Метро 2033: Демон-хранитель Швецова Ольга

Быть Эммой Бовари

Объяснительная записка Вячеслава Бакулина

Есть некоторое количество фактов в нашей реальности, в которых я абсолютно уверен. Этаких вечных аксиом, делающих мой личный мир крепче самим фактом своей незыблемости, нерушимости, неизменности. Одна из них гласит: искусство всегда современно. Другими словами: человек всегда будет рассказывать другому человеку о том, что близко и понятно им обоим. Что они способны воспринять или интерпретировать, исходя из собственного жизненного опыта, образования, воспитания. И так будет всегда – какой бы год ни стоял на дворе, кто бы ни правил (и при помощи каких законов), какая бы мода ни была на еду, музыку и глубину декольте. Неважно, идет ли речь о песнях и спектаклях, скульптуре и картинах, танце и, разумеется, литературе. Даже если сюжет произведения требует перенестись на многие века назад или вперед, даже если в качестве героев выступают не совсем люди или – совсем не люди. В любой анималистической сказке или басне. В самой изощренной фантазии. В утопии и уж тем более антиутопии.

Шекспир, многие из произведений которого происходят на территории Италии, никогда там не был, а его Гамлет чуть больше, чем совсем, не похож на героя древнескандинавской хроники. Портрет Эзопа, вышедший из-под кисти Веласкеса, изображает кого угодно, кроме античного грека, пусть и раба. Рихард Вагнер, создавая величественные оперы «Кольцо Нибелунгов», очень удивился бы, услышь он реальные песнопения древних германцев и скандинавов. Профессор Толкин в жизни не видел ни единого хоббита, зато охотно сознавался в любви к простой сельской жизни, трубкам и вышитым жилетам. Братья Стругацкие, описывая в «Обитаемом острове» контакт продвинутого землянина двадцать второго века с обитателями отсталой планеты Саракш, говорили, прежде всего, о том, каким должен и не должен быть человек века двадцатого. Вы никогда не задумывались о том, что все эти – и любые другие – произведения получили статус культовых и вошли в историю в том числе и потому, что были понятны и близки современникам? А как этого добиться помимо того, что желательно для начала обладать каким-никаким талантом, не говоря уж про гениальность?

Филипу Дику приписывается фраза: «Писать нужно лишь о том, что знаешь лучше других, либо о том, о чем никто, кроме тебя, не знает». А ведь мало что мы так хорошо знаем, как самих себя. И мало о чем говорим с большей охотой, чем о себе, – напрямую, или опосредованно. О своем характере, своих вкусах, своих увлечениях. Своих страхах и психологических травмах. Своих мечтах. И книги об этом же пишем. А в них антагонистами своих героев делаем в первую очередь тех, с кем сами в обычной жизни не согласны, и в возлюбленные им крайне редко подбираем тех, с кем сами бы не ужились. И убивать протагонистов – выстраданных, вымученных, насквозь родных, – не любим, даже если нас зовут Дж. Р.Р. (любой из двух). Наиболее показателен тут опыт Флобера, который сперва заявил, что «Госпожа Бовари – это я!», а потом оную госпожу в тексте собственноручно накормил мышьяком, из-за чего сам же мучился вполне реально и наяву.

Так что когда любого автора любой книги – например, Ольгу Швецову – спросят в следующий раз, есть ли у его персонажей реальные прототипы, а автор начнет заламывать руки, опускать очи долу и прочими способами смущаться, бормоча про «собирательность», знайте: тут не обошлось без изрядного лукавства. Еще как есть. У всех и у каждого, причем – один и тот же. Хоть в малейшей степени. И у положительных, и у отрицательных, и у нейтральных. Скажу больше: с моей точки зрения, быть Эммой Бовари – единственный по-настоящему верный путь для человека, который хочет что-то создать. Неважно что. В конце концов, бытует мнение, что «Джоконда» – всего лишь автопортрет великого флорентийца.

Глава 1

Жизнь заново?

Разговор с «вождем», как до сих пор именовал его Алексей, состоялся уже давно, но в память врезалось каждое слово. Может быть, потому, что это были первые за долгое время слова, которыми он обменялся с живым человеком, а не с воображаемым собеседником? С собеседницей… Ни с кем больше не хотелось говорить даже мысленно.

Его выдал не выстрел – глушитель помогал не обнаруживать себя, – дым костра. Ветки из-под снега горели плохо, но есть сырое мясо казалось недостойным цивилизованного человека, все-таки, при своем довольно варварском внешнем облике, Алексей до подобного еще не опустился. Он затылком почувствовал угрозу, обернулся и увидел наконечник стрелы прямо перед собой. Как Станислав узнал его тогда в столь грязном и заросшем оборванце, до сих пор осталось загадкой. Видно, «вождь» обладал прекрасной зрительной памятью. Да, скорее всего, иначе в лесу не сориентироваться. Сам Алексей заблудился в нем мгновенно, но не беспокоился, потому что ему было все равно, куда идти.

– Я знаю тебя.

– А я тебя – нет.

– Ты один из них. Из бункера.

– Теперь нет. Но я могу стать одним из вас.

– Ты никогда не станешь одним из нас… Но ты можешь остаться с нами.

Он сразу догадался, кого встретил, только не знал и не помнил ни лица, ни имени. Подстреленного крола доедали уже вдвоем не торопясь, после чего Станислав подтвердил свое приглашение.

Алексей смотрел снизу вверх на лопасти ветряка. Теперь хорошо бы установить и второй – немного подальше. И если сделать его нижнюю платформу вращающейся, эффективность будет больше. Тут, между деревьями, направление ветра более или менее однозначно, а там подальше, на воде, нужно уже что-то придумывать. И опоры ставить будет не так просто…

– Дядя Лёша, а я лампочку сам вкрутил!

Ваня ходил хвостиком за Алексеем. Жаль, с его отцом до примирения было очень далеко. Калина не простил смерти товарища, даже согласившись, что сам пристрелил бы любого, если б его жене что-то угрожало, если бы это его Даша стояла за спиной. Каким ни был Юрок-Талибан, он оставался здесь своим, даже если имя вычеркнуто из списков живых. И Семен не мог понять, почему Станислав и сам делал вид, что всё забыто, и других заставил своим правом вождя. Хотя сыну не запрещал новую забаву – дядю Лёшу. Сам Алексей предпочитал общество Ивушки, она напоминала о Лене… Найти подход к девчонкам проще простого, они с детства любят кокетничать, тут уж Алексей чувствовал себя вполне комфортно, быстро добился взаимной привязанности.

Часто вспоминали добрым словом Дениса, парень здесь вел себя тихо, к Алексею отнеслись более настороженно: он не так молод, чтобы пожалеть его за неопытность, к тому же принадлежал к числу врагов – пришел из бункера. И никого не волновало, что он покинул его не по собственной воле и уже очень давно… Но не слишком чувствительный к таким вещам, как общественное мнение, Алексей просто жил своей жизнью, стараясь не пересекаться без необходимости с остальными. Достаточно было Бабки… Весь Совет в прежнем составе не сравнился бы с ней одной! Раньше лишь Станислав мог «помочь старым мозгам не протухать», теперь вечерние посиделки на троих вошли в привычку. «Вождь» владел риторическим навыком не хуже Привратника, это стало ясно Алексею с первой встречи, нельзя было забыть эту удивительную игру слов посреди заснеженного леса под прицелом стрелы на опасно натянутой тетиве. «Ты не станешь одним из нас. Но ты можешь остаться с нами». Он остался – идти все равно было некуда и незачем. Лишь честно предупредил о том, что не рассчитывает на долгую жизнь. Не пришлось растолковывать, что такое лейкоз, это слово слишком хорошо было известно Станиславу. Амалия Владимировна лишь поинтересовалась, уверен ли он в диагнозе, потому что не увидела явных симптомов. Врач Китай-города был опытным специалистом, хоть и назывался по-блатному «лепилой». От ошибок никто не застрахован… Но только время это покажет.

Алексей даже скучал иногда по своему одинокому существованию, он успел свыкнуться с холодом и снегом, боеприпасов ему хватило бы еще надолго. А деятельная натура требовала большего, чем просто поддержание жизни в теле. По ночам, отключаясь от действительности, зимней, черно-белой и скучной, не радующей происшествиями, он вспоминал Елену, думал, что рассказал бы ей, если бы встретил… Сознавая, что эта встреча никогда не состоится. Оказалось, что и вслух говорить еще не разучился. Амалия с удовольствием слушала его байки о жизни метрополитена и бункера, да и Стас не пренебрегал их обществом. Но Алексей все еще оставался чужаком для общины, тем, кто может навлечь неприятности на их голову. Формальная вежливость была соблюдена, и не более того.

Оружие пришлось сдать. Выходить за пределы островка Алексею запрещалось, люди не поверили до конца бывшему Привратнику. Он и не стремился никуда – дел хватало в двух шагах от дома. Проблемы доставляли лишь долгие объяснения, что именно принести для сборки ветряка. Но Станислав с Морозовым нашли именно то, что нужно. Теперь в доме почти не пахло дымом. Хорошо это или нет? Алексею казалось, что исчезла какая-то часть уюта. Но община радовалась, тем более что отопительная печь на дровах все равно никуда не делась, лишь перестали чадить по стенам плошки с салом. Только на «лесоповал» и можно было изредка выйти из этого дома, а сама работа на вырубке и вооруженные сопровождающие сильно напоминали Алексею конвой и исправительно-трудовой лагерь. И Стас вместо «вождя» временно становился «гражданином начальником», весь почерпнутый в Треугольнике блатной жаргон сыпался на его голову. Остальные ничуть не возражали. Только сам Станислав прекращал веселье, если оно становилось слишком громким, заглушая звук пилы.

Если близко не попадалось упавших деревьев, то уходили далеко в лес к западу от поселка. Несмотря на мороз, распарившись от бесконечных ударов по кажущемуся вязким стволу березы, хотелось снять уже не только ОЗК, но и всё остальное. «Гражданин начальник» не давал замерзать и после того, как дерево было повалено: ствол очищали от ветвей и распиливали на части. Станислав взял на себя обязанности охраны, хищники мелькали где-то на краю зрения неуловимыми тенями и не приближались к четверым, матерящимся сквозь респираторы, явно сильным людям, не похожим на заблудившихся и растерявшихся путников. От бункера их отделяли километры молчаливого зимнего леса. Алексей давно подметил, что «вождь» выбирает дни, когда ветер относит звуки в другую сторону, но держал при себе наблюдения. Стало понятно, как за столько лет маленькое поселение оставалось невидимым и неслышимым для сталкеров. Кто-то научил Стаса этим премудростям. Другой лидер, когда-то передавший ему, уже повзрослевшему и опытному, обязанность сберечь жизни людей? Сама жизнь? Или книги, которые осели в памяти Стаса во множестве, хоть сейчас никто не видел его перелистывающим страницы романов Фенимора Купера? Рубить доставленные к замерзшему болоту чурбаки на поленья приходилось уже Руслану. Десантник в помощи не нуждался и тут же выгнал из-под навеса Алексея, который решил посмотреть его «спортзал». Глухие размеренные удары колуна доносились сквозь стенку и крышу дома. А скучающий Привратник уже рисовал проект ветрогенератора…

Кузнец ворчал, что с приходом Алексея он потерял монопольные права. Но ворчал беззлобно, потому что в его епархию электрик не мог бы сунуться при всем желании. А вот с тонкой обработкой металла стало полегче. Электричества пока едва хватало на освещение и приготовление пищи, но можно было пойти дальше, установив не один ветряк. И вот тут уже понадобятся силы остальных. Первый экспериментальный «пропеллер» делали втроем: сам Алексей, Стас и Геннадий. Да Ваню можно посчитать за «половину землекопа».

Он также мыл полы и помогал на кухне, отметив для себя, что в женском обществе находиться очень приятно и всегда можно рассчитывать на добавку к обеду. Некоторые еще пытались, посмеиваясь, упрекнуть за отсутствие навыков, что мужику положены. Но после установки ветрогенератора эти разговоры прекратились, да и Станислав не уставал напоминать, что Алексея из дома не выпустит. Он и в доме не лишний. Лишним не был никто.

Ближе к концу зимы Алексею пришлось убедиться, что жизнь в лесу не так уж нетороплива и тягомотна. Поднятый вдруг по боевой тревоге под утро, он долго не мог понять, почему женщины заперлись в дальней комнате, а мужчины с внезапно появившимся из ниоткуда огнестрельным оружием в руках собрались у выхода. Станислав на вопрос, что делать, коротко ответил: что хочешь. Неопытный и неподготовленный чужак никак не вписывался в привычную стратегию обороны. Снаружи доносился угрожающий рев зверя, проникавший через две плотно закрытые створки с тамбуром. Алексею не досталось оружия, не хватило комбеза. Зато адреналина от этого оглушительного вызова хватало с избытком и, взвесив перспективы умереть от скуки или в битве, он дождался, пока останется у дверей один…

Сначала ослепила вспышка огнемета, оранжевое пламя будто стеной отгораживало людей от темного силуэта, мечущегося и скользящего по льду вокруг островка. Лучше бы эта стена была более твердой и вещественной, потому что горючая смесь в баллоне быстро закончилась, и Калинин отскочил назад под защиту вооруженных людей. Станислав выжидал. У Алексея еще мелькали перед глазами пятна света, но черное на белом он все же смог разглядеть. Размеры хищника заставили пожалеть, что вышел из безопасного укрытия. А холод вынуждал шевелиться: босиком в одних джинсах много не навоюешь. Горсть снега в лицо помогла смыть остатки сонной одури, страх и растерянность.

– Идиот! – Удар крепкого кулака в грудь опрокинул в сугроб. Впрочем, следовало поблагодарить десантника, что ребра не поломал, а просто отшвырнул с дороги. – Ладно, раз уж вылез… За домом сложены копья, принеси. Дотащишь? – с сомнением переспросил Руслан.

– Справлюсь.

Нежданная холодная ванна отрезвила окончательно. Да и копий оказалось всего четыре штуки. Позади дома тоже стояли цепочкой люди с оружием, Алексей не мог их распознать в ОЗК, лишь оценил грамотную круговую оборону, хоть линия фронта сейчас находилась чуть левее входа, где снова полыхнул оранжевый огонь, и ему ответило громкое рычание голодного зверя.

– Держи свои деревяшки! Почему никто не стреляет?

– Потому что боеприпасов мало. Сначала пробуют отпугнуть, но уж если огня не боится, значит, придется ему шкуру пробовать на прочность. – Морозов легко подбросил в руке копье, острый стальной наконечник отразил пламя огнемета.

Для Алексея оружие оказалось слишком тяжелым, но древко так удобно легло в руку, что в ней и осталось. Очередная вспышка выхватила из темноты громадного лохматого монстра, вставшего на задние лапы и разглядывающего людей сверху вниз. Голод не позволял уйти, пересиливая даже страх перед огнем, шкура обвисла, и все-таки сила хищника превзошла бы троих, если считать в десантниках… Себя Алексей из бойцов разжаловал – так, пылинка, на один взмах мощной лапы. Мутант не приближался, не позволял опалить шерсть струей пламени или бросить копье так, чтобы пробило шкуру насквозь, а не просто соскользнуло и оцарапало. И стрелой не убить. Анастасии в рядах защитников дома Алексей что-то пока не видел. Станислав прицелился, но опустил лук, нащупывая автомат.

– Лёха, сдурел?! Совсем бы голым вышел, чего стесняться-то?

– Комбеза нет, зато отмоюсь легче. А то я не видел, как Геннадий в кузнице работает – стриптиз ничуть не хуже. Что за тварь?

– Медведь. И похоже, придется применить огнестрел, он ни хрена не боится.

– А если отвлечь?

– Ну, поди анекдот ему расскажи… Вдруг он сядет и заслушается?

– Пойду попробую. – Алексей шагнул вперед, не выпуская копья из рук. – А то замерз уже!

Ухватить его было не за что, и Станислав дернул назад древко, отбирая оружие.

– Стой здесь. Все равно ничего не сможешь сделать.

Мутант застыл, принюхиваясь. И вдруг бросился прямо на людей, позабыв обо всем, легко маневрируя когтистыми лапами по скользкому льду. Руслан успел метнуть копье, но оно ушло в сторону, зверь просто отбросил плечом тяжелую деревяшку. Не нужно было ни команд, ни предупреждений, чтобы охотники разбежались подальше с пути атакующего медведя. Алексей тоже собирался укрыться за домом, хотя бы временно, пока не придется и оттуда удирать, оправдываясь полной беззащитностью. Рука Станислава зачем-то крепко удержала за локоть, сам «вождь» стоял на месте, как памятник неотступающим героям. От таких только памятники и остаются! Но сразу вырваться из железного захвата все равно не удалось, а кажущийся идиотским героизм обрел разумное объяснение:

– Не в ту сторону! Он тебя почуял, теперь поверни его ко мне левым боком!

Драгоценные доли секунды ушли на разворот. Алексей не оглядывался, и без того хорошо представляя Стаса, поднявшего копье для броска, а еще лучше – несущегося по пятам голодного медведя, потерявшего всякий страх при виде такой близкой добычи. Какая разница, куда бежать, лишь бы побыстрее, дом можно успешно обогнуть и с другой стороны, встретив там остальную хорошо вооруженную компанию. Только вот в скорости мутант пока выигрывал, как автомобиль у велосипедиста. Передвигаться по сугробам босиком оказалось удобно, ноги не застревали, выскальзывая без помех для следующего шага. Застывшее на холоде тело приняло такую разминку с благодарностью, морозный воздух бил в лицо, но со спины быстро приближалось что-то теплое, Алексей уже чувствовал, что этот бег для него ничем хорошим не закончится… Чавкающий звук стального наконечника, погрузившегося в бок медведя, трудно с чем-то перепутать, комья снега царапнули кожу, и Алексей все же оглянулся, чтобы сразу увернуться от огромной тяжелой лапы.

– Стас! – Рев хищника заглушил его голос, и охотнику не нужно было напоминать, что делать. Отступая и скользя по льду водоема, Алексей снова готов был в любой момент рвануть под прикрытие Семена с огнеметом. Медведь с крепко засевшим в ребрах копьем уже забыл о нем, а три фигуры в ОЗК приблизились, чтобы теперь без помех добить раненого хищника. Алексей все же поскользнулся и сел в сугроб. Снизу десантник и Станислав теперь казались ему какими-то гигантскими варварами с древним оружием в руках. Не сразу дошло, что наступила тишина. Стас чистил в снегу широкое лезвие, с трудом извлеченное из этой бесформенной кучи меха и потемневшее от крови.

– Вот ненормальный… – «Вождь», похоже, не собирался хвалить незваного помощника, сыгравшего роль приманки. – Чего разлегся? Лёха, я еще посмотрю, как ты отмываться будешь!

Алексей думал совсем не об этом, не чувствовал даже холода, разглядывая поверженного монстра. Действительно, нужно долго прожить в лесу, чтобы не побояться завалить такого без огнестрельного оружия. И очень хотелось быть среди победителей, а не довольствоваться ролью пахучей и аппетитной для медведя приманки… Сталкеров бункера такому не обучали, без «калаша» в руках и думать нечего… Здесь о признаках цивилизации напоминали лишь светящийся во тьме запальник огнемета и дозиметр, который Станислав поднес к шкуре медведя.

– Фонит, скотина. Руслан, придется оттащить его подальше. Ты – бегом в шлюз! – обратился он уже к Алексею. – Привратник, а иногда полный придурок!

После этого Алексея долго не выпускали даже за дровами, и он, изнывая от безделья, начал собирать опорный механизм для второго генератора с поворачивающейся под ветер платформой. Охотничий азарт заставил встряхнуться и окончательно вывел из зимней спячки. А чтобы чем-то занять ум, Алексей долго пытался решить непростую задачу: куда в запертом подвале исчезает Морозов? Не заметить крупногабаритного десантника было очень трудно, как и разойтись с ним в узком коридоре. К счастью, Руслан то ли зла не помнил, то ли просто считал, что в защите бункера нет состава преступления. Не хотелось добавлять еще и его к числу своих врагов.

Бабка пичкала травками, эффекта от которых Алексей не замечал, но лихорадка постепенно прекратилась. Скорее всего, тело получило, наконец, долгожданный отдых и покой. Тепло и привычная еда сделали свое дело. Но сколько продлится ремиссия, не мог предугадать никто. Бабка сама скептически относилась к нестандартной медицине.

– Лёша, не все ли вам равно, что пить? В вашем чае даже вкуса больше. Правда, он горьковат… На любителя.

– Это точно! В таком «букете» сомелье не разберется.

– Он назовет его не букетом, а веником! И будет прав.

Амалия явно злоупотребляла какой-то древесной корой, но через две недели у Алексея пропало желание выплюнуть эту гадость, привык понемногу. Окрепший организм тут же вспомнил, что долго терпел воздержание, и Настя не могла не замечать этого голодного взгляда. Но не замечала!

Анастасия… В ее присутствии перехватывало дыхание, руки дрожали, Алексей не знал, чего хочет больше: бежать от нее немедленно или, наоборот, сделать шаг к ней, реализовав хоть те немногие мечты, что успеет, пока по морде не получит. Скрыть этого от опытной женщины он не мог, да и не пытался. Повторенные много раз слова про «низменную страсть и животные инстинкты» стали уже привычными, превратившись в семейную шутку.

– Лёша…

– Что? – Алексей рассеянно повернулся, вспомнив, что разговаривает не с Настей, а с Бабкой. Старая женщина строго смотрела на него.

– Я знаю, что вы могли сделать по приказу Главного Привратника. И не сделали.

– Так токмо по доброте душевной, Амалия Владимировна…

– Не надо шутить такими вещами! Спасибо. Я не знаю этих людей у реки, но мне не хотелось бы, чтобы они умирали.

– Вот именно, Амалия Владимировна… Убил я их или нет – получил всего лишь «спасибо». И ваше мне как-то больше нравится. Потому что вы не ликвидируете меня после этого реверанса вежливости.

Алексей вышел, оставив старую женщину сидеть в раздумьях с довольной улыбкой на лице.

Тайна исчезновений Морозова разъяснилась, когда Алексей заметил, что Амалия готовит травяного отвара больше, чем ему нужно. Бабка ничего не скрывала, просто ждала, пока ее спросят об этом.

– Вы же никогда не видели Светлану… Она не выходит из комнаты, уже давно не в состоянии ходить. Потери у нас не только боевые, Лёша. И о неизлечимых болезнях вы теперь знаете не хуже меня, к сожалению. Руслан помогает ухаживать за Светой, потому что некоторые дела для меня тяжелы. Если хотите, можете навестить ее. Только не увидите там ничего хорошего.

Алексей чуть помедлил, прислушиваясь к тишине в комнате, и вошел. Чувствовалось, что здесь давно находится лежачий больной, но он не брошен без присмотра. Морозова не было, а на кровати лежала бледная худая женщина, разглядывая незнакомца. Судя по любопытству, она догадалась, кто он, и что-то о нем слышала. Алексей удивился неожиданному предмету в ее руках, белых поверх белого белья, – старому и потертому кубику Рубика. Цветные пятнышки казались яркой радугой на фоне бесцветности его хозяйки.

– А у меня был такой же! – Трудность первых слов осталась позади. Если только женщина не спросит о цели визита. Лучше бы не спросила… Потому что при всем отточенном цинизме не ответить ей: «Хочу посмотреть, что ждет меня и как я сам буду умирать».

– Вы Алексей. – Светлана избавила его от неловкости окончательно. – Вообще-то я думала, что это Руслан, хоть его шаги я слышу заранее.

Значит, эта комната не так уж изолирована от остальных и все новости доходят сюда исправно. Все ли? Или только те, что могут порадовать или развлечь ее обитательницу?

– Да, информация у вас верная. – Алексей улыбнулся и присел рядом с женщиной. Огромные глаза выделялись на худом лице, кожа сероватого цвета, но взгляд казался заинтересованным. – Сожалею, что не знал о вашем существовании до сегодняшнего дня. Амалия Владимировна рассказала.

«Рассказала о тебе… Настоящий скелет в шкафу, и комната уж слишком похожа на кладовку, чтобы прятать в ней подобное». Ему казалось, он понял, что здесь делает Морозов… Нет, не нежное чувство приводит его сюда, не жалость или обязанность. Если только всего этого понемногу. Светлана не скучала в одиночестве, уход за больной не требовал сидеть рядом весь день, она не парализована, просто очень слабая. Но здесь чувствовалось близкое присутствие смерти. Не пытался ли десантник отогнать ее? При нем и смерть не осмелится переступить порог.

– А я знаю, что это вы собрали генератор.

– Ты… И «Лёша». Только вот не знаю, какая тебе, Света, польза от этого. Копоти явно стало поменьше! – Он уже осматривал спинку кровати, не нужно ли тут что-то усовершенствовать, но Морозов уже со всем справился. Если помощь не требуется, то и делать здесь больше нечего. А уйти Алексей почему-то не мог – смотрел на Светлану и против воли представлял себя в таком же беспомощном положении. Только не так! Только не это. – Если бы я знал, что тут скучает девушка, то уже сообразил бы для нее что-нибудь развлекательное. Жаль, Станислав не выпускает меня в город.

– Ничего не нужно, Лёша. Руслан читает мне вслух. Я плохо вижу, но еще различаю цвета. – Она протянула Алексею кубик. Его теплая пластмасса сразу напомнила собственное детство, пальцы уже привычно вращали грани, мозг отвлекся на расчет комбинаций поворотов. Простая игра… И она для одного. В нее не играют вдвоем. Поэтому Светлане нравится? Алексей вернул головоломку, пытаясь понять, видит ли больная его лицо… Потому что он с трудом заставил себя удержать это доброжелательное спокойствие. Единственное, что он чувствовал сейчас, – тревогу. Будто смерть может прийти сюда и забрать двоих вместо одной Светланы. Детские игрушки, детские страхи… Звук шагов в коридоре невозможно было спутать ни с чем другим.

– Руслан! – Женщина улыбнулась, лицо сразу изменилось, радость сделала ее даже симпатичной. – Он очень часто приходит. Лёша, мне раньше казалось, что это ему очень трудно. Но ему это необходимо. Он не говорит, только отшучивается: столько сил для одного много, нужно поделиться. И тебе что-то нужно… Приходи еще.

Черта с два! Безотчетный страх будет удерживать подальше от этой комнаты. Впрочем, не такой уж безотчетный… В этих четырех стенах давила не сама смерть, а ее неизбежность. Ничего нельзя сделать. К таким поворотам Алексей не привык, без борьбы не сдавался, поэтому смирение подействовало на него так угнетающе. Хватало собственных проблем, к тому же у Светланы уже есть постоянный посетитель. Силой нужно поделиться… А чем же он сейчас занимается, как не этим? Только Алексей не бескорыстный Морозов, чтобы отдавать всего себя просто так. Отдавать-то нечего, всё уже отдано, а на оставшихся жалких резервах придется выиграть войну с Главным Привратником. Потому что в проигрыше он в могилу не ляжет – самолюбие не позволит.

Глава 2

Взаимовыгодное гостеприимство

Весна проникала даже сквозь запертые плотные двери, Алексей чувствовал это, а теперь особенно, когда довелось все-таки разок прогуляться без средств защиты. Снова тянуло туда, в лес, на яркое солнце, а что именно яркое и весеннее, он ничуть не сомневался. Станислав не раз уже ругался на беспрерывно ворочавшегося на кровати Алексея и стал чаще уходить ночевать к Анастасии. Легкая зависть тоже покою не способствовала… Очень хотелось открыть глаза и увидеть над собой заплатанный полог палатки, услышать шум дрезин или постоянный галдеж Третьяковской! Но пусть Леночка будет где-то недалеко! А видел отсыревший деревянный потолок, по которому теперь тянулся провод с керамическими изоляторами, и еле живой огонек лучинки, которую оставлял ему на ночь Станислав, чтобы Алексей с непривычки не упал, споткнувшись. «Вождю» снова пришлось потесниться, потому что подвал, служивший домом, был хоть и большим, но на всех не хватало. Снова… Лучше бы не напоминал о Пищухине! Алексей даже кровать перетащил в другой угол, несмотря на смех Стаса. Не помогло.

Утром пришел Ваня, принес втулку от старого велосипеда и попросил объяснить, зачем внутри шарики. Алексей уже давно привык отвечать на подобные вопросы, видно, Бабка постаралась, назначив ему роль репетитора по естественным наукам! Трудно было обойтись без учебников, но простые вещи можно рассказать и без них. Уметь считать и знать хотя бы про существование системы координат – вот и все, что теперь требовалось из всей математики.

– Если шариков там не будет, то железки будут прилегать плотно и при вращении сильно нагреются. Да и двигаться так быстро не смогут.

– А почему?

Знал ли он сам это в девять лет? Знал. Только изучал такие вещи не в школе… Но Ваньке не приходится забивать себе голову другими ненужными уроками, так что можно чуть превысить уровень школьной программы.

– Давай я пока тебе другую интересную штуку покажу… Принеси палочки, там у дяди Руслана должны были остаться. А втулку оставь!

Подъемник с противовесом мальчик уже видел, но собрать такой самому на расстеленном одеяле оказалось интересно. Алексей теперь вспоминал и устройство катапульты, которой развлекался в детстве в бункере. Приходилось ставить свои модели повыше на полку, чтобы маленькая Ленка не утащила какую-нибудь мелкую деталь и не подавилась. Потом еще повыше, чтобы не сломала. К семнадцати годам эти механические поделки перестали его интересовать и были отданы девочке на растерзание. Значит, и Ваня будет рад такой игрушке. Уже сделанное однажды легче повторить. После завтрака Алексей сам вырезал из дерева тонкие рейки, не доверяя мальчишке острый нож. Мать присела рядом, тоже поглядывая на полусобранный непонятный механизм.

– Ваня! Что ж ты делаешь?! – Алексей поднял голову, опасаясь, что не уследил и ребенок все-таки порезал палец. А нож уже красовался на другом конце стола, воткнутый в спинку стула. – Дядя Стас ругаться будет!

– Ничего себе детки… – Он даже слегка растерялся: зачем же тогда занялся этой бесполезной моделью? Похоже, и самому интереснее, чем Ваньке.

– Лёша, он уже стреляет из лука лучше вас, но вот в доме ему не разрешают этого делать.

– И мне не разрешают, Даша, много чего не разрешают… – Жена Калинина тоже была хорошенькой, но в отличие от Анастасии шуток не понимала. Да с Семеном снова связываться не хотелось.

– А что это такое будет? – Ваня тоскливо посматривал на ножик, теперь надежно прикрытый материнской ладонью. А она с интересом следила за движениями пальцев Алексея, красивые мужские руки завораживали. – Похоже на лестницу.

– Почти. Вещица тоже небезопасная, но, надеюсь, дядя Стас возражать не будет.

– Станислав вернется только вечером.

– Да? – Алексей снова оторвался от работы. – Он один ушел?

– Нет. – Даша поджала губки и вышла из столовой. Так и не удалось выяснить, дома ли Настя. Зато легкая ревность Дашеньки не осталась незамеченной Алексеем. К чему бы это? Может, к чему-то приятному… Но тут следует быть вдвойне осторожным.

Станислав не докладывал, куда и зачем уходит. Расспрашивать об этом Старейшину Алексею было лень. Сама расскажет, если захочет. Возможно, «вождь» специально держал интригу своими внезапными возвращениями, чтобы Алексей не слишком расслаблялся возле Анастасии.

К вечеру бомбометательный аппарат оказался полностью достроен, о чем многие тут же пожалели. В столовой можно было оглохнуть из-за детского визга и грохота камней в ведре от метких попаданий пристрелянной катапульты. Алексей решил, что Амалия и Даша неплохо справятся с развоевавшимся потомством и без него. Даже за дверью звуковой волной восторгов просто с ног сбивало! Неудивительно, что столовая быстро опустела. Кажется, на сей раз он угадал с игрушкой.

– Лёш, ты что натворил?! Они теперь неделю не угомонятся, пока всё не разнесут. – Выскочившая в коридор Анастасия смотрела с упреком, но, кажется, пока не собиралась убить возмутителя спокойствия на месте.

– Я не виноват! Что ты родила такую воинственную девчонку… Уж тут я совершенно ни при чем!

– Девочкам тоже приходится защищать себя, пусть лучше воюет. Но не так же громко!

– А по-моему, я ей нравлюсь. Тебе не кажется? – Алексей не знал, за что его любят дети, и удивляться перестал. Сам испытывал слабость к шустрым девчушкам. А когда же он успел так увлечься самой Анастасией?! Столь долгие и горячие чувства были необъяснимы, потому что она, увы, не отличалась пышными формами. Но при первом же взгляде внутри будто вспыхнула искра размером с шаровую молнию! Похоже, опыт и чутье лучше разбирались в скрытых от глаз женских достоинствах. Настя хихикнула не хуже дочки, отступая от него вглубь комнаты.

– Нравишься. И я свою дочь знаю…

– А тебе – совсем нет?

Смотреть на него приходилось снизу вверх. Светлые волосы немного темнели к затылку, хорошо, что брови и ресницы русого цвета, иначе не видать бы этой выразительности взгляда и веселых искр в глазах. Алексей знал, насколько хорош, и бессовестно пользовался этим. Шея тоньше, чем у Стаса, руки изящнее, – он не похож ни на одного из сильных и плотных мужчин общины, привыкших к тяжелой работе. Такой не донесет тушу кабана на плече. А зачем? Ведь он может заставить других сделать это. Мысль снова вызвала смех, который был неправильно истолкован Алексеем.

– Настя, ты так меня рассматриваешь…

Искорки. Веселые, бесшабашные. Притягивающие. Но придется объясниться.

– Рассматриваю. Как картинку из журнала, ты на нее похож, таких красавцев не бывает! Дочке-то по вкусу, а я, знаешь ли, вышла из возраста, когда можно прикасаться губами к понравившемуся глянцевому изображению.

– Оно живое, Насть! Могу доказать. Если захочешь…

– Не надо. Я и так тебе верю. И, Лёш, когда ты, наконец, успокоишься?

– Никогда, Настя. Пока ты рядом со мной… Никогда не видел такой женщины: медные волосы, глаза синие, кожа белая – с ума сойти!

– Нет, это уже терпеть невозможно! А если просто внешность нравится, вот и подожди немного, пока Ивушка подрастет, и ты попадешь в ее лапки! Ты надежный, Лёша, хоть и легкомысленный иногда. Что с тобой?

Она думала, что сможет дать надежду на что-то хорошее. Но он почему-то отшатнулся, как от чумы… Что же произошло? Что она такого сказала? Алексей сделал еще шаг назад, лицо побелело. Материнский инстинкт подал сигнал тревоги. Не думая, Анастасия схватила стрелу, острый наконечник проткнул кожу на шее Алексея под ухом, потекла струйка крови, а он будто и не заметил.

– Что?! Что ты сделал?

– Ничего… Настя, не надо, я не извращенец. Просто… Нет, не просто. Я не хочу больше говорить об этом.

Она опустила руку, разглядывая испачканный наконечник стрелы.

– Извини… Я не подумала. То есть подумала черт знает что. У тебя был такой вид…

– Наверное.

Он провел рукой по шее, размазав кровь, и вышел. Хотелось побежать за ним, успокоить. Еще раз попросить прощения за причиненную боль. Но он справится сам.

Самое печальное – Анастасия права. Он бессознательно приглядывался к Ивушке, нет, вовсе не с тем намерением, за которое стоило бы вскрывать сонную артерию! Но ведь… Да просто представлял, что из девчонки вырастет. И вот уже этот размытый будущий образ не мог не волновать слегка. Алексей матюкнулся от души. Что за манера такая: присмотреть будущую жену и воспитывать под свои потребности?! Не так уж неразумно. Но безнадежно, и не нужно никого обманывать.

Когда же он сам успел подумать об этом? Видно, когда Ива с детской серьезностью заявила, что женит на себе дядю Лёшу, потому что он красивый. Ванька ее решение одобрил, потому что не хотел, чтобы новый прикольный друг куда-то уходил. Взрослые под стол сползали от хохота. А «дяде Лёше» ничего не оставалось, как галантно чмокнуть маленькую крепкую грязноватую ручонку будущей супруги и забыть об этом. Да к черту всё! Время покажет.

Картинка из журнала, ну надо же! Мало птер постарался, надо было побольше… Алексей ощупал рубцы на лбу. Они давно не беспокоили, и он даже стал забывать. А Настя, казалось, вообще не обращала внимания. Лицо… Дар и проклятие, снова, но только теперь всё совсем наоборот. Шум в столовой не утих, новая игра еще не надоела. Алексею хотелось побыть одному, даже здесь можно было иногда позволить себе такую роскошь. Но довольно скоро Анастасия решительно открыла дверь и присела на край его кровати.

– Лёш, надо рану обработать.

Он только молча повернул голову. Неглубокий порез уже перестал кровоточить и не причинял сильной боли.

– Чем вытирал? На тряпку наплевал, что ли?

Анастасия приложила к ране кусочек бинта, смоченного травяным настоем. Такие настойки Амалия готовила на спирту, поэтому жертва примитивной медицины не смогла более оставаться безучастной.

– Блин, ты хоть предупреждай, что оно щиплет! – Алексей подскочил на кровати, отобрал бинт и сам осторожно протер шею. – Садистка. Вообще-то, я не отказался бы… Можешь даже меня привязать, только давай обойдемся без ножей и стрел.

Шутка зашла слишком далеко. Анастасия не ответила, пыталась только разобраться, насколько же он был в этом серьезен. Чувствовала, что причинила боль, но его волнует вовсе не лишняя царапина. Что-то другое. А Алексей тонул в ее глазах еще более густой синевы, чем собственные. Сейчас он выглядел растерянным, надежда перемешана с обидой, еще не получил отказа, но уже принял его и страдает от этого.

– Лёша, ты хороший, ты и мне нравишься. Но ни на что не рассчитывай.

Чужая женщина. Нет, это никогда его не останавливало. Алексей сам себя остановил. Что он может ей дать? Обжиматься по углам? Для этого ей Станислава достаточно. А больше и нечего предложить. Не нужен… Никто не хочет ломать устоявшийся порядок вещей ради небольшого любовного приключения. Значит, всё остается по-прежнему. Но инстинкт-то никуда не денется и при виде красивой женщины тут же дает о себе знать. Настя слишком хороша, чтобы ее игнорировать.

– Никакой надежды? – Он понимал, что дальше ничего не последует. Понял раньше, чем приступил к делу.

– Стас появился в моей жизни не вчера. Он мне нравился еще с детства…

Алексей даже вздрогнул, снова вспомнив о собственном опыте. Чувства столь давние уже не преодолеть. Ему вовсе не хотелось сейчас слушать о чужих переживаниях – хватало и своих. Тоска и безысходность – наверное, все же весна – и без того не давали ни спать, ни жрать нормально. Одно Алексей знал точно: весь мир теперь разделился на два полюса, только два направления он чувствовал, будто сам превратился в магнитную стрелку. К ней или от нее. И «она» была вовсе не этой темно-рыжей охотницей, сидящей рядом на расстоянии вытянутой руки. Тянуть руки сейчас, пожалуй, не стоило. Он лишь смотрел, как на лице Насти отразилась любовь к другому… С ним-то вполне можно обойтись и без любви, лишь бы улыбалась так же!

– Много лет назад мы пришли к ним в убежище, это тоже был какой-то подвал. И нас с мамой встретил молодой парень, симпатичный такой, небритый. Сильный. Прямо как в кино, тоже представляешь, наверное? – Она улыбнулась воспоминаниям. – Но ни в одном фильме, ни у одного актера не было таких полумертвых от усталости глаз. Мне хотелось сделать что-то, чтобы ему стало легче! А он был настолько взрослым, что я не знала, как и подступиться. Потом как-то забылось… Стас двадцать лет тащил на себе столько дел и ответственности, что на троих было бы много. И только недавно он стал выглядеть живым… Конечно, у нас не сразу наладилось… Детские воспоминания были слишком глубоко. Но я вспомнила. И теперь стало лучше нам обоим. А ты ничего мне не расскажешь?

Алексей уже заметил тень на стене. Недвижимую и довольно внушительную по размерам. Похоже, Стас давно стоял и слушал. Давно ли? Наверное, пришел как раз вовремя, к рассказу Анастасии.

– А мне надеяться не на что. За то, что я ей сделал, нет прощения.

– Ей?

– Да, мне тоже есть что вспомнить.

Тень шевельнулась. Возможно, Станислав даже знал, о какой девушке идет речь. Что тут успел растрепать Денис Пищухин?! Пора замолкнуть и не уподобляться…

– Лёша, а что ты делал зимой в лесу один? Думаю, Стасу ты рассказал…

– Это очень сложно, Настя. Просто один человек сначала не позволил меня убить, когда я и не ждал ни от кого милостей, а потом, уже пообещав жизнь, отдал приказ на уничтожение.

– Кто?

– Главный Привратник. – Тень все же оказалась Станиславом, который решил вмешаться в разговор. Алексей едва сдержал усмешку: приманка сработала, «вождь» не хотел разглашать тайн. Хватило прошлогодней истории, когда информация слишком далеко разошлась. Это они со Станиславом тоже обсудили, чтобы не было недомолвок. – Настя, я не хочу скрывать от тебя что-то, поэтому лучше ты будешь знать… Решено все же уничтожить наше поселение. Похоже, Алексей не врет. Не потому, что я ему верю, а потому что я проверял. Старый глава Совета вернулся в бункер. И Алексей говорил, что они ждут караван… Который привезет им наступательное оружие.

– Стас, опять?! – вскрикнула Анастасия.

– Нет. Больше войсковых операций не будет. Но пока я тебе ничего не скажу. Просто помни теперь: есть опасность. Она придет не завтра, но она есть.

Быть обязанным этому пузырю Хлопову просто унизительно! Хотя именно он смог договориться об освобождении Главного Привратника. Это было хорошо и плохо. Хорошо, потому что место пустовало, никто не стремился его занять, напротив, без руководства Юрия Борисовича Совет чувствовал себя неуверенно. Да и от самого Совета мало что осталось, пара хозяйственников, один из которых утратил интерес к будущему бункера, оказались не способны на эффективные действия.

Лапину теперь было все равно, не для кого сохранять и приумножать, им с женой много не нужно. Сын погиб по нелепой случайности, от руки сумасшедшего ревнивца, как думал убитый горем отец. Многие ли думают точно так же? Грицких почему-то казалось, что далеко не все. И даже не так много, как ему хотелось.

Хлопов воспользовался родственными связями, как тесть далеко не последнего специалиста в капонирах… Организовать переговоры и подобие судебного процесса Сергею Леонидовичу все же удалось. И удалось добиться признания невиновности. Со временем даже Председатель Шустов остыл, страх перед взрывом прошел, и он согласился с тем, что Главный Привратник стал жертвой какой-то нелепой случайности. Председатель просто не верил, что старик действительно на что-то способен по дряхлости и бессилию. А у старика хватило силы воли и выдержки, чтобы не выдать себя. Любое неосторожное слово могло привести к непредсказуемым последствиям. И Грицких хранил молчание до тех пор, пока не понял, что Хлопов начал переговоры по его освобождению.

Трудно было добираться домой, давно не приходилось ходить пешком, поэтому в пути он часто садился отдохнуть. Снег уже сошел, непролазная грязь тоже высохла, поле поросло свежей травкой, кое-где даже цветущей. Облака плотно затянули небо, хоть и удалось застать конец весны, но не насладиться ей в полной мере. Зато не слишком жарко, старик без того изрядно вспотел в герметичной химзащите. Непривычный уже дневной свет сначала слепил глаза, но не настолько, чтобы не увидеть почти километр вырытой траншеи для электрокабеля. Грицких усмехнулся. У Председателя и выбора-то не оставалось, раз уж начато такое важное для всех дело. Охрана терпеливо ждала, когда Главный Привратник сможет продолжить путь. Бдительно осматриваться по сторонам нужды не было, на открытой местности даже он сам заметил бы мутанта при всей своей сталкерской неопытности. Но охрана упорно поворачивалась спиной, и у Юрия Борисовича возникла иллюзия, что его сопровождают не свои, а чужой конвой. Он пока не думал об этом, лишь запоминал, накапливал информацию. Тяжело поднявшись с нагретого камня, Грицких пошел вперед не спеша, уже более уверенно переставляя уставшие ноги. Еще предстояло открыть двери бункера. И посмотреть, что успели натворить в его отсутствие, если собственная охрана посмела настолько распуститься и одичать без жесткого контроля!

– Лёха, хватит валяться, а то над тобой уже вон ангел милосердия крыльями машет.

– Между прочим, этот ангел мне чуть горло не перерезал минут десять назад! – Алексей, уже позабывший о разочаровании на любовном фронте, теперь готовился к более реальным битвам. И это увлекало намного сильнее. – Стас, надо только столовую зачистить от народа, если там еще не всё разнесли. Старейшина, похоже, тоже слегка впала в детство.

– Сейчас разберемся.

Станислав не зря наблюдал за бункером и увидел возвращение Грицких собственными глазами. Пришлось догадываться о происходящем по поведению людей, не видя лиц и не узнавая манеры двигаться. Но охрана, сопровождавшая невысокого старика с аэродрома до ворот бункера, указывала лишь на один недвусмысленный факт. Другой Привратник, которого также надежно оберегали, был покрупнее раза в два, спутать невозможно. А теперь Станиславу показалось, что из-за этих долгих часов в засаде на просеке он рискует потерять Анастасию… Но если ничего не предпринять – тогда перестанет существовать и все лесное поселение.

– Мне ты ничего не расскажешь?

– Настя, только не сейчас. Позже – обязательно. Амалия Владимировна, вот вы присоединяйтесь, если самочувствие позволяет.

– Стас, у меня нормальная для моего возраста бессонница, так что я в вашем полном распоряжении. – Бабка присела на скамью, оглядывая собравшихся. Глава общины сел в торце стола, напоминая остальным, кто здесь хозяин. Калинин разместился рядом, даже не ворча по своему обыкновению, потому что некому было слушать. От Морозова и Геннадия сочувствия не дождаться. От Алексея, предусмотрительно занявшего место поближе к Старейшине, тоже не стоило ждать ничего, кроме насмешек. Даже ее неважно видящие уже глаза не могли не замечать, как уверенно он чувствует себя в этой обстановке. Совет… Кто был там однажды, тот будет ждать неизбежного возвращения. Лёша своего дождался.

– Мы не можем обороняться. И мы не можем нападать. – Станислав глядел на стол перед собой, там стоял кувшин воды. Он налил полстакана и выпил. – Решать буду я, но слушаю предложения.

– Почему не можем держать оборону?

– Руслан, а что ты сделаешь против «мухи» или пулемета? Две гранаты – и нас больше нет. И ладно бы только нас… В доме старики и дети.

Морозов сам понимал, что у общины слишком слабая защита, но сдаваться, даже не вступив в бой, просто противно. Он был готов получить команду от Стаса, знал, что сейчас тот что-то придумает. Уже придумал. И десантник обязательно окажется на переднем крае – тыла ему не видать. И слава богу.

– Нападать мы не можем. Потому что захват боеприпасов малым числом и точечные удары – не то же самое, что поставить под угрозу все мирное население бункера. Там тоже люди живут. И на такое я пойду лишь в самом крайнем случае.

– Но все же… – Алексей, уже когда-то прикидывавший, как развалить бункер по камешку, готов был помочь, если этот крайний случай вдруг наступит.

– Мы можем уйти. – В голосе «вождя» слышалась боль. – Если требуется начинать все сначала в другом месте – пусть будет так.

– У тебя уже есть мысли? – Калина, до сих пор молчавший, подал голос. Кому ж спросить, как не ему – единственному семейному среди присутствовавших.

– Есть. – И Стас встал из-за стола, так и не поделившись своими соображениями.

Алексей знал, что его не ожидает здесь большое счастье, когда стремился оказаться подальше от Елены. Но не предполагал ввязаться в настоящую войну, сменив уже не раз противников и союзников по ходу дела. Даже Калинин теперь перестал считать его явным врагом, переведя в категорию приносящего дурные вести чужака. Разница была в том, что Алексей лучше понимал диспозицию, знал, что угроза исходит лишь от одного – Юрия Борисовича Грицких. И если убрать этот фактор из системы, то еще долго не появится повода для вооруженных столкновений. Именно поэтому он все еще здесь… Никакие стены не удержали бы Алексея, если бы он действительно хотел на свободу. Но свобода действия была сейчас важнее. Он не справится один, практический ум подсказывал, что если группа диверсантов так успешно проникла в бункер один раз, то сможет и повторить что-нибудь подобное. Требовались союзники, Грицких опасен и для этих людей, лишь он и опасен…

Для остальных это не было столь же очевидно, они с опаской глядели в сторону бункера, считая его средоточием зла. Только Станислав, которому пришлось однажды пойти на контакт с убежищем, представлял себе его устройство. Алексей не помнил того случая, когда бункер отказал в помощи лесным поселенцам: Совет решил этот вопрос кулуарно, а он был слишком молод, чтобы знать обо всем. Технических служб, на пост начальника которых он тогда метил, это не касалось. Только преодолев эту ступеньку, он получил постоянный доступ к заседаниям Совета. Знала бы Леночка, какие неблаговидные дела творил ее дядя уже после того, как запер двери перед ищущими спасения… И больше не были ему оправданием ни шок, ни беспокойство за близких. Одна упаковка антибиотиков, мелочь для бункера, могла спасти жизнь ребенка. Но Совет не создал прецедента, отказал, чтобы больше никогда ни о чем не просили. Теперь Алексей уже мог предугадать логику и ход мыслей политика. Возможно, и сам тоже отказал бы… К гермоворотам не приходят, чтобы просить! Московский отряд сталкеров сумел заинтересовать Совет боеприпасами. Придется также купить внимание Главного за неимением возможности чем-то угрожать ему. А лучше нащупать и такую возможность.

Один этап плана уже намечен – полная эвакуация. Она необходима, неизбежна. Но это – последнее звено цепи событий и решений. Чтобы встроить туда промежуточные звенья, придется создавать свой Совет. Алексей собрал со стола грязную посуду, отнес ее в тазик с водой – никто не отменил обязанностей помогать по хозяйству. И даже милая улыбка в сторону жены Семена Дашеньки не сработала: помощи не будет, придется мыть все самому. Неторопливо оттирая тарелки, Алексей постепенно формулировал нужные вопросы и пытался найти ответы. Если с чем-то не справится сам – подскажет Станислав. Первая повестка дня для нового Совета… Жаль, что демократичный Стас не даст его возглавить, установит равноправие. Он уже собирался спать, во всяком случае, полежать на кровати в темноте, размышляя. И сегодня в полном одиночестве, это вдруг совершенно перестало беспокоить.

– Лёха, подожди. Держи вот… Для памяти.

Станислав протянул Алексею какие-то сложенные затертые бумажки.

– Тьфу, мать твою! – Собственные рисунки-схемы бункера, отданные Глюку, действительно оказались сюрпризом. И снова пробудили в памяти многое: ощущение ускользающего времени, которое измерялось в ударах сердца влюбленной – в это убожество! – Леночки; угасающий, но еще крепкий Нестеров, отделявший от верховной власти кажущегося ему не готовым воспитанника… И вспомнились еще московские приключения в обществе Глюка. Некоторые не мешало бы даже повторить! А время теперь снова текло, как мелкий песок сквозь пальцы, со страшной скоростью…

– Что улыбаешься? – опустил его на грешную землю Станислав. – Я хотел напомнить, кто ты.

– Если ты о предательстве, то не беспокойся. Я сейчас раскачиваю чужую лодку. Только не пропусти момент, когда я соберусь из нее выпрыгнуть. Никто и не утонет.

– Я не только слежу… Я тебе помогу это сделать.

– Значит, я получу армию под свое командование?

– Хрена ты получишь! На пару бойцов рассчитывай, не больше.

Станислав уже собрался уходить, ведь ему предстояло еще нелегкое объяснение с Настасьей, но Алексей остановил его:

– Стас, ты это предвидел? Когда не убил меня зимой. И даже не прошел мимо в расчете, что мутанты дожрут плохо вооруженного сталкера-одиночку.

– Да. И больше скажу – ты хорошо запутал следы, я едва нашел загадочного подрывника.

Полутьма комнаты напомнила Алексею кое-что. Коридоры с железным полом. Синеватый дым. Догорающие деревянные рейки самодельных перегородок в бункере. Тогда ниша прикрывала его лишь от выстрелов Юрка, но не остальных…

– Станислав, получается, что вашего парня убил не только я. Ты тоже в этом слегка поучаствовал.

– А ты думал, что тут единственный и неповторимый с темным прошлым?

Алексей раздумывал, что ответить. Станислав просто протянул ему руку.

– Ты не против нас. Значит, с нами. И нечего думать.

Нет, Стас не был так прост, каким сейчас пытался выглядеть. В бункере жизнь от смерти отделял гермозатвор, который контролировал Совет Привратников, а здесь – слово «вождя». И Алексею ясно дали понять, что за приют все же придется расплатиться…

Глава 3

Новое оружие

Ему снился бункер, сон был тревожным… Как будто решение об уничтожении убежища все же принято, а Елена еще находится там. Уже свыкшийся с ролью диверсанта Алексей теперь должен как-то вытащить девчонку. Но не мог ее найти. К счастью, разбудил Стас.

– Ночь на дворе, блин!

– Лёха, вставай. Надо сходить проверить одну штуку…

«Штука» не уточнялась, но находилась она явно снаружи и не в пределах островка. В лес Алексей не ходил, ему запрещали, да и сам он не решался сунуться туда невооруженным. Станислав собирался основательно, дорога предвиделась дальняя.

– Стас, а мне от мутантов веткой отмахиваться? Я твоим оружием не владею. Топор разве только пригодится в ближнем бою. Да пошел ты со своими заморочками! Верни мой карабин.

– Нет. Выстрел нас демаскирует. А пистолет свой можешь взять, глушитель – полезная вещь.

Получив в руки оружие, Алексей удивленно посмотрел на «вождя».

– Вот так просто отдал? И не боишься ко мне спиной повернуться?

– Чего бояться? Захочешь убежать – не держу. А меня убивать тебе на хрен не надо. – Стас помолчал и добавил: – Тут такая жизнь, что иногда сам думаю: пристрелил бы кто, что ли…

– А если я так хочу Анастасию, что убью тебя? – не удержался Алексей от легкой провокации.

– Если… Вряд ли. Если она тебя захочет, сам убью. Обоих. – Но Станислав тоже усмехнулся. – Не очень-то ты настойчив! А силой не возьмешь.

– Почему ты так уверен? – Алексей был удивлен.

– Потому что ты из тех, кто хочет слышать от женщины «да, еще», а «нет, не надо» тебе самолюбие не греет. – Станислав уже откровенно хохотал. – Держи патроны, пригодятся. Тоже мне, киллер тут выискался!

Киллером Алексей уже был, Стас ошибся. Но удовольствия от такой работы не получил, бесплатно не взялся бы. Хотя Анастасия стоила того! Опасные мысли пришлось оборвать, не нужно пока портить отношения с людьми, это можно пережить.

– В общем, не морочьте мне голову оба! Ей приключений и так хватает, а ты из-за простого мужского «хочу вот эту» перестрелки затевать не будешь, тебе сейчас другое важнее. И будем решать проблемы по мере их поступления. – Станислав надел противогаз. – Не придуривайся, возьми респиратор. Зима закончилась, пылью дышать ни к чему. Ты сейчас мобилизованный боец, суицид я отменяю до особых указаний.

– Куда идем? – Алексей закрыл лицо респиратором и натянул капюшон комбеза. Пистолет снова удобно пристроен в набедренной кобуре. Боевой топор только тяжеловат с непривычки, не тот, каким деревья рубят, а будто взятый из киношного реквизита. Он скептически осмотрел широкое лезвие, темное, с неглубокими вмятинками от молота. Геннадий еще и не на то способен…