Любовник королевы Грегори Филиппа
– Мало, – ответил Сесил и добавил, выдерживая ее жесткий взгляд: – Ваше величество, вам нужно занять определенную позицию. Вас все равно к этому принудят. Церковь не может жить без руководства. Либо вы главенствуете над английской Церковью, либо оставляете ее папе. Что вы выберете?
Но королева почти не слушала его. Ее взгляд переместился на Роберта Дадли. Королевский шталмейстер встал из-за стола и шел к другому, за которым сидели фрейлины. Он шел, а их головы поворачивались вслед за ним, как цветы за солнцем. Его пассия раскраснелась, предвкушая, как он пригласит ее танцевать.
– Я подумаю над твоими словами, – сказала Сесилу Елизавета и поманила к себе Дадли.
«Солнце» сейчас же изменило курс.
Роберт поспешил к трону, учтиво поклонился и спросил:
– Что желает ваше величество?
– Танцевать.
– Вы позволите пригласить вас? Я уже давно собирался это сделать, но не осмеливался прервать вашу серьезную беседу с сэром Уильямом.
– Не только серьезную, но и безотлагательную, – хмурясь, напомнил королеве Сесил.
Она кивнула, однако ее внимание сейчас было далеко от Шотландии и предстоящей войны с Францией. Елизавета встала. Она не видела ничего, кроме Роберта. Сесил почтительно отступил в сторону. Королева прошла мимо него и остановилась перед Дадли. Тот поклонился с грациозностью итальянца и взял ее за руку. Щеки Елизаветы тронул румянец. Она забыла о государственных делах. Королева желала танцевать.
За Елизаветой и Робертом сразу же потянулись Екатерина и Фрэнсис Ноллис, потом сестра Роберта и ее партнер. Но ни у одной пары не было и половины того обаяния и изящества, каким обладали королева и ее фаворит. Сесил посмотрел на них и невольно улыбнулся. Елизавета поймала его взгляд и наградила главного советника озорной улыбкой. Уильям поклонился. В конце концов, Елизавета была не только королевой, но и молодой женщиной. Англии повезло, что у нее такой веселый двор.
Наступила ночь. Над дворцом висело непроницаемое черное небо. Обитатели огромного здания уже спали, но Сесил не ложился. Накинув поверх ночной рубашки теплый халат, он сидел за своим массивным столом. От каменного пола тянуло зимним холодом, поэтому Уильям закутал босые ступни в меховую кромку халата. Поскрипывая гусиным пером, он составлял список возможных претендентов на руку королевы, отмечая достоинства и недостатки каждого из них. Сесил был мастером в делах такого рода. Это упорядочивало ход его мыслей.
Мужья для королевы:
1. Король Филипп Испанский – понадобится разрешение папы римского на брак. Он мог бы поддержать нас в войне против Франции и помочь нам избавиться от опасностей присутствия французов в Шотландии, но втянет Англию в свои войны. Народ вряд ли примет его во второй раз. Способен ли он зачать ребенка? В свое время ее к нему тянуло, но, возможно, это было простым флиртом и желанием досадить сестре.
2. Эрцгерцог Карл – из династии Габсбург, но мог бы переселиться в Англию. Укрепил бы альянс с испанцами. Он якобы отличается фанатичной религиозностью. Говорят также, что весьма некрасив, а наша королева не выносит уродов даже среди мужчин.
3. Эрцгерцог Фердинанд – брат Карла. По характеру и склонностям похож на него, но помоложе и покрасивее. Возможно, поуступчивее. Кандидатура явно неудачная. Елизавета не потерпит рядом с собой такого мужа. Мы тоже.
4. Шведский принц Эрик – большая честь для него. Балтийские купцы сильно выиграли бы. Но в политическом смысле нам это ничего не даст. Союзник слабый. Брак с ним еще сильнее настроил бы против нас испанцев и французов. Зато протестант. И богат.
5. Герцог Арранский – наследник шотландского престола после принцессы Марии. Мог бы помочь нам в шотландской кампании. Красивый. Протестант. Беден и потому будет мне благодарен. Если сумеет разбить французов в Шотландии, исчезнет наша самая серьезная угроза. Сын от него и власть нашей королевы помогли бы объединить страну. Англо-шотландская монархия решила бы все.
6. Некто незнатного происхождения. Она – молодая женщина. Рано или поздно вполне может влюбиться в того, кто постоянно находится рядом. Такой выбор – хуже всех остальных. Сразу начнется восхождение его родни и друзей, что обозлит и настроит против Елизаветы другие семьи. Будет утверждать, что хорошо знает чаяния народа. Для меня это просто крах…
Сесил поднял голову от бумаги, задумался, покусывая перо, затем обмакнул его в чернила и торопливо стал дописывать:
Этого ни в коем случае нельзя допустить. Выскочка, внезапно получивший громадную власть, начнет укреплять позиции своего рода. Опасность для королевы и для меня. Слава Господу нашему, что Роберт Дадли женат, иначе он не ограничился бы флиртом с нею. Я знаю его и…
Сесил отложил перо. Он сидел, слушая тишину ночного дворца. Где-то снаружи заухал филин, наверное подзывая свою подругу. Уильям подумал о спящей королеве, и его лицо озарилось отеческой улыбкой.
Потом он достал чистый лист бумаги и начал писать:
Герцогу Арранскому
Мой господин!
В это крайне непростое для Вас время прошу принять вместе с переданным Вам письмом мои добрые пожелания. Смею надеяться, что Вы сумеете изыскать возможность временно оставить свои дела и в сопровождении подателя сего письма отправитесь в Англию, где мой дом ждет Вас, а мои слуги почтут за честь угодить Вам…
Елизавета сидела в своих дворцовых покоях и перечитывала любовное послание от Филиппа Испанского, третье по счету с момента возобновления их переписки. С каждым разом его письма становились все более страстными. Леди Бетти – одна из фрейлин королевы – вытянула шею, чтобы заглянуть в текст. Мало того что она не умела читать перевернутые строчки, так письмо короля было вдобавок написано не по-английски и даже не по-испански, а по-латыни. Леди Бетти молча проклинала свое никудышное образование.
– Вы только послушайте, – обратилась к своим фрейлинам королева. – Он пишет, что потерял аппетит и не может спать, думает только обо мне.
– Представляю, каким же костлявым он теперь стал, – насмешливо сказала Екатерина Ноллис. – Филипп всегда был сухопарым. Ноги как у голубя.
Леди Мэри Сидни, сестра Роберта Дадли, озорно захохотала.
– Тише вы! – одернула их Елизавета, всегда уважительно относившаяся к другим монархам. – Как изящно написано. Думаю, он не морит себя голодом. Это, Екатерина, поэтическое преувеличение. Филипп написал так, желая сделать мне приятное.
– Чушь полнейшая, – пробормотала Екатерина. – Да еще и папистская.
– Слушайте, что он пишет дальше. Король пытается совладать со своей совестью, борется со своим уважением к моей вере и образованности… Вот еще. Он выражает уверенность, что мы сумеем найти возможность оставаться каждый в своей вере, но идти по жизни, соединив сердца.
– А потом притащит с собой дюжину кардиналов и инквизицию, – предрекла Екатерина. – У него нет никаких чувств к тебе. Все это политические штучки.
– Нет, Екатерина, не штучки, – запальчиво возразила Елизавета. – Я ему действительно очень нравлюсь. Просто тебя здесь не было, иначе ты сейчас не говорила бы такого. А тогда все это видели. Дошло до настоящего скандала. Клянусь тебе, если бы Филипп не вмешался, эта набожная Мария сгноила бы меня в Тауэре или продержала бы до конца жизни под домашним арестом. Он настоял, чтобы ко мне относились как к принцессе и законной наследнице… – Королева чуть помолчала, разглаживая складки платья из золотой парчи. – Он был очень нежен со мной. – В голосе Елизаветы зазвучали знакомые нотки самолюбования. Влюбляться в себя она была готова постоянно. – Он восхищался мною и, говоря по правде, обожал меня. Настоящий принц, король, безнадежно в меня влюбленный. Марии вечно нездоровилось. Она отлеживалась в своих покоях, но мы все равно с ним часто виделись и много времени проводили вместе. Он был…
– Хорош муженек, нечего сказать, – перебила ее Екатерина. – Жена в положении, а он флиртует со свояченицей.
