Профессионалы Шакилов Александр

– Извозчик-иноходец, третья.

– А чего не пятая? – Совсем неприличный вопрос. За такое и по морде не грех получить.

Но иноходец драться и не подумал:

– Правила нарушаю часто. Гаишники тормозят, штрафуют.

– Лихач. Ну и отлично. Я опаздываю. За срочность доплачу.

– Считай, уже на месте. Кинь монетку мне в рот и садись.

– Зачем это?

– Да так, мало ли. Без аванса не работаю.

Это «мало ли» Акире не понравилось. Он схватил Петра за удила-косички и, резво вскочив на спину, обнял грудную клетку извозчика ногами. Чужие, волосатые тиски-руки надежно, без люфтов, зафиксировали его лодыжки.

Поехали!

До боли сжать кулаки, до судорог в мышцах, но не отпускать удила, когда тело извозчика взмывает над зазевавшимся гражданином, которому хватило ума встать на пути профессионального бегуна. Ы-ы-ыыыкх! Воздух долой из легких. Встречный поток швырнул в лицо Акире брызги слюны иноходца третьей категории. Асфальт резко провалился. Лица прохожих смазались в одно большое любопытное пятно. А насмерть перепуганный бедолага обхватил ладонями голову, колени его поджались.

Ы-ы-ыыыкх! Руки Петра Слейпнира отпустили щиколотки феникса, тело пассажира оторвалось от спины и взлетело параллельно тротуару.

Кулаки не разжимать! Нет радости в том, чтобы шмякнуться метров с пяти на группу китайских рабочих, размахивающих красными флажками и бумажными иконами с профилем Мао. Падать на тех, у которых в руках иконы, – по меньшей мере святотатство.

Ы-ы-ыыыкх! Слейпнир расставил руки, волосатая кожа полопалась, сквозь язвы проклюнулись полоски-жгуты сухожилий. Кожа растянулась, сползла с предплечий, цепляясь за жгуты. И готово – крылья летучей мыши! Благодаря им извозчик перемахнул через еще одного придурка.

Перекресток.

Мамаша с коляской.

Две пьяные школьницы обнялись у троллейбусной остановки.

Стая кынсы обсела труп зооморфа. Куда смотрит санитарная служба?..

Грузчик с поддоном лавашей только-только отошел от грузовика-«хлебницы»…

Бег.

Прыжки.

Ы-ы-ыыыкх!

И вот уже рядом тот самый оружейный магазин напротив аптеки. Стоп! Мучения феникса близки к завершению – как мало нужно для счастья!..

С трудом разжав кулаки, Акира щедро расплатился с извозчиком и шагнул к Юрико. Он развел руками. Мол, виноват, опоздал, каюсь. Больше такого не повторится.

– Здравствуйте, Юрико.

Легкий кивок в ответ. Улыбка на губах.

– Не смог раньше позвонить – работа, пожары, знаете ли.

– Ничего страшного. Уже ничего страшного… Я… Я рада, очень… Прогуляемся? Отличная погода…

Разговор не клеился. Что-то нужно было срочно предпринять.

И феникс брякнул первое, что подвернулось на язык:

– Юрико, а я ребенка спас, из огня вытащил. Там все так горело, а он – маленький такой – плакал, а я… э-э…

Он смутился. Не хватало еще, чтобы она приняла его за хвастуна.

– Да что вы говорите?! Акира-сан, вы же настоящий герой!

– Да уж, герой… – Брови нахмурены, морщины четче, рожа кислая – вот как выглядит смущенный феникс. – Э-э… Юрико, а вы смотрели последний блокбастер этого… как его… ну, известного режиссера?..

Они прогуливались по роще черных берез, среди мрачных стволов, изуродованных памятными царапинами складных ножей: «Хасим любит Ольгу», «Здесь был Сэм», «Кто хочет бесплатного труляля, звоните по номеру…»

Разговаривали мало, больше молчали.

Набрели на колонну, направляющуюся к центральной агоре района для проведения образцово-показательной казни. Да, лишать жизни сограждан, пусть даже преступников, негуманно, но…

Барабанная дробь. За пешим ударником шагал взвод ярунов-галдовников. Следом, изнывая от медлительности, плелись двое извозчиков, запряженных в телегу, на которой в сером арестантском халате сидел африканец лет сорока с небольшим. На груди у него висела фанерная табличка, где алым было выведено «За поджог». Рядом с телегой чуть ли не пританцовывал от радости палач-профи.

– Юрико, не сочтите, но… – Акира решился: – Я очень хочу пригласить вас к себе в гости.

– Может, все-таки выпьем на брудершафт? – предложила она. – И перейдем на ты?

Свечи – пижон! – Акира зажег пальцем. Хотел произвести впечатление на гостью. И своего добился: голограммы-глазища Юрико еще больше расширились, хотя куда уж больше.

Настоянное на травах вино вкушали из пиал, разрисованных драконами-тацу. Более подходящей случаю посуды в квартире феникса не оказалось. Не из чайника же им было пить или из тарелок?

Дрожащей рукой феникс наполнил «фужеры». Он чувствовал, как жар расползается от живота к пунцовым от волнения ушам и отвердевшему паху. Профсоюзные татуировки зудели и чесались – романтика еще та.

– Кампай![16] – провозгласил он очень оригинальный тост, и сладкий поцелуй смазанных помадой губ закрыл ему рот, намекая, что разговоры излишни, есть иной способ общения между мальчиками и девочками.

Остренький язычок скользнул по зубам Акиры и обиженно остановился. Ну же, милый, пусти, что ты?! Пустил. Прикосновение к небу – вкусовые рецепторы, грибовидные сосочки… И тут Юрико выпорхнула из объятий Акиры и рассмеялась звонко, игриво. Искусительница! Он поймал верткое тело, прижал к себе. Ладонь его зарылась в завитки пышных волос. Растрепать сложную прическу, рассыпать локоны, наплевав на шипящих мьют-орхидей. Шаловливые – огнеопасные! – пальцы двинули вдоль позвонков, задержались на пояснице, бесстыдно задрали легкое платьице и нырнули под резинку трусиков… И целовать при этом глаза, окунаясь в голограммы.

Чуть отстранившись, она спросила хрипло, едва слышно:

– Хочешь, я стану блондинкой? Это нетрудно. Я сейчас… С большой грудью, да?

– Не надо, не хочу… Глаза. Увидеть твои глаза настоящие хочу…

Юрико почесала носик – и аниме-голограмма исчезла.

Ресницы у нее оказались самые обычные – длинные. Брови черные, красивые. И…

Сгорая от нетерпения, Акира справился-таки с пуговками платья, снял, стащил с девушки одежду. Коснулся груди – осторожно, опасаясь случайно сконцентрировать жар и сделать больно. И направленным тепловым потоком погасил половину свечей, погрузив комнату в уютный полумрак.

Ее ноготки царапали грудь феникса, путались в густой поросли. Зубки покусывали горло. Обвив поясницу, лодыжки притягивали, заставляли прижаться. Кое-как он стянул штаны. Главное теперь – не останавливаться, дышать, хрипеть, шептать ласковые слова и слушать ответные стоны и просьбы – и так целую вечность!

Ритм. Ритм. Резче! Жестче! И одновременно – мягче…

Целовать лицо, трогать губами мочки ушей, приподнять и уложить…

Ритм.

Все это точно пожар.

Но у феникса есть огнетушитель, способный загасить пламя. Вот только еще рано.

Ритм.

Все! Плеснула пена!..

Упасть осторожно, не раздавить. Горячая. Дышит, всхлипывает.

– Может, еще вермута? – Слизнула пот с верхней губы. – На брудершафт? Очень хочется.

Утро. Хорошо-то как. Великолепно даже!

Акира угощает Юрико растворимым кофе, а потом пешком провожает несколько кварталов. Ему очень не хочется с ней расставаться.

Оказывается, Юрико закрепила свой моноцикл в одной из сот у оружейного магазина «Добрая пуля», где феникс назначил свидание. Соты видны издалека. Они нависают над тротуаром, образуя массивное подобие арки, в десятках мест проколотое рельсами-желобами.

Юная красавица лихо управляется с «вешалкой» – сложной системой механизмов для оптимального складирования скоростных моноциклов. Вдавливает кнопку активации, чуть поворачивает рычажок гидравлических усилителей, задает с клавиатуры оптимальный угол выхода – и створки над головами влюбленных раскрываются, раздатчик аккуратно выталкивает моноцикл на волю. Скользнув единственным колесом по желобу, он подкатывается к идеальным ножкам Юрико.

– Пока! – Она прячет аниме-голограммы под бронестеклами защитных очков и натягивает на ладони трехпалые перчатки. Затем, оседлав свой фиолетовый «Буто», нежно целует феникса в губы. Туфельки ее тут же прихватываются присосками к обтекателю, разъемы перчаток совпадают с портами сенсоров руля, локти и голени укладываются в специальные пазы. Зазоры между телом и моноциклом заполняются вязким гелем, чтобы максимально снизить потери скорости из-за сопротивления воздуха.

– Юрико, я позвоню. Обязательно позвоню! – Акира достает мобильник из кармана плаща.

Девушка смеется:

– Не сейчас. Давай завтра. Вечером?

– Да-да. Конечно. – Феникс заметно краснеет.

Взрыкивает движок – и «Буто» взмывает к ближайшему высотному перекрестку. Мгновение – и он бесследно растворяется в сети подвесных дорог.

– Я обязательно позвоню. – Телефон в руке Акиры вибрирует, на дисплее высвечивается имя абонента: «Джамал Судзуки».

– Моси-моси?[17] – говорит феникс.

– Акира, привет, – напрягаются динамики. – Не забыл?

– Нет. О чем?

– Значит, забыл. У нас сегодня дуэль. В смысле, мы приглашены. Давай, не опаздывай.

У Акиры амнезия, не иначе! Как он мог забыть?.. До места встречи стажеров и секундантов добираться через полгорода, а времени в обрез!

Четыреста семьдесят метров в минуту – в кабинке лифта феникс взлетает на крышу ближайшего небоскреба, где арендует дельтаплан. Сопла исторгают потоки раскаленного газа, толкая его под крыльями к зеленой зоне между жилым районом и танковым заводом. Успешная посадка. Бодрая походка. У него еще восемь минут в запасе.

Ровно в девять тридцать оба стажера на месте, четко по расписанию. Секунданты тоже здесь. Решили обойтись без врача. Специалист-хирург, пусть даже любитель, – это роскошь, а не средство оздоровления. Да и надежных, проверенных в ситуациях медиков никто из присутствующих не знает.

Полянка, притаившаяся среди деревьев, и есть грядущее поле боя, ограниченное разметкой, – линиями, насыпанными меловым порошком. Секунданты снаружи, бойцы внутри.

Бойцы, кстати, нервничают. Курят и пьют сакэ не чашечками, но стаканами. Торопясь жить, они полноценно используют последние десять минут перед дуэлью. Обманчиво женственный Хисока Исузу дует второй косяк подряд. Масами Арисава роняет пустую бутылку. Акира глотает пиво прямо из термоса Джамала Судзуки, второго секунданта.

– Кланяемся, господа, кланяемся! – Дурным голосом орет старина Джамал, ему явно нехорошо.

От неожиданности Акиру передергивает. Парни тоже вздрагивают. На их лицах вымученные – храбрые? – улыбки. Кланяются. Раз секундант сказал, надо исполнять, даже если секунданта, явившегося на дуэль с конкретного бодуна, тошнит на траву.

– Может, помиритесь? А, стажеры?! – Акира вытаскивает из кармана сигареты. – Ну, чего вы, а?

– Исключено. – Не спеша, без суеты, стажеры обнажаются по пояс.

– Нет. – Снимают рубахи, под которыми бугрятся скользкие от пота мускулы.

Происходящее – не шутка. Скоро начнется реальная схватка на смерть. А ведь Спитфайр предупреждал, угрожал даже… Что вообще Акира здесь делает?! Надо остановить это безумие, помешать кровопролитию!

На коже дуэлянтов проступают татуировки-заклятья: против ожогов, против угарного газа, для смелости войти в пламя… У Акиры тоже есть такие рисунки. У всех профи не тела, а прямо разукрашки. Он рассматривает тату дуэлянтов. Знаки Общего Профсоюза у обоих, как положено, возле пупка. «Огненная саламандра» феникса на предплечье. «Белый огнетушитель» на кроваво-красном фоне-прямоугольнике – левая грудь… А крохотной круглой наколки, как у Хисоки над правым соском, у Акиры нет. Как-то не нуждался он пока в заклятье для увеличения размеров мужской силы.