После Тодд Анна
Должно быть, издевается. Только я открываю рот, чтобы отказаться, как она говорит:
– Приходи, будет здорово.
Молли перебирает пальцами по большой вытатуированной фее у себя на плече.
Я на минуту задумываюсь и все же качаю головой:
– Извини, у меня на сегодня другие планы.
– Жаль. А Зед хотел тебя видеть. – Я не могу удержаться от улыбки, и она тоже улыбается. – Что? Он только вчера о тебе говорил.
– Не думаю, что… Даже если и так, у меня есть парень, – отвечаю я, но ее улыбка только делается шире.
– Жаль, а то можно было бы объединиться, – двусмысленно говорит она, и я внутренне благодарю бога, что на кассе называют мой заказ.
В спешке хватаю чашку, и горячий кофе проливается мне на руку. Чертыхаюсь, надеясь, что выходные не продолжатся так же, как начались. Молли машет мне, отвечаю ей вежливой улыбкой и выхожу из кафе. Ее слова не выходят у меня из головы. Объединиться с кем? С ней и Хардином? Они действительно знакомы? Зед, конечно, красавчик, но у меня есть Ной, и я не буду заставлять его страдать. Да, на этой неделе мы мало общались, но это потому, что оба были заняты. Решаю, что надо позвонить ему вечером и узнать, как он там без меня.
После конфуза с чашкой и встречи с мисс Розовые Кудри день вроде бы выправляется.
Мы с Лэндоном договаривались встретиться в кафе перед занятиями, и когда я подхожу, он с улыбкой ждет меня, прислонившись к стене.
– Я уйду с лекции через полчаса. Забыл сказать, сегодня лечу домой на выходные, – говорит он.
Я рада, что Лэндону удастся встретиться с Дакотой, но то, что придется сидеть на британской литературе в одиночестве, мне совсем не нравится. Особенно, если на лекцию заявится Хардин. В среду его не было, насколько я помню.
– Так скоро? Семестр только начался.
– У нее – день рождения, я пообещал там быть еще несколько месяцев назад, – отвечает мой друг, пожимая плечами.
В аудитории Хардин, как обычно, садится позади меня, но не говорит ни слова, даже после того, как Лэндон уходит. В его присутствии лекция меня не так радует.
– В понедельник начинаем обсуждение романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение», – объявляет профессор Хилл в заключение.
Чуть не визжу от радости. Это один из моих любимых романов, я перечитывала его раз десять.
После занятий Хардин подходит ко мне, и по его взгляду я догадываюсь, что он собирается мне сказать очередную гадость.
– Тебе, видимо, очень нравится мистер Дарси.
– Он нравится каждой женщине, читавшей «Гордость и предубеждение», – заявляю я, отвернувшись.
Мы доходим до перекрестка, и я смотрю по сторонам.
– Ну, это точно, – усмехается Хардин, по-прежнему идущий вместе со мной.
– Ты просто не понимаешь, в чем его привлекательность.
Вспоминаю библиотеку в комнате Хардина. Не может быть, чтобы это были его книги. Или может?
– Грубый и нетерпимый мужик становится романтическим героем? Смешно. Если бы у Элизабет было хоть немного мозгов, она сразу послала бы его подальше.
По-моему, это очень смешно, но я заставляю себя промолчать. Мне нравится наша небольшая стычка о литературе. Впрочем, это ненадолго, максимум минуты на три – пока он не брякнет что-нибудь неприятное. Поднимаю глаза и вижу ямочки на щеках Хардина. Он улыбается, и я не могу не признать, что он красив. Даже с пирсингом.
– Значит, ты согласна, что Элизабет – дура? – Он приподнимает бровь.
– Нет, она является одним из самых ярких и самых сложных из когда-либо описанных персонажей. – Я защищаю героиню романа, повторяя фразу из любимого фильма.
Он смеется, и я смеюсь вместе с ним. Но через несколько секунд он резко обрывает смех, и в его глазах что-то мелькает.
– Пока, Тереза, – говорит он, поворачивается на каблуках и уносится обратно.
Что с ним? Прежде, чем я успеваю об этом подумать, звонит телефон. Это Ной; почему-то я чувствую себя виноватой.
– Привет, Тесс, собирался тебе ответить, но решил лучше позвонить.
Голос слышен с перебоями и как-то глухо.
– Чем занимаешься? Ты занят?
– Нет, просто поехал встретиться с друзьями в гриль-бар.
– Классно, не буду мешать. Хорошо, что прошла учебная неделя. Жду выходных!
– Снова собираешься на вечеринку? Твоя мама все еще сердится.
Так. Он что, разболтал маме? Мне нравится, что они так хорошо общаются, но иногда Ной похож на младшего брата-ябеду. Самой неприятно, но это правда.
Но я сдерживаюсь.
– Нет, в эти выходные останусь дома. Я скучаю по тебе.
– Я тоже скучаю по тебе, Тесс. Позвони мне вечером, хорошо?
Я обещаю, и мы обмениваемся «Я тебя люблю» перед тем, как окончательно распрощаться.
Когда я прихожу в общагу, Стеф собирается на вечеринку, о которой говорила Молли, в братстве Хардина. Ищу в Интернете кино на вечер.
– Жаль, что ты не хочешь пойти. Клянусь, на ночь мы там больше не останемся. Просто ненадолго заглянем. Киснуть в этой конуре и смотреть в одиночестве кино – это ужасно! – ноет Стеф.
Она продолжает меня уговаривать все время, пока расчесывается и три раза меняет платье. В результате останавливается на зеленом, оставляющем очень мало пространства для воображения. Надо признать, зеленый очень идет к ее рыжей шевелюре. Завидую ее смелости. Я тоже, в общем-то, уверена в себе, но знаю, что грудь и бедра у меня крупнее, чем у большинства сверстниц. Обычно я ношу одежду, скрывающую бюст, Стеф же, наоборот, старается привлечь к груди как можно больше внимания.
– Это точно, – отшучиваюсь я.
Но в этот момент экран моего ноутбука гаснет, я жму на кнопку питания, жду… но ничего не меняется. Экран по-прежнему остается темным.
– Видишь! Это знак. Ты должна ехать на вечеринку. Мой ноутбук у Нэта, так что выхода нет, – ухмыляется Стеф, лохматя волосы.
Смотрю на нее и понимаю, что и вправду не хочу торчать одна в комнате без дела и без кино.
– Ладно, – говорю я, и она прыгает по комнате, хлопая в ладоши. – Но мы уедем до полуночи.
Глава 15
Я снимаю пижаму и натягиваю новые джинсы. Они плотнее, чем мои обычные штаны, но у меня уже накопилась гора одежды в стирку, и выбор невелик. Сверху надеваю обычную блузку-безрукавку с кружевами на плечах.
– Вау, мне реально нравится твой прикид! – говорит Стеф.
Я улыбаюсь, и соседка снова предлагает мне карандаш.
– Нет, не стоит. – Я вспоминаю, как на прошлой вечеринке макияж размазался от слез. Почему я согласилась опять туда поехать?
– Ладно. Вместо Нэта нас захватит Молли; она пишет, что будет с минуты на минуту.
– Мне кажется, она меня недолюбливает, – говорю я, стоя перед зеркалом.
Стеф оборачивается на меня.
– Что? Нет. Просто она немного стервозная и говорит, что думает. И, кроме того, она тебя боится.
– Боится? Меня? С какой стати? – смеюсь я.
– Наверно, просто потому, что ты другая.
Я знаю, что не похожа на них, но и для меня они – «другие».
– Не парься, она сегодня будет занята.
– Хардином? – спрашиваю я, прежде чем успеваю подумать.
Я смотрю в зеркало, но краем глаза замечаю, как бровь Стеф приподнимается.
– Нет, скорее Зедом. Она меняет парней каждую неделю.
Это не самое лучшее, что можно сказать про подругу, но Стеф только улыбается и поправляет лямку.
– Так она не встречается с Хардином? – В памяти всплывает постельная сцена недельной давности.
– Нет. Хардин ни с кем не встречается. Он трахается со многими девчонками, но не встречается ни с одной. Вообще.
– Вот как! – Это все, что я могу ответить.
Сегодняшняя вечеринка оказалась точной копией предыдущей. Дом и лужайка забиты пьяными. Почему я не могла остаться дома и валяться на кровати, разглядывая потолок?
Молли исчезает сразу же. В итоге я оказываюсь на диване и сижу там примерно час, пока не замечаю Хардина.
– Ты выглядишь… иначе, – говорит он после короткой паузы. Его глаза обшаривают мое тело и останавливаются на лице. Он даже не пытается скрыть, как именно оценивает меня. Я молчу до тех пор, пока не ловлю его взгляд. – Твоя одежда тебе сегодня действительно идет.
Я закатываю глаза и одергиваю блузку. Внезапно думаю: зря я не оделась как обычно.
– Не ожидал тебя здесь увидеть.
– Вообще-то, я сама не ожидала, – говорю я и отхожу в сторону.
Он не идет за мной, хотя я почему-то этого хочу.
Через несколько часов Стеф снова пьяна. Как и все остальные.
– Давайте сыграем в «Правду или действие», – орет Зед.
Вокруг дивана собирается небольшая компания. Молли приносит бутылку с чем-то прозрачным, они с Нэтом делают по глотку. Хардин обхватывает своей ручищей кружку и тоже отпивает. Пришла еще одна девица-панк; итого, Хардин, Зед, Нэт, сосед Нэта Тристан, Молли, Стеф и новая девчонка.
Я думаю, что такие пьяные игры ничем хорошим не заканчиваются, но в этот момент Молли говорит:
– Ты тоже играешь, Тесса.
– Не хочу, – говорю я, глядя в пол.
– Конечно, ведь для этого надо целых пять минут не быть ханжой, – комментирует Хардин, и все, кроме Стеф, смеются.
Его слова меня злят. Я не ханжа. Я, конечно, не такая отвязная, как они, но и не монашка. Испепеляю Хардина взглядом и сажусь в круг между Нэтом и новой девчонкой. Хардин смеется и что-то шепчет Нэту.
За первые несколько конов Зед успевает выпить бутылку пива, Молли, смеясь, показывает всем голую грудь, а Стеф признается, что у нее проколоты соски.
– Правда или действие, Тереза? – спрашивает Хардин, и я пугаюсь.
– Правда, – пищу я в ответ.
Он смеясь бормочет «ну конечно», но я не обращаю внимания, а Нэт потирает руки.
– Ладно. Ты… девственница? – спрашивает Зед.
Я задыхаюсь. Никто так не нервничает, отвечая на пошлые вопросы, как я. Все вокруг смеются, а мои щеки просто полыхают.
– Ну? – подгоняет Хардин.
Мне хочется убежать куда-нибудь и спрятаться, но я просто киваю. Конечно, девственница; мы с Ноем никогда не заходили дальше тесных объятий и поглаживаний, в одежде разумеется.
Однако никого мой ответ особенно не удивляет, скорее занимает.
– Значит, ты с Ноем два года, и у вас ни разу не было секса? – удивляется Стеф, и мне становится неуютно.
Молча киваю.
– Хардин ходит, – быстро говорю я, чтобы поскорее отвлечь от себя внимание.
Глава 16
– Действие, – отвечает Хардин быстрее, чем я задаю вопрос.
Он смотрит на меня с вызовом; по глазам понятно, что он не боится и не смутится сделать то, что попросят.
Я в нерешительности: что бы приказать? Такой готовности я не ожидала. Что бы заставить его сделать? Я уверена, что он сделает все, чтобы не ударить в грязь лицом.
– Хм… Сделай…
– Что? – торопит он.
Хочу, чтобы сказал что-нибудь хорошее о каждом участнике, но потом отказываюсь от этой мысли. Но было бы интересно.
– Сними футболку и сиди так всю игру! – кричит Молли, и я вздыхаю с облегчением; конечно, не потому, что он разденется, а потому, что не надо мучиться и придумывать задание.
– Как-то по-детски, – бормочет он и стягивает футболку.
Помимо воли рассматриваю его тело и татуировки на загорелой коже. Под птицами на груди по животу набито разлапистое дерево с длинными голыми ветвями. На плечах гораздо больше тату, чем я думала; маленькие и, кажется, не связанные между собой изображения и символы разбросаны от плеч до бедер. Стеф пинает меня в бок, и я отвожу взгляд. Надеюсь, никто не заметил, как я пялилась.
Игра продолжается. Молли целует Тристана и Зеда. Стеф рассказывает о своем первом сексе. Нэт целует незнакомую мне девчонку.
Как я оказалась в компании этих озабоченных лузеров?
– Тесса, правда или действие? – кричит Тристан.
– Да что спрашивать, и так ясно, что она правду выберет, – перебивает Хардин.
– Действие, – говорю я, неожиданно для всех и для самой себя.
– Хм… Тесса, ты должна… выпить рюмку водки, – улыбается Тристан.
– Я не пью.
– Это твое действие.
– Слушай. Если ты не хочешь… – начинает Нэт, но я вижу, как Хардин и Молли перемигиваются.
– Одну рюмку, – говорю я.
Мне кажется, Хардин должен еще больше надо мной смеяться, но оказывается, он как-то очень странно на меня смотрит. Кто-то вручает мне полную бутылку водки. Подношу горлышко к ноздрям и вдыхаю отвратительный запах; нос обжигает изнутри. Я морщусь, стараясь не обращать внимания на смешки. Пытаясь не думать о том, кто прикасался к горлышку губами до меня, я запрокидываю голову и глотаю. Водка обжигает внутренности, но мне удается ее проглотить. Вкус мерзкий. Все аплодируют, кто-то смеется, но не Хардин. Не знай я его лучше, подумала бы, что он псих или сильно расстроился. Так странно он смотрит.
Скоро у меня горят щеки, и я осмеливаюсь сделать еще глоток. Признаться, на этот раз пить проще. Становится хорошо. Все кажется намного легче и лучше, чем раньше. И люди вокруг веселее.
– Давай действие, – говорит Зед со смехом и отпивает большой глоток перед тем, как передать мне бутылку в пятый раз.
Не могу вспомнить, какие были ответы в игре последние несколько раундов. На этот раз я делаю два глотка, но тут бутылку вырывают у меня из рук.
– Думаю, тебе достаточно, – говорит Хардин, передавая бутылку Нэту.
Кто, черт побери, такой Хардин Скотт, чтобы решать, когда мне достаточно? Все пьют, значит, и я могу. Вырываю у Нэта бутылку и пью, убедившись, что Хардин видит, как я усмехаюсь.
– Не верю, что ты никогда раньше не пила, Тесса. Весело, правда? – спрашивает Зед, и я хихикаю.
В памяти всплывают мамины предостережения, но я прогоняю эти мысли. Это только сегодня ночью.
– Хардин, правда или действие? – спрашивает Молли.
Конечно, он выбирает действие.
– Поцелуй Тессу, – приказывает она, криво усмехаясь.
Глаза Хардина расширяются, и хотя я сильно пьяна, мне хочется убежать.
– Нет, у меня есть парень, – говорю я, и все в сотый раз надо мной смеются.
Почему я должна торчать в компании, где только и делают, что надо мной смеются?
– Ну и что? Это просто игра, – говорит Молли, подталкивая меня.
– Нет, я не буду ни с кем целоваться, – отрезаю я и встаю.
Хардин пьет из кружки, не глядя на меня. Наверное, обиделся. Но меня это не волнует. У нас это обычная форма общения. Я ему не нравлюсь, а он слишком груб.
Когда я пытаюсь пошевелить ногами, меня накрывает. Спотыкаюсь, но мне удается взять себя в руки и отойти в сторону. Наконец, нахожу дверь на улицу; снаружи мне в лицо бьет прохладный ветер. Я закрываю глаза и дышу свежим воздухом, потом сажусь возле знакомого забора. Не успев осознать, что делаю, набираю номер Ноя.
– Алло? – говорит он.
Знакомый голос и водка в крови заставляют еще сильнее почувствовать, как мне его не хватает.
– Привет… милый, – говорю я, подтягивая колени к груди.
Минуту он молчит.
– Тесса, ты пьяна? – В голосе слышится осуждение. Не надо было звонить.
– Нет… конечно, нет, – вру я и прерываю разговор.
Затем выключаю телефон. Не хочу, чтобы он перезванивал. Он портит удовольствие от выпивки еще больше, чем Хардин.
Я снова иду в дом, не обращая внимания на свист и грубости подвыпивших парней. Я беру на кухне какую-то бутылку и пью, пью слишком много. На вкус еще хуже водки, сильно жжет. Ищу что-нибудь, чтобы прополоскать горло, и наконец достаю из шкафа бокал и наливаю в него воду из-под крана. Это помогает, но ненадолго. Сквозь толпу вижу, что мои «друзья» все еще играют в свою дурацкую игру. Друзья ли они мне? Не думаю. Они терпят меня только потому, что им нравится потешаться над моей наивностью. Как смела Молли заставлять Хардина меня целовать, когда знает, что у меня есть парень? Я, в отличие от нее, не сплю со всеми подряд. Я и целовалась-то только с двумя парнями за всю жизнь – с Ноем и с Джонни, веснушчатым мальчиком из третьего класса, который потом ударил меня ногой. Выполнил бы Хардин это действие? Наверняка. Его губы такие розовые и пухлые, что, когда я представляю, как он наклоняется, чтобы меня поцеловать, колотится сердце.
Какого черта? Почему я представляю себе, как целуюсь с ним? Никогда больше не буду пить.
Через несколько минут комната начинает двоиться, я чувствую, что меня мутит. Ноги сами несут меня в ванную, сажусь перед унитазом, ожидая, что меня стошнит. Но ничего не происходит. Я со стоном поднимаюсь. Я хочу вернуться в общежитие, но Стеф, я знаю, очнется только через несколько часов. Не надо было приходить. И вот опять.
Не успеваю остановиться – и открываю дверь единственной комнаты в этом громадном доме, которая мне уже известна. Спальня Хардина открыта. Он говорил, что всегда запирает дверь, но сейчас, видимо, исключение из правила. Комната выглядит точно так же, как в прошлый раз, только под моими ногами чуть качается пол. «Грозового перевала» нет на полке, книжка лежит рядом с «Гордостью и предубеждением» на тумбочке. Вспоминаю замечания Хардина по поводу этого романа. Он явно читал его раньше и понял, что для людей нашего с ним возраста – редкость, а для парней – особенно. Может, ему задавали читать роман год назад. Тогда почему сейчас книжка не на полке? Я беру ее и сажусь на кровать, открыв книгу на середине. Я читаю страницу за страницей, и комната перестает качаться.
Я так погружаюсь в мир Екатерины и Хитклифа, что не слышу, как дверь открывается.
– Какое слово во фразе «никто сюда не заходит» ты не поняла? – рявкает Хардин.
Его злое лицо меня смешит и пугает одновременно.
– И-извини, я…
– Убирайся! – гремит он, а я гляжу на него.
В моей крови еще достаточно алкоголя, чтобы ответить.
– Ты когда-нибудь перестанешь быть идиотом? – кричу я громче, чем собиралась.
– Ты снова зашла в мою комнату, после того как я тебе сказал не заходить. Так что проваливай! – орет он, подходя ближе.
Хардин стоит напротив меня, смотрит презрительно и злобно, словно я его злейший враг. И внутри меня что-то щелкает.
Теряю самообладание и задаю ему вопрос, который давно собираюсь, хоть и не признавалась себе в этом.
– Чем я тебе не нравлюсь? – спрашиваю я, глядя на него снизу вверх.
Это прямой вопрос, но, честно говоря, не уверена, что мое ущемленное самолюбие сможет воспринять ответ.
Глава 17
Хардин смотрит на меня в упор. Агрессивно, но он явно в замешательстве.
– Почему ты спрашиваешь?
– Не знаю… Потому что ты мне приятен, просто так, а ты просто так, ни с чего, со мной груб. Я думала, мы когда-нибудь сможем стать друзьями.
Это так глупо, что я смущенно тру переносицу пальцами в ожидании ответа.
– Мы? Друзьями? – Хардин со смехом разводит руками. – Разве не очевидно, что мы не можем быть друзьями?
– Мне – нет.
– Ну, во-первых, ты слишком напрягаешься. Вероятно, ты выросла в типичном коттедже, похожем на любой другой в квартале. Твои родители, наверное, покупали тебе все, что ты хочешь, и ты ни в чем не нуждалась. Ну, хотя бы эти твои дурацкие юбки в складку. Правда, кто так одевается в восемнадцать?
У меня глаза лезут на лоб.
– Ты ничего не знаешь обо мне, ты просто напыщенный дурак! Моя жизнь не такая, как ты описал. Мой отец-алкоголик бросил нас, когда мне было десять, и мать работала как лошадь, чтобы я смогла поступить в колледж. Я сама пошла работать в шестнадцать, чтобы помочь матери с налогами. И, кстати, мне нравится моя одежда. Извини, что я не выгляжу, как шлюха, как все девчонки вокруг тебя! – кричу я, чувствуя, как на глазах выступают слезы.
Отворачиваюсь, чтобы он не успел заметить слез, и вижу, как он сжимает кулаки. Как будто сердится на свои слова.
– Знаешь что, я не хочу, чтобы мы были друзьями, Хардин, – говорю я и иду к выходу.
Водка, сделавшая меня храброй, заставила меня почувствовать и то, как тяжела вся эта сцена.
– Куда ты? – спрашивает он. Внезапно. И печально.
– На автобусную остановку, вернусь к себе и никогда, никогда не появлюсь тут снова. Хватит с меня попыток с вами подружиться.
– Поздновато ездить в автобусе одной.
Я поворачиваюсь к нему.
– Ты правда хочешь сделать вид, будто волнуешься, что со мной может что-то случиться?
Я смеюсь. Я не могу контролировать свой голос.
– Я не делаю вид, я волнуюсь. Просто предупреждаю тебя. Это не лучшая мысль.
– У меня нет выбора, Хардин. Тут все пьяны – и я в том числе.
Больше не могу сдерживать слезы. Ужасно унизительно, что Хардин и все остальные видят меня в слезах. Второй раз.
– Ты всегда плачешь на вечеринках?
– Видимо, когда ты на них присутствуешь. А поскольку на других я не была…
Снова иду к двери и открываю ее.
– Тереза, – говорит он настолько мягко, что я почти не слышу.
Его лицо расплывается. Комната снова начинает плясать, и я хватаюсь за полку рядом с дверью.
– Все в порядке? – спрашивает он.
Я киваю, хотя меня начинает тошнить.
– Может, присядешь на пару минут? А потом дойдешь до остановки.
– Я думала, никому нельзя находиться в твоей комнате, – говорю я и сажусь на пол.
Я икаю, и он немедленно предупреждает:
– Если собираешься блевать в моей комнате…
– Наверное, мне просто нужно попить воды – говорю я, пытаясь подняться.
– Возьми, – говорит он и кладет мне руку на плечо, не давая встать.
Передо мной – красная кружка.
Я морщусь и отталкиваю ее.
– Я сказала воды, а не пива.
– Это вода. Я не пью.
Из меня вырывается что-то между вздохом и смехом. Не может быть, чтобы Хардин не пил!
– Смешно. Ты же не собираешься сидеть тут и со мной нянчиться?
Читать бесплатно другие книги:
