Друзья и враги Афанасьев Александр

Джейкоб Риц-Дэвис лишь недавно перешел на службу в MI5, до этого он проходил службу в составе Специальных лодочных сил, штаб-квартира которых находилась в городе Пуле. Это было куда менее известное подразделение, чем Специальная авиадесантная служба, SAS, но ее бойцы были подготовлены едва ли не лучше, чем SAS. Они предпочитали скрытое проникновение, пользовались североамериканским и русским оружием, носили длинные волосы и корчили самодовольные рожи, когда видели людей из Герефорда. Командование старалось принимать все меры к тому, чтобы эти две группы не пересекались, потому что там, где пересеклись интересы SAS и SBS, – драка почти неизбежна. К сожалению, капитану Риц-Дэвису пришлось уйти со службы на флоте, и не по своей воле. Неисправная барокамера, тренировочное задание, и… привет, в общем.

Джейкоб Риц-Дэвис оделся так, как он привык одеваться на службе – крепкие башмаки-докеры, джинсы и североамериканского стиля куртка с капюшоном-балаклавой. Из оружия он предпочитал богемский «CZ», его он сунул в сумочку-напузник, в которой был откидывающийся клапан. На новой работе его считали анархистом.

Как можно больше пуль, и как можно быстрее – вот наш девиз.

Выйдя из своего убежища – мрачного, начала прошлого века постройки, «имперского» здания, где не было нормального отопления, – он шагнул на тротуар и растворился в толпе, понесшей его к ближайшей станции подземки. Джейкоб Риц-Дэвис любил подземку, в ней, чтобы скоротать время, он пытался по примеру Шерлока Холмса понять, что представляет собой соседний пассажир и чем он в жизни занимается.

После террористических актов последнего времени, после убийства теневого директора службы, меры безопасности в Песочном доме значительно ужесточили, на входе появились люди с автоматами, как будто ждали русского десанта прямо на Лондон. Пройти на работу просто так теперь тоже не удавалось – для работников теперь установили считыватели сетчатки глаза, анализаторы голоса и считыватели и термограммы лица, для посетителей было еще круче. Прямо в холле установили четыре большие, белые, круглые камеры высотой в восемь футов каждая, открывались и закрывались они за счет отходящих в сторону дверок. Система «Персей» – последнее достижение науки и техники. Ты заходишь в эту камеру и стоишь несколько секунд как дурак, а система делает заборы проб воздуха и определяет наличие у тебя взрывчатки – или факт твоего контакта со взрывчаткой в течение последних двенадцати часов. Если все нормально – то другая дверка сдвигается в сторону, и ты проходишь уже в зону ограниченного доступа. Шутники сравнивали эти камеры с какими-то капсулами, которые были в игре Half Life 2, но Джейкоб Риц-Дэвис в эту игру не играл и оценить справедливость такого сравнения не мог.

Перед термографом, как всегда, была небольшая очередь, Джейкоб Риц-Дэвис встал в нее, хлопнул по плечу впередистоящего мужчину, одетого в кожаную куртку. Основной контингент, из числа тех, кто посещал это здание, носил костюмы.

– Вернулся, Карл?

– Верно.

– Хреново?

– Еще бы…

Все было понятно и без слов – от Карла чуть заметно пахло тем запахом, который въедается в кожу и держится несколько недель после того, как ты приедешь оттуда. Пыль, мелкая, которая есть только там, и кровь. В той стране льется много крови.

– Джейкоб Риц-Дэвис, – раздельно проговорил Джейкоб Риц-Дэвис, склонившись к экрану и смотря на две точки перед собой.

Машина немного поразмыслила на тему, стоит ли пускать в здание человека со столь нездоровой термограммой лица (от неумеренного потребления), потом все же решила пустить.

– Доброе утро, капитан Риц-Дэвис.

Адские врата, представляющие здесь всего лишь прозрачные, из толстого пуленепробиваемого стекла распахивающиеся створки, расступились перед капитаном Риц-Дэвисом.

Кабинет капитана Риц-Дэвиса находился на втором этаже, отдельный кабинет ему пока был не положен по чину, и он обходился отделенным легкой перегородкой закутком со стулом, столом, компьютером и сейфом. Компьютер был необычен в том плане, что у него не было никаких выводных устройств: ни разъема для флэшки, ни CD, ни DVD-записывающего устройства, ни дисковода на 1,44 дюйма. Специальная сборка, правительственный заказ, включается от отпечатка пальцев, переходит в ждущий режим через минуту отсутствия активности, и чтобы его активировать, нужно вновь прикладывать палец – раздражает. В сейфе лежал служебный пистолет – ни один человек из этого отдела не носил служебное оружие с собой, по сравнению с тем, что можно было купить на черном рынке, служебное – просто дерьмовая дешевка. Капитан Джейкоб Риц-Дэвис служил инспектором в инспекции Ближнего Востока, и поэтому на полке у него стоял сборник хадисов «Аль-Бухари» и Коран, а на стене висел небольшой ковер. На ковре была изображена рука, по запястью обвитая колючей проволокой, указательный палец вытянут вверх. Внизу – надпись на арабском золотистыми нитями: «Среди верующих есть мужи, которые верны завету, который они заключили с Аллахом. Среди них есть такие, которые уже выполнили свои обязательства, и такие, которые еще ожидают, но никак не изменяют своему завету»[15]. В местах оных наличия такого коврика достаточно для того, чтобы свели в жандармерию или военную комендатуру.

Капитан приложил палец, включил компьютер, проверил папку «Входящее». После того как документооборот в этом здании стал преимущественно электронным, количество циркулирующих документов увеличилось примерно в два и три десятых раза, только на просмотр входящих сотрудник мог тратить до часа времени, а если он был в спецкомандировке и вернулся – то и больше. Привычно проигнорировав все меморандумы, направленные соседними отделами, капитан увидел послание, помеченное «красным» кодом, открыл его и узнал, что ему надо отправляться наверх. Предпоследний этаж – обитель богов, там обитают начальники отделов и заместители директора службы. Верхний этаж, терраса – там только кабинет директора и залы для брифингов с повышенным уровнем секретности.

Посмотрев на часы, капитан понял, что почти уже опоздал.

В приемной сидела Бекки, как обычно, ненакрашенная, в строгом костюме, почти без макияжа, чертовски соблазнительная и недоступная. Половина службы знала, что она спит с Анджелой Макинтайр, нынешним директором службы, кажется, даже переехала к ней жить. Еще десять лет назад подобного было достаточно, чтобы вышибить с правительственной службы обеих с лишением допуска к любой секретной информации, но сейчас настали другие времена. В палате лордов заседают открытые педерасты, министр иностранных дел, которому юридически подчинена Служба, зарегистрировал гражданское партнерство – сим политкорректным термином теперь именовали гомосексуальный брак. На этом фоне сожительство друг с другом парочки лесбиянок, пусть одна из них вдвое старше другой, особым скандалом и не считалось. Тем более про Бекки ходили слухи, что когда старуха улетает по делам, кое-кому кое-что в отношении ее и удается.

– Привет, Бекки, – сказал капитан Риц-Дэвис, назло всему миру максимально задействовав свое обаяние «крутого парня из Вест-Энда».

Обаятельная улыбка разбилась, как ледышка об асфальт.

– Подождите немного, капитан. Мистер Бернштайн освободится и вас примет.

Вот так.

Капитан Риц-Дэвис уселся в одно из свободных кресел, модерновых и очень неудобных для сидения, и начал рассматривать интерьер присутствия так, как будто он был здесь впервые. Белые тканевые жалюзи закрывают тонированные стекла окон. Модерновая мебель – большая ее часть изготовлена из прозрачного пластика, чтобы вовремя увидеть подслушивающее устройство или, к примеру, осторожно доставаемый пистолет. Жидкие обои на стенах, стертый рисунок, какие-то плавно перетекающие друг в друга пятна. Секс медуз – так бы он это назвал.

– Что-то не так, мистер Риц-Дэвис?

Капитан поднял глаза на секретаршу. Нервничает… Она здесь хозяйка, и само рассматривание ее личного пространства ее нервирует.

– То есть, мэм?

– Ну… вы так смотрите.

– Я завидую. Здесь так уютно… В моей берлоге некому создать такой уют, вот что я думаю, мадемуазель.

Черт, а будет штука, если Бекки уйдет от этой старой лесбы ко мне! Правда, не факт, что удастся удержаться на службе. Ну и черт с ним, оперативникам, подготовленным СБС, платят достаточно, на них всегда есть спрос на рынке.

Бекки открыла рот и снова закрыла. Замурлыкал спасительно телефон, и она уцепилась за трубку, как утопающий – за спасательный круг.

– Капитан, мистер Бернштайн примет вас. У вас будет двадцать минут.

Хм… двадцать минут. Обычно десяти было достаточно.

За двойной дверью – в отличие от обычных дверей в промежутке между этими работал генератор «белого шума» – капитана ждал Гордон Бернштайн, начальник особой инспекции. Пока капитан шел по дешевому ковру навстречу невысокому, седому, коротко стриженному человеку с холодными рыбьими глазами, – он еще раз (в который уже раз) напомнил себе, что надо быть осторожнее. Потому что он ничего не знал об этом человеке.

Гордон Бернштайн появился здесь вместе с Макинтайр и несколькими другими чинами, которых расставили сразу по высшим ступенькам службы. Первоначально никто не знал, откуда взялся этот странный, маниакально чистоплотный человек, который тратит по десять фунтов на маникюр и обмахивает пылинки с костюма. Потом разузнали – раньше работал в Ллойде – конторе с двойным дном, страховщике с мировой известностью, уже давно, не первое десятилетие, работающем в убыток и тем не менее работающем. Сама Макинтайр пришла из еще более стремной конторы – Гонгконгского экспортно-импортного банка, банка, обслуживающего наркотранзитеров по всему миру. За то время, пока капитан работал в отделе, он понял одну вещь: полагаться на Бернштайна опасно. У него нет потребности прикрывать своих людей, какая есть у всякого хорошего начальника, наоборот, он разменяет любого, если это принесет хоть малейший дивиденд.

Но играть старая крыса умела превосходно.

– Капитан Риц-Дэвис… – Начальственное рукопожатие было необычно сильным. Я рад, что вы выбрались с Востока целым и невредимым.

– Я тоже, – капитан дал понять сухим, сдержанным тоном, что на эту тему говорить не намерен. Бернштайн это понял.

– К делу! – Он поднял трубку красного телефона. – Анджела. Мы готовы… Да…

Черт, неужели они идут к директору службы?!

– Да, сэр… – Бернштайн ответил на незаданный вслух вопрос. – Мисс Макинтайр с нетерпением ждет нас.

Анджела Макинтайр была ухоженной дамой без возраста, со стройной, совершенно не соответствующей возрасту фигурой, тщательно уложенной прической и проницательными голубыми глазами. Здесь ее все звали старухой, хотя на старуху она совершенно не была похожа, следила за собой. С ее приходом прервалась традиция двух директоров службы – официального и неофициального. Официальным была она, Анджела Макинтайр, а вот неофициального – похоже, что не было. Он мог, конечно, быть законспирирован даже от своих, но по крайней мере свои должны были его знать – должен же он был как-то работать, взаимодействовать с нижестоящими звеньями, получать информацию и давать распоряжения. Ничего этого не было, и оставалось только гадать – что, ко всем чертям, происходит со службой.

– Капитан… – У Макинтайр был отработанный, приятный голос, таким голосом обычно навигационная система говорит: «Через триста ярдов, пожалуйста, поверните направо».

– Мэм…

Капитан краем глаза увидел переплетенное дело на столе и понял, что это его личное досье.

– Давайте присядем…

В директорском кабинете было открыто окно, что вообще-то было категорически запрещено делать. На Темзе перекрикивались гудками речные трамваи.

– Капитан Риц-Дэвис, не буду вуалировать словами действительное состояние дел – у нас проблемы. И проблемы очень серьезные…

– Мэм, мы существуем, чтобы решать проблемы.

Особая инспекция была создана в структуре Службы совсем недавно, представляла собой она оперативный директорат в миниатюре. Как известно, основой Службы является оперативный директорат, он состоит из секций с произвольным разделением (географическим или по тематике решаемых проблем), секции состоят из инспекций, которые делятся исключительно по географическому признаку. В каждой инспекции существует от пяти до восьмидесяти сотрудников, которые занимаются узкой проблемой или государственным образованием и являются экспертами по этому делу. А вот в особой инспекции существовали только отделы, дублирующие некоторые инспекции, и в них работали максимум пять человек. Но это были лучшие из лучших, с разноплановой подготовкой, в основном бывшие бойцы спецподразделений, прошедшие дополнительную подготовку для выполнения разведывательных задач. Если Ян Флеминг и писал с кого-то своего Джеймса Бонда, то это с них. Правда, быть плейбоями у них не получалось – после командировок на Восток они выглядели и чувствовали себя как загнанные лошади.

Организовывал эту «разведку в разведке» человек, который сейчас был мертв. Убит. Но как это и бывало обычно в бюрократических организациях, отдел проще организовать, чем расформировать – Особая инспекция существовала до сих пор.

– Я рада, капитан, что вы так думаете. Кстати. Вы не против, если я буду называть вас капитаном?

– Ничуть, мэм.

– Это хорошо. Я неоднократно говорила на совещаниях, что немного армейской дисциплины не повредит нашей службе…

Говоря это, Макинтайр смотрела на Бернштайна.

– Да, мэм, – верноподданнически поддакнул Бернштайн.

– Вы ведь у нас специалист по Ближнему Востоку…

– Верно, мэм.

Капитан отвечал коротко и по делу – он уже усвоил, что при начальстве нельзя распускать язык.

– Очень хорошо. – Мисс Макинтайр достала из стола фотографию и протянула ему: – В таком случае вы должны помнить этого человека.

Капитан Риц-Дэвис помнил изображенного на фотографии человека, и помнил очень хорошо. Более того – он предпочел бы забыть об этом раз и навсегда. Из продуваемого прохладным ветерком с реки кабинета в центре Лондона капитан словно перенесся на несколько тысяч километров и несколько лет. Тегеран, людная улица, вывески, прикрывающие провалы и проломы в стенах, запах жарящегося кебаба, крики уличных торговцев, причитания нищих, протяжный напев азанчи, и пыль. Пыль, пыль, пыль… пыли было столько, что от нее не спасал и шемах, противная кирпичная и бетонная пыль разрушенного города, смешанная с пустынной пылью, принесенной в город беженцами. Только чудом, будучи всего в паре десятков метров от здания, он увидел машину, а присмотревшись, увидел в ней и наблюдателей. Сотовый телефон, конечно же, не работал – русские включили глушение. Он понял, что все кончено, и перешел на другую сторону улицы ровно тогда, когда ударный вертолет «В80» вышел на цель и ракета «Штурм», пущенная по отметке лазерного целеуказателя превратила здание, где была подготовленная ими группа и его напарник, в груду пылающих развалин. Горячая, пахнущая бензином и горелой плотью ударная волна окатила его – и он бросился бежать вместе со всеми, крича то же, что и все, и искренне надеясь, что он ничем, ни манерой бежать, ни одеждой, ни акцентом, не выдаст русским свое истинное лицо. Потому что если бы это произошло, если бы русские что-то заподозрили – они вряд ли бы упустили его.

– Я помню этого человека, мэм… – сказал капитан, кладя фотографию на стол, – хотя предпочел бы не помнить.

– Вы должны были убить его… – медовым голосом проговорила Макинтайр.

– Да, мэм.

– И чем же все закончилось?

Капитан тяжело вздохнул:

– Управляемой ракетой с термобарической головной частью, мэм. Для моего напарника и для… всей группы, которую нам удалось забросить в страну. Мне едва удалось уйти, это была чистая случайность.

– Интересно… почему же вы не попытались довести дело до конца, капитан?

– Мэм, после того как русские поджарили моего напарника, я залег на дно. Через день – видимо, русские разобрали развалины и сосчитали тела – моя фотография была у каждой полицейской ищейки. Они поняли, что кого-то не хватает, и они знали, кого именно. В этой ситуации мне не дали бы приблизиться к цели.

– Вы утверждаете, что вас подставили?

Капитану внезапно пришло в голову, что если у службы проблемы, то он… и может быть их источником. Если началась внутренняя проверка, если опять есть подозрение на русского крота в Службе, то он неплохая кандидатура на эту роль. Человек, проваливший особо важное задание, единственный оставшийся в живых из всей группы. Все погибли, а вот он не получил ни царапины и каким-то образом ушел из страны. Из страны, в которой, по его же собственным словам, его фотография была у каждой собаки. Это наводит на размышления, и если кого-то нужно показательно принести в жертву…

– Мистер Миниц собирает сейчас чемоданы, – словно читая мысли капитана, ответила Макинтайр, – по причинам, которые вы вскоре поймете. В отношении вас никаких обвинений не выдвигается. Однако вы нам нужны для того, чтобы раз и навсегда решить вопрос с изображенным на фотографии индивидуумом.

Мисс Макинтайр дотянулась до фотографии на столе, положила ее перед собой.

– Итак, перед нами князь Александр Воронцов, шестьдесят пятого года рождения, то есть ему сорок семь лет сейчас. Идеальный сплав опыта и сил, самое продуктивное время. Напомните мне, капитан, предельный возраст для службы в боевых подразделениях типа Специальной авиадесантной службы?

– Сорок лет, – ответил капитан Риц-Дэвис, – после сорока лет ты годишься лишь на то, чтобы перекладывать бумажки и командовать другими людьми.

– Тем не менее есть случаи, когда офицеры этого возраста переходят в другие подразделения на командные должности, есть те, кто становится наемниками лишь для того, чтобы избегнуть ухода на покой.

– Да, мэм, такое есть.

Макинтайр удовлетворенно кивнула.

– Князь Александр Воронцов… – произнесла она с расстановкой, будто взвешивая каждое слово, – потомственный дворянин, его то ли дед, то ли прадед, кажется прадед, погиб во время бомбардировки Скапа-Флоу. Дед, несмотря на то что ему за девяносто, еще активен, советник при Адмиралтействе, генерал-адмирал. Отец причинил нам немало неприятностей, погиб в Багдаде во время массовых беспорядков на должности генерал-губернатора. Кстати, князь Воронцов в каком-то смысле ваш коллега, только званием выше. Он начинал в подводных диверсионных частях, слышали?

– Слышал, мэм.

– Подготовка сначала на Черном море, потом на Балтике. Каким-то образом оказался в Бейруте в девяносто втором, возможно, что не случайно, и причинил нам серьезные неприятности, даже более – поломал нам игру. Мы тогда не оценили всю его опасность и поплатились за это в последующие годы, когда он работал под прикрытием в Ирландии. Его легендой была легенда детектива Особого отдела Королевской полиции Белфаста Александра Кросса, под ней он работал четыре года сразу на два фронта. На первом он боролся с террористами, причем довольно успешно, если его приговорили к смерти. На втором – он тайно поставлял им русское оружие и совершал террористические акты против британской армии, и все это он тоже делал довольно успешно. Мы, британцы, не можем понять такого, но специалисты по России проконсультировали меня. Русские не могут ничего делать наполовину, если они берутся что-то делать, то они делают. Вот почему Воронцов боролся с ИРА так же беспощадно и самоотверженно, как помогал ей. Странно, но это так.

Бернштайн беспокойно пошевелился в кресле. Видимо, для него понятие «самоотверженность» было глубоко чуждым.

– Далее, на какое-то время князь Воронцов пропадает из поля зрения, известен только его петербургский период службы, несколько… скандальный. Затем он совершенно неожиданно получает очередное звание и отправляется служить послом в Персию. Это как раз в тот самый момент, когда нами была активизирована часть глобального плана, направленного на уход России из Персии. Этот план князю Воронцову также удалось сорвать, хотя и не без серьезных потерь для России. Новый Император – его друг с детства – назначил его гражданским и военным наместником в Персии. На этом посту князь пробыл не такое уж длительное время, но сделать ему удалось многое, и вам это известно, как никому другому в этом здании.

Капитан кивнул:

– Он устроил провокации. Целый ряд провокаций. Русские вообще великие мастера провокаций, это у них с Византии. Целый ряд подрывных организаций, которые занимаются какой-то пропагандой, грызней друг с другом и даже совершают террористические акты. Какие-то полиция уничтожает, какие-то смещаются к легальной политической деятельности, какие-то – взаимоуничтожают друг друга. Но суть в том, что все эти организации изначально созданы русскими властями, они находятся под контролем провокаторов, полицейской агентуры, людей Наместника. Хочешь бороться с русскими? Борись. Там тебя либо повесят, либо разубедят, ты будет под контролем русской разведки с самого первого шага. Князю Воронцову удалось сделать главное – он дискредитировал саму идею борьбы с русскими, сделал борцов подонками, и теперь в Персии бывшие террористы – едва ли не главные охранители Империи. Я предупреждал об этом еще тогда… уровень провокации был просто беспрецедентным.

– Да, капитан, я читала ваши рапорты… Весьма поучительно. Есть чему поучиться тем, кто работает в Индии. Но дело не в этом. Мы хотели убить Воронцова, как главное препятствие на нашем пути, но все получилось сложнее. Неожиданно Воронцов попал в немилость и был вынужден выехать из страны. Нам так и не удалось точно установить причину, по какой Воронцов попал в немилость. В отношении него не было начато уголовное преследование, не было ни военного, ни офицерского суда чести, он не лишен ни титулов, ни наград. Тем не менее он был освобожден от всех занимаемых им постов и покинул страну. Ему удалось устроиться в Северо-Американских Соединенных Штатах, имея некоторую протекцию, менее чем через месяц он открыл первую из нескольких коммерческих организаций, которыми он сейчас владеет, и начал набирать персонал. Персонал, который он набирает, состоит из бывших и действующих сотрудников правоохранительных органов, военных специалистов. Русских среди них почти нет, но они используют русские наработки, опробованные, в частности, на Востоке. Основная сфера деятельности – поставки стрелкового оружия и легкого оружия поддержки, частные военные операции, охрана, в том числе в самих САСШ. К этому бизнесу никого не подпускают, кроме североамериканцев и нас, британцев, Воронцов стал первым русским, которому удалось получить правительственный контракт подобного рода. Даже несмотря на то что фирмы, работающие с правительством, зарегистрированы на другое лицо, на гражданку САСШ, – это все равно многое значит. Не догадываетесь, в чем тут дело?

Догадка у капитана была, и она была совершенно невероятной.

– Воронцов работал на североамериканцев? И за это он попал в немилость и был вынужден бежать из страны?

Анджела Макинтайр улыбнулась, тепло и радушно.

– Да, такой вариант тоже не исключен. Мы отследили контакты Воронцова с сотрудниками СРС, с некоторыми из них отношения можно назвать даже дружескими. Он свободно говорит по-английски, у него есть значительный объем информации, который он мог бы предложить североамериканцам в обмен на их защиту. Но мы полагаем, что дело тут сложнее. Воронцов до сих пор имеет дела и с Российской Империей. Например, он наладил поставки оружия североамериканского производства в Российскую Империю, и в больших количествах, еще совсем недавно это было запрещено законом, но закон отменили. Он контактирует и с официальными лицами России, в том числе с принцессой Ксенией, с которой его связывали, а возможно, и связывают более чем дружеские отношения. Он до сих пор имеет выход на дом Романовых, причем прямой выход.

– Мы считаем, капитан, – заговорил Бернштайн, – что Воронцов является своеобразным каналом связи между североамериканской военной и правительственной элитой и домом Романовых, представляющим Российскую Империю. Это нельзя назвать шпионажем, потому что он передает в обе стороны то, что ему поручают передать. Вероятно, он направлен к североамериканцам с целью помочь им выпутаться из бразильского и мексиканского кризиса, своего рода жест доброй воли дома Романовых. Кандидатура идеальная, подготовка подводного диверсанта, опыт разведывательной деятельности под прикрытием, опыт дипломатической работы, богатый опыт подавления мятежей и восстаний, специалист по провокациям. Русские послали его на помощь САСШ не просто так, они явно планируют разбить наш Атлантический союз и попытаться заключить другой, протянуть руку Северо-Американским Соединенным Штатам не через Атлантический, а через Тихий океан. В Российской Империи ходят разговоры о том, что скоро еще трем городам будет присвоен статус столиц – это Багдад, Тегеран и Владивосток. Присваивая столичный статус первым двум городам[16], русские заявляют всему миру, что не уйдут с Востока, а вот третий… третий может означать, что вектор захватнической политики Российской Империи смещается ближе к Тихому Океану и они готовы протянуть руку САСШ в ущерб Японии, нашему стратегическому союзнику и врагу России. Если это произойдет – это разрушит десятилетиями выстраиваемый баланс на Тихом океане, поставит под угрозу Гонконг и даже Австралию. Допустить этого нельзя.

– Вы хотите, чтобы я убил Воронцова? – напрямую спросил капитан, нарушая принятые в этом здании правила приличия. Здесь не было принято называть убийство – убийством, и другие неприятные вещи тоже никогда не называли своими именами.

Анджела Макинтайр улыбнулась снова, но на сей раз ее улыбкой можно было резать стекло. На стол перед капитаном Риц-Дэвисом легла еще одна фотография.

– Это было бы неплохо, но… вот что происходит с теми, кто пытается убить Воронцова.

На снимке был изображен автомобиль, внедорожник «Фарго», судя по фону – стоящий где-то в сельской местности. Стекло было выбито, явно пулями, следы от пуль имелись и на капоте, и на дверцах автомобиля. Снимок, вероятно, был из полицейского протокола, потому что можно было видеть надписи мелом на пробитой пулями стали – цифры, обозначающие место попадания каждой из выпущенных пуль. Все это походило на результат гангстерской разборки.

– Инспектор Миниц, которого мы попросили разобраться с делом Воронцова, не нашел ничего лучшего, чем активировать САС. Группа Пагода, вы должны знать, что это такое.

– Знаю… – капитан скривился, САС он не уважал.

– Группа Пагода была переброшена в Северо-Американские Соединенные Штаты и попыталась ликвидировать Воронцова. При этом они не учли то, что рядом с Воронцовым были полицейские. Ситуация вышла из-под контроля, один из полицейских погиб, а Воронцову каким-то образом удалось остаться в живых и раздобыть автоматическую винтовку. Результат – у вас перед глазами, трое операторов САС погибли, четвертому удалось уйти, и только потому, что он находился вне машины. Вот что случается с теми людьми, которые пытаются охотиться за Воронцовым. Результат – не только трое погибших операторов САС, но и отношения с нашим союзником, с нашим естественным союзником, находящиеся на самом низком за последние двадцать лет уровне. Североамериканцы блокировали обмен информацией, а нашему представителю в СРС пришло требование Госдепартамента САСШ немедленно покинуть страну. Поэтому мой категорический приказ – никаких убийств, никаких действий, противоречащих закону. Ваша задача – добиться нейтрализации Воронцова исключительно законными методами.

– То есть? – не понял капитан.

– Дезинформация. Старая добрая дезинформация. Мы должны подорвать доверие к Воронцову у североамериканцев, на чьем поле он сейчас играет, а если получится – то и у русских. Если он станет для всех лжецом и изгоем, он будет для нас уже не опасен. Вот в чем заключается ваша задача, капитан Риц-Дэвис. Не убить, а дискредитировать. Любой ценой.

Анджела Макинтайр достала папку с грифом секретности, толкнула ее по столу капитану.

– Краткий план операции. Прочитайте… возможно, у вас будут какие-то коррективы. Оставлять на ночь у себя нельзя, если вам не хватит времени – сдайте в секретную комнату и завтра получите снова, я распорядилась.

– Понятно, мэм, – согласно кивнул головой капитан Риц-Дэвис, – я могу еще ознакомиться с делом оперативной разработки на Воронцова?

Макинтайр почему-то вопросительно взглянула на Бернштайна, тот едва заметно кивнул головой. Черт, уж не Бернштайн ли реальный директор службы, ведь официально он подчиненный Макинтайр.

Интересно, интересно.

Мисс Макинтайр встала из-за стола и вышла в другую комнату, смежную – она считалась комнатой отдыха, но там был сейф. Вернулась она с пухлым, переплетенным с помощью пеньковой веревки и опечатанным делом.

– Имейте в виду, капитан, – дело строго секретно.

Капитан и сам это видел. Стандартная для таких дел пометка UK EYES ALPHA[17], дальше словосочетание НРТ, свидетельствующее о чрезвычайной опасности разрабатываемого. Дело было открыто в девяносто шестом году, для обычного мало интересующего службу человека оно было слишком пухлым. Пометка НРТ и вовсе наводила на невеселые размышления – если этот парень убил троих сасовцев, причем не из засады, а перехватив инициативу, у него не будет проблемы убить и четвертого.

– Спасибо, мэм. Я изучу это в своем кабинете.

– Выносить из здания нельзя, – тревожно сказала Макинтайр.

Черт, да что с ними сегодня такое?! С чего они все наложили в штаны?! Хотя в одном случае – получается в трусы, с типичным для британского офицера цинизмом подумал Риц-Дэвис.

– Я понимаю, мэм. Мне всего лишь нужно пару часов. Потом я занесу вам дело. И еще…

– Что еще, капитан? – не предвещавшим ничего хорошего тоном спросил Бернштайн.

– Вы упоминали о том, что объект уничтожил троих оперативников САС. Они работают всегда четверками, стандартный разведывательный патруль. Так?

– Продолжайте, мистер Риц-Дэвис…

– Четвертый член патруля, тот, который выжил. Я так полагаю, мне будет небезынтересно встретиться с ним.

И снова двое старших директоров службы переглянулись то ли как заговорщики, то ли как нашкодившие школьники. Капитану пришло на ум, что, вполне возможно, операция против русского не была санкционирована сверху, и теперь этим двоим придется отвечать за гибель трех британских военнослужащих, если они не заметут следы. Если русский будет мертв – то, учитывая его послужной список, они огребут по выговору за несанкционированные действия. Но если трое солдат САС погибли, русский жив и готовится нанести ответный удар, русская (или североамериканская) разведка в ярости, то содеянное грозит как минимум увольнением.

Если это так, то это предельно хреново и для него тоже. Потому что, работая на этих двоих, он из офицера на тайной службе Ее Величества превращается в соучастника преступления. И эти двое его сдадут, как только запахнет жареным – бросят его на съедение русским или североамериканцам. Или самому русскому – у него как раз будет очень подходящее настроение для общения с попавшим в переплет британцем.

– Для чего? – спросил Бернштайн.

– Сэр, по делу я вижу, что объект чрезвычайно опасен. Мне нужно поговорить с уцелевшим, чтобы понять – как именно мне надо действовать. Это не шутки.

– Что может сказать вам человек, проваливший задание? – раздраженно сказала Макинтайр. Она научилась посылать людей на смерть, сидя в этом кабинете, но сама не имела дела ни с чем опаснее офисного карандаша.

– Мэм, я специалист по подобного рода делам. Со всем уважением к вам, позвольте все же мне судить, будет полезна такая встреча или нет.

И снова – то же самое быстрое, вороватое переглядывание.

– Нет, – сказал Бернштайн, – нет, нет и еще раз нет. Категорически – нет. Это невозможно. Тема закрыта.

Вместе с Бернштайном они вышли из кабинета директора службы. За то время, пока они преодолевали расстояние от кабинета директора до кабинета самого Бернштайна, ни один из них не проронил ни слова.

В кабинете Бернштайн ослабил узел галстука, насколько капитан знал своего непосредственного начальника – это означало, что разговор пойдет в несколько неофициальном ключе…

– Вы напрасно так разговаривали с Макинтайр, – негромко сказал Бернштайн, – она очень злопамятна, хотя по ней не скажешь. Этот разговор будет занесен вам в минус.

– Пусть занесет в минус своей подружке, – откровенно схамил капитан, – я не собираюсь играть в эту игру с завязанными глазами.

Начальник Особой инспекции выразительно обвел глазами кабинет. Во всех кабинетах было установлено аж тройное остекление с генератором «белого шума», кабинеты постоянно проверяли, но свои жучки, жучки, поставленные внутренней контрразведкой, чистильщики из штаб-квартиры Правительственной связи не замечали.

Но капитану сейчас нужно было другое. Из перемигиваний и переглядываний в кабинете он понял одно – Бернштайн не может в этом деле надавить на него. Следовательно, это он, капитан Риц-Дэвис, должен надавить на своего начальника, чтобы получить дополнительную информацию. Или еще что-то.

– По-прежнему играете, капитан? – безразличным тоном спросил Бернштайн.

Капитан и в самом деле когда-то любил сыграть. Сейчас он играл более расчетливо, и даже не каждый месяц, – но играл. Последний раз – в Монако.

На стол плюхнулась обандероленная банковская пачка пятидесятифунтовых банкнот с профилем Королевы.

– На игру. Позвольте себе немного расслабиться, капитан. А потом – сделайте то, что должны.

Однако… Пять тысяч фунтов зараз – сильно же, должно быть, их приперло. Дело становится все интереснее и интереснее.

Капитан, держа под мышкой папку с делом, встал и небрежным жестом отправил пачку банкнот в свой карман.

– Я могу идти, сэр?

– Да, капитан. Можете.

Но если Гордон Бернштайн думал, что капитан отказался от идеи найти оставшегося в живых члена патруля САС, он сильно ошибался.

Два часа капитан потратил на изучение личного дела князя Александра Воронцова, и оно привело его в состояние мрачного уныния. Это была даже не акула – это была косатка, хищный кит, для которого перекусить пополам неосторожного ныряльщика – как нечего делать. Разложив в голове все по полочкам, капитан Риц-Дэвис поднялся наверх и сдал дело.

Кстати, он ошибся, дело начиналось не с девяносто шестого года. Первыми были два листа стандартных контрразведывательных проверок более ранних периодов, ни одна из них ничего не показала. Капитан этому не удивился – контрразведчики начинают соображать, что к чему, только если увидят кучу дерьма у себя на столе.

Что касается плана операции, он был очередным шедевром, разработанным в Кронкайт-Хаусе, одном из неприметных мест, где сидели в основном аналитики. Что бы про них ни говорили – бесполезные маленькие извращенцы, но хлеб свой они отработали сполна…

Британия, поразительно слабая и маленькая страна, стала великой империей во многом благодаря разведке. Там, где пруссаки, французы или русские применяли грубую силу, британцы вынуждены были хитрить. Каждый британский джентльмен в чужой стране был еще и разведчиком, наблюдательным, бесстрастным, изворотливым, всегда готовым сообщить об увиденном «куда надо». Британцы никогда не имели большой и хорошо вооруженной армии, но добивались просто поразительных военных побед: они просто сталкивали своих главных соперников лбами, заставляли воевать их друг с другом, а не со старой доброй Британией. Начавшаяся с Черного Кабинета британская разведывательная машина и сейчас работала как часы. Шпионаж, террор, компрометация, дезинформация, провокация – вот чем торгуют бесстрастные британские джентльмены в самых разных уголках земного шара…

И обижаются, если их вышибают из какой-нибудь страны пинком под зад, а то и убивают.

Как победить такого человека, как Воронцов? Как одержать победу над человеком, который прошел специальную подготовку, опытен, хитер, вооружен, нигде не остается надолго, скорее всего – прикрыт спецслужбами стран пребывания. Силой? Уже попытались – результатом стали три трупа в изрешеченной пулями машине. Да и убив его – многое ли изменишь? Его смерть – вопрос тактический: убьешь – пришлют кого-то другого, вот и все, меры безопасности ужесточат. А стратегический вопрос – как изменить ход истории, когда против тебя – две сильнейшие державы мира? Как сделать так, чтобы Атлантическое партнерство не сменилось на Тихоокеанское, а Гонконг и Австралия с Новой Зеландией не оказались в изоляции от метрополии? Оказывается – все просто. Немного выдумки, много правды и чуть-чуть лжи – коктейль, который убьет любую дружбу…

Профессиональная разведка – перевернутый мир. Вместо дружбы здесь сотрудничество, вместо вражды – противодействие, вместо добра – зло. Игроки на этом рынке оперируют принципиально другими этическими категориями, часто они работают на нескольких хозяев и не испытывают по этому поводу никаких угрызений совести. Подозрительность возведена в культ – доверять нельзя ничему и никому, потому что профессиональная разведка – мир профессиональных лжецов и профессиональной лжи. Привыкшему к лжи, подозрительному уму нужно совсем немного, чтобы дать своим подозрениям ход. Почему князь Воронцов продержался четыре года в Белфасте, не привлек внимания контрразведки страны пребывания, почему он уцелел в охоте, которую на него вели все спецслужбы Великобритании, почему его не смогли убить позже, почему он выжил в покушениях в Персии?

Да потому, дорогие товарищи, джентльмены и очаровательные леди, что князь Воронцов был раскрыт в самом начале своей деятельности в Великобритании и дал согласие работать на британскую разведку! А все остальное, что с ним происходило, не более чем операции прикрытия, которыми британская разведка проталкивала наверх своего ценнейшего агента.

Что? Князь Воронцов нарушил стратегическую игру в Персии, замирил страну, противодействовал попыткам британской разведки поднять страну на джихад? А это еще как посмотреть, господа. Во-первых, кое-каких результатов в Персии все же добились. Во-вторых, а насколько Британии выгодна дестабилизация обстановки в Персии и в последующем на Востоке? Так ли выгодна, если учесть проблемы с Афганистаном и в жемчужине британской колониальной империи – Индии? Может быть, британцы просто разыграли знаменитую концепцию «баланса сил» – русские почти справились с ситуацией в Персии, но до сих пор действуют террористические группы, не обезврежен опаснейший лидер террористов – генерал спецслужб шахиншаха Тимур, продолжает действовать террористическое подполье по всему Востоку. Русские не могут уйти, но не могут и окончательно замирить регион, они вынуждены вкладывать сюда огромные ресурсы, ослабляя тем самым другие направления, вызывая недовольство коренного населения и даже не думая о каких-то агрессивных поползновениях в сторону Британской Империи. Так что по работе Воронцова в Персии есть очень большие вопросы, если хорошо подумать.

А если есть такие вопросы – последствия таких вопросов становятся масштабными и многогранными…

Сразу и с ходу компрометируется весь канал связи между некоторыми североамериканскими политическими элитами и русским домом Романовых. А как он может не быть скомпрометирован, когда на нем изначально сидит британский агент? Получается, что все договоренности, вся информация попала в руки британцев – и ее уже нельзя считать надежной. Гениальный парадокс этой схемы в том, что британцы получали пользу от информации, которую они не знали: какой бы она ни была, она будет скомпрометирована. Сразу же возникали вопросы у североамериканцев. Что творится у их новых союзников, если один из наиболее доверенных лиц Романовых оказывается британским агентом? А сколько еще таких агентов ждут своего часа? И как можно доверять союзнику, высшие эшелоны власти которого кишат британскими агентами? И как можно разворачивать тихоокеанский союз на замену атлантическому, если британцы будут знать каждый шаг новорожденного политического объединения?

Таким образом, на смену тихоокеанскому потеплению придет тихоокеанское недоверие и враждебность, люди из «прорусской» партии будут вынуждены покинуть свои посты, а Америка убедится, что старый друг – лучше новых двух.

Такова стратегия. Остается тактика…

Как забросить информацию, чтобы в нее поверили? Ведь и с той и с другой стороны сидят далеко не дураки. У них есть свои интересы, и они отлично понимают, что никто ничего не будет делать без своего интереса. Это с какой такой стати британцам раскрывать своего ценнейшего, много лет работавшего на них агента, взамен на что? Если он и в самом деле их агент. Прямых доказательств нет, косвенным никто не поверит.

Запустить информацию через Россию? Грубее ошибки придумать сложно.

Если запустить информацию через Россию – в нее просто никто не поверит. И не потому, что все такие недоверчивые, а потому, что она скомпрометирует слишком многих. Воронцов – дворянин, князь, если он продался англичанам – тень ляжет на все дворянство, на весь флот. Николай Романов не поверит в предательство своего старого друга. Руководство спецслужб, на которые работает Воронцов, будет защищать своего агента до последней капли крови – потому что его компрометация будет означать и компрометацию их и всей их многолетней работы. Его будет защищать МИД – потому что после такого скандала на месте отношений с САСШ останутся руины, все вернется в начало восьмидесятых. Наконец, не может быть, чтобы во время его работы князя Воронцова не проверяла контрразведка. Именно русская контрразведка – и скорее всего она даст заключение, что все это – не более чем грязная и наглая британская провокация.

А вот если запускать дезу через американцев…

Тут возможности куда шире. Во-первых, для североамериканцев князь Воронцов все-таки чужак. Во-вторых, они живут в обществе без аристократии и для них переход в другую команду, «выбор свободы» – всего лишь один из шагов, может, правильный, может, неправильный, но вполне возможный. Они не понимают, что такое аристократия и что такое дворянская честь – честь не отдельного человека, а всего дворянского рода, всех дворян в целом. Они не понимают, какую ненависть может испытывать тот же вице-адмирал Воронцов к Великобритании и к англичанам в целом – ненависть, которую русские аристократы учатся испытывать с рождения, когда им в лицеях рассказывают о британских злодеяниях по отношению к России. Прадед или дед князя Воронцова погиб в бою с британским флотом, и если для североамериканца это был бы просто исторический факт, то для русского это постоянное напоминание о необходимости отомстить. Так что североамериканцам поверить в предательство русского дворянина в пользу британцев куда проще, чем тем же русским.

В-третьих, в отличие от России в североамериканских спецслужбах существует значительная «атлантическая», пробританская партия, которая не упустит возможность ухватиться за эту историю и ткнуть своих коллег в грязь…

Капитан оторвался от чтения… Он кое-что вспомнил. Североамериканцы из североамериканской миссии связи в Лондоне… Шумные, говорливые… они снимали дома в Бельгравии, первым делом заказывали себе новый костюм взамен того, что купили на Пятой авеню в Нью-Йорке в магазине готового платья, и обижались, почему соседи не зовут их на файв-о-клоки[18]. Как же звать таких неотесанных хамов?

Им и впрямь можно впарить…

Остается один вопрос – технический. Как… Как, например, объяснить то, что князя Воронцова совсем недавно пытались убить, причем, судя по почерку и по трем трупам, которые никто не востребовал, – британцы. Это что же за разведка, охотящаяся на своих ценнейших агентов?

И тут планировщики операции проявили гениальность.

Все события последнего времени в Нью-Йорке можно объяснить тем, что агент Воронцов… вышел из-под контроля!

Такое часто бывает. Контролировать агентов очень сложно. Тех, кто работает на две-три разведки разом – особенно. У них нет чести, совести, моральных ограничений, они плюют на закон. Им не нужно возвращаться на Родину, потому что у них нет Родины – есть норы, в которых можно отлежаться, и есть страны, которые не выдают. Рано или поздно должен был выйти из-под контроля Воронцов, и вот он вышел. А почему бы и нет? Человек обосновался в стране свободных – САСШ, заработал немало денег, окружил себя охраной. Почему бы ему и в самом деле не стать свободным от обязательств, которые он взял десяток с лишним лет назад, чтобы не закончить свою жизнь на виселице?

Британская разведка приняла решение ликвидировать своего бывшего агента. Это ее право – чтобы не растекалась информация и в назидание остальным, кто может решить, что и он свободен от обязательств. Однако ликвидация сорвалась, и князь Воронцов устроил скандал, приплетя в свою грязную игру североамериканские государственные интересы.

Вот этого североамериканцы уже не простят. Никогда, никому и ни за что. Для достижения своих личных целей подозрительный русский устроил скандал и провокацию со стрельбой, погибли полицейские, под удар поставлена дружба САСШ и Великобритании. Теперь канал связи компрометируется еще больше: получается, что Воронцов – разложившийся тип, которому нельзя доверять ни на грош, который путает личное с государственным и еще непонятно, от чьего имени говорит – то ли от имени Российской Империи, то ли от себя лично. И чего стоят достигнутые через него договоренности?

Гениально.

Вброс информации в игру – просто, как и все гениальное. Воронцов сейчас в Мексике, это зона вооруженного конфликта, там у него свои люди. Британцы, потерпев одно поражение, затевают новую операцию и посылают в Мексику опытного оперативника, ранее проходившего службу в спецподразделениях. Задача – убрать перебежчика самостоятельно или привлечь к работе специалистов, которых в Мексике полно. Перед тем как начинать действовать, он выходит на местного знакомого офицера из СРС и сообщает ему о своем присутствии и намерениях. Заодно немного проговаривается – недостаточно, чтобы впрямую понять, о чем речь, но достаточно для того, чтобы начать копать. Дальнейшее североамериканцы сделают все сами. Информация, которую ты добыл лично сам априори воспринимается как истинная, даже если есть серьезные прорехи и несостыковки. Ты считаешь ее истинной и не замечаешь несостыковок, потому что любишь себя и не хочешь обесценивать свою работу.

Гениально. Осталось только одно – попасть в Мексику и там попытаться выжить. А так – гениально…

Сдав секретные бумаги и выйдя на улицу, он взял в гараже Службы неприметный темный «Ровер» и покатил в Сохо. Сохо, богемный район Лондона, отличался тем, что там проживали очень интересные люди, там, и только там, в Лондоне можно было отведать «зеленой феи», запрещенного абсента, и еще там очень легко было уходить от наружного наблюдения. Капитан знал этот район как свои пять пальцев – со всеми проходными двориками и черными ходами в подъездах.

Но «наружки» за собой он не заметил. Видимо, Бернштайн решил оставить его в покое, посчитав, что купил его с потрохами за пять тысяч фунтов. Кстати… на обратном пути надо наведаться в банк, где арендована ячейка. Пусть полежат там.

Капитан зашел в небольшой бар, заказал ленч грузчика, безалкогольного пива и телефон, чтобы позвонить. И то, и другое, и третье ему предоставили, номер он набрал по памяти, никогда не записывал…

Ответили после черт знает какого гудка.

– Who dares wins[19], – сказал капитан в трубку.

– Кто это? – отозвалась трубка после долгого молчания.

– Водоплавающее дерьмо из Шанхая, – ответил капитан, – там же, где и раньше. Пойдет?

– Два часа.

В трубке забились гудки.

Два часа… Как раз хватит на то, чтобы появиться в банке. Поставить машину на прикол, переодеться и взять такси. В таких делах – лучше именно такси.

Направляясь к себе домой, он остановился у круглосуточного интернет-кафе, купил час времени в Интернете. Пятнадцати минут изучения прессы хватило для того, чтобы понять, в какое дерьмо вляпались эти два высокопоставленных ублюдка. И самое главное – теперь они и его тянут за собой.

Встретились через два часа, когда уже стемнело – на сей раз в баре Вест-Энда, довольно дерьмовом. Бар этот делился на две части – в одном просто можно было выпить и немного перекусить, в другом были кабинки с дыркой, и можно было пообщаться с дамами. Дамы эти отличались изрядной… э-э-э… массивностью, но тут на вкус и цвет товарищей нет. Капитан брезговал дамами такого пошиба еще и из-за того, что на руках у многих можно было увидеть красные точки от внутривенных инъекций.

Капитан подождал своего визави на улице, точнее, не на улице, а на чердаке дома, стоящего напротив. Он вскрыл английской булавкой замок подъезда старого доходного дома, осторожно поднялся по провонявшей кошачьей мочой лестнице и поднялся на чердак. Тут все было тихо – только негромко переговаривались между собой голуби да надо было следить, чтобы не вляпаться. Голуби – это хорошо, если вести себя достаточно осторожно и не спугнуть их – они подскажут, если кто-то захочет подкрасться к тебе со спины.

Увидев полугоночный седан «MG», немного неуместный в антураже мрачных улочек Вест-Энда, капитан усмехнулся – человек, которого он спас во время операции в Шанхае, буквально полумертвым дотащил до порта с разъяренными головорезами тонга на хвосте, нанятыми, очевидно, русскими, по-прежнему не прочь был выпендриться. Налоги на такую машину, как эта «MG», в Соединенном Королевстве были немилосердными.

Проследив за тем, как его друг вошел в бар, капитан оставался лежать еще десять минут, внимательно наблюдая за улицей. Ничего подозрительного за эти десять минут не произошло. Не проехала на небольшой скорости по улице машина с лишней антенной на крыше, не припарковался фургончик молочника или доставщика цветов, не появились уличные торговцы или влюбленный, ожидающий свою пассию с букетом цветов. Это значит, что его друг не приволок за собой «хвост» и можно было идти. Да, это была Англия, старая добрая Англия, это был Лондон, но все равно капитан чувствовал, что его втравили в предельно скверное предприятие, и принимал все меры предосторожности, какие только возможно. Моральные качества новых руководителей Службы он оценивал верно – продадут за дрянной пенни.

В баре его друг сидел в углу так, чтобы смотреть за входом – навыки Службы, полученные в ходе операций за границей, навсегда остаются с тобой. Рядом сидела какая-то парочка в черной коже, причем девица была лысая, а парень – с длинным, нечесаным хаером. Верней, парень-то сидел, а девица лежала у него на коленях и… понятно, чем они занимались. Вот такая вот сейчас в Британии молодежь пошла.