Метро 2033: Подземный доктор Буторин Андрей

Старый, новый, светлый

Объяснительная записка Вячеслава Бакулина

Здра-аавствуйте! Угада-аайте, кто я?

Нет, вовсе не адмирал Крузенштерн. Приглядитесь-ка получше. Вроде, с бородой. Вроде, зимой. Вроде даже, не с пустыми руками. Значит… Стоп, но, с другой стороны, новогодние праздники, вроде, уже отшумели, петарды отхлопали и головы отболели (разумеется, у той части наших читателей, которая даже не шестнадцать, а все полноценные восемнадцать плюс. А то и двадцать один, если законопроект таки продавят). И вообще, на дворе уже вовсю две тысячи шестнадцатый. Так?

Может, и так. Но если не случится ничего ужасного, то эта книга вполне может оказаться у вас в руках прямо в канун старого Нового года. А значит, я еще с полным основанием могу поиграть в Деда Мороза. Только, чур, не такого, как в романах Андрея Буторина. Жена не поймет.

В общем, дорогие мои выжившие, кроме традиционных поздравлений и желаний мы с Андреем приготовили вам настоящую русскую народную сказку. Разве что не зимнюю, но это, может, и к лучшему – во время зимы вновь очутиться в лете, пусть и на Русском Севере. Во всем остальном же… Ну, смотрите сами. У нас есть:

Дед Мороз;

Снегурочка;

царица-колдунья;

страшилище-великан с золотым сердцем, да еще и гораздый огонь вызывать;

еще один то ли колдун, то ли вовсе демон, который, говорят, может оживлять мертвых и соединять живое с неживым;

русалочка;

добрый дракон-балагур;

говорящие полулюди-полуволки, полулюди-полумедведи и даже один волк с человеческой головой;

«шитые братцы» с разновеликими руками-ногами;

совершенно волшебные темные леса, быстрые реки и высокие горы… пардон, увлекся. Высокие горы в романе отсутствуют. Зато присутствует во всей своей красе наша «Вселенная» в преломлении творческого видения Андрея Буторина. А он даже такую мрачную штуку, как постапокалипсис, ухитряется подать именно как сказку. Где надо – страшную, где надо – поучительную, а где – и откровенно забавную. И при всем этом – неизменно волшебную, добрую и светлую, с четким прицелом на счастливый конец, торжество «наших» и справедливое наказание «ненаших», ну и, разумеется, на «жили они с тех пор долго и счастливо».

Кто-то скажет: «не бывает».

Кто-то скажет: «не верю».

А кто-то – как Сергей Владимирович Михалков:

  • … под Новый год
  • Что ни пожелается —
  • Всё всегда произойдет,
  • Всё всегда сбывается.

Вы ведь не забыли, что у нас в этот раз все проходит под маркой «старый новый»? Старый Новый год. Старый новый Буторин. Старая новая «докладная записка». Старая новая сказка. Старая новая «Вселенная».

Вот я и пожелал – да и сейчас продолжаю искренне желать – всем нам в новом году побольше сказок и поменьше катастроф. Ведь недаром говорят: «Как год встретишь – так его и проведешь».

Пролог

Тьма туннеля слепила глаза. Так, во всяком случае, казалось Венчику. Он даже закрыл их. И сразу о том пожалел – Игорь всё заметил и зашипел, дурачась:

– Что, стручок, страш-ш-шшно?

– Не страшно мне, – дернул плечом парень. – Просто не видно там ничего, зачем попусту зенки пялить?

Запахло землей, облицованные кирпичом стены кончились. Юноше стало совсем неуютно; в животе противно заныло, будто кто-то сдавил холодной ладонью внутренности.

– Будет видно, будет, погодь, – успокоил старший дозорный. – Вот дойдем до развилки, фонарь зажжем. А пока и без света не заблудимся. Масло-то, сам знаешь, беречь надо. Да и себя огнем выдавать ни к чему.

– Вот и стояли бы на посту, чего мы сюда-то поперлись? Семен узнает – тебе же попадет, что пост оставили, ты старший.

– Не боись, не узнает, – усмехнулся Игорь, продолжив поход во тьму. – Если, конечно, ты не доложишь. Но ты ведь не из тех, кто на друзей стучит, правда, Венчик? Да и не нарушаем мы ничего, если подумать. Ведь пост почему там, где он есть, – не дальше, не ближе? Ну-ка, включи соображалку, дозорный!

Венчику, что и говорить, приятно было услышать такое к себе обращение. Дозорный! Иногда их называли еще караульными, даже Семен так порой к ним обращался, но «караульный» – это что-то, скорее, обыденное, обобщенное, а «дозорный» было почти званием, которое носят с гордостью и честью. Вот ведь, еще совсем недавно завидовал этим смельчакам, уходящим на пост с автоматом за плечом, а теперь, как шестнадцать исполнилось, и сам таким стал. Без автомата пока, правда, ну так «калаш» всего один – ведь и ходят в дозор поодиночке. То, что их с Игорем двое, – это только сейчас, поначалу, пока он, Венчик, привыкает. Сходят еще два-три раза на пару, тогда и ему автомат доверят и одного на дозорный пост отправят. Нужно только проявить себя как следует: шагать в эту чертову тьму и не показывать, что поджилки трясутся, да на вопросы отвечать быстро и точно – наставление для дозорных выучено наизусть.

– Пост находится там потому, – уверенно начал он, – что там еще хватает света, чтобы заметить движение по туннелю. Но пост расположен не очень близко к жилью, чтобы, если нападающих окажется много и они всё же прорвутся, люди смогли приготовиться к бою, а старики, женщины и дети успели уйти по туннелю в сторону центра.

– Правильно, стручок, – потрепал волосы Венчика наставник. – Но правильно для того случая, когда дозорный один. Если бы он покинул пост, зашел в глубь туннеля и здесь на него напали, то он бы просто мог не успеть предупредить людей об опасности. А нас-то с тобой двое! Я, ежели что, отбиваться останусь, а ты назад побежишь, тревогу бить.

– Разве что так, – вздохнул Венчик. – Только всё равно, зачем?

– Так для тебя же, бестолковый! Должен же ты представлять, откуда следует опасности ждать и какая именно прийти может. Или на посту стоят, только чтобы перед девками крутизной хвастаться: вон я какой, с настоящим «калашом»?

– Перед какими девками? – едва не завопил в голос юноша, радуясь, что темнота туннеля скрывает покрасневшее лицо. – Были бы девки-то еще…

– А Катька? – хохотнул, двинув плечом в плечо, Игорь. – Так тебя глазищами и облизывает, того и гляди слопает. А Лолка Кудряшова? Ту бы я и сам слопал, да меня Верка моя на куски порубит, в фарш перетрет и свиньям скормит.

– Катька – дура, – буркнул Венчик. – У нее и без меня хватает, кого лизать и кого лопать. А Лолка – старуха уже, ей за двадцать давно, до Катастрофы родилась.

– Сам ты, паря, дурак, – вздохнул наставник. – Старуха!.. Да Лолка – она… Эх!.. Ладно, хорош, в дозоре не о девках думать надо.

– Так ты же сам начал!

– Не шурши, стручок! Как начал, так и закончу. Давай к делу вертаться. А ну, говори, откуда здесь опасности ждать?

– Понятно откуда, – буркнул Венчик. – От реки. Туда и выйдешь, если по туннелю до конца топать. А у реки – бандиты. Говорят, их уже сто собралось, а то и больше.

– Кто такие бандиты? – продолжил экзамен Игорь.

– «Дикие» мутанты, которых не пустили в Устюг. Вот и чего прутся? Сидели бы в своих лесах, шишки лузгали. Здесь и своих уродов хватает, – сплюнул парень, – морозовцев долбаных.

– Они, кстати, тоже могут по туннелям пробраться, – заметил старший дозорный. – Но это, брат, не все…

– А кто еще-то? «Архангельский демон» со свитой из преисподней? – сдавленно и весьма неестественно хихикнул Венчик. Ладонь, сжимавшая проволочную ручку масляного фонаря, внезапно вспотела, фонарь едва не выскользнул. Пришлось перехватить его другой рукой, а эту вытереть о штаны. – Только не говори, что ты веришь в эти сказочки. И меня ими кормить не надо, мне шестнадцать, а не шесть.

– То-то и оно, Вениамин, что тебе всего лишь шестнадцать, – сказал старший дозорный тоном, от которого Венчику враз расхотелось шутить. – Стручок ты еще, а потому не знаешь многого. Детишкам ведь не всё говорят, а если те услышат что, о чем знать еще рано, то им на сказку и перекладывают.

– Ты хочешь сказать, что «архангельский демон» и правда есть? – невольно остановился паренек. – Но ведь это же… Да нет, ты прикалываешься, напугат меня думаешь.

Игорь тоже остановился. В ставшей почти непроницаемой темноте туннеля едва проступали два маленьких пятнышка – белки его глаз.

– Я тебя не пугаю. Мы в дозоре стоим, а не байки травим. Но ладно, если это, по-твоему, сказки, тогда назови, куда какие отворотки от этого туннеля ведут?

– Ближе к реке одна налево уходит, – начал вспоминать рассказы старших Венчик. – Раньше там тоже храмовники жили, а потом на них напали – давно еще, – и они ход завалили.

– Кто напал? – поинтересовался, как бы невзначай, Игорь.

– Не знаю… не помню, – помотал головой парень. – Морозовцы, наверное.

– Ладно. С той развилкой понятно, хоть и не совсем. А с этой, к которой идем, что?

– Ну, там прямо будет тот ход, что к реке… Где та, другая, отворотка. А еще на этой развилке есть два других прохода; тот, что сразу слева, – он тоже засыпан, давно уже, совсем давно, наверное, когда Катастрофа была.

– А третий? Тот, что еще левее?

– Третий… – пробормотал Венчик. – Так про него и говорят… Ну, того…

– Чего «того»? – подстегнул напарник замолчавшего парня. – Говори, не мямли.

– Говорят, что там и живет «архангельский демон» со своей… этой… свитой, – сглотнул внезапно пересохшим горлом юноша.

– Ты вот что запомни, паря, – положил Игорь на плечо Венчику ладонь и слегка подтолкнул: шагай, мол. – Дыма без огня не бывает. А дозорный должен всё учитывать, даже сказки и байки. Лучше, как говорится, перебдеть, чем потом локти кусать. Если будет чем. И если сами локти останутся.

Дальше ноги Венчика не хотели идти ни в какую. Следующий шаг дался юноше с таким трудом, будто на плечи легла каменная плита. Он почувствовал, как взмокла спина. Со лба к носу скатилась холодная капля, пробежала по губам и сорвалась с подбородка.

– Но ведь… разве… это… – запыхтел паренек, словно и впрямь мешала говорить давящая тяжесть. – Неправда же все… про демона. – Последнее слово Венчик произнес почти шепотом.

– Ты смотри только в штаны не наделай, – хмыкнул старший дозорный. – Может, и правда назад повернем?

– Не надо назад, – замотал головой юноша. При мысли о том, что расскажет о нем Игорь другим дозорным, стало по-настоящему дурно, все остальные страхи мигом скукожились и поблекли.

– Тогда шагай, – сурово сказал Игорь. – И слушай. Демон не демон, а кто-то там живет. Сам не видел, врать не буду, но и байки тоже зря травить не стану. Я тогда меньше тебя был, в дозор еще не ходил, но батя мой, царство ему небесное, сказывал, что вышли на него два волка…

– Волки!.. – облегченно выдохнул Венчик.

– Ты дальше слушай, – недовольно буркнул наставник. – Волки и так-то – откуда тут? Но то были не просто волки, а уроды, мутанты. Шерсти нет – одни клочки да ошметки. Хвосты тоже голые, точно у крыс. Тело белое, как тесто; где бугрится, где в ямах; и в нарывах всё да в корке гнойной. И длинное, будто червяк толстый. Лапы тоже длинные, мощные, а на передних – будто пальцы с когтями. Морды, как всё остальное, без шерсти, да такие, будто ими в угли горячие тыкали – в красной пленке да шрамах. А глаза желтым огнем светят, что твои фонари. Но самая-то жуть не в этом – уродов и пострашнее видали…

– А в… ч-ч-чем? – не в силах унять напавшую дрожь, проклацал зубами парень.

– А в том, что они говорили.

– Что г-г-гово… рили?.. – едва протолкнул сквозь сжавшееся горло Венчик.

– Неважно что, главное – по-человечьи трындели волки эти.

– Это были слуги демона? – перестал заикаться юноша. Ему больше не было страшно. Ему стало так жутко, как не случалось ни разу до этого, а потому сознание не сразу разобралось в новом для него чувстве.

Старший дозорный, успокоенный ровным тоном подопечного, ответил:

– Может, и слуги, только вот демона – вряд ли. В эту чертовщину я как-то не верю – считаю, то и впрямь сказки. Да и «архангельского демона», слышал я, еще и по-другому называют…

Венчик хотел закричать: «Не надо больше про демонов!», но изо рта само, без его воли, вырвалось:

– Как?..

– Подземным Доктором, вот как.

Такой ответ неожиданно успокоил юношу. Доктор – это понятно. Доктор – он лечит, добро делает. Про говорящих волков Венчик сразу забыл; сознание, скорее всего, поспешило переключиться на знакомое и нестрашное.

– А кого он лечит?

– Может, лечит, а может, калечит, – многозначительно изрек Игорь.

– Как это?.. – вновь подавился комком в горле парнишка.

– Не знаю я как! – сердито забубнил напарник. – Говорю, что от других слышал, а те тоже не сами видели. Только таких волков и потом встречали. И не только таких… И не только волков. Сказывали, в проходе том раз и медведя встретили. С человечьей башкой. А кто медведю голову от человека прикрутит? Не сам же.

– Д-доктор?.. – вновь стало трясти юношу.

– Так а кто же еще-то? Подземный Доктор и есть, – трагическим шепотом выдохнул Игорь. – А вдруг да и демон, кто знает… Ведь «архангельский» он, может, не потому, что из Архангельска прибыл – чего там демону делать, – а потому, что его архангелы с неба скинули, под землю загнали. Вот он теперь от злобы и бесится, над зверьем измывается.

Будь Венчик чуть поумней да постарше и не сжимай его сердце дикая жуть, он бы уловил в тоне напарника притворный наигрыш. Понял бы, что молодому мужчине скучно с ним, сопляком, вот и куражится тот, выдавая и в самом деле всего лишь байки да слухи за чистую монету, да еще и от себя добавляя, что в голову взбредет.

Наверное, парень все-таки попросил бы Игоря вернуться, если бы напарник не сказал:

– Всё, прибыли. Развилка где-то тут. Давай, посвети.

Венчик поставил фонарь на землю и достал зажигалку. Сварганенная из автоматной гильзы самоделка и так-то редко зажигалась с первого раза; сейчас же, едва не роняя ее из трясущихся пальцев, юноша смог высечь огонь раза с десятого. Поднял стекло фонаря, поджег фитиль и снова зажал проволочную ручку в ладони.

– Выше подними, – буркнул наставник. – Что себе под ноги светишь?

Венчик приподнял фонарь. По стенам туннеля заплясало желтое пятно света.

– Ты чего там, чечетку пляшешь? – глянул на паренька Игорь. – Ровно не можешь держать?

– Так куда светить-то? – спросил тот. – Я ведь не знаю.

– Вперед свети, отворотки слева будут, сам ведь рассказывал только что.

Юноша изо всех сил старался, чтобы державшая фонарь рука не дрожала. От напряжения Венчик почти забыл о страхе, отчего, в свою очередь, поутихла и дрожь.

Старший дозорный снял с плеча автомат и пошел вперед, бросив через плечо парню:

– Ступай следом, только пятки не отдави. И не отставай, свети хорошенько.

Сзади идти было страшно, Венчик почти осязаемо чувствовал спиной и затылком мрак подземелья. Однако ему тут же подумалось, что на месте напарника еще страшнее: все-таки позади дом, опасность оттуда угрожать не может, а вот впереди…

– Вот она, – мотнул стволом «калаша» Игорь. – Сейчас выйдем к развилке.

Старший дозорный прошел еще немного и остановился.

– Свети туда, – вновь воспользовался он автоматом вместо указки.

Юноша исполнил приказ. Обернувшись, он увидел: туннель делится на три ветки. Взгляд, конечно, притягивала самая правая, ведь именно там, если верить напарнику, и жил «архангельский демон». Или Подземный Доктор – еще неизвестно, что лучше.

– Ближе подойди, чего ты шею тянешь? – позвал его наставник.

– Мне и отсюда видно.

– Что тебе видно, дырку в стене? Ты подойди и внутрь посвети, вдруг там монстр притаился.

Сейчас паренек понимал, что напарник просто насмехается, но менее страшно от этого не стало. Однако деваться было некуда, пришлось подойти и вытянуть вновь задрожавшую руку к правому ходу.

Осветились стенки туннеля, ничем не отличающегося от того, по которому они шли. И темнота в его глубине была точно такой же – густой и черной, хоть и казалась Венчику более зловещей. Но все же парень невольно выдохнул: никто на него из прохода не выпрыгнул, ничьи жуткие морды оттуда не высунулись, никакие глаза из темноты не светились. Или… что это там? Ведь что-то блеснуло двумя колючими желтыми углями! Показалось?.. Нет?..

Юноша впился взглядом в глубокую тьму туннеля. Она словно затягивала его, не позволяя отвести глаза, хотя Венчику это безумно хотелось.

– Ты чего застыл? – подал голос Игорь. – У тебя сейчас такая рожа, будто по ней лопатой заехали.

Паренек не отреагировал. Он попросту не мог сейчас говорить, потому что впереди… да-да, теперь уже точно!.. Там, в ужасающей тьме туннеля, светились два огонька. На короткое время они пропадали и загорались снова – будто глаза, которые смотрят на тебя и моргают. Да это и есть глаза! И они не просто светят издалека, а становятся всё ближе и ближе… Вот различимо уже и лицо – плоское, бледное, с широким носом, заросшее черной щетиной. Лицо человеческое, но какое же до тошноты, до рези в желудке отвратное!.. И что-то еще в том лице было такое… неправильное, неестественное, от чего хотелось зажмуриться, потому что разум протестовал, несогласный с увиденным. Правда, в чем именно состояла эта неправильность, Венчик никак не мог разобраться, да и не хотел он разбираться ни в чем подобном, как и смотреть на подобное в целом.

Старший дозорный тоже заметил чужака и, подняв автомат, направил ствол вглубь туннеля.

– Эй, ты! Стоять! – крикнул Игорь, и голос его заметно дрогнул. – Стоять, я сказал, стрельну ведь сейчас!

– Стрельни, коль успеешь, – утробно и глухо прозвучало в ответ.

«Сейчас прыгнет!» – сверкнуло в голове у парня, и эта вспышка будто озарила собой затуманенный ужасом мозг; Венчик понял, что было неправильным в страшном лице: оно находилось слишком низко, почти возле самой земли, словно принадлежало трехлетнему, не старше, ребенку.

– Ы-ы-ыыы!.. – вырвалось из горла юноши. В штанах сделалось горячо и липко. Пальцы разжались, упал и, звякнув разбитым стеклом, потух фонарь.

По ушам хлестнуло отчаянным звоном автоматной очереди. Мигающие вспышки выстрелов выбивали из смрадной темноты картинки: мощные лапы с когтистыми пальцами, вытянувшееся в прыжке бугристое гибкое тело… И горящие огнем преисподней глаза. С каждой вспышкой всё ближе, и ближе, и ближе…

Глава 1

Опасная находка

Грязная, с обломанными ногтями на грубых заскорузлых пальцах ладонь отвела в сторону ветви куста. В образовавшейся прорехе сверкнула пара глаз. Взгляд был настороженный, бегающий, с отблесками ожидаемого страха.

– Чо там?.. – послышался из кустов тревожный шепот.

– Ничо, – тоже шепотом буркнул тот, кто смотрел на догорающий остов «галеры» карателей. – Капец храмовникам. Трупье одно в реке плавает.

– А наши?

– Выйди да погляди. «Наши»! Коли они тебе «наши», пошто пособить не шел?

– Ну и выйду… А не пошел с имя – сам теперича видишь пошто.

Из кустов медленно выбрался заросший, бородатый мужчина с плешивой, покрытой язвами и коростами головой – явный мутант. Следом появился такой же – только выше на голову и заметно шире в плечах. На обоих были надеты серые домотканые штаны и грубые рубахи, больше похожие на холщовые мешки, в которых прорезали отверстия под голову и руки. Обувь у того и у другого отсутствовала, поэтому сразу бросалось в глаза, что у «здоровяка» одна ступня явно меньше другой, да и вся нога – короче и тоньше, отчего при ходьбе мужчина кособоко переваливался. Второй имел нормальные, вполне «парные» ноги, зато у него отличались руки. Это было не слишком заметно, но приглядевшись, становилось видно: правая рука смуглее и мускулистее левой.

Разнорукий, что спрашивал про «наших», затравленно огляделся. Трупы не только плавали в реке, хватало их и на берегу. И храмовников в черных накидках с капюшонами, и «диких» мутантов, в большинстве своем одетых так же, что и двое наблюдателей.

– Смотреть-то будем? – неуверенно глянул на хромого здоровяка разнорукий.

– Трупы ворошить? Мародерничать? – зыркнул на него исподлобья коротконогий.

– Пошто так-то сразу? – начал оправдываться тот. – Ты, Игнатий, токо и знаешь, што напраслину разводить да охаивать попусту. Я говорю: смотреть, кто жив, может…

– А коли и жив кто, ты чо – дохтур?

– Дык ведь это… к Ляксевне снесть, али… сам знаешь, к кому направить… Велено ж было.

– Храмовников, что ль, направлять? – продолжал недовольно бубнить здоровяк. – А «наших», как ты говоришь, так они потом с тебя и спросят, где ты прятался, покуда они с карателями бились.

– Бились, да все притомились… Вот и куды полезли, а? На автоматы голой жопой. Тьфу! Ладно бы собрали ватагу вдесятеро карателей боле, – тогда, мож, толпой-то и задавили бы, и сами живы остались. Хоть кто-то.

– И чо? – определенно начал злиться Игнатий. – Ведь говорено ужо переговорено: нехрен на карателях зло вымещать! Вот сожгли эту «галеру» – ай, молодцы! Поубивали злыдней-извергов, себя не пожалев, – ай, герои какие!.. А они об том подумали, репами своими дырявыми покумекали, што за этих карателей храмовники все их деревни пожгут, вместе со стариками и бабами, никого не жалеючи? И кто на поверку злодей, кто изверг? А герои твои и есть злыдни главные. Потому как дурни героями не делаются. – Здоровяк вдруг остыл столь же стремительно, как и завелся. – Ладно, Мироха. Идем, брательничек шитый.

– Куды это? – смешно насупил куцые белесые брови разнорукий Мирон.

– Сам же сказал: живых смотреть.

– Так ты же…

– А чо «я же»? Вот ты тож – скажешь чо, буде как и дельное, а на своем не стоишь. На тебя сел и поехал: Мироха, левей забирай; Мироха, шибче наддай; тпру, Мироха, стой, сеном заправься. А ты бы: нет, Игнатий, ты как хошь, а я раненых искать стану, жизни спасать говнюкам безголовым.

– От зачал-то опять, зачал! – замотал головой Мирон.

– А ну, тихо!.. – поднял ладонь Игнатий.

– А вот не стану тихо! – притопнул, и правда словно конь, разнорукий мутант. – Коли ты мне так…

– Сказано: т-ш-шшш!.. – прижал Игнатий к губам приятеля палец. – Стонет кто-то…

– И впрямь, – прислушавшись, выдохнул Мирон. – А ну как храмовник?

– Коли храмовник, так подмогнем упокоиться. Тока чуется мне, голосок шибко тонок. Баба, чо ль?..

Приятели стали вертеть плешивыми головами, высматривая, откуда идет голос. Вначале они рыскали взглядами возле останков «галеры» и по берегу, пока разнорукий мутант не обернулся к кустам.

– Так вроде как тут где-то стонут. Вона, гли-ка, чо там за бревна к кусту прибились?

Друзья зашли по колена в воду и побрели вдоль кустов туда, где и в самом деле виднелись будто связанные меж собой бревна. Вскоре они увидели небольшой плот с сооруженным на нем из веток шалашом. Снова раздался негромкий стон. Доносился он явно из шалаша.

– Мож, каратель спрятался, заманивает? – прошептал Мирон.

– Говорю, бабский голос… – шепнул в ответ Игнатий.

– Ну, мож у них и бабы в карателях ходят.

– Ага, как раз штоб таких, как мы с тобой, красавцев заманивать. Мы в шалаш, а она – хвать – и ссильничает. Обесчестит, и замуж никто нас с тобой не возьмет.

– Я женат уже, – обиженно буркнул разнорукий.

– Ладно, тады на себя весь грех возьму, – вздохнул коротконогий. – Коли уж братьями стали, выручать надобно.

– Трепло ты, Игнатий, – скривился Мирон. – А там человек помирает.

– Так пошто ты застыл, коль помирает? Лезь давай в шалаш.

– Пошто я?

– Ты мельче. Я всю хибарку разворочу.

– Да и хрен-то бы с ней, – проворчал Мирон, но все же вскарабкался на плот и осторожно заглянул в шалаш.

– Чо там? – вытянул шею Игнатий.

– Не пойму… Мелкое што-то в тряпке. И кровищи – жуть!

– Чо за мелкое? Кошка, может?

– Говорю ж, не пойму ничо…

– Ну так бери и на свет вытаскивай!

– В кровище же всё!

– Мироха, не зли меня, а то щас по носу вдарю – сам в кровище будешь.

– Тебе бы тока вдарить… – закряхтел Мирон и, пятясь, выбрался из шалаша, держа на вытянутых руках маленькое тощее тельце в окровавленной тряпке.

На поверку тряпка оказалась такой же рубахой, что и на мужчинах, а вот под ней…

– Да это ж девчонка! – ошалело заморгал Игнатий, который осторожно снял с найденыша пропитанную кровью одежонку, чтобы осмотреть раны.

– Точно… – попятился к кустам Мирон. – Ой! Бежим отсел!

– Не понял!.. – сурово зыркнул в сторону приятеля коротконогий здоровяк. И повторил, выделяя каждое слово: – Это. Девчонка. Ребенок.

– Вот именно, вот именно! – замахал разными руками Мирон. – Бежим! Брось ее в реку!

– Подфартило все-таки нашей птичке, – вздохнул Игнатий. – Тем, што Степановы мозги достались. Хорошие мозги, умные. Мне не свезло – ноги у Степана короче моих оказались. Но тебе шибче всех не свезло: Степанова рука в аккурат подошла, а вот мозги менять уже нечем было… Разве што задницу Степана тебе туда запихать – покойник бы не обиделся, понял. – Проговорив всё это умиротворенным, благостным тоном, мужчина вдруг заорал: – А ну иди сюда, урод недоделанный! Раны девчонке промоем, завяжем и – бегом к Ляксевне!

– Ты не понимаешь, што ль?!. – зашипел, как закипающий котелок, Мирон. – За убивство ишшо и простить могут, ну разве руки-ноги пообрубают… А за ребенка… Ты же знаешь – по закону за детей «диких» мутантов казнят без суда!.. Этой замухрышке лет десять всего!

– Может, она из храмовников… Увязалась с батькой на «галере»…

– Ага! И в хламиду оделась! И тощая, как шкелетина. И… ты глянь сзади-то у ей, глянь!..

Игнатий осторожно приподнял девочку. Сзади у нее был… хвост. Небольшой, всего с ладонь, но сомнений не оставалось: девчонка из мутантов. А значит, немедленно должна быть убита она сама и непременно казнены те, кто не обязательно даже произвел ее на свет, но и всего лишь укрывал от проверяющих.

– Пусть она и «дикая», и ребенок, а всё одно человек, – поскреб корявую лысину Игнатий. – Промоем сейчас раны – и бегом к Ляксевне…

– Да нас же… да нас!.. – продолжал махать разными руками Мирон.

– А ну, никшни! – показал увесистый кулак коротконогий. – Чаво нас? Кто теперича нас? Зенки-то раззявь – хоть одного живого карателя видишь?

– Мож, затаился кто…

– А коли затаился, так он нас и без девчонки шлепнет. Мы ж «дикие», а он разбираться не станет, были мы тут али не были, когда всё это… – Игнатий повел рукой. – Так что давай, ополосни ее тряпки да на ленты порви, а я пока раны промою.

Мирон, ворчливо причитая, брезгливо подцепил окровавленный «мешок» и понес к реке. Игнатий поднял девочку и опустил почти невесомое тельце возле воды. Смыв кровь, он увидел четыре узкие – явно от ножа – раны. Убийца определенно хотел попасть в сердце, но подвело его, видимо, то, что рубаха из мешковины оказалась слишком большой для этой худышки и определить на глаз, где именно бьется сердце ребенка, у него не получилось. Три раны оказались правее, одна – немного левее. Оба легкие были пробиты, из прорезей при вдохах и выдохах лезли розовые пузыри. И текла, не останавливаясь, кровь.

– Скоро ты там, постируха?! – рыкнул на приятеля Игнатий. – Девка кровью изойдет!

– Вот изошла бы – куды как ладно, – проворчал тот, протягивая порванную на лоскуты мокрую мешковину.

– Щас ты у меня изойдешь! Вот откуда такие говнюки берутся – только о своей заднице думают? Тебя бы вот оставили тогда, безрукого, кровь бы вся из тебя вытекла, и не гундел бы теперя, как баба.

– Я меня спасать не просил!

– Потому как просилку заклинило – зенки закатил, язык набок. А будь ты тогда в уме – вопил бы будьте-нате, ноги Подземному Доктору лизал… Всё, хорош трепаться, подержи девчонку, я завяжу.

Бабка Ляксевна жила тут же, в Слободке, изба ее стояла с краю, у самого леса. Пробирались к ней озираясь: и впрямь не стоило, чтобы кто-нибудь увидел ребенка. Но Игнатий снял рубаху и завернул в нее девочку, только для носа дырочку оставил, – мало ли, что мужики знахарке несут, может, поросенка закололи в расплату за лечение. Вон, и мешок в крови.

Впрочем, после побоища у реки никого в деревне видно не было – мужиков поубивали, а бабы со стариками попрятались, а то и в лес убежали. Игнатий опасался, что скрылась и сама Ляксевна.

Однако знахарка оказалась дома. Ей уже было столько лет – по виду, не меньше ста, – что бояться чего-либо она давно перестала. Еще и поэтому решил ей довериться мутант – Ляксевна от ребенка не отвернется, не страшно ей ничего.

Бабка отбросила мешковину, уложила девочку на широкую лавку и, едва увидев раны, замотала головой:

– Не по мне такое. К Матрене ее надо-ть… Да и Матрена, поди, не сробит ничо. Не жилица девонька.

– До Матрены Иванны нам ее не донесть – помрет, – понурился Игнатий.

– Так и так помрет, – перекрестилась знахарка.

– Ты хоть кровь останови, шоб ручьем не лилась! – взмолился мутант. – До заката дожила шоб девчушка!

– А на закате чо – ангел небесный спустится? – заворчала бабка, но полезла все-таки в погреб – видать, за какими-то снадобьями.

– На закате – нет, он опосля спустится, – тихо, чтобы не услышала знахарка, пробормотал Игнатий. – Тока не ангел, а демон тогда уж.

Насупившийся Мирон стоял в сторонке, прислонясь к бревенчатой стене. Весь его вид говорил: «Дурью маешься, братец шитый. И девчонку не спасешь, и беду накличешь».

Ляксевна вернулась с двумя глиняными горшочками. Помешала в одном деревянной лопаточкой – резко запахло дегтем. Обмакнула туда метелку из сушеной травы, густо намазала раны черным. Потом знахарка достала четыре шарика мха, смочила их из второго горшочка пряно пахнувшей разнотравьем зеленой жидкостью. Тряпки для перевязки взяла свои, сухие и чистые, но те, что были на девочке, прибрала – разбрасываться, видать, ничем не привыкла; постирает потом и снова использует.

Девочка часто-часто дышала широко открытым ртом – с хрипом и бульканьем. То и дело из горла вместе с выдохом вылетали кровавые брызги. Лицо из мертвенно-бледного сделалось розовым. Игнатию это показалось хорошим признаком, но бабка, перехватив его взгляд, помотала головой:

– Горячка у ёй. Раны не тока на коже, нутро шибко порезано. Не протянет долго. У меня оставляйте, помогу уйти, когда зачнет мучиться.

– Не оставим, – нахмурился мужчина. – Спасибо за помощь.

Он подобрал с пола окровавленную рубаху и сунулся к девочке, но Ляксевна встала перед ним, раскинув руки.

Страницы: 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Шотландский землевладелец Рэналд Гатри погибает при невыясненных обстоятельствах, упав с башни своег...
Книга «Пенчак-силат: теория и практика» на данный момент является наиболее полным описанием теоретич...
Книга является зеркалом жизни. Отображает всю действительность реальных проблем. Дает советы, помога...
Современный образ жизни заставляет многих людей пересмотреть свои приоритеты в сторону здорового пит...
Сегодня большинство перспективных сотрудников различных компаний принадлежит к поколению Y. Благодар...
Знаменитый труд профессора А. П. Левандовского о Карле Великом – это не только биография первого имп...