Анафора Винниченко Игорь

Анафора,

молитва возношения

Повесть

о буднях приходского священника

1

Никтоже достоин от связавшихся плотскими похотьми и сластьми приходити, или приближитися, или служити Тебе, Царю славы: еже бо служити Тебе, велико и страшно и самем Небесным Силам.

Молитва иерея перед Великим Входом

Вечерняя служба подошла к концу. Произнося отпуст1 после молитв первого часа, отец Олег вдруг почувствовал неимоверную усталость, которая его даже удивила.

– Литургия завтра, в восемь часов утра, – сообщил он прихожанам, которых собралось едва ли полтора десятка. – Ждем вас для совместной молитвы.

Диакон Петр в алтаре уже отчитывал молодого алтарника Дениса. Когда в диаконе просыпался воспитательный азарт, это можно было слушать как концерт по заявкам. Но не в алтаре, разумеется.

– Чинопоследование богослужения, – говорил тот наставительно, – это сакральный ритм духовной жизни! Опоздал на секунду с каким-то действием, и благодать уже ушла…

– Да я просто забыл, где я ее поставил, – оправдывался Денис.

– Конечно, – язвительно кивнул Петр. – На телефончике своем в тетрис играл, да?

– Ничего я не играл, – буркнул пойманный за руку Денис.

Отец Олег нашел необходимым вмешаться.

– Хватит вам, – остановил он их. – Денис, облачение собери, валяется в углу…

– Это я нечаянно уронил, – пробурчал Денис.

Денис был сыном поварихи Марии, в алтаре прислуживал уже несколько лет, но все еще был совершенно чужд церковному духу. Олег считал, что давить на него не надо, но диакон, при своем несносном характере, не упускал случая устроить педагогический экзерсис.

Олег сел на табурет у стены и расслабился.

– Балуем мы его, старче, – сказал ему диакон, укладывая свое облачение в ризнице.

Олег не ответил, прислушиваясь к своему состоянию. Кажется, продолжение не последовало.

– Я не спросил, – вспомнил диакон. – Что там с отцом Константином?

– Тещу встречает, – отозвался Олег. – У него теща в Египет летала, вот он ее поехал встречать. Завтра на литургию появится.

Диакон посмотрел на него вопросительно:

– Как это? Вечерню один поп служит, а литургию уже другой? А как же чин?

Олег устало покачал головой:

– Что-то я измотался в последнее время… Надо бы настоятелю об отпуске напомнить.

– Ага, – рассмеялся диакон. – Отпуск тебе, перед Рождеством! Как бы не так!..

Он был прав: у священства, как и у артистов, Рождество было временем повышенной активности. Воспоминание об этом обстоятельстве радости не прибавило, хотя Рождество, безусловно, веяло духом детского восторга. Но пока этот дух веял мимо, оставляя отцу Олегу одну суету.

Дьякон сел рядом.

– Ты-то чего не уходишь? – посмотрел на него Олег.

Диакон выразительно вздохнул.

– Гонения у меня, – сказал он. – Вчера залил молоком плиту, так соседи устраивают мне обструкцию.

– Залил молоком? – подивился Олег. – Что это тебе приспичило молоко постом кипятить?

– Да это не я, – скривился диакон. – Это моя бывшая нагрянула, лечить меня пришла. Почему так: пока вместе жили, так она меня травила, а как разъехались, так она собралась меня лечить?

Олег не ответил. При всей симпатии к диакону он видел в нем совершенно очевидного нарушителя устава и многих церковных правил, отвернуться от чего было трудно. Диакон неоднократно был замечен в злоупотреблении спиртным, да и жена от него ушла именно по этой причине; он позволял себе самые язвительные комментарии по поводу церковных порядков, лавируя на грани юродства и мизантропии. При этом у них с Олегом сложилось определенное взаимопонимание, почти симпатия, и именно с Олегом диакон всегда был предельно откровенен.

– Любит, значит, – сказал Олег.

Диакон посмотрел на него настороженно.

– Это ты про что? – спросил он.

– Вернуться не хочешь? – спросил Олег.

– Да ты чего? – испугался диакон. – У нее же там мужик есть, натуральный!.. Она же мне рога наставила!..

– А ты ее прости, – посоветовал Олег. – Может, она этого и хочет, вот и приходит лечить. Кстати, а чем это вы там занимались, пока молоко на плите кипело?

Он, конечно, догадывался, чем они занимались, но ему было забавно приводить диакона в замешательство.

– Мы, между прочим, еще не разведены, – буркнул диакон.

– А сейчас, между прочим, пост, – напомнил Олег.

– А нынче есть отцы, – напомнил и диакон, – что не считают супружеский долг грехом, даже в Великий пост.

– Постыдись, – усмехнулся Олег. – Ты же сам этих отцов клеймишь и разоблачаешь.

– Ладно, пойду, – не выдержал диакон и поднялся.

Когда он ушел, Олег еще некоторое время сидел в алтаре, все еще в облачении. Этот неожиданный приступ слабости определенно был вызван какой-то болезнью, но он уже много лет не ходил на прием к врачу, выражая тем готовность принять болезнь с терпением и смирением. Теперь он этой готовности не чувствовал, а даже заметил в себе некоторые признаки уныния, чего ему прежде всего следовало остерегаться. Уныние было очевидным признаком послабления веры. Надо было немедленно вернуть в сердце чувство радостной близости с Богом, но отец Олег знал, что возвращение это будет делом нелегким.

Домой он вернулся после девяти, ужинать не стал и, приняв ванну, пошел сразу спать, ссылаясь на усталость. Жена Анна отнеслась к его состоянию достаточно индифферентно, но когда он уже молился перед сном, зашла и буркнула:

– Там Даша пришла.

Дочка уже месяц как пробила себе в институте общежитие и демонстративно выехала из родного дома, протестуя против диктатуры родителей. Диктатуру, впрочем, проявлял один только отец, и заключалась она в том, что он не позволял ей посещение ночных клубов, куда ее затягивал ее нынешний приятель. Надо полагать, теперь она вела свободную жизнь, и радовать отца это не могло.

– Утром поговорим, – сказал он. – Я устал.

И продолжил молитву.

Перед сном он подумал о завтрашнем дне и не нашел в нем каких-то сложных проблем, какие могли бы испортить настроение. Значит, можно было выспаться в охотку, и это чувство порадовало его. Он еще успел подумать, что вовсе не к этой радости ему бы следовало стремиться, но быстро заснул.

Утром он проспал до восьми часов и испытал приятное чувство оттого, что за окном уже было светло. Он неторопливо поднялся, умылся и неспешно занялся утренними молитвами, когда можно было не торопясь вчитываться в слова и останавливаться на особо проникновенных местах. Жена приготовила завтрак, который тоже доставил ему удовольствие, но когда он уже собрался приступить к кофе, вдруг увидел в коридоре худого юношу в майке и в трусах, который крадучись пробирался из гостиной к туалету.

– Доброе утро, – просипел юноша и скрылся в туалете.

Олег со стуком поставил чашку.

– Это что? – спросил он у жены.

– Это Виталий, – пояснила та чуть испуганно. – У Даши вышли какие-то сложности с общежитием, вот они и пришли ночевать у нас.

– Ночевать у нас? – переспросил возмущенно Олег. – И ты говоришь об этом так просто?

– Не кричи, – сказала жена сухо. – Мог бы проявить гостеприимство, это все же жених твоей дочери.

Олег почти вскочил:

– Нет, дорогая, не могу я проявить гостеприимство, – заявил он громко. – И ты прекрасно это знаешь! И если этот жених не собирается вылететь из дома в трусах, пусть немедленно одевается и уходит!..

Немедленно на кухню ворвалась Даша, едва накинувшая халат.

– Папа, не смей! – вскричала она. – Это моя жизнь, и ты не имеешь права вмешиваться в нее.

Опять начиналась традиционная семейная склока, после которых всегда было так противно на душе, но отец Олег уже не собирался останавливаться.

– Это почему же? – повернулся он к дочери. – Я ведь твой отец, ты помнишь? Я не могу мириться с тем, что ты пренебрегаешь теми принципами, которым я служу!

– Ты меня достал своими принципами, – вскричала Даша. – Ты мне жизнь испортил своими принципами! Я всегда была как белая ворона…

– Белая ворона – это уже не ворона, – буркнул Олег. – Как ты могла привести этого… жениха сюда, в мой дом! Даша, ты же знаешь, я никогда не приму такого поведения.

Послышались звуки сливаемой воды, и из туалета показался Виталий.

– Остыньте, папаша, – сказал он. – Я уже ухожу. Спасибо, конечно, что приютили…

– Виталий, подожди, – кинулась за ним Даша.

Жена метнулась за ними, но Олег остановил ее.

– Ты мне должна кое-что объяснить, – сказал он холодно.

– Она же уйдет! – воскликнула жена.

– Пусть уходит, – отвечал Олег.

– Ты же дочь теряешь! – прошипела жена.

– А ты предпочитаешь потерять веру? – спросил Олег холодно.

– Пусти, – жена рванулась и поспешила в комнату к дочери.

Олег отошел к окну, чувствуя накипающую злость. Это было не то чувство, с каким можно было решать семейные проблемы, и потому он не спешил с объяснениями. Конечно, он был предельно возмущен тем, что это совершилось прямо здесь, в его доме, где он столько лет совершал молитвы и верил, что семья понимает его. Теперь становилось очевидным, что все это время он обманывал себя и его домашние так и не приняли тех ориентиров, к которым стремился он. И вина в этом, и это надо было признать, была исключительно его, потому что именно он не обратил внимания, не заметил тех признаков, которые теперь так ярко проявились. Или даже заметил, но поленился тратить душевные силы на преодоление их. Он слышал про подобные проблемы у других священников, но всегда был уверен, что его эта чаша минует.

Шум в коридоре отвлек его внимание. Жена громко говорила:

– Останься, Даша, это и твой дом, и он не имеет права…

– Ах, мама, о чем ты говоришь!.. Видеть каждый день эту постную физиономию!..

– Да куда же вы пойдете?.. На улице мороз!..

– Ничего, Анна Павловна, – успокоил ее жених. – Будем снимать квартиру. Средств у меня достаточно, не беспокойтесь.

– Боже мой, – стенала жена. – Ведь он считает, что служит этим добру!..

Шум затих, Даша с Виталием вышли, и жена выразительно заплакала в прихожей. Олегу нечего было ей сказать, и он пошел в свою комнату мимо нее, не найдя в душе для нее слов утешения. Когда он проходил мимо, жена процедила:

– Добился своего!..

Он не ответил.

Дочь была такой умилительной в пять лет, когда с широкой улыбкой подходила на причастие, радуясь тому, что причащать ее будет сам папа. Еще в четырнадцать лет она пела в церковном хоре, но каждый раз срывала с головы платок, как только выходила за ограду храма, словно вырывалась на свободу. Даже в старших классах она появлялась в храме достаточно регулярно, но поступив в институт, немедленно охладела. Судя по ее провокационным вопросам, уже тогда ее настроение переместилось в сторону скептического отношения к храму, но Олег полагал, что это настроение пройдет, когда она выйдет замуж и начнутся семейные проблемы. Он не думал, что уже на третьем курсе его дочь слетит с тормозов совсем.

Оставаться в доме было невозможно, и он отправился в храм пешком, идти надо было около получаса. На улице и в самом деле было морозно, и, забыв перчатки дома, он прятал руки в карманы пальто. Некоторые старушки узнавали его и кланялись ему, когда он проходил мимо, и Олег кланялся им в ответ.

Еще когда он подходил к храму, то заметил на стоянке «Ауди» отца настоятеля. Тот бывал в храме среди недели редко, только по срочным делам, и его появление вполне могло означать какие-то неприятности. В частности, когда Олег подменял накануне в храме молодого отца Константина, это было проведено в нарушение порядка и без ведома отца настоятеля, и за это можно было получить нагоняй. Олег даже подумал, что, по сути, он вполне заслужил небольшой нагоняй, и приготовился встретить его со смирением.

Настоятель Казанского храма отец Роман Черняев был в городе человеком известным. По возрасту он был ровесником Олега, ему было сорок четыре, но, будучи родственником самого архиерея (он был женат на его племяннице), отец Роман пользовался его особым покровительством. Он неизменно входил в Епархиальный совет, возглавлял какие-то комитеты, курировал воскресные школы и даже редактировал епархиальную газету. Олег когда-то вложил немало сил в эту газету и постепенно был вытеснен оттуда новым редакционным коллективом, составленным из вполне светских людей, нанятых отцом Романом. На телевидении он время от времени выступал с проповедями, скучными и казенными, благо телевидение у большинства верующих вышло из употребления и эту стыдобу они не видели. Обладая весом и авторитетом в церковной среде, отец Роман вел себя в отношении Олега покровительственно и строго, словно был старше его лет на двадцать. Олег всегда был готов это стерпеть, если бы не странные подозрения отца настоятеля относительно его злокозненных намерений. Он почему-то был уверен, что отец Олег под него «копает», и решительно с этим боролся всеми возможными способами. Это было глупо, потому что и «копать» отец Олег не только не умел, но и решительно отвергал саму мысль об этом, да и авторитет отцов был настолько различным, что это просто не имело смысла.

Уборщица Анфиса, встретив Олега на входе, тотчас же выпалила:

– А вас отец Роман ищет. У себя они…

Олег кивнул и зашел в служебную комнату переодеться. Алтарник Денис сидел там, попивая чай, и чуть не поперхнулся, когда увидел Олега.

– Уже отслужили? – подивился Олег.

– Служат еще, – отвечал Денис с набитым ртом.

– А ты здесь почему? – нахмурил брови Олег.

– Я ухожу, – и тот поспешил сбежать.

Конечно, пить чай во время службы было немыслимо, но воспитывать Дениса у Олега желания не было, тот со всей семьей принадлежал к числу духовных чад отца настоятеля и иногда даже огрызался до грубости. Дьякон Петр его за это регулярно и воспитательно колотил, но отец Олег такой метод воспитания решительно отвергал, хотя сам ничего предложить не мог. Так что теперь Олег только покачал головой, снял пальто и отряхнул ноги от снега. Перед зеркалом он причесался, потому что отец Роман не уставал напоминать о благочестивом внешнем виде служащих, поправил крест на груди и пошел на второй этаж, к отцу настоятелю.

Секретарша настоятеля, девица по имени Юлия, за те пару лет, что состояла на своей должности, уже обрела все нужные качества и при внешнем благочестии была напрочь лишена нравственных основ. Ее муж был предпринимателем, который от имени церкви проворачивал какие-то темные дела, и сама Юлия считала духовенство кастой лохов и жуликов, где лохов было больше, чем жуликов. Соответственно она с ними и обращалась, ни в грош не ставя ни их сан, ни их духовный опыт. Год назад из прихода был изгнан вполне достойный священник, и Юлия проявила в том деле самое непосредственное участие. А все оттого, что несчастный застал ее в кабинете с отцом Романом в неприличной позе.

– Подождите, отец Олег, – строго сказала она вошедшему. – Батюшка занят с посетителем, но просил непременно вас найти.

Олег кивнул и присел. Юлия поглядывала на экран компьютера, нажимала клавиши, но судя по бессистемности ее действий, она или раскладывала пасьянс, или просто делала вид, что занята.

Послышались голоса, дверь кабинета раскрылась, и отец Роман вышел проводить высокого гостя, какого-то важного начальника. На его лице сияла самая благожелательная улыбка, да и гость был просто счастлив встречей. Но выражение лица настоятеля сразу изменилось, как только он увидел Олега.

– Входи, отец, – бросил он за спину.

Когда Олег вошел в роскошный кабинет настоятеля и сел в деревянное кресло, отец Роман некоторое время молчал, теребя на столе карандаш. Это был простейший прием для того, чтобы заставить посетителя нервничать, и Олег это знал. Все предвещало головомойку, и он только не мог предположить, с какой стороны последует укоризна.

– Видеть я тебя хотел вот почему, – начал отец Роман. – Читал я твою статейку на сайте «Ортодоксия». Там вокруг твоей писанины большая полемика закрутилась.

Олег сдержано улыбнулся и кивнул:

– Да, я знаю.

Сохраняя в себе творческие настроения, он время от времени отсылал в интернет некоторые из своих соображений, где хотя и находил выход своим мыслям, но все же не придавал этому большого значения.

– Почему же ты к нам в газету ее не отдал? – спросил отец Роман.

Олег помрачнел:

– Я отдавал, отче. Вы же сами ее и завернули.

– Я завернул? – скривился отец Роман. – Не помню… Хотя могу понять, ведь по духу твоя статья довольно экстремистская, не так ли?

Олег невольно покачал головой:

– Это в каком же смысле?

– Так ты же там на духовных лиц нападаешь!.. Выносишь, как говорится, сор из избы. Мне уже отец Гавриил звонил, требовал прояснить позицию автора.

Отец Гавриил был секретарем архиерея, человеком дипломатичным и осторожным. Представить его с таким требованием Олегу было сложно. Судя по всему, отец настоятель упомянул его исключительно по собственной инициативе, в качестве весомого аргумента.

– Пусть он мне позвонит, – сказал Олег. – Я ему сам все проясню. Мы же не в разных странах живем!..

Лицо отца Романа посуровело.

– Он позвонил ко мне, потому что я ответственен за иереев своего подчинения, – заговорил он строго. – И я не приемлю легкомысленного тона в решении серьезных проблем. Если секретарь владыки интересуется вашей статьей, значит, с ней уже ознакомлен и сам владыка Пафнутий. И я буду должен отвечать, если меня спросят.

– Вы же читали статью, – сказал Олег. – Там все ясно, и с позицией, и с тоном. Мне он не кажется легкомысленным.

– И все же я просил бы воздержаться от публикации таких материалов без благословения настоятеля, – отчеканил отец Роман.

Олег смолчал. По самому большому счету настоятель был прав, и спорить было не о чем. Разве что о том, что настоятель не всегда бывал справедливым в своих решениях. Очень редко бывал…

Отец Роман поднял голову, глянув на Олега исподлобья, и в его взгляде все еще читалась известная настороженность.

– Так мы договорились? – спросил он, понижая тон назидательности.

– Принимаю как должное, – отвечал Олег осторожно.

Некий проблеск умиротворенности в тоне отца настоятеля он воспринял как предвестие новых неприятностей.

– Ты же нынче на требах, верно? – спросил отец Роман.

– Верно, – кивнул Олег, не поспевая за сменой его настроения.

– Есть для тебя ответственная треба, – произнес отец Роман почти дружелюбно. – Пришла просьба освятить дом в Городке. Дом роскошный, двухэтажный, только что ремонт провели…

– Вы хотите туда направить меня? – не поверил Олег.

Всему приходу было известно, что такие «сладкие» требы обычно отправлялся исполнять или сам отец настоятель, или его любимец, отец Евгений. Потому что там определенно намечался неплохой гонорар, да и полезные связи были не лишними.

– Они почему-то вызвали именно тебя, – чуть озадаченно отвечал отец Роман. – Даже не знаю почему. Так что отправляйся, а панихиду за тебя отец Константин послужит.

Он пододвинул ему листок с адресом, и этот адрес ничего Олегу не говорил.

– Как хозяина зовут?

– Валентин Петрович, – отвечал отец Роман. – Бывший начальник почты.

Олег пожал плечами, это ему тоже ни о чем не говорило.

– Хорошо, я съезжу, – кивнул он.

Он поднялся, довольный тем, что все обошлось без пошлых нравоучений, на каковые настоятель был горазд.

– Отец, – позвал его настоятель от порога.

Олег обернулся.

Отец Роман улыбнулся ему и подмигнул:

– Смотри не продешеви…

Олег ничего не это не ответил.

2

Но обаче, неизреченнаго ради и безмернаго Твоего человеколюбия, непреложно и неизменно был еси Человек, и Архиерей нам был еси, и служебныя сея и безкровныя Жертвы священнодействие предал еси нам, яко Владыка всех.

Молитва иерея перед Великим Входом

Обычно он не пользовался услугами такси, но в Городок, довольно отдаленный район, где строились роскошные дома успешных горожан, транспорт ходил плохо, так что в этот раз пришлось брать такси. Во время пути водитель то и дело посматривал с интересом на батюшку, не представляя, что ищет в Городке этот похожий на бомжа поп. Сам отец Олег свой внешний вид считал вполне соответствующим своему социальному положению: поверх подрясника на нем было старое темное пальто, а вместо шапки теплая скуфья. Но с пренебрежительными взглядами в свою сторону он в последнее время встречался часто.

Расплатившись, он вышел из машины напротив калитки, над которой был вывешен нужный ему номер дома. Рядом с калиткой был домофон, и Олег стал звонить.

В динамике зашипело, потом послышался женский голос:

– К кому?

– К Валентину Петровичу, – отвечал Олег, заглядывая в свою бумажку. – Я из Казанской церкви, дом освящать.

– Подождите.

Олег стал ждать, потаптывая снег под ногами. Было холодно, и хотелось поскорее оказаться в теплом доме.

– Попрошайка, что ли? – услышал он в динамике. – Гони его в шею…

– Он говорит, из церкви пришел.

– Эй, – услышал Олег грубый мужской голос. – Чего тебе надо?

– У меня записано, – стал объяснять Олег, – что Валентин Петрович заказывал в нашем храме освящение дома. Я для этого и приехал.

– Нету Валентина Петровича, – отвечали ему. – После пяти будет.

На это Олегу и возразить было нечего. Конечно, он испытал острое чувство досады, но выбора у него не было, надо было возвращаться. Он уже достал из кармана телефон, чтобы вызвать такси, но тут динамик снова заговорил:

– Проходите.

Замок калитки щелкнул, и она открылась. Олег качнул головой, но вошел.

Поднявшись на кирпичное крыльцо, он веником отряхнул от снега ботинки. Входная дверь тоже открылась сама по себе, и он вошел в дом. Навстречу ему вышел охранник в серой форме, предупредительно выставив руку:

– Постойте там…

Но низкий женский голос сверху распорядился:

– Пропусти его, Петр. Поднимайтесь, батюшка…

– Там вешалка, – буркнул охранник.

Неподалеку немолодая тетка елозила шваброй пол.

– Тапочки наденьте, – рекомендовала она распорядительным тоном.

Тапочки для гостей там были уже приготовлены. Олег покорно переобулся, глянул на себя в зеркало и пошел по лестнице наверх, прихватив свой служебный кейс. Лестница шла кругом, и на стене висели портреты, явно списанные с фотографий. Олегу это показалось довольно пошлой претензией на провинциальный аристократизм.

Дама, позвавшая его, сидела в холле, укутанная в меховую накидку. Олегу это показалось странным, потому что температура здесь была вполне приемлемая. Дама смотрела на него сквозь большие, в пол-лица, темные очки и курила сигарету через длинный мундштук.

Это была претензия, которую надо было игнорировать.

– Здравствуйте, – кивнул Олег. – Вы в курсе, что хозяин заказал освящение дома?

– Это я заказала, – отвечала дама, все еще разглядывая его.

– Вы? – удивился Олег. – Очень приятно встретить такое благочестие.

Она не ответила, выпустив струю дыма в сторону.

– Так мы можем начинать? – спросил Олег и потянулся к своему кейсу.

– Ты меня не узнал, Олежек? – насмешливо спросила дама и сняла очки.

Олег посмотрел на нее с интересом, пригляделся и, конечно же, сразу узнал.

По паспорту она звалась Ларисой, но ее все звали только Лорой, даже учителя в школе. С шестого класса она уже научилась обращаться с косметикой, хотя сама выросла в довольно небогатой семье чиновника с почты, так что обновки были для нее праздником. Она уже тогда знала, что она красива, да и все остальные знали это тоже. Как получилось, что не слишком выдающийся одноклассник Олег Шибаев оказался ее приятелем, теперь понять было трудно. Наверное, это она его выбрала за ровный характер, покладистость и решительность. Он не заикался в разговоре с ней, как другие подростки, и не грубил, как старшие парни, пытаясь хамством прикрыть свое смущение перед ее красотой, говорил то, что думает. Это нравилось Лоре, и она эксплуатировала его верную дружбу вплоть до ухода в армию. В вечер прощания у них была возможность перейти на другой уровень близости, но что-то помешало, отчего досадовали оба несостоявшихся любовника. Во время проводов Лора расплакалась и клятвенно обещала ему ждать его.

А через три месяца после ухода в армию из письма родителей Олег узнал, что Лора вышла замуж за секретаря городского комитета комсомола. Еще через пару месяцев Лора прислала письмо, начинающееся словами: «Я знаю, ты на меня злишься…»

А поскольку из армии Олег направился прямиком в семинарию, то свидеться им уже не довелось. Олег знал, что бывший секретарь комитета комсомола перебрался в столицу, взлетел до вершин власти, чтобы потом перейти в банкиры. О дальнейшем Олег уже ничего не знал, и возвращение Лоры в родной город было для него сюрпризом.

– Мы развелись, – объяснила она. – На моих условиях.

– Ты одна? – спросил Олег, почувствовав сразу после этого неуклюжесть вопроса.

Она усмехнулась и затянулась сигаретой. Это было так театрально и пошло, что Олегу захотелось отвернуться в смущении.

– Я не бываю одна, – сказала она. – Мой нынешний муж в Париже является членом советов директоров сразу нескольких крупнейших предприятий, а мой любовник, – она снова затянулась, – мой нынешний любовник – бельгийский яхтсмен.

– Ты его с собой привезла? – невольно вырвалось у Олега.

Она криво усмехнулась.

– Я не собираюсь долго оставаться в этой дыре, – сказала она презрительно. – Конечно, иногда это приятно – вернуться к корням и подышать свежим воздухом без опасности оказаться в объективе папарацци. Но потом непременно станет скучно, и я вернусь в Париж.

Глядя на нее, Олег пытался понять, что же так привлекало его в ней тогда, в детстве. Уже тогда она была манерна и высокомерна, разве что оснований для этого было меньше, и Олег часто подтрунивал над ней. Но тогда это было возможно – посмеиваться над ее провинциальным снобизмом, и она на него почему-то не сердилась, так что теперь это представлялось почти невероятным. Она и теперь была так же красива, у нее была холеная кожа, совсем не было заметно подтяжек, и окрас волос был идеально гармоничен, а об ее одежде и говорить не приходилось. Это была просто выставка последних достижений женской моды. Но чего уже явно не было, так это прежнего азарта в глазах.

– Я слышал, у тебя мама умерла, – вспомнил Олег. – Соболезную.

Лора скривилась, подразумевая улыбку, и кивнула.

– Отец совсем раскис, – пожаловалась она. – Никак не хочет переезжать, ни в Москву, ни в Испанию… У меня дом в Испании, – пояснила она.

– Я его иногда вижу в нашем храме, – кивнул Олег. – Он совсем растерянный.

– Поговори с ним, – попросила Лора. – Я купила для него этот дом, так он тут совсем затосковал. А ведь у него тут прислуга, телевизор, даже машина с водителем.

Олег кивнул:

– Непременно поговорю.

Она ткнула сигарету в пепельницу.

– А ты? – спросила она.

Страницы: 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Сегодня утром я убил свою бабушку!» – этой скандальной фразой президент Рузвельт возвращал внимание...
Кто Вы? Следствие Большого взрыва или Божественного творчества? На фоне таких глобальных событий мал...
В этой книге собрано большинство моих стихотворений разных лет. Здесь стихи о любви, о родном селе Ч...
У России часто получалось выигрывать войны, но гораздо реже удавалось выиграть мир. Война в Европе з...
Сегодня, когда весь мир пугает новый коронавирус, мы не знаем, как себя обезопасить. Как не поддатьс...
Остросюжетный роман-путешествие о любви и счастье. Читателя окружит солнечный, экзотический, пряный ...