Дорога без следов Веденеев Василий

– Что про берлинского гостя слышно? – Антон откинулся спиной на березовые жерди, ощутив их округлую твердость и тонкий, не успевший выветриться аромат леса. Послать бы к чертям всю эту войну, уйти сейчас в заросли, дышать полной грудью, забыв о немцах, подозрениях в измене, перелетах через линию фронта. Жизнь так хрупка и случайна, а мы сами укорачиваем ее себе и другим, только в конце пути начиная понимать, как многое сделано зря, как никчемно и бездарно потратил силы, не помогая, а мешая другим жить.

Но сейчас он именно помогает, и нет права забывать о долге, предавать тех, кто доверил ему свою судьбу. И это не только генерал, лихой кавалерист в прошлом, заключенный тоже в прошлом, а ныне командующий фронтом, – это Ермаков, сотни тысяч красноармейцев и командиров, огромные массы людей, чья дальнейшая судьба прямо или косвенно зависит от того, что и как сделают здесь с помощью укрывшихся в лесах народных мстителей два прилетевших из Москвы разведчика-чекиста.

– Сушков, помню, рассказывал про него, – откликнулся Колесов. – Тощий, волосики серые, высокий, костистый, на пальце перстенек носит с черепом. Серебряный, что ли, в общем, белого металла.

– Платиновый, – поправил Волков. – Это оберфюрер Бергер из РСХА, а колечко с черепом ему лично Гиммлер подарил за службу. У них считается очень почетным получить такой презент от рейхсфюрера. У Бютцова шрам на голове есть? Вот тут? – он показал, где должен остаться след его пули.

– Есть, – удивленно посмотрел на него Колесов. – Точно. Знакомый, что ли?

– Это несущественно, – прервал его Семенов, – просто о противнике следует знать все, вплоть до мелочей, поэтому Хопров интересуется. Готовьте поиск разведчиков, маршрут мы дадим и начнем собираться в город. Желательно, чтобы нас в лагере видели как можно меньше.

– Ежику понятно, – буркнул начальник разведки. – Если мундирчики немецкие хотите натянуть, то не советую. Жестоко у них там с учетом не только прибывающих, но и проезжающих. Первый же патруль остановит и потащит в комендатуру. Лучше попробовать с местным населением смешаться и пройти, хотя это тоже… Но мы еще помозгуем, как все устроить, есть одна мыслишка. Если вопросов больше нет, то сейчас я вам ужин принесу, а потом зайду с бумагами. Посидим, покурим, про оперативную обстановочку в Немеже расскажу. У меня все немецкие приказы и распоряжения подобраны в хронологическом порядке, трофейные документы есть, письма солдат и офицеров. Глядишь, пригодится чего.

– Спасибо, – улыбнулся Волков…

Ночью Антон долго лежал на нарах, прислушиваясь к шумам леса и к тому, как беспокойно вертится внизу Павел Романович. Не спалось ему – день тяжелый, полный разговоров и напряженной работы. Колесов принес несколько сумок бумаг и сильный фонарь. Читали до одури, до рези в глазах – приказы, листовки, распоряжения бургомистрата и военного коменданта, предписания, письма немцев к родным и знакомым, справки жандармерии и полиции, биржи труда и интенданских служб. Горы документов, за которыми – невидимый постороннему глазу каждодневный и опасный труд подпольщиков и чекистов, партизанских разведчиков и связных. Попутно расспрашивали начальника разведки о работе подполья в городе, обстановке в прилегающих к нему районах, ценах на базаре и черном рынке, приметах выявленных осведомителей полиции и гестапо, изучали разведданные, полученные подчиненными Колесова.

Начальник разведки притащил с собой и большой, сложенный в несколько раз лист плотной бумаги с планом Немежа, изданный еще в панской Польше. Наложив на него полупрозрачную кальку с новыми названиями улиц, данными уже при советской власти и аккуратно надписанными карандашом немецкими названиями, он, показывая на условные значки, объяснил, где располагается тюрьма СД, городская управа, биржа, рынок с торговыми рядами, костелы, замок, гестапо и резиденция военного коменданта.

Его толстый палец уверенно полз по ущельям улиц и тыкал ногтем в квадратики зданий:

– Дом пять, автомастерские… Потсдамштрассе, бывшая Мицкевича, дом двенадцать, общежитие полиции…

«Совсем он не сухарь, закоснелый в своей подозрительности, как мне показалось вначале, – подумал Антон, слушая Колесова и наблюдая за ним. – Просто человек смертельно устал и привык постоянно держаться настороже. А так он мужик свойский, дело знает туго, а что не расположен к сантиментам и не заискивает перед прилетевшими, за это честь ему и хвала. Лучше иметь дело со знающим человеком, пусть усталым и несладким по характеру, чем с пустым угодливым попугаем, ничем не способным помочь. А сколько сейчас “попугаев” сидит на разных должностях и командует такими, как Колесов…»