Крыс Поселягин Владимир

Молодой техник, его тоже звали Романом, стал помогать мне. В принципе, за два дня я всё подготовил, а сегодня прямо с утра мы и загнали «Маркизу» в бокс, так что до обеда должны справиться с установкой, потом погоняю машину в разных режимах, вернее больше мотор, и можно направляться за нарядом.

Одет я был в выданный мне здесь комбез, чтобы не пачкать мою единственную одежду, поэтому не боялся заниматься самой грязной работой. Установив двигатель и заканчивая закреплять его, я размышлял о тех трёх днях, что уже нахожусь в этом мире. Портал не появился, я дважды там был, пусто, поэтому и работал так ожесточённо, восстанавливая «полуторку» тридцать второго года выпуска. В город я почти не выходил, маршрут у меня был известен, до места постоя и обратно. Лишь раз я ходил на рынок, купил две пары чёрных боксёрских трусов, две майки и кепку, обязательный атрибут шофёра. На меня и так смотрели как на свалившегося с луны. Тут реально без головных уборов не ходили. Это ещё в крупных городах можно было встретить молодых людей без головных уборов, а тут, в провинции, такого было мало, встречалось, конечно, но редко. Ещё хотелось бы взять кожаную куртку, многие шофёры щеголяли в такой, но не нашёл. Зато часть средств потратил на формирование собственного комплекта инструментов. Я, конечно, надёргал из разбитых машин по мелочи, ключи, болты, гайки, пару отвёрток, но довёл до полной кондиции только после посещения рынка. Там же и старый портфель купил, где теперь хранил весь свой инструмент. Убирал под сиденье.

Мы успели до обеда запустить двигатель, протестировав его на разных оборотах, но тот реально был новым с разбитой машины, года не поработал, да и кабину поставили. До сигнала ещё оставалось полчаса, поэтому, открыв дверь и сев на мягкое с подбоем сиденье, я уже знал, какие тут дороги и машины, стал вертеть дыру в крыше грузовика ручной дрелью.

– Что это ты делаешь? – удивился тезка, устанавливая на кабину заднее смотровое стекло. Кузов лежал снаружи, талями его не трудно установить и закрепить. Работы на полчаса.

– Прожектор хочу сделать?

– Зачем, фары же есть?

– Фары только вперёд светят, да и то не особо ярко, а тут я смогу прямо из кабины крутить фару в любую сторону. Мало ли что. Штука полезная. Тем более как раз три фары скрутил с других машин, две поставил на штатное место, а для третьей это присмотрел.

– Ну-ну. Авдеев тебя «похвалит» за порчу казённого имущества.

Тот не отругал. Когда раздался сигнал к обеду, он зашёл в бокс и с интересом осмотрел фару, которую я уже установил, и проверял крепление, ручка в кабине крутилась согласно моим вывертам. Лишь проводку собирался протянуть позже.

– Интересная задумка, – оценил тот.

– Не держится в одном транспортном положении, придётся стопор делать. Потом можно будет его сбрасывать и крутить в разные стороны.

– Сделаешь, покажешь, как получилось. Ладно, идём на обед.

Обед прошёл нормально, я лишь пару раз покосился в сторону политрука, от которого недавно получил нагоняй за утрату комсомольского билета. Тот это делал вместо комсорга, пребывающего в отъезде. Долго же его восстанавливать придётся. Это не с липовым паспортом, тут полагается в Москву на место прописки ехать. Да и от милиции вестей пока нет, интересно, они отправляли запрос по месту моего якобы жительства? Когда их ждать?

Проверки я особо не боялся. В январе 1941-го был пожар, тогда погиб воспитатель и двое воспитанников, а также сгорел и архив. Пусть проверяют. Об этом пожаре знали все в нашем детдоме, у каждого был «любимый» воспитатель, которому желали, чтобы он тоже сгинул в огне.

После обеда я закончил с прожектором, всё-таки пришлось делать стопор. Сделал его из дерева, долго продержится, а потом провёл полную диагностику автомобиля. Так вот, его покрасить бы не мешало, но лишь от бортов только что установленного кузова шёл устойчивый запах краски, там трафаретом на бортах был нанесён номер машины.

Когда я уже заканчивал, тёзка спросил:

– Слушай, а какое у тебя в детдоме было прозвище, я слышал это традиция в детдомах.

– Крыс, – коротко ответил я.

Тот насторожился, после чего с подозрением спросил:

– У своих воруешь?

– Нет, пару раз в угол загоняли. Хотя и такое было, но тогда я чужое считал своим, да и сейчас считаю. Забрал как трофей. Кличка сначала не нравилась, а потом привык. Даже гордиться стал.

– Почему?

– Больше меня не трогали. Боялись. Я же бешеным становлюсь, когда меня в угол загоняют, на любые подвиги готов. Тогда схватил стул и так отходил шестерых уродов из старшей группы, что трое навсегда инвалидами стали. Если бы не воспитатель, физрук, забил бы их, не остановился бы. Тогда же и забрал из их вещей кое-что себе, считал это в своём вправе, трофей. Я к трофеям, взятым в бою, очень серьёзно отношусь, да и делиться ими не люблю. Ну и кликуху эту получил. За дело, это так.

– И что, чуть не убил их, и тебе ничего не было?

– Так и я пару раз ножом в бок получить успел, крови много потерял. Мне тогда восемь лет было. Как я тяжёлым стулом размахивал, до сих пор не понимаю, а тогда казался пушинкой. Я после того случая в секцию боевого самбо записался и не бросал учёбу, пока наш выпуск из детдома не случился.

– Так ты самбист? – изумился тот.

– Первый разряд, – кивнул я. – Ладно, кончаем трындеть, пора машину своим ходом выгонять из бокса, где там мой кривой стартер? В кабине?..

Так что, прервав любопытствующего тёзку, а рассказывал я ему из реальной своей жизни, только той, из будущего, выгнал машину из бокса и загнал её под навес, направившись в канцелярию. Народу на территории автобата было много, это в первый день в воскресенье тут почти никого не было, а вот в будни хватало.

В канцелярии я получил наряд, меня на две недели направляли на шефскую помощь совхозу «Свет Ильича», выдав также бланки на получение горюче-смазочных материалов. Вот с ними я направился к завскладу, с которым уже пару раз ругался насчёт запчастей. Не хотел выдавать что положено. Бензину он залил под пробку, но помня о прошлых наших словесных драках, я снова на него насел. Тот был то ли не в настроении, то ли не в себе, но после двадцатиминутных препирательств, всё же выдал то, что я требовал. Ветошь, канистру для бензину и канистру с маслом. Залив в пустую канистру бензина, я отъехал в сторону и, достав проволоку из своих запасов, прикрепил её на раме под кузовом, если специально не искать, не найдёшь. Будет моим стратегическим запасом, тем более пробка тугая, не текла. Масло же убрал в кузов, пригодится. Расход масла я ещё не знал.

Дальше понятно, предъявив на воротах наряд, я был выпущен на волю и, тронувшись с места, почти сразу остановился. А куда ехать-то? Дорогу к совхозу я не знал.

Оставив машину у ворот, я сбегал и получил нужную информацию у дежурного, тот посмеялся, но объяснил. Отлично, нужно было ехать в ту сторону, где находился портал, заодно проверю. Через полчаса проезжая мимо того поля, я определил, что портал так и не вернулся.

Прибавив газу, я надвинул кепку на глаза и запел – любил я это дело:

– Эх-х дороги, пыль да ту-уман, холода тревоги да степной бу-урьян…

Вывернув из-за угла гаража с ведром воды в руках, я почти сразу развернулся, чтобы смыться, но услышал начальственный радостный бас:

– Брайт? А ну ко мне, бегом!

Подбежав к административному зданию, я вопросительно посмотрел на техника-интенданта первого ранга Кравцова, того самого, что принимал меня на работу несколько недель назад.

– Что? – был мой вопрос.

– Ты что тут делаешь, почему не со своим подразделением?

– Мост полетел, клин дал, – пожал я плечами. – Меня Зайцев на буксире притащил. Мы корму моей «полуторки» тросами к его кузову прицепили, чтобы поднять её и покрышки волоком не рвать, так и доехали.

– Долго ремонтировать будешь?

– Да полчаса назад как приехал, сутки, а то и двое. Вон, воды набрал, кузов хотел от щебёночной пыли отмыть, я всё-таки эти три недели щебёнку возил из карьера на автотрассу, меня к дорожникам прикрепили.

– Много сделать успели? – рассеянно спросил Кравцов, посмотрев на пигалицу в военной форме, что стояла рядом и вызывающе на него смотрела.

– Почти на тринадцать километров все ямы засыпали, ещё восемь и всё, дальше другой район за дорогу отвечает. Сделали бы быстрее, но нас же всего четверо работает.

Это действительно было так, я все эти три недели работал не покладая рук, возя щебёнку. Кстати, грейдеры там тоже были, только на конной тяге. Я такого в будущем никогда не видел. Главное всё работало, вполне аккуратно разравнивая. Правда, у нас не было ни одной машины-самосвала, приходилось работникам лопатами загружать и разгружать, но ведь работали и особо не жаловались, вот что удивительно, причём много было женщин, командированных, как я понял. Больше всего меня бесило то, что мне выделили место для постоя в селе, так что в Житомире за это время так и не был. Ладно, догадался забрать все свои вещи с собой. Как бы я без смены работал, и так шесть раз постирушки устраивал.

– Понятно. Значит так, слушай приказ. Поступаешь в распоряжение сержанта медицинской службы Ковалёвой. Задача доставить груз в Луцк. Всё понял.

– Где Луцк, а где мы, да туда целый день ехать, – возмутился я. – Да и машины у меня нет.

– Не хватало ещё медицинское оборудование и лекарства в кузове с пылью от щебёнки возить. Вон под навесом шесть новых ЗиСов стоит. Три дня назад получили. Бери пятую в ряду. Машина тентованная, чистая. Сейчас распоряжусь, получишь наряды на неё, на запас горючего и продовольствия на двое суток. Семнадцатого должен вернуться. Груз сержанта находится на железнодорожной станции.

– Так чего по железке не доставить? – удивился я. – От Ровно можно и на машине отправить.

Как вольнонаёмный я мог спокойно общаться к командирам и получать ответы. Есть и в этом своё преимущество.

– Да сняли груз, к тому же в Луцк поезда не ходят, рельсы ещё не проложили. Груз для окружного госпиталя. Ладно, я сейчас напишу приказ, ты пока машину осмотри. Насчёт своей «Маркизы» не бойся, Авдеев её к твоему возвращению отремонтирует… Ах да, из отделения милиции звонили, просили, чтобы ты подошёл к ним. Насчёт документов вроде поговорить хотели.

– Угу.

Только после этого я внимательно посмотрел на сержанта. Ещё там, у угла, заметив, как та яростно наскакивает на Кравцова, я понял, что лучше на глаза им не попадаться, а уж как был счастлив тот, когда меня заметил, и тут же свалил эту проблему в форменной юбке на меня.

– Ну, привет, меня Ромой зовут, – вздохнув, поздоровался я.

– Сержант Ковалёва, – официально представилась та. Видать, новенькая ещё, не обтёрлась. Мелкая такая, в форме не по размеру, а уже наглая, вон как на старших по званию нападает.

– Ладно, сержант Ковалёва, слушай сюда. Я пошёл за машиной. Мне, чтобы её подготовить к выезду, нужно час.

– Но?!.. – возмутилась та, но я её прервал.

– Час, – с напором сказал я. – Машина новая. Мне нужно её проверить, пополнить горючее, необходимые технические жидкости, получить припасы. Так что жди тут. Вон лавочка в тени, посиди. А лучше в столовую сходи, она вон там, покормят. Мне не мешай.

Развернувшись, я направился к машине, которую мне временно дали. Тут и вода пригодилась, чистая, залил в радиатор, тот был полупустой. Осмотрев машину, я подогнал её к боксам, у которых стояла моя «Маркиза», и перекидал весь инструмент, а также свои вещи, со всеми запасами в ЗиС. Потом пообщался со старшиной насчёт своей машины, чтобы тот ремонт хорошо сделал, как для себя, и только потом направился в административное здание за нарядом и бланками на получение припасов и горючего. Потом получил всё, что необходимо, мне аж бочку целую бензина выдали, вдвоём с завскладом её по доскам внутрь закатывали и стопорили у кабины. Жаль, бойцов не было, ушли другое грузить, иначе их бы припахали. Вот только тогда я остановился у ворот, рядом с административным зданием, готовый к дальней поездке. Даже в столовую за двухдневным сухим пайком забежать успел. Сержант уже получила необходимые документы на использование машины, впорхнула в новенькую, ещё пахнущую краской и новизной кабину и только тут заметила мой вопросительный взгляд.

– К железнодорожным складам, я покажу.

– Лады, – кивнул я и, тронув грузовик с места, он был потяжелее моей «полуторки», подъехал к воротам. Дальше штатно, предъявил путевой лист и покинул территорию автобата.

Город я знал плохо, сержант его вообще не знала, так что больше по логике ехали. Наконец он опознала знакомую улицу, и мы по ней доехали до складов. Дальше дело было обычное, часовой был снят со склада, его открыли и шестеро бойцов железнодорожных войск достаточно быстро переносили груз. Там было два явно тяжёлых ящика, оббитых железом, несколько коробок, а также тюки с каким-то материалом. В общем, кузов был забит доверху. Ладно, я догадался уточнить объём груза и велел ефрейтору, что командовал красноармейцами, бочку с бензином поставить у заднего борта. Хоть заправиться смогу без осложнений.

Было три часа дня, пятнадцатого мая, когда мы покинули Житомир и по шоссе, кстати, это мы его ремонтировали, направились в сторону Ровно. Там требовалось свернуть на Луцк. Как мне сказали, не заблудишься, если что, дорогу можно спросить.

– Куда это мы свернули, дорога же прямо? – с подозрением спросила строгая сержант, когда мы съехали с шоссе.

– В одно место заскочить надо и кое-что забрать.

Это действительно было так. Я хотел проехать по полю и посмотреть, не появился ли овал портала, ну и, пользуясь случаем забрать из схрона запасы иномирного товара. Раз еду далеко, почему не воспользоваться оказией и не распродать его там, всё же далеко от Житомира? Как оказалось, для жён командиров это востребованный товар. Тем более они всегда при деньгах. Да и ко мне не приведёт, всё же до Луцка было порядка двухсот пятидесяти километров, если вспомнить, какие тут дороги, то все триста. Не-е, до вечера точно не доберёмся, ночью или завтра. Посмотрим.

Грузовик, поскрипывая корпусом и переваливаясь на дороге, перевалил через железнодорожное полотно и направился в сторону поля и уже знакомого леса. Портала не было, я с огорчением был вынужден это признать, уже стараясь не думать о доме, оставленном с той стороны, разграбят ведь, а к своему имуществу я относился очень серьёзно, поэтому, доехав до леса, остановил машину.

– Что случилось? – испуганно спросила сержант, нервно теребя край форменной юбки.

– Остановка на минутку, – ответил я и, покинув кабину, побежал в лес. Достав сидор из дупла, я быстро вернулся и сунул его под сиденье.

– Что это? – с подозрением спросила пассажирка.

– Ты знаешь поговорку про любопытную Варвару? Хочешь последовать её примеру? – запустив электростартером двигатель, спросил я у неё. Ответ был получен, когда я уже развернул машину и направлялся обратно к переезду.

– Подозрительный ты.

– О, как? Если веду себя не так, как нужно, сразу подозрительный? Для меня ты подозрительнее. Чего это тебя ссадили в Житомире, а не в Ровно? Довела железнодорожников до нервного срыва?

– Ничего я не доводила, сопровождающий лёг в больницу с аппендицитом и велел мне дальше сопровождать груз. А нас тут ссадили, сказали, вагон понадобился, его к другому поезду цепляли. Велели ехать дальше на машине, даже до вашей части довезли.

– Ага, сбросили с себя проблему, молодцы, – пробормотал я, на первой скорости преодолевая переезд.

Смотритель выглянул из будки, осмотрел машину и нырнул обратно. Я не показался ему подозрительным. Вернувшись на трассу, я разогнал грузовик до пятидесяти километров в час. А где дорога была ровной и все шестьдесят шёл. Как сообщила сержант, груз выдержит, упакован хорошо, но, что за груз, я так и не узнал.

– Что ты поёшь? – полюбопытствовала час спустя сержант, когда мы удалились от Житомира километров на тридцать, проехав один из автомобильных мостов. Нас там проверили, документы, без обыска.

– Да так, бурчу себе иногда под нос, помогает скоротать время. В принципе у меня голос хороший, его даже поставить в детдоме хотели, я игре на гитаре учился.

– И как, получилось?

– Учителя хвалили, дар есть.

– Играешь и поёшь?

– А когда? Я эти три недели только дорогу перед капотом вижу. Да по вечерам провожу осмотр машины, потом просто заваливаюсь спать. Ладно, хозяйка хорошая попалась, с пониманием. Молодая, муж погиб на финской, вдова. Так что, после работы я руками с трудом шевелю. Вон, у ЗиСа руль даже тяжелее, чем на моей «полуторке». Сейчас-то полегче, привыкать стал, а в первое время тяжело было.

– Успеем сегодня доехать?

– Если надолго останавливаться не будем, в принципе должны. Расход горючего только неожиданно большим оказался, груз тяжёлый, через пару часов остановимся заправиться, там и подкрепимся.

– Хорошо. Ты только погромче пой, чтобы мне слышно было.

– Мне не жалко, – согласился я.

К шести часам вечера, когда я уже подумывал об остановке, мы лишь раз останавливались на пять минут по естественным надобностям, заметил впереди пост. Причём в этот раз не армейский, а судя по фуражкам, там были сотрудники НКВД.

– Ты чего? – удивилась сержант, когда я сбросил скорость и притёрся к обочине лесной дороги.

– Пост подозрительный. Не хочу соваться к нему один, подождём попутную колонну или машину. Чёрт, ещё лес вокруг, да и дорога узкая… Подождём. В общем, я сейчас заправляться буду, а ты погуляй, посмотри вокруг, как будто всё нормально.

– Но это же наши, русские.

– Ты про волка в овечьей шкуре слышала?

Та на несколько секунд задумалась, после чего кивнула.

– Хорошо, погуляю.

– В лес не уходи, помни про волков.

Вооружены мы не были, поэтому действительно опасались нападения, тем более слухи всё же ходили. Случались в этих краях и обстрелы, и нападения. Зайдя за машину, я незаметно достал монокуляр и рассмотрел пост. Вроде всё нормально, но чуйка пела, что что-то не так. Достав брезентовое ведро, шланг и самодельную воронку, я открыл горловину бака и вставил воронку, после чего прошёл к заднему борту, развязал тент и откинул его край в сторону, чтобы можно было добраться до бочки. Дальше просто, отсасывал шлангом, ждал, когда ведро наполнится, и заливал бензин в бак. Я успел сделать три ходки, кстати, никто из патруля в нашу сторону не направился, хотя и проверили встречную машину, когда услышал шум нескольких двигателей позади. Какая-то колонна шла попутным с нами маршрутом.

Машины подъезжали довольно долго, я успел закрутить бочку и бак, убрать ведро со шлангом и воронкой и даже завязать тент, так что, когда они приблизились, тронулся с места и поехал впереди.

Бойцы на посту проводили нас взглядами, но не остановили, что ещё больше усилило моё подозрение, а когда через восемь километров нам попался армейский пост, я сам остановил грузовик, под фырканье сержанта. Та всю дорогу смеялась надо мной и моими страхами.

– Товарищ лейтенант, можно с вами пообщаться? – спросил я командира поста, покинув кабину.

– Что случилось? – поинтересовался он, подходя ближе. Пост состоял из «полуторки» и десятка бойцов, у всех были нарукавные повязки патруля.

– Мне пост подозрительный попался, в восьми километрах стоит, в лесу. Все в нём сотрудники НКВД. Двенадцать человек, без машины, пулемёт ДП и три автомата с дырчатыми кожухами на стволе и дисками снизу.

– ППД, – машинально ответил лейтенант и задумчиво посмотрел в ту сторону, откуда мы приехали. – Что за пост, почему я не знаю?

– Мне кажется, их больше было, там, на опушке пулемёт был, но замаскированы хорошо. Командир у них капитан, по одной шпале в петлицах.

– А вот это уже звоночек. Как он выглядит?

– Высокий, как ваш сержант, фигура такая же. Лицо сухое, как будто не мышцы у него, а желваки. Глаза, кажется, серые… А ещё, у него кобура не на боку, как у вас, или сзади, а чуть спереди. Почти на животе. Они мне сразу не понравились, так что я решил подождать попутную колонну и проехать с ней. Почти двадцать минут на виду стоял, никто не подошёл, да и пропустили с колонной. Не останавливая, а это подозрительно.

– Согласен. Зернов, бегом в деревню! Позвони в штаб, пусть помощь высылают. Соваться самим – это верная гибель, положат нас, если они ещё на месте.

Один боец сорвался с места и побежал в деревню, её было видно в паре километров, лейтенант справился у сержанта, проверил ли он документы моей пассажирки, мои он лично изучил, после чего они стали рассаживаться на скамейки в кузове машины, а я погнал дальше.

– Видела? Я же говорил подозрительный пост.

– А может, им просто не сообщили?

– Не-е, не может. В штабе, когда ставятся задачи, командирам сообщается, где будут какие посты, чтобы ошибок и недопонимания избежать. Об этой группе лейтенанту не сообщили, вот он и насторожился и стал действовать согласно инструкции. Правда, думаю, зря, нет их там уже.

– А кто это, как думаешь? Снова местные бандитствуют?

– Не-е, это немцы, будь уверена. Столько комплектов формы пошить, оружие достать. Тут явно чужая разведка поработала.

– Что-то ты больно много знаешь для простого шофёра, – с подозрением сказала сержант.

– Думаю хорошо и анализирую. А что, завидно? – с усмешкой посмотрел я на неё.

– Почему ты тогда ещё не в военном училище?

– Не моё это, вот моё призвание, – похлопал я по рулю. – О кстати, смотри, поворот на Ровно, до него ещё тридцать километров, но мы поворачиваем на Луцк, если повезёт, к вечеру успеем. Сейчас ещё проедем и встанем. Поужинаем и заправим машину.

Встать можно было и тут, вокруг расстилались обширные поля, но хотелось бы найти какой-нибудь водоём, так как при мне была только одна армейская стеклянная фляжка, уже опустошённая наполовину. Я её заливал несколько часов назад, когда мы проезжали одну из деревень, колодезная вода была вкусной и ломила зубы, но пить-то хочется, так что воды было мало.

– Смотри, полевой стан, там и поужинаем, – указал я в сторону, где под деревьями действительно находилось несколько лёгких летних строений, да немногочисленная техника, расставленная вокруг.

– А нас там покормят? – неуверенно спросила сержант.

– А чего нас кормить, у нас всё своё, главное, чтобы воды дали.

К моему удивлению, нас покормили из общего котла, на стане как раз был ужин, повариха наливала ужин в термосы, чтобы отправиться на телеге объезжать поля, тут были не все, работали колхозники до темноты. Я искренне поблагодарил местных за тёплый приём, порадовавшись, что пайки сохранятся. Я их уже убрал в сидор на будущее, мой НЗ, который я пока так и не мог собрать. Консервы и сухари долго хранятся.

Покинули стан, пробыв там всего минут двадцать. Колхозники видели, что мы торопились, и не держали нас. Правда, буквально через четыре километра мы стали притормаживать. В этом мире я был уже три недели, причём в краях, насыщенных войсками и техникой, но танк увидел впервые. Три раза видел броневики, сопровождавшие колонны, а тут стоял танк – гусеницы, пушка, всё как полагается, и с ним возились трое танкистов в чёрных шлемофонах, но почему-то синих комбезах. Я всегда считал, что у танкистов они чёрные, а не синие. Да и шлемофоны были непривычной формы. Не было ушек, чтобы застёгивать его под подбородком. Как колпаки или шлемы. Но привычно ребристые сверху.

Проехав чуть дальше, я остановил машину на обочине, метрах в четырёх перед танком. Открыв дверцу, я встал на подножку и, посмотрев на танкистов, что с любопытством смотрели на нас, поздоровался:

– Здорова, славяне. Проблемы?

– Бензопровод повреждён, – пояснил тот, что стоял на корме танка. – Шланг есть?

– Размер? Диаметр? – деловито поинтересовался я, подходя к боевой машине и с немалым любопытством разглядывая танк. Но даже и при втором взгляде кроме как назвать это «чудо-юдом» не поворачивался язык. И на этом воевали? Мрак.

– Примерно сантиметров тридцать надо, диаметр шесть миллиметров.

– Ясно, стандарт. Есть, сейчас принесу.

Я действительно принёс кусок шланга, и мехвод, а это был, похоже, именно он, отчекрыжил от него необходимый кусок. Тут среди танкистов прошла волна, оказалось, сержант покинула кабину, вот они на неё и среагировали. Привычка, видать. Пока двое членов экипажа крутились вокруг девушки, мы с мехводом, его Михаилом звали, тоже москвич, как и я, только он жил на окраине, поставили шланг и проволокой закрутили концы.

– Чем это так резко пахнет. Вы на каком бензине ездите? – с подозрением спросил я.

– На авиационном.

– Так он же горюч, как на таких машинах можно воевать? – вытаращился я на Михаила. Тот помрачнел, но махнул рукой.

– Воевали.

– А что за танк?

– БТ-семь.

– Так вот это что такое. Что ж, буду знать. Ладно, бывай, мы сами торопимся.

Попрощавшись с танкистами, я сел в машину, и мы поехали дальше.

– Двадцать минут потеряли, – зло шипела на меня сержант. – Зачем останавливались?

– Слышала, что командир танка сказал, тот старший сержант? Они не туда свернули, так что если их и ищут-то на другой дороге, а тут мы помогли. Что командир танка сказал? Мы помогли им, они когда-нибудь помогут нам.

– А о чём ты с тем мальчишкой разговаривал, чего он так злился?

– Это мехвод, в этом году учёбку закончил. Михаилом звать. Да я рассказал ему, что на полигоне шофёром был, а там проходили испытания бронебойных снарядов, у них в танке как раз такие, выяснилось, что они все бракованные.

– Как это?! – вытаращилась та на меня.

– Во, и Мишка так же среагировал, потом разозлился, что им не те снаряды дали. Так что, эти снаряды не пробивают броню издалека, как было описано в инструкции по применению, они раскалываются. А пробивают только в упор, с пистолетной дистанции. Максимум метров с трёхсот. Мишка – комсорг во взводе, сказал, до командира полка дойдет, но устроит проверку.

– Но ты же говорил, что уже проверили.

– Там замяли это дело. Говорили, если начать расследование, много генеральских голов полетит, – ответил я.

– Хм, неправильно это, – пробормотала она.

– Ну да, – согласился я и, высунувшись в открытое окно, стал разглядывать две тройки небольших самолётов, что летели над нами. Советских соколов, как их тут называли, я за эти недели повидал немало, более того, даже стал разбираться в типах машин. Знатоков вокруг было много, просветили. Сейчас над нами были «Чайки». Я и «У-2» видел три раза. Один раз и «Миги» были.

Дорога была в принципе укатана, мы шли в конце колонны из двадцати армейских грузовиков, груз у нас был тяжёлый, что позволяло проходить нормально даже небольшие ямы, нас лишь раскачивало, поэтому скорости я особо не терял. Колонна свернула на одну из второстепенных дорог, а мы последовали дальше. Начало темнеть, ночью тут ездить было не принято, однако до Луцка оставалось меньше пятнадцати километров, поэтому мы решили всё же добраться до конечного пункта, а не, как остальные, ночевать в какой-нибудь деревне. Мы таких много проезжали и видели, как там встают на ночёвку.

Как ни странно, нас никто не обстрелял из кустов и не остановил. Нет, остановили, но на окраине Луцка, там был пост. Ну, а дальше мы доехали до госпиталя, остановившись и освещая фарами закрытые ворота. Сержант выскочила и, открыв калитку, исчезла на территории госпиталя, а на свету появился часовой, что, морщась, разглядывал мою тарахтевшую на малых оборотах машину. Приглушив фары и оставив только габариты, я покинул кабину и, отойдя чуть в сторону, окропил забор. Всё равно никто не видит, а я терпел давно.

Минут через пять сержант вернулась с военным, судя по эмблемам, врачом. У него было по шпале в петлицах. Он распорядился часовому открыть ворота, а мне загонять машину в гараж, благо там как раз один бокс был пуст. Мол, разгружать завтра с утра будут. Правда, меня пытались устроить в небольшой казарме охраны, но тут я встал на дыбы, за машину отвечаю, значит, в ней спать буду. Тот возражать не стал, видимо, просто не хотел, поэтому пост поставил не у гаража, а внутри.

Загнав задним ходом ЗиС в гараж, я заглушил хорошо потрудившийся мотор и, покинув кабину, пока часовой закрывал ворота, осмотрелся и довольно кивнул.

– В кабине тесно, я на том диванчике прикорну, тебе всё равно спать нельзя, – сказал я часовому, отчего тот грустно вздохнул, видно, сам на него нацелился.

Устроившись на раздолбанном диванчике, что стоял у стены, рядом с верстаком, я накрылся курткой и быстро уснул, а часовой, походив, сел на свободный стул.

Разбудил меня оглушающий в замкнутом помещении выстрел из винтовки. Дернувшись, я свалился с дивана, пребольно ушибив коленку и локоть, при этом обложив часового трехэтажным матом. Когда я закончил, мне хватило секунд десять, спросил, морщась и потирая локоть:

– Чего стрелял?

– Там в окно кто-то лез и на пол спрыгнул, я слышал.

– Да? – заинтересовался я и, достав из кармана коробок со спичками, хоть не курил, но вещь необходимая, зажёг одну палочку. Света в гараже не было, вернее – был, но его отключали по ночам. Так что было бесполезно щёлкать выключателем на стене.

Неяркий огонь осветил ряд машин, на некоторых были белые круги с красными крестами, да и было их всего три, однако ничего рассмотреть мы не смогли.

– Может, за машиной, пошли, посмотрим, – предложил я. Часовой держал винтовку наготове.

Пройдя мимо двух ворот, я снова зажёг спичку. В этот раз результат был, мы рассмотрели ноги неизвестного, обутые в ботинки. Подойдя, часовой начал осматривать открытое окно под потолком, я же зажёг новую спичку и стал изучать убитого. Выстрел был точный, прямо в сердце. Повезло часовому.

В это время забарабанили в дверь, поэтому боец побежал туда, а я быстро обхлопал, пока была возможность, убитого вора. А кто это ещё мог быть? Работать пришлось в темноте, как иначе обеими-то руками? Но результат был, за поясом я обнаружил массивный тяжёлый предмет, судя по выпуклостям наган, а в кармане горсть патронов. Всё это я успел выгрести и сунуть к себе. Патроны в карман, а револьвер – за пояс брюк. Более того, обнаружив за голенищем сапог нож, я сунул его в рукав убитого, мол, вооружён и очень опасен. Так что, когда часовой закончил доклад и разводящий, освещая фонариком, подошёл к санитарной машине, то осветил не только труп, но и меня, мирно стоявшего рядом.

– Попадание точно в сердце. Случайность, специально бы целился – не попал, – пояснил я, вытирая кровь с левой руки носовым платком, измазался всё же.

– Бывает, – согласился тот и присел у трупа, начав довольно профессионально его обыскивать. Нож он сразу нашёл.

В это время в окно, через которое в гараж попал вор, заглянул незнакомый боец. Найдя взглядом сержанта-разводящего, он доложил:

– Тут никого, только лестница прислонена.

– Может, он один был?

– Не-е, лестница тяжёлая, один бы не принёс.

– Осмотреть территорию госпиталя.

– Есть, – ответил тот и исчез.

Встав, сержант осмотрелся, осветил всё, что было рядом, и сказал:

– Сейчас патруль прибудет, пойду его встречать, ничего тут не трогать.

Оставив ещё одного бойца, он покинул гараж, а я, пройдя к диванчику, лёг и снова уснул. Лазить в кабину ЗиСа я не стал, это будет подозрительно, вдруг что прячу, а так лёг, отчего револьвер больно упёрся в спину, и снова уснул. Кстати, реально уснул.

Разбудили меня спустя где-то час, как я понял. Часов у меня не было, больше наугад предположил. Кстати, с этим проблема, нужно покупать, привык с мобилой всегда ходить. Так вот, меня растолкал тот сержант-разводящий, сообщив, что со мной хочет поговорить следователь. Гараж был полон, как раз на носилках выносили тело убитого, хорошо освещён. Поэтому сев и вытирая лицо, я кивнул.

– Надо, поговорим, – ответил я и длинно зевнул.

Следователь был тут же, сидел на подножке одной из машин и что-то записывал на листок бумаги. Это был сотрудник милиции, судя по форме, старлей. Ну да, логично, это же всё на кражу было похоже.

– Роман Брайт? – уточнил он, когда я подошёл.

– Он самый, – кивнул я.

– Документы и путевой лист, – велел он и, получив требуемое, стал вписывать данные в свой рапорт. Документы у меня были в виде справок об утере, так что пришлось ему удовлетвориться этим.

Позже сотрудник милиции, а он действительно был из милиции, довольно профессионально опросил меня, записывая свидетельские показания. Потом я расписался, и он меня отпустил. Вот и всё наше общение. Ещё около получаса тут велись следственные мероприятия, после чего гараж, кроме нас с часовым, все лишние люди покинули, и мы продолжили прерванные занятия: я спать, а новенький часовой – бдеть.

Утром меня разбудили и сводили позавтракать. Да уж, госпитальная еда – это не ресторанная, надо будет озаботиться своей солью, а то у меня был спичечный коробок, да остался в «Маркизе». После завтрака я выгнал машину и подогнал её к заднему входу госпиталя, там главврач принимал груз, сержант тоже тут была, она и сдавала его. Приём прошёл нормально, после чего последовала разгрузка. Когда она закончилась, я проверил, как стоит бочка в кузове, её поставили к кабине, завязал тент и направился к заму главврача, он мне и поставил необходимые штампы в путевой лист, что груз доставлен. Дальше просто, я покинул госпиталь и поехал по городу в сторону рынка. Где он находится, я уже узнал у санитарок. Как и в Житомире, тут преобладали военные, много их было, но это не мешало мне добраться до рынка. Кстати, он тут был хоть и мал, но разнообразие товара поражало, выбора было куда больше. Видимо, то, что город был ближе к границе, чем Житомир, сказывалось.

К моему удивлению, от всего товара я избавился махом. Когда я остановил машину неподалёку от рынка, на одной из тихих тенистых улиц, припарковался и заглушил мотор, то, когда наклонился, вытаскивая из-под сиденья сидор, услышал стук в дверцу. Подняв голову, я, к своему изумлению, увидел ту самую девицу, которой продал губную помаду. Мельком посмотрев в зеркала заднего вида, сразу опознал знакомую «эмку», стоявшую сзади. Только что её там не было.

Открыв дверь, я встал на подножку и спрыгнул на дорогу:

– Доброе утро, – поздоровался я.

Кстати, тот дивизионный комиссар сидел в машине, пристально разглядывая нас, поэтому я старался особо на девицу не пялиться, несмотря на её откровенно провоцирующий наряд.

– Здравствуй, – улыбнулась она. – Знаешь, я даже не поверила, когда тебя в кабине грузовика на перекрёстке рассмотрела. Пришлось поскандалить, чтобы шофёр свернул за тобой следом. Догадываешься, почему я за тобой поехала?

– Товар не понравился, вернуть хочешь?

– Ещё чего. Мои подружки в восторге. Я тебя искала, всех на уши в Житомире подняла, но так и не нашли. Вот и хочется узнать, зря это или нет. Ещё есть?

– А что хочешь? Я у того капитана полсидора выкупил.

– А что есть?

– Туалетная бумага, несколько рулонов, мыло душистое с разными ароматами. Тени, тушь для ресниц, специальные карандаши для бровей, помада, ну и духи, конечно. Даже два мужских одеколона есть и средство после бритья. Это всё, что было. Я с той нашей прошлой встречи ничего и продать не смог, работы много было, времени в обрез. А тут командировка в Луцк, вот и хотел распродать, не наше же. Я уже и жалеть начал, что связался с этими вещами. С другой стороны, хозяйке дома, где живу, подарил, так она мне такие жаркие ночи устраивала.

– Могу себе представить. Показывай всё что есть. Одеколон я мужу покажу, может, что возьмёт. Тем более у командующего армии скоро день рождения, будет что подарить.

Комиссар так из машины и не вышел, оба флакона в бумажной упаковке с яркими этикетками она сама к нему в машину носила. Тот понюхал и оба же взял. Я сам выбирал запахи, хорошие, резкие, то, что надо. Ещё у меня был один лосьон после бритья, он его тоже взял. Более того, всю туалетную бумагу и всё мыло. В общем, выкупили всё. Бабское купила девица, а остальное пожелал получить её муж. Он из машины хоть и не выходил, но в торговле участвовал, через жену. Он же и отсчитал большие купюры. Почему они с собой возят такие суммы, не знаю, но полторы тысячи у них нашлось. Основная цена шла за парфюмерию и косметику. В общем, отсчитывал тот в машине. Так что, мне тоже пришлось сесть в неё, на заднее сиденье.

– Это всё, или ещё что сможешь достать? – спросил комиссар, когда я, получив деньги, не пересчитывая, убрал их в карман куртки.

– Вряд ли получится, канал, через который я это всё достал, накрылся. Попробую, но вряд ли.

– Про капитана-пограничника соврал?

– Было такое, у поляка одного всё купил. Контрабанда, скорее всего. Только вот этого поляка взяли и уже по этапу отправили. Думать надо. Но если что будет, я вас буду иметь в виду.

– Хорошо. У нас квартира в Житомире. Пиши адрес… Если что будет, сообщи. Жена, я или домработница, кто-нибудь да будет дома.

– Понял.

Мы распрощались, «эмка» развернулась и уехала, а я, задумчиво посмотрев на свой ЗиС, энергичным шагом направился к рынку. Деньги есть, можно и потратить. Достало ходить в куртке на голое тело, не расстегнёшь, сразу майку видно. Надо пару рубашек взять, можно брюки и обязательно кожаную куртку. Три недели тут живу, в принципе ночами уже тепло, но всё равно пригодится. Гуляя по рядам, я выбирал себе обновки. Купил пару рубашек, одну серую, другую клетчатую, выходной костюм, а то у меня только рабочая одежда, и нашел, наконец, кожаную куртку. Правда, как сообщил продавец, она была танкистская, польская, но меня это мало волновало, главное по размеру и как новая. Купил также новенький сидор, пару ложек, вилок, два складных ножа, узелок с солью, с перцем, двухлитровую фляжку, трёхлитровый котелок, двухлитровый чайник и две глубокие тарелки. Война скоро, это всё может пригодиться. Ещё меня беспокоила обувь. Ботинки, купленные ещё в моем мире, неожиданно стали расползаться. Сапожник подновил их, но честно сказал, что кожа у подошвы гнильё. Так что, обнаружив в продаже сапоги, я их внимательно осмотрел и купил, с двумя парами запасных портянок. Ботинки я оставил тут же. Сапоги, которые я сразу надел, хорошо так сидели, я даже притопнул от удовольствия.

Все покупки я понёс к своему грузовику. Отперев дверь, сунул покупки под сиденье, осторожно потрогал наган, он вместе с патронами лежал в старом сидоре там же под сиденьем, и, подумав, снова запер кабину и направился обратно на рынок. Я видел там шмыгающих ловкачей. Денег у меня было много, почему бы не перевести их в золото или камешки? Рисковать так в Житомире не хотелось.

Правда, сразу я до них не добрался. Стопорнулся в продовольственных рядах, там купил крупы, полмешка сушёного гороха, полтора десятка банок консервов, включая шесть с тушёнкой, больше у продавца не было, ну и ещё немного полуфабрикатов, так что пришлось возвращаться. Это тоже мои запасы на будущее. Вот только потом я добрался до нужных людей. Один мужичок ходил рядом с плакатом «Куплю золото, украшения». Вроде как рядом, а если что, это не его.

– Товар есть? – спросил я у него.