Алмазный дождь Бурцев Виктор

– А почему я?

– Вы были ближе других… – Друид помолчал и добавил: – И лучше.

– Какие-то особые пожелания? – Алекс даже не особенно понял, что заставило его согласиться… Может, просто усталость? Выполненное задание, путешествие по коридорам…

– Никаких. Постарайтесь сделать это побыстрее, но точных сроков мы не называем. – Друид помолчал, а затем добавил, словно извиняясь: – И… постарайтесь добыть нам его голову.

– Этого я не обещаю.

Вместо ответа друид кинул Алексу сверток. Развернулся и произнес, уходя в боковой коридор, где что-то тут же завозилось, зашипело:

– Диск одноразовый, на нем программа инициализации вашего глаза. На нем же находятся необходимые вам данные.

И словно растворился в темноте переходов, полных грязи, слизи и чего-то шевелящегося и омерзительно живого.

Глаз работал идеально. Легко виделось перекрестье прицела. Органически вписывалось в зрительный образ, не мешало и могло исчезнуть, повинуясь мысленному приказу. Руки сами находили нужное положение для стрельбы и вели цель в зависимости от ее перемещений. Удобно. Алекс поймал себя на том, что улыбается, глядя на мир через прицел своего нового глаза.

Нападения на колонии начались два года назад. Колонии друидов всегда были одновременно чем-то вроде закрытых клиник и больших общежитий. Друиды спали, ели и работали в них. Информация снаружи поступала через друидов-информаторов, специально приспособленных к получению данных.

Поскольку отличить друида от обычного человека довольно сложно, отношение к ним в обществе было, как ни странно, спокойным. Друиды не были безобидной религиозной сектой, на которой можно выместить зло. Они не были козлами отпущения для человеческих инстинктов. Лезть на рожон и становиться поперек дороги у киборгов никто не хотел. Тем более что за ними велся неусыпный надзор Технической Службой Сил Безопасности, которая следила за уровнем кибернетических изменений у всех граждан и у каждого друида в частности. Государство гарантировало, что человек не станет кибером в полном смысле этого слова. Не выше пятидесяти процентов внутренних изменений. Если у человека обнаруживалось технических новшеств более нормы… он переставал быть человеком и оказывался вне закона. Как Кибердруид.

Вот почему нападения на колонии друидов показались совершеннейшей неожиданностью. Нападения всегда удачные и всегда исключительно жестокие. Без свидетелей и без лишнего шума. Просто в какой-то момент, вдруг, обнаруживалось, что колония мертва. Набита мертвыми телами и мертвой техникой.

Нападающий действовал в одиночку. Он был вооружен каким-то длинным холодным оружием, вероятно мечом. И владел им виртуозно, что было сложно представить в современных условиях.

Вырезая колонии целиком, нападающий не оставлял после себя никаких сообщений, требований или меток. Он делал свое дело и исчезал. Это была война на уничтожение.

Обеспокоенные друиды смогли снять кое-какие данные с видеопамяти нескольких убитых. Остатки слегка размытых изображений. Просто картинки, которые не поддавались анализу.

Алекс внимательно изучил эти изображения, вызвав их из памяти… И ничего не понял. Человек, затянутый в черное. Маска. Глаза, судя по всему, карие. И размытая блестящая линия меча в момент удара…

Друиды создали новую систему безопасности, сложную систему переходов, возникающих в стенах дверей и перемещающихся комнат. Друиды превратили свои наиболее крупные колонии в лабиринты. Некоторое время нападений не происходило. Однако последние события показали несостоятельность и этого метода…

Другой информации друиды Алексу не предоставили. Хотя ее наверняка было больше, Алекс это чувствовал, как, бывало, чувствовал в моменты опасности, с какой стороны будет выстрел. Но раз заказчик считает, что инфорнации достаточно… значит, заказчик так считает. Алекс не придерживался девиза «Клиент всегда прав», но обычно не любил спорить с заказчиком в отношении информации. Правило «Много знаешь – меньше живешь» Алекс усвоил железно.

Однако как найти этого неведомого убийцу? Алекс был убийцей, наемником, а не частным сыщиком. Ему предоставляли информацию точную, простую и ясную. Кто, где и по каким часам его там можно застать. И видеофрагмент с описанием. Все. Алекс шел и делал свою работу. Но бегать, искать… Хотя это могло оказаться интересным.

Алекс ощутил какое-то забытое, давно похороненное в сером пепле его холодной души чувство. Заглушенное наркотиками, опасностями и чужими смертями.

Алекс ощутил интерес к жизни. Какую-то цель… С этого момента работа начала превращаться в тонкое искусство.

В комнате было тепло. Сехаку, японец, оставшийся жить после плена в стране, куда его забросила военная машина, сидел на возвышении в центре комнаты, уютно поджав под себя ноги, и наблюдал, как его жена разливает по чашкам чай. Легко, аккуратными движениями, без суетливости. В его узких глазах отразилось удовлетворение.

Он посмотрел на часы. Без четверти восемь. Скоро придет сын. Сегодня день, когда он приходит для отдыха. Значит, сегодня они будут пить чай втроем. Это хорошо. Сехаку удовлетворенно вздохнул и прикрыл глаза, словно большой кот, который греется у огня. Он был уже немолод, но сила в его руках не угасла, спину не согнула старческая немощь. Сехаку был еще и великолепным нейрохирургом, что обеспечивало ему безбедное существование.

В прихожей послышались шаги. Почти бесшумные. Сын.

Сехаку решил, что жить на этом свете все-таки не так плохо, как кажется на первый взгляд. Нужно только уметь выбрать правильный ракурс.

В первую очередь Алекс вспомнил, что он знает про холодное оружие. В частности, про мечи и тому подобные вещи. Оказалось, что весьма мало. Почти совсем ничего. Алекс хорошо владел ножом, но и только. Кто мог предположить, что кому-то понадобится использовать в качестве оружия уничтожения такую архаичную вещь, как меч?

Однако друидов убивали. И убивали именно мечом, а не ножом или пулей. И убивали успешно. Ни один из них не применил огнестрельного оружия. Не применил или не захотел применить… Или не успел… Таких «или» было много.

Алекс разбудил все каналы получения информации. Все, до чего он мог дотянуться, собирало данные по одному вопросу. Меч. Типы, классификация, техника, производство, частные коллекции, металлы, история. Данные копились, сортировались, и вскоре Алекс владел серьезной теорией по длинно-лезвийному холодному оружию. Алекс знал, какие бывают мечи, знал разницу между западными и восточными клинками, знал разницу в областях применения, возможные варианты защиты, основы техники боя… К концу дня Алекс понял, что знает не все… Но достаточно, чтобы оставить этот вопрос в покое. Он не продвинулся к цели ни на шаг. Только нагрузил свою память излишней информацией.

Голова болела. От долгого сидения перед голографическим монитором тошнило. Все расплывалось перед глазами. Алекс встал. Комната немного покачнулась, но устояла. Доигрался.

Алекс подумал, что давно уже не вылезал из своей конуры, кроме как на выполнение работы. Определенно стоило провести вечер в свое удовольствие.

Новообретенный интерес к жизни подталкивал Алекса к развлечениям. Деньги существуют для того, чтобы их тратить.

Чтобы умереть, нужно немного. Нужно упасть. А упасть еще проще. Это вообще очень приятно – падать. Нужно только умыться мертвым светом веселых городских кварталов. Окунуться в стоячую воду баров, в непостоянные потоки игорных домов, в темные озера публичных домов. Немного. Только окунуться и умереть. Потому что жить после этого просто невозможно. Незачем. А часто и не на что.

Алекс уже пронесся горящим метеором по барам, ночным улицам и вскоре осел с парой одноночных подружек в каком-то публичном доме. И еще через некоторое время, лежа на большой постели, тяжело дыша, Алекс оставил все мысли о киборгах, друидах и убийствах. Вкус жизни холодил губы и подсвечивал мир вокруг.

Только хотелось чего-то еще.

Алекс посмотрел на женщин, находившихся рядом. Кажется, было три… Или две? Если две, то значит, что они были на уровне трех. Здорово!

«Но чего же не хватает?» – Алекс задумался. Хотелось легкости, полета…

– А не навестить ли нам Тамбурина? – вслух подумал Алекс.

– А кто это? – тут же подняла голову одна из девиц и хихикнула.

– Это… Ну… Это торговец наркотиками, – сказал Алекс, и женщины захихикали громче. А через некоторое время уже просто хохотали во все горло.

– Хм… – задумчиво посмотрел на них Алекс. – Вам он, видимо, уже не нужен, Вам и так… хорошо!

Женщины не унимались, но послушно встали, оделись и отправились на улицу вместе с Алексом искать Тамбурина.

Улицы полыхали огнями. Голографические зазывалы использовали невероятный язык жестов, чтобы завлечь перспективного покупателя. Все разработано лучшими психологами, социологами и призвано давить на подкорку несчастного человеческого мозга, подталкивать его войти в этот бар, магазин, публичный дом. Оставить тут свои деньги, забыть про завтра… Зачем оно? Его же нет!

А Тамбурин нашелся, как всегда, в закутке за голографической рекламой кока-колы. Только на этот раз он был не один. С Тамбурином был какой-то в хлам пьяный, именно пьяный, а не обкурившийся или нанюхавшийся, детина. Здоровый и плечистый… Вот только очень плохо стоящий на ногах.

Девицы, увидя Тамбурина, так и покатились со смеху… Причины смеха Алекс не понимал, но смеялись они весело, и от этого было как-то легко на душе.

– Привет, Там, – сказал Алекс. – Как дела идут?

– Здоровеньки, Алекс, – ответил Тамбурин, отпихивая от себя пьяного детину. – Дела – как видишь. Докатился совсем…

– Неужели так плохо? – спросил Алекс, наблюдая, как здоровый амбал покачивается на ногах.

– Не так, но плохо. Убери от меня этого… придурка!!! – завопил Тамбурин.

Подружки покатились со смеху. Им стало трудно стоять, и они привалились к стенке…

– Что ты им наколол? – спросил Тамбурин, глядя на девиц.

– Самое забавное, что ничего. Ну… кроме естественных гормонов… Может быть, они сами накидались где-нибудь. А что это за тип? – И Алекс указал на пьяного.

– А я знаю?!! Я его впервые вижу!! Ввалился ко мне… Я уйти не успел. Бормочет что-то. Охрану вызывать не хочется…

– Так его выставить?

– Да… Валяй. Только без рукоприкладства… Мне тут потом убирать…

Алекс не стал указывать Тамбурину на то, что в его закутке не убирались с того самого момента, как сюда впервые ступила нога человека. Он направился к пьяному молодцу, который настойчиво пытался облапить Тамбурина и поцеловать.

– Эй… Эй, друг.

Пьяный повернулся к Алексу:

– Чего? – Вопрос был задан не самым дружелюбным тоном.

– Ничего. Тебя звать как?

– Эрнест, – ответил амбал и покачнулся.

– Клиника… – про себя пробормотал Алекс и подошел ближе: – Ты чего к нему пристал?

– К кому?

Алекс молча указал на Тамбурина.

– К Сашку? – Эрнест оживился. – К Сашку, что ли? Так он ведь чувак, в натуре, наш! Я его просто… я его просто люблю!!!

– Любишь? – Алекс посмотрел на Тамбурина.

– Люблю!!! – Голос Эрнеста был похож на очень пьяную сирену. – Как братана!

– Почему он тебя Сашком кличет? – спросил Алекс уже у Тамбурина.

– А я знаю? Он как вошел, так сразу «Сашок, Сашок»… – Тамбурин пожал плечами. – Ты меня знаешь… Я не Сашок. Не Сашок я!

Последние слова он буквально выкрикнул в лицо Эрнесту, который снова попытался облапить его.

– Эрнест, Эрнест… посмотри сюда. Ты ошибся. – Алексу уже самому становилось смешно. Бить парня с таким именем явно не хотелось. А просто так он не уйдет.

– Кто ошибся? Я ошибся… Да я!!! – Эрнест покачнулся. Затем развел руками и… упал.

Проблема решилась сама по себе. Эрнест ударился головой и на время вырубился.

– Как он достал, – пробормотал Тамбурин, наклоняясь над большим телом парня. – Что с ним теперь делать?

– Да выкинем… И все, – предложил Алекс.

– Не… – Тамбурин задумчиво взлохматил длинные патлы. – Жалко. Он ведь в общем-то ничего чувак.

– Да? – Алекс заинтересованно посмотрел на Тамбурина. – Слушай… А ты с ним?

– Что? – недопонял Тамбурин.

– Ну… – Алекс сделал неприличный жест.

– Ты что, сдурел?! Я… Да… – Тамбурин начал заикаться.

– Да ладно. Не оправдывайся… Я человек широких взглядов… – Алекс едва сдерживался.

– Я… Да пошел ты!!! – Тамбурин плюнул и, не обращая внимания на смешки, спросил: – Что с этим делать?

– Ну ты сам решай… тебе видней… – Алекс усмехнулся.

– Козел, – прокомментировал Тамбурин. – Ладно… Давай оттащим его… К выходу поближе.

В момент перетаскивания Эрнест очнулся и, увидев девиц, громогласно взревел:

– Девочки!!!

– Ох, блин, – пробормотал Тамбурин.

Затем Эрнест заметил, что его тащат. И… заплакал. Обычный пьяный переход, когда буйство сменяется слезными причитаниями. Эрнест жаловался на свою судьбу, на свою жизнь и одновременно что-то лепетал о своих заслугах, достоинствах… В этом потоке словесного мусора Алекс вдруг уловил знакомое слово. И отпустил свой «край» Эрнеста. Тот даже не пошевелился, оказавшись на земле.

– Ты чего? – спросил Тамбурин.

– Ты что сказал? – спросил Алекс, наклоняясь над Эрнестом и морщась от мощного запаха перегара.

– Когда? – плаксиво переспросил Эрнест.

– Про кузнеца.

– Кузнеца?.. Да! – У Эрнеста снова произошел переход на буйную сторону. – Я кузнец!!!

– Потише… И подробнее. Кузнецов же нет… уже.

– Я! Я есть! – проникновенно выдохнул Эрнест, заставив Алекса снова поморщиться. – Последний.

Тамбурин отошел к девочкам и уже вешал им какую-то лапшу, отведя их к другой стене. Алекс огляделся и спросил:

– Про какой меч ты говорил? Эрнест сделал страшные глаза и приложил палец к губам.

– Ты мне нравишься… – наконец сказал он. – Я тебе расскажу.

Из последовавшего за этим потока слов, ругани, хвалебных од в собственный адрес Алекс вынес одну очень интересную мысль: Эрнеста нельзя было отпускать просто так. Ему нужно было дать вылежаться. И заняться расспросами только наутро.

– Тамбурин! – Алекс повернулся в сторону, где предположительно находился Тамбурин. – Пусть он у тебя полежит. Все равно вырубился. Кольни ему… За мой счет, чтобы к завтрашнему дню он был еще у тебя. Я зайду утром.

– Хорошо. Зайди… – сказал Тамбурин, аккуратно укладывая одну из девиц на землю возле стены. Вторая девица уже лежала там.

– Эй! А ты что им вкатил? – спросил Алекс, наблюдая за действиями Тамбурина.

– Да ничего… Мелочи всякие. Моего изобретения. Ты хоть соображаешь, кого ты сюда притащил?

– Кого? Шлюхи какие-то…

– Шлюхи. – Тамбурин оперся спиной о стену. Выглядел он устало. – Они в борделе шлюхи, а тут они стукачки. Платные осведомители. У меня на таких детекторы висят на каждом углу. Ты хочешь, чтобы у меня проблемы были? Тогда проще было бы просто меня сдать. Ты меня иногда удивляешь…

Алекс провел рукой по лицу. Сглотнул. Вкус жизни был кисло-горьким. На удивление…

Наутро проспавшийся Эрнест получил дозу какой-то химии из арсенала Тамбурина и сделался на удивление разговорчив, что избавило его от множества проблем.

Память у него была хорошая, и события многолетней давности он помнил так, словно они произошли с ним вчера.

Он тогда был изрядно молод, но уже был довольно неплохим техником и, как все молодые люди, склонен ко всякого рода авантюрам. Склонность эта толкала его на изучение самых разнообразных сторон своей профессии. Эта склонность и привела его в ряды старой и ныне благополучно обезвреженной террористической группы «Сыны Леса».

«Сыны Леса» стремились вернуть человека к природе. Чтобы он отринул искусственные костыли и пошел по Земле своими ногами. «Сыны Леса» упускали из виду одно. Человек давно уже потерял свои ноги, и идти ему было просто не на чем. Поэтому выбить из-под него костыли означало просто поиздеваться над калекой. «Сыны Леса», как воинствующие идеалисты, этого не поняли и, поскольку никто не ринулся в царство Матери Природы сломя голову, решили загнать человека в рай пинками. Эрнест провел в их среде много времени и занимался тем, что собирал хитроумные устройства для подавления любых сигналов. Эти устройства, с успехом использующиеся в армии, были запрещены, и по закону за их применение полагалось три года исправительных работ. Однако «Сыны Леса» этим не интересовались и вышибали искусственные костыли у человечества все активнее и активнее, пока за них не взялись службы государственной безопасности.

Перед тем самым моментом, когда группа перестала существовать по причине тотальных арестов, к Эрнесту пришел человек. Японец. И попросил, очень любезно попросил, уделить ему двадцать минут его, Эрнеста, драгоценного времени. Эрнест, отношение к которому у самих «Сынов Леса» было не очень, слегка ошалел от подобного обращения и был настолько очарован, что уделил японцу целых три часа своего драгоценного времени. Эти часы прошли в вежливых разговорах, из которых Эрнест понял, что имеет дело со специалистом очень высокого уровня, но в области, несколько отличающейся от его собственной. Японец был классным нейрохирургом. Эрнест всегда питал слабость к специалистам, что и стало причиной столь длительной беседы. Позже Эрнест даже удивлялся, насколько общей и бессодержательной была беседа. Обо всем и ни о чем.

Вернувшись на место дислокации родной группы, Эрнест застал площадь, оцепленную представителями разного рода государственных служб. Главари «Сынов Леса» имели глупость оказать сопротивление и были элементарно расстреляны на месте. Остальных со скрученными руками грузили в грузовики.

Поняв, кому он обязан своей свободой, Эрнест проникся к японцу искренней любовью и, поскольку идти ему было некуда, вернулся к дверям дома, где вел вежливые разговоры с нейрохирургом.

Союз нейрохирурга и микроэлектронщика оказался плодотворным, и вскоре были созданы не имеющие аналогов сенсорные датчики, миниатюрные сканеры для ночного видения и прочие приятные мелочи. Денег это Эрнесту не приносило, но он был настолько благодарен своему невольному спасителю, что работал бы совсем бесплатно. Но японец кормил Эрнеста и выдавал ему иногда энную сумму денег.

Останавливаться на всех деталях, которые породил их союз, Алексу не хотелось, и он направил Эрнеста на мысль о кузнеце.

Эрнест, под действием Тамбуринова зелья, разговорился окончательно и поведал, что последней вещью, которую он создал, был меч. Для этого пришлось произвести такую массу нестандартных работ по металлу, что Эрнест с тех пор с гордостью именовал себя Кузнецом!

Алекс попросил рассказать конкретнее о мече и о тех модификациях, которые Эрнест произвел.

Оказалось, что старый, непонятно каким образом сохранившийся у японца меч после того, как побывал в руках у Эрнеста, приобрел ряд интересных способностей. В частности, подавлять любые электронные системы, с которыми входил в соприкосновение, уничтожать компьютерную память и разрушать логические электронные структуры…

Идеальное оружие для террориста, который специализируется на информационных системах.

Досадным оказалось то, что Эрнест не смог точно описать своего благодетеля. Физиогномическая память у Эрнеста отсутствовала начисто. Место, где они работали, Эрнест тоже вспомнить не мог. Хотя очень старался и даже всплакнул по этому поводу. Имена, как и следовало ожидать, тоже совершенно выпали из его головы.

Наконец Эрнест заявил, что устал и хочет выпить. И у него болит голова. Тамбуриново зелье, похоже, переставало действовать.

– Тамбурин! – позвал Алекс. Откуда-то вынырнул Тамбурин.

– Что?

– Он под действием этой твоей штуки не может врать?

– Нет.

– Точно? А направлять память по ложному следу?

– Нет.

– Что ты ему вколол?

– Ты не знаешь. Никто не знает. Это мое личное изобретение. Ты, может быть, помнишь, я химик.

Алекс это помнил.

– А ему это не повредит?

– Нет. Это средство просто привело его в состояние дурашки-болтуна. Он питает к вопрошающему чувства, которые может испытывать только к очень близкому человеку. Как к матери. Или к любимой жене. Каждый твой вопрос вызывает в нем чувство, схожее с эмоциональным оргазмом, а его ответ, заметь, правдивый ответ, приводит его вообще чуть ли не в состояние экстаза. И наоборот, отсутствие ответа его сильно огорчает. Интересная штучка, правда?

– Да уж… У тебя много таких… штучек?

– А тебе зачем? – спросил Тамбурин, слегка прищурившись.

– Много будешь знать, мало будешь жить.

– Хм… – И Тамбурин отвалил.

Алекс сунул Эрнесту заранее приготовленную бутылку и тоже ушел, захватив у Тамбурина новую порцию «колес».

Алексу было над чем подумать. Картина начала вырисовываться.

«Искать в толпе сложно. Но в этом есть удовольствие.

Впрочем, его в толпе точно нет.

Он редко бывает в людных местах. Раньше бывал. Теперь нет.

Интересно, он видит людей так же или как-то по-своему? Что он чувствует, когда они задевают его локтями? Смотрят на него и принимают его за обычного человека… Да, что он чувствует, когда про него думают, как про человека? Или, может быть, он считает себя человеком?»

Полы длинного плаща развевает ветер. Меч удобно укрыт в складках плаща. Спрятан, но достать его можно в один миг. В один миг стать воином. Из обычного человека.

«Интересно, все эти люди тоже считают меня человеком?»

Людям было все равно. Они шли по своим делам, и их совершенно не волновало поведение молодого узкоглазого господина в плаще. Среднего роста, черные уложенные волосы, довольно привлекателен и на вид преуспевающ, но почему-то проститутки скользят по нему совершенно равнодушным взглядом. Проститутки знают людей гораздо лучше остальных граждан. Проститутки знают людей, до всех остальных им просто нет дела.

Алекс продвигался среди каких-то манифестантов. В последнее время манифестации по самым разнообразным поводам проходили чуть ли не каждый день. Двигаться по улицам в такие дни было довольно затруднительно.

Алекс расталкивал людей, стремясь пробраться на другую сторону улицы. Зная, что миновать людскую реку перпендикулярно направлению движения не получится, Алекс шел наискосок, медленно, но верно смещаясь к нужному ему месту на противоположной стороне. Черный провал подворотни уже был в нескольких шагах, как вдруг в спину что-то врезалось и чуть не сбило Алекса с ног.

Нападавший оказался в слякоть пьяным мужиком, обезумевшие глаза которого указывали на некоторый процент галлюциногенов в том пойле, которое он сегодня в себя влил. Мужик был настроен агрессивно и уже замахивался для очередного удара, когда нога Алекса воткнулась ему в коленку. Жест чисто рефлекторный. Не стоило привлекать к себе внимания… Нужно было уйти. Но… Просто рефлекс. Так получилось.

Странно, но мужик охнул и отступил, выпучив глаза еще больше прежнего. Не должен был так себя вести пьяный в дым, да еще под наркотой, человек, впавший в буйство. Не должен был.

Толпа обтекала Алекса и его «противника», словно река, обтекающая два тяжелых камня. Коллективный разум у толпы был на уровне. Толпа не хотела связываться, и поэтому образовала в своем гигантском теле маленькую дырочку, в которой удачно помещались Алекс с человеком, успешно имитирующим опьянение.

Пауза затянулась. Мужик, хлопая глазами, смотрел на Алекса, Алекс в свою очередь смотрел на мужика, не теряя из виду происходящее вокруг. Он также заметил, как две статичные фигуры в теле толпы вдруг сорвались с места и исчезли в той самой, нужной Алексу подворотне. Мужик это тоже заметил, вдруг заревел что-то нечленораздельное и скрылся в том же направлении.

«Кидалы, – подумал Алекс, выходя на тротуар. – Как невероятно пошло работают. Удивительно пошло! Топорно».

Стратегия ограбления, родившаяся в имбецильных мозгах трех кидал, была проста. Пьяный мужик докапывается до какого-нибудь неудачливого человечка. Ну пьяный, что с него возьмешь. С пьяным никто связываться не будет. Всем просто плевать. Оттеснит он кого-то в подворотню… Ну и что? А там, в подворотне, уже два молодчика ждут. Саданут шокером, и готово. Очнулся человек гол и бос. Если вообще очнулся. Органы, конечно, брать не будут, уровень не тот, за такое «мясники» их самих по частям разберут, а вот вещи снять… Без проблем.

Алекс уже давно не сталкивался с преступным дном. Находясь в верхней части преступной пирамиды, он отвык от приемов и замашек уличной шантрапы. Даже «мясники», охотники за органами, были выше, чем те, с кем только что столкнулся Алекс. Кидалы – парии. Пушечное мясо в серьезных делах, и надо же… Выбрали себе жертву. Такие долго на улицах не живут. Надо же знать, кого можно трогать, а кого… А от кого лучше бежать с визгом и поджав хвост.

Некоторое время Алекс наблюдал за манифестантами, а потом свернул в свою подворотню.

Там оказалось людно.

Старая компания. Двое кидал с псевдоподвыпившим мужиком прижимали к грязной стенке щуплого японца в плаще. Японец не привносил ни звука, только, делая короткие, грациозные движения, отступал от наседающей на него тройки. Работать в группе кидалы не умели, поэтому друг другу мешали.

А японец…

Алекс вдруг понял, что японец играет с тремя нападающими, строя из себя испуганную жертву. Он отступает, делает шаги вправо, влево… А три неуклюжих идиота натыкаются друг на друга и никак не могут выбрать момент, чтобы навалиться, задавить. Потому что такого момента нет и не будет.

Алекс встал в тень и замер там, наблюдая за чужой игрой. Далее некоторая зависть взяла.

«Пьяный» не выдержал первым, может быть, действительно был слегка навеселе… Он рванулся вперед, в левой руке у него блеснула железка. Кастет с выдвижными иглами. Оружие улиц и подворотен. Оружие малолетней шпаны, очень странно смотрящееся в здоровенной волосатой ручище.

Оно так в ней и осталось. Вот только рука вдруг отделилась от тела и упала в грязь к ногам атакующего. «Пьяный» завалился прямо на свою руку… Закричал… Точнее, нет. Не так. За миг, сотую часть секунды до падения, тщедушный японец оказался за его спиной и махнул руками. Свист. Просверк. И уже на землю падает не человек, а разрубленная надвое кукла. Еще живая… Но это ненадолго… Крик оборвался вместе с тяжелым, липким звуком упавшего тела.

Кидалы застыли.

«Не ваш день», – пробормотал Алекс себе под нос.

Однако затишье длилось недолго. Оба, не сговариваясь, рванули в разные стороны.

Дальнейшие действия японца Алекс смог воспринять только благодаря большой практике убийств и большому опыту ведения боя под «квази».

Японец не двигался, он почти исчез. Превратился в некое туманное пятно. Три, наверное три, точнее Алекс не смог разглядеть, шага в сторону убегающего на улицу, и японец застыл в выпаде. Низкая стойка, прогнулся вперед, в вытянутых руках меч. Укол. Другой конец меча вышел из груди человека, который замер изогнутым в дугу.

Мгновенный снимок. Два застывших тела, словно большой лук со стрелой. Дарение смерти и принятие дара. Только Алекс смог оценить всю красоту этой картины. Этого мига.

Тело упало.

Второй кидала ненамного пережил своих товарищей. Он уже был у арки выхода, когда рядом с ним, словно из воздуха, возник японец. Оттолкнулся… и побежал ногами по стене. Скорость, с которой он это проделал, была непостижимой.

«Это не «квази», – понял Алекс. – «Квази» не дает такого эффекта».

Человек вскрикнул. Меч оказался возле коленного сгиба правой ноги кидалы и перерезал сухожилия. Кидала упал на одно колено. Японец, оттолкнувшись от стены, приземлился за спиной коленопреклоненного человека и смахнул тому голову начисто. И, не останавливаясь, сделал сальто назад. Замер. Алекс понял, что на японце нет ни капли крови. Он проделал все настолько чисто и быстро, что сумел не запачкать свою одежду.

Идеально.

Стер кровь с меча. Спрятал меч. И превратился в тщедушного японца в сером плаще… Невзрачный и неприметный в толпе.

Несколько кварталов Алекс шел за ним. Где-то в новом восточном районе японец исчез. Завернул за угол, а когда там же оказался Алекс… На небольшой улочке было пусто. Где-то позади бренчали колокольчиками уличные торговцы, звучала странная, непонятная речь. Восточный квартал.

Дом встретил Алекса прохладой и покоем. Неожиданная усталость сковала плечи. Тело требовало отдыха.

Все это дело, круто замешенное на восточном колорите, Алексу изрядно поднадоело. Он терпеть не мог загадок, а необъяснимые вещи злили его. И вообще…

Алекс хорошо запомнил выражение лица того парня в сером плаще, когда он рубил руки и головы трем недоноскам, неспособным подняться над своими мальчишескими привычками. Кидал было не жаль, они были глупы, а глупые не выживают в этом мире. Таков закон. Но японец…

Он убил их с невозмутимым видом. Без эмоций. Как будто выкинул окурок. В этом было что-то неприятное, что-то непонятное Алексу. Часто он и сам не проявлял лишних эмоций в момент выполнения задания, но только когда приходилось делать это на большом расстоянии. Есть разница – снять деловика через оптику с расстояния в километр или рубить живого человека в куски мечом. Когда Алексу приходилось действовать на короткой дистанции, он, несмотря на большой опыт, не всегда мог справиться с эмоциями. А японец уложил троих так, будто порезал кусок колбасы.

Но скорость, с которой он действовал… От этого сладко ныло под ложечкой.

Алекс упал в кресло. Достал черный пакетик с «колесами», взятыми у Тамбурина. Высыпал их на ладонь… Химия…

«Когда-нибудь я переберу с дозой и выжгу себя этим дерьмом…» – пришла ленивая мысль.

Как пришла, так и ушла. Алекс уже привык жить с этим. Привык. Наркотики давно стали частью его организма. Конечно, можно было бы отправиться к тем же друидам и пересадить здоровые органы, что, впрочем, Алекс и так часто делал, и вообще сменить всю кровь, избавиться от зависимости. Вот только зачем? Такая ниша в его жизни… если она опустеет, то чем ее заполнить? Чем? Алекс хмыкнул. Стало ясно, что вкус к жизни пропал в очередной раз и надолго. Развлечения не волнуют… Хочется побыстрее выполнить очередное задание. И все. И потом…

Алекс рывком схватил пару таблеток и проглотил их разом. Замер, ожидая. Затем черты его лица словно потекли, расслабились, стали нечеткими. Как и мир вокруг.

Думать о том, что будет после очередного задания, Алекс не любил.

Мир оставался распыленным довольно долго.

«В Восточном квартале редко бывает ветрено. Тут можно не держаться за полы плаща, опасаясь, что он раскроется под очередным порывом сумасшедшего воздуха и покажет все, что призван скрывать. Зато тут множество ловких воришек, которые могут незаметно для жертвы обчистить даже внутренние карманы. Часто эти воришки киберы. Немножко киберы. И поэтому они меня не интересуют. Ведь я ищу не их. Они пусть опираются на свои костыли. Им так нужно чувствовать пульс времени, думать, что они принадлежат к новой эпохе, что они прогрессивны. Они даже не ведают, что они – пережитки старого. И новая эпоха уже не имеет на них никаких видов. Мне жаль их. Я защищаю их. От новой эпохи. Потому что в новых временах их уже не будет».

Маленький японец идет вдоль затемненных витрин. Проходит сквозь голограммы. Проходит мимо людей. Мимо ночных торговцев. Его узкие глаза держат в поле зрения всю улицу. Темно-карие глаза выделяют киберов среди людей. Выделяют и оставляют в покое. Не имеет значения. Совсем не имеет значения. Где-то искусственный глаз, где-то манипулятор вместо руки, где-то перестроенная стимуляция половых органов… Мелочи. Простые, доступные обыкновенному человеку мелочи. Простительные простому человеку.

«Другое дело тот, другой. Он совсем другое дело. Отключить его означает убить символ новой эпохи. Оттянуть неизбежное время, когда человек перестанет быть доминирующим видом на Земле. Оттянуть приход… Киберы не могут стать частью природы. То есть могут, но не должны».

Маленький японец движется по Восточному кварталу, прижимая к телу меч, который ему сделал его отец. Маленький японец методично обшаривает своими глазами улицы. Что там, за этими глазами? Камеры?

«Видеть то, что не видят другие. Видеть то, что не видят другие», – маленький японец повторяет это как молитву. Молитву солдата, ведущего свою войну. Войну одного за всех.

Алекс уже три часа кружил по Восточному кварталу. Ноги начали уставать. Внимание постепенно притуплялось. Он уже несколько раз терял японца из виду и с большим трудом находил его снова.

Как он вышел на него… История совершенно отдельная. Какие тайные ниточки пришлось привести в действие, документы какой давности поднять? Но вот дело, затянувшееся на неделю, близилось к завершению. Алекс испытывал к нему уже отвращение вместо азарта. Скорее закончить. И все. И… Алекс прервал мысль. Думать о том, что будет потом, вредно.

Японец был тот самый, Алекс был в этом уверен. Абсолютно. Именно этот худенький и невысокий желтолицый человечек разрубил трех неудачников в переулке, двигаясь с невероятной скоростью и пластикой. Именно этим мечом были зарублены друиды. А меч прятался именно под этим плащом, в котором гуляет сейчас маленький японец.

Осталось только застрелить его. И делу конец!

Вот только японец не позволял этого сделать. Он постоянно двигался и двигался по улицам, как раз там, где нападение на него не могло пройти незамеченным.

Мимо проплывали витрины, яркие голограммы, рекламирующие публичные дома, лотки торговцев. Торговцы будут сидеть тут до утра, когда, по их мнению, наконец можно будет пойти домой без опаски наткнуться на дикого охотника за внутренними органами. Статистика, правда, указывала на то, что нападения происходят именно по утрам. Но страх перед темнотой неистребим в человеке.

Японец двигался как заведенный. Алекс начал вспоминать, что на этой улице они уже были. Или нет? Нет. На этой улице был он, а на хвост японцу он сел только на следующей. Неужели японец пойдет на второй круг?!!

Алекс понял: что-то должно измениться. Прямо сейчас. Насторожился.

Маленький японец подошел к перекрестку, к начальной точке своего путешествия. Встал. Сделал шаг направо и вдруг резко обернулся. Его глаза встретились с глазами Алекса на мгновение. Алекс тут же опустил взгляд и намерился пройти мимо, чтобы потом снова выйти на японца. Но тот вдруг направился в ближайший подъезд.

Млея от непрофессионализма собственных действий, Алекс направился туда же.