Электроник – мальчик из чемодана Велтистов Евгений
Конечно, в яркий, солнечный день никаких звезд увидеть было нельзя. Но Сережа все же нагнулся, прильнул к круглому глазку. Его обожгло, ослепило солнце. Огненные копья словно проткнули глаз. Растерянно моргая, вытирая ладонью катившиеся слезы, стоял Сергей у окна. Он хотел поддать ногой телескоп, но пожалел труд Профессора.
– Ну, что ты там увидел? – ехидно спросил Гусев.
– Такого болвана, как ты! – в сердцах сказал Сережка и побежал по лестнице. – Такого гуся лапчатого, как ты! – кричал он на бегу. – Нет, гусака! Толстого, очень противного гусака!
Макар не погнался за ним. Он только высунулся из окна и рявкнул:
– Я тебе покажу гусака! Лучше не попадайся!
Солнце светило ласково. Остро, душисто пахло молодой зеленью. Но мир казался Сережке серым, недобрым. Ему было горько, обидно. Он шел и думал: как отомстить верзиле, этому здоровенному, полному коварства Гусаку?
Сыроежкин строил планы мести и один за другим отвергал их. Лассо, которым можно заарканить и привязать врага к дереву, нападение в темноте, даже помощь приятелей – десять крепких кулаков – все это Сергею не нравилось. Оставалось найти чудодейственные капли, удесятеряющие силы человека, и вызвать обидчика на бой. Но где достанешь их рецепт?
Неожиданно сильные руки схватили Сережку и подняли высоко вверх!
– Вот он! – закричал кто-то оглушительно громко. – Качай его!
Сережка очнулся. Он увидел флаги, спортсменов в ярких майках и бьющие в глаза белые буквы на красном полотне: ФИНИШ. Какие-то люди несли Сережку, подняв над толпой, и кричали:
– Нашли! Нашли! Вот он – чемпион!
Толпа оборачивалась, расступалась, разглядывала Сыроежкина, а он только хлопал ресницами и вертел головой.
Кто-то схватил его за руку, подержал, шагая рядом, и удивленно сказал:
– Пульс нормальный! Не сердце, а часы!
– Он не запыхался! – восторженно подхватил другой болельщик. – Легкие – как кузнечные мехи!
– Чемпион… Чемпион… – повторяли все вокруг.
Сережку поставили перед высоким крепким человеком в белом костюме с алой повязкой на рукаве.
– Как тебя зовут, мальчик?
– Сергей Сыроежкин, – удивленно сказал неожиданный чемпион.
– Где ты живешь? Где учишься?
– На Липовой аллее. В школе кибернетиков.
– Товарищи! – закричал судья в белом костюме. – Неизвестный бегун – Сергей Сыроежкин! Он живет здесь, в Октябрьском районе!
Толпа загудела.
– Молодец, – сказал судья Сыроежкину. – Поздравляю!
– А за что? – удивленно спросил Сергей.
– Молодец, – повторил судья. – Никогда не надо задаваться. А завтра приходи в пять часов на стадион в секцию легкой атлетики. Вот. – Он достал блокнот, оторвал листок и что-то быстро написал. – Здесь адрес и мое имя. Приходи обязательно. Талант надо развивать.
Он повернулся к другим судьям:
– Я думаю, можно засчитать бег Сыроежкина.
– А я протестую! – резко ответил судья в тренировочном костюме. – Сыроежкина нет в списках команды.
– Считать! Считать! Считать! – загалдели болельщики. – Он из нашего района!
Судьи стали спорить, а Сережка тихо отошел в сторону, сжимая в руке листок. Чемпиона дружески хлопали по плечу, ему говорили бодрые слова, кто-то сунул ему мороженое. На него дивились, как на чудо.
А чуду было очень неловко. Чудо все еще ничего не понимало. Чудо выбрало в шумной толпе спокойного толстяка с палкой и робко спросило:
– А что случилось?
– Нет, вы только посмотрите на него! – громко сказал толстяк, напугав Сережку. Бежать было некуда: вокруг уже стояли плотным кольцом болельщики. – Он даже не понимает, что натворил, – продолжал толстяк, стуча об асфальт палкой. – Талантлив и чист душою!.. Так вот, – человек наклонился к Сережке, – наш район проигрывал эстафету соседям. Мы уже решили, что дело конченое. Оставался последний этап в четыреста метров. Наш стоит, ждет палочку, а соперник уже бежит, только пятки мелькают. Как вдруг, откуда ни возьмись, – ты! Вырвал у нашего недотепы палочку, догнал первого, перегнал его, разорвал ленточку и исчез. Просто удача, что ты живешь в нашем районе. – Человек вдруг взмахнул палкой и заголосил: – Засчитать Сыроежкина!
– Засчитать!!! – подхватили стоявшие вокруг люди.
Сережка сунул листок в карман, незаметно выбрался из толпы и бросился со всех ног прочь. Он не понимал, почему бежит от ярких флагов и шумных болельщиков, не подошел к главному судье и не объяснил ошибку. Все происшествия утра – решимость стать физиком, удар солнца в глаза, жажда мести, неожиданная слава – все смешалось в голове Сережки и гнало его вперед. Пожалуй, теперь он на самом деле мог поставить рекорд. Только сердце колотилось, как бешеный маятник, а из легких вырывался какой-то странный свист.
Он выскочил на обрывистый берег реки, упал на траву и долго лежал неподвижно, с закрытыми глазами, слушая удары в груди, ловя ртом воздух. Отдышался, перевернулся на живот и заметил недалеко в кустах синюю куртку. Куртка как куртка, обыкновенная куртка. И все же что-то в этой куртке беспокоило Сыроежкина. Что-то черное, маленькое, блестящее торчало из-под синей куртки. Сережка посмотрел внимательнее и вытаращил глаза: это была небольшая электрическая вилка для включения в сеть.
Сергей никогда еще не видел курток, из-под которых высовываются такие необыкновенные хвосты. Поэтому он тихонько подполз к кусту, осторожно взял вилку и потянул к себе. Куртка вздрогнула, зашевелилась. Из куста прямо на Сережку вылез очень знакомый мальчишка.
Нет, совсем незнакомый! Это был кто-то чужой. Но этот «кто-то» был вылитый Сыроежкин. Сергей посмотрел на него широко открытыми глазами, и ему казалось, что это он сам вылез сейчас из куста и дивится на забияку, дернувшего его за куртку. А мальчик в синей куртке, живой двойник Сережки, тоже замер и смотрел в глаза Сыроежкину. На лице его ничего не отражалось – ни удивления, ни улыбки. Оно было совершенно спокойным.
– Это твой штепсель, то есть вилка? – наконец сказал, приходя в себя, Сергей.
– Да, – отозвался мальчик в синей куртке немного скрипучим голосом.
– А зачем она тебе? – опять спросил Сергей и услышал странный ответ:
– Я питаюсь электроэнергией.
– Ты… – Сергей помедлил. – Ты… робот?
– Нет, я Электроник, – так же спокойно произнес мальчик.
– Но ведь ты не человек?
– Да, я не человек.
Они сидели на траве совсем рядом и молчали. Сережка незаметно рассматривал своего соседа. «Ну и пусть, что у него провод с вилкой, – думал Сергей. – Зато с ним можно говорить спокойно, по-человечески, не то что с Гусаком…»
И вдруг Сережку осенило.
– Послушай, это ты бежал так быстро и обогнал всех? – волнуясь, спросил он.
– Я.
– Ты знаешь, мы с тобой очень похожи…
– Такое совпадение обусловлено математическими законами, – объяснил мальчик в синей куртке, и Сережку сразу успокоила его рассудительность.
– И ты это заметил?
– Да, заметил.
– Ты знаешь, меня приняли за тебя. А настоящий чемпион – это ты!
– Может быть, я чемпион, – согласился собеседник Сережки. – Но я совсем не хотел этого.
– Не хотел? Вот чудак!
– Ноги несли меня вперед, – продолжал странный мальчик, – я не мог остановиться. Поэтому, скорее всего, я не чемпион.
Тут Сережка вскочил, стал рассказывать, как спорили судьи, как его качали и несли на руках. Мальчик в синей куртке тоже встал и внимательно смотрел на Сыроежкина. Его лицо было по-прежнему спокойным и неподвижным. Нет, он не завидовал неожиданной славе Сережки, совсем не завидовал.
– Я никогда не видел, чтоб кто-нибудь бежал так быстро! – восторгался Сыроежкин. – Если б судьи не ушли, я бы привел тебя и сказал: вот кто установил мировой рекорд! Электроник! А я-то просто Сыроежкин…
– Сыроежкин? – скрипуче спросил Электроник.
– Ах да!.. Мы еще не познакомились. – Сергей протянул руку. – Зови меня Сережкой.
– Сережка Сыроежкин, – медленно повторил, словно запоминая, Электроник. Его правая рука осторожно взяла пальцы Сыроежкина и сжала их так сильно, что Сережка вскрикнул.
– Извини, Сережка. – Электроник посмотрел на свою ладонь. – У меня запрограммировано, что с такой силой надо жать руку друга.
Сергей, приплясывая, дул на пальцы. Он ничуть не обиделся.
– Ничего! Это очень даже здорово! Ты не уменьшай силу. Она нам еще пригодится… Расскажи о себе. Ты здесь живешь?
– Нет, только сегодня приехал.
– Тогда я покажу тебе город! – обрадовался Сергей. – Сперва пойдем в парк, купим мороженое и съедим по четыре штуки.
– Я ничего не ем, – сказал Электроник.
– Совсем забыл! – Сережка махнул рукой и от души пожалел приятеля: – Не повезло тебе. Мороженое куда вкуснее электрического тока! Я могу клубничного сразу четыре штуки проглотить!
– Я тоже глотал. Предметы… Когда показывал фокусы, – уточнил Электроник.
– Фокусы? Здорово! Обязательно мне покажешь!
– Хорошо. Покажу.
Так, весело болтая, шли они к парку. И все встречные оглядывались им вслед: не на каждом шагу встречаются такие похожие близнецы.
Фокусник всех времен
И вот они входят в парк. Их встречают румяный Клоун, Ученый чудак и забавный Марсианин на ходулях. Им вручают маски золотой лучистой звезды и страшного медведя, в их честь гремит веселый марш, носится по орбите знаменитый спутник «Биб-бип» и взлетают в небо маленькие ракеты. В парке карнавал, сегодня всем весело, все смеются. И Сережка хохочет под маской страшного медведя, хватает за руку золотую улыбчатую звезду, и они бегут к «чертову колесу». А потом взлетают вверх, падают вниз, вертятся, вертятся и смотрят с вышины на город. И еще кружатся на карусели, делают мертвые петли в самолетах, взлетают и приземляются в космическом корабле. Все время вместе – Сережка и Электроник. Все время рядом – Электроник и Сережка.
А на маленькой сцене идет концерт. Стоит на самом краю тонкая девочка, вся в голубом, с ног до головы, даже шары в руке голубые, и поет песню:
- Шары, шары,
- Мои голубые шары,
- Летите, шары,
- Несите, шары,
- Мечты моей порыв
- Далеко, далеко,
- Дальше крыш…
Почему вдруг умолк Сережка? Почему он стоит совсем тихо и смотрит не на Электроника, а на голубую девочку? Почему он не хлопает, как все?
Выходит на сцену конферансье и говорит:
– Сегодня дают концерт зрители. Вы только что слышали песню, которую сочинила сама певица. Свои песни, свое исполнение! Прошу не стесняться!.. Итак, акробатический этюд покажут братья Самоваровы.
Почему Сережка не смотрит на акробатов Самоваровых? Почему он вытянул шею и наблюдает, как садится голубая девочка в первом ряду? Почему тянет Электроника к эстраде?
– Электроник, – прошептал Сережка другу, – прошу тебя, выступи. Покажи фокусы.
– Я не знаю… – неуверенно сказал Электроник.
– Ну, милый, ну, Электроша, ну, продемонстрируй! Фокусы, понимаешь, фокусы! Все сразу развеселятся, тебе будут хлопать, и я – громче всех.
– Я покажу фокусы, – согласился Электроник и пошел вместе с другом за кулисы.
Сережка тронул за плечо конферансье и стал ему объяснять, показывая на маску золотой звезды:
– Эта маска – мой друг. Он замечательный фокусник. Я его просил, он согласился выступать.
Конферансье стоял и кивал головой: он понял все с полуслова.
– Как тебя объявить? – спросил он Электроника.
– Объявите просто, – сказала скрипучим голосом маска. – Выступает величайший фокусник всех времен и народов, который выступал когда-либо, выступает ныне или будет выступать.
Сережка улыбнулся: «Ну и Электроник! Настоящий цирковой артист. Совсем не стесняется. И фокусы у него, наверно, замечательные».
А конферансье подумал: «Ого! Вот это скромность!» Но он вышел и объявил так, как было сказано. Чутье подсказывало ему, что в случае провала величайшего фокусника зрители примут все за шутку.
– Сейчас ты им покажешь! – тихо сказал Сережка Электронику, поглядывая сквозь прорези своей маски на голубую девочку в первом ряду. – Я чувствую, что ты не только лучший в мире бегун, но и отчаянный фокусник. Сними-ка, Электроник, маску. Пусть тебя видят все!
– Сейчас я им всё покажу, – невозмутимо подтвердил Электроник и послушно снял маску.
Фокусник вышел на сцену и поднял руки. Все сначала смотрели на руку и только потом увидели, что электрический рояль тронулся с места и, скрипя колесиками, покатился за кулисы.
– Ерунда! – громко сказал мальчишка из первого ряда. – Привязали веревку и тянут.
Но у конферансье, стоявшего за кулисами, округлились глаза: он видел, точно видел, что никто не тянет рояль! Рояль катился сам и отчаянно скрипел колесиками. Фокусник опустил руку, и рояль остановился. А голубая девочка приподнялась со своего места, чтобы видеть, что будет дальше.
Неожиданно для зрителей фокусник сделал сальто-мортале, и по сцене запрыгали тонкие серебристые кольца. Они подскакивали с приятным звоном и так ярко блестели, что зрители щурили глаза.
Тихо и плавно вступил оркестр. Фокусник повел рукой, и кольца покатились по сцене, сделали круг, потом другой, третий. И вот, звеня и искрясь, они уже раскатились в разные стороны и закружились, словно цирковые лошадки. А фокусник даже не смотрел на них, закрыл глаза, уверенный, что все кольца послушны плавным движениям его рук, что они крутятся волчком, замирают на месте, скачут вверх и вниз и ни одно не упадет.
Зрители аплодируют, заглушая оркестр, и громче всех – маска медведя. Сережка был восхищен. Что за чудо его друг! Он видел, как замерла голубая девочка. Какие у нее большие грустные глаза… Вот она улыбнулась! Молодец Электроник! И он, Сережка, тоже молодец: сразу догадался, что Электроник замечательный фокусник. Если случится, что они познакомятся, он так и представится: друг фокусника.
– Все понятно, – глубокомысленно вымолвил всезнающий мальчишка из первого ряда. – У него в рукаве электромагнит. Притягивает и отталкивает. Чудес на свете не бывает.
Бывают. Но рано или поздно они кончаются. И всем было очень жаль, что кольца внезапно исчезли. Кольца скатились все вместе, фокусник повернулся на мгновение к зрителям спиной – и вот уже ничего нет. Лишь конферансье заметил, что кольца разом подпрыгнули и оказались у фокусника на руке, словно браслеты.
А фокусник уже берет у кого-то из публики сигарету, прикуривает, благодарит и выдувает большой клуб дыма. Пушистое облачко летит к первому ряду.
– Он курит! – возмутилась какая-то женщина.
– Это понарошку, это фокус, – успокоил ее сосед.
Сережка смотрит с недоумением на сигарету в руке друга, но в это время из дыма в публику посыпались разноцветные платки. Красные, голубые, желтые, зеленые, белые… Все вскочили, захлопали, засмеялись, стали ловить платки. А Электроник пускал и пускал круглые белые облачка. Они, как маленькие ядра, летели во все ряды, сея дождь веселых парашютов, которые брались неизвестно откуда.
Но вот шум стих, зрители уселись на места. Фокусник поклонился и хрипло сказал:
– Предметы! Давайте мне предметы.
Вскочил паренек и мигом собрал в шляпу часы, авторучки, расчески, кошельки. Зал затих. Шляпу с предметами вручили фокуснику.
– Ап! – крикнул фокусник и на глазах у всех проглотил ручные часы с желтым ремешком. – Ап!.. Ап!.. Ап!..
И за желтым ремешком последовали другие предметы из шляпы. Часы фокусник глотал легко и непринужденно, словно вишни или сливы. Он втягивал в себя с присвистом длинные авторучки, расчески и, не раздумывая, отправлял в рот кошельки. Только и слышалось:
– Ап!.. Ап!.. Ап!..
Зрители замерли. Стояла напряженная тишина.
– Всё, – спокойно сказал фокусник и поклонился. Раздались жидкие аплодисменты. Зрители ждали продолжения. А фокусник пошел к кулисам.
– Эй, дружище! – крикнули из рядов. – А часы-то не забудь отдать!
И тут все вскочили. Фокусник спрыгнул со сцены, подбежал к забору и, сделав гигантский прыжок, перемахнул через него. Зрители бросились за ним. Они, конечно, не знали, что фокусник бежит не по своей воле: его, как и утром, неожиданно погнало вперед сильное напряжение электрического тока, включенного рассеянным профессором. Зрители ничего не знали о фокуснике, они бежали за своими вещами. Но догнать мальчишку не могли.
Конферансье растерянно оглядывался. Друг фокусника в маске медведя тоже исчез. На стуле лежала лишь забытая картонная звезда.
– Я говорил, что жулик! – восхищенно кричал мальчишка из первого рада. – Знаем мы этих фокусников! Не догнали? Ха-ха!
А голубая девочка спокойно стояла среди суматохи и разглядывала прозрачный платок. На нем была забавная мордочка со вздернутым носом и непонятное слово: «Электроник».
Всё об электронике
Александр Сергеевич Светловидов, ученый-кибернетик, сидел в гостинице и ждал профессора. Из путаных объяснений директора и горничной он не мог представить, что произошло здесь за те полчаса, пока он ехал от института до «Дубков». Чемодан, который с трудом принесли четыре человека, стоял пустой. Куда девалось содержимое?
Светловидов вспомнил, что профессор в разговоре упоминал про сюрприз. Но что это за сюрприз, который исчезает из комнаты на втором этаже, миновав дверь?
Гость несколько раз выходил на улицу, прогуливался у подъезда. Наконец поднялся в номер, уселся в кресло, решил ждать здесь. Иногда он вскакивал, подходил к зеркалу, придирчиво осматривал узел на галстуке и не упускал случая покритиковать себя.
«Ну кто скажет, глядя на это молодое лицо и румяные щеки, – иронизировал над собой Светловидов, – что перед ним без пяти минут доктор наук! Нет, товарищ Светловидов, ни парадный костюм, ни строгий пробор, ни даже эти маленькие усы не придают вам солидной внешности. Предположим, что Гель Иванович Громов увлечен своими мыслями и меньше всего обращает внимание на возраст собеседника. Но он ведь может легко установить, как мало оригинальных идей рождается в этой голове… Если бы коэффициент ее полезного действия был равен хоть одной сотой профессорского!.. Однако это уже зависть. Хватит философствовать! – остановил себя критик. – Сядем и постараемся вычислить, учитывая все обстоятельства происшествия, когда вернется профессор».
Светловидов любил профессора Громова. От него всегда уходишь с запасом лучших чувств и мыслей. И долго потом вспоминаешь добродушный, по-детски азартный смех, грустно-веселый взгляд и забавные клубы дыма, вылетавшие из длинной профессорской трубки.
Кибернетики и физиологи иногда спорили из-за Громова. И те и другие считали профессора специалистом в своей области. Но эти маленькие разногласия были несущественны. Громов охотно отдавал себя обеим наукам, которые, кстати говоря, тесно сотрудничали. Статьи и выступления профессора о головном мозге проясняли некоторые загадки человеческого мышления; физиологи и врачи-психиатры с интересом обсуждали и проверяли его гипотезы. А кибернетики воплощали его идеи в оригинальных схемах электронных машин.
Все знали, что сам Гель Иванович увлекается на досуге игрушками-автоматами: он собрал говорящего попугая, поющую собачью голову, обезьяну, показывающую фокусы. Одни считали их просто забавными, другие говорили, что в игрушках заложены интереснейшие схемы слуха, двигательных центров, речи будущих кибернетических автоматов, которые еще удивят человечество. А человечество пока ничего не знало про гениальные игрушки, которые были заперты в профессорской лаборатории.
Светловидов вспомнил, как лет десять назад он, тогда еще молодой инженер, приехал в город сибирских ученых – Синегорск и, выполняя обычное командировочное задание, несколько дней мечтал встретиться со знаменитым Громовым. Наконец он позвонил ему и напросился в гости. От гостиницы до Вычислительного центра Светловидов шел пешком. Моросил мелкий, скучный дождь, на улицах не было ни души. И вот недалеко от корпусов центра Александр Сергеевич увидел странного прохожего. В расстегнутом плаще, без шляпы, не обращая внимание на дождь, шагал он вокруг фонаря и что-то быстро записывал на клочке бумаги. Светловидов узнал Громова.
– Вы прибыли в самый нужный момент, – сказал профессор, беря под руку инженера. – Идемте!
– Но вы же простудитесь, Гель Иванович! – воскликнул Светловидов. – Идет дождь, а вы без головного убора.
– Ничего не случится, – мягко улыбнулся Громов. – Я вышел встречать вас и увлекся одной мыслью. А когда голова горячая, ей не страшна никакая сырость.
Они пришли в небольшую комнату, уставленную приборами, и сразу же взялись за дело. Собственно, опыт напоминал увлекательную игру. В соседнем зале, как разъяснил профессор, находились два объекта – Икс и Игрек. Один из них был старый помощник Громова по фамилии Пумпонов. Другой объект – электронно-счетная машина.
Профессор усадил Светловидова за стол с двумя телеграфными аппаратами. Над ними висели листочки с буквами «X» и «Y»: каждый из двух невидимых Светловидову игроков пользовался своим аппаратом. Правила игры были очень простые: гость мог задавать Иксу и Игреку любые вопросы и в течение получаса отгадывать, кто из отвечающих – машина и кто – человек.
Светловидов и сейчас помнит свои вопросы и ответы Икса и Игрека.
Сначала он спросил, кому сколько лет.
Икс протелеграфировал:
– Восемьсот.
Ответ Игрека содержал меньше вымысла:
– Пятьдесят.
Затем Александр Сергеевич задал еще два разведывательных вопроса:
– Как давно знаете вы профессора? Как вы к нему относитесь?
Икс отстучал на телеграфной ленте:
– Триста пятьдесят лет. Побаиваюсь.
Игрек отвечал иначе:
– Всю жизнь. Обожаю.
Садясь к телеграфным ключам, Светловидов довольно легко представил себе тактику невидимых игроков. Человек не может прикинуться машиной, его сразу же выдаст медлительность счета. Следовательно, машина в своих ответах должна хитрить, обманывать, прикидываться человеком. А человеку (Пумпонову) ничего не оставалось, как говорить только правду. Как выяснилось потом, эта логическая система оказалась правильной. И все-таки Икс и Игрек сбили Светловидова с толку.
После первых ответов он подумал: «Иксу восемьсот лет. Фантазия. Наверное, это машина».
Но торопиться с ответом Светловидов не хотел. Он решил проверить их в счете. Он задал Иксу простую задачу:
– Прибавьте 928 714 к 47 218.
Икс подумал тридцать секунд и суммировал:
– 975 932.
Светловидов – Игреку:
– Сложите 723 022 и 252 910.
Через полминуты заработал телеграфный аппарат Игрека:
– 975 932.
«Эге, – сказал себе инженер, – и тот и другой думали полминуты. Кто-то хитрит!»
И он обрушился с серией вопросов на Игрека:
– Прочтите начало первой главы «Евгения Онегина» Пушкина.
– «Мой дядя самых честных правил…» – немедленно откликнулся Игрек.
– Не думаете ли вы, – спросил Светловидов, – что звучало бы точнее так: «Мой дядя самых честных качеств»?
– Это нарушило бы рифму, испортило стих, – весьма логично заметил Игрек.
– А если сказать так: «Мой дядя самых скверных правил»? Как вы помните, Онегин не идеализировал своего дядю. И рифма в этом случае в порядке.
Ответ Игрека был убийственный:
– Зачем обижать дядю? Надеюсь, вы это не серьезно?
Вытерев пот со лба, Александр Сергеевич взялся за Икса. Он так и не решил, кто такой Игрек. Могла ли машина быть столь остроумным собеседником? Конечно, могла, раз ее обучал профессор. Что касается помощника Пумпонова, то с его характером и настроем ума Светловидов не был еще знаком.
Итак, очередь за Иксом. Удастся ли разгадать, кто он?
– Вы играете в шахматы? – спросил инженер.
Икс ответил коротко:
– Да.
Светловидов предложил ему решить этюд:
– У меня только король на е8, других фигур нет. У вас – король на е6 и ладья на h1. Как вы сыграете?
Икс после тридцати секунд молчания отстукал на ленте решение:
– Лh8. Вам мат.
Кажется, гость проигрывал игру… Прошло уже двадцать пять минут. Гель Иванович дымил трубкой и лукаво поглядывал на коллегу.
«Какой же задать вопрос?» – мучительно думал Светловидов.
Он спросил самое простое:
– Что вы любите больше всего?
Ответы были простодушны и откровенны.
Икс:
– Кинофильмы.
Игрек:
– Люблю конфеты.
«Кто же хитрит? – возмутился Светловидов. – Смотрит ли машина кино? Нет. А как насчет конфет? Неужели я поглупел? И все же – спокойствие. Надо разобраться детальнее».
– Какие картины вы видели за последнее время? – спросил он у Икса.
– Заграничные. «Смерть за два гроша», «Наказание», «Источник силы».
Названия были незнакомы Светловидову. Он попросил уточнить:
– Перескажите сюжет первой картины.
Икс начал рассказ:
– Девушка и рабочий парень влюблены друг в друга. Но на их жизненном пути встречаются бандиты. Один из них, по кличке Каро, еще похож на человека, а остальные просто мерзавцы. Они хотят вовлечь парня в свои дела, и тут гремят выстрелы. Один. Другой. Третий… Я насчитал двести семнадцать выстрелов…
Настолько увлекательным показался Светловидову этот рассказ, что он прервал Икса на полуслове, протелеграфировав:
– Довольно!
Откинулся на спинку стула, устало сказал:
– Это человек.
– Вот вы и угадали! – искренне обрадовался Громов. – А ваши первоначальные мысли, как я заметил, были абсолютно точными: машина лгала, а человек говорил правду. Но сейчас я познакомлю вас с моим помощником, и вы поймете, почему он все-таки водил вас за нос.
Светловидов вспоминает сгорбленного живого старика. На его лице очень много морщин, они то и дело сбегаются в хитрую улыбку, и тогда глаза кажутся маленькими зелеными точками. Пумпонов в игре не хитрил и на все вопросы отвечал весьма простодушно и точно, выступая под псевдонимом Икс. Он был очень стар и чистосердечно уверял всех, что живет на свете восемьсот лет и из них вот уже триста пятьдесят лет помогает профессору. «Что поделаешь, – сказал он, – именно столько я насчитал. Уж вы извините старика за доставленную неприятность». Он отлично играл в шахматы и превыше всего любил кинофильмы. Эта страсть его и выдала.
Что касается электронной машины – коварного Игрека, – то она в самом деле хитрила, даже медлила с ответом в счете, стараясь сбить с толку вопрошающего.
А больше всех был доволен опытом профессор. Он заразительно смеялся, вспоминая забавные ответы Икса и Игрека, и изображал в лицах всех трех игроков. В самом деле, ему ловко удалось запрограммировать хитрость машины!
Тот вечер был особенным. Они пили крепкий чай в кабинете Геля Ивановича, и профессор вспоминал молодые годы, когда он был влюблен в море, поступил матросом на торговое судно и совершил кругосветное плавание. Гость рассказывал веселые студенческие истории. А Пумпонов после чая повел гостя в мастерскую и заказал в его честь несколько песенок собачьей голове. Она пропела их, старательно открывая пасть и вращая блестящими стеклянными глазами, и этот маленький концерт был очень трогательным – ведь всякий раз электронный мозг сочинял новую песенку.
Читать бесплатно другие книги:
