Вычислитель. Орбита для одного Громов Александр

Часть первая

Глава 1

Тряпка

Шли вчетвером.

Впереди, спотыкаясь о камни, брела Кристи, следом кое-как тащился Эрвин. А позади них, то отпуская плоские шуточки по адресу задержанных, то понукая их резкими окриками, шагали два здоровенных – хоть на племя их пускай – патрульных. Тот, что был чуть пониже и пошире, носил капральские нашивки, второй прозябал в рядовом чине. Оба уже поняли, что задержанные дойдут куда надо на своих двоих, хоть их и шатает из стороны в сторону, как пьяных. Это хорошо, что могут идти. Для них хорошо. Тащить задержанных на себе служивые, конечно, не стали бы. Пристрелить их и спихнуть трупы в болото – вот и вся недолга.

Но нет, ты глянь – идут! Сами идут. Ну вот и ладно, лейтенанту будет о чем доложить наверх. Авось и патрульным перепадет какое-никакое поощрение. Кто сказал, что они не нужны и умеют только обирать местное население? Сам иди послужи на кордоне, умник! С местных и взять-то нечего, разве что девку какую затащить в лес. Так ведь тоже удовольствие на любителя: они ведь моются раз в год, и все, от малолеток до старух, в болячках от болотных миазмов! Их мужики смахивают на грязных дикарей и скорее стрельнут в спину, чем поделятся чем-нибудь. У половины все ценное давно отобрано бандитами, а вторая половина сама в сговоре с теми бандитами. Ну как, веселое место?

Плюс ко всему еще осужденные из числа особо везучих. Редко-редко, но случается так, что кому-нибудь из них удается пробраться по болоту за пределы кордонного невода, и на этот случай приказ начальства велит изловить и доставить. При сопротивлении – шлепнуть, но лучше доставить. Забавно было бы поглядеть, как их сунут в очередную группу приговоренных к «вышке» и выпихнут на болото по второму разу…

Так думали патрульные или не так, Эрвин не знал. Сам он думал главным образом о том, чтобы не упасть. Знал: упадет – не встанет. Даже не попытается. Пусть стреляют в затылок. Не было ни сил, ни желания жить. Сколько можно цепляться за жизнь ногтями и зубами, вычислять оптимальную линию поведения, ловить мизерные шансы, проскальзывать в крошечные прорехи, раз за разом оставляя с носом людей и болото? Кто угодно устанет от такой жизни и однажды скажет: не могу больше, хватит. Кто-то раньше, кто-то позже – и только в этом главная разница между людьми.

Но он еще мог идти. И шел.

Зачем – не знал. Из-за Кристи? Из-за того что одно из определений понятия «жизнь» начинается словами «высокоустойчивое состояние вещества» и надо соответствовать прилагательному «высокоустойчивое»? Он не думал об этом. Сейчас он вообще ни о чем не думал. Ну разве что о холоде.

Он отдал Кристи штаны и куртку, сам оставшись в исподнем. Хорошее верхнее и хорошее исподнее не успело сгнить за недели симбиоза с язычником. Но то недели… Кристи досталось куда сильнее. Обрывки ее тюремной робы и штанов вообще расползлись в гнилую труху. Сколько времени она провела в мертвой болотной жиже, дыша и питаясь через своего симбионта? Эрвин никак не мог сообразить, сколько времени прошло с того дня, как над подругой сомкнулась болотная топь. Полтора года или уже два? Подумалось, что это мелочи. Важны последствия. Ведь она нашла его, а он пересилил себя, последовав за ней, и в конце концов совершил невозможное, заставив своего издыхающего язычника вытянуть из болота и себя, и ее… В одиночку Кристи не справилась бы. Он опять спас обоих.

Она заново училась ходить. Он требовал, чтобы она опиралась на него, а она кричала, чтобы он не смотрел в ее сторону. Ее лицо сделалось одутловатым и белым, как мучной червь. Таким же было и тело. Он помог Кристи одеться, подвернул штанины и рукава. Отдал ботинки – пусть велики, но сойдут. Полцарства за маникюрные ножницы! Невероятно отросшие ногти пришлось грубо обломать. Оторванной от рукава полоской Эрвин перевязал ей в хвост отросшие волосы. Кристи понемногу успокоилась и даже сумела выговорить, не с первой, правда, попытки и очень невнятно: «Я порядочное чучело, да?»

– Ты жива, – ответил он. – Мы оба живы. – И почувствовал, что она вот-вот улыбнется.

Издыхающие язычники еще шевелились. В сером небе кружились падальщики. Язычник-самец отчаянно пытался уползти назад в болото, искал щупальцем опору, пытался схватить Эрвина, а потом сдался, приплюснутый к берегу силой тяжести. Эрвин помог Кристи отойти шагов на сто.

Слабы? Да. Голодны? Да. Два чучела? Тоже да. Зато свободны. «Мы снова люди, а остальное в наших силах», – мог бы радостно заявить Эрвин, но промолчал. Кристи и так все понимала. Она знала все, что он мог бы сказать ей, чтобы подбодрить.

Он просто помогал ей учиться ходить.

Будто заранее знал, что это умение пригодится ей раньше, чем она думает.

И сейчас Кристи шла, как умирающая от усталости сомнамбула, – опустив голову, шатаясь, волоча по мокрому песку ноги, – но все-таки шла. Она знала, что есть смысл бороться до конца, потому что рядом Эрвин Канн по прозвищу Вычислитель. Значит, шансы как минимум есть. Можно даже ставить три к одному на то, что они хороши.

Легко жить тем, кто умеет надеяться на то, о чем не имеет никакого понятия…

Береговой патруль появился значительно раньше, чем рассчитывал Эрвин. Он знал, что сам виноват. Надо было сразу уходить подальше от края болота, – что с того, что берег каменист и крут? В лесу, в скалах можно было остаться незамеченными. Дошли бы до какого ни на есть укрытия, если бы постарались. Как-нибудь доползли бы.

Другой на месте Эрвина сказал бы, что Судьба – подлая штука. Выбраться из болота далеко-далеко от края кордонного невода и уже спустя несколько часов попасться на глаза патрулю – тотальное невезение и явный перст Судьбы. Сдайся, человече, отдай себя течению, пусть несет. Ну что тебе еще непонятно?

Какая Судьба, какие персты?.. Эрвин думал лишь о том, куда поставить ногу, чтобы не упасть, да еще о том, что все повторяется: вот опять Кристи идет впереди, а он сзади. Только веревки нет. И рюкзачка. И одежда на ней не та. Но разве что-нибудь когда-нибудь повторяется в абсолютной точности?

Иных мыслей не было. Не было и удивления безмыслию. Разве он когда-нибудь мыслил по-настоящему? Нет, он только считал. Так было вернее. Лишенная математики мысль неэффективна, а порой и вредна. Годится лишь на то, чтобы человек тешил себя иллюзией, будто он не животное, а нечто совсем особенное.

Болото медленно ползло на плотный песок, лизало черной жижей кучи мертвых водорослей на берегу. Начинался прилив. По окрику капрала ушли с песка на наклонную гранитную плиту. Она тянулась вдоль берега черт знает куда. Попадались невысокие уступы, валуны, каменная мелочь. Из трещин торчали пучки жестких травянистых растений. Гранитный берег мало-помалу повышался. Кристи шатало. Ей было трудно идти в гору. Стали попадаться трещины и расселины в полшага шириной, уходящие вглубь до основания гранитной плиты, – память о древних землетрясениях, ломающих гранит. Перешагивая через очередную расселину, Кристи наступила на штанину и, слабо охнув, упала. Как куль.

– Не стреляйте! Я подниму!.. Она пойдет!..

Слова сами выпрыгнули из гортани. Перешагнув расселину, Эрвин наклонился над Кристи. Он не был уверен, что сумеет помочь ей подняться и сам при этом удержится на ногах. А не удержится, упадет – вряд ли встанет.

Стоило столько мучиться, чтобы быть застреленными! Эрвин видел и слышал патрульных недолго, но достаточно, чтобы сделать вывод: эти не потащат задержанных на себе к флаеру. Где их флаер?.. Должен быть где-то неподалеку. По идее в нем должны скучать еще двое. Обычная практика: патрульный флаер садится, одна пара выходит размять ноги и заодно осмотреть берег, затем она возвращается, флаер перелетает на новое место, выходит вторая пара, а первая ждет…

Если эти двое не любители долгой ходьбы, то флаер где-то поблизости.

А если нет?..

Эрвин спиной чувствовал, как патрульные пребывают в задумчивости, не зная, что предпринять. Секунда – и будет принято решение. Время почти остановилось, медленно-медленно текли миллисекунды. Кристи лежала ничком. Ее тело было мягким, как у моллюска, и таким же инертным. Кровь капала на гранит из рассеченной скулы. Припав на колено, Эрвин изо всех сил тянул Кристи, взяв ее под мышки, и прекрасно понимал, что если даже и справится, на это уйдет куда больше одной секунды.

И эта секунда прошла. Но вместо ослепительной вспышки и вечной черноты следом за ней послышался хриплый, несколько удивленный голос:

– Глянь…

– Ого! – ответил второй патрульный. Затем кашлянул и сплюнул.

В этом месте обрывистый край гранитного массива выгнулся дугой прочь от болота. На пляже, еще не затопленном приливом, издыхал огромный язычник. Не самый гигантский – Эрвин видывал язычников и побольше, – и не поперечно-полосатый с мозговитым симбионтом, а обыкновенный тупой пожиратель всего, что бегает и ползает по зыбуну, один из настоящих хозяев Саргассова болота. Крупная самка нашла в обрыве гранитный выступ, чтобы, зацепившись щупальцем, вытянуть свое громоздкое тело на берег, отложить яйца и умереть. Ее разлагающаяся туша, вернее, то, что оставят от нее падальщики, послужит пищей малышам. Зрелище отвлекло патрульных. Один на всякий случай посветил прикрепленным к лучемету фонариком в расселину под ногами и потерял к ней интерес. Другой пустил луч в язычника – тоже, наверное, на всякий случай.

Моллюски не кричат, но взметнувшееся в воздух щупальце было страшнее самого ужасного вопля. Оно не дотянулось бы до патрульных, но те суетливо попятились. Если они и ждали опасности, то только со стороны язычника, а не из трещины и уж тем более не от двух полумертвых задержанных.

Люди часто ошибаются. А люди с оружием порой ошибаются даже чаще невооруженных. Они воображают себя сильными. Эрвин все еще пыхтел и стонал, пытаясь поднять обмякшую Кристи, а в его положении уже произошли серьезные изменения. Один из патрульных вдруг коротко вякнул, и Эрвин, оглянувшись, успел заметить, как он исчезает в расселине. Стукнул по камню лучемет. Второго патрульного уже не было. Из расселины послышались и стихли звуки короткой возни. Затем из нее высунулась лохматая голова и оглядела Эрвина и Кристи оценивающим взглядом:

– Кто такие?

Медлить с ответом не стоило.

– Мы… – Эрвин указал на болото, – оттуда…

– Осужденные?

Эрвин закивал.

– Еще раз соврешь – язык отрежу, – без особых эмоций посулил обладатель всклокоченной головы. – Скажешь, такой прикид у осужденных?

– У давно осужденных бывает еще и не такой, – возразил Эрвин.

– Что ты там бормочешь? Давно, говоришь?.. И как давно?

– В позапрошлом году, – сообщил Эрвин. – Или в прошлом? Какой сегодня день?

– Пасмурный, – буркнул лохматый и скрылся в расселине. С полминуты никто оттуда не показывался. За это время Эрвин сумел помочь Кристи сесть на гранит и сел сам – спина к спине, как когда-то давным-давно сидели они, подпирая друг друга, на ящике посреди болота.

Посидеть вволю не пришлось – из расселины ловко выбрался человек в линялой военной форме без знаков различия. Быстро скользнул взглядом по двум непонятным людям и опустил ствол лучемета.

– С Гнилой мели? – спросил он.

– Нет. – Эрвин покачал головой.

– Тогда откуда?

– Ты все равно не поверишь, – сказал Эрвин, косясь на лучемет. Наверняка это был один из лучеметов злосчастных патрульных, и нападение на береговой патруль было затеяно местной бандой исключительно ради завладения оружием. Оставалось лишь неясным, кто этот человек – пахан или один из его ближайших подручных?

Ствол лучемета шевельнулся.

– Да-да, стреляй, – кивнул Эрвин. – Когда я скажу, откуда мы, ты обязательно нас прикончишь, потому что рассказывать тебе сказки – это наглость, за которую отвечают. Ну и чего тянуть?

– Говори. – И Эрвин понял, что перед ним пахан. Подручным, даже ближайшим, редко удается скрыть сладкое удовольствие от возможности покомандовать, они часто истеричны и всегда готовы поглумиться над беззащитными. Этот был деловит и, кажется, в самом деле хотел понять, не пригодятся ли на что нечаянные найденыши.

Эрвин глубоко вдохнул и подумал, что этот вдох может оказаться последним в его жизни. Ему было почти все равно, но жаль было Кристи. Она не заслужила того, что с ней сделают.

– Верь, не верь, мне все едино, – сказал он, – но мы пришли со Счастливых островов…

И сам увидел: ему удалось изумить пахана. Одно мгновение тот оторопело молчал, затем коротко рассмеялся сквозь зубы.

– Думаешь, я поверю?

– Нет, – сказал Эрвин. – Как раз этого я не думаю.

– Жить хочешь? – задушевно поинтересовался пахан. – Тогда говори правду. Откуда ты?

– Ты слышал. Это правда.

– Решил шутки со мною шутить? А знаешь, что я делаю с шутниками?

– Я не обещал, что ты поверишь.

Пахан погрузился в раздумье. Длилось оно не более секунды, и Эрвин за это время даже не успел подсчитать, насколько возросли его и Кристи шансы остаться в живых. Но твердо знал, что шансы растут.

– Никто еще не доходил до Счастливых островов, – сказал пахан.

– Откуда такие сведения? У тебя есть прямое сообщение со Счастливыми островами? Жаль, что я этого не знал. – Дразня пахана, Эрвин шел на риск и знал, что этот риск оправдан. – Я дошел. Юст Полярный Волк не дошел, а я дополз на карачках. Не веришь? Не верь. Но так было.

– Ты знал Юста? – В деловом тоне пахана Эрвин различил слабую нотку удивления.

– Я знал двоих, носящих это имя. Который из них тебя интересует?

В следующую секунду Эрвин понял: пахан не станет стрелять ни в него, ни в Кристи. Во всяком случае, пока. Но прошла еще целая секунда, прежде чем пахан сказал:

– Пойдешь с нами. Твоя баба двигаться может?

– Куда она денется, – подхватил Эрвин. – Уходить-то надо. Где-то неподалеку патрульный флаер, не думаю, что дальше мили отсюда. Зря мы тут торчим.

Пахан ничего не сказал, но явно придерживался того же мнения. Он нырнул в расселину, а Эрвин помог Кристи подняться.

– Молчи, – шепнул он ей. – Будь тушкой. Говорить буду я. Доверься мне.

– Я только это и делаю, – попыталась улыбнуться Кристи, и Эрвин почувствовал мимолетное раздражение. Оно прошло, когда Кристи добавила: – И не жалею.

«Еще бы тебе жалеть, – подумал Эрвин. – Но ты лжешь, как лгут все женщины, изображающие, будто послушно идут за мужчиной, и всегда держащие в уме свое. Ложь простодушная, льстивая, но действует… на влюбленных и глупцов. Ты хоть помнишь, что я ни то и ни другое?»

Кое-как они сползли в расселину. Ставь ногу сюда, цепляйся тут, вот хороший выступ… К счастью, Кристи успела чуть-чуть отдохнуть. Достигли дна. Расселина здесь была такой ширины, что протиснуться удавалось только боком. Под ногами из слежавшегося слоя песка и занесенного сюда ветром лесного мусора торчали камни. Впереди маячили тени, доносились шорохи. Слышно было, как кто-то топает и дышит позади, почти наступая на пятки и, наверное, злясь на то, что пара чучел с болота плетется еле-еле. Полоска неба над головами мало-помалу сузилась в щель, затем и вовсе пропала, зато ход расширился. Пришлось пройти по мягкому, судя по ощущениям – по раздетым телам патрульных. Кто-то включил фонарик.

Готически-стрельчатый ход вел в глубь гранитного массива, как червоточина. Стены сочились влагой, пахло обыкновенной затхлостью, очень приятной после смрада болота. Согнувшись, прошли под заклиненной глыбой, готовой, казалось, сорваться в любую минуту и раздавить кого-нибудь из особо невезучих. Эрвин не мог точно определить численность группы, но думал, что в ней человек пять-семь. Впрочем, без разницы, сколько их… Люди есть люди, и бандиты подчас не худшие из них. Там будет видно… Пока же Эрвин прилагал все силы, чтобы не упасть самому и поддержать Кристи. Утруждая мышцы, он почти не утруждал мозги. Слушал, смотрел, впитывал, но не считал. Что считать, когда так мало данных? Бесполезное занятие.

Шли довольно долго. Удивительно, но расселина, закрывшись сверху, не спешила превратиться в узкую трещину, куда не проскользнет и намыленный. Прекратился лишь спуск, начался едва заметный подъем. В одном месте все-таки пришлось лезть в щель, и это упражнение едва не убило Эрвина. Никто и не подумал помочь ему протискиваться самому и протискивать женщину. Кристи совсем обмякла, она была не нужна, она была обузой, и обузой вредной, помехой в будущих расчетах. Когда не стало сил тащить ее, пахан молча вынул нож.

– Не торопись, – через силу сказал Эрвин, тяжело дыша. – Эту ошибку ты еще успеешь сделать.

– Правда? Думаешь, это будет ошибкой?

– Уверен. Потом поймешь.

Опять риск, но риск оправданный. От ответа пахана зависело многое, если не все, его ответ должен был стать последним элементом чернового психологического портрета, так легко переводимого на математический язык. И последний элемент не заставил себя ждать.

– Считаешь себя шибко умным, да?

– Себя? Нет. Ее – да. – Эрвин указал на Кристи. – Она гений, а я при ней. Кстати, одну ошибку ты уже сделал.

– Ого! Это какую же?

– Даже моих мозгов хватает, чтобы понять, какую. Стоило убивать служивых ради двух лучеметов! Добро бы еще целью был флаер – вот ради него стоило бы потрудиться. Теперь уже поздно. Очень скоро береговой патруль начнет вас гонять, а у вас появится занятие – уходить от преследования. Кошки-мышки. Это не жизнь.

– Замолкни, падаль! – По скулам пахана прокатились желваки.

– Ты не то хотел сказать. Ты хотел сказать, что другой жизни для тебя и твоих людей нет и не может быть. Ошибаешься, она есть. Флаер…

– Закройся, я сказал! Эй, ты! И ты! Вы двое. Берите эту бабу и тащите. Башкой отвечаете. А ты – побереги язык! Пошел!..

Могло быть хуже, подумал Эрвин, громоздясь на непослушные ноги. Два бандита подхватили Кристи под мышки. Один из них, не шибко довольный полученным приказом, пробурчал грязное ругательство, но и только. Вожак банды явно пользовался непререкаемым авторитетом среди своих людей, и это было хорошо. Жесткая структура. Результат придет быстрее, если воспользоваться готовой структурой, какова бы она ни была. И расчеты проще.

Вскоре стало светлее, а еще спустя минуту над головой вновь появилась полоска неба. Расселина кончилась осыпью, пришлось карабкаться вверх на четвереньках. По команде пахана перебежали пустошь и врассыпную двинулись сквозь низкорослый лес. Врассыпную-то врассыпную, но Эрвин слышал за спиной чье-то дыхание. Он не оборачивался. Пускай дышат, пускай топают, пускай держат на мушке. Это ничего не значит. Дальнейшее – дело техники.

Глава 2

Медиум

Деревня была маленькая, десятка в полтора дворов, хаотично разбросанных там и сям, как будто какой-то великан небрежно швырнул на землю горсть камешков и повелел каждому камешку вырасти в неказистое строение. Ни плана, ни центральной улицы. Собственно, улиц здесь вообще не было – были натоптанные тропинки и тележные колеи, петляющие между пустырями и огородами. Зато по занимаемой площади эта деревня могла бы посоперничать с любым из столичных пригородов с двадцатитысячным населением.

Здесь же не обитало и сотни туземцев, включая детей. Каин – так звали пахана – был для них куда более зримой и реальной властью, нежели далекое правительство в далекой столице. Эти люди выращивали кое-что на продажу и прокорм, ковырялись в старом руднике, понемногу добывая янтарь неважного качества, и раз в один-два года торговались с прилетавшими сюда перекупщиками. В голодные времена им приходилось отправляться на болото за головастиками. Ни школы, ни местной администрации, ни полиции – вообще ничего. Пусто. В чем не ощущается потребности, то и не нужно. Эрвин прекрасно знал, к какому территориальному округу относится эта местность, и был уверен, что о таком явном излишестве, как сборщик налогов или, скажем, избирательная комиссия, туземцы и слыхом не слыхали.

Каин был для них и сборщиком, и судьей, и защитником, и благодетелем. Свою банду он по местной традиции именовал братством. Само собой, на время масштабных рейдов, время от времени затеваемых кордонным начальством, братству приходилось отсиживаться на дальних хуторах, а то и вовсе прятаться в подземных норах, но масштабные рейды проводились редко и не слишком тщательно, а обычные патрули знали, чем рискуют, наведываясь во владения Каина. Местные жители разумно поддерживали его, а не военных. Во-первых, алчность братства имела пределы, в трудные времена оно могло, в отличие от служивых, и поделиться чем-нибудь, а во-вторых, законное начальство, как гражданское, так и военное, обреталось в неведомой дали, а Каин был здесь, под боком. И твердо намеревался быть и дальше. Как минимум.

А как максимум?

Состариться здесь? Много ли отнимешь у нищих? И никакой перспективы… Всю жизнь заниматься мелкими делами и рано или поздно быть убитым в стычке с патрулем либо в разборке со своими же? Каин должен был задавать себе эти вопросы.

Если нет, размышлял Эрвин, если Каин слишком глуп для этих вопросов, тогда все кончено. Но после разговора с ним, а главное, из-за того, что пленники были еще живы, Эрвин знал: сказанные им слова о флаере упали на благодатную почву. Вроде семян. Что нужно семенам, чтобы пойти в рост? Только полив, тепло и время.

Великое счастье, что пленников не разделили. Эрвин и Кристи были отведены в первую попавшуюся хижину, чьим обитателям выпала сомнительная честь сторожить пленников. Упав на низкую лежанку, прикрытую ветхим тряпьем, Кристи тут же уснула. Она не проснулась и тогда, когда шамкающая старуха принесла пленникам одну на двоих миску невкусного жиденького варева. Как ни терзал голод, Эрвин съел совсем немного и все равно мучился от приступов рези в желудке. Так и должно было быть, желудок заново учился делать свою работу. Утешить себя можно было лишь тем, что эта боль, пожалуй, последняя плата за симбиоз с язычником.

Сквозь маленькое, в деревянном переплете оконце, затянутое пузырем неизвестного животного, просачивался бледный свет. С закатом он померк. Каин в этот день не появился, чему Эрвин был рад. А Кристи проспала весь остаток дня и всю ночь. Утром она открыла глаза и вымученно улыбнулась.

– Поесть бы…

Эрвин дал ей две ложки давно остывшей похлебки и отставил миску подальше.

– Еще.

– Нельзя еще. Умрешь. И говори, пожалуйста, тише.

– Почему?

– Потому что за дверью стоит обормот с ушами. Лучше вообще ничего не говори. Мычи, пускай слюну, изображай блаженную, тогда тебя, может быть, не изнасилуют. Главное, ничего не бойся. Если не выйдет, то хоть постарайся показать им, что вообще не понимаешь, что такое страх. О, придумал! Ты аутистка. Сыграть сумеешь?

– Не знаю. У меня все тело как ватное…

– Это только к лучшему.

– Дай еще. – Кристи перешла на шепот. – Что головой мотаешь? Ну хоть ложечку… Жалко тебе, что ли?

– Жалко. – Эрвин выплеснул похлебку на земляной пол. – Тебя жалко. Не хочу, чтобы ты умерла в муках. Пей воду, помогает. Вон там ее целый горшок. Хорошая вода, чистая.

– Сволочь!

– Тише… Тише…

– Где тут уборная?

– Вон там, где ямка. Это я выкопал. Иди, я отвернусь.

Каин пришел через час, и пришел не один. Вслед за ним в дом проник подросток лет пятнадцати, старательно копирующий повадки пахана. Разница была лишь в том, что лучемет Каина небрежно висел на его плече, а мальчишка первым делом навел свой пистолет на Эрвина. Верный оруженосец при харизматичном вожде, ни дать ни взять – Юст и Хайме. Только эти, пожалуй, были пожиже.

Мальчишка остался в дверях; Каин же проследовал к свободной лежанке, брезгливо сгреб с нее тряпье и сел прямо на трухлявые доски. Положил лучемет себе на колени, покрутил носом:

– До ветру попроситься не догадались? Вас бы вывели.

– Прости, мне не хотелось причинять кому-либо беспокойство, – сказал Эрвин. – Если бы вчера мне было сказано, что можно, тогда другое дело.

– Беспокойство, значит? – ухмыльнулся Каин. – Ты глянь, какой деликатный. Слышь, Шпуля, это столичная штучка. С виду покорный, гнется, а копнешь чуток – наглец. Воображает, что шибко умный, а мы тут, значит, грязь жрем и в дерьме сидим. А если я тебя заставлю сейчас дерьмо жрать, тогда как?

– Юст не заставил, а ты заставишь? – кротко спросил Эрвин.

Боковым зрением он следил за Кристи – та сидела на земляном полу, подобрав под себя ноги, и отрешенно смотрела куда-то вверх. Каин крякнул.

– Юст, значит? Расскажи-ка мне о нем.

– Их было двое.

– Начни с настоящего.

– Настоящий был убит во время рейда два с лишним года назад. Тогда многих покрошили. Он просто оказался не в том месте не в то время. Не повезло. Кто уцелел – рассеялись. Братство Волка распалось.

Каин рассмеялся:

– Оно существует.

– Значит, возродилось, – спокойно заметил Эрвин. – Ты учти, у меня сведения двухгодичной давности. Может, и сейчас какой-нибудь самозванец называет себя Юстом Полярным Волком. А тот фальшивый Юст, которого я знал, тебя тоже интересует?

– Расскажи о нем.

– Он попал в ту же партию приговоренных к «вышке», что и мы. – Эрвин кивнул в сторону Кристи. – Сильный парень. Кое-кого сумел обмануть, нас – нет. До Гнилой Мели держался неплохо, а после сошел с катушек. Завел нас в трясину. Утопил бы всех и себя тоже. Его зарезали во сне.

– Ты?

– Я просто не стал мешать. Все сделала она. – Эрвин вновь кивнул в сторону Кристи и уловил тень удивления в глазах Каина. Все шло по плану. – Не лично, конечно. Своей рукой она и муху не убьет.

– Эта слабоумная убила Юста?

– Ума у нее побольше, чем у меня, тебя, твоего братства да еще всех компьютеров Хляби в придачу. Она не блаженная, у нее аутизм. А еще она гений. Наверное, ты не слыхал об Анне-Кристине Шульц? Ну конечно нет. Не злись, о ней почти никто ничего не знает. Ну, Прай, ну, его ближайшие холуи, ну, я еще… Меня зовут Эрвин Канн. Не думаю, что ты слышал обо мне, хотя я более известен, чем она…

– Не болтай попусту, говори дело, – пробурчал Каин, и Эрвин понял: кое-какие слухи о нем дошли и сюда. Каков бы ни был мир, он всегда тесен, а по части просачивания информация успешно конкурирует с жидким гелием. Новый поправочный коэффициент упростил расчет, Эрвин справился с ним за долю секунды.

– Считается, что ближайшим советником президента Сукхадарьяна был Эрвин Канн по прозвищу Вычислитель, то есть я. Это не так. Настоящий математический гений не я, а она, Анна-Кристина Шульц. Я был переводчиком, связующим звеном между нею и президентом. Без меня она почти бесполезна, ну а я бесполезен без нее. Тоже почти, потому что кое-что и я умею…

– Да ну? – Каин иронически поднял бровь, а мальчишка по прозвищу Шпуля хохотнул в голос и тут же замолчал, уловив недовольное движение пахана. – Умеешь? Докажи.

– Я дошел до Счастливых островов. Этого мало?

– Куда ты там дошел, я не знаю. А ну-ка вели своей бабе подсчитать, сколько будет… м-м… тысяча девятьсот пятьдесят девять умножить на восемьсот девяносто два!

Эрвин фыркнул:

– Ты действительно хочешь, чтобы я потревожил ее ради такой чепухи?

– Делай, что тебе говорят, – душевно посоветовал Каин, и Эрвин не стал спорить. Присев на корточки возле Кристи, он на несколько секунд коснулся лбом ее лба. Выпрямился.

– Один миллион семьсот сорок семь тысяч четыреста двадцать восемь. Желаешь проверить?

Проверка затянулась: забыв о лучемете, Каин чертил щепкой на земляном полу цифры и подслеповато щурился, а Шпуля с благоговением смотрел на то, как пахан морщит лоб. Похоже, уже двузначные числа внушали мальчишке определенное уважение, а семизначное попросту вгоняло его в трепет. Зачем так много? Столько не бывает!

– Верно, – нехотя признал Каин, разогнувшись. – Умножать она умеет. А взять из того, что получилось, квадратный корень?

– Ты сможешь проверить результат? – осведомился Эрвин. – Ладно, как скажешь. Только это я и сам могу. Значит, так… – Приняв отрешенный вид, он замер секунд на десять. – Ну вот: тысяча триста двадцать один и девять десятых. Примерно.

– Это ты сам подсчитал?

– Проверь умножением. Говорю же: нет смысла тревожить гения ради какой-то арифметики. Для устного счета во многих случаях существуют готовые приемы. Это чепуха, каждый может научиться. Расчеты, которые приходилось делать советнику президента, – совсем другое дело! Там такие разделы математики, о каких я знаю только то, что они существуют. А уж какие чудеса она творила на болоте! Потянет, бывало, за веревку, укажет: поверни влево, а там дрянное место, топь, видишь ее, ругаешься про себя и все равно идешь. Потому что она всегда права. Кто пошел прямо, тот и пропал.

– Сказки, – бросил Каин.

– Я предупреждал тебя, что ты не поверишь. Однако гораздо лучше просчитывается не природа, а люди. Особенно поведение тех или иных групп людей. Результат, конечно, не стопроцентно достоверный. Рассчитываются вероятности, и каждый нюанс вносит поправку. Все равно безумно сложно, но для гения такая сложность приемлема. Президент был доволен. Я порой маячил за его спиной, изображая советника, а Кристи считала. О ней почти никто не знал, а она президента вообще в упор не видела. Хотя и работала на него. Она почти ничего не говорит, вся в себе, зато у меня с нею особенный контакт, вроде телепатии. Когда Сукхадарьян был в хорошем настроении, он называл меня медиумом, посредником. А иногда ее – процессором, а меня – интерфейсом. Видишь ли, мы были ценны для него только вдвоем…

Каин слушал, и этот факт параметром ложился в набор матриц, определяющих его психологический портрет. Шпуля тоже слушал, сопел носом, шевелил ушами. Наверное ему, бойкому мальчишке, родившемуся в этой деревне, отринувшему червяковую жизнь родителей и понемногу натаскиваемому Каином, никто еще не рассказывал о таких чудесах. Впрочем, чем более правда похожа на сказку, тем охотнее ей верят. До определенного предела, конечно. Тут очень важно не переборщить. Во всяком случае, о симбиозе человека и язычника следовало умолчать – это было бы уже слишком.

– Сукхадарьян все-таки совершил ошибку, – закончил Эрвин. – Вот ты сейчас не веришь мне, и он однажды не поверил, а зря. Прай сверг и убил его, а мы оказались на болоте…

– И дошли до Счастливых островов? – ухмыльнулся Каин.

– Только мы двое. Потом нам пришлось уносить ноги и оттуда.

– Почему?

– Прай злопамятен. Он слишком глуп, чтобы внушить себе, что можно использовать тех, кого ненавидишь. Его люди выследили нас. Они хорошенько прожарили наш остров. Там, наверное, даже камни расплавились. Мы вовремя ушли. На островах для нас больше не было места – нас бы снова обнаружили, это был только вопрос времени. У нас не было иного выбора, кроме как пойти к материку. Мы рискнули.

– Да ну? И опять-таки дошли?

– Ты же видишь: мы здесь. Кстати, я не поблагодарил тебя за помощь. Можешь поверить, я признателен тебе и твоему братству. Если бы патруль доставил нас по назначению, тут бы нам и конец. – Эрвин склонил голову в полупоклоне. – Я твой должник, Каин.

Пахан молчал, и это было лучше всего. Он еще ничего не решил. Он думал. Эрвин знал уже сейчас: с вероятностью не менее восьмидесяти процентов Каин не попытается сразу же сторговать пленников кому-нибудь из числа тех, кто теоретически может иметь выход на людей из окружения президента. Хороший результат.

Но восемьдесят процентов – еще не сто.

– Могу ли я спросить, – вкрадчиво продолжил Эрвин, – зачем твои люди убили патрульных? Я уже догадался, что не ради нас. Они забрались на твою территорию? Или братству просто нужно было оружие?

– А не много ли ты хочешь знать? – прищурился Каин. Прищур был жесткий, у любого человека от такого прищура по коже забегали бы мурашки, и все же иметь дело с Каином было куда проще, чем с Юстом.

– Я? – удивился Эрвин. – Я бы вообще ничего не знал: меньше знаешь – крепче спишь. Но вот ей, – последовал очередной кивок в сторону неподвижной Кристи, – желательно знать много. Чем больше данных, тем вернее расчеты. Мы у тебя в долгу, а хороший совет подчас стоит дороже миллиона кредиток. Меня, да и тебя, наверное, тоже сейчас интересует вопрос: как поведут себя военные? Пора или не пора уходить отсюда. Твои люди раздели и бросили убитых, даже не попытавшись сбросить их с обрыва язычнику. Не думаю, что это глупость, потому что ты умен. Значит, демонстративное поведение. Военные чересчур обнаглели в последнее время, хозяйничают на твоей территории, как на своей, обирают местных, так?

– Кхм.

– И ты, конечно, решил поучить их вежливости, – продолжил Эрвин. – Понимаю. Это ведь не первый случай?.. Так я и думал. Надеюсь, у тебя есть план на случай ответных действий. Ведь не думаешь же ты, что тебя оставят в покое?

– Бывало, что и оставляли, – ухмыльнулся Каин.

– Ты уверен, что так будет и на этот раз? Обнаружить вас – чисто техническая задача, накрыть – тоже не проблема. Особенно если не дорожить деревней. Убежден, что у тебя предусмотрены пути отхода. Но на открытой местности далеко не уйдешь, а пещеры нетрудно затопить газом. Хм… верю, что ты все равно вывернешься. Не знаю как, но верю. А только рано или поздно командование кордона взбесится, потребует у правительства содействия и учинит еще один масштабный рейд. Как раз такой, как два года назад. Тогда мало кто уцелел, и теперь мало кто уцелеет. Возможно, никто. О такой перспективе ты не думал? Не верю. Быть того не может. Ты не похож на того, кто думает только на день вперед…

– Исчезни, – вдруг резко сказал Каин, не поворачивая головы, отчего Эрвин не сразу понял, что приказ касается не его, а Шпули. Зато мальчишка понял вмиг и поспешно вышел, притворив за собой скрипучую дверь.

Эрвин весь обратился в почтительное внимание. А пахан долго молчал, хмурясь, чуть-чуть подергивая мышцами лица, будто страдал недолеченным тиком, и решал задачу. Кристи уставилась на свои колени и принялась тихонько раскачиваться взад-вперед, негромко мыча. Наконец Каин спросил:

– Аутизм – это что за хрень?

– Она вся в себе, – пояснил Эрвин. – Вот мы с тобой разговариваем, общаемся, а она не понимает, зачем это нужно. Слышит нас, но ей нет дела. Если ее сильно достать, начнет истерить так, что затыкай уши, а все почему? Человек тянется туда, где интереснее, а ей интереснее то, что внутри ее.

– Требуха, что ли? – гоготнул Каин. – Ладно, заткнись, я понял. Она что, может предсказать, что будет?

– В определенной степени, – осторожно ответил Эрвин. – Если данных достаточно для расчета, она рассчитает вероятность того или иного события, а я переведу ее прогноз на человеческий язык. Чем больше данных, тем легче расчет и точнее прогноз.

– Пусть рассчитает, ждать ли нам сегодня в гости вояк. Валяй, скажи ей.

Выразить всем своим видом разочарование и даже легкую обиду оказалось нетрудно.

– У нее почти совсем нет данных, – запротестовал Эрвин. – Как же так можно? И что это будет за расчет?

– Делай, я сказал!

– Как скажешь, как скажешь, – пробормотал Эрвин. – Я надеялся оказать тебе настоящую услугу, но… как скажешь.

Кристи держалась молодцом. Когда Эрвин вновь присел рядом с нею на корточки и коснулся лбом ее лба, она не прекратила покачиваться и тихонько мычать. Лишь по выступившему на лбу женщины поту Эрвин понял, как трудно ей играть роль. Пусть роль проста, зато актриса близка к обмороку.

Эрвин сохранял контакт секунд десять. Затем встал и виновато развел руками:

– Вероятность сегодняшнего визита военных – около тридцати процентов, но погрешность… Короче, вероятность лежит в пределах от десяти до пятидесяти процентов.

Каин презрительно сплюнул:

– Этак я и сам могу вычислить!

– Ты можешь чувствовать, – возразил Эрвин. – Она – вычислять. Ты получил подтверждение своему чутью, а это уже кое-что. Мало, конечно. Я по-прежнему твой должник.

Каин только хмыкнул, покидая хижину. Если Юст всегда старался оставить за собой последнее слово, веское, как удар молота по черепу, то Каин был гибче и заведомо умнее. Но даже он вряд ли мог предположить, сколько бесценной информации о себе он дал сейчас Вычислителю.

Кто-то шуршал и кряхтел за дверью – было ясно, что пленников по-прежнему стерегли, да и трудно было ожидать чего-то иного. Эрвин вернулся к Кристи, прикоснулся лбом ко лбу. Если подглядывают, то ничего нового не увидят, а шепот не слышен.

– Молодец, девочка… То, что надо.

– Я думала, умру, – шепнула Кристи.

– Теперь уже вряд ли. Ты только не расслабляйся. Кстати, все время мычать необязательно, можешь иногда бурчать неразборчиво… Начнут давить или просто грубо пнут – закати истерику. Сможешь?

– С большим удовольствием.

– Тише, тише… А насчет тридцати процентов я не выдумал. Столько и есть.

– Тридцать с погрешностью в двадцать…

– Верно, погрешность та еще. Сейчас я посплю, а ты постарайся размять мышцы. Думаю, они пригодятся. Пора тебе возвращаться к жизни. Ты даже не представляешь, на кого сейчас похожа.

– Ты всегда был отменно любезен…

– Таким и останусь. Принесут поесть – буди меня. Ну все, я сплю.

С этими словами Эрвин повалился на лежанку и уснул.

Глава 3

Библеец

Эрвин проснулся и сразу взглянул на Кристи. Та сидела на полу возле лежанки, неотрывно глядя на стену пониже мутного окошка. Сиреневый пульсирующий лишайник, разросшийся там, жил своей жизнью: то съеживался, как пугливое животное при прикосновении, то вновь распространялся по сырой стене, шевеля отростками. Медлил минуту-другую – и вновь съеживался неизвестно зачем. В его сокращениях было что-то гипнотическое.

Страницы: 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Учила меня мама не обманывать, не воровать, не перечить старшим и не связываться с преступниками. А ...
Дневник А. H. Вульфа – яркий документ пушкинской эпохи. Читатель найдет на его страницах имена знаме...
Дмитрий Лекарев — из маленького крымского поселка, ушел с наемной работы в море и начал путешествова...
Всего выпущено два авторских сборника, посвященных арбитражу трафика. Так как в один всю информацию ...
В своей новой книге известнейший православный писатель, публицист и миссионер протоиерей Андрей Ткач...