Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник) Кристи Агата

Глава 1

Показания проводника спального вагона

В вагоне-ресторане все было готово.

Для Пуаро и Бука были приготовлены места по одну сторону стола. Доктор разместился через проход от них.

На столе перед сыщиком лежал план вагона Стамбул – Кале, с именами пассажиров, отмеченными красными чернилами.

По одну сторону от плана лежала пачка паспортов и билетов, по другую – писчая бумага, ручка, чернила и карандаши.

– Прекрасно, – удовлетворенно заметил Пуаро. – Теперь мы можем без лишнего шума начать заседание нашей следственной комиссии. Думаю, что сначала мы должны записать показания проводника спального вагона. Месье Бук, вы, может быть, знаете что-то про этого человека? Как вы можете его охарактеризовать? Вы полностью доверяете его словам?

– Могу сказать вам следующее: Пьер Мишель работает в компании больше пятнадцати лет. Он француз и живет недалеко от Кале. Честный, всеми уважаемый работник. Правда, звезд с неба не хватает.

Пуаро понимающе кивнул.

– Отлично, – сказал он, – давайте с него и начнем.

К Пьеру Мишелю вернулась часть его уверенности в себе, но он все еще очень нервничал.

– Надеюсь, месье не думает, что я допустил какой-то промах со своей стороны, – сказал проводник взволнованным голосом, переводя глаза с Пуаро на Бука и обратно. – То, что случилось, – совершенно ужасно. Скажите, месье, это никак не повлияет на мою работу?

Успокоив его, Пуаро начал допрос. Сначала он выяснил полное имя Мишеля, его адрес, срок, который тот проработал в компании, а также сколько лет он ездит по этому самому маршруту. Все эти подробности маленький бельгиец уже знал, но рутинные вопросы успокаивали собеседника.

– А теперь, – продолжил сыщик, – давайте вернемся к событиям прошлой ночи. Мистер Рэтчетт лег спать – в котором часу?

– Почти сразу же после обеда, месье. Еще до того, как мы покинули Белград. Так же как и в предыдущую ночь. Он приказал мне приготовить постель, пока будет обедать, и я так и сделал.

– После этого кто-нибудь заходил к нему в купе?

– Его камердинер, месье, и молодой американец – его секретарь.

– Еще кто-нибудь?

– Нет, месье, больше я никого не видел.

– Хорошо. Именно тогда вы видели и слышали его в последний раз?

– Нет, месье. Вы изволили забыть, что он позвонил в звонок где-то без двадцати час – вскоре после того, как мы остановились.

– Расскажите подробно, что произошло.

– Я постучал в дверь, а он через дверь сказал мне, что ошибся.

– Он говорил по-английски или по-французски?

– По-французски.

– И что именно он сказал?

– Ce n’est rien. Je me suis tromp.

– Точно, – подтвердил сыщик. – Именно это я и слышал. И вы ушли?

– Да, месье.

– Вы вернулись на свое место?

– Нет, месье. Сначала я пошел ответить на только что зазвонивший звонок.

– А теперь, Мишель, я задам вам очень важный вопрос: где вы находились в четверть второго?

– Я, месье? Я сидел на своем месте в конце вагона, лицом к коридору.

– Вы в этом уверены?

– Mais oui – вот только…

– Что?

– Я выходил в соседний вагон, афинский, чтобы поболтать с коллегой. Мы говорили о снегопаде. Это было после часа, но точнее я сказать не смогу.

– И когда вы вернулись?

– Зазвонил звонок в одном из купе, месье, – помню, я уже докладывал месье. Это была американка. Звонила она несколько раз.

– Я это тоже помню, – подтвердил сыщик. – А что было потом?

– Потом, месье? Я ответил на ваш звонок и принес вам минеральную воду. А потом, где-то через полчаса, приготовил кровать в одном из купе – у молодого американского джентльмена, секретаря месье Рэтчетта.

– Месье Маккуин был один в купе, когда вы пришли расстелить ему постель?

– У него был английский полковник из омера пятнадцать. Они сидели и разговаривали.

– А что сделал полковник после того, как вышел от месье Маккуина?

– Он вернулся в свое купе.

– В пятнадцатый номер. Это же совсем недалеко от вашего места, правда?

– Месье совершенно прав. Это второе купе с того конца вагона.

– А его постель была уже готова?

– Да, месье. Я расстелил ее, пока полковник обедал.

– И во сколько все это произошло?

– Точно я сказать не могу, месье, но уверен, что не позже двух часов утра.

– А после этого?

– После этого, месье, я до утра просидел на своем месте.

– И вы больше не ходили в афинский вагон?

– Нет, месье.

– А вы не спали?

– Не думаю, месье. Поезд стоял, и тишина не давала мне задремать, как я обычно делаю это под стук колес.

– Вы не видели, не ходил ли кто-нибудь из пассажиров по коридору?

Мужчина задумался.

– Мне кажется, что одна из дам выходила в дальний туалет.

– Которая из них?

– Не могу знать, месье. Это было в дальнем конце коридора, и она шла спиной ко мне. На ней было алое кимоно, расшитое драконами.

Пуаро кивнул.

– А что было потом?

– Ничего, месье, до самого утра.

– Вы в этом уверены?

– Простите, месье, еще вы сами изволили приоткрыть дверь и выглянуть в коридор.

– Отлично, мой друг, – сказал Пуаро. – Мне было интересно, вспомните ли вы об этом. Кстати, меня разбудил звук чего-то тяжелого, ударившегося в мою дверь. Вы не знаете, что бы это могло быть?

Проводник уставился на бельгийца.

– Ничего такого не было. Я абсолютно уверен, месье.

– Значит, мне просто приснился cauchemar[46], – философски заметил Пуаро.

– Или, – вмешался месье Бук, – это могло произойти в соседнем купе за стеной.

Казалось, сыщик не обратил внимания на это предположение или, может быть, не захотел обсуждать его в присутствии проводника.

– Давайте поговорим вот о чем, – сказал он. – Предположим, что убийца проник в вагон прошлой ночью. Уверены ли вы, что он не мог исчезнуть после того, как совершил преступление?

Пьер Мишель покачал головой.

– И спрятаться он тоже нигде не мог?

– Мы всё обыскали, – заметил месье Бук, – так что от этой идеи можно отказаться.

– А кроме того, никто не может войти в спальный вагон так, чтобы я его не увидел, – подал голос проводник.

– Когда была последняя остановка?

– В Винковцах.

– В котором часу?

– Мы должны были тронуться в одиннадцать пятьдесят восемь, но из-за снега задержались на двадцать минут.

– А из обычных вагонов никто не мог войти?

– Нет, месье. После того как начинается обед, дверь между обычными и спальными вагонами закрывается.

– Вы сами выходили из поезда в Винковцах?

– Да, месье. Я, как всегда, спустился на платформу и стоял возле ступенек, ведущих в вагон. Остальные проводники сделали то же самое.

– А как насчет передней двери? Той, что у вагона-ресторана?

– Она всегда закрыта изнутри.

– Но сейчас она не закрыта.

На лице мужчины появилось удивление, но оно быстро исчезло.

– Вероятно, кто-то из пассажиров открывал дверь, чтобы взглянуть на снег.

– Вероятно, – согласился Пуаро.

В задумчивости он несколько минут барабанил пальцами по столу.

– Надеюсь, что месье ни в чем меня не обвиняет? – неуверенно спросил проводник.

Сыщик улыбнулся.

– Вам просто не повезло, друг мой, – сказал он. – Да, вот еще что, пока не забыл. Вы сказали, что в тот момент, когда вы стучали в дверь месье Рэтчетта, прозвучал еще один звонок… Я его тоже слышал. А кто это был?

– Это звонила мадам княгиня Драгомирова. Она хотела, чтобы я позвал ее горничную.

– И вы ее позвали?

– Конечно, месье.

Пуаро задумчиво посмотрел на лежавший перед ним план вагона.

– На сегодня, – сказал он, наклонив голову, – достаточно.

Мужчина встал и взглянул на месье Бука.

– Не мучайте себя, – мягко сказал последний, – я не вижу здесь никакой вашей вины.

И Пьер Мишель с благодарностью покинул вагон.

Глава 2

Показания секретаря

Несколько минут Пуаро сидел, глубоко задумавшись.

– Думаю, – сказал он наконец, – что нелишне будет пообщаться с месье Маккуином в свете новых данных, которые у нас появились.

Молодой американец не заставил себя ждать.

– Ну, – сказал он, – и как все складывается?

– Не так плохо. С момента нашей последней встречи я кое-что узнал – настоящее имя месье Рэтчетта.

Гектор Маккуин с интересом подался вперед.

– Правда?

– Как вы и подозревали, имя Рэтчетт было только псевдонимом. Настоящее его имя – Кассетти. Он был организатором нескольких похищений, включая известное дело маленькой Дейзи Армстронг.

На лице американца появилось выражение глубокого потрясения, а потом оно потемнело.

– Этот проклятый ублюдок! – воскликнул он.

– Вам что-нибудь было об этом известно, месье Маккуин?

– Нет, сэр, – твердо заявил молодой американец. – Если б я знал об этом, то отрезал бы себе правую руку, только б не идти к нему в секретари.

– Вы принимаете это дело слишком близко к сердцу, месье.

– У меня на то есть причины. Мой отец был окружным прокурором, который вел это дело, месье Пуаро. Несколько раз мне довелось видеть миссис Армстронг – она была очаровательной женщиной. Такой мягкой и такой несчастной. – Лицо американца стало совсем темным. – Если только на свете есть человек, про которого можно сказать, что он получил по заслугам, то это Рэтчетт… или Кассетти. Я счастлив, что он умер именно так. Такие люди не имеют права жить!

– Вы говорите так, как будто сами готовы были выполнить это благое дело?

– Да, готов. Я… – Он замолчал, а потом покраснел, как будто сделал какую-то ошибку. – Я, кажется, сам ставлю себя под подозрение.

– Я бы скорее стал подозревать вас, месье Маккуин, если б вы демонстрировали безутешное горе по поводу смерти вашего работодателя.

– Боюсь, что не смог бы сделать этого даже под угрозой электрического стула, – мрачно произнес Маккуин и добавил: – Не сочтите это наглостью с моей стороны, но как вы узнали? Я имею в виду про имя Кассетти?

– Из обрывка письма, которое мы нашли в его купе.

– Но как же так… то есть я хочу сказать, что держать при себе такое письмо – это было довольно неосторожно со стороны старика.

– Это как посмотреть, – заметил сыщик.

Последняя фраза показалась молодому человеку слегка загадочной. Он уставился на Пуаро, стараясь понять, что тот имеет в виду.

– Передо мной стоит задача, – пояснил маленький бельгиец, – точно установить, где находился и что делал каждый из пассажиров вагона во время убийства. И в этом нет ничего оскорбительного – простая рутина.

– Ну, конечно. Приступайте – и позвольте мне поскорее облегчить душу.

– Мне не нужно спрашивать у вас номер вашего купе, – улыбнувшись, сказал Пуаро, – так как я имел честь провести с вами одну ночь. Это купе второго класса с полками номер шесть и номер семь. Как я понимаю, после моего переезда вы ехали в нем один.

– Именно так.

– А теперь, месье Маккуин, я хочу, чтобы вы рассказали нам обо всех своих перемещениях после того, как вышли с обеда.

– Это несложно. Я вернулся в купе, немного почитал, вышел на платформу в Белграде, решил, что на улице слишком холодно, и быстренько убрался восвояси. Какое-то время я пообщался с молодой английской леди из соседнего купе, а потом разговорился с англичанином, полковником Арбэтнотом. Мне даже кажется, что вы в этот момент проходили мимо. Затем я зашел к мистеру Рэтчетту и, как уже вам говорил, сделал некоторые заметки для писем, которые он поручил мне написать. Потом я пожелал ему доброй ночи и ушел. Полковник Арбэтнот все еще стоял в коридоре. Его постель была уже расстелена, и я пригласил его к себе в купе, потом заказал выпивку, и мы погрузились в обсуждение мировой политики, действий индийского правительства и наших, американских, проблем, связанных с кризисом и ситуацией на Уолл-стрит. Обычно я не люблюобщаться с британцами – слишком уж они снобы, – но этот парень мне понравился.

– Вы не помните, во сколько он от вас ушел?

– Довольно поздно. Было, наверное, около двух часов.

– А вы заметили, что поезд остановился?

– Ну конечно. Нас это слегка удивило. А потом мы выглянули в окно и увидели горы снега – правда, тогда нам не подумалось, что все это настолько серьезно.

– А что произошло после того, как полковник пожелал вам доброй ночи?

– Он прошел к себе в купе, а я позвал кондуктора и попросил расстелить мне постель.

– Что вы делали, пока постель готовили?

– Стоял в коридоре рядом с дверью и курил.

– А потом?

– А потом я лег в кровать и проспал до утра.

– А вечером вы выходили из вагона?

– Мы с Арбэтнотом решили выйти на остановке в… как там называется это местечко … в Винковцах, чтобы слегка размять ноги. Но было жутко холодно – настоящая пурга, – и мы почти сразу же вернулись.

– Через какую дверь вы выходили?

– Через ту, которая ближе к моему купе.

– То есть через ту, что рядом с вагоном-рестораном?

– Да.

– А вы не помните, она была заперта?

Маккуин задумался.

– Знаете, мне помнится, что да. По крайней мере, на ручку была надета какая-то скоба. Вы это имеете в виду?

– Да. А когда вернулись в вагон, вы вернули скобу в то же положение?

– Нет. Вы знаете, я не помню, как делал это. Я входил последним, но не помню, как запер дверь. А что, это так важно? – внезапно спросил американец.

– Вполне может быть. Полагаю, месье, что пока вы с полковником беседовали у вас в купе, дверь в коридор была открыта?

Гектор Маккуин кивнул в знак согласия.

– А вы не могли бы вспомнить, проходил ли кто-нибудь по коридору после того, как поезд отошел от Винковцев, и до того момента, как вы попрощались с полковником?

Маккуин сдвинул брови.

– По-моему, один раз прошел проводник, – сказал он. – Он шел от вагона-ресторана. А потом в обратном направлении прошла женщина.

– Какая женщина?

– Не могу вам сказать. Я ее едва заметил. Понимаете, я как раз в этот момент пытался доказать свою точку зрения Арбэтноту. Просто помню, что мимо двери промелькнуло что-то алое. Я не обратил на это внимания, да и в любом случае не мог увидеть ее лица. Как вы знаете, дверь моего купе смотрит в сторону вагона-ресторана, поэтому женщина, которая шла в том же направлении, оказалась ко мне спиной, как только прошла мимо двери.

Пуаро кивнул.

– Она, я полагаю, шла в туалет?

– Возможно.

– А вы видели, как она возвращалась?

– Вы знаете, нет… теперь, когда вы об этом заговорили, я понял, что не видел этого; но, думаю, она должна была вернуться.

– Еще один вопрос. Вы курите трубку, месье Маккуин?

– Нет, сэр, не курю.

Несколько мгновений Пуаро молчал.

– Думаю, что на сегодня достаточно. Теперь я хотел бы поговорить с камердинером месье Рэтчетта. Кстати, вы с ним всегда путешествуете вторым классом?

– Он – да. Я же обычно езжу в первом и, если это возможно, в соседнем купе с мистером Рэтчеттом. Тогда большая часть его багажа загружается ко мне, и мы, то есть я и багаж, всегда оказываемся у него под рукой. Но в этот раз мы смогли купить только один билет первого класса.

– Понятно. Благодарю вас, месье Маккуин.

Глава 3

Показания камердинера

После американца в вагоне появился бледный англичанин с малоподвижным лицом, которого Пуаро уже видел накануне. Он вежливо остановился возле стола. Сыщик предложил ему присесть.

– Насколько я понимаю, вы камердинер месье Рэтчетта?

– Да, сэр.

– И вас зовут?