он усмехнулся, – даже готовить.

На мгновение Кэти была просто ошарашена его речью, затем откинулась на спину и залилась смехом.

– Ты абсолютно прав.

Рамон прилег около нее, закинув руки за голову, и посмотрел в блеклое небо с белоснежными облаками.

– У тебя замечательный смех.

Кэти надкусила яблоко.

– Думаешь, переубедил? Как бы… Я самая типичная деловая женщина. Мечтаю о карьере. Обожаю тратить деньги как хочу. Прозябать на заработок мужа – благодарю покорно.

– Изумительно. Современная деловая женщина делает деньги и карьеру, демонстрируя всем и каждому, что считает своего мужа неспособным ни на первое, ни на второе. Боюсь, что американские американцы вконец утратили мужскую гордость.

– Вздор! – запротестовала Кэти. – Предположим, ты полюбил девушку и хочешь на ней жениться, но на те деньги, что ты зарабатываешь на старом грузовичке, вы сможете жить только где-нибудь вроде Гарлема. Но при этом ты понимаешь, что, если бы она работала там, где ей нравится, вы оба имели бы то, о чем мечтаете. Что ты на это скажешь?

– Я ожидал бы, что она будет счастлива тем, что смогу предложить ей я.

Кэти вздрогнула, представив себе жизнь в трущобах только потому, что из-за своей гордости Рамон не позволяет ей работать. Навевающим дремоту голосом он добавил:

– И мне бы не понравилось, если бы она стыдилась того, как я зарабатываю на жизнь.

Кэти услышала тихий укор в его словах, но продолжала упорствовать:

– А ты когда-нибудь мечтал делать что-нибудь другое, кроме как водить потрепанный грузовик?

Рамон долго не отвечал, потом сказал:

– Я… Конечно. Я еще возделываю землю.

Кэти высоко подняла брови:

– Ты работаешь на ферме? В Миссури?

– В Пуэрто-Рико, – поправил он.

Кэти не могла решить, хорошо для нее или плохо, что он не останется в Сент-Луисе. Он лежал, прикрыв глаза, и Кэти решилась внимательно рассмотреть его вблизи. В бронзовых чертах его лица, в твердой линии подбородка и носа запечатлелось испанское высокомерие. А вот длинные ресницы и еще эта ямочка на подбородке делают лицо мягче. Прекрасно очерченные чувственные губы – Кэти представила, как они будут целовать ее, и почувствовала приятное смущение. Вчера он сказал, что ему тридцать четыре. Сейчас он кажется куда моложе. Широкие плечи и могучая грудь прямо-таки рвут красную трикотажную рубашку. А бедра узкие, живот плоский. Хорош, ничего не скажешь. Только… похож на Дэвида.

Он не открыл глаз, но его губы дрогнули в усмешке.

– Надеюсь, вид вызывает у тебя одобрение?

Кэти с неохотой перевела взгляд на холмистый парк, лежащий перед ней:

– Да, сегодня парк просто замечательный, деревья, как…

– Вы смотрели не на деревья, сеньорита.

Кэти не нашлась что ответить. Но ей понравилось, как он назвал ее сеньоритой. Незнакомо, экзотично и подчеркивает различие между ними.

«Девочка, пора признаться себе, что заигралась. Вот сейчас ты хотела, чтобы он тебя поцеловал. Да, хотела, и этого, и всего остального! Хорошо, а что дальше? Завтра тебе ехать на барбекю к родителям. Представь-ка хорошенько, могла бы ты прихватить его с собой? Знакомить с их клубными друзьями?.. Это мой знакомый, нет, не по университету, он, знаете ли, водит грузовик… М-да. Нет, пора завязывать, пока еще не поздно. Так будет лучше для обеих сторон».

– Ну что, Кэти, хочешь дать деру?

Под взглядом его проницательных черных глаз Кэти стало не по себе. Она сделала вид, что поправляет одеяло.

– Что-то я не понимаю, о чем ты, – сказала она, старательно отводя взгляд.

– Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на тебя?

– Нет, – сухо ответила она. – Похоже, что ты собираешься сказать нечто в духе героя из мыльной оперы.

Кэти попыталась рассмеяться, но в тишине, наступившей после ее слов, невозможно было это сделать.

– Я думаю, мне пора домой, – заявила она, поднимаясь с колен и собирая корзинку.

Рамон безмолвно встал и сложил одеяло.

По пути домой Кэти дважды прерывала натянутое молчание, надеясь загладить свою вину, но в ответ слышала короткие «да» и «нет». Ей было стыдно за свои мысли, за свою манеру разговаривать с ним, и она была раздражена тем, что он не хочет помочь ей сгладить бестактность. К тому времени когда он поставил «бьюик» на стоянке напротив дверей ее квартиры, Кэти мечтала лишь о том, чтобы этот день скорее закончился, хотя было только три часа. И не успел Рамон обойти машину, чтобы помочь ей выйти, как Кэти сделала это сама.

– Я открою дверь, – отрывисто сказал он. – Обычная вежливость.

Кэти неожиданно поняла, что он с трудом сдерживает ярость. Но это почему-то не испугало ее.

– Может быть, тебе покажется странным, – объявила она, поднимаясь по ступенькам и вставляя ключ в замок, – но с моими руками все в порядке, и я способна открыть дверь сама. И я не понимаю, почему ты со мной должен быть вежлив – я-то вела себя с тобой по-свински. – В дверях она обернулась. – Благодарю, Рамон. Я прекрасно провела время.

Кэти не поняла, почему Рамон взорвался от хохота. К ее испугу, он проскользнул за ней в квартиру и запер дверь. Смысл его взгляда не оставлял никаких сомнений. Его спокойно произнесенные слова наполовину приглашали, наполовину приказывали:

– Подойди, Кэти!

Кэти отрицательно покачала головой и сделала осторожный шаг назад, она вся дрожала.

– Разве свободные американские женщины не подтверждают поцелуем, что они очень хорошо провели время? – настаивал Рамон.

– Не все, – ответила Кэти, – некоторые ограничиваются словом «спасибо».

Слабая улыбка тронула его губы, но его взгляд был прикован к ее манящему рту.

– Подойди сюда, Кэти! – И, видя, что она еще раздумывает, добавил: – Неужели тебе не интересно, как целуются испанцы и как пуэрториканцы занимаются любовью?

Кэти судорожно сглотнула.

– Нет, – прошептала она.

– Подойди же, Кэти, и я покажу тебе.

Как во сне, Кэти подошла к нему, загипнотизированная его бархатным голосом и этими черными глазами, полная страха и восхищения. Она никак не ожидала, оказавшись в объятиях Рамона, что будет покорена и увлечена в густую сладкую темноту, где были лишь жгучее наслаждение, возникающее, когда его губы осыпали непрерывными поцелуями ее губы, и жаркие волны, прокатывающиеся по следам его ласкающих рук.

– Кэти, – хрипло прошептал он, неохотно оторвавшись от ее рта и целуя глаза, виски и щеки. – Кэти, – повторил он страстным шепотом и вновь овладел ее губами.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он наконец поднял голову. Ослабевшая и дрожащая Кэти коснулась щекой его могучей груди и услышала, как бешено колотилось его сердце. Она была совершенно опустошена происшедшим.

Ее столько раз целовали мужчины, умеющие целовать, – можно сказать, профессионалы в этом деле. В их объятиях она чувствовала вполне понятное удовольствие. Но этот безрассудный взрыв восторга был для нее внове. Губы Рамона нежно коснулись ее великолепных волос.

– А теперь я могу сказать, что я вижу, когда смотрю на тебя?

Кэти попыталась ответить легко, но ее голос был таким же хриплым, как и его:

– Ты собираешься говорить, как герой мыльной оперы?

– Да.

– Хорошо.

Его смех был сильным и низким.

– Я вижу красавицу с золотистыми волосами и улыбкой ангела. Я припоминаю принцессу, стоящую в баре и неодобрительно на всех поглядывающую; затем я услышал колдунью, которая сообщила мужчине, делающему ей довольно неприличные предложения, что она живет с лесбиянками.

Он погладил кончиками пальцев ее щеку.

– Когда я смотрю на тебя, я думаю, что ты, моя красавица, принцесса и колдунья.

То, что он назвал ее своей, заставило Кэти вернуться к реальности. Решительно вырвавшись из объятий Рамона, она сказала с неестественной веселостью:

– Ты не хочешь сходить в бассейн? Он сегодня открыт. – Говоря это, она засунула руки в задние карманы, позволив взгляду Рамона скользнуть по натянувшейся на груди футболке, и, заметив его взгляд, торопливо опустила руки.

Бровь Рамона приподнялась в немом вопросе: почему она возражает против того, чтобы он смотрел на нее, ведь только что она была в его объятиях?

– Конечно. Я буду рад увидеть ваш бассейн и познакомиться с твоими друзьями.

Кэти снова почувствовала себя неудобно. Он покажется слишком смуглым, слишком чужаком для блестящей светской компании в бассейне. К тому же она хорошо знала, когда мужчина хочет затащить ее в постель. Рамон именно этого и добивается. И как можно скорее.

Двери из стекла с витражами вели из гостиной в маленький внутренний дворик, окруженный изгородью, которая создавала иллюзию уединения. В центре дворика стояли два деревянных шезлонга красного цвета с огромными подушками, украшенными цветным узором. Вокруг было посажено множество пышных растений, некоторые из них цвели. Кэти остановилась около скульптуры, окруженной бордовыми и белыми петуньями. Держась за изгородь, она колебалась, пытаясь подобрать слова для тех мыслей, что вертелись у нее в голове.

– У тебя прекрасная квартира, – заметил Рамон, – да и цена за нее, наверное, немалая.

Кэти быстро повернулась к нему, намереваясь использовать это вскользь брошенное замечание, чтобы сказать, что они не пара и что он должен охладить свой не в меру горячий пыл. Но так, чтобы не обидеть его.

– Спасибо. Честно говоря, плата очень высокая. Я живу здесь потому, что для моих родителей это гарантия, что мои соседи и друзья – люди определенного достатка.

– Ты хочешь сказать – богатые люди?

– Не обязательно богатые, но достаточно обеспеченные люди, добившиеся успеха в жизни.

Лицо Рамона превратилось в маску, лишенную каких-либо чувств.

– Наверное, будет лучше не представлять меня твоим друзьям.

Кэти посмотрела на его надменное красивое лицо, и ей снова стало стыдно. Взволнованно проведя рукой по лбу, она перевела дыхание.

– Рамон, забудем, что произошло между нами. Я хочу, чтобы ты понял – я не собираюсь ложиться с тобой в постель. Никогда.

– Потому что я испанец? – хладнокровно спросил он.

Кэти покраснела от досады.

– Нет, конечно же, нет! Потому что… – Она насмешливо улыбнулась. – Если использовать известную фразу – «я девушка не такого сорта». – Чувствуя себя намного лучше оттого, что между ними все стало ясно, она повернулась к воротам, ведущим к бассейну: – Ну, теперь давай спустимся и посмотрим, что там в бассейне.

– Не думаю, что это благоразумно, – сардонически заметил Рамон. – Я не хочу ставить в неловкое положение тебя перед твоими преуспевающими, обеспеченными друзьями.

Кэти взглянула через плечо на Рамона, смотрящего на нее сверху вниз. Его глаза были полны иронии и презрения. Кэти вздохнула:

– Если я самодовольная дура, то тебе едва ли стоит мне уподобляться. Пожалуйста, пойдем в бассейн.

Он засмеялся и распахнул перед ней дверь.

В бассейне стоял крик и летели брызги. Играли в водное поло. Девушки в бикини и мужчины в плавках грелись на солнце. Их тела блестели от лосьона для загара. Всюду банки с пивом, радиоприемники, из динамиков звучала веселая музыка.

Кэти подошла к ближайшему столику с тентом, пододвинула алюминиевое кресло и села.

– Как тебе все это нравится? – спросила она, когда Рамон опустился рядом с ней.

Его взгляд разом охватил пестрое сборище.

– Забавно.

– Привет, Кэти! – окликнула Карен, появляясь из бассейна.

Она напоминала прелестную русалку. Ее тело блестело от капелек воды. Как обычно, Карен сопровождали двое безнадежных воздыхателей.

– Ты знакома с Доном и Брэдом? – спросила Карен, небрежно кивнув на мужчин.

Кэти знала их так же хорошо, как и Карен, – они жили рядом, поэтому она слегка удивилась вопросу, но потом вспомнила, что Карен никогда не помнит, кто с кем знаком. Тем более что взгляд Карен был сейчас прикован к Рамону. С необъяснимой неохотой Кэти познакомила их.

Она пыталась не заметить вспыхнувшую улыбку Рамона и блеск в зеленых глазах подруги, когда та протянула руку для пожатия.

– Почему бы вам не сбросить одежду и не поплавать? – предложила Карен, не отводя глаз от красавца атлета. – На закате здесь будет классная вечеринка. Вы могли бы остаться.

– У Рамона нет с собой плавок, – быстро отказалась Кэти.

– Это не проблема, – тут же нашлась Карен. – Брэд одолжит ему, не так ли?

Брэд, который настойчиво ухаживал за Карен уже около года, с куда большим удовольствием одолжил бы Рамону билет из города, но тем не менее вежливо предложил плавки.

– Где… – чуть ли не благоговейно выдохнула Карен, – ты нашла его? Он похож на греческого Адониса… или Адонис был блондином? Так или иначе, он похож на темноволосого греческого бога.

Кэти подавила в себе желание охладить интерес Карен к Рамону, она не сказала, что «Адонис» – всего-навсего испанский фермер. Вместо этого она произнесла:

– Мы познакомились в пятницу в «Глубоком ущелье».

– В самом деле? Что-то я там его не видела, а его невозможно не заметить. Что же он делает, кроме того, что выглядит как античный бог?

– Он… – Кэти заколебалась, но, решив избавить Рамона от возможных затруднений, сказала: – Он занимается перевозками.

– Не шутишь? – Карен бросила на Кэти внимательный взгляд. – Он только твой или и другим кое-что позволено?

Кэти не смогла сдержать улыбки от обезоруживающей откровенности Карен.

– Это имеет значение?

– Ты же знаешь, что имеет. Мы подруги. И если он твой, то пусть твоим и остается.

Зеленые раскосые глаза смотрели откровенно. У Карен своеобразная этика, она не крала у подруг мужчин. И тем не менее Кэти стало обидно, что Карен не задумываясь предположила, что может легко увлечь Рамона, и только ради их дружбы не делает этого.

– Кокетничай на здоровье, мне плевать! – ответила Кэти, хотя она этого не чувствовала. – Он весь твой, если хочешь. А я пока собираюсь переодеться.

Пока она надевала бикини, ее постепенно заполняло чувство досады: почему она не сказала Карен, чтобы та оставила Рамона в покое? И что означает то откровенное восхищение в глазах Рамона, с которым он рассматривал фигуру Карен?

Кэти стояла перед зеркалом в купальном костюме и критически изучала свою внешность. Яркая голубая ткань бикини подчеркивала великолепную фигуру во всей ее красе: полная высокая грудь, узкая талия, изящная линия бедер, длинные стройные ноги. Кэти подумала, что, вероятно, она единственная из женщин, которая может рассматривать себя, почти обнаженную, совершенно беззастенчиво. Мужчины восхищенно свистели вслед Карен Вильсон, но они замирали в молчании перед Кэти Конелли. Спокойное достоинство в наклоне головы и природная грация, с которой она двигалась, делали ее в глазах окружающих немного отстраненной, и Кэти, даже если бы и захотела, не смогла бы изменить свой образ, что, впрочем, она и не пыталась сделать. За исключением баров Кэти редко общалась с незнакомыми мужчинами. Она казалась недоступной. Как правило, когда мужчины устремляли взгляд на ее безупречную кожу и чистые голубые глаза, они видели в ней скорее классическое совершенство, чем чувственный призыв. Узнавая ее получше, они обнаруживали, что Кэти не только очень сердечная, доброжелательная, но и наделена отличным чувством юмора, и им хватало такта не вынуждать ее к резким отказам, чуждым ее природе. Они болтали с ней, смеялись и назначали свидания, но их ухаживания обычно ограничивались мягкими шутливыми намеками, которые Кэти игнорировала, подчеркнуто улыбаясь.

Она вынула гребень из струящихся волос, тряхнула головой, чтобы придать им естественный вид, кинула последний раздосадованный взгляд в зеркало.

Вернувшись в бассейн, она нашла Рамона в шезлонге в окружении трех красоток, сидящих на полотенцах. Они явно флиртовали с ним. Под тентом расположилась Карен в обществе Брэда и Дона.

– Рамон, могу ли я присоединиться к твоему гарему? – иронически поинтересовалась Кэти, слабо улыбаясь.

Ленивая усмешка пробежала по загорелому лицу Рамона, когда он, посмотрев на девушку, поднялся, уступая ей свой шезлонг. Кэти вздохнула – судя по всему, она могла бы прийти и в пальто: Рамон не обратил на бикини никакого внимания. Он сел за столик к Карен.

Пытаясь не замечать перемены в своем настроении, Кэти начала покрывать ноги кремом для загара.

– Может, тебе помочь? – ухмыльнулся Дон.

Кэти подняла глаза с вымученной улыбкой.

– У меня не настолько длинные ноги, – сказала она.

В отличие от Брэда Дон не был очарован Карен столь сильно, чтобы не замечать других девушек. И даже слабого поощрения со стороны Кэти было бы достаточно: Дон с легкостью перенес бы свои притязания с Карен на нее.

Кэти втирала крем в левую руку, когда услышала, как Карен произнесла:

– Рамон, Кэти говорит, что ты занимаешься перевозками на транспорте.

– Да. Она так сказала? – произнес Рамон, растягивая слова и таким тоном, что Кэти остановилась и пристально посмотрела на него. Он сидел откинувшись в кресле, с тонкой сигарой, зажатой между белоснежными зубами, и вопросительно глядел на Кэти.

Она вспыхнула и поспешно отвела глаза. Карен между тем сделала все возможное, чтобы уговорить Рамона пойти поплавать, но встретила лишь вежливый отказ.

– Ты не умеешь плавать? – спросила Кэти, когда остальные покинули их.

– Кэти, Пуэрто-Рико – остров, – сухо ответил Рамон. – С одной стороны – Атлантический океан, с другой – Карибское море. Так что в Пуэрто-Рико достаточно воды, чтобы научиться плавать.

Кэти посмотрела на него в замешательстве. С того момента как он поцеловал ее в квартире, в их отношениях произошел неуловимый сдвиг. До этого от нее зависело все происходящее и она оставалась уверенной в себе. Теперь она чувствовала себя смущенной и удивительно ранимой, в то время как Рамон казался решительным и самоуверенным. Пожав плечами, она ответила:

– Я лишь хотела предложить научить тебя плавать, думала, ты не умеешь. И совсем нет необходимости разражаться лекцией о географическом положении Пуэрто-Рико.

Не обращая внимания на ее раздраженный тон, он предложил:

– Если хочешь поплавать, пойдем.

У Кэти похолодело все внутри, когда Рамон подошел и взглянул на нее с высоты своего роста. Его грудь была покрыта легким пушком темных волос. Смущенная Кэти остановила взгляд на цепочке с серебряным медальоном, которую он носил. Потом она отвернулась и старалась не смотреть на него, пока не осознала, что Рамон и не думает отходить от нее. Когда же она наконец смогла поднять глаза, Рамон мягко произнес:

– По-моему, ты выглядишь великолепно.

Непрошеная улыбка тронула губы Кэти.

– Я думала, ты не заметишь, – сказала она, когда они подходили к бассейну.

– Я и не думал, что ты хочешь, чтобы я смотрел на тебя.

– Ты же смотрел на Карен, – вырвалось у Кэти. Она смущенно тряхнула головой и постаралась произнести следующую фразу более уверенно: – Я не это имела в виду.

– Да, – улыбнулся он. – Разумеется, не это.

Ей стало легко. Кэти непринужденно и грациозно вошла в воду. Рамон плыл около нее, без видимых усилий задавая темп. Проплыв около мили, Кэти коснулась дна. Рамон плавал еще долго, и она весело крикнула ему:

– Рисуешься!

Ловко нырнув, он исчез из виду. Кэти пронзительно взвизгнула, когда Рамон под водой обхватил ее ноги и потащил ко дну. Она всплыла на поверхность, хватая ртом воздух, глаза ее слезились от хлорки.

– Это, – тоном строгой наставницы сказала Кэти, когда над водой показалась голова Рамона, – просто ребячество. Так же, как и вот это!

Она ударила рукой по воде и плеснула ему прямо в лицо. Затем быстро нырнула, чтобы избежать расправы. В течение пятнадцати минут они соревновались в скорости, ныряли и хохотали. Обессиленная, тяжело дыша, Кэти вылезла из бассейна, опустилась в кресло и протянула Рамону полотенце, которое захватила для него.

– Ты грубовато играешь, – добродушно проворчала Кэти, наклонив голову и вытирая длинные тяжелые волосы.

Рамон, который тоже тяжело дышал после их соревнований, вдруг опустил руки, как школьник, и тихо сказал:

– Я буду с тобой таким нежным, как ты захочешь.

У Кэти все оборвалось внутри, когда она поняла смысл его слов. Убежденная в том, что он говорил о любви, она опустилась на живот в шезлонг и склонила голову на руки. Она вздрогнула, когда Рамон вылил лосьон для загара ей на спину и опустился на колени рядом. Кэти сжалась – руки Рамона начали медленно поглаживать ее, ритмично втирая лосьон в атласную кожу.

– Мне расстегнуть застежку?

– Только попробуй!

Когда его руки поднялись к плечам и пальцы прошлись по шее, Кэти прерывисто задышала – каждый дюйм ее тела трепетал под руками Рамона.

– Кэти, я волную тебя? – спросил он хриплым шепотом.

– Ты же знаешь, что волнуешь, – как будто из забытья, прошептала Кэти, не сдерживая себя. Она услышала его довольный смех и отвернулась. – А еще я волнуюсь, что ты мешаешь мне отдыхать. А я должна выйти на работу отдохнувшей.

– Ну что же, в таком случае расслабься. Я ухожу, – сказал он, поднимаясь с ее шезлонга.

Пытаясь не думать о том, что он собирается делать, Кэти решительно закрыла глаза под слепящим послеполуденным солнцем. Время от времени она слышала глубокий голос Рамона, после которого следовал взрыв женского смеха. Кто-то из мужчин что-то кричал ему. «Он, конечно же, хорошо вписался в эту компанию. А почему бы и нет! – сурово подумала она. – Привлекательное тело, красивое лицо, и если у мужчины к тому же престижная работа, что еще нужно для успеха у женщин?» Кэти с помощью маленькой лжи обеспечила Рамона и этим.

«Что же со мной происходит?» – удивлялась Кэти. У нее не было абсолютно никаких причин для жалоб. Несмотря на ее обычное недовольство окружающим миром, населенным, как ей иногда казалось, пустыми и мелкими людьми, Кэти радовалась остроумным пикировкам, которыми она обменивалась с восхищенными ею мужчинами. Ей нравилось иметь красивую одежду и хорошую квартиру. Ей льстило мужское внимание, хотя интимных отношений она избегала. На первом месте для нее была непреодолимая потребность вернуть чувство собственного достоинства и уважения к себе, которые отнял у нее Дэвид. Роб был единственным другим мужчиной, которому она разрешила бы заняться с ней любовью. К счастью, она обнаружила, что он женат, прежде чем позволила этому случиться. Когда-нибудь появится тот, который нужен ей, и тогда уже ничто ее не остановит. Единственный. Ни при каких обстоятельствах Кэти Конелли не могла представить себя в окружении трех или четырех мужчин, знающих все интимные подробности ее тела. Такое бывало с другими женщинами и часто, но Кэти это казалось мерзким и унизительным.

– Эй, Кэти, поднимайся, – скомандовал Дон.

Кэти прищурилась, удивляясь, что сумела заснуть, и послушно села.

– Уже шесть часов. Мы с Брэдом собираемся пойти купить пива и пиццы для сегодняшней вечеринки. Взять что-нибудь покрепче для вас с Рамоном?

Послышалась ли ей презрительная насмешка в том, как он произнес имя Рамона?

– Крепче, чем пицца? Боже упаси!

Она оглянулась в поисках Рамона и увидела его, идущего к ней в обществе Карен и какой-то незнакомки.

– Здесь всю ночь будет вечеринка – танцы и все такое. Ты не хочешь остаться?

– Конечно же, он останется, Кэти, – быстро ответила Карен.

– Ну что же, замечательно, – пожала плечами Кэти.

Она будет веселиться со своими друзьями, а Рамон – с Карен или с кем захочет.

К половине десятого от нескольких ящиков пива, груды закусок и полудюжины бутылок ликера остались одни воспоминания. Лампы придавали воде бассейна переливчатый зеленый оттенок, кто-то включил музыку. Кэти, которая танцевала уже около часа, внезапно обнаружила, что Рамон далек от веселья. Он одиноко стоял, прислонившись к изгороди, окружавшей бассейн.

– Рамон, – с волнением сказала Кэти, подойдя к нему и положив руку ему на плечо. Он медленно повернулся и посмотрел на нее, и Кэти увидела, что он улыбается: он был рад ее прикосновению. Она осторожно убрала руку. – Почему ты здесь? Один?

– Мне нужно было побыть одному, чтобы подумать. А у тебя так никогда не бывает?

– Конечно, – согласилась она, – но обычно не во время вечеринки. Ты не хочешь потанцевать?

Он наклонил голову в сторону динамиков, из которых звучал голос Нейла Даймонда.

– Танцуя, я предпочитаю держать женщину в своих объятиях. Ну и, кроме того, я хотел бы дождаться очереди, чтобы потанцевать с тобой.

– Рамон, ты что, умеешь танцевать? – До этого Кэти была уверена, что он не умеет.

Отбросив сигару, он ответил:

– Да, Кэти, я умею танцевать. Я умею плавать. Я знаю, как завязывать шнурки на ботинках. У меня легкий акцент, из-за которого я кажусь тебе невежественным, но многие женщины находят его привлекательным.

Кэти окаменела. Задрав подбородок, она уставилась ему прямо в глаза и произнесла тихо и отчетливо:

– Иди к черту.

Она намеревалась уйти, уже повернулась – и открыла рот от изумления, когда руки Рамона обхватили ее за плечи и развернули назад.

Он сказал дрожащим от ярости голосом:

– Не смей разговаривать со мной таким тоном и не ругайся. Это тебе не идет.

– Я говорю так, как мне нравится, – ответила Кэти, – и если другие женщины находят тебя чертовски привлекательным, то отправляйся к ним.

Рамон взглянул в ее неистовые голубые глаза, и непрошеная улыбка восхищения озарила его лицо.

– Маленькая злючка! – тихонько засмеялся он. – А когда ты в ярости…