– Это была ложная беременность, – с неуместной откровенностью возразила Елизавета. – Мария выдавала желаемое за действительное. Я же говорю, она вечно болела. Живот ей вздуло неведомо отчего, а она нафантазировала…
– Еще чище, – всплеснула руками Екатерина. – Жена болеет, а он своими ухлестываниями за свояченицей только еще сильнее разбивает ей сердце. Говорю тебе со всей серьезностью, Филипп – негодная партия для тебя. Английский народ больше не потерпит его. Этого субъекта и в первый раз у нас ненавидели. Представляешь, как люди взбеленятся, если он явится сюда вторично? Казну вытряс, сестру твою доконал, сына с ней не зачал. Из-за него мы еще и Кале потеряли. Теперь Филипп сидит в Брюсселе и развратничает с тамошними женщинами.
– Нет! – крикнула Елизавета, отбрасывая любовное письмо. – Как же тогда понимать его слова о том, что он не может ни есть, ни спать?
– Наверное, ему некогда. Занят любовными утехами с толстыми бюргерскими женами. Похотливое животное!
Сама того не желая, Елизавета рассмеялась. Екатерина просияла, считая, что развеяла романтический угар своей двоюродной сестры.
– Зачем тебе объедки со стола Марии? Ты же не сорокалетняя старая дева, чтобы зариться на мужчину, которым уже попользовались. Есть куда более привлекательные кандидатуры.
– Ну и кого ты мне посоветовала бы? – поинтересовалась Елизавета.
– Герцога Арранского, – не задумываясь ответила Екатерина. – Молод, красив, протестант, между прочим. А до чего обаятелен!.. Я видела его мельком и то, представь себе, на какое-то время потеряла голову. Когда он унаследует престол, вы сделаете Англию и Шотландию единым королевством.
– Не раньше, чем Мария де Гиз покинет этот мир, а следом туда же уйдет ее доченька, – напомнила Елизавета. – Но эта Мария отличается завидным здоровьем, а дочь ее, если помнишь, моложе меня.
– Бывает, во исполнение Божьей воли происходят вещи и подиковиннее, – с уверенностью сказала Екатерина. – Если регентша Мария крепка здоровьем, то почему бы наследнику-протестанту не сбросить ее с трона?
Елизавета нахмурилась и оглядела комнату. Ей не хотелось, чтобы подобные разговоры вышли за стены ее покоев.
– Довольно, Екатерина. Тебе не пристало заниматься сватовством.
– Это не только сватовство, но еще и укрепление нашего государства и веры, – со знакомым Елизавете упрямством заявила та. – Через брак с герцогом ты спасла бы Шотландию от католического антихриста и приготовила бы тамошний трон для своего сына. Здесь и раздумывать нечего. Кто откажется от такого красавца, как герцог Арранский, готового сражаться на стороне шотландских лордов-протестантов? Это же богоугодное дело. А лучшего свадебного подарка, чем Шотландия, и придумать невозможно!
Хотя Екатерина Ноллис и отдавала предпочтение кандидатуре герцога Арранского, в конце февраля при дворе Елизаветы появился еще один претендент на ее руку – австрийский посол граф фон Хельфенштейн, потеснивший эрцгерцогов Карла и Фердинанда.
– Ты как цветок, вокруг которого вьются мотыльки, – с улыбкой заметил королеве Роберт Дадли.
Они гуляли по все еще холодному дворцовому саду. За ними на почтительном расстоянии следовали двое новых стражников Елизаветы.
– Должно быть, ты прав. Но я ничего не делаю. Они сами слетаются.
– Так уж и ничего? – спросил он, удивленно приподнимая бровь.
Елизавета остановилась, поглядела на него из-под полей своей шляпы и сказала:
– Я не привлекаю к себе внимания.
– Даже манерой ходить?
– Конечно. В манерности походки я уступаю многим своим фрейлинам, просто передвигаюсь с одного места в другое.
– А твоя манера танцевать?
– Обычная итальянская. Так танцует едва ли не каждая фрейлина.
– Ох, Елизавета!
– Сколько раз я просила тебя не называть меня по имени.
– А можно мне один раз попросить тебя не лгать?
– Ради чего ты затеял этот разговор?
– Ради твоего блага. Возвращаемся к теме. Одной лишь манерой говорить ты уже притягиваешь к себе возможных женихов.
– Я обязана быть вежливой с дипломатами, которым даю аудиенцию.
– Ты не только вежлива, но еще и…
– Что?.. – с беззаботным смехом спросила она.
– Ты обещающая.
– Я ничего и никогда не обещаю, – мгновенно возразила Елизавета.
– Вот именно, – подхватил Роберт. – Здесь-то как раз и кроется ловушка, в которую все дружно попадаются. Порой кажется, что ты что-то обещаешь, хотя на самом деле об этом и речи нет.
Елизавета, довольная услышанным, громко рассмеялась и согласилась:
– Ты прав. Но, милый Робин, по правде говоря, я вынуждена играть в эту игру. Я веду ее вовсе не для собственного удовольствия.
– Неужели ради безопасности Англии ты согласилась бы выйти за француза?
– Это уже другой вопрос. Но я стараюсь никого не отвращать от себя категорическим отказом. Каждый из моих женихов – союзник Англии. Здесь не столько придворный флирт, сколько шахматная игра.
– Неужели ни один мужчина не заставляет твое сердце биться чуточку быстрее? – спросил Роберт, которому вдруг опять захотелось полной доверительности в их разговоре.
Елизавета посмотрела ему прямо в глаза и сказала честно, открыто, без тени кокетства:
– Ни один.
Роберт даже опешил.
Елизавета весело расхохоталась.
– Поймала! – воскликнула она, указывая на него пальцем. – Вот как я поколебала твою самоуверенность! А ты-то думал, что подловил меня на искренности!
Роберт схватил ее руку и поднес к губам.
– Думаю, мне никогда тебя не поймать. Но я был бы счастлив провести всю жизнь, пытаясь это сделать.
Она рассмеялась, но Роберт приблизился к ней почти вплотную, и смех застрял у нее в горле.
– Ах, Роберт…
– Что, Елизавета?
Она хотела высвободить свою руку, но он крепко держал ее пальцы.
– Мне придется выйти замуж за какого-нибудь принца, – неуверенно произнесла она. – Это игра без всякого романтизма. Поиск самой удачной комбинации, не более того. Но я знаю, что не могу править в одиночестве. Мне нужен сын, который потом сменил бы меня на престоле.
– Тебе нужно выходить за человека, который наилучшим образом послужит интересам Англии и твоим собственным, – без тени улыбки сказал Роберт. – Еще лучше, если ты выберешь такого мужчину, который не будет тебе противен в постели.
Елизавета слегка вздрогнула и заявила:
– Очень уж вольные разговоры ты ведешь, сэр Роберт.
Он все еще сжимал ее руку в теплых пальцах и продолжал тихим, но по-прежнему уверенным тоном:
– Просто я знаю, о чем говорю. Ты не только королева, но еще и молодая женщина. Помимо короны у тебя есть сердце. Твой выбор должен быть продиктован не только интересами родины, но и любовными желаниями. Елизавета, ты не из тех женщин, кто довольствуется холодной постелью. Ты не можешь выйти замуж, руководствуясь исключительно соображениями политики. Тебе нужен человек, которого ты сможешь полюбить и который завоюет твое доверие. Я уверен в этом, потому что знаю тебя.
Весна 1559 года
В графство Кембриджшир пришла весна. Поля вдоль реки украсились коврами из желтых нарциссов, а на живых изгородях весело распевали черные дрозды. Каждое утро Эми Дадли ездила с миссис Вудс на верховую прогулку. Супруги Вудс были в восторге от своей гостьи. Она умела оценить по достоинству их овечьи пастбища и знала толк в сене. Глядя на зеленую траву, сменившую зимний сухостой и покрывшую луга и склоны холмов, она предсказывала обильный сенокос.
– Представляю, как вам хочется обзавестись собственным поместьем, – сказала миссис Вудс, когда они ехали через молодую дубовую рощу.
– Надеюсь, скоро оно у нас появится, – сияя от счастья, ответила Эми. – Уже есть!.. Это Флитчем-холл, неподалеку от моего старого дома. Мачеха пишет, что сквайр Саймс готов продать свою усадьбу. Мне всегда она нравилась. Отец говорил, что отдал бы все свои деньги за это местечко. Несколько лет назад он надеялся купить его для нас с Робертом, но потом… – Она чуть помолчала, не желая погружаться в тягостные воспоминания. – Надеюсь, теперь поместье станет нашим. Представляете, там целых три леса и две реки с прозрачной водой. В месте их слияния чудесные заливные луга, а выше – пахотные земли. С них можно получать отличный урожай, особенно если ячмень посеять. Да и холмы дивные. Готовые пастбища для овец. Я умею ходить за ними. Я часто гуляла в тех местах. Мне они с самого детства полюбились. Моему господину там тоже понравилось. Я думала, что он купит поместье, но потом начались наши беды. – Эми опять замолчала, затем продолжила: – Теперь все наши беды позади. Я попросила Лиззи Оддингселл написать Роберту и сообщить, что Флитчем-холл продается. Теперь вот жду его ответа.
– Так вы не видели мужа с тех самых пор, как Елизавета унаследовала престол? – недоверчиво спросила миссис Вудс.
– Да, – со смехом ответила Эми. – Надеюсь, это не скажется на его репутации при дворе. Я очень ждала супруга на канун Богоявления. Он обещал приехать. Но как выбраться, если Роберт – королевский шталмейстер? Мало того, на него возложили устройство всех рождественских празднеств. Думаю, у него и минутки свободной не было, да и сейчас хлопот не уменьшилось. Вы же знаете, что королева ежедневно совершает прогулки верхом или отправляется на охоту. Роберту нужно следить за конюшнями и еще успевать придумывать развлечения. Балы, маскарады и все такое.
– А вы бы не хотели перебраться во дворец?
– Нет, – решительно ответила Эми. – Я ездила в Лондон, когда был жив свекор. Их семья занимала высокое положение при дворе. До сих пор с ужасом вспоминаю тамошнюю жизнь!
– Чем же она вас так ужаснула? – засмеявшись, спросила миссис Вудс.
– Да тем, что там почти весь день слоняешься из угла в угол или говоришь ни о чем, – искренне ответила Эми. – Конечно, у мужчин занятий больше. Тайный совет, заседания парламента, бесконечные хлопоты о пенсионах, должностях и разных выгодах. А у женщин вся работа – сидеть в покоях королевы, и больше ничего. Политикой почти никто из нас не интересуется, да, по правде говоря, нашего мнения и не спрашивают. Я целые дни проводила со своей свекровью. У той все разговоры только о муже и сыновьях. У моего супруга было четверо братьев. Все образованные, умные, крепко державшиеся друг за друга. Двух его сестер я видела: Екатерину и Мэри…
– Это та Мэри, которая нынче стала леди Сидни?
– Да, она. Они все считали сэра Роберта кем-то вроде бога, и потому ни одна женщина не была для него достойной парой. Меньше всего – я. На меня они вообще смотрели как на дурочку. Под конец, когда мне позволили оттуда уехать, я и сама была полностью с ними согласна.
– Какой кошмар! – Миссис Вудс засмеялась. – Я отнюдь не считаю вас дурочкой. Вы наблюдательная женщина. В те времена семья сэра Роберта находилась на вершине власти. Думаю, им было бы полезно выслушать ваши мнения. Свежий взгляд, знаете ли, помогает.
Эми слегка поморщилась:
– В такой семье очень быстро понимаешь, что лучше не высказывать свое мнение, если оно не совпадает с точкой зрения герцога. Мой муж был открыто настроен против королевы Марии, которую я считала настоящей повелительницей и всегда знала, что ее вера восторжествует. Такие мысли лучше было держать при себе, чтобы не повредить сэру Роберту. Я и с ним старалась не говорить о своей вере.
– Надо же, какое испытание на стойкость! Впрочем, тогда редко кто решался перечить семье Дадли.
Эми понимающе засмеялась и продолжила:
– Должна вам сказать еще кое-что. Печальнее всего, что сэр Роберт не такой, какими были его отец и братья. Впервые я увидела будущего мужа в доме своего отца совсем юным. Он весь светился обаянием и любовью. Мы собирались нанять домик. Я занялась бы овцами, а он мечтал разводить лошадей. Я помню об этом и жду, когда муж вернется.
– А мне всегда хотелось жить при дворе, – грустно вздохнув, призналась миссис Вудс. – Еще при прежней королеве супруг как-то взял меня поглядеть на придворный обед. Какое потрясающее зрелище!
– Ах, миссис Вудс, если бы вам довелось сидеть там за столом, боюсь, вы были бы иного мнения, – все с той же прямотой сказала Эми. – Эти обеды длятся целую вечность. Пока кушанья попадут на вашу тарелку, они успевают остыть. Зачастую еще и приготовлено все из рук вон плохо. Придворные только делают вид, что едят, а потом возвращаются к себе и велят поварам приготовить настоящий обед. А сколько там запретов! Держать своих охотничьих собак не дозволяется. Слуг у тебя должно быть не больше, чем позволено лорд-камергером. Самое ужасное, что не ты решаешь, когда ложиться спать. Глаза слипаются, но нет – изволь быть вместе с другими придворными и притворяться, что тебе весело. Дома я ни на какой работе так не уставала, как на этих посиделках. С ног валилась, была готова заснуть, где стою.
– Но ведь сэру Роберту такая жизнь по вкусу, – сказала миссис Вудс.
– Пока что да. – Эми кивнула и развернула лошадь к дому. – Он с раннего детства привык к дворцам, играл вместе с детьми короля, жил как принц. Но в сердце своем мой супруг остается все тем же юношей, которого я полюбила. Чувствую, он и сейчас мечтает разводить красивых чистопородных лошадей. Я должна сделать все, чтобы те мечты в нем не угасли. Чего бы мне это ни стоило.
– Похвально, что вы так печетесь об интересах мужа. Но ведь жизнь не стоит на месте. Время идет. Чего вы хотите для себя? – деликатно спросила миссис Вудс, выравнивая лошадь, чтобы ехать рядом с Эми.
– Я не перестаю верить, – твердо ответила та. – Я жду его и верю, что он обязательно вернется домой, ко мне. Я вышла за сэра Роберта, ибо полюбила его таким, какой есть. Он женился на мне по той же причине. Это сейчас у него дел невпроворот. Но постепенно все привыкнут к королеве Елизавете, новизна ее правления сгладится, все должности и привилегии раздадут, люди устанут от нескончаемых празднеств. Придворная жизнь потечет спокойнее. У сэра Роберта появится время, и он обязательно приедет ко мне. Я буду ждать его в нашем прекрасном доме, поведу в луга, где он увидит наших чудесных лошадей и жеребят. Все у нас пойдет так, как должно быть.
Флирт в письмах между Елизаветой и Филиппом Испанским зашел достаточно далеко, чтобы встревожить Уильяма Сесила и Екатерину Ноллис. Однако Мэри Сидни, ведущая конфиденциальный разговор со своим любимым братом Робертом Дадли, была убеждена, что причин для беспокойства нет.
– Елизавета не хочет терять такого союзника, – говорила она брату. – К тому же внимание Филиппа ей льстит. Сам знаешь, королеве нужно, чтобы ею постоянно восхищались.
Роберт кивнул. Они с сестрою ехали рядом, возвращаясь во дворец с охоты. Их лошади были в мыле и тяжело дышали. Роберт и Мэри не торопили животных, и те двигались неспешным шагом. Елизавета ехала впереди, беседуя с Екатериной Ноллис. По другую сторону от королевы держался молодой человек красивой наружности. Роберт успел внимательно его рассмотреть. Появление этого субъекта рядом с Елизаветой его не тревожило. Роберт знал, что она не падка на красивые лица. Ей нужен мужчина, рядом с которым у нее перехватывало бы дух.
– Она ищет союзника против Франции? – спросил Роберт, продолжая разговор с сестрой.
– Что-то вроде услуги за услугу, – сказала сестра. – Филипп сражался на нашей стороне, обороняя Кале, а мы пришли ему на помощь, когда французы начали угрожать Нидерландам.
– Ты думаешь, она хочет сохранить дружбу с Филиппом, чтобы он помог ей скинуть шотландскую регентшу? Королева согласилась с замыслом Сесила поддержать тамошних протестантов? Она что-нибудь говорила об этом в своих покоях? Только тебе или другие фрейлины тоже слышали? Елизавета вняла увещеваниям Сесила и решила готовиться к войне?
Мэри покачала головой и ответила:
– Как будто ты ее не знаешь. Она как лошадь, которую одолевают мухи. Постоянно мечется. То говорит, что мы должны помочь шотландцам. Как-никак они наши единоверцы, а французы – величайшая угроза. Через несколько минут у нее уже другое настроение. Мол, идти против помазанницы Божьей – грех. Елизавета боится, что этим наживет себе немало врагов внутри Англии. Она пребывает в постоянном страхе. Вдруг кто-то тайно проникнет в ее покои с кинжалом. По-моему, для нее сейчас главное – не умножать число врагов. Разговоры разговорами, но решений – никаких.
Читать бесплатно другие книги:
