Опадание листьев Михайлов Валерий

1

– Вперед, – приказал мне детина в маске, указав стволом автомата на директорский кабинет.

Наконец-то. Стараясь не делать резких движений, я встал со стула и, пройдя через вестибюль, вошел в кабинет, ставший временно комнатой для допросов. За директорским столом, сидела симпатичная женщина лет сорока на вид. Красивое лицо, черные волосы, короткая стрижка. Белая блузка, серый пиджак… Все, что было ниже пояса к моему огромному сожалению скрывал стол. Портили картину потухшие огоньки в ее глазах, которые когда-то плясали там чертиками. Потом кому-то или чему-то удалось их затушить. С тех пор эта женщина стала собственной тенью, чего никогда не смогут заметить те, у кого нет и не было подобного блеска в глазах.

На столе перед ней лежал или стоял открытый ноутбук и сканер отпечатков пальцев.

– Здравствуйте, – сказал я, входя.

– Здравствуйте, – ответила она, – проходите, садитесь, положите правую руку сюда, – на сканер, – так, чтобы ее положение совпало с изображением ладони на приборе.

Она произносила это, наверно, уже в сотый раз за вечер, поэтому, думаю, не надо объяснять, какая у нее при этом была интонация и выражение лица.

Я положил руку, куда следовало.

«Клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме правды, и да поможет нам Джа»! – так и вертелось у меня на языке, но я не осмелился ерничать. Полицай – он и в Африке полицай.

Когда, считав отпечатки, сканер зачирикал, я убрал руку. На экране монитора появилось мое досье, и полицейская приступила к допросу:

– Фамилия? Имя? Отчество? Год рождения? Адрес?..

Она спрашивала, я отвечал. Предельно глупая формальность, если учесть, что все эти данные уже были на мониторе ее ноутбука.

– Работаете или на пособии? – спросила она.

– Работаю.

– Где?

– Здесь, в клубе.

– Кем?

– Поэтом.

– Я серьезно, – сказала она, одарив меня недовольным взглядом.

– И я серьезно. Я провожу здесь два раза в неделю поэтические вечера.

Теперь она посмотрела на меня, как на какого-нибудь марсианина.

– И много у вас слушателей? – спросила она, решив, наверно, поверить.

– Полный зал.

– Правда, что ли?

– Приходите как-нибудь, посмотрите. Только без кордебалета. К вооруженным людям подходят только революционные стихи, а это не мой жанр.

На этот раз она улыбнулась.

– Причина лишения гражданства? – привычно спросила она, но потом, прочитав в соответствующем параграфе или пункте досье, что мой статус все еще «гражданин», удивленно спросила, – так вы гражданин?

– Вполне возможно, – ответил я.

– Где ваш паспорт гражданина?

– Потерял, – соврал я. На самом деле я его сжег, перейдя на эту сторону от «Желтой стены».

– Я могу вас направить на тест на употребление незаконных для гражданина веществ, а потом…

– Спасибо, но мне это не надо, – перебил ее я.

– Почему?! По вам же видно, что не употребляете. Даже траву.

– А если и так?

– Вы что, не понимаете, что это, возможно, ваш последний шанс вернуться в приличное общество?

– Я понимаю. И спасибо вам за участие в моей судьбе, но я не хочу.

Она вновь посмотрела на меня, как будто я у нее на глазах превратился в марсианина.

– Может, вы объясните мне причины такого вашего…

– Поведения? – подсказал я.

– Пусть будет поведения.

– Боюсь, я не знаю, как объяснить, – ответил я.

Я действительно не знал, почему пять лет назад бросил все и, перейдя через кордон, спалил свой паспорт гражданина. Когда это просыпается в тебе, у тебя просто нет иной возможности, кроме как идти туда, куда оно тебя ведет. Ты бросаешь уютный дом, прибыльную работу, невесту, друзей и идешь, не понимая куда и зачем… В моем случае за «желтую стену» и там, повинуясь порыву, сжигаешь свой паспорт, сжигая тем самым мосты. Когда тебе потом пытается вдруг помочь полицейская, ты отказываешься. И вы оба не понимаете, почему.

– Ты ведь знаешь, что будешь жалеть, – перешла она от такого на «ты»…

– Знаю.

– Тогда какого ты?..

– А вот этого я не знаю.

– Ладно, свободен. И… Какой же ты идиот! – с этими словами она подписала мой пропуск.

– Возможно, вы правы, – ответил я, вставая со стула. И уже у самой двери добавил, – спасибо вам. Вы хорошая женщина. Очень хорошая. Вы из той ныне редкой породы людей, которые стараются помочь людям просто так, без всякой выгоды.

«Какие же черти занесли тебя в полицию?» – подумал я, но вслух этого не сказал.

Показав пропуск мордоворотам у двери, я вышел из клуба.

На улице было прохладно, и даже раскалившийся во время дневной жары асфальт успел подостыть и не отравлял своим жаром воздух. Утомленный полицаями, я решил пройтись пешком, благо идти было минут двадцать-тридцать. Район у нас был не безопасным, поэтому улицы не были людными. Мне бояться было нечего. Для здешнего населения я был своего рода священной коровой, раздающей путевки в рай. Я был под защитой, и для любого наезд на меня гарантированно не прошел бы без последствий. К тому же я ни к кому не цеплялся, не лез в чужие дела и старался быть вежливым. Это позволяло мне ходить на работу в клуб без ствола в кармане.

Грация уже ждала у меня дома. Она лежала на кровати поверх одеяла в чулочках и летних сапожках на высоких каблуках. Ничего другого из одежды на ней не было. Она читала «Квантовую психологию».

Женщина-сфинкс или женщина за семью замками… Впервые я увидел ее на дне рожденья приятеля пару лет назад. Тогда она сначала устроила стриптиз на столе, а потом села за пианино и врезала Рахманинова, да так, что я до сих пор не мог освободиться от ее чар. Не мог и не хотел. Вскоре она стала мне самым родным незнакомым человеком. Почему незнакомым? Во-первых, я до сих пор не знаю, где она живет и как зарабатывает себе на жизнь. Она приходит сама, когда ей вздумается. Иногда предварительно звонит по телефону. Иногда приходит без звонка, открывая дверь своим ключом. Она меняет роли, как перчатки, исполняя каждую из них с поразительным мастерством: проститутка, делова женщина, светская львица, «блондинка», домохозяйка, интеллектуалка, роковая женщина… При этом всегда красивая, всегда с озорным блеском в глазах и всегда сводящая с ума…

– Чего так долго? – спросила она, когда я, приняв наскоро душ, улегся рядом с ней на кровать.

– Полицаи в клуб нагрянули, – ответил я, целуя ее в губы.

– Тогда ты, наоборот, слишком быстро.

– Они устроили допрос прямо в клубе.

– Понятно. А что им было надо?

– Не знаю. Наверно, опять кто-то нашухерил в «Муравейнике».

– Сегодня я хочу быть туманом. Холодным-холодным туманом…

– Как пожелаешь, милая… Как пожелаешь…

Мы начали превращаться в туман. Мы обволакивали друг друга объятиями, перетекали друг в друга поцелуями. Наши ласки были медленными и нежными, как гипнотический танец тумана. Мы не спешили, и когда я добрался до ее киски, она была мокрой-мокрой, словно от осевшего на нее тумана. Я принялся ее лизать. Я лизал медленно, словно это не я, а сам туман ласкал ее лепестки. Нектар был слегка пряным, островатым на вкус, а еще он сносил мою крышу напрочь. Затем, когда она была готова кончить, я сел и усадил ее сверху лицом ко мне. Она сидела на нем, обнимая меня руками и ногами.

– Не шевелись, – прошептал я, просто смотри мне в глаза и постарайся впустить в себя мой взгляд как можно глубже.

– Хорошо, – ответила она.

Мы впустили в себя друг друга, и лишь когда мы начали свободно перетекать из тела в тело, она начала ласкать мой член мышцами влагалища, все также медленно, в ритме тумана, пока смерть, (а оргазм – это смерть), окончательно не объединила нас в единое целое со всем сонмом богов. Тогда мы, счастливые, повалились на бок и впервые за этот сеанс любви поцеловали друг друга по-настоящему страстным поцелуем.

– Разуешь меня? – попросила она, сладко потянувшись, когда мы вернулись из безвременья.

– Конечно.

Я спустился с небес к ее ногам и, стараясь быть нежным, снял сначала сапоги, затем чулки. После этого мне захотелось приласкать ее маленькие, идеальной формы ступни, и я начал целовать их, покусывая подушечки пальцев, затем подушечки на подошве сразу за пальцами…

– Сумасшедший, они же вспотели, – прошептала она.

Вспотели и были солеными на вкус, но она была настолько моей, что запахи ее тела не казались мне неприятными. Затем, когда мой член вновь набух, я взобрался на нее и в миссионерской позе трахнул на грани с грубостью. Она кончила чуть раньше меня, а когда кончил я, мы легли рядом и провалились в глубокий сон, не разжимая объятий.

Она ушла до моего пробуждения. Упорхнула в свою жизнь, куда у меня доступа не было. Улетела, чтобы потом вернуться, как Карлсон, который живет на крыше. Меня ждало обычное утро или, лучше сказать, день: подъем, заход в сортир, душ, завтрак, чашка крепкого кофе.

Затем я включаю музыку. Устраиваюсь удобно на кровати, закрываю глаза.

Я расслабляю руки… ноги… спину… живот… грудь… плечи и шею…

Особое внимание я уделяю лицу: лбу, глазам и векам, губам, челюстям, языку…

Затем я внутренним взором сканирую свое тело, начиная с пальцев ног…

Я медленно двигаюсь вверх, останавливаясь там, где осталось напряжение…

Я концентрирую свое внимание на напряженных участках тела и жду расслабления…

Я прохожу свое тело снизу вверх несколько раз… до тех пор, пока оно не превращается в нечто бесплотно-аморфное.

Затем я отключаю мир.

Сначала я мысленно отключаю дальний космос… затем ближний… затем солнечную систему… землю… свой дом… комнату… себя

Затем я отключаю свой мозг, для чего мысленно выключаю воображаемые выключатели сначала во лбу, затем в затылке, затем в темени…

После этого я настраиваюсь на музыку…

Я попускаю ее сквозь себя, через все тело, и, проходя через меня, она растворяет все, что осталось еще нерастворенным. Затем музыка подхватывает меня и переносит в океан звуков, и я растворяюсь в океане, становлюсь им… бескрайним, безбрежным, безграничным…

Я полностью исчезаю в этом океане… я превращаюсь в ничто… в ничто в мире музыки…

Я пребываю в этом состоянии до тех пор, пока мои глаза не открываются, и я не возвращаюсь в реальность…

После этого я лежу еще какое-то время, пока тело вновь не осознает себя, затем поднимаюсь с кровати.

Часа в четыре вечера позвонила Грация.

– Пойдем куда-нибудь поедим? – предложила она.

– Пойдем. Где встречаемся?

– У тебя.

– Хорошо. Когда?

– Прямо сейчас, – ответила она, открывая дверь своим ключом.

На этот раз на ней было платье скромницы. На ногах босоножки на невысоком каблучке. Прическа предельно простая. На лице ни капли косметики.

– Куда пойдем? – спросил я.

– Сначала сюда, – ответила она, увлекая меня в спальню.

Она усадила меня на кровать и, сорвав с меня трусы (на мне были только они), впилась ртом в подскочивший к тому времени член. Она принялась играть с ним ртом, как с игрушкой, наплевав на все техники минета. Она играла с членом, а я словно бы выкачивался через него в абсолютное ничто. Когда последняя капля меня покинула тело, я взорвался оргазмом чистой энергии. Я кончил, но не спермой, а огнем, извергая его из каждой поры своего тела.

– Вот теперь можно пойти поесть, – сказала Грация, глядя на меня все тем же взглядом святой девственницы.

2

Выйдя на сцену, я окинул взглядом зал. Свободных мест не было, как всегда. Места на диванах за столиками бронировались заранее. Те, кто опомнился слишком поздно, сидели и лежали на танцполе, словно это был пляж в час пик. Народ ждал, и я начал вечер с обычного своего приветствия:

– Вы слышите меня, бандерлоги? – крикнул я в зал без микрофона

– Мы слышим тебя, Ка, – ответили завсегдатаи моих вечеров.

– Тогда приступим, – сказал я уже в микрофон, сев в свое кресло. – Для начала, как всегда, несколько слов для новичков. Первое: мои стихи не обязательно подействуют на всех с первого раза. И если вы окажетесь не у дел, просто посидите молча до конца вечера. Не обламывайте кайф другим. Второе обязательное условие – никаких мобильных. Нарушение этих двух весьма простых правил повлечет за собой серьезную беседу с охраной клуба, – (битье ногами, битами и прочими тяжелыми предметами с последующим засовыванием в мусорный бак). – Думаю, вам это не нужно, как и мне. Так что просто ведите себя тихо и не мешайте другим.

Теперь о сегодняшнем сеансе: Я предлагаю вам совершить путешествие в будущее, туда, где будет открыт самый лучший в мире кайф. Идет?

Зал одобрительно загудел.

– Отлично, друзья. Тогда приступим. Начали.

Это уже была команда для техников, которые приглушили свет и включили медитативную музыку. Я приступил к сеансу:

– Устраиваемся удобно… Закрываем глаза… Расслабляемся…

Расслабляем руки… ноги… спину… живот… грудь… плечи и шею… лицо…

Лицо расслабляем очень тщательно…

Расслабляем глаза и веки… губы… челюсти… язык…

Вслед за телом расслабляем дыхание…

Оно становится более ровным, свободным…

Одновременно с дыханием успокаивается сердцебиение…

Успокаиваются мысли и чувства…

Мысли становятся как бы ватными, туманными…

И с каждым дыханием туман становится все гуще и гуще…

С каждым дыханием…

Гуще и гуще…

Туман укутывает вас уютным, теплым одеялом, и вам становится приятно тепло и спокойно…

И в этом спокойствии вы еще глубже погружаетесь в туман…

С каждым дыханием…

И пока вы погружаетесь в туман… все глубже и глубже…

В тумане объединяются в единое целое…

Прошлое… настоящее… будущее…

И будущее приносит в него самый лучший кайф…

И вы вдыхаете кайф… наполняетесь кайфом…

Кайф проникает в вас через кожу…

Кайф проникает в самые потаенные уголки вашего тела и сознания…

И вы начинаете проваливаться в кайф…

В ощущение исполнения всех ваших желаний…

В предельное наслаждение…

В предельный покой…

В то, что является для вас самым лучшим кайфом…

Вы погружаетесь в этот кайф…

С каждым дыханием…

С каждым ударом сердца…

Вы сами становитесь кайфом…

Превращаетесь в кайф…

В чистый кайф…

Вы становитесь бескрайней вселенной кайфа…

Самого лучшего кайфа в вашей жизни…

Именно такого, какой и нужен вам…

Именно вам…

И сейчас я оставлю вас на какое-то время в этом состоянии…

И вы сами продолжите кайфовать…

Пока ваше тело само не решит вернуться назад…

Или пока я не позову вас вернуться…

А сейчас наслаждайтесь кайфом…

Самым-самым лучшим кайфом…

Народ в большинстве своем улетел, и можно было расслабиться самому. Не сильно. Так, чтобы не попустить «мелодию возвращения», которую всегда ставят, когда приходит время возвращаться назад.

– Но вот и пришло время возвращаться… – начал я выводить народ из транса, когда она зазвучала. – Вы вновь начинаете чувствовать свое тело. Вы возвращаетесь в свои тела, в этот зал. Вы открываете глаза и выходите из этого состояния, сохраняя достаточное количество кайфа, чтобы веселиться до окончания вечера. Открывайте глаза!

Для гарантии я несколько раз хлопнул в ладоши у микрофона.

Мавр сделал свое дело…

– Привет.

У сцены стояла та самая полицейская, которая допрашивала меня пару дней назад. Она была в том же костюме, но на этот раз ее не загораживал стол или иной предмет интерьера. Средний рост, красивая фигура. Ноги длинные, но в брюках, так что о ногах больше сказать было нечего. На ногах босоножки на каблуках. Пальцы ног красивые.

– Здравствуйте, – ответил я.

– Ты пригласил, и я пришла.

– И как вам?

– Поразительно. Ты настоящий волшебник.

– На самом деле тут нет никакого волшебства. Человеческий организм сам знает, что ему нужно, и умеет синтезировать все, что для этого необходимо. Я лишь наталкиваю его на это дело. Я могу вас чем-нибудь угостить?

– С удовольствием выпью кофе. Заодно и поговорим.

– Так вы по делу?

– Есть разговор.

– Здесь поговорить не получится. Сейчас тут грянет буря, которую нам не перекричать.

– Тогда прогуляемся? Я тебя провожу. Надеюсь, ты не против.

– Ну что вы. Я буду только рад. Или уже рад.

– И как ты это делаешь? – спросила она, когда мы вышли из клуба.

– Не знаю.

– Настоящий мастер никогда не открывает своих секретов?

– Я, правда, не знаю. Лет двадцать назад, когда я только-только приступил к изучению гипноза, я знал, как погружаю людей в транс, но сейчас, я просто говорю слова…

– Ты учишь их наизусть?

– У меня нет способности к заучиванию. Я представляю себе направление, а дальше идет экспромт.

– Послушай, но ведь ты и там мог бы всем этим заниматься. И зарабатывал бы наверняка больше.

– В «Муравейнике» мне это не приходило в голову. А здесь, когда я остался без денег, я быстро вспомнил, что когда-то доктор Тимоти Лири и сотоварищи открыли, что тибетская «Книга Мертвых» является прекрасным путеводителем по миру кислотного трипа, а потом они разработали на ее основе свои сценарии кислотных путешествий. А еще я вспомнил роман Паланика «Удушье». Там мать главного героя зарабатывала на жизнь, устраивая порногипнотические сеансы. Тогда-то я и решил попробовать. Сначала поэкспериментировал на друзьях, а потом меня пригласили в клуб.

– Я слышала, ты можешь сделать так, что человек превращается в другого… в смысле, начинает думать как другой. Сначала я думала, что это… преувеличение, но после того, что увидела сегодня…

– Это не совсем так. Я могу сделать так, что человек будет считать себя другим человеком, но на самом деле он им, разумеется, не станет. Правда, этот образ будет создан из всего, что есть на нужного человека в подсознании клиента, а там намного больше данных, чем в сознании. Но все равно, это далеко не то же самое, что на самом деле побывать в шкуре другого человека.

– Мне нужно превратиться в одного человека. Поможешь?

– Без проблем. Скажете когда, и я проведу в клубе соответствующий сеанс.

– Я хочу индивидуальный сеанс.

– Я не могу проводить индивидуальные сеансы даже с представителями полиции.

– Но ты их проводишь.

Я действительно подрабатывал частным образом, и, судя по тому, как она это сказала, она об этом знала. Так что лучше было ей не отказывать. К тому же я не хотел ей отказывать.

– Хорошо. В порядке исключения я проведу с вами частный сеанс.

– Сколько это будет стоить?

– Слишком дорого, чтобы брать у вас деньги.

– Спасибо.

– Пока не за что.

– Завтра тебя устроит?

– Часа в три.

– Договорились. И еще, не называй меня на «вы».

– Хорошо.

– Мое имя Лена.

– Очень приятно.

На этом мы расстались. На следующий день ровно в три она была у меня. Вместо костюма – маечка и джинсы. На ногах босоножки на высоких каблуках.

– Привет, – сказала она, когда я открыл дверь.

– Привет, – ответил я, – заходи.

Я проводил ее в тусовочную комнату, которая служила мне всем, кроме кухни, спальни и санузла. Лена нервничала, поэтому я предложил:

– Давай, может, для начала выпьем по чашке кофе, а потом уже перейдем непосредственно к делу.