Колян 2 Щепетнов Евгений

Глава 9. Колян находит сокровищницу

Закон# 121

В целях экономии допотопных боеприпасов, все бойцы обязаны пользоваться в первую очередь боевыми луками, арбалетами и холодным оружием.

На следующий день Колян и его спутники отправились в город, прихватив с собой пустую бочку из под солярки. По дороге к месту назначения они подобрали людей Михаила. Путь к УВД был недолог – они залезли на волокушу с порохом и, весело посматривая по сторонам, с удовольствием ехали по улицам, как бойцы в 45-м на броне танков по Берлину. Колян остановил трактор у груды развалин УВД. Ещё в прошлый раз он наметил место закладки – развалины перекрывали вход в подвал, подземные этажи здания, где и находился арсенал районной милиции. Главным было убрать с дороги металлические конструкции и бетонные плиты, наглухо запечатавшие вход.

Мужики сняли бочку с волокуши, подкатили её к месту закладки, поставили вертикально и начали, вскрывая банки с порохом, засыпать его в горловину бочки, время от времени потряхивая её для равномерного распределения пороха. При этом двое человек держали над бочкой на вытянутых руках кусок непромокаемой клеёнки, чтобы моросящий дождь не намочил порошка. Бочка медленно, но верно наполнялась. Колян прикинул, как соорудить фитиль для подрыва бочки, достаточный, чтобы вовремя выбежать из эпицентра взрыва – такое количество пороха должно было рвануть так, что осколками могло порубить всё в округе пятисот метров. Дело нешуточное – нитропорох сгорает молниеносно.

Бочка была наполнена. Её завалили набок, накрыв куском клеёнки в виде навеса. Колян дал приказ уводить трактор от места взрыва подальше, а сам остался с Диманом и ещё одним человеком из группы Михаила.

– В общем, так, мужики – бежать придётся что есть сил, – сказал он им. – Впрочем, вы сейчас идите к трактору, а я подожгу верёвку (которую заранее вымочили в каше из солярки с порохом) и тоже рвану в вашу сторону. Ни к чему всем рисковать сразу. Как рванёт – смотрите, чтобы не побило кусками бетона.

Веревки хватило метров на тридцать. Из бочки вытекал ручеёк сизого порошка, засыпая верёвку.

– Атаман, давай я подожгу. Я быстро бегаю. Если что со мной случится – никто и не заметит, а если тебя не будет, мы все тут сгинем, – неожиданно сказал Диман.

– Точно, атаман! – поддержал парнишку человек Михаила. – Не дело тебе самому бегать, не дай Бог чего. Могу и я остаться.

Колян посмотрел на соратников.

– Ладно, мужики. Тогда, Диман, ты оставайся, но без фанатизма. Не надо на амбразуру грудью тупо кидаться, как идиоту, надо взорвать и удрать живым. Вы все мне нужны живые, с руками и ногами. Понял?

– Понял! – весело проговорил Диман.

«Эх, дурачок, – подумал Колян. – Все думают, что они бессмертны, что глупой смертью гибнет всегда кто-то другой, не они. А им всё нипочём. Сам таким болваном был. Впрочем, БЫЛ ли?» – усмехнулся он.

– Дождись, пока мы отойдём подальше. Выжди минут десять, потом поджигай. Близко не лезь, а как подожжёшь верёвку – беги как можно быстрее. Она будет тлеть какое-то время.

Колян и его спутник быстро устремились от завала. Через несколько минут показался тарахтевший на холостых трактор.

– Вы чего тут – на народном гулянии, что ли?! Трактор за стену завели, сами за него спрятались! Нехрена смотреть, как на салют, это вам не шутка! – рявкнул Николай.

Все забегали, трактор вполз за остатки старинной стены. Дореволюционные здания, несмотря на трещины, сопротивлялись урагану гораздо упорнее, чем новоделы. Потянулись минуты томительного ожидания. Наконец в конце улицы Колян с облегчением увидел фигуру Димана, несущегося, как спринтер к финишной ленточке. Вдруг земля вздрогнула и как будто вздохнула.

Один килограмм бездымного пороха выделяет около 900 л газообразных продуктов. Несколько сот килограммов нитропороха «Сокол» подняли в воздух кучу мусора и обломков деревьев. Взвился в небо сизый дым. Земля заходила ходуном, как при землетрясении. Колян быстро вскочил в кабину трактора, по которой замолотили камни. Люди повалились на землю и закрыли головы руками. Эффект от взрыва был потрясающим во всех смыслах даже на расстоянии. Порох, воспламенившийся в замкнутом пространстве, за доли секунды отдал всю свою мощь взрыву. Колян даже боялся подумать, что стало с Диманом. Обнадёживало лишь одно – тот был на достаточном удалении от эпицентра взрыва. Может и уцелел.

Когда обломки перестали сыпаться сверху, люди начали подниматься, некоторые были оглушены упавшими камнями. Их приводили в чувство или просто грузили бесчувственных на волокушу. Трактор рванул вперёд, хрустя гусеницами по мостовой, прямо по кускам бетона и арматуры, усыпавшим улицу. Впереди Колян увидел фигуру Димана – тот лежал в неестественной позе, как кукла.

Атаман соскочил с трактора, стал ощупывать его, прислушиваясь ухом к груди парня. Сердце билось очень тихо и прерывисто. Под Диманом натекла лужа крови – куском бетона с торчащей арматурой ему снесло скальп над ухом, оголив почти полголовы. Колян дал команду погрузить Димана на волокушу.

После погрузки раненого он снова рванул на полной скорости к месту взрыва – надо было срочно найти арсенал и вывезти. Взрыв прогремел на многие километры и кто-нибудь мог заинтересоваться, чего это там гремит, а стычки с неизвестным противником были сейчас явно лишними. Подъехав к УВД Колян оценил эффект от взрыва: бетонные конструкции, прикрывавшие вход в подвалы УВД, раздробило и унесло в сторону. Воронка обнажила засыпку под асфальтом, сорвав верхний слой, как обёртку, и унесла в отвалы искорёженную арматуру, брёвна, мусор. Вход всё равно находился под грудой обломков, но теперь это были не мощные бетонные конструкции, а кучи щебня, с которыми отлично справится бульдозер.

Николай послал гонца за помощью к Михаилу. Парнишка быстро убежал с поручением, Колян привычно уселся за рычаги бульдозера и принялся методично освобождать вход в подвал. Через час-полтора работы вход был практически открыт, осталось расчистить его вручную от кирпичей и мусора, чтобы пройти внутрь. Этим занялась толпа народа, приведённая Михаилом. Женщины занялись уходом за ранеными, остальные по цепочке передавали кирпичи, расчищая проход. Наконец и он был свободен – в него легко протискивался человек, большего и не требовалось.

Колян зажёг налобный фонарик и вместе с несколькими добровольцами спустился вниз. Внутри было все спокойно. У двери лежал практически разложившийся труп в форме милиционера – видимо, дежурный. Его, видно, засыпало и он умер там мучительной смертью от голода и жажды. Коляна передёрнуло – если бы он не выбрался из пещеры, он лежал бы так же. Запах стоял жуткий. Двух парней вырвало фонтаном, Колян и сам с трудом сдерживал позывы на рвоту. Продукты разложения, в которые входит меркаптан, имеют необычайно стойкий и сильный запах, въедающийся даже в железо на молекулярном уровне.

Они перешагнули через труп и прошли через комнату чистки оружия, увешанную плакатами с пистолетами и автоматами в разрезе и различными призывами к правильному поведению с оружием. В конце комнаты обнаружилась стальная дверь с «кормушкой», запирающаяся электрозамком изнутри. Как оказалось – она была не стальная, а только окована листами жести. Через час борьбы с дверью топорами, ломами и пудовой кувалдой, она была побеждена, со скрежетом распахнулась и Колян шагнул в оружейку.

На стеллаже висели связки ключей от оружейных ящиков. В них рядами стояли пистолеты макарова, короткоствольные автоматы калашникова 5.45, лежали цинки с патронами. В нескольких ящиках были бронежилеты и даже несколько бронекостюмов серо-стального цвета, выдерживающих многократные попадания пуль калибра 7.62 и крупнее. Это были очень тяжёлые и неудобные костюмы, превращающие человека в подобие танка. Также нашлись гладкоствольные карабины с зарядами слезоточивого газа, картечными и другими патронами. Нормальный специализированный арсенал отдела внутренних дел. Коляна, правда, несколько раздосадовало, что там не было осколочных гранат, только шумовые. Но ждать от отдела УВД в небольшом городе арсенала с Иглами и Мухами было глупо. О чём Колян тут же и подумал, успокоившись. И то хорошо – с охотничьими дробовиками больно-то не навоюешь, а воевать им предстояло точно, в этом Коля был совершенно уверен. Он приказал всем вооружиться по полной, набить магазины патронами, надеть разгрузки и бронежилеты. Сам взял автомат, к нему удлинённые пулемётные магазины, два пистолета, набил патронами и магазинами все возможные карманы и ёмкости. Порадовался найденным пяти снайперским винтовкам – одна даже была с ночным прицелом. Колян выбрал себе обычную. Зарядил её и тоже повесил на себя.

– Сейчас выходим. Я иду первым и осматриваюсь – взрыв мог привлечь нежеланных гостей. Будьте осторожнее. И друг друга смотрите не перестреляйте в суматохе.

Он пошёл вперёд, чутко прислушиваясь к тому, что делалось наверху. Вроде всё было тихо. Забрезжил свет в конце коридора, они подошли ко входу, выключили фонари. Николай жестом сдержал остальных, выжидая, пока глаза привыкнут к свету. Затем осторожно выглянул наружу.

Трактор все так же тарахтел двигателем, крапал мелкий дождь, пахло сгоревшим пироксилином бездымного пороха и тянуло трупным запахом из коридора УВД.

– Вроде всё тихо, пошли. Но поглядывайте по сторонам.

Колян расставил посты вокруг входа УВД, остальные спускались вниз и выносили оружие, боеприпасы и снаряжение, укладывая его на волокушу. Через несколько часов всё было закончено. На волокуше громоздилась внушительная гора военного снаряжения, накрытая брезентом от любопытных глаз. Люди Коляна были увешаны всевозможным оружием, перевязанные раненые устроены с краю волокуши. Разношерстная группа двинулась за трактором в путь.

По дороге они остановились у подвала, где жили люди Михаила. Там они быстро покидали на волокушу оставшиеся нехитрые пожитки общины, и вся толпа, напоминающая цыганский табор, двинулась к тому месту, где Николай оставил телегу. Через полтора часа они были на месте. Атаман выставил посты, потом собрал на совещание Михаила и ещё одного человека из его окружения, представленного Михаилом как своего помощника. Диман участвовать не мог, он всё ещё был без сознания после контузии обломками, но состояние его было стабильным и, вроде, уже неопасным. Ранения в голову вызывают обильное кровотечение, потому казалось, что состояние парня было удручающим, но оказалось, что всё не так уж и плохо.

– Итак, мужики, – начал Колян. – Нам надо двигаться дальше. Оружие теперь у нас есть, так просто нас не взять. Но обольщаться не надо – тяжёлого позиционного боя мы не выдержим. Народ необученный, оружие лёгкое стрелковое, против тяжёлых пулемётов и гранат не устоим. Двигаемся как можно глубже в леса, ищем подходящую базу – дом отдыха, турбазу, особняк, захватываем ее. Если будет необходимо с боем. Главное – наличие воды рядом, укрытие от ветров и наличие топлива – дров. По пути подбираем всех желающих присоединиться, строго фильтруем их. Оружие давать только проверенным людям, тем, кого знаем. По дороге отправляем группы фуражиров по окрестным населённым пунктам в поисках полезных вещей – продуктов, инструментов, лекарств. Нужен ещё транспорт. Любой. Машины, трактора, повозки. Опросите людей – кто умеет водить и ремонтировать технику, кто служил и умеет хорошо обращаться с оружием. Михаил, организуй курсы – пусть на отдыхе все учатся обращаться с оружием. Мало ли что случится, все казаки и казачки должны хорошо уметь стрелять и не бояться оружия. Какие будут вопросы?

– Да вроде всё ясно. А что делать, если кто-то не хочет подчиняться?

– Диман как очнётся, поздоровеет, возглавит службу безопасности. Пока тех, кто накосячил, ведите ко мне. Мы тут как на фронте, нам некогда долго размышлять, будем сходу решать. Михаил берёт на себя также фуражиров. Подбери спокойных, уравновешенных людей, вооружи их, обрисуй задачу – найти источник продуктов и товаров и известить нас. Мы подъедем и загрузимся. Сколько могут – пусть сами донесут. Ты, Артём, бери на себя охрану лагеря, организуйте вместе с Михаилом быт людей.

С появлением нескольких десятков людей хлопот прибавилось – нужно было сделать навесы от дождя, обеспечить всех продуктами, организовать питание. В конце концов лагерь затих, люди воспряли духом и успокоились – появилась цель, какая-никакая организация, власть. Это вселяло в них надежду на доброе будущее.

Глава 10. Колян ищет свою землю

Закон #75

Несоблюдение правил личной гигиены карается телесными наказаниями.

Длинный обоз тянулся по дорогам на северо-запад. Бесконечный дождь сменялся часами солнечной, жаркой погоды, тогда земля парила, как старая мокрая фуфайка на печке, пахла травами, ветром. Было очень тепло, как в тропиках. Природа начала оживать – чудом выжившие птицы свиристели и чирикали в поломанном, но пышно расцветающем лесу, трава, только начинавшая отрастать, вымахала по пояс в сырости и тепле, всё вокруг пышно росло и цвело. К обозу присоединялись новые люди. Нашлось и несколько грузовиков, что очень облегчило задачу командирам казаков. Им на руку было то, что ночи стояли теплые и не требовали обеспечения людей верхней одеждой.

Впрочем, были и минусы тропической жары. Остро встал вопрос гигиены – Николай опасался болезней, в жарком климате распространявшихся молниеносно. При малейшем подозрении на дизентерию или холеру, люди сразу же изолировались в карантинную повозку до излечения. Они строго следили за соблюдением гигиены – по лагерю ходили специальные люди и смотрели за состоянием одежды, посуды казаков и требовали соблюдения чистоты.

Были, конечно, и недовольные такими строгостями. Их по решению командиров прилюдно выпороли плёткой, после чего недовольство стихло, и люди истово начали блюсти чистоту. Среди уцелевших нашлось и несколько медработников – от медсестры до заведующей отделением районной больницы, которые стали ответственными за медицину.

Дорога проходила почти без столкновений с местными жителями, за исключением двух случаев, когда пара фуражиров была обстреляна из огнестрельного оружия и легко ранена. Николай приказал поджечь дома, из которых был произведён обстрел. Они так и не узнали, кто на них напал. Да это было и неважно. Карающая акция была сделана специально, для устрашения – чтобы больше никому в голову не пришло напасть на них. Жизнь в лагере беженцев как-то устоялась – днём они продвигались вперед километров по сорок, потом становились на ночлег, разбивали лагерь. Утром собирались в путь снова. Казалось, так будет вечно. Командование казаков взяло на себя роль загса – они завели большую книгу, в которую вписывали новые создавшиеся семьи. Человек привыкает ко всему, даже к жизни после вселенской катастрофы.

Диман отошёл после контузии и носился по лагерю, налаживая порядок. В исключительных случаях он обращался к Николаю, когда не мог сам разобраться в ситуации или надо было устроить показательный суд и аутодафе нарушителю порядка. Впрочем, кроме банального мордобоя-бытовухи, скандалов на почве ревности и мелкого пакостничества ничего особо криминального не было. Людям в процессе выживания просто некогда было думать ни о чём криминальном, для этого не хватало времени и сил.

Через некоторое время все были разбиты на подразделения, во главе каждого встал старшина. Он отвечал за хозяйственные дела его группы, разбирал конфликты, а если конфликт был слишком серьёзным – дело переходило к суду старшин. Если же стороны были недовольны судом – конечной инстанцией был уже Войсковой Атаман, то есть Колян, который находился на положении самодержца и мог отменять решения, миловать или наказывать. Он сразу решил построить жёсткую централизованную систему управления, так как это был наиболее эффективный в экстремальных условиях способ управления. Колян, в общем-то, не особо задумывался о том, что он строит самодержавную империю, но он интуитивно понимал, как надо делать, и руководствовался здравым смыслом.

Все общеизвестные законы человечества основаны на здравом смысле и опыте, так что ему не пришлось выдумывать велосипед. Разработанный им совместно с замами свод законов, спешно написанный за два дня в качающейся тележке, представлял из себя нечто среднее между сводом законов Хаммурапи и уставом Войска Донского. Многие учёные считали, что современные законы вышли из кодекса Хаммурапи – начиная с презумпции невиновности (человек невиновен, пока не докажут обратное) и заканчивая семейными правовыми отношениями. Древние законы шумеров, дошедшие до нас в виде клинописи на древнем базальтовом столбе, чётко перекликаются с нынешним правом.

В 1901 году французские археологи обнаружили во время раскопок в Сузах, столице древнего Элама, большой черный базальтовый столб с изображением царя Хаммурапи и текстом его законов, написанных клинописью. Текст законов состоит из трех частей: введение, в котором Хаммурапи объявляет, что боги передали ему царство для того, чтобы сильный не притеснял слабого, перечисляет благодеяния, которые были им оказаны городам своего государства; 282 статьи законов; обширное заключение.

Была и часть о земельной собственности. При царе Хаммурапи частная собственность на землю достигла наивысшего уровня развития. Царским и храмовым хозяйством управлял царь. Земли могли свободно продаваться и сдаваться в аренду, передаваться по наследству. В Законах Хаммурапи имеется ряд статей, посвященных аренде поля, сада, еще не освоенной земли. Земельные наделы воинов и имущество солдат подчинялись особому правовому режиму.

В ряде статей упоминаются различные виды имущественного найма: помещений, домашних животных, судов, повозок, рабов, устанавливается плата за них, а также ответственность в случае потери или гибели нанятого имущества. При помощи договора личного найма нанимали сельскохозяйственных рабочих, врачей, ветеринаров, строителей. Законами устанавливался порядок оплаты труда этих лиц и их ответственность за результаты труда.

Хаммурапи первым начал взимать с крестьян налоги серебром, а не продукцией. Многим приходилось брать серебро в долг у торговцев – тамкаров (ростовщиков) за дополнительную плату. Тем, кто был не в состоянии расплатиться с долгами, приходилось отдавать в рабство кого-нибудь из родственников. Хаммурапи несколько раз отменял все накопившиеся в стране долги, но справиться с проблемой долгов ему так и не удалось, так как среди тамкаров были не только торговцы, но и сборщики налогов, и хранители царской казны. Своими законами Хаммурапи стремился оградить должника от кредитора и предотвратить долговое рабство.

По Законам Хаммурапи Брак заключался на основе письменного договора между будущим мужем и отцом невесты и был действительным только при наличии этого договора. Главой семьи был муж. Замужняя женщина могла иметь свое имущество, сохраняла право на принесенное ею приданое, имела право на развод, могла наследовать имущество после мужа вместе с детьми. Однако права жены были ограничены: за неверность, определяемую в законе как прелюбодеяние, она подвергалась суровому наказанию. Но мужу разрешалось иметь побочную жену, если законная жена его была бесплодна. Будучи главой семьи, отец имел сильную власть над детьми: он мог продавать детей, отдавать их в качестве заложников за свои долги, отрезать язык за злословие на родителей. Наследниками являлись не только родные и усыновленные дети и внуки, но и дети от рабыни – наложницы, если отец признавал их своими.

К преступлениям против личности законы относят неосторожное убийство, а об умышленном убийстве ничего не говорится. Подробно рассматриваются различного рода членовредительства: повреждения глаза, зуба, кости. Отдельно отмечается причинение побоев. Имущественными преступлениями называют кражу скота, рабов. Отличными от кражи преступлениями считаются грабеж и укрывательство рабов. Преступлениями, подрывающими устои семьи, законы считают прелюбодеяние (неверность жены и только жены) и кровосмешение. Преступными считались действия, подрывающие отцовскую власть.

При определении наказания руководствовались „принципом талиона“ – „мера за меру“, когда виновному назначалась та же участь, что и потерпевшему. Наказаниями за имущественные преступления были смертная казнь, членовредительство или штраф, многократно превышающий стоимость украденного. В случае неуплаты штрафа виновного казнили. Наказаниями за преступления, подрывающие основу семьи, также были смертная казнь (за прелюбодеяние), членовредительство (например, отрубление руки сыну, ударившему отца).

Ведение процессов по уголовным и гражданским делам начиналось по жалобе потерпевшей стороны. Судебный процесс носил состязательный характер, причём бремя доказывания целиком лежало именно на заинтересованных сторонах, участниках процесса – обвинителе или истце и обвиняемом или ответчике, а также на их свидетелях. Доказательствами служили свидетельские показания, клятвы, ордалии (испытание водой). В некоторых случаях требовалось наличие свидетелей и/или документа с печатью. Особый вид доказательств составляли обращения к „божьему суду“. Речь идёт о клятвах перед богами и ордалиях, состоявших в том, что обвиняемый бросался (или его бросали) в реку, и считалось, что его судьба зависит от воли бога реки: если он был невиновен, то всплывал, а если виновен – тонул (то есть бог реки „забирал“ его). Предполагалось, что боги неминуемо поразят смертью клянущегося ложно; поэтому принесение такой клятвы считалось в ряде случаев достаточным доказательством для оправдания и подтверждения правоты, а отказ принести клятву – доказательством справедливости обвинения.

Хотя в тексте Законов Хаммурапи нет прямого упоминания того, что царь являлся кассационной или апелляционной инстанцией, в одной из статей проскальзывает намёк на традиционное царское право помилования (если муж пощадит свою прелюбодейку-жену, то царь автоматически дарует помилование любовнику); кроме того, трудно сомневаться, что царь при желании мог казнить, кого хотел.

Конечно, древние законы были очень суровы, но в целом – разумны и справедливы. С помощью кодекса можно было чётко регламентировать каждый шаг казаков. В тех случаях, когда ситуация не подходила под какой-то закон, Колян принимал решение сам, основываясь на советах своих замов или не принимая их во внимание. Преимущество самодержавия. Человек, вставший во главе государства, обладающий полной властью, может развить это государство в могущественную, процветающую державу, если он будет основываться на здравом смысле и порядочности – Колян был в этом уверен.

Через три месяца его народ насчитывал в своих рядах более чем пятисот человек. Они двигались уже очень медленно, покрывая в день не более 20 километров, отягощённые большим количеством различного скарба и слабыми членами общества. Он разослал во все стороны разведчиков с целью найти подходящий объект недвижимости для его людей. Разведчики ускакали на лошадях. Первое, что сделал Николай, это приказал реквизировать и собрать по деревням всех имеющихся в наличии лошадей – без них счастливое будущее было невозможно. Люди были вмиг отброшены в средние века рукой природы, нужно было приспосабливаться к реалиям жизни. Какое-то время еще можно было эксплуатировать автотехнику, сохранившуюся после апокалипсиса. Но машины на глазах приходили в негодность, разрушаемые агрессивной средой и безжалостным временем, а производить и поддерживать их было невозможно из-за разрухи и отсутствия ресурсов. Лишь лошади могут производить себя сами, находить корм под ногами и служить и транспортом, и боевой техникой – понимал Атаман.

Теперь Коля не сидел за рычагами трактора – нашлись и трактористы, и повара, и медработники. Структура Войска сформировалась довольно чётко. У него оставался только один вопрос, касавшийся веры. Тут всегда крылась опасность… Люди на их пути попадались разные – и русские и нерусские, истово верующие и атеисты.

Без веры выжить было нельзя. Вакуум в верованиях всегда заполняется чем-то нехорошим – сатанизмом или сектантством, но и различие в течениях христианства, как показала история человечества, часто приводит к войнам. Этого допускать было никак нельзя. Потому, после долгого размышления, Николай огласил такое решение: вера будет единой для всего войска, христианство без разделения на православие и католицизм. Каждому был предоставлен выбор – остаться в Войске Казаков или покинуть его. Как ни странно, хотя не всем пришлось по вкусу решение Атамана, никто не покинул Войско – да и глупо было бы покидать безопасную и сытую жизнь ради сомнительных отклонений в верованиях.

Следующий шаг был сделан в отношении семейных отношений. Колян не без удовольствия заявил, что каждый мужчина может взять в семью сколько угодно жён, при условии полного обеспечения женщин и их детей. Это было сделано для того, чтобы пристроить одиноких, оставшихся без поддержки женщин, а также максимально быстро увеличить количество людей. С этой целью были запрещены аборты, а сделавшие их подпольно лишались всего имущества и после порки изгонялись из Войска. Что, в общем, было равносильно смерти. Современный человек не мог выжить в нынешних условиях без поддержки рода.

Сирот-найденышей оказалось столько, что Николай изменил своё решение распределять детей по семьям казаков. Вместо этого он задумал создать что-то вроде пажеского корпуса или, скорее, янычарского – для мальчиков, где они воспитывались бы в воинских традициях, в истовом поклонении своему народу, своему атаману. Николай нашёл воспитателей и инструкторов по воинскому делу. Мальчиков до 17 лет обучали воинским обязанностям, усиленно вдалбливали им понятия о чести, о вере, о любви к своему народу. Из них должна была выпестоваться гвардия, на которую в будущем мог опереться Николай. Такая тактика воспитания уже оправдала себя в прошлом – янычарские корпуса были самым мощным оружием турок. Дети-сироты, воспитанные в духе ислама и любви к своему народу, были готовы зубами загрызть любого, кто угрожал их стране. Их называли «львами ислама». Их страшились десятки стран Европы, Азии, Африки. Они были яростными, жестокими, упорными и неподатливыми. И это была лучшая в мире профессиональная пехота, какой ещё не видел мир.

Раз в пять лет у христианских подданных султана отбирали мальчиков пяти-двенадцати лет, определяли их в турецкие семьи или специальные школы, где обучали турецкому языку и нормам ислама. Безропотно послушные и физически закалённые, к 17-20 годам они становились янычарами – «воинами ислама». Янычары называли себя «рукой и крылом Османской династии». Султаны холили их, превозносили, лично вникали в обучение и быт, использовали в дворцовых конфликтах и в подавлении мятежей.

Так продолжался поход казаков в будущую землю обетованную. За эти месяцы цыганский табор из разношёрстной группы людей превратился в строго иерархическое военизированное подразделение. Но этого было мало. Необходимо было основать осёдлое поселение, столицу, где и могла сосредоточиться новая власть.

В один прекрасный день к Николаю прискакал Диман с криком:

– Нашли! Нашли, атаман!

– Чего нашли-то? Сокровища Чингисхана? Потерянный горшок? Носок с дыркой? Ты чего Диман орёшь как оглашены? Докладывай, как следует, чётко и без эмоций.

– Атаман! Докладываю – нашли объект, подходящий для расположения базы. Место обалденное – озёра, леса. Коттеджи немного порушены, но восстановить несложно. Загвоздка только – там уже засела группа какая-то, мы даже поговорить не смогли, они сразу стали палить. На переговоры не идут – по ходу, обделались, как нас увидели. Засели за забором и палят. Мы отвечать пока не стали, к тебе сразу поскакали.

– Интересно. Поехали, посмотрим на них.

Казаки вскочили на лошадей. Николай отдал приказ встать лагерем до особого распоряжения. Через два часа езды они подъехали к красивому озеру. Виднелись здания из красного кирпича, забор. Казаки оставили лошадей в лощинке, под присмотром молодого паренька, и пошли на пригорок осматривать местность. Коляну очень понравилось место: всё, что было нужно для жизни, было перед его глазами. Большое озеро, тянущееся с севера на юг, комплекс из нескольких больших зданий, красивая набережная, замощённая плитами. Конечно, всё было в запустении, но всё можно было отремонтировать. Вокруг был густой хвойный лес.

– Мужики, у кого есть белая рубаха или майка? Давайте сюда. Вырубите шест – сейчас пойдём на переговоры. Пойдём Диман и я. Если что с нами случится – сровняйте с землёй эти сараи. Поняли?

– Поняли. Только может, ну его? Не надо? Может сразу и сровняем?

– Я не хочу лишней крови, тем более крови казаков, – покачал головой Колян. – Как ни берегись, а часть наших погибнет при штурме. Мне этого не надо. Вам тоже. Попробуем договориться, если не удастся – будем валить. Пора нам обрести дом. А это место идеально для этого подходит. Так что, альтернативы нет.

Николай взял шест с привязанной к нему белой майкой, поднялся на ноги и пошёл к виднеющимся в двухстах метрах воротам на турбазу. Диман шагал рядом с ним, сжав зубы.

Глава 11, Народ Коляна вступает в войну за свое будущее

Закон #99

Гражданином Роси может стать любой человек, который согласился беспрекословно подчиняться законам Казаков и доказал свою пользу обществу.

Атаман шёл осторожно, плавно, не делая резких движений. Рядом сопел сломаной перегородкой носа Диман, спотыкаясь о кочки.

– Диман, если что – сразу падай на землю и отползай вон за то дерево. Не кипешуй и жди, когда наши выручат. Без геройства! – сквозь зубы проговорил Николай.

– Атаман, ты сам будь осторожнее. Ты тоже не ахти как осторожничаешь, – огрызнулся Диман. – Без тебя нам всё равно труба.

– Ладно, разберёмся, – проворчал Колян.

Они подошли на сто метров к воротам, Николай остановился и замахал шестом с белой тряпкой:

– ЭЭЭЭЙ! Есть кто там?! Айда поговорим!

Через пять минут молчания, когда, казалось, что уже ответа не будет, прозвучал ответный крик:

– А чо нам с вами разговаривать-то! Вы нам нахрен не сдались! Своих ртов хватает! Идите нахрен отсюда, покеда целы!

– Мужики! Вышлите переговорщиков, с атаманом нашим поговорите, дела обсудим, а то как-то не по-людски?! – крикнул Диман.

– Нах нам ваш атаман не сдался, бендеровцы гребаные! Валите отсюда – три секунды вам на отступление!

Неизвестные подкрепили свои слова выстрелами. Из под ног Николая и Димана брызнули крошки земли, а одна пуля воткнулась в сосну рядом с Николаем.

– Они на поражение стреляют ведь, ублюдки! – ошеломленно прошептал спутник Коляна.

– Валим, Диман! – и мужики зигзагами, чтобы затруднить попадание стрелкам, побежали в укрытие за пригорок. Ещё несколько пуль ударило совсем рядом, потом стрельба утихла. Николай и Диман подошли, отдуваясь от быстрого бега, к группе казаков. Те ругались матерно и грозились в сторону турбазы. Николай достал бутылку с водой, отхлебнул, послушал воинственные крики и сказал:

– Так. Хорош базлать. Они, в общем-то, правы, что нас не подпускают. Это их право. А наше право – взять то, что нам нужно. Не получается по-хорошему – будем брать силой. Нам деваться некуда. Народ хочет осёдлости, нормальных условий жизни, покоя, а не вечной дороги. День за днем нарастает недовольство и нам пора уже разрядить ситуацию. Как ни жаль, придётся брать базу штурмом. Главное – потерять при этом как можно меньше людей. Запомните – это вам не детские игры, это бой, и кто-то из него уже не вернётся. Поэтому становимся лагерем там, у речушки, отряжаем отряд разведчиков и наблюдаем за турбазой. Не думаю, что у них там хорошие бойцы, но оружия должно хватать. Судя по звуку, у них сайги, охотничьи ружья и помповики – всё-таки это турбаза, значит, тут охотились. Скорее всего, там засели охранники и обслуживающий персонал базы. Тут места укрытые, видать ураган прошёл верхом, горы прикрыли их, поэтому хорошо сохранилась база. Запас боеприпасов у них есть и, скорее всего, даже автономное электропитание. Надо выяснить сколько у них бойцов, какие посты, сколько их. Это на тебе Диман. Давай, занимайся. Завтра к вечеру у меня должны быть все данные. Не забудьте наш лагерь скрытыми постами окружить, самих бы ещё не перерезали. Всех любопытных отлавливать и до поры до времени запирать в ящик. Всё понятно?

– Понятно!

– Раз понятно – все по местам, три человека со мной в лагерь.

Казаки с Николаем поскакали к своему лагерю, а Диман и ещё группа его бойцов осталась на месте. Ночь прошла спокойно. Только утром Коляна разбудил Диман:

– Атаман, мы лазутчиков поймали, погляди.

Николай вышел, с хрустом потянул плечи и сделал несколько размашистых движений руками, разгоняя сон. У палатки казаки держали двух парней с перевязанными верёвкой руками.

– Вот, поймали у лагеря – шарились тут. Хорошо, скрытые посты были, они и попались. Спрашивали, что делали – не колются. Мы и решили отвести их к тебе, подумали – ты лучше знаешь, что с ними делать.

– Что-что, башки им отрезать и всё тут, раз молчат, – хохотнул Колян. – А что ещё делать-то? На войне как на войне. Они вчера в нас палили, хотя мы с белым флагом были, парламентёрами, а, значит, поставили себя вне закона. Так что раздевайте их до гола, сейчас их сначала кастрируем, а потом головы отрежем и бросим их у ворот базы.

Колян незаметно подмигнул одним глазом Диману – мол – не слушай, это так, фарс.

– Ну что, приступайте, помолясь. Эй, лазутчики, в Бога веруете? Пять минут вам помолиться, потом некогда будет. Жаль, конечно, молодые ещё парни… Жили бы ещё и жили. Но вы сами выбрали себе судьбу. Приступайте, мужики.

У одного парня после слов Николая на штанах расползлось темное пятно и резко запахло мочой. Оба лазутчика упали на колени и, рыдая, начали взахлёб просить:

– Не надо! Не надо! Мы всё расскажем! Нас послали разведать, кто вы такие и сколько вас! Мы всё расскажем!

– Ну вот, другое дело, – удовлетворённо сказал Николай. – Дмитрий, давай их к себе в палатку, допроси. Убирай их отсюда, воняет как из сортира. Похоже, один ещё и обделался.

Колян сморщил нос и шагнул назад в палатку, надел рубашку и пошёл к навесу столовой пить чай. Он мог, конечно, приказать приносить себе завтрак в палатку, но привычка быть как все брала верх. Впрочем, от нее ему скоро придётся избавляться, подумал он. Человек, принимающий решения, влияющие на жизнь и смерть многих людей, должен быть для своего народа небожителем, гением и вождем нации. Иначе кое-кому в голову обязательно придет мысль – а почему это он во главе, почему не я? Ведь он такой же, как и я: руки, ноги, голова, он так же ест, пьёт, испражняется, истекает кровью. Николай хотел избежать ошибок древних вождей. По возможности, конечно.

Он попил чаю, съел пару яиц вкрутую, предложенных ему дежурной поварихой. Постовые казаки питались в общественной столовой за счёт общества. Остальные получали свой паёк строго по количеству душ. Пока у них был только натуральный обмен – все сдавали в казну общины продукты и товары, откуда имущество распределялось на всех. Впрочем, пока всего было вдоволь. Фуражиры набирали в заброшенных населённых пунктах всё, что нужно, и ещё несколько лет можно было вполне прожить припеваюче за счёт мародёрства. Но время пролетит незаметно, поэтому нужно уже сейчас налаживать хозяйство. Не хватало прежде всего муки, хлеба – расплодившиеся грызуны и сырость уничтожили все запасы этого продукта. Сохранились лишь продукты, упакованные в металлическую посуду, но и их надолго не хватит. С этими мыслями Николай вошёл в штабную палатку, где завершался допрос лазутчиков с базы отдыха.

Как оказалось, на базе находилось около ста человек. Из них – примерно сорок бойцов. В основном это были охранники базы, егеря, во главе которых стоял некий олигарх, отдыхавший тут со своей компанией и телохранителями. Его компания состояла в основном из тёлок-моделей да парочки прихлебателей, а вот телохранители Николая очень заинтересовали. Они могли стать проблемой и положить много коляновского народа, если, конечно, это настоящие бойцы